Текст книги "Антикиллер-6. Справедливость точно не отмеришь"

– Ну хорошо, Леший, – задумчиво сказал Лис. – Я подумаю, что можно сделать. А меня интересуют убийства водителей. Слышал, небось? И ты над этим подумай!

Леший понял всё с полуслова. Это было похоже не на обещание, а на отказ. Понимал он и то, что, явившись к Лису, он опять сел на тот крючок, с которого не так давно соскочил. Но дело было сделано, поэтому он кивнул, развернулся и направился к еще не огороженной перилами лестнице.

Глава 4
Гость из прошлого

Чужое мне не нужно. Но свое я заберу, кому бы оно ни принадлежало!

(Распространенный в современной реальности принцип)

Неизвестный

Рейс «Барселона – Москва» прибыл в Шереметьево точно по расписанию. Коренастый загорелый мужчина лет пятидесяти ничем не выделялся из массы пассажиров – веселых, загорелых, отдохнувших. Впрочем, нет – в отличие от остальных туристов у него не было никакого багажа, кроме небольшого зеленого рюкзака, с которым обычно ездят на экскурсии – и тот он купил в дьюти-фри, чтобы не привлекать излишнего внимания. Да и на слегка тронутом морщинами, волевом лице трудно было найти следы радости после хорошо проведенного отпуска – скорей озабоченность и некоторое напряжение. На пограничном контроле он предъявил российский паспорт на имя Соколова Константина Ивановича, потом, в густом потоке прилетевших, беспрепятственно прошел по «зеленому коридору» мимо острых ищущих взглядов таможенников и со смешанными чувствами вышел из аэровокзала.

Два года он не был на родине и уже привык к мягкому средиземноморскому климату, свежему морскому воздуху, легкой рыбной кухне, быстрому испанскому говору. Даже к новому имени привык – Миро Родригес, язык выучил, завел несколько товарищей, с которыми играл по пятницам в кости в прибрежной таверне… Не для души, а для дела: чтобы не выделяться среди жителей небольшого поселка на берегу бухты Кап-Салоу. По-существу, он сделал все то, что приходилось когда-то давно изучать в спецтемах: «Внедрение и долговременное оседание», «Создание легенды»…

По прямой специальности он отработал семь лет: закладывал тайники с оружием в странах вероятного противника – на случай войны. Потом преподавал в специальном учебном центре, потом началась война и пришлось переключиться на параллельный – боевой профиль, только не в тылу врага, а на своей территории, на Кавказе… Когда уходил на пенсию, не думал, что профессиональные навыки еще когда-нибудь пригодятся, ан нет – судьба забросила на старости лет в Испанию, и не нелегалом спецслужбы, а беглым преступником с навыками профессионала… Обустроился он там нормально и сделал все правильно, как учили, хотя одну ошибку допустил: восстановил на новом месте старую связь, но этому было оправдание – Кактус прекрасно подделывал документы. Кто знал, что Кактус работал с осевшими на побережье беглыми московскими бандюками, за которыми испанская полиция долго наблюдала, а потом произвела одновременно тридцать шесть арестов! Сам он чудом выскользнул из полицейской сети, уничтожил поддельный паспорт на имя Миро Родригеса и первым же рейсом вылетел в Москву. Впрочем, паспорт на имя Соколова тоже был поддельным, и паспорт с военным билетом на Серегина, по которым он жил всю жизнь, по большому счету, тоже. Хотя поддельными они не назывались – для документов прикрытия придумана другая терминология… И три тысячи евро, которые он успел захватить, были настоящими.

И вот теперь он стоял у остановки такси, среди толпы озабоченно снующего вокруг народа с сумками, чемоданами и портпледами, вдыхал бензиновые и дизельные ароматы и ощущал происходящие в нем самом изменения, как будто организм перестраивался на забытую жизнь и он медленно, но верно превращался в безымянного члена организации Колдуна, когда-то носившего прозвище (или как ему больше нравилось – «позывной») Координатор[6]6
  О банде Колдуна рассказывается в книгах «Антикиллер-2» и «Антикиллер-3».


[Закрыть]. В Испании остался маленький уютный домик на берегу, размеренная безопасная жизнь, к которой он успел привыкнуть, в банковском сейфе – приличная сумма денег, а в каждом полицейском участке – розыскной лист с его фотографией… Возможно, такие же листки имеются и в местной полиции, но это вряд ли – конспирация в организации была на высоте: об этом позаботился Колдун, а потом сменивший его по неизвестным причинам человек, которого он видел только несколько раз, и то мельком… Назывался он «Первым». И этот человек ему нужен, потому что, как ни крути, а жизнь ему они спасли ценой своей крови, а обещанных пяти лямов зелени не получили – в зеленом мешке оказалось только два! Значит, «Первый» теперь его должник!

Бывший Миро Родригес, бывший Александр Серегин, а ныне пока еще Константин Соколов привычно расправил плечи, забросил за спину рюкзак и маршевым шагом направился к автобусной остановке. На нем были широкие штаны цвета хаки и просторная куртка того же цвета с обилием карманов. Он чем-то напоминал выносливого туриста в дальнем походе или военнослужащего – только непонятно: отставного или действующего.

Через несколько часов в плацкартном вагоне он ехал в поезде «Москва – Тиходонск».

Лис

Оперативка длилась недолго. Начальник Управления Волин был не в духе, и причиной тому были не служебные дела. Говорили, что сорвался перевод в соседний регион на генеральскую должность, поэтому он был мрачнее тучи и придирался к докладам подчиненных, как только мог.

– Как продвигается работа по делу Овакумяна? – строго спросил полковник, хотя по этому делу ему докладывали дважды в день и он хорошо знал, что розыск топчется на месте. – Какая новая информация? Версии? Зацепки?

Поскольку он смотрел на Коренева, то ему и следовало отвечать, тем более, что и по должности он нес всю ответственность за раскрытие резонансного убийства.

– Новой информации практически нет, – встал Лис. – Подворный обход результатов не дал. Там часто собирается молодежь, ведут себя нормально, но шумно: дверцами хлопают, бутылки оставляют, двигатели включают, музыку слушают… Но машины обычно попроще, этого «мерса» там никто не видел.

– Очень плохо! – повысил голос Волин. – Получается, что в центре города каждый вечер творится черт знает что, а полиция и в ус не дует! И вот пожалуйста: убит известный в городе коммерсант! Все газеты пишут, телевизор захлебывается, интернет… А уголовный розыск по-прежнему ничего не знает! Завсегдатаи этой площадки отработаны?

– Да, человек десять, в основном, жители Западного микрорайона, возраст от восемнадцати до двадцати трех лет. Они часто там собираются, но «мерседеса» Овакумяна не видели. К тому же ему сорок пять, другая возрастная группа, ничего общего между ними быть не могло…

– А с кем могло?! Кто его убил? За что?

– Конфликтов у него ни с кем не было, – сказал Лис. – Во всяком случае, явных. По натуре он осторожный, абы кого в свою машину не посадит… День провел ровно, вечером был в «Цепях», пил мало, никого не снял, так один и уехал, вроде домой. А оказался здесь…

– Скорей всего, это случайная ссора, товарищ полковник, – внес Кленов свой вклад в копилку никуда не годящихся версий.

– На какой почве? Может, он кому-то закурить не дал? – издевательски спросил Волин.

– Может, передел собственности. Он хотел свой ресторан расширять, рядом база отдыха «Синяя волна», там Алисан хозяин. Тамаз предложил купить базу, тот отказал – он сам собирается гостиницу строить. Нашла коса на камень, слово за слово, деньги всегда разум туманят, а тут еще и обида…

– Проверьте этого Алисана! Всех проверьте, с кем у Тамаза был конфликт интересов по бизнесу! – приказал Волин, хотя это было и так ясно.

– Когда на кону бизнес интересы, солидные люди никогда заточками не разбираются, – сказал Глушаков.

На правах заместителя он получил возможность высказывать свои соображения и делал это при каждом удобном случае, хотя чаще всего попадал пальцем в небо. Но Волин к нему благоволил и даже провальные версии поддерживал и считал проявлением оперативной активности и наступательности.

– Наняли бы хорошего киллера, и тот бы чисто сработал!

– А может, и наняли! – назидательно поднял палец Волин. – Киллер не обязательно тротилом работает или «снайперкой». Сел в машину, вроде поговорить, улучил момент и ударил в сердце…

– Да непохоже на киллера, – с досадой сказал Лис. – И на случайную ссору непохоже!

– Это еще почему?

– Потому что у него забрали бумажник, сняли часы, цепь с шеи. По оперативным данным, из машины пропал незаконно хранимый пистолет. Это чистое разбойное нападение!

– Не согласен, Филипп Михайлович! – снова вмешался Глушаков. – Если это серьезный разбой, то почему «мерс» не забрали? Он один лямов шесть вытянет! А тут бумажник, цепь… Это лохи какие-то!

– А как же эти лохи попали к нему в машину? – спросил Лис. – Или он водится с теми, кто его за тысячу баксов и часы убить может? Может, Алисан его ограбил? Или колбасный король Серов? Кстати, у них у всех своих машин девать некуда!

Глушаков возражать не стал.

– А что по орудию преступления? – спросил Волин.

– Я занимался, товарищ полковник! – встал Веня Михайлов из Привокзального отдела. Молодой опер Лису понравился, и он взял его в бригаду по убийству. – Это какая-то самоделка. Осаднение по краям раневых каналов исследовали – какой-то алюминиевый сплав, оружие из такого не делают. Острия нет, лезвия не заточены, гарды нет, ну, этого перекрестья…

Михайлов для наглядности поводил пальцем у основания собственного кулака.

– Во входном отверстии раневого канала обнаружены крохотные клочки газеты…

– И что это значит? – вскинулся Волин.

– Судмедэксперт считает, что пользовались каким-то бытовым предметом. Завернули для удобства в газету и штрыкнули два раза.

– Что есть конкретного? – спросил Волин. – Оружие, клочки газеты – это частности. Что есть для раскрытия преступления?

Лис вздохнул. Преступления и раскрываются на частностях, начальнику УВД следовало бы это знать.

– В городе ходят слухи, что друзья Овакумяна пустили по городу машины-ловушки, чтобы поймать убийцу. Это правда, Филипп Михайлович?

– Слух такой слышал, фактической основы он не имеет.

– Ладно, все, идите, работайте! – замахал руками Волин: в кармане у него завибрировал телефон. – И чтобы к концу недели был результат!

Глушаков закивал, а новый начальник убойного отдела Гнедин даже приложил руку к сердцу, вроде поклялся, что к концу недели убийство Тамаза будет раскрыто. Выходили из кабинета они веселыми, как будто уже исполнили то, что обещали. Обсуждали, куда идти обедать, рассказывали анекдоты. Кленов, Миров и Солдатов громко смеялись. По барабану им это убийство. Да и другие тоже… Это же работа. А работа уже давно отошла на второй, а то и на третий план.

Один Лис был хмурым. Он понимал, что дело это какое-то кривое, перекрученное, цели и мотивы в нем переплетены так, что не отдерешь друг от друга. Если бы на пьяного Тамаза напала у собственного дома такая же пьяная шпана, то версия Глушакова вполне могла иметь право на существование. Но сейчас она никуда не годилась. Больше того…

– Что вы такой озабоченный, Филипп Михайлович? – догнал его Михайлов. Похоже, только они вдвоем и думали о деле Тамаза. – Не думаете, что это «бытовуха»?

Лис покачал головой.

– Сдается мне, Веня, что это началась серия! – негромко сказал он и пошел к себе в кабинет.

Цыга и Лала

Возле кабинета его ждали Цыга с женой. Вернее, Цыга-то это точно был Цыга, только постаревший, а молодая цыганка могла быть женой, любовницей, новой женой, сестрой жены, короче – кем угодно. Правда, она не очень была похожа на цыганку.

– Вы к кому? – спросил Лис, хотя знал ответ на этот вопрос. – Кто вас сюда пустил?

– Глушак по повестке вызвал, – невнятно сказал Цыга. – Только он на собрании. Потому к тебе пришел!

– Совещание окончилось, вот и иди к Глушакову!

– Он заместитель, ты начальник, – улыбнулся золотым ртом Цыга. – С начальником полезней разговаривать.

Лис вздохнул, отпирая дверь.

– Ладно, заходи! На пять минут!

– А Лалу начальник не считает? – цыганка улыбнулась густо накрашенными губами. – У меня тоже разговор есть!

Одета она была довольно ярко, но не так, как могла бы. Длинная синяя юбка в складку, желтая шелковая кофточка с длинными рукавами. На голове испанский сине-желтый платок, на шее – монисто из золотых пятерок и десяток царской чеканки. По цыганским меркам наряд у нее был строгий и изысканный.

Цыга сел на стул, Лала осталась стоять, демонстрируя новенькие босоножки на чистых, к удивлению, ступнях.

– Слушаю, – сказал Лис, рассматривая Цыгу. Когда-то он был похож на стареющего Будулая, но теперь лицо обрюзгло, обросшие седой щетиной щеки свисают почти до плеч, под глазами мешки и черные круги. Да и глаза стали тусклыми, как оловянные пуговицы на шинелях вертухаев, охранявших Цыгу в молодости. Он был в не новом черном костюме, белой рубахе с распахнутым воротом, поношенных черных туфлях и черной шляпе, которую снимать не стал, даже сидя.

– Цыгане для всех одинаковые, цыгане во всем виноваты, – глухо заговорил Цыга. – А ведь мы все разные. Есть влахи, по ним и обо всех других цыганах судят. У влахов мужчинам работать не принято, женщины гадают, цветными юбками трясут, деньги просят, в дом несут… Но это не все цыгане! Ты про сэрвов слышал? Нет. А почему? Да потому, что они на влахов не похожи, они образованные, аккуратно одеваются, как все, работают – учителями, врачами и у вас в полиции работают тоже… А лавари – мусульмане, в России их мало. Самые красивые женщины. Вот Лала из лавари – посмотри, разве она будет гадать на улицах?

Лис покачал головой.

– К Лале у меня претензий нет, я ее первый раз вижу. Но к чему ты мне эти басни рассказываешь?

– Это не басни. Это быль. Про жизнь моего народа. Почему вокруг обычной аварии столько шума?! Потому что цыгане рядом оказались? Если бы не Цыга, не Ахмед – все бы тихо-мирно рассосалось, так ведь? А раз машина Цыги, раз Ахмед у него работает – сразу воевать надо? Разве это правильно? Ну что я тебе сделал плохого? Когда я хоть столько неуважения к тебе проявил?

Цыга ногтем большого пальца обозначил крохотное место на подушечке указательного. Если бы вместо абстрактного неуважения, которое не имеет единиц измерения, на это место высыпать привычный Цыге порошок, то поместилось бы где-то два с половиной грамма. Еще пару лет назад эта доза считалась особо крупным размером героина. Но теперь особо крупный размер – это килограмм, даже в карман не поместится, надо в сумке носить. Позаботились законотворцы о Цыге и ему подобных: в четыреста раз особо крупный размер повысили! Зачем, спрашивается? Чтобы зарабатывал больше, а рисковал меньше?! Не может такого быть! А как по-другому объяснить?!

– Что ты от меня хочешь? – устало спросил Лис.

– Дружить хочу! – страстно воскликнул Цыга. – Чтобы все между нами правильно было! Чтобы дружили красиво, веселились, время проводили! Жизнь-то быстро бежит! Я знаю, ты денег не берешь. А это неправильно: сейчас все берут! Если ты не берешь – значит, злой, голодный, жена недовольна…

– А с молодыми женами всегда проблемы, – певучим голоском проговорила Лала. – Тут зевать нельзя… Давай, начальник, я тебе погадаю…

– Пять минут прошли, Цыга. До свиданья. Если ты торговать наркотой бросишь, поступишь в институт, начнешь работать фельдшером или ветеринаром, я про тебя забуду.

– Не хочешь деньги брать – Лалу возьми! У нее высшее образование, хорошее воспитание, отдельная квартира. Послушная, красивая, хорошо готовит… Она и успокоит, и приласкает, и погадает, научит, как генералом стать да как от врагов спастись…

– Смешной ты мужик, Цыга! Зачем мне ваши гаданья? У меня работа есть, жена есть, врагов нет…

– Точно нет, врагов-то? – остро глянул Цыга.

– Живых нет. А генералом мне не стать, даже с помощью Лалы…

– Пойдем, Цыга, – сказала Лала. – Он же слепой, даже завтрашний день не видит…

– И что же там, в этом завтрашнем дне? – криво улыбаясь, спросил Лис.

Просто так спросил, для проформы. Он за свою милицейско-полицейскую жизнь много всяких сказок наслушался. И цыганских, и кавказских, и отечественных…

– Да хорошего мало, – надула губки Лала. – Призрак из прошлого тебя ищет, вот и враг. Причем очень опасный. Это раз!

Она согнула пальчик со свежим маникюром. Лис продолжал улыбаться. Все эти сказки похожи друг на друга.

– Живешь ты в долг: за твою жизнь уже один раз заплатили, да заказ не исполнили. Теперь вспомнили, решать будут – что с тобой делать… Это два!

Улыбка сошла с губ полковника. «Откуда она это знает?!»

– Ну, еще что скажешь?

– Крови на тебе много, и еще кровь невинную прольешь…

– Прямо-таки невинную? Ну, ты даешь… А еще что?

– Да так, ерунда всякая, мелочи! – Лала изящно махнула ручкой. – Жена рога наставит. И генералом тебе не быть, это ты точно заметил. Пошли, Цыга. У полковника много дел, ему с ними разбираться и разбираться…

Посетители вышли. В кабинете остался запах тонких, таинственных духов.

Незнакомец

В Екатериновку он приехал на такси. За годы, прошедшие с ночи «крестобойни», здесь ничего не изменилось: недостроенные краснокаменные особняки так и не выросли из солидных фундаментов в дворцы хозяев новой жизни, старенькие саманные домишки вокруг по-прежнему ветшали и разваливались.

Высокий забор, огораживающий огромное поместье Креста, стоял так же прочно и непоколебимо, как крепостная стена, но заросшие чертополохом и амброзией ворота, растрескавшийся асфальт подъездной дороги и высохшие цветочные клумбы выдавали, что крепость давно разорена захватчиками. В заржавевших створках можно было рассмотреть несколько пулевых пробоин, а дыру от гранатомета и рассматривать не было необходимости: звездообразное отверстие издалека бросалось в глаза. Соколову показалось, что он чувствует запах дыма и обгоревших человеческих тел.

Перейдя через непаханое поле, он подошел к жилым домишкам, на скамейке возле одного из которых курили цигарки и отмахивались ветками от комаров три местных мужика. При виде незнакомца они настороженно замолкли.

– Здорово ночевали, станичники! – уверенно поздоровался Соколов.

Мужики внимательно осмотрели полувоенную форму и каменное лицо нежданного гостя.

– Из наших, из казаков, что ли? – взгляды аборигенов смягчились.

– Точно. Из верховых я. Теперь решил сюда перебраться, домик купить…

– Да этого добра тут хватает, – седобородый старик в казачьей фуражке с красным околышем и видавших виды штанах с лампасами обвел рукой пространство вокруг. – Выбирай, что нравится. Их хозяева давно в город укатили. Хотя сразу предупреждаю: цены не сложат!

– Это верно, – усмехнулся средних лет мужчина, сидящий рядом.

– Хотя после этой истории, – он показал пальцем на забор Креста. – Покупать стали меньше, строительство совсем забросили…

– А что за история? – заинтересовался незнакомец.

– А-а-а-а! – с досадой махнул рукой старый казак. – Вот здесь поселился хороший человек, богобоязненный, его Крестом называли. Дорогу проложил, газ провел, церковь отстроил… И его друзья сюда потянулись, стали хорошие дома строить, магазин открыли, поле осушили, а то каждую весну тут все заливало… В общем, и жизнь оживилась, и цены на дома выросли…

– И что?! – нетерпеливо перебил Соколов.

– А то! Все шло хорошо, только вдруг ночью у Креста началась стрельба, стали рваться гранаты, начались пожары… Настоящая война!

– А кто с кем воевал? – живо удивился пришелец.

– А кто его знает! Потом столько всех понаехало – и милиция, и полиция, и эти, из газет… По домам ходили, все расспрашивали – кто что видел… А кто что видел? Все спали уже! А потом выстрелы услышали да пожары смотрели… Убили, в общем, благодетеля нашего, Креста. И друзей его много поубивали… И сразу строить перестали, так и бросили на середине… И вообще слава дурная про Екатериновку пошла: никто сюда не едет, магазин закрыли…

– Ну, самогонки-то купить можно? – Соколов достал одну из нескольких сохранившихся у него пятисотенных бумажек. – Хлеб, сало, соленья не перевелись?

Его собеседники оживились.

– Нет, натуральный продукт у нас завсегда есть! Давай, Сергеич, открывай погреб!

Через полчаса беседа плавно перетекла в неказистую хату старого казака, а сдобренная семидесятиградусным самогоном с салом, черным хлебом, и квашенными в бочке помидорами и огурцами, приобрела не только плавность и округлость оборотов речи, но и совершенно другую степень доверительности.

– Так и не узнали, кто это все учинил! – задумчиво сказал худощавый мужчина в растянутом трико и наброшенной сверху фуфайке. – А болтали всякое… Крест, вроде, из этих был, из арестантов. Ну, вроде, менты его с корешами и покноцали…

– Не может быть?! – изумился новый друг. – Такое только в кино бывает!

– Может, и в кино, – назидательно сказал хозяин дома. – Только участковый у нас здесь, в Екатериновке, живет. А сын его в Тиходонске, в Управлении работает, как раз этим делом занимался… Давайте выпьем за правду и справедливость!

Выпить пришлось по отдельности: стаканчик за правду, а другой – за справедливость. Почему-то посчитали, что правда и справедливость в одном флаконе не встречается…

– Ну, так и что? – без особого любопытства спросил Соколов.

– А то, Костя, что он и рассказал: самого начальника уголовного розыска в этом деле подозревали – Коренева! Его, вроде, вывезли к Кресту с мешком на голове, в подвал посадили и сжечь хотели, а он своих вызвал, вот они всем лютый ахерон и устроили! Только…

Старый казак набулькал всем самогона в очередной раз.

– Только не менты это были! Менты бы такую бойню учинять не стали! Ее даже назвали – «крестобойня»!

– А кто же, если не менты? – вяло спросил Соколов.

– Никто не знает! Коренев – не простой мент: хитромудрый – любого вокруг пальца обведет! Его не только бандюки, даже менты боятся, не зря Лисом кличут… Говорят, у него своя банда была. Только этого ни хрена не доказали, так он до сих пор и работает, как ни в чем не бывало!

Разговор получился душевный и затянулся до темноты. Расходились поздно, автобусы уже не ходили, и Сергеич оставил гостя у себя ночевать. Утром Соколов опохмеляться не стал: облился холодной водой, сделал несколько силовых упражнений и попрощался.

– Знаешь, Сергеич, твой самогон гораздо приятней пентотала натрия[7]7
  Пентотал натрия – сыворотка правды.


[Закрыть]! – сказал он на прощание. – А действует так же эффективно!

– Это еще что такое? – удивился казак.

– Водка такая!

Сергеич рассмеялся.

– Так тут и думать нечего! Натуральный продукт завсегда лучше! Вот у тебя, Иваныч, сейчас голова болит?

– Нет, конечно! С чего ей болеть?

– А от твоего натрия бы, небось, раскалывалась! Натрий вообще яд!

– Это точно! – засмеялся Константин Иванович.

Вернувшись в Тиходонск, Соколов отправился на Богатяновку, за старый заброшенный крупозавод в роще, на косогоре, спускающемся к Дону. Нужное место он нашел почти сразу и, подкопав палкой сыроватую землю, вынул два кирпича из фундамента. Сунув руку в открывшуюся черноту, вытащил сверток из клеенки, замотанной алюминиевой проволокой.

Внутри, густо покрытый солидолом, находились пистолет Макарова, два магазина и две коробки с патронами. Это был один из его тайников, заложенный по всем правилам консервации оружия на территории будущей диверсионно-партизанской войны.

Теперь можно было переходить к конкретным действиям.