Текст книги "Время невиноватых"

Поправки в уголовный кодекс – выстрел в сердце законности

– Как вы оцениваете недавние изменения, внесенные в статью о терроризме?

– Они демонстрируют состояние современной законодательной практики – неадекватной состоянию преступности и носящей формально-конъюнктурный характер. Посудите сами: разве может повышение наказания на несколько лет остановить террориста? Не решает проблемы и введение пожизненного заключения вместо 20 лет лишения свободы: ведь и в этом случае возможно условно-досрочное освобождение через 25 лет, а в начале срока такая разница практического значения не имеет. Не способна пятилетняя разница оказать сдерживающего воздействия и на потенциальных террористов, в отличие от смертной казни, которая способна устрашить если не зомбированных «шахидов», то организаторов террористических актов. По существу, законодатели «выстрелили вхолостую», надеясь оправдать социальные ожидания, но при этом продемонстрировали незнание сущности уголовно-правовой превенции и признали, что действующий Уголовный кодекс не является универсальным документом, а требует регулярных дополнений в ответ на резонансные преступления, совершаемые, преимущественно, в Москве.

– Но часто приходится встречать утверждения, что в борьбе с преступностью все-таки достигнут перелом…

– Если называть вещи своими именами, то преступность постоянно растет. В зависимости от политической конъюнктуры народ могут успокаивать ее «некоторым снижением» с оговоркой, мол, тяжкие преступления продолжают увеличиваться. Но знающие люди понимают, что снижение краж и хулиганства при росте убийств и разбоев – никакой не успех, а просто статистические ухищрения. Иногда за достижение выдают «снижение темпов роста». Однако не торопитесь радоваться: это означает лишь то, что если в прошлом году преступность увеличилась на пятнадцать процентов, то в этом – только на десять.

График динамики криминальных проявлений за последние двадцать лет неудержимо рвется вверх. И лишь два провала на роковой линии: в 1985 году во время антиалкогольной кампании так мощно навалились на пьянство и все с ним связанное, что на год-полтора преступность заметно снизилась. Августовский путч 1991 года оказал шокирующее воздействие на общественное сознание, в том числе и криминальное: последовавшая осень и зима ознаменовались некоторым снижением тяжких посягательств на личность. Конечно, это кратковременные успехи, но сбрасывать их со счетов нельзя. Напротив, два провала в графике могут стать ключом к успеху в борьбе с преступностью. Если, конечно, ставить целью достижение такого успеха.

– В газетах много писали об изменениях в УК. Как вы их оцениваете?

– 8 декабря 2003 года в Уголовный кодекс России внесено несколько сот изменений, которые могут поставить в тупик любого. Под предлогом «гуманизации» фактически торпедируется борьба с преступностью.

Вот пример. Несовершеннолетние все чаще совершают тяжкие преступления (в том числе и убийства) в возрасте 12–13 лет и остаются безнаказанными. К достигшим возраста уголовной ответственности – 14 лет, в силу принципа экономии репрессии, как правило, принимаются меры воспитательного характера, что также воспринимается ими как безнаказанность и способствует формированию антиобщественной установки личности. В результате подростки совершают множество (50–60 и более) краж, хулиганств, грабежей, которые остаются в сфере латентности или не влекут адекватной реакции. В конце концов, они совершают тяжкие и особо тяжкие преступления. В следственных изоляторах и местах лишения свободы именно несовершеннолетние жестокими способами устанавливают атмосферу соблюдения криминальных «законов». Они, например, выкидывали в туалет переданные родителями среди зимы помидоры (красный цвет – западло), не выходили на свидание к матери, приехавшей в красном платье, бесчеловечно издевались над сокамерниками, не выдержавшими испытаний «прописки».

Поправки в УК снизили максимальное наказание для преступников в возрасте от 14 до 16 лет с 10 лет до 6 и разрешили бесконечные условные осуждения, даже если условно осужденный совершил тяжкое преступление! Так, под предлогом «гуманизации» заложены предпосылки для выращивания преступной генерации отмороженной, уверенной в своей безнаказанности и имеющей преступный опыт молодежи.

– Да, нерадостная перспектива…

– Или возьмем кражи, число которых за 2003 год возросло на 24,2 %. Их опасность определяется не только ущербом от конкретной кражи, который может быть и невелик. Кражи – основной способ пополнения криминальной кассы, так называемого «общака». Воры, жулики и крадуны[21]21
  Различные ранги в иерархии преступников, специализирующихся на кражах (примеч. авт.).


[Закрыть] составляют «элиту» преступного мира и, как правило, являются профессиональными преступниками, носителями криминальной идеологии и субкультуры. Большинство подобных преступлений остается в сфере латентности.

Когда же в поле зрения следствия попадает вор, совершивший отдельную кражу, он выглядит достаточно безобидно, но эта «безобидность» обманчива. Поправки в Уголовный кодекс от 8 декабря 2003 года снизили наказание за кражи и отменили такие отягчающие обстоятельства, как неоднократность и прежние судимости. Это же касается разбойников, грабителей и мошенников – всех тех, кто составляет профессиональный костяк уголовного мира. Воруйте, братва, сколько хотите!

– Ну, а как обстоит дело с борьбой с хулиганством?

– Тут полная капитуляция. Теперь любое хулиганство, если при этом не использовалось оружие, уже не преследуется государством. Потерпевший сам должен тащить обидчика к мировому судье и доказывать его вину. Докажет – хулиган получит символическое наказание. А сам потерпевший может получить по физиономии еще раз, а то и два! Теперь число хулиганств резко уменьшится. Но последствия этого хорошо известны – через год резко полезет вверх число грабежей, разбоев, а потом и убийств.

– Значит, в деле предупреждения тяжких преступлений сделан шаг назад?

– Боюсь, что не один. Отменена уголовная ответственность за незаконное ношение газового, холодного, метательного и даже гладкоствольного огнестрельного оружия. Любого – охотничьего, боевого, самодельного. Между тем охотничьи ружья составляют до 20 % вооружения изученными нами бандформированиями и используются в 39 % преступлений с применением оружия. А еще в 10 % таких преступлений применяются изготовленные из него обрезы.

Дробовики занимают после снайперских винтовок второе место по эффективности при совершении «заказных» убийств. Но разрешили носить не только ружья, но и любое гладкоствольное оружие – самодельные пистолеты, револьверы, автоматы! Даже если злоумышленники завладеют минометом, гранатометом, гладкоствольной противотанковой пушкой «Рапира», то в их действиях не окажется состава преступления![22]22
  Через полгода законодатель устранил часть отмеченных несуразностей (примеч. авт.).


[Закрыть]

– Чем же объяснить подобные изменения? Ведь специалисты, наверное, давали свое заключение…

– Поправки приняты вопреки мнению ведущих ученых-юристов и юридической общественности, а также сотрудников правоохранительных органов, по мнению которых они парализуют борьбу с преступностью. А чем можно объяснить появление такого «правового продукта»?

Я привык хорошо думать о людях и надеюсь, что он явился следствием обычной некомпетентности, юридической неграмотности и криминологической невежественности разработчиков – качеств, в наше время столь же привычных, сколь и распространенных, а потому практически не осуждаемых. Другое объяснение: прямое потворствование преступным элементам и сознательный развал уголовно-правовой системы противостояния криминалу – я гоню прочь. Не потому, что эти причины менее привычны или распространены, а по соображениям простой логики.

Ведь объяснить коррупцией исключение из числа наказаний конфискации имущества очень легко: крупные экономические преступники, которые по совместительству являются и достаточно влиятельными людьми, в этом кровно заинтересованы. Они же заинтересованы в отмене уголовной ответственности за недобросовестную рекламу и обман потребителей – действия, позволяющие сколачивать миллионные «зеленые» состояния. Но помилуйте, кто лоббировал интересы воров, разбойников, хулиганов, рецидивистов и прочей уголовной шелупени? Вот тут уж, даже при богатой фантазии, не могу ничего представить…

Впрочем, какое объяснение является более правильным, мы скоро узнаем. Если первое, то допустившие «прокол» чиновники быстро исправятся. А если второе? Тогда, извините, все останется так, как есть[23]23
  Увы, прошло уже три года, но все осталось без изменений (примеч. авт.).


[Закрыть].

Как улучшить наши законы

Постперестроечное российское законотворчество отличается, с одной стороны, обилием принимаемых законов, а с другой – их повсеместным неисполнением. Озабоченные этим, а может быть, совершенно другим обстоятельством, комитеты Госдумы и отдельные депутаты пытаются выправить положение и загнать в рамки закона самые далекие от права отношения. Проекты законов «О пчеловодстве» и «Об оленеводстве» были отвергнуты пчелами и оленями. Попытки повысить культурный уровень дичающего населения законом «О культуре» и укрепить статус женщин законом «О женщинах» еще не оставлены, скорей отложены до поры.

Бороться с коррупцией, организованной преступностью и широкомасштабным бандитизмом пока нет возможности, так как соответствующие законы отсутствуют, ибо пятнадцать лет назад были отклонены законодателями, а вернуться к ним те же законодатели не удосужились. Деградировавший пьяница, укравший у соседа стоптанные сапоги, ведро и мешок пустых бутылок, получает такой же срок, который прокурор попросил для чиновника, похитившего из Гохрана бриллиантов на сотни миллионов долларов. В отличие от бриллиантового вора, пьяница-бутылочник без проволочек направлен для отбывания наказания.

Совершенно ясно, что законы надо улучшать. Вполне в соответствии с принципами нынешнего законотворчества: «на каждый чих – по закону» и разработан предлагаемый законопроект «Об исполнении законов в Российской Федерации». Если бы его автор входил во влиятельную депутатскую фракцию, вполне возможно, он был бы принят хотя бы в первом чтении. Скорей всего, за исключением четвертого пункта.

Проект

Федеральный Закон

«Об исполнении законов в Российской Федерации»

1. Лица, не исполняющие законы РФ, наказываются лишением свободы на срок 5 лет.

2. Лица, не применяющие п. 1 настоящего Закона к подчиненным, подконтрольным и поднадзорным лицам, наказываются лишением свободы на срок 10 лет.

3. Лица, препятствующие выполнению п.1 и 2 настоящего Закона, наказываются лишением свободы на срок 15 лет.

4. Исполнение настоящего Закона возлагается на Прокуратуру Швейцарской конфедерации, для чего ее юрисдикция распространяется на всю территорию Российской Федерации.

Раздел 4 Люди и оружие

Черный пистолет не в том кармане

«В руках у него был короткий японский штуцер. Верхний ствол гладкий, двенадцатого калибра под дробовой патрон, нижний – нарезной. Из любого он легко попадал с пятидесяти метров в консервную банку».

Данил Корецкий. «Смягчающие обстоятельства».

Убийством средь бела дня нынче никого не удивишь. Киллеры не прячут лиц, не обращают внимания на очевидцев и плюют на милицию. А чего бояться? Ну, погрозят пальцем, ну, пристыдят – и все дела. Законопослушные граждане, да и большинство милиционеров оружия не имеют, это не дикие «стреляющие Штаты», где ежегодно палят для самообороны 645 тысяч раз, давая фору 581 тысяче бандитских выстрелов. Вопреки идеологическим страшилкам лишь три процента законно приобретенных пистолетов используются там в преступных целях, а число погибших американских полицейских вдвое меньше, чем убитых на мирных улицах милиционеров. Нигде за рубежом я не видел безоружных полицейских. Мужчина или женщина, патрулирующий на улице или сидящий за стойкой паспортного контроля в аэропорту, – на боку у каждого висит внушительного вида пистолет или револьвер, позволяющий решительно вмешиваться в «острые» ситуации.

У нас картина совершенно иная: по данным анкетирований, только 34–36 % сотрудников имеют оружие на постоянном ношении. В их числе и офицеры самых «горячих» служб – РУБОПа и уголовного розыска. Офицеры вооруженных сил, ФСБ, не говоря уже о сотрудниках полиции, таможни, прокуратуры и других сил безопасности, также практически безоружны. Прокурорские проверки выявили, что в Ракетных войсках стратегического назначения, под предлогом предотвращения несчастных случаев и несанкционированных действий личного состава, командиры частей выставляли на посты по охране ракетных комплексов и других режимных ядерных объектов часовых без оружия, боеприпасов и средств защиты (!!!).

Что же говорить о простых гражданах? Привыкшие к запретам на любую инициативу и обезоруженные государством, они сопротивляются преступникам только в 13 % случаев, при этом в 30 % сопротивление оказывается успешным! Вот если бы развязать им руки. Но, когда бандиты останавливают на пустынной трассе припозднившуюся машину, они твердо знают – многочисленные посты ГИБДД лишили их (бандитов?) возможности вооруженного сопротивления! Так чьи права защищает современная оружейная доктрина?

Много надежд возлагалось на Закон «Об оружии», за короткое время их приняли целых два, причем во многом противоречащие друг другу. Но если проанализировать эти законы, так же как и Постановления Правительства и Инструкции МВД по «оружейному вопросу», то выявится удивительная вещь: целью оборота оружия является не защита прав и законных интересов граждан, не борьба с преступностью, не пресечение противоправных посягательств, а… обеспечение сохранности самого оружия!

* * *

«„А-91“ являлся опытным образцом, заряженный он весил всего два с половиной килограмма и со сложенным прикладом имел длину тридцать семь сантиметров. Правда, сейчас глушитель добавлял еще пятнадцать».

Данил Корецкий. «Основная операция»

Революционным положением принятого Закона «Об оружии» стало разрешение гражданам приобретать средства самообороны, особое распространение получило газовое оружие.

С целью получения реальной картины использования газового оружия я провел криминологическое изучение уголовных дел, по которым в любом качестве проходили газовые пистолеты. Оказалось, что они использовались в основном преступниками для разбойных нападений, хулиганств, изнасилований.

Примеров успешной самозащиты с помощью этого средства самообороны не выявлено. В двух случаях газовые пистолеты, которые потерпевшие носили на законных основаниях, были отобраны преступниками при грабеже и разбойном нападении: владельцы не сумели ими воспользоваться. Это не единственный пример неэффективности газового оружия как средства самозащиты, причем парадокс состоит в том, что в руках преступников оно причиняет серьезные травмы и позволяет достигать поставленной цели.

Дело в том, что при правильном применении газовое оружие является безвредным. Преступники же законы и правила не соблюдают, их действия отличают повышенная дерзость и интенсивность, направленные на достижение поставленной цели любой ценой. При криминальном применении газовое оружие представляет существенную опасность для здоровья. Поэтому законопослушный человек при столкновении с преступником оказывается в заведомо проигрышном положении. Несмотря на лицензионно-разрешительный порядок приобретения газового оружия и владения им, оно широко вовлечено в криминальный оборот и используется для совершения тяжких преступлений. Кроме того, оно достаточно легко переделывается в огнестрельное оружие, и некоторые виды таких «переделок» – пистолеты под патрон 5,45 мм, оснащенные самодельным глушителем, превратились в излюбленное оружие для «заказных» убийств.

* * *

«Затем из внутреннего отделения извлек „МСП“, переломил стволы и зарядил каждый длинным латунным цилиндром спецпатрона. Стволы с мягким щелчком стали на место, одновременно подскочил вверх флажок предохранителя. Оружие было малогабаритным, бесшумным, отличалось мощным боем и не выбрасывало гильз. Первый выстрел выводил цель из строя, второй являлся контрольным».

Данил Корецкий. «Пешка в большой игре»

Нередко при нападениях на квартиры преступники забирают не только деньги и ценности, но и оружие хозяев – ружья и карабины. Потому что по действующим правилам оружие должно храниться в сейфе, в разобранном виде, отдельно от боеприпасов.

Совершенно очевидно, что в условиях широкого и реально неконтролируемого криминального оборота оружия встает вопрос об уравновешивании «черного» оружейного рынка «белым» – легальным. Это нестандартный и непривычный для России подход, но именно в нем кроется резерв повышения общественной и личной безопасности в постперестроечном обществе.

* * *

«Вместо привычных „AKM“ или „AKMC“ им выдали брезентовые сумки, в которых находились увесистые металлические прямоугольники размером с сигаретный блок. Оказалось: складные пистолеты-пулеметы под обычный „макаровский“ патрон».

Данил Корецкий. «Татуированная кожа»

Первым шагом на пути выработки новой «оружейной идеологии» должен стать пересмотр отношения к оружию, как к вредоносному, запрещенному предмету. Следует признать, что оружие само по себе нейтрально и, подобно автотранспорту, не обладает криминогенными свойствами. Необходимо признать также, что оружие вышло из-под государственного контроля, и преступные элементы не испытывают никаких трудностей с его приобретением, хранением, ношением и использованием.

Эти посылки неизбежно приводят к следующим выводам: нет никаких оснований искусственно ограничивать оборот оружия, поскольку подобные ограничения в первую очередь касаются законопослушных граждан и сотрудников правоохранительных органов. Распространение оружия в криминальных кругах требует уравновешивающих мер. В частности, постоянная вооруженность сотрудников всех силовых структур должна быть обязательным условием выполнения ими своих служебных обязанностей, а применение оружия для пресечения преступлений и задержания преступников должно презюмироваться правомерным и расцениваться как проявление смелости, решительности и активности при решении оперативно-служебных задач.

Законопослушные граждане, обладающие безупречной репутацией, должны получить возможность приобретения, хранения и использования короткоствольного огнестрельного оружия в целях самозащиты и пресечения преступных проявлений.

Использование законно хранимого оружия в контркриминальных целях должно стимулироваться и поощряться. Более того, применение находящегося в нелегальном владении оружия для пресечения преступлений и задержания преступника должно исключать уголовную ответственность за незаконное владение им. Приоритет задач реальной борьбы с преступностью должен перевешивать формальные запреты.

Самооборона… с оружием

– Данил Аркадьевич, как вы считаете, настоящий мужчина должен иметь оружие?

– И женщина тоже. Я считаю, что любой законопослушный гражданин должен иметь возможность легально приобрести оружие и использовать его для самозащиты.

– Кто может поручиться, что оружие не попадет к «нехорошим людям»?

– «Нехорошие люди» уже владеют оружием, не спрашивая разрешения депутатов. А законопослушный гражданин практически лишен этой возможности. Действующее законодательство ставит целью прежде всего сохранность оружия, существенно ограничивая возможность его использования для самозащиты.

– Депутаты полагают, что право на свободное владение оружием ухудшит криминогенную ситуацию.

– Я полагаю, все будет ровно наоборот. Вооруженность придает населению уверенность в своей защищенности. В нашей стране, где власть позаботилась о том, чтобы разоружить население, оказывают сопротивление при нападении лишь 13 % жертв. И все равно в половине случаев сопротивление оказывается успешным. Когда преступник будет знать, что, покушаясь на жизнь или имущество человека, может получить пулю, пылу у него поубавится.

– Видимо, государство считает, что способно само защитить граждан. Мы периодически слышим победные рапорты об улучшении криминогенной обстановки…

– Определенные положительные сдвиги есть: упорядочились отношения в экономической сфере, стало меньше взрывов и расстрелов. Но я бы не сказал, что жизнь становится безопаснее. Террористических актов стало больше, растет число убийств и иных тяжких преступлений, обостряется их дерзость. И при этом число арестованных за тяжкие преступления снижается. Совершить преступление сегодня легко, а попасть за решетку трудно, что говорит вовсе не о достижениях демократии, а о капитуляции перед преступностью.

– Скажите, зачем сейчас населению вооружаться? Ведь время активных криминальных переделов и разборок прошло. Сейчас у нас криминальная обстановка относительно спокойная, чем, скажем, в начале девяностых. Так может, не нужно ничего менять?

– Об этом надо спросить население. Люди могут не знать, что в 2003 году преступность возросла на 9 %, причем доля тяжких и особо тяжких доходит до 41 % – беспрецедентный удельный вес для Западной Европы, где кража велосипеда или оскорбление по телефону долго будоражат умы обывателей. Но каждый на своей шкуре чувствует: опасность кругом. Позавчера совершен налет на квартиру сослуживца, вчера ограбили соседа, сегодня избили знакомого. И люди делают выводы: количество охотников резко растет, хотя на охоту они не ходят. Недавно ко мне обратился товарищ – очень мирный человек, судья. Он, конечно, владеет статистикой, но когда к нему в дом ночью забрались воры, решил обзавестись оружием самообороны, и мы выбрали для него десятизарядный полуавтомат «Сайга» 20-го калибра. Для охоты эта штука не очень подходит, но вполне может перевесить чашу весов в критической ситуации.

А так называемые разборки? Если бандиты стали не так активно убивать друг друга, потому что уже все поделили, вряд ли это признак благополучия. В 60-е годы во всем СССР совершалось 9 тысяч убийств в год, сейчас – 31 тысяча. Кто-то может порадоваться: пару лет назад было 33 тысячи. Но, на мой взгляд, повода для радости нет. Тем более что еще больше убийств проходит по другой статистической графе: «тяжкий вред здоровью, повлекший смерть». Кстати, у нас в стране в среднем убийств, примерно, в два раза больше, чем в США, где, как вы знаете, на руках у населения около 200 миллионов стволов.

– Но ведь и там бывают случаи, когда обезумевшие подростки брали папины ружья и пистолеты и расстреливали своих сверстников в школе или на улице.

– Такие случаи единичны. О них просто много говорят в новостях. К тому же американцы и эту проблему уже почти решили с помощью внедрения системы кодировки. Эта система служит для того, чтобы оружием не мог воспользоваться никто, кроме хозяина.

– Как эта система работает?

– Например, они придумали специальный замок, который вводится в ствол и превращает оружие в кусок металла. Злоумышленнику мало им завладеть, нужен еще ключ, а он есть только у хозяина.

Систем запирания оружия множество, вплоть до кольца с микрочипом, без которого пистолет не стреляет. Разрабатываются системы, реагирующие на отпечатки пальцев владельца или его биотоки. Цель – не запретить оружие, а сделать его безопасным.

– Ключики и кольца не являются ли преградой, когда нужно немедленно воспользоваться оружием? В случае нападения или ограбления, например.

– Ну, любой здравомыслящий человек сумеет распорядиться системой защиты так, чтобы она не пошла никому во вред, в том числе и ему самому. Наши правила хранения создают гораздо больше преград: оружие нужно хранить отдельно от боеприпасов и в разобранном виде, так что воспользоваться быстро вы им точно никак не сможете. Поэтому нередко при разбойных нападениях преступники отбирают и карабины, и ружья, и газовые пистолеты. Правда, здесь играет роль и то, что нападающий готов к преступлению, он первый начал, выбрал наиболее выгодные для него условия, действует дерзко и агрессивно. А законопослушный человек не привык причинять другому вред, не привык сам себя защищать. Так что способность к самозащите надо еще воспитывать.

– Не кажется ли вам, что для того, чтобы иметь возможность свободно покупать оружие, обществу нужно «созреть» в моральном и юридическом плане? Ведь человек должен не только владеть оружием, но и знать, как им пользоваться, в каких случаях его можно применять, а в каких нет и т. д. Для этого населению нужно иметь определенные традиции обращения с оружием, а у нас их, по-моему, нет.

– Этот аспект нужно рассматривать шире – в социально-политическом смысле. Понимаете, взаимоотношение «государство – гражданин» изначально предполагает некоторое неравенство. В тоталитарных странах государство подавляет и подчиняет личность. Вполне понятно, что такие режимы из соображений собственной безопасности не позволяют гражданам приобретать, хранить и использовать оружие. Безопасность граждан в расчет, естественно, не принимается. Но надо сказать, что тоталитарные режимы достаточно эффективно расправляются с преступниками, оргпреступность не существовала ни при одной диктатуре.

Напротив, чем выше уровень демократии, тем очевиднее, что сила и могущество государства являются производными от силы и мощи его граждан. Не случайно вторая поправка к Конституции США гласит: «Поскольку хорошо организованное народное ополчение необходимо для безопасности свободного государства, право народа хранить и носить оружие не должно нарушаться».

Нечто подобное было и у нас до революции. Во всяком случае, до 1917 года подданные Российской империи обладали правом на приобретение и хранение огнестрельного оружия (пистолетов и револьверов) в целях самообороны, а также для охоты и занятий спортом. Психически здоровым и законопослушным гражданам разрешение на приобретение оружия выдавал генерал-губернатор, губернатор или градоначальник. Гладкоствольные охотничьи ружья, боеприпасы к ним и некоторые модели пистолетов можно было приобрести в оружейных магазинах и без специального разрешения. При этом цены были вполне доступными для «простых людей»: шомпольный пистолет «Оборона» стоил 3,5 рубля, револьверы «Велодог» – от 12 до 20, а браунинг – 25 рублей при минимальной месячной зарплате 16–20 рублей.

– А какие виды и модели оружия пользовались тогда популярностью?

– Многие покупали дешевый и эффективный при нападении однозарядный пистолет «Оборона». Пользовались спросом различные небольшие револьверчики типа «бульдогов». Детям и подросткам дарили маломощные ружья «монте-кристо» с мягкими пулями, которые продавались без специального разрешения. Если приобретали что-то посерьезней, брали разрешение в полиции или у властей. Вообще, листая подшивки журналов начала XX века, удивляешься, насколько был широк ассортимент оружейных магазинов. При желании можно было купить охотничьи кортики, ножи и кинжалы всевозможных размеров и конфигураций, штуцера и ружья с нарезными стволами, бесчисленное множество карманных револьверов и даже такие серьезные военные образцы, как «Смит-Вессон», «Ивер Джонсон», «Гопкинс-Аллен» и другие. Офицеры царской армии с разрешения командиров могли покупать практически любые виды оружия как для личных целей, так и для ношения в строю. Спросом у них пользовались боевые модели «парабеллумы», «маузеры».

Кстати, были и, скажем так, «профессиональные» виды оружия. Например, револьвер «Велодог» охотно покупали служащие почты, развозящие письма.

– Для того, чтобы обороняться от грабителей?

– Нет. В его названии отражено целевое назначение. «Велосипед-собака». В царской России на почтальонов гораздо чаще грабителей нападали собаки, поэтому этот револьвер предназначался для защиты от агрессивных животных.

– Что изменилось после революции?

– После 1917 года оружие у населения стало в массовом порядке изыматься. За укрывательство могли и расстрелять, так как это расценивалось как намерение бороться с новой властью. Теперь оружие не продавалось, а распределялось по классово-номенклатурному признаку. Только принадлежность к РКП(б) позволяла хранить и носить оружие.

Такое положение сохранялось, по существу, на протяжении всего советского периода. Приобретение гражданами любого оружия, кроме, правда, гладкоствольного, было исключено. Власть не доверяла даже должностным лицам правоохранительных органов. Не имели оружия судьи, судебные исполнители, следователи прокуратуры. Многим категориям сотрудников милиции – участковым, инспекторам ИДН, ГАИшникам и т. д. – даже в период несения службы табельное оружие не выдавалось. Доходило до того, что оперативник уголовного розыска мог получить оружие только по специальному рапорту, когда собирался задерживать преступника. Но, как известно, такие вещи не спланируешь, поэтому часто шли на нож и обрез безоружными, получали ранения, гибли…

В то же время разрешалась выдача пистолетов первым секретарям партийных комитетов начиная с районного уровня, председателям облисполкомов, первым секретарям райкомов ВЛКСМ в пограничных районах. Принцип распределения в обществе оружия по партийно-номенклатурному признаку действовал до начала девяностых годов.

Таким образом, в Советском Союзе оборот оружия и боеприпасов традиционно был жестко ограничен. В гражданском обороте находились практически только гладкоствольные охотничьи ружья и охотничьи ножи. Совершение преступления с использованием оружия являлось редкостью.

В конце 80-х у нас в стране начался бурный рост вооруженной преступности. Ответной реакцией на рост насилия стало приобретение гражданами оружия для самообороны. Покупались преимущественно гладкоствольные охотничьи ружья, но чуть позже появилась тенденция обзаводиться нарезным охотничьим оружием.

Однако к 1991 году у нас по-прежнему не было ни внутреннего оружейного рынка, ни свободного оборота оружия, ни информации о порядке его производства, приобретения, хранения и использования.

– Сейчас эта ситуация значительно изменилась?

– Судите сами. Демократические преобразования привели к ликвидации тоталитарного режима и изменили расстановку приоритетов в отношениях между государством и личностью. Признание международных стандартов в обеспечении прав и свобод человека сказались и на подходе к обороту оружия. В 1992 году частным детективам разрешили использовать специальные средства, а частным охранникам – спецсредетва и оружие. В этом же году Президент Ельцин принял Указ «О разрешении приобретения, хранения и использования гладкоствольного охотничьего оружия гражданам, ведущим крестьянское (фермерское) хозяйство». По сути, гражданам впервые было разрешено использовать ружья не для целей охоты, а для обеспечения личной и имущественной безопасности. Правда, распространялось это право только на фермеров. Всем остальным предлагалось защищаться газовым оружием. Затем, в 1993 году был принят первый закон «Об оружии». И наконец, 13 ноября 1996 года вышел второй закон «Об оружии», который действует до сих пор.