Электронная библиотека » Данил Корецкий » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Менты не ангелы, но…"


  • Текст добавлен: 4 апреля 2014, 23:31


Автор книги: Данил Корецкий


Жанр: Боевики: Прочее, Боевики


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Данил Корецкий
Менты не ангелы, но…

Глава 1
Уголовный розыск. Самойлин

Все события и герои этой книги вымышлены, возможное сходство с реальными фактами и людьми – случайно.

Автор

– Ну что, Самойлин, готов к боям за социалистическую законность? – густым голосом пробасил майор Веселов. Лицо его, как обычно, было бордовым от высокого жизненного тонуса и буйства сил в могучем организме. Потертый китель с трудом сходился на уже заметном животе. Впрочем, сам майор избегал слова «живот», называя его нижней частью груди. – Готов, – ответил вчерашний курсант и почему-то вздохнул. – Только теперь социалистической-то вроде нету… – А ее и никакой нету, – хохотнул майор. – И мы за это не отвечаем. Ведь что такое есть милиция? Это орган государства. Какое государство, такая и законность. А орган – он знай, свое дело делает. Вот и ты делай свое дело. Приказы начальников исполняй, людей зря не обижай, свою жопу не подставляй. Вспоминай советы курсового! Ты ведь в Центральный райотдел распределен? – Ну да, вроде так, – кивнул молодой лейтенант, не привыкший еще ни к званию, ни к погонам, ни к тому, что отныне его судьбу будут определять не курсовой офицер и преподаватели, а совсем другие, незнакомые пока люди – практические работники, как называли их в институте. Один отрезок жизни заканчивался, другой начинался. Переступить через разделяющий их порог предстояло уже сегодня.

С плаца доносилась бравурная музыка военного оркестра, разноголосый шум, смех и радостные выкрики. Празднично наряженная толпа родителей бурлила, размывалась воронками, распадалась на части, чтобы тут же сконцентрироваться в новом месте. Женщина-дагестанка с платком на голове, в длинном цветастом платье и похожих на калоши туфлях стояла в сторонке и казалась пришелицей из далекого и чуждого мира. И то, что происходило вокруг, наверняка казалось ей чуждым и необычным. Но она не проявляла любопытства, не вертела головой по сторонам, а смотрела только на Ахмеда Бузуркаева – в летней парадной форме с новенькими лейтенантскими погонами. СЫН ВЫУЧИЛСЯ НА МИЛИЦИОНЕРА, И НЕ ПРОСТОГО, А СРАЗУ НА ЛЕЙТЕНАНТА! Это очень большое событие для нее, для семьи, для всего рода. Теперь и многочисленные родственники, и односельчане, да и все жители высокогорного Гунибского района поймут, какой у Патимат замечательный сын! У кривого Омара, правда, сыновья давно служат в Махачкале: один в тюрьме, второй на базаре, но они всего-навсего сержанты. А у сыночка на плечах золотые офицерские звезды, и если начальник милиции не обманет, его возьмут сразу следователем! Но Осман Керимович обмануть не должен, он сын тетушки Мисиду, жены дяди Патимат – близкий родственник, даже без денег все должен сделать… Теперь, хвала Аллаху, род Бузуркаевых наберет силу… Милиционеров на Кавказе всегда уважали, и жили они небедно, только теперь непонятно, что творится – нападают на них, дома взрывают, машины обстреливают… Ахмед стоит в двух шагах, с горской сдержанностью, на мать не смотрит, но понимает, о чем она думает. Выучился он с трудом, на «тройках» выехал, но теперь это не важно: в горах вкладыш дипломный не разглядывают, смотрят на погоны, на кабинетную табличку, на дом, на автомобиль… Плохо только – оперативная обстановка сложная: убивают милиционеров, специально охотятся, дома сжигают… Лучше бы, конечно, в Тиходонске остаться, но хороший сын ни мать, ни родственников забывать не должен, надо ехать на родину, а если убьют – так на все воля Аллаха…

Щелкали фотоаппараты, бесшумно стрекотали кинокамеры, запечатлевая навеки бестолковую радость выпуска. Детишки собирали с бетона мелочь: каждый выпускник, проходя в строю мимо трибуны, подбрасывал вверх на счастье монетку. Серебряные и золотые кружки, сверкая на ярком солнце, взлетали над «коробкой» взвода и осыпались на молодых лейтенантов, как бы благословляя их на новую – счастливую и богатую жизнь… Ритуал этот неофициальный и, вроде бы, даже запрещенный, но не настолько строго, чтобы его не исполняли поколение за поколением выпускников.

Вадим невольно взглянул в окно. Сейчас основная жизнь шла там.

– Я, собственно, попрощаться зашел, Васильич. Высказать… Ну, короче, спасибо за все…

– Я тебе не все долги отдал, – покаянно сказал Васильич. Он нередко занимал деньги у курсантов и, как правило, не возвращал. Но всегда помнил о первом факте и сожалел о втором. Суммы были небольшими, и курсанты относились к этому снисходительно.

– Да ничего, ерунда все это, – махнул рукой Самойлин, приглаживая топорщащиеся на рубашке погоны.

– И помни: правильно бумажки писать – это даже не полдела, только четверть. Главное – грамотно действовать на улице. Вот месяц назад наш выпускник позапрошлого года погиб. На вокзале в Хасавюрте увидел двух подозрительных, спросил документы, документов нет. Тогда он говорит: «Следуйте за мной в отделение!» – и… поворачивается к ним спиной! Короче, тридцать пять ножевых ранений!

Вадим покачал головой.

– Надо было с напарником подходить. Или отступить назад, достать оружие, посадить их на землю и вызвать подмогу. Я знаю тактику задержания.

– Тогда вперед! И помни: лучше отписываться и давать показания, чем лежать в яме! Поэтому патрон всегда досылай в ствол и не жди, пока тебя начнут убивать, тогда уже поздно будет! Я, помню, в Нагорном Карабахе троих нападавших уложил из автомата и доложил командиру: «Сержант Веселов израсходовал восемнадцать патронов, задержек при стрельбе не имел!» Тот в крик: «Под арест пойдешь, в прокуратуру отдам!» Сколько лет прошло, а я вот он! А где был бы? Уже бы и косточки сгнили!

Веселов любил рассказывать такие поучительные истории, и хотя их достоверность никто не проверял, слушать было интересно.

Они пожали друг другу руки.

– Удачи тебе! Не забывай, заходи! Я человек не ученый, но жизнь знаю, может, и присоветую чего…

– Спасибо, – улыбнулся Вадим.

Улыбка у него была красивая, гагаринская. И лицо симпатичное, и глаза умные. Ему бы в киноактеры, а не в милиционеры. Хотя фигура подкачала: уж больно несерьезно он выглядел. Плечи узкие, рост сто семьдесят, туфли 39-го размера… В американские копы Вадиму бы ни в жисть не попасть, правда, тамошние кадровики понятия «некомплект» не знают: у них очередь стоит… Но, несмотря на невыигрышную фактуру, парень был жилистым, выносливым, и руки сильные, цепкие. Это потому, что все четыре года учебы тягал железо в спортзале, занимался борьбой самбо и карате.

А в детстве его дразнили хиляком и часто били. Когда в очередной раз уличная шпана катала его ногами по двору, в подворотню зашел милиционер. Случайно. Обидчики, увидев форму, вмиг сыпанули через забор. И вот тогда Вадим решил: буду милиционером, сильным, смелым, и меня точно никто больше не тронет. Он думал, что милиционер обходил территорию, наводя порядок, но оказалось, что тот шел к девушке, соседке. Через некоторое время он увидел их выходящими из соседнего подъезда. Девушку звали Надей. Она была очень красивой: черные волосы коротко подстрижены, в белом платье и белых босоножках на тонкой шпильке. Вадим тогда еще подумал: «Как невеста!» А у ее спутника-милиционера было по две маленькие звездочки на погонах. Это он хорошо запомнил. А теперь он тоже лейтенант милиции. Хотя отношение к форме сейчас другое, что говорить…

Вадим смешался с толпой, отыскивая своих. Майор Веселов тоже вышел во двор и присоединился к группе офицеров. Тут были строевые командиры и преподаватели – кандидаты и доктора наук, доценты и один профессор. Последних называли «учеными», самые глупые из них тоже считали себя таковыми, хотя профессор Ежелев смеялся: «Ученые – медведи в цирке, которые на велосипедах катаются!»

Шестеро старших офицеров, с седыми висками и лысеющими головами, у которых большая и основная часть жизни осталась позади, задумчиво рассматривали молодых ребят в новеньких погонах, с хрустящими дипломами в карманах. Были и девушки, сегодня они сняли уродующие фигуры камуфляжные комбинезоны, надев «парадку»: белые рубашки, кителя, уставные юбки не выше колена и неуставные туфельки… В этом виде представительницы прекрасного пола обрели природную грациозность, хотя и несколько устроженную милицейской униформой. Но настроение у всех было хорошим, и атмосфера праздника безраздельно царила над огромным двором с учебными корпусами и общежитием, плацем, полосой препятствий, складом арттехвооружения, тиром, огромным спортивным залом.

Отутюженная форма, сияющие лица, светящиеся радостью глаза, вспышки веселого смеха, кругом нарядные друзья, родители, подруги: постовые на КПП в день выпуска ведут себя либерально.

– А что, товарищи офицеры, кто бы захотел поменяться с ними? – кивнул Веселов на счастливых выпускников. – Махнул волшебной палочкой, и пошел в лейтенантских погонах за ворота. Без лишнего жира, болячек…

Подполковники и полковники переглянулись, покачали головами.

– И без квартиры, положения, достатка, связей… Я не хочу!

– Опять все с начала, опять с нуля. Я тоже не согласился бы…

– Это же и семью потерять, и детей, все что знаешь и к чему привык… Нет, уж!

– А я бы пошел! – вызвался плотный круглоголовый Рыбаков. – Молодость главное. А остальное приложится!

Умудренные опытом офицеры с противоречивыми чувствами смотрели на уходящих выпускников. Они выходили в широко распахнутые ворота, и это было очень символично: очередной выпуск офицеров шел в большую жизнь.


В Центральный отдел внутренних дел он явился ровно к восьми. На невысоком крылечке в три ступеньки стояли два сержанта в пузырящейся форме, бронежилетах, с автоматами наперевес. Они охраняли милицию и, очевидно, пускали в райотдел не каждого. А как же гражданам сделать заявление? Вряд ли они пропустят через порог потерпевшего от кражи, а может, и пострадавшего от грабежа завернут… Это же всем законам противоречит!

– Я на работу, новый сотрудник, – Самойлин протянул к безразличным лицам свое новенькое офицерское удостоверение. Если он думал, что сержанты изучат документ, подтянутся и, как положено, отдадут честь старшему по званию, то он ошибся. Просто один постовой небрежно махнул рукой и буркнул сквозь зубы:

– Проходи, чего встал!

Лейтенант вздохнул. Ему вдруг стало совершенно ясно, что отбить внезапное нападение на райотдел постовые не смогут. Да они и не готовы к такому варианту развития событий. Тогда зачем они здесь стоят?

Он шагнул через порог, и первое место службы приняло его в свои объятия. Небольшой, казенно-неуютный холл с объявлениями на стенах, стойкий запах карболки, казенщины и человеческого горя. На раздолбанных, как из старого кинотеатра, креслах с откидными сиденьями сидели две женщины неопределенного возраста, в серой неприметной одежде, чуть поодаль маялся в ожидании такого же вида мужичок, которого вдобавок мучил похмельный синдром. В углу озабоченно переговаривались четверо парней, лица которых не внушали любви и доверия к человечеству.

Дежурный капитан за большим витринным стеклом говорил по телефону.

– Есть у нас заявка, есть! – в голосе слышалось раздражение. – Но это не криминальный труп! Я понимаю, что он второй день лежит, но мы такими не занимаемся! Звоните в «скорую помощь»… Ну, тогда в администрацию!

Телефонная трубка с лязгом легла на базу.

– К кому? – капитан повернулся к вошедшему. У него было брюзгливое лицо, защищенное маской отчужденности, как постовые бронежилетами.

– Я новый сотрудник. В уголовный розыск.

На миг отчужденность пропала, сквозь нее проглянули обычные человеческие выражения: усталость после суточного дежурства и легкое любопытство.

– Второй этаж, двадцать второй кабинет.

Вадим поднялся по стертым каменным ступенькам. На втором этаже был сделан дешевый ремонт: под неровно прибитым пластиком угадывались загаженные стены с чернильными надписями. Коридор был пустынным – видно, сержанты на входе действительно не пускали ненужных людей.

На двадцать втором кабинете висела табличка: «Начальник уголовного розыска».

Самойлин тихонько постучал и сразу заглянул в дверь.

– Разрешите?

– Заходи, – кивнул сидящий за столом коренастый мужчина лет сорока пяти. У него было жесткое лицо бывалого, много повидавшего человека, развитые надбровные дуги и круглые блестящие глаза, испытующе уставившиеся в новичка.

– Чего хотел?

– Здравия желаю. Лейтенант Самойлин прибыл для прохождения службы.

– Прибыл, говоришь? – хозяин кабинета перевернул лежащие перед ним документы и протянул руку. – Как зовут-то?

– Вадик… То есть Вадим Николаевич.

– А я Сивцов Валерий Петрович, – острый взгляд буравил новичка насквозь. – А перечисли-ка мне, Вадим Николаевич, принципы оперативно-розыскной деятельности!

Самойлин удивился. Чего-чего, а экзамена он не ожидал. Тем более в первую минуту знакомства.

– Законность, конспиративность, наступательность, – начал перечислять он, постепенно замедляя темп. – Уважение прав граждан…

– Молодец, быстро сориентировался! И основные назвал, – с некоторым удивлением сказал Сивцов. – А то, бывает, таких дураков присылают!

Он что-то вспомнил и, улыбнувшись, покачал головой.

– Один пришел, я у него спрашиваю: «Что такое вербовка?» А он отвечает: «Это дерево такое!» С вербой перепутал, паразит!

– Ну и что? Выгнали его?

– Да нет, взяли Пашку Сытникова. Работать-то некому. Знаешь, как мы сотрудников подбираем?

– Как?

– Приходим в спецприемник для бродяг, выбираем кто почище, поприличней и без судимости, спрашиваем: «Пойдешь к нам работать?» Соглашается – направляем его на медкомиссию, оформляем, и – вперед: иди, неси службу!

– Правда, что ли? – ошарашенно изумился Вадим.

Сивцов вздохнул.

– Не совсем. Тут я слегка преувеличил. Но самую малость…

Начальник УР вышел из-за стола. Роста он оказался небольшого, но с крепкой фигурой и уверенными манерами.

– Пошли, покажу твое рабочее место.

Они прошли по коридору и зашли в маленький тупичок. Ремонт сюда не добрался. Ощутимо пахло туалетом. Сивцов достал связку ключей и отпер хлипкую дверь.

В небольшом обшарпанном кабинете плотно стояли три неказистых стола, три стандартных сейфа и три стула. Еще один стул ютился посередине и, судя по всему, предназначался для посетителей. Очевидно, сидели они на нем по очереди.

– Вот, занимай, – показал Сивцов на стол возле самой двери. – В ящике ключи от сейфа и кабинета. Устраивайся пока.

Вадим осмотрелся, показал на пустые столы.

– А где коллеги?

– Эти двое будут к обеду, сейчас на подворном обходе. Жуки еще те… Опрашивают свидетелей пачками, пишут под копирку, потом приносят кучу объяснений: вот мол, сколько наработали! А людей надо каждого отдельно опрашивать, а не всех скопом. Иначе индивидуальное восприятие теряется, весь смысл и достоверность пропадают!

– Да, надо, конечно, по закону, – согласился Вадим.

Начальник УР усмехнулся.

– Насчет закона мы еще переговорим, им тоже особо увлекаться нельзя. Все хорошо в меру… А пока пойдем дальше, посмотрим остальное хозяйство…

– Хозяйство у вас хорошее, – сказал Вадим, чтобы сделать Сивцову приятное. – Ремонт приличный, тишина. Как будто ничего не происходит или двери с изоляцией…

– С изоляцией, говоришь? Сейчас просто время такое, – Сивцов подмигнул, прошагал в конец коридора к двери с цифрой девять и табличкой «Оперуполномоченные УР». Оттуда доносились крики, матерщина и странные звуки.

– Юматов работает. Он жесткий, как напильник… Это, конечно, неплохо, но ты с него пока особо пример не бери. Осторожно присмотрись и своей головой думай…

Сивцов многозначительно посмотрел исподлобья. Взгляд получился страшноватым. Но в следующую минуту стал самым обычным взглядом старшего товарища, дающего молодому хороший совет.

– А-а… – неопределенно протянул Вадим. Он так ничего и не понял. Если Юматов делает то, чего делать нельзя, то почему начальник угрозыска ему этого не запретит?

Сивцов тяжелой ладонью хлопнул Самойлина по спине.

– Идем, дежурную часть посмотрим, «обезьянник»… А потом я тебя к руководству заведу.

Они спустились вниз, зашли в дежурку. Капитан уже сменился, за пультом сидел пузатый майор, чем-то похожий на Веселова.

– Это майор Литовко. От него многое зависит, – представил дежурного Сивцов. – А это наш новый опер!

Майор вполне уважительно кивнул.

– Задержанные есть?

– Двое. Бомжи.

Сивцов подвел новичка к «обезьяннику». Там сидели два изможденных мужичка с испитыми лицами. От них исходила густая вонь, перебивавшая запах дезинфекции. Майор подошел следом.

– Двух гусей на рынке украли! У, паскуды, – погрозил он кулаком с таким негодованием, будто в клетке сидели Бен Ладен со своим заместителем.


Начальник Центрального райотдела подполковник Баринов был известен в милицейской среде под прозвищем Барин. Возможно, виной тому была фамилия, а возможно, фактура: высокий, плотный, с бульдожьим лицом и злыми круглыми глазами, он действительно походил на барина-самодура, способного сечь подчиненных на конюшне или травить собаками.

В обед он запирался, отключал телефоны и час-полтора спал. Потом обходил вверенное подразделение, как бы проверяя, не сказался ли отрицательно его сон на дисциплине и усердии подчиненных. Причем проверка эта выглядела своеобразно: он резко распахивал дверь, резко переступал порог и застывал, как статуя командора. Наклонив голову и выпятив челюсть, Барин упирался в сотрудников тяжелым, гипнотизирующим взглядом, будто хотел рассмотреть самые сокровенные тайны в их душах. Потом так же резко выходил, захлопывал за собой дверь и шел в следующий кабинет, где процедура полностью повторялась. Сотрудники называли ее «рентгенпросвет».

Новичка он принял довольно благодушно, спросил об институтских оценках и ближайших планах.

– Учеба одно, работа – совсем другое, – сказал он напоследок. – В жизни есть много такого, чему тебя не учили. Например: если зарегистрировал преступление, обязан его раскрыть. Не можешь раскрыть – не регистрируй!

– Это как? – открыл рот Вадим.

Баринов небрежно отмахнулся.

– У тебя есть непосредственный начальник – майор Сивцов, он тебе все и объяснит. Присмотрись пару деньков, походи в учениках, а потом впрягайся в воз и тяни так, чтоб жилы рвались! Вопросы есть?

– Мне бы оружие получить. На постоянное ношение.

Это было заветной мечтой молодого лейтенанта.

Начальник РОВД повторил небрежный жест.

– Сдашь зачет по материальной части и правилам обращения, – и получай. Только не на «постоянку».[1]1
  «Постоянка» – предусмотренное Законом и постоянно нарушаемое на местах право постоянного ношения оружия, как на службе, так и в свободное время.


[Закрыть]
Это право еще заслужить надо. Мы тебя лучше узнать должны, присмотреться. И вообще, имей в виду – от оружия одни неприятности. Больше вопросов нет? Тогда вперед!

– Значит, запомни, мы заявлений не регистрируем, – просвещал Вадима начальник УР.

– А кто регистрирует? Дежурный?

– И дежурный не регистрирует. Теперь заявитель идет к начальнику, а тот решает – что регистрировать, а что – нет.

– Как так? По закону любой сотрудник милиции обязан принять заявление…

Сивцов небрежно отмахнулся, как начальник РОВД несколько минут назад.

– Ты забывай эти глупости, которым тебя учили! Закон одно, а практика другое. Должен же быть индивидуальный подход. Начальник смотрит: что за преступление, каковы перспективы раскрытия. И на заявителя смотрит: что за человек. Если солидный, уважаемый – можно и нераскрываемую заяву записать. А если никому не интересный – сам понимаешь. Кому сейчас охота возиться?

Наверное, лицо молодого человека как-то изменилось, потому что Сивцов поспешно добавил:

– Нет, ну если тяжкое – убийство там, бандитизм, тогда все по закону делается…

Но прозвучало это не особенно убедительно.

– В общем, иди, работай. Научишься!

«Эти двое», как назвал их Сивцов, появились к концу дня.

– О, новенький! – в кабинет ввалились два парня в гражданской одежде. – Будешь на праздники дежурить!

– Почему? – Вадим как раз рассматривал гулкое нутро пустого сейфа. В углу он нашел патрон от пээма, в секретном отделении – несколько схваченных скрепкой листков. – Почему на праздники?

– Потому, что молодой. Дедовщины у нас нет, но молодой есть молодой. Как тебя зовут-то?

– Вадим… Николаевич. Самойлин фамилия.

– А я Вася Сухарев, держи краба, – протянул руку высокий плотный брюнет с резкими чертами костистого лица. Ладонь оказалась сильная, цепкая и немного влажная.

– Росляков Толик, – представился второй. Он был пониже, но широкоплечий, с круглым простоватым лицом. Рукопожатие у него тоже оказалось крепким и сухим.

Оба выглядели обычными парнями и не походили на таинственных и всемогущих сыщиков.

– Чего в сейфе-то нашел?

– Вот, – показал Вадим патрон и листки.

Росляков присвистнул.

– Патрон может пригодиться. Если свой невзначай выстрелишь, а списывать не подо что будет. Или чтобы «шмеля» зарядить… Только у себя его не держи. Потому что если УСБ тебя захочет за жопу взять, то лучше повода и искать не надо. Вот, смотри…

Оперативник достал откуда-то кусок пластилина и прилепил патрон за батарею.

– Вот так лучше! Спросят: «Чей патрон?» А кто его знает! Не твой, не мой, не Васькин. И дело с концом!

– А что такое «шмель»?

Толик усмехнулся.

– Надо тебе какого-нибудь гада прищучить, а в данный момент не за что, вот и сунул ему в карман патрон или наркоту… А потом забил в камеру и раскручиваешь на все его пакостные делишки…

– Гм… А это что за бумажки? – Самойлин протянул листки, исписанные неряшливым почерком.

Росляков снова усмехнулся.

– Сейчас, сейчас… Ну-ка, наклони сейф, чтобы тумба приподнялась. Васька, помоги!

Улыбающийся Сухарев помог Вадиму, а Толик вытащил из-под тумбы целую пачку таких же листков.

– Видишь, сколько? Это заявы укрытые, что от Федотова остались.

Росляков быстро просмотрел бумаги.

– Кража, кража, грабеж, опять кража… На, забирай! Во дворе печка есть, чтобы документы палить, там и сожги!

Самойлин почесал в затылке.

– А почему он их не уничтожил?

– Да потому! А вдруг этого жулика в другом районе хлопнут с поличным и он на все кражи расколется? Терпилу[2]2
  Терпила – потерпевший (профессиональный сленг).


[Закрыть]
допросят, а он скажет: «Я заявлял в Центральный райотдел, товарищу Федотову лично!» А заявы нет! И берут товарища Федотова за задницу!

Росляков подмигнул.

– Но Федотова голыми руками не возьмешь! Он быстренько заяву достанет, задним числом отказняк напишет, к прокурору побежит, тот этот отказняк отменит и Федотов возбудит дело, как положено… И нет никакого укрывательства! Есть законная уголовно-процессуальная деятельность, есть исправленная ошибка, а значит – все в порядке!

Самойлин только головой покрутил.

– Хитро! Гля, какие тут тонкости… Нас этому не учили.

– Ничего, научим! – Росляков сильно хлопнул новичка по плечу. – Главное, запомни: мы должны быть заодно! Как мушкетеры. Чтобы друг другу – никаких подлянок! Жулики против нас, начальники против нас, УСБ тоже против нас! Если мы вместе держаться не будем, нас либо поубивают по одному, или выгонят, или посадят… Понял?

– Понял, – ответил Вадим. Хотя, честно говоря, понимал он мало.


– А у тебя баб много было? – дамский вопрос был неотъемлемой темой милицейских бесед.

Вадим промолчал, затягиваясь сигаретой. У него была одна женщина – Иринка с его же курса – красивая, стройная, с обманчиво скромной внешностью. Однажды они вместе дежурили в суточном наряде, тогда-то все и произошло, прямо в учебном классе, на столе. Он долго снимал с нее высокие грубые ботинки и толстые камуфляжные брюки. Сброшенная казенная одежда контрастом оттеняла нежные девичьи ноги и плоский живот, но он волновался, к тому же Иринка предупредила, что надо быть осторожным, и он почти ничего не почувствовал. Горячая влажность женского тела мгновенно вызвала прилив семени, и он, выскочив наружу, испустил большую порцию белой жидкости на гладкий живот с фигурно подбритым лобком, на стол, даже на полу оказалась лужица…

Потом они встречались и многократно повторяли это занятие, Иринке это дело нравилось, а ему нравилась Иринка, и он даже пришел с родителями к ней домой – свататься. Но она отказала. Почему – он до сих пор не мог понять. Впрочем, она пользовалась большим успехом у мужчин и могла выбирать. Но до сих пор не выбрала. Злые языки болтали, что она перетрахалась со всем институтом, причем не только с курсантами, но и с курсовыми офицерами, и с преподавателями. Оглядываясь назад, Вадим понимал: скорей всего, так оно и было.

– Нет, серьезно, сколько? – напирал Василий. – Или ты у нас еще мальчик?

– Отстань! Я о таких вещах не разговариваю.

– Как хочешь, – старлей почесал затылок. – Только тогда о чем разговаривать?

– Сухарев, за мной! – ворвался в кабинет Сивцов. Голос властный, резкий, привыкший командовать.

Слова как дробинки ударили в Вадима, по спине пробежал холодок. А начальника УР уже и след простыл.

– Ух, – выдохнул Самойлин – как гроза прошла.

– Это что, вот начальник райотдела вообще зверь, – Василий поспешил за начальником, на ходу бросив: – Расскажи ему, Толик, надо предупредить парня!

Толик нахмурил лоб.

– Ты с Бариновым знакомился?

– А как же. Сивцов меня в первый же день к нему завел. Он мне напутствие давал.

– И как он тебе?

– Видно, что строгий. С характером. Но начальник милиции и должен быть крутым.

Толик кивнул.

– Это да.

И неожиданно спросил:

– Он тебя еще не бил?

– Как «не бил»?!

– Да очень просто. В морду кулаком не заезжал?

– Ты что, шутишь?! Как это можно?! – Самойлин находился в крайнем удивлении. Старший лейтенант Росляков напротив – демонстрировал полную обыденность того, о чем рассказывал, и даже притерпелость к столь необычным манерам руководителя.

– Да очень просто! Он у нас с тараканами. Говорят: после контузии, – Толик покрутил пальцем у виска.

– Иногда его накрывает, он и понесся к кому-нибудь в кабинет. Резко дверь распахивает, челюсть выпятит и смотрит исподлобья прямо в глаза! Как бык на корриде. Значит, точно – сейчас бить будет…

Самойлин сглотнул. О многих чудесах, творящихся «на земле», ему приходилось слышать, но о таком…

– И тебя бил?

Толик кивнул.

– И меня, и Ваську. Мне еще повезло, я уклонился, кулак скользнул по скуле, и все. А Ваське как дал в челюсть, тот и сознание потерял. И нашатырь ему давали, и уши терли…

Вадим нервно заходил по тесному кабинету.

– Да я рапорт напишу генералу! Или самому министру!

Толик вздохнул.

– Это потом будет. Вначале он тебе даст в рожу, а потом пиши, не пиши, легче не станет…

– Ну и трепло ты, Толян! – напряженно сказал Вадим. – Надо же такое придумать!

– Я тебя предупредил, – совершенно серьезно ответил Росляков.

* * *

Через день, после обеда, Вадим отписывал «отказняки». Он легко обучался и быстро понял, что от него требуется.

Вот заявление о краже: какой-то ротозей вышел выносить мусорное ведро, дверь не закрыл, а когда вернулся, то обнаружил, что с вешалки в прихожей исчез плащ. Секунду подумав, опер сформулировал мотивировочную часть постановления: «Учитывая, что следов взлома на двери не обнаружено, а факт пропажи плаща объективно ничем не подтвержден, в возбуждении уголовного дела отказать».

Самойлин с удовлетворением поставил точку. По сравнению с корявыми «отказняками» Сухарева получалось красиво и убедительно. Вчера он написал два таких постановления.

Одно об угоне автомашины: «В связи с тем, что автомобиль ВАЗ-2109 был оставлен хозяином на долгое время без присмотра, к тому же не был оборудован противоугонным устройством, в материале усматриваются признаки вины самого потерпевшего, в связи с чем постановляю: в возбуждении уголовного дела отказать». Второе касалось кражи с балкона шести охотничьих подсадных уток: «Поскольку осенью наблюдается массовый перелет птиц на юг, есть основания полагать, что утки улетели в теплые края…»

Сегодня начальник райотдела должен утвердить его первые самостоятельные постановления. Но коллеги и даже Сивцов уже их одобрили.

– Лихо у тебя выходит! – не скрывая зависти, сказал Васька Сухарев.

А начальник УР уважительно похлопал по плечу:

– Да, вижу, не зря учился!

От приятных воспоминаний на лице лейтенанта Самойлина расплылась довольная улыбка. Вдруг резко распахнулась дверь, и улыбка застыла, будто замерзла. Потому что в кабинет действительно повеяло ледяным холодом.

На пороге стоял Баринов. Набычившись и выпятив челюсть, он уставился тяжелым взглядом в глаза молодого лейтенанта. Тот вскочил и стал по стойке «смирно».

«Сейчас врежет! – мелькнула всполошенная мысль. – За „отказняки“! Уткам же сетку щипцами отодрали, да и машины без присмотра не запрещено оставлять…

Сердце Вадима колотилось. Он чувствовал себя, как кролик под гипнотизирующим взглядом удава. Тяжелая пауза затянулась, нервы парня напряглись до предела. Вдруг Баринов шагнул вперед, и нервное напряжение хлестнуло наружу, как разорванный канат.

Лейтенант схватил стул, взметнул над головой. Лицо его перекосилось.

– Не подходи, я себя бить не дам!

Баринова как кипятком ошпарило. Круто развернувшись, он выскочил из кабинета.

В это время начальник УР Сивцов совещался с Сухаревым и Росляковым. Шеф только что заглянул к ним, провел «рентгенпросвет» и двинулся дальше. Через пару минут где-то сильно хлопнула дверь, и Баринов быстро прошагал в обратном направлении. Он почти бежал. Сухарев и Росляков переглянулись, их душил смех.

– Вы чего? – поднял брови Сивцов.

Но тут в кабинет вбежал Самойлин в крайне возбужденном состоянии.

– Он меня и вправду ударить хотел! Ворвался, уставился, как бык, чувствую, все, сейчас врежет!

– Ну, а ты что? – давясь смехом, только и смог выдавить Василий.

– Я бить себя никому не дам, меня даже отец не бил! – горячечно закричал новичок. – Я стулом замахнулся, хотел ему по башке врезать, но он струсил и убежал!

Сивцов даже привстал.

– Постой, кто тебя бить хотел? На кого ты стулом замахнулся?!

Васька и Толик бились в истерике.

* * *

– Бум!

Телефонный справочник – книга толстая и, несомненно, полезная, хотя сейчас Вадим впервые видел новую грань его использования: Юматов хлопнул справочником гражданина Гарявого по голове. То ли от справочника, то ли от головы поднялась пыль, хорошо видимая в косых солнечных лучах, свободно проходивших через незавешенное окно. Задержанный только крякнул.

– Зачем, начальник? – вяло спросил он. – Я же не малолетка. Не на первую ходку нацелился…

– Нет, подожди, ты нас дураками считаешь? Тогда так и скажи мне: «Ты дурак!» А я дам тебе в морду!

Юматов грозно навис над бесцветным, как бельевая вошь, мужиком, тот съежился на жестком стуле и заслонился татуированными руками. У мужика было бледное, в оспинах, лицо, развитые надбровные дуги, круглые, много повидавшие глаза, нос уточкой, в сизых прожилках, железные зубы поблескивали между синими губами.

– Не был я там! Зуб даю, не был… – без особой убежденности, но с неожиданной твердостью отвечал он.

Впрочем, эта твердость была неожиданной только для Самойлина, который сегодня ассистировал старшему оперу. Потому что у Витька Гарявого за спиной имелось пять судимостей за кражи, и хотя зона для него – дом родной, поднимать шестую ему было западло. А взяли его с поличным – в квартале от обворованной квартиры.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 3.8 Оценок: 6

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации