Текст книги "Менты не ангелы, но…"

– Смотри, какая красавица возле бара. На артистку похожа. Кто это?

– Так это Марина, я ее знаю. Хочешь, познакомлю?

– Да неудобно как-то… И дел у нас много…

Но Воск уже не слушал.

– Мариночка, можно тебя на минутку? – он помахал рукой.

Красавица повернулась на голос и, приветливо улыбнувшись, направилась к ним. У нее была хорошая фигура, широкие бедра мерно раскачивались в такт шагам.

– Ты что делаешь, – растерянно спросил Шабанов. – Я ведь тебя не просил…

Договорить он не успел, она подошла к столику.

– Прошу к нам, – сказал Воскобойников. – Это мой коллега, Виктор.

– Очень приятно, – мило ответила женщина. – Марина.

– Ну, что, давайте теперь выпьем за знакомство, – сказал Воскобойников и заказал водки.

Шабанов не мог говорить. Он был взволнован, как мальчишка. Но после первых трех рюмок повеселел, раскрепостился, рассказал несколько старых анекдотов и смешной случай про перепутанные туфли. Марина и Воск оказались благодарными собеседниками: они с интересом слушали и искренне смеялись. Атмосфера потеплела, скоро казалось, что они с Мариной знакомы давным-давно.

Водку допили быстро, потом подошел какой-то высокий чернявый мужчина, дружески поздоровался с Воскобойниковым, выставил на стол бутылку коньяка и крымское шампанское для Марины. А еще через несколько минут официантка вдруг начала носить лобио, шашлыки, цыплят-табака. Застолье приобрело второе дыхание.

Виктор изрядно опьянел, и Феликс предложил ему отдохнуть в одном из номеров наверху.

– А что, нормально! – кивнул тот. – Я же после дежурства…

Каким-то образом в постели рядом с ним оказалась Марина, и отдых приобрел вполне определенное направление. Хотя женщина держалась скованно и не проявляла инициативы, Шабанов получил все, что хотел. Потом он заснул и пришел в себя, когда за окном уже стемнело. Новой подруги не было, голова налита свинцом, в пересохшем рту с трудом ворочался сухой язык. Он напился прямо из-под крана, потом принял прохладный душ и почувствовал себя вполне прилично. Откуда ни возьмись, снова появилась Марина, она была одета и выглядела так, будто совсем не пила. Шабанов не мог вспомнить: было между ними что-либо или нет. Но, осмотрев смятые простыни, понял: было!

– Поедем, выпьем кофе, – предложила женщина. – Тебе сразу станет лучше.

– А где Феликс? – спросил Виктор.

– Уехал. У него работы много. А ты, он сказал, – выходной.

– Точно. Я ведь после дежурства.

На какой-то машине они поехали в кафе, где пили не только кофе, но и виски, потом отправились в какой-то мотель, где и остались ночевать. Здесь Марина чувствовала себя свободней и вела себя очень активно. Виктор был доволен.

* * *

– Значит, говоришь, он взялся за ум? – задумчиво спросил подполковник Петрицкий.

Воскобойников, сидящий напротив начальника следствия, кивнул.

– Взялся, Василий Григорьевич! Возбудил дело, прессует сбытчика по полной! Я его даже проверил: говорю, мол, понятых с потолка записал, один сейчас в больнице, второй в деревню уехал… Раньше он бы на дыбы встал, а сейчас кивает: ничего, потом дооформим!

– Еще что?

– Я ему Маринку подставил. Помните, из «Замка»?

– О-о-о! – Петрицкий мечтательно подкатил глаза. – Как не помнить!

В своем вечном черном костюме и черном галстуке Василий Григорьевич походил на пастора, но сейчас выражение его лица выглядело отнюдь не благостным.

– Еще?

– Он у меня денег в долг попросил.

– Сколько?

– Рублей пятьсот-шестьсот, – давясь смехом, сообщил Воскобойников.

– Сколько, сколько?!

– Серьезно! У меня только тысячи были, я тысячу и дал. Он был очень доволен. Но на Маринку ему большие деньги понадобятся… Ручным будет!

– Точно? – вид у начальника следствия был озабоченным. – Тут ошибки быть не должно!

– Не будет, Василий Григорьевич! Голову даю – не будет! Я такие вещи нутром чую!

– Ну, ладно! – после паузы сказал Петрицкий. – Проверим его еще, присмотримся, если подойдет, будем готовить на место Банникова. Где он сейчас, кстати?

Воскобойников усмехнулся.

– Вчера как закрутил с Маринкой, так еще не приходил.

Начальник СО нахмурился.

– А вот это не годится! Дисциплину надо соблюдать! Объясняй это своему подшефному, воспитывай. На первых порах ты за него отвечать будешь!

– Есть, товарищ подполковник! – Воскобойников почтительно кивнул. – Кстати, насчет дисциплины…

– Что еще? – поднял брови Петрицкий.

– Вы отписали материал этому… Как его? С птичьей фамилией…

– Соколову, что ли? – начальник СО напрягся, хотя вида не показывал. – Хороший парень, грамотный!

– В чем грамотность? – зло сказал Воскобойников. – В том, что дело развалил? Считает себя самым умным?

– Там нечего было разваливать, оно само развалилось. Понятые ничего не видели: ни откуда «дурь» достали, ни сколько денег обнаружили. Протокол изъятия неправильно оформлен. Соколов и написал «отказняк»…

Петрицкий надел очки и стал внимательно рассматривать лежащее перед ним дело. Создавалось впечатление, что он не хочет встречаться взглядом с оперативником.

– Не его это собачье дело!

– Послушай, явную туфту гнать нельзя! – Петрицкий, наконец, поднял голову. – Нас же тоже проверяют. И следственное управление, и прокурор, и суд. Раз отказали, в следующий таких «косяков» допускать не будешь.

– Странно! – Воскобойников развел руками. – В стране идет борьба с наркотиками, оперативный аппарат выявляет сбытчиков, а следователь отказывает в возбуждении уголовного дела. Значит, ему плевать, что на карту поставлено здоровье народа!

– Что-то я не пойму, Феликс, ты меня учить вздумал? – начальник СО повысил голос. – Кто старше по званию, по должности, по положению?

– Вы, товарищ подполковник! – Воскобойников старательно обозначил стойку «смирно». – Только я не от себя говорю. Я от них говорю!

Он указал указательным пальцем в потолок.

– Они считают, этого Соколова надо уволить. Выгнать с треском за что угодно, но чтобы все поняли – что к чему. Тогда порядка будет больше и уважения!

Петрицкий обескураженно снял очки, протер, снова надел.

– Прям-таки сразу увольнять? А с кем работать будем?

– Извините. Вы лучше сами позвоните и спросите…

Из кабинета начальника СО Воскобойников направился к Шабанову. Тот был уже на месте и нервно разговаривал по телефону с женой.

– Света, ты же знаешь, у меня суточное дежурство! Какие проблемы?! Конечно, в сутках не две ночи, но у нас такое происшествие было, что пришлось остаться документировать! Какое, какое! Я не могу говорить об этом, тем более по телефону… А мобильный я нарочно в сейфе оставил. Кому ты звонила? Кто сказал? Да дежурные меняются и все забывают! Откуда Литовко знает, что я не сменился и продолжаю работать! Хочешь, я передам трубку Феликсу Воскобойникову, он тебе все подтвердит…

Но Светлана уже бросила трубку.

– Вижу, ты хорошо погулял! – сказал Воскобойников.

– Очень хорошо! – кивнул Шабанов. Он выглядел счастливым.

– Займи мне деньги. Тысяч пять. Можешь?

Воскобойников напряг лицевые мускулы и с трудом скрыл улыбку. Все шло так, как он и предполагал.

– Я же тебе занимал вчера!

– Да я это, понимаешь… Пригласил Марину в ресторан. В какой посоветуешь? Чтобы все красиво было. Хочу ее удивить…

Мускулы не удержали каменного выражения, и Воск улыбнулся. Марина хорошо знала все рестораны и другие злачные места города. И сама могла удивить кого угодно. Особенно этого лоха.

– «Рыба» хороший. Но там ты пятью тысячами не отделаешься.

– Да ты что?! А сколько надо?

– Десятку.

Шабанов растерянно покачал головой.

– Не… Это слишком… Мне чего-то попроще…

– Если ресторан попроще, то и женщина будет попроще, – безжалостно оскалился Воск. – Марину абы куда не поведешь…

И тут же успокоил товарища (да, да, они уже стали товарищами, во всяком случае, у Шабанова возникла такая иллюзия):

– Вообще-то, мы можем и не платить…

– Это как?

– Да очень просто. Мы же менты. Все в районе нас знают, все от нас в той или иной мере зависят. Когда я прихожу куда-нибудь пообедать, счета мне обычно не приносят.

Шабанов удивленно слушал. Он никогда не пользовался такими возможностями.

– Вчера в «Замке» – помнишь? Разве нам принесли счет? Нет. Даже бутылку дорогого коньяка подогнали. Лично хозяин принес.

– Действительно…

– Я тебя всему этому научу, – сказал Воск. – А сегодня поезжай в «Сторожевую вышку». Там домики прямо на берегу. И стол накрывают на веранде, и кровать в комнате. А я позвоню, чтобы тебе скидку сделали!

– Спасибо, Феликс, – с искренней благодарностью сказал Шабанов.

В «Сторожевую вышку» они с Мариной приехали на такси. Здесь действительно оказалось хорошо. На огороженной территории было малолюдно и тихо, дул легкий приятный ветерок, воздух пах речной свежестью. Похожие на театральные декорации казачьи домики – с крытыми камышом крышами и резными наличниками, – стояли прямо на берегу, в шелестящей роще, и смотрели маленькими блестящими глазами окошек прямо на Дон, который в пятидесяти метрах накатывал на песчаный берег длинные, с небольшими белыми бурунчиками волны от идущих против течения тяжелых неповоротливых барж.

Шабанов нашел администратора – дородную, ярко накрашенную женщину в костюме казачки, сослался на Воскобойникова, был принят с максимальным дружелюбием и размещен в выбранном доме, причем совершенно бесплатно.

– Только у нас кухня закрыта, – извинилась она. – Санэпидстанция наложила пломбу…

– Это неважно! – сказала Марина. – Погуляем, воздухом подышим…

– Нет, ну как же… – расстроился Шабанов. Он был голоден и вообще настроился на дружеское застолье, которое сближает людей.

– На соседней базе жарят чебуреки, я могу послать официантку, – предложила администратор. – А у меня есть настоящий «стрижамент» из Ставрополя, на сорока двух травах! Хоть какой-то выход из положения!

– Это другое дело! – оживился Шабанов. – Я люблю чебуреки. Мы с Толяном, это мой друг, участковый, каждый день…

Он смущенно оборвал фразу.

– Чего это я болтаю всякую ерунду?

И сам же ответил:

– Потому что настроение хорошее!

– У меня тоже! – женщина улыбнулась.

– О чем ты думаешь, Мариночка? У тебя даже морщинки на лбу собрались.

– Вообще ни о чем…

На самом деле она думала о своем спутнике. На мента он вроде и не похож. Нет характерной наглости, бесцеремонности. Наоборот, какой-то скромный. Что они хотят с ним сделать?

Через несколько минут они сидели за дощатым столом, смотрели на плывущие по Дону пароходики, катера и буксиры, ели горячие чебуреки и пили тридцатисемиградусный «стрижамент» – ароматную, чуть горькую настойку светло-соломенного цвета, налитую в бутылку из-под шампанского. Шабанову казалось, что он никогда не ел и не пил ничего вкуснее. И совершенно точно, что никогда еще ему не было так хорошо.

Вскоре настойка подействовала: у обоих наступило легкое опьянение, поднялось настроение. Шабанов рассказывал анекдоты, Марина заливисто смеялась и говорила, что анекдоты не запоминает, а потому повторять не может. Потом накатила откровенность.

– Ты, наверное, обо мне плохо думаешь? – вдруг спросила Марина.

– Почему? – удивился Шабанов.

– Потому что вчера сразу с тобой поехала…

Она смотрела в тарелку, не поднимая глаз.

– Наоборот. Я был очень доволен. Это любовь, она как стрела в сердце… Только…

– Что?

– Откуда ты знала про этот отель, что там номера сдают на час или на ночь?

Изучающий взгляд царапал женщину. Она недовольно сказала:

– А почему ты на меня так смотришь? Я не на допросе!

– Просто ты мне очень нравишься…

– Ты мне тоже. А в том отеле у меня подруга работает. Дежурной.

– А-а-а, – с облегчением протянул Шабанов. – Хочешь, давай прогуляемся?

– Давай…

Они пошли по берегу, песок подавался под ногами, забивался в туфли. Виктор держал ее под руку, ощущая уютное тепло подмышки. Тропинка вывела их на поляну между кустами. Тут все и произошло: быстро и совершенно спонтанно. Виктор обнял Марину, крепко привлек к себе, она ощутила упругий бугор внизу живота и потрогала его – сначала через брюки, а потом расстегнула ширинку… Он развернул ее, она наклонилась, опершись на согнутый ствол дерева, и предоставила ему возможность делать то, что он хочет. Впереди, между темными колышущимися кустами, плыли по реке прогулочные теплоходы с зажженными огнями…

Домой Виктор вернулся поздно и опять поскандалил со Светланой, но настроения ему это не испортило.

* * *

С утра личный состав собрали на внеочередное оперативное совещание. Атмосфера была грозовая, все уже знали, что произошло ЧП по личному составу. Не знали только, чем все на этот раз закончится. Начальник милиции был в ярости.

– Ночью в дежурную часть позвонили граждане, сообщили, что на улице лежат два убитых милиционера! А оказалось, что это пьяные – сержанты ППС Котов и Загоруйко! Оба с пустыми кобурами!

Все посмотрели на дородного подполковника Морковина – начальника МОБ[7]7
  МОБ – милиция общественной безопасности.


[Закрыть]. Патрульно-постовая служба относилась к его ведению. Круглое простецкое лицо подполковника покрылось красными пятнами.

– Они уже уволены, товарищ полковник, – поспешно сказал Морковин.

– Да лучше бы их действительно убили! – выкрикнул Баринов. – Они все равно ничего не помнят! Два пэдфэма и тридцать два патрона! Это как? Это что? Это борьба с терроризмом? Где теперь вынырнут эти пистолеты?! Как за них отчитываться?!

Офицеры покаянно опустили головы, как будто это они по пьянке потеряли оружие.

– Значит, так! – взяв себя в руки, сказал Баринов уже более спокойным тоном. – Весь личный состав сегодня будет искать пропавшее оружие! Все дела в сторону, основная задача – найти пропажу! Восстановить путь следования этих идиотов, проверить мусорные баки, помойки, безлюдные места, осмотреть каждый квадратный метр! Опрашивать жителей, продавцов, произвести поквартирные обходы! Должны, обязательно должны быть свидетели: ведь всегда кто-нибудь что-нибудь видел… Вечером подведем итоги. Пока не найдем оружие, отбоя не будет!

«Все понятно, – тяжело подумал Шабанов. – День пошел коту под хвост. Свидетелям и потерпевшим придется переписать повестки назавтра, переназначить адвокатам… А завтра у них, может, времени не будет, весь график работы пойдет кувырком! Сейчас десятки офицеров будут бегать, как дураки, и искать сержантские иголки в стоге сена. Как обычно, ничего не найдем, а вечером получим очередной разгон и с чувством исполненного долга пойдем домой…»

– И еще – надо сделать выводы из происшествия! – продолжал начальник РОВД. – Зачем двум патрульным два пистолета? Они что, на войну поехали? Один пистолет на патруль – вполне достаточно…

– Товарищ полковник, – оживился вдруг Морковин. – Я считаю, оружие можно вообще не выдавать. У нас все-таки не штат Техас! Наши сотрудники должны находить общий язык с населением и рассчитывать на его поддержку, а не готовиться стрелять в граждан!

– Ну, тут важно не перегнуть палку, – нахмурился Баринов.

– Нет, конечно, если надо, например, на серьезное задержание, пусть напишут рапорт, получат у меня резолюцию – и пожалуйста, выдадим, – быстро скорректировал свою позицию начальник МОБ. – У дежурного пусть будет оружие, у группы немедленного реагирования… А остальным – зачем?

– Ладно, мысль плодотворная! – Баринов махнул рукой. – Готовьте приказ! И еще раз обращаю внимание на дисциплину! Вчера мы избавились от следователя Соколова, который систематически опаздывал на работу, необоснованно отказал в возбуждении уголовного дела по факту сбыта наркотиков и допускал другие нарушения! Так мы будем и дальше бороться за чистоту рядов!

В зале наступила тишина. Все догадывались о действительной подоплеке этого увольнения. А Шабанов, который хорошо знал про последний конфликт Соколова, понимал все лучше других и еще раз убедился в могуществе не занимающего высоких должностей Воска.

После совещания всех выгнали на территорию.

– Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, – раздраженно переговаривались сотрудники, спускаясь по лестнице. У всех было плохое настроение, как всегда, когда комкаются планы.

– Ну, где мы будем искать эти долбанные пистолеты? – спросил Ефимов, догоняя Шабанова у выхода из райотдела. – Ясно, что они не лежат под кустиком…

– А черт его знает! – выругался Шабанов. – У меня весь день псу под хвост!

Некоторое время они шли молча, пока не поравнялись с чебуречной.

– Слушай, Витя, а ведь на голодный желудок мы точно ничего не найдем! – подмигнул участковый.

Следователь колебался. Но вид полупустого прохладного зала закусочной показался гораздо привлекательней пыльных и жарких улиц.

– Ладно, давай зайдем ненадолго…

Но засиделись они часа на два, хорошо поели, выпили пива. Потом идти искать в миллионном городе потерянные пистолеты уже не имело смысла. Тем более что постоянно наклоняться ни одному, ни другому не хотелось: можно было отдать обратно то, что с терпением и вкусом они закладывали в свои организмы.

– Ничего, напишем подробные рапорта, и все будет в порядке, – сказал Ефимов.

Они собирались возвращаться в райотдел, как вдруг в чебуречную зашел молодой парень с длинными, давно немытыми волосами и в белом халате, как ходили студенты расположенного неподалеку мединститута. Он взял две кружки пива, жадно выпил одну, а со второй, заговорщически улыбаясь, подсел к милиционерам.

– Ты что, с ума сошел? – наехал на него Ефимов. – Мы тебя приглашали? Мы же в форме, ты что, совсем глаза залил? Не соображаешь ничего? Или протокол на тебя составить?

С улыбкой идиота парень полез в тяжело обвисающие карманы халата.

– Вот, это раз…

Он положил в жирную после чебуреков тарелку черный, тускло блестящий «ПМ».

Следователь и участковый потеряли дар речи.

– А это два!

Второй пистолет он положил рядом, на пластиковую поверхность стола. Рядом легли запасные магазины.

– Где взял?! – рыкнул Ефимов, угрожающе приподнимаясь, как поднимается из берлоги разбуженный разъяренный медведь.

– У меня вчера ваши ребята в морге были, я там санитаром работаю, – потягивая пиво и подмигивая, заговорил парень. – Корефан мой – Сашка Котов и дружок его, Слава…

Милиционеры переглянулись.

– Твою мать!

– Спирт пили. Медицинский, чистый, вы не верьте, что мы его с препаратов сливаем…

– Ну, и дальше что?!

Санитар допил вторую кружку.

– Сашка со Славкой нажрались до усрачки, я, от греха, пушки и забрал на хранение, в сейф запер… Договорились, что утром заберут. А они не забирают и не забирают… Вот я сам и понес сдавать!

– Куда, в чебуречную? – спросил Шабанов.

Парень визгливо засмеялся.

– Да нет. У меня тоже трубы горят, а тут вас увидел… Думаю: и похмелюсь, и сдам сразу!

Шабанов и Ефимов переглянулись еще раз.

– Вот это и есть помощь общественности! Хочешь, мы тебе пива купим?

– Конечно, хочу!

Расстались они через час, довольные друг другом. Потом Шабанов придумывал подробные рапорта о проведенном героическом сыске, благодаря которому удалось быстро найти утраченное оружие. Наконец, они вернулись в райотдел, сдали пистолеты и сразу стали героями. Каждый получил благодарность и денежную премию. А Шабанова назначили, наконец, старшим следователем. Этой должности он ждал почти двенадцать лет.

* * *

Дело Федосеева он направил в суд через две с половиной недели, за что получил устную благодарность от начальника СО.

– Можешь ведь работать, Виктор, когда захочешь! – улыбаясь, сказал Петрицкий. – И показатели следствия улучшились, и утраченное оружие нашел! Сразу чувствуется, что завязал с пьянкой! Если будешь так держать, подумаю о твоем дальнейшем продвижении…

А через час в кабинет зашел Воскобойников, бросил в ящик стола конверт.

– Что это? – спросил Виктор.

– Посмотри…

В конверте были деньги – пятьсот долларов.

– Это за сбытчика, – в ответ на недоуменный взгляд пояснил Воск. – Твоя доля.

– Какая доля? – удивился Шабанов. – Пацан наварил на анаше всего около тысячи рублей, если вообще что-то наварил…

Воск усмехнулся.

– Какие могут быть сомнения? Федосеев получил два года, а приговор суда имеет силу закона!

– Все равно! Тысяча рублей дохода, а моя доля пятьсот долларов? Откуда столько?

Опер усмехнулся еще раз.

– Не бери в голову. Рано тебе еще вникать во все тонкости. Скажу одно: раньше папаша этого пацана не хотел продавать свою долю продуктового рынка, а теперь все понял – и продал! А там знаешь, какими деньгами пахнет?

– А пацан при чем?

– Вот твоя доля как раз для того, чтобы не задумываться над глупыми вопросами. Кстати, я собрал еще один материал на сбытчика. Тебе его передадут сегодня. Постарайся раскрутить так же быстро и без волокиты.

– Ладно. Вот, возьми долг, – Шабанов протянул четыре стодолларовые купюры.

– У тебя почти ничего и не осталось… Ну, ничего, по второму сбытчику тоже навар должен быть. А сегодня пригласи Марину и поедем отдохнем в «Замок». Ты только оформи по-быстрому сегодняшнего злодея.

– Хорошо.

Через несколько минут ему действительно занесли очередной материал доследственной проверки. Шабанов просмотрел документы и очень удивился.

Тут было все необходимое для возбуждения уголовного дела. И явка с повинной, и полный расклад на сбытчика, и объяснения свидетелей, и изъятые шприцы с «дурью», и помеченные деньги… Неужели Воск научился работать?

Но когда из дежурки подняли подозреваемого – обтерханного мужчину лет сорока пяти, все стало ясно. Красные пятна под глазами, расширенные зрачки, неконцентрированный взгляд, неуверенные движения…

Все ясно: наркотическое опьянение. В таком состоянии он признает, что совершил убийство американского президента…

– Ваша фамилия, имя, отчество, возраст?

– Каратаев Петр Иванович, – растягивая слова, ответил он. – Двадцать девять лет…

В принципе держался задержанный вполне адекватно. Надо будет только умыть его холодной водой, да темные очки надеть, чтобы адвокат ничего не заподозрил. Хотя защитник, скорей всего, будет бесплатным, а тем все равно…

– Гражданин Каратаев, в отношении вас возбуждено уголовное дело по факту сбыта наркотических средств. Что вы можете пояснить по данному поводу?

– Все беру. Ширево мое, два шприца действительно двинул, остальные у меня отобрали менты, и деньги меченые забрали. Все признаю. Давай быстрее закончим писанину, а то я спать хочу.

– У вас есть свой защитник? Или тот, кого вы хотите пригласить? – для проформы спросил Шабанов.

– Откуда?

– Тогда я позвоню, чтобы прислали дежурного адвоката, он окажет вам бесплатную юридическую помощь. А сейчас тебя отведут умыться. Приведи себя в порядок, да я тебе дам солнечные очки, чтобы на человека был похож…

Почти сразу после допроса в кабинет зашел Феликс.

– Все нормально?

Шабанов вздохнул.

– Смотря что считать нормальным. Ты видел, в каком он состоянии?

– Видел. Когда его взяли, он попросил уколоться. Ну, пусть колется! Нам не все равно? Этот идиот дал полный расклад. Когда очухается, схватится за голову, но это уже его проблемы… Что ты на меня так смотришь?

– Да, ничего…

– Нет, я вижу: о чем-то задумался!

Лучший по линии борьбы с наркотизмом опер был прав.

«Молодец Воск, – думал Шабанов. – Делает положительную статистику выявлений и раскрытий. Задерживает сбытчиков одного за другим. Все на бумаге получается просто идеально. А на самом деле, подставляет каких-то пешек, которые такие же сбытчики наркотиков, как и он сам!»

– Угадал, Феликс! – кивнул следователь. – Я подумал, что на тебе держатся все показатели по борьбе с наркотизмом в районе.

– Молодец, как всегда, на лету хватаешь!

– Только как ты их отбираешь? Мирзоевы всей семьей уже десять лет «дурь» двигают, дома построили, на «мерседесах» катаются, а ты их никак не прищучишь. А ловишь какую-то шантрапу. Почему?

– Ты что, Витя, совсем ничего не соображаешь? Мирзоевы за себя хлопочут, каждый месяц нам по мелочи отчитываются, а больших шишек на крупных окладах держат. Их голыми руками не возьмешь, и не голыми – тоже. Да это и никому не нужно – кто режет дойную корову? А твой Каратаев – голь перекатная, вот пусть и отвечает по полной программе за всех!

– А-а-а… – неопределенно протянул следователь. – Вот оно как…

– Конечно. А ты как думал?

Шабанов пожал плечами.

– Понятых допрашивать будешь? – спросил Феликс. – Они ждут в коридоре с нетерпением. Горят желанием выполнить гражданский долг.

– Пусть заходят, – вздохнул Виктор.

Сознательные граждане, изобличившие не один десяток преступников и удостоверившие множество фактов преступлений, не годились на роль положительных героев в поучительный кинофильм о работе милиции или телепередачу: испитые физиономии пройдох, у одного – черные круги вокруг глаз. И фамилии тоже не звучали положительно: Рвачев и Колотушкин.

Но роли свои они знали и показания дали умело, подчеркнув как раз те обстоятельства, которые имели юридическую значимость. Все-таки Воскобойников умел работать.

Постепенно Шабанов привык к новой роли. Он получал задание и расследовал дело в соответствии с ним. Сказали: «Фас!» – устанавливал виновность обвиняемого и отдавал его под суд. Сказали: «Фу!» – устанавливал отсутствие вины и прекращал уголовное дело. Так оказалось гораздо проще: не надо думать, ломать голову в поисках истины, мучиться сомнениями… Первое время было неприятно, но это оправдывалось: он получил должность старшего следователя, из вечно отстающих выбился в передовики следственного отдела… И отношение к нему менялось: он почувствовал, что стал ближе к начальству.

К тому же принятые им решения поддерживались всеми контрольными и надзорными инстанциями, а приговоры суда придавали им силу закона. Как это получалось, Шабанов не знал и постепенно перестал об этом думать. Раз его решения всеми поддерживаются, значит, они правильны и законны! Копаться в своей душе он перестал. И надо сказать, что угрызения совести его не мучили.

А главное, жить стало лучше: кроме зарплаты зажурчал ручеек «левых» денег. Феликс называл их «премиальными». Виктор часто водил Марину в рестораны, подарил ей кольцо с крупной жемчужиной. Но и о семье не забывал: купил Вовке зимнее пальто и ботинки, а Светлане – новые сапоги, дал пять тысяч на текущие расходы. Скандалы вроде бы прекратились, но он чувствовал, что это ненадолго: жена что-то подозревала, часто звонила в райотдел, проверяя, где он находится. Но пока все обходилось нормально.

Когда к нему зашел адвокат Чижов, он решил, что у того поручение на защиту кого-то из подследственных. Даже обрадовался: Чижов был грамотным юристом, денег следователям и судьям не носил, на свидетелей не воздействовал, клиента гадостям не учил, дел не разваливал. Просто защищал обвиняемого, как положено, и действовал весьма эффективно. За это его все и ненавидели, а Шабанов наоборот – уважал, по крайней мере в своей прошлой ипостаси.

– Что с вами происходит, Виктор Сергеевич? – неожиданно спросил адвокат. Он старомодно держался, старомодно одевался и часто оперировал старомодными категориями: «честь, совесть, порядочность…»

– Вы стали совершенно другим. И дела у вас пошли совсем другие…

– В смысле?

– Неужели вы сами верите, что Федосов – сбытчик наркотиков? Этот неискушенный мальчик…

Шабанов вздохнул.

– Александр Петрович, вера – понятие субъективное, а я следователь и опираюсь на доказательства. Показания свидетелей, понятых, вещдоки, заключения экспертов… Купюры были обработаны радомином, и у этого вашего «мальчика» руки светились в ультрафиолете. При чем здесь вера? Это факты!

– Факты сами по себе мертвы и поддаются любому толкованию… Ему подкинули и деньги, и наркотики. А купюры еще и заставили пересчитать. Вот и светятся руки! Вот и ваши факты!

– Естественно, – усмехнулся Шабанов. – Вы защитник и толкуете их в пользу своего клиента. А обвинение толкует по-другому.

Теперь вздохнул адвокат.

– Я знал вас как порядочного и принципиального следователя. Что с вами происходит?

– Ничего. Все осталось без изменений, и я такой же, как был.

– Да нет, вы очень изменились. И по другим делам это тоже видно.

– Прошу вас, не надо меня обсуждать. Я разговариваю с вами только потому, что мы давно знакомы. И вы раньше работали следователем, и хорошо знаете, что за хлеб мы едим.

– Согласен, что работа следователя сложная и трудная. А сейчас ее вообще извратили. Следствие стало как бы бейсбольной битой… Неужели вам не жалко Федосова?

– Жалость – не юридическая категория.

– Виктор Сергеевич, я старше вас и знаю: за все в этой жизни надо платить. С каждым годом все лучше это понимаешь. За подлость, трусость, предательство платишь двойную, а то и тройную цену. И обратного хода нет!

Весь день Шабанов мучился угрызениями совести, а вечером напился до беспамятства. Светлана в очередной раз устроила скандал.

Через полгода Шабанов был назначен заместителем начальника СО. Для его коллег, да и для всех сотрудников РОВД, это стало полной неожиданностью.

– Вот попер так попер! – приглушенно переговаривались хорошо знакомые офицеры в кулуарах, сторожко поглядывая по сторонам. – Столько лет был на рядовой должности, а потом вдруг – старший следователь, теперь – замнач отделения… Как так? Бабла у него нет… За какие заслуги?

– Ладно, не болтай… Давай, расходимся, – недокуренные сигареты летели в урну. Все понимали, что такие разговоры могут дорого обойтись. А осведомленные люди понимали и многое другое.

К Шабанову пришел старший опер ОБЭП Бровин. Он всегда относился к следователю свысока, но сейчас лучился искренней дружеской улыбкой. В руках Бровин держал раздутый полиэтиленовый пакет.

– Поздравляю, Виктор! Чувствую, ты далеко пойдешь! Каюсь, я тебя раньше недооценивал… Вот мой подарок в честь нового назначения!

Из пакета он извлек красивую коробку, раскрыл. Там лежали черные туфли, очень дорогие даже на вид.

– Со вставками из страусиной кожи, – пояснил обэпник. – Форменные туфли не носи. Во-первых, они превращают ноги в копыта, а во-вторых – это несолидно для руководящего состава. И вообще, прикинься получше: фирменный костюмчик, рубашки, пальто… Я могу договориться, чтобы тебе сделали скидки…

Шабанов вспомнил, с каким видом Бровин рассматривал в коридоре его ноги в дырявых носках. Он усмехнулся.

– С чего вдруг такое участие?

Но Бровин был циничным реалистом и не стал темнить.

– Теперь много вопросов придется с тобой решать. Давай будем друзьями!

– А что, дружба от должности зависит? – издевательски спросил замнач следствия.

– А от чего же? – удивился Бровин.

И действительно, друзья и приятели стали множиться в геометрической прогрессии. Все звали в рестораны, норовили оказать какие-то услуги… Но Петрицкий запретил дружить абы с кем.

– Запомни, Виктор, пить можно только с людьми своего круга, с руководителями, – веско произнес начальник СО. – Тогда это не пьянка, а общение. И привыкай держать дистанцию с подчиненными и рядовыми. От своего друга Ефимова тоже отойди подальше. Не сразу, постепенно, чтобы в глаза не бросалось. А завтра вечерком поедем на базу отдыха, отметим твое назначение в хорошей компании… Я расскажу, как все организовать.