Текст книги "Менты не ангелы, но…"

В компании оказались руководители подразделений РОВД: начальник УР Сивцов, начальник участковых Видин, начальник ОБЭП Малыгин, судья Окружнов, помощник прокурора Барсиков, несколько человек из районной администрации… Шабанова удивило, что все пили по-черному – куда там Ефимову или самому Виктору. Но главное не в том. После этой пьянки между ними исчезла дистанция и установились добрые товарищеские отношения. Теперь Шабанов чувствовал, что может войти в кабинет к любому руководителю и решить нужный вопрос.

После работы он поехал к Марине. В однокомнатной квартире пахло едой. Хозяйка встретила его в коротком халате, надетом на голое тело. Виктор сразу стал расстегивать пуговицы, но она отстранилась.

– Потом! Мой руки и к столу, я котлеты готовлю! Ты же на всю ночь?

– Конечно…

Тут зазвонил мобильник. Виктор напрягся. Телефон был его врагом. Каждый звонок нес неприятности: ЧП, вызов на происшествие или «на ковер» к начальству.

На этот раз звонила жена. Тоже ничего хорошего.

– Ты когда будешь дома? У тебя что, часов нет? – сходу начала Светлана.

– Сегодня меня не жди, – ответил Виктор. – Я занят.

– Ты опять у этой шалавы, – истерично закричала она. – Знаю я, чем ты занят!

С недавних пор эти истерики стали ему безразличны и вызывали только злость.

– Подумай о чем-нибудь другом, – сдерживая раздражение, ответил он. – У тебя мания! Навязчивое состояние – вот как это называется!

– О чем я могу еще думать, – кричала она. – О чем? Ты что, меня последней дурой считаешь? Муж связался с блядью, а я должна думать о чём-то другом! Ты лучше о сыне подумай!

– Я о вас и думаю. Вот, договариваюсь, чтобы купить вам путевку в Египет на зимние каникулы. Покупаетесь, позагораете, Вовка будет доволен…

Светлана замолчала.

– Вот оно что! Хочешь меня сплавить подальше, чтоб не мешала? Вместе с сыночком? Ты еще, может, и киллера наймешь?!

Виктор выругался про себя.

– Не хочешь, не езжай! Мне еще проще… Все, до свиданья, я больше не могу говорить.

– Конечно, она тебя уже ждет в постели. Да?

– Дура. Какая, ты дура. Я для нее стараюсь, а она говорит всякую ерунду!

– Это я – дура?! – я сейчас тебе на работу позвоню, расспрошу, чем ты занят!

– Ладно, извини. У меня секретное задание. Закончу и приду.

Он быстро отключился. От хорошего настроения не осталось и следа.

Виктор прошел на кухню.

– Опять скандал? – спросила Марина. Она разложила на тарелки поджаристые котлеты, насыпала зеленого горошка. На столе стояла запотевшая бутылка водки. Виктор сглотнул слюну.

– Или опять, или снова. Они не заканчиваются. У меня уже силы на исходе. Придется идти домой, а то она такой тарарам поднимет…

– И какой выход?

Виктор вздохнул.

– Я с ней разведусь. Так продолжаться не может!

Марина бросила на него быстрый взгляд, но ничего не сказала.

Глава 3
Участковые. Звягинцев

Оперативное совещание у начальника участковых инспекторов началось с разносов. Впрочем, как и всегда.

– Ефимов, где ты был вчера целый день? – грозно вопросил подполковник Видин.

Китель он повесил на спинку кресла и сидел в форменной рубашке без погон, но с туго затянутым галстуком. На его мясистом красном лице застыло хмурое и недовольное выражение. Когда-то, в советское время всеобщего дефицита и тотальных запретов, он обслуживал рынок и шерстил рыбные ряды, наводя такой страх на продавцов раков, икры, рыбцов, шемайки, тарани и других ценных пород, что его прозвали «Водяным». На этом страхе, еще капитаном, сумел построить двухэтажный дом с башенками на Лысой горе, над Доном, оформил его на живущую в деревне тещу, а потом еще ухитрился получить квартиру от УВД.

– На участке, товарищ подполковник, – Толян согнал с лица плутоватое выражение, во всяком случае, сделал такую попытку. – У меня же отдельное поручение на подворные обходы, по позавчерашнему убийству…

Видин хлопнул ладонью по столу.

– Знаю я твои обходы! Пьянствуешь с Шабановым, пивные обходите и чебуречные! Где рапорта, объяснения? Что выявил? Как помог раскрытию?

– Да есть рапорта, Сан Саныч, – не очень уверенно ответил Толян. – Разрешите, я вам потом все доложу?

Подполковник прожег его испытующим взглядом. Но сейчас в ответном взгляде подчиненного не было ни хитрости, ни лукавства – только преданность, честность и искреннее желание загладить свои проступки. Значит, правильно понимает ситуацию.

– Ну, ладно…

Видин осмотрел понурившихся офицеров, выбирая очередную жертву. Их было пятнадцать – молодых и не очень, подтянутых и толстых, лейтенантов, капитанов и майоров. На своих административных участках они представляли государственную власть, а сейчас сидели, понурившись, как пятиклассники перед контрольным опросом.

– А что у тебя, Жбанов, творится? Пьянь всякая оккупировала двор в сто сорок втором доме, люди жалуются, даже губернатору письмо написали! А начальство с меня спрашивает!

– Дык, что я могу поделать, товарищ подполковник… – привычно забубнил худой, согнутый удочкой Жбанов. – Там колледж рядом, школа. Несовершеннолетних вообще трогать нельзя, а остальных разгонишь – они опять собираются! Я уже и доставлял, и протоколы составлял – им все по барабану…

– Так что, мне так и писать генералу: дескать, сделать ничего не можем, пусть все остается как есть?! Барабанщик долбанный! – заорал Видин и побагровел еще больше.

– Никак нет, я сегодня же туда пойду, буду родителей привлекать, общественность…

– Вот иди и привлекай! Но чтоб жалоб больше не было!

Подполковник вновь осмотрел участковых. Сейчас они напоминали вызванных на педсовет двоечников. У Звягинцева появилось нехорошее предчувствие.

– И с раскрытиями у нас хреново! А это один из важнейших показателей отдела! Почему такое наплевательское отношение?

Сергей еще ниже наклонил голову: хоть бы пронесло…

– Звягинцев! Сколько у тебя раскрытий?

Он вздрогнул – началось!

– Нету, товарищ подполковник, вы же знаете, – виновато сказал Сергей. – У меня на участке и преступлений-то нет ни одного…

– Работаешь плохо, вот и нет! Надо выявлять! Знаешь, что Ленин писал: «Мы живем в море беззакония»! Читал Ленина?

– Да нет, мы уже не изучали…

– Вот и плохо! Потому так и работаешь! Завтра доложишь о раскрытии.

Звягинцев, насупившись, смотрел в стену. Настроение испортилось окончательно.

– Ты меня слышишь или нет? – после некоторой паузы раздраженно спросил Видин.

– Слышу.

– А чего молчишь?

– Сан Саныч, я не знаю, что раскрывать, как раскрывать. Я же говорю – у меня на участке преступлений нет. Вот и молчу.

– Короче, – Видин пристукнул по столу, на этот раз кулаком. – Или завтра ты раскрываешь преступление, или готовься к взысканию. Я думаю, ты меня прекрасно понял.

Начальник перестал шарить взглядом по опущенным головам офицеров и открыл свой план-ежедневник. Все поняли, что разнос закончился, началась постановка текущих задач. И точно! Подполковник Видин навалился грудью на стол.

– Надо активизировать работу по «Налетчикам»! Тщательно отрабатывать территорию, контролировать подучетные элементы, выявлять незарегистрированных мигрантов, проверять все сигналы о сбыте ценностей, отслеживать движение оружия и боеприпасов…

Участковые слышали это десятки раз, но, демонстрируя покорность и прилежание, с умным видом чиркали что-то в рабочих блокнотах.

– Переходим к вопросу о подготовке Дня города. Наши действия…

Те, кто не попал под раздачу, облегченно перевели дух. Лейтенант Звягинцев, напротив, тяжело вздохнул.

«Где я ему возьму это преступление? Что теперь делать? С взысканием могут очередь на квартиру перенести… Да и старлея не получишь… А тут еще это сокращение… Уволят из органов – и куда идти?»

Он настолько погрузился в свои тяжелые мысли, что прослушал все, о чем говорил начальник. И вынырнул уже в конце совещания.

– Значит, так, – сказал Видин. – Будем закругляться. Задачи я всем поставил. Вопросы есть? Нет. Значит, все ясно и понятно.

Он обвел подчиненных обжигающим взглядом.

– Каждый занимается своим вопросом. А Звягинцеву я в очередной раз напоминаю: завтра, в девять утра, ты мне докладываешь о раскрытом преступлении. Все, идите, работайте! Ефимов, останься!

Подполковник вынул из календаря исписанную убористым почерком записку, протянул Толяну.

– Вот тут жена написала, что ей надо на неделю. Стиральный порошок, салфетки, шампуни, пена для ванной, туалетная бумага, лампочки, ну, короче, всякие мелочи… Завтра собери все и завези мне домой. А продукты через пару дней.

– Конечно, сделаю, шеф, – покладисто кивнул Толян. – В первый раз, что ли…

На негнущихся ногах Звягинцев шел по прокуренному коридору. Высокий, худощавый, он выглядел моложе своих двадцати пяти лет. Девушки считали, что он похож на киноактера. Сейчас на красивом лице застыло выражение озабоченности. Он попал на кукан к Водяному, и соскочить с него будет очень трудно. Тот всегда был последовательным и заклевывал выбранную жертву до полусмерти. Точнее, до увольнения.

– Сергей, – услышал он голос Жукова, своего напарника. – Ты когда будешь на опорном?

Придуманные в советские времена «опорные пункты», на которых милиция и общественность, якобы, отбивалась от криминала, давно канули в Лету, но участковые по старой памяти именовали так свои помещения, не вкладывая в этот оборот смысла фронтовой терминологии.

– После обеда, часа в два с копейками, – ответил Сергей. – А что?

– Отлично. В это время ко мне должна подойти Мотина. Займи ее, пока меня не будет.

– А что там опять случилось?

– Да все то же. Хочет писать заявление на сына… Дай уголовный кодекс, пусть сидит, читает. А то побежит к Баринову или еще куда, ты же ее знаешь. Хорошо?

– Хорошо. Договорились.

Звягинцев вышел из райотдела. Светило солнце, на тополе напротив весело чирикали птички. Тревога отступила: молодой организм быстро адаптировался к хорошему. Настроение улучшилось. Гроза миновала, и можно перевести дух, а там видно будет. Он улыбнулся и погладил бурчащий живот. Теперь надо поесть…

Обедал он всегда в одном месте – в столовой «Три собаки». Название было неофициальным и очень подходило к длинному, похожему на сарай зданию с обшарпанными стенами, стоящему на отшибе между бензозаправкой и автопарком еще с незапамятных советских времен. Старейшая столовая работала до полуночи, обычный люд к этому времени ложился спать перед очередной трудовой сменой, а здесь ели те, кто ночью мотается по городу: таксисты, милиционеры и сотрудники «Скорой помощи», отсюда и пошло – три собаки.

Склонив в сотрапезники шофера-милиционера Пестикова, Звягинцев решил сразу три проблемы: как добраться туда и обратно, одновременно приобретя компанию. Он не любил есть в одиночестве.

Они взяли суп харчо, котлеты с макаронами и компот. Меню и рецептура сохранились с семидесятых годов, да и повара, наверное, остались те же. Цены, правда, выросли из копеек в рубли, но оставались вполне приемлемыми. За обедом милиционеры оживленно болтали, Пестиков рассказывал о воскресной рыбалке и делился планами открыть авторемонтную мастерскую, а Звягинцев рассказывал старые анекдоты, над которыми оба весело смеялись.

Пообедав, они вернулись к райотделу и дружески распрощались. Сергей посмотрел на часы: без двадцати два…

– Ну, что ж, – благодушно подумал он. – Двинем на опорный пункт. Надо немного отдохнуть…

Но тут же вспомнил про задание подполковника Видина, и настроение сразу испортилось.

«Проклятый Водяной, – подумал он. – Где я возьму преступление? И как его раскрою? Тут опера ничего не раскрывают, только очки втирают – вот и все раскрытия… Может, надо ему чего-то занести? Так нечего… И потом – раз он при всех сказал, то заднюю включать не станет… Надо как-то выкручиваться…

Погруженный в тяжелые раздумья, он молча шел по шумной улице, никого и ничего не замечая вокруг. И вдруг его как ударило: он повернул голову и увидел на автобусной остановке немолодого мужчину в потертом костюме, шляпе и очках с толстыми стеклами. В руке тот держал хозяйственную сумку. Чем он привлек внимание, Звягинцев объяснить не мог. Но подошел к незнакомцу, небрежно бросил руку к фуражке, хотя представляться не стал – жирно ему будет.

– Что ты здесь стоишь?

– Да вот приехал из Батайска к глазному врачу, – ответил тот. – У меня была запись на консультацию в одиннадцать часов. Сейчас жду автобуса.

Звягинцев демонстративно посмотрел на часы.

– Уже почти два. Что ты делал в Тиходонске?

– Да ничего. Погулял немного, выпил кружечку пива, купил газету…

Человек в шляпе держался напряженно и явно хотел как можно скорей закончить этот разговор.

– Паспорт есть?

– Нет. Пенсионное удостоверение с собой и вот, рецепт…

Сначала Звягинцев задавал вопросы без какой-либо цели, но в голове постепенно созревал определенный план.

– Значит, так, – сказал он резко. – Раз нет паспорта, пройдемте в опорный пункт милиции для установления личности.

– Это еще зачем? – мужчина полез во внутренний карман, вытащил серую книжечку. – Посмотрите пенсионное удостоверение, вот и установите личность.

– Не умничай, если хочешь сегодня уехать домой. У нас идет операция «Антитеррор». Мы всех проверяем.

– Ну, хорошо, – сдался мужчина. – Раз надо, значит, надо.

Пока они по заставленной машинами второстепенной улочке шли к опорному пункту, созревший план становился все отчетливее и раскладывался по полочкам.

– Вот и пришли, – бодро сказал участковый, отпирая ключом старинную, давно некрашеную дверь. – Входите.

Ничего не подозревающий очкарик переступил потертый порог и оказался в темном коридоре. Звягинцев щелкнул выключателем, и под высоким потолком зажглась висящая прямо на проводе, слабая желтоватая лампочка. Потом он отпер вторую дверь и завел задержанного в квадратный кабинет со стандартным набором мебели: стол с устаревшим компьютером и телефоном, четыре стула, шкаф, сейф, продавленный диван. Через высокое зарешеченное окно был виден пыльный двор с висящим между деревьями бельем. Несколько малышей возились в загаженной кошками песочнице под надзором сморщенной старушки, сидящей на допотопном стуле.

Звягинцев полез в ящик стола, нашел под папками бумаг тяжелую коробочку, открыл и извлек пять малокалиберных патронов. В принципе достаточно и одного, но пять будет солидней и убедительней.

– Дайте-ка вашу сумку для проверки, – вежливо предложил он.

– Пожалуйста. Там нет ничего запрещенного… – доставленный протянул сумку.

Участковый поставил ее на стол, расстегнул «молнию», заглянул. Кроме пакета молока, двух булочек, газеты и трех пачек сигарет «Прима», там действительно ничего не было.

Звягинцев бросил быстрый взгляд на очкарика. Тот молча сидел на жестком стуле, опустив голову и уставившись в потрескавшийся линолеум. Да, это был педальный лох. Он разжал руку и пять черных, маслянистых цилиндриков рассыпались по клеенчатому дну. Потом он вернул сумку хозяину.

– Как твоя фамилия? – спросил Звягинцев.

– Иванов Петр Семенович.

– Очень хорошо. Значит, так, Петр Семенович, – доброжелательно сказал он. – Сделаем так. Я сейчас проверю твое пенсионное удостоверение по нашей базе данных. Потом, в присутствии понятых, посмотрим твою сумку. И если все нормально, ты свободен и поедешь в свой Батайск. Согласен?

– Как надо, так и делайте. Ничего противозаконного я не совершал.

– Ну и отлично!

Звягинцев придвинул телефон, набрал номер, и через пять минут в опорный пункт зашел военный пенсионер Селедцов со второго этажа со своей дородной супругой Марфой Ивановной. Они выполняли роль постоянных понятых, а Селедцов был даже оформлен как внештатный помощник участкового.

– Петр Семенович, в присутствии этих незаинтересованных граждан мы сейчас осмотрим вашу сумку. Вы не против? – Звягинцев старательно разыгрывал вежливость и объективность.

– Я же уже сказал, что не против, – с нотками раздражения отозвался Иванов. – Только давайте побыстрее!

Что-то в этом ответе насторожило участкового, но отвлекаться от установленной процедуры он не стал.

– Пожалуйста, Марфа Ивановна, проверьте содержимое сумки.

Женщина заглянула внутрь, вытащила пакет молока, сигареты, булочки, накрыла все это газетой.

– Вот, больше ничего нет! – с чувством исполненного долга доложила она. Муж кивнул.

– А что там может быть? – пожал плечами Иванов. – Давайте мое пенсионное, и я поеду…

«Вот идиоты!» – подумал участковый. А вслух спокойно сказал:

– Федор Степанович, вы тоже осмотрите сумку.

И многозначительно показал глазами: мол, смотри хорошенько!

Но Селедцов пошарил внутри рукой и снова кивнул.

– Да, больше ничего нет.

«Дважды идиот!»

– Ну, раз нет, значит, нет. Переверните еще на всякий случай, потрясите…

Звягинцев вдруг перехватил напряженный взгляд лоха. Кажется, тот что-то заподозрил.

Селедцов перевернул сумку, потряс. Патроны высыпались на стол и со звоном запрыгали по покрывающему столешницу стеклу.

– Ой, что это? – удивилась Марфа Ивановна.

– Это патроны, – не менее удивленно пояснил супруг. – От мелкашки. Калибр – 5,6 миллиметра.

– Петр Семенович, – обращаясь к лоху, спросил Звягинцев. – Откуда в вашей сумке боеприпасы?

– Что за ерунда! – несколько оторопело ответил он. – Это не мое. Их там не было и быть не могло!

– Но вы же их видите! И я вижу! И понятые видят! Зачем вам боеприпасы? У вас есть оружие?

– Я вам говорю, что это не мои патроны! Хватит тут комедии разыгрывать! Что вы от меня хотите?

Иванов снял шляпу, пригладил редеющие седые волосы и вытер платком взмокревший лоб.

«Совсем обнаглел!» – подумал участковый и, обращаясь к Селедцову, попросил:

– Федор Степанович, составляйте протокол, вы это хорошо умеете. А я на минутку отлучусь.

Выйдя в коридор, он тщательно закрыл дверь, достал мобильный и набрал номер эксперта.

– Игорь, ты можешь быстро сделать мне справку по патронам?

– Сегодня не смогу. Давай завтра.

– Нет, это не годится. Давай сегодня, с меня пузырь.

В голосе эксперта появилась заинтересованность.

– Когда отдашь? Надеюсь, до получки ждать не придется?

– Сразу же. В обмен на справку.

– Ну ладно. Только коньяк, а не водяру. Или подходи завтра.

«Вот жлоб, – подумал Звягинцев. – Знает, что деваться мне некуда, вот и банкует».

– Ну, так как? – гнул свою линию Игорь.

– Хорошо. Договорились.

– А что за патроны?

– Самые обыкновенные, малокалиберные. Пять штук, с целыми капсюлями.

– Это проще. Заходи через час, с коньяком.

– Ладно, – кивнул Сергей, будто собеседник мог его видеть.

Потом он позвонил в дежурную часть, попросил прислать транспорт за задержанным. В ожидании машины подписал акт обнаружения и изъятия патронов, отобрал объяснение у Иванова, потом у Марфы Ивановны, а опытный Федор Степанович написал объяснение сам. Он успел еще составить подробный рапорт, когда дверь без стука распахнулась, и на пороге появился улыбающийся Пестиков.

– Карета подана! – громогласно объявил он. И подмигнул Звягинцеву: – Видишь, Сергей, опять свиделись! А ты прощался! – сержант захохотал. У него было отличное настроение. И Звягинцев улыбнулся. Он тоже был доволен: все шло без сучка, без задоринки.

– Товарищи понятые, спасибо, можете быть свободны! – объявил он. И повернулся к очкарику: – А вам, Петр Семенович, придется проехать с нами до окончательного выяснения!

– Да что тут выяснять! – возмутился пенсионер. – Мне домой давно пора! Я буду жаловаться!

– Ничего, это ненадолго, – успокоил Сергей. – Как раз и пожалуетесь, если захотите. А потом мы вас и домой отвезем…

– Ага, щас! – довольно громко сказал водитель. – Нам как раз на это дармовой бензин выдают…

С короткой остановкой у магазина они отвезли приунывшего Иванова в отдел, Звягинцев поместил его в «аквариум»[8]8
  «Аквариум» – клетка для задержанных.


[Закрыть], а сам отправился на третий этаж, в экспертную группу.

Игорь Коняев в синем халате задумчиво ел яблоко. На столе перед ним стояли женские туфли на «шпильке». Туфли были перепачканы грязью. Рядом лежали два складных ножа.

– Ну? – встретил он участкового вопросительным взглядом. – Я все дела отложил, тебя жду.

– На, держи, – Звягинцев протянул бутылку коньяка, и она мгновенно исчезла в столе. Потом вынул из кармана полиэтиленовый пакетик с черными цилиндриками.

– А вот патроны!

– Молодец, люблю конкретных людей!

Коняев взял лупу, осмотрел капсюли, покачал пальцами пули. Потом достал бланк, написал несколько строк, размашисто расписался.

– Справка готова! – торжественно объявил он. – Изъятые патроны являются боеприпасами! Такой вот установлен юридический факт!

– Что и требовалось доказать! – улыбнулся Сергей и вставил документ под скрепку, схватывающую несколько листков серой бумаги, исписанных некрасивыми почерками, наверняка с орфографическими ошибками. Но это были не просто листки, это был проверочный материал по факту совершенного преступления. И орфографические ошибки дела не портили, зато могли испортить кому-нибудь жизнь и биографию.

Сергей вздохнул: очкастый гражданин Иванов еще не понял, что его ждет. Настроение снова ухудшилось.

От эксперта Сергей направился на второй, «начальственный этаж», постучал в высокую полированную дверь с табличкой «Видин А. А.»

– Сан Саныч, можно войти?

– Я тебя не вызывал, Звягинцев, – грубым голосом отозвался подполковник.

Он сидел за столом и что-то писал.

– Иди, работай, выполняй указание начальства!

Выставив перед собой исписанные листки как оправдание, Сергей просочился в кабинет.

– Сан Саныч, ваше указание выполнено, – сказал он. – Преступление раскрыто и задокументировано. Подпишите сопроводительную в следствие.

– Ну, и что ты там стоишь? Давай, показывай!

Звягинцев положил на начальственный стол листки с каракулями. Подполковник привычно пролистал их.

– Молодец! Быстро, четко, качественно. Даже не ожидал от тебя такого!

Сергей рассматривал носки своих запыленных туфель.

– Ну, и что ты молчишь? Ведь можешь же, когда захочешь… Ладно, иди в дежурку, регистрируй… А где задержанный?

– В клетке.

– Кто такой?

– Пенсионер из Батайска.

– А-а-а… А чего ты такой хмурый? – машинально спросил начальник МОБ, возвращаясь к своим бумагам.

– Совесть мучает…

Видин вскинул голову. В глазах его читалось изумление.

– При чем здесь совесть? Это наша работа! А совесть пусть тебя дома мучает! Ты меня понял? Материал хороший, качественный, следователь его оформит – и пролетит в суде сизым голубем!

– Мне от этого не легче. Он ведь ни в чем не виноват.

– Ну, и дурак! Запомни: мне ты ничего не говорил. Если не понял, то вполне можешь поменяться местами с этим пенсионером. Ты этого хочешь?

– Нет, товарищ подполковник. Не хочу…

– Вот и правильно. И помни: сначала работа, а потом все остальное. И главное: никаких сомнений в своей правоте – ты ведь представитель власти! Ты меня понял?

– Понял.

– Ладно. На сегодня можешь быть свободным. Иди, отдыхай. Завтра на работу к девяти часам.

Тяжело вздохнув, Звягинцев повернулся через правое плечо и вышел из кабинета. Но домой пришел поздно вечером и в лоскуты пьяный. На этой почве у него случился серьезный скандал с женой.

Зато на следующий день на работе он стал героем. Вначале Толян Ефимов подмигнул, дружески хлопнул по плечу.

– Шабанов сказал, ты хороший материал собрал, качественный!

Мучимый похмельем Сергей только плечами пожал.

Потом подполковник Видин торжественно объявил на оперативке:

– Обращаю внимание всех, что Звягинцев выполнил мое вчерашнее распоряжение и в течение нескольких часов сумел раскрыть опасное преступление на своем участке. Следствие возбудило уголовное дело, подозреваемый задержан. По итогам работы за квартал Сергей Викторович будет поощрен. Учитесь работать и использовать скрытые резервы!

У Звягинцева болела голова, но он был доволен. Сейчас сослуживцы ему искренне завидовали. Потому что он на некоторое время соскочил с кукана Водяного. Теперь очередной жертвой начальника станет кто-то другой.

– А вам есть над чем работать! – продолжил подполковник, и голос его набирал привычную озлобленность и силу. – У нас наблюдается снижение показателей по линии административной практики. В течение двух-трех дней необходимо исправить положение и составить десять, а лучше пятнадцать протоколов! Задача ясна?

– Да откуда взять столько протоколов, Сан Саныч? – жалобно спросил капитан Бобрин. Маленький, сухонький, с морщинистым лицом, он выглядел на все шестьдесят.

– Я на участке двенадцать лет, и каждый год составляю под двести протоколов: за пьянку, за мелкое хулиганство, за нарушение правил хранения оружия… А населения у меня четыре тысячи, считайте, больше половины я уже наказал! Иду, а на меня волком смотрят!

– А как ты хотел? – усмехнулся Видин. – Ты же представитель власти! Ты им не конфеты раздаешь и не пенсии прибавляешь!

– Так сейчас, говорят, участковых население выбирать будет, – уныло продолжал Бобрин. – Кто меня выберет, если я почти всех обидел?

– Выберут, не боись! У нас всегда кого надо, того и выбирают. А если с руководством отношения испортишь, тогда точно никуда не выдвинут. Наоборот – задвинут!

Бобрин опустил глаза и замолчал. Он избегал конфликтов, особенно с начальством.

– Сан Саныч, я уже и на всех внештатников протоколы составил, и на родственников, – неожиданно поддержал коллегу Волин. Видно, ситуация допекла его основательно. – Осталось на самого себя написать!

– Хватит умничать! Кто хочет работать, ищет способы, кто не хочет, ищет причину! – рявкнул подполковник и прихлопнул ладонью по столу. – Короче, задача ясна? По местам!

Участковые расходились. Молодые озабоченно хмурили лбы, ветераны равнодушно прикидывали: как в очередной раз выкрутиться из сложного положения. Сколько можно наказывать жителей участка? Все имеет свой предел, и терпение граждан – тоже. Но спорить и доказывать никто не хотел: себе дороже обойдется. Начальство любит смирение и покорность. А проблема как-то рассосется…

Но Александр Александрович Видин и сам прекрасно понимал: если сегодня остричь овцу, то завтра, сколько ни приказывай, больше ничего не сострижешь, надо ждать, пока она снова обрастет шерстью.

Однако у опытного милиционера имелись отработанные рецепты. По внутренней связи он вызвал к себе Ефимова.

– Я все собрал, – с порога начал отчитываться тот. – Сейчас и завезу.

– Да это понятно, – прервал его подполковник. – Я насчет другого. Сколько человек умерло на твоем участке за последнее время?

Тот шумно поскреб затылок.

– Человек 15. Может, больше. Я ведь только на скоропостижных выезжаю.

– Отлично, этих хватит. Завтра оформи на всех административные протоколы. Раскидай только по срокам равномерно, чтобы в глаза не бросались…

Обычно капитан поспешно кивал и говорил: «Будет сделано!» Но сейчас он вел себя как-то странно: мялся, кряхтел и переступал с ноги на ногу.

– Сан Саныч, тут такое дело… Этот вариант уже засвечен. Помните, скандал был в Пролетарском районе? И в газетах писали, и по телевизору показывали… Могут быть проблемы…

Видин махнул рукой.

– Делай. Пока ничего не будет. Мы же не для себя, а для дела. В случае чего, Баринов нас прикроет. Показатели ему в первую очередь нужны. А мертвым… Им ведь все равно. Пусть улучшат качественные показатели работы милиции…

Он ободряюще улыбнулся.

– Хорошо. Я все понял, – преодолевая себя, сказал Ефимов, и вышел.

– Черемхова ко мне позови! – крикнул ему вслед подполковник.

Через несколько минут в кабинет ужом ввинтился жилистый, гибкий, как пружина, старлей с калмыцкими скулами, узкими глазами и щегольскими усиками.

– Ты вот что, – обратился к нему Видин. – Введи Звягинцева в курс дела…

Внимательный взгляд из-под нависших век вопросительно уставился на начальника.

– В каком объеме?

Подполковник подумал.

– Для начала – в половинном. Дальше видно будет.

– Я понял. Разрешите выполнять?

Видин кивнул, и подчиненный мгновенно исчез.

Рабочий день подходил к концу, когда Видину позвонил замначальника штаба УВД.

– Саша, ну как ты решил с протоколами? Или мне Баринову докладывать, что отделение участковых тянет Центральный райотдел вниз?

– Слушай, Василий Палыч, ты меня сегодня целый день душишь!

– Ну, а кому сейчас легко?

– Ладно. Ты знаешь, у меня всегда порядок. К концу месяца будет еще минимум пятнадцать протоколов. А может, и больше!

– Ну, и хорошо. Сейчас доложу шефу, что у тебя все в порядке.

Положив трубку, Видин заглянул в ежедневник. Последней строкой на сегодня значилась карандашная запись: «Машка в гости».

Черт, совсем забыл – сеструха напросилась в гости, сказала: соскучилась…

Он вызвал машину. Не черный «БМВ» седьмой модели, с личным шофером, оформленный на дальнего родственника, а скромную служебную «волгу». И через четверть часа был в своем дворе. Огромными прыжками подбежал Буран, уткнул в живот большую теплую голову. Сан Саныч почесал пса за ухом. С Дона дул резкий, холодный ветер, подсказывая, что надвигается зима. По фарватеру шла самоходная баржа, ближе к берегу шустро бороздили серую гладь мощные буксиры, оставляя за собой белые усы бурунов. Пейзаж был привычным, и, по-хозяйски осмотревшись, он вошел в дом.

Машка и жена Евгения накрывали на стол. Красная и черная икра, осетрина, свежая баранина, запотевшая бутылка «Кауфмана»… Он удивился: в доме ничего этого не было, никаких команд он не отдавал, а сеструха всегда приносит коробку конфет и бутылку шампанского – то, что по неистребимой привычке дарят пациенты участковому педиатру.

– Кто завоз сделал? – спросил он, обнимая женщин по очереди.

– Я Толику Ефимову позвонила, – сказала жена. – Он парень хороший, безотказный… Ты бы присмотрелся к нему поближе, может, продвинешь куда…

Видин нахмурился.

– Что инициативу проявила – молодец, а то я совсем замотался. Но в кадровые вопросы не лезь, сто раз говорил!

Втроем они очень душевно посидели: хорошо поужинали, выпили, расслабились. Накатили воспоминания.

– А помнишь, Сашок, как в деревне бедовали? – спрашивала полная краснощекая Машка, чем-то похожая на его жену. Точнее, это жена была похожа на Машку.

– То дров нет, то угля, сортир во дворе, ночью в ведро ходили…

– Чего ж не помнить, – кивнул Сашок.

Хозяин переоделся. В майке, тренировочных штанах и шлепанцах, он совершенно не походил на грозного подполковника Видина. В лучшем случае – на сельского механизатора.

– Хорошо, что придумали в город ехать, а то так бы и крутили хвосты коровам!

Машка подняла очередную, наполненную до краев рюмку.

– Давай за тебя, Сашок! Ты первый тут на ноги встал и нас перетащил, да и потом никогда не забывал… Вот у тебя какие хоромы, да в козырном месте, один вид из окна на три миллиона потянет!

Сан Саныч польщенно кивнул. Они выпили. Наступила пауза. В таких случаях говорят: «Милиционер родился».

– Давай, Женечка, спроворь чайку, – благодушно сказал хозяин и, сыто отрыгнув, откинулся на спинку мягкого стула.

– Слышь, Саша, – другим, «деловым», тоном сказала Машка. – Денис подрос, ему отдельное жилье нужно. Не поможешь племяннику?