Текст книги "Солдат"

– Короче, там, в этой рыгаловке, сидят очень плохие люди. Слышал про Лоцмана сегодня? – я кивнул, пытаясь оставаться невозмутимым. – Там сидят его дружки, думают наебали меня, лоха нашли. Либо мы должны это схавать и прогнуться под них, либо дать отпор. А такие ублюдки понимают только силу. Наше дело правое.

– Что значит наше? Я не с вами, – протестовал я.

– Сейчас же ты с нами, – опять втиснулся своей репликой Туз.

– Помоги поставить конченых ублюдков на место. Я заплачу, а возвращенный долг можешь себе забрать. Отдай ему, – Гриня кивнул Тузу. Он отдал мне деньги мужика, которые я лично из него выбил. – А теперь давай, делай.

Имелось ввиду пробитие покрышек на пятерке. Я ничего не смог ответить. Не нападать же мне на него с кулаками, в самом деле. Объяснение ситуации меня также не впечатлило. Подобной речью можно было бы мотивировать абсолютно любые поступки. Понятно, что тут происходила банальная разборка. Я подошел с ножом к машине предполагаемых противников, нагнулся и начал ковырять колесо, сначала передние, потом задние. Потом принялся за вторую. Когда дело было сделано, вернулся к Грине. Он, довольный, забрал у меня нож, передал Тузу, тот взял его обратным хватом, так что ножа в руке видно не было.

– А теперь пошли за мной, – Гриня быстро зашагал ко входу в «ромашку».

Он рывком открыл дверь, за ним прошел Туз, я замыкал. Внутри чуть приглушенный свет, по правую руку стояла деревянная, покрытая лаком, барная стойка. За ней стояла женщина лет пятидесяти с удрученным видом. Когда мы вошли, ее лицо приобрело еще более угнетенный вид. Возможно, она знала, что сейчас будет. Под потолком, в углах, висели небольшие колонки. Играла группа «Кино», песня называлась, кажется, «мама мы все больны». В главном зале, если можно так назвать, находились стойки для любителей постоять, напротив пять столов накрытые зеленой клеенкой в клеточку. Сейчас только два из них были заняты. За одним столом сидела пара седых мужиков, тихонько выпивали, за другим, видимо, Гринины знакомые. Их было четверо, хлебали борщ, запивали водкой, закусывали хлебом, зеленым луком и салом. Все мужчины в расцвете лет, крепкие. Мы подошли к их столу, они сразу перестали разговаривать и оставили ложки в покое. Я очень волновался и не мог понять как меня сюда вообще занесло. Просто до смешного. Будь проклят тот день, когда я решил поехать в Заринск этот гребаный.

– Приятного аппетита, пацаны, – громко произнес Гриня.

Нас заметили те два мужика, сидевших чуть дальше. Они начали быстро собираться на выход.

На приветствие Грини никто не ответил. На него смотрели, как на врага.

– Ну че? Обсудим пару вопросов? – продолжал Гриня на той же громкости.

Мужики с соседнего стола уже ушли, в спешке расплатившись с официанткой.

– Гриня, какого хрена ты тут делаешь? Разве Лоцман тебе ничего не объяснил? – спросил самый крупный мужик с мощной серебряной цепью на шее и квадратным, снизу приплюснутым лицом

– И я тебя рад видеть Кузьма. Мы как то в прошлый раз не договорили. Ты убежал впопыхах с кровавыми соплями? Как на вкус жопа Лоцмана?

Мужики за столом начали переглядываться. Кузьма говорил:

– За базаром следи. Ты че такой борзый стал? Забыл свое место?

– Ооо, – протянул в улыбке Гриня, – ты мне еще мое место будешь указывать? Слушай, Кузьма, я не хочу конфликта. У меня есть просто предложение и я надеюсь, что ты меня выслушаешь.

Кузьма окинул взглядом своих товарищей. Они решили выслушать Гриню.

– Говори, – сказал Кузьма, сведя руки в замок перед носом.

– Смотри, я же знаю, что ты недолюбливаешь Лоцмана и давно на его место метишь. У тебя есть люди, у меня есть люди. Сам знаешь, что он пошел по беспределу. Пока он нас всех не пустил ко дну, надо его убрать.

Кузьма переглядывался со своими прихвостнями. Я же не решался пошевелиться, только взгляд изучающе скользил по незнакомым людям передо мной. Рома Туз стоял рядом со мной и чесался. Кузьма маханул стопку водки не закусывая.

– Ты чертов псих Гриня, – сказал он. – Хочешь, чтобы я вальнул своего же босса?

– Если боишься, то я с удовольствием этим займусь.

– А что мне мешает пристрелить тебя прямо сейчас и все, дело решено?

– Ну давай, – Гриня развел руки в сторону. – Давай, че сидишь?

– Иди ты в жопу, Гриня, – сказал устало Кузьма.

– Дак что насчет Лоцмана?

Кузьма выдержал паузу, потом сказал:

– Колдун в теме?

– За него не беспокойся. Решим вопрос.

– Я бля знаю как ты вопросы решаешь, вот и спрашиваю.

– Короче ты за?

– Хрен с тобой.

Гриня потянулся за бутылкой, налил себе в чужую стопку и выпил.

– Вот и договорились.

Он вытащил из кармана бумажные деньги, положил их перед Кузьмой. Тот вопросительно на него посмотрел. Гриня объяснил, что это за ущерб колес.

– Я перестраховался, – пояснил он с улыбкой.

– Козел, – тихо сказал Кузьма, когда мы уже развернулись в сторону выхода.

– Сделаю вид, что ничего не слышал, – крикнул Гриня.

Мы вышли из «Ромашки». Гриня с Тузом закурили. Они начали комментировать произошедшее постфактум. В основном негодовал Туз. Он полагал, что Кузьма кинет Гриню и Лоцман скоро до него доберется.

– А я готов к тому, что Кузьма меня сольет, – сказал Гриня. – В этом вся соль. Если Кузьма встанет не на ту сторону, то мы убьем двух зайцев. Если он выберет нас, то нам будет куда проще завалить Лоцмана.

– Колдун это одобрил? – спросил Рома Туз.

– Я с ним поговорю.

Они докурили и Гриня скомандовал:

– По коням. Надо валить.

Мы приехали на Чайковского. Со своими вопросами по поводу отъезда в Павловск сейчас решил не доставать. Деньги, добытые мной, в карманах штанов грели меня изнутри. Как мне стал понятно, я стал частью группировки Грини. Пока не было причин для паники, но по-хорошему понимал – в Павловск так просто я уже не вернусь. Я пытался оправдать свои действия банальным стечением обстоятельств. Просто случайный человек оказался в неположенном месте и да понимаю, что многие меня не поймут и осудят, но такой уж мой характер. Тем более деньги и вправду были нужны.

Мы вышли из машины, Гриня потянулся. Выражение его лица начало медленно

трансформироваться из довольного в злого. Он увидел около подъезда Николаича, он же Колдун, как его все в округе звали.

– Я сейчас, – сказал Гриня нам и пошел разговаривать с Колдуном.

Диалог прошел эмоционально. В этом больше преуспел Гриня. Он размахивал руками, до нас с Ромой Тузом доносились матюки. По всей видимости Колдун уже был в курсе разговора в «Ромашке», он тряс перед лицом Грини указательным пальцем. Его морщинистое лицо выражало гнев. Туз спросил меня, не хочу ли я пойти с ним в соседнее здание расслабиться. Я отказался. Рома Туз вошел в барак напротив от того места, где мы провели вчера ночь. Только сейчас я снова стал замечать, что болит голова. Похмелье вновь дало о себе знать. Попросил Туза вынести мне что-нибудь попить. Я не хотел заходить в помещение, лучше дышать свежим воздухом. Я остался стоять возле «копейки» один. Гриня продолжал выяснять отношения с Колдуном. Мне же было все равно о чем они говорят. Лучше никуда не лезть, дольше проживешь. Туз принес мне пива в медной кружке. Холодное, газированное. Оно влилось мне в глотку. Все горло и верх грудной клетки онемело от холода. Мне стало гораздо лучше. Я выпил пиво одним махом, кружку вернул Тузу. Гриня зашел в дом с Колдуном. В полном одиночестве я решил как бы сейчас было бы хорошо пойти прочь, поймать машину и доехать до вокзала, а там в Павловск, подальше от всех этих кровавых разборок. Но уйти мне никто не дал. Особенно после всего, что я слышал. Туз снова вышел наружу.

Он позвал меня в барак напротив. Внутри пахло нечистой кожей и потом. Всюду валялся разного рода мусор. Какие-то объедки, пустые бутылки из-под водки и просто кучки непонятной массы. Там имелся большой зал, туалет, маленькая кухня и еще одна комната, там предавались утехам продажные женщины с клиентами, как мне объяснил Туз. Нас встретил молодой парень лет восемнадцати с пространным взглядом. Мой спутник представил нас друг другу.

– Это Молодой, зови его так, а это Серый.

Я не стал протягивать руку Молодому для пожатия, он кажется вообще не собирался этого делать.

– Есть баба свободная? – спросил у него Туз.

– Шайба вроде свободна, вмазанная немного, но пойдет, – ответил Молодой.

– Ее беру на себя, для Сереги надо что-то посолиднее, – сказал Туз. – Шайба это шалава без трех передних зубов. Там особый кайф с ней. На любителя так сказать, то есть меня, хе-хе.

– Я не буду, – запротестовал я.

– Да брось. Когда у тебя было последний раз то? Отдохни, сегодня вон какой день тяжелый выдался.

Моя уверенность в собственной наглости потерпела поражение. Под уговорами Туза, сам не знаю как, я уже лежал на кровати без штанов и трусов, но в носках под молоденькой девочкой. Она старалась сделать мне приятно, а я задумался как дальше жить. Вот приеду в Павловск и что там меня ожидает? Приеду ли вообще? Отец говорил, что для меня есть место работы у него. Буду, как и мечтал с детства, военным, настоящим офицером. У меня в конце концов правительственные медали есть: за отвагу, орден красной звезды, знак воину-интернационалисту, медаль воину-интернационалисту от благодарного афганского народа, медаль за отличие в воинской службе второй степени. В довесок ко всему мне обещали выдать квартиру в новеньком доме. Кажется, меня ждет отличное будущее. Девочка старалась, но я стал засыпать. Чтобы окончательно не провалиться в сон, я взял ее за бедра, перевернул и стал доминировать. Все таки прав был Туз, когда сказал, что мне нужен отдых, тем более девушки у меня сто лет не было. После кульминации мне стало как-то неудобно перед дамой. Я быстро оделся, окинул взглядом комнату, мало ли что выпало из карманов, боялся за сохранность денег, но все в порядке. Дал девушке некоторую сумму и быстрым шагом пошел в гостиную. На диване сидел Молодой, с ним брюнетка в годах, она годилась ему в мамы.

– Ну как тебе? – он посмотрел на меня.

– Не плохо. Где Рома?

– Еще там, – Молодой указал кивком на соседнюю от той где я был дверь.

– Слушай, а ты давно тут?

– В смысле?

– В смысле давно с Гриней знаком?

– А ты про это, – Молодой вздохнул, развалился и попросил девушку уйти, предлагая мне жестом сесть на освободившиеся место. Я сел. – На самом деле он меня в каком-то смысле спас. Родители алкаши у меня, я дома долго не мог находиться, постоянно на улице болтался и до ментов дело дошло. Воровать стал, чтобы не умереть с голоду, потом ко мне примкнули другие и у нас образовалась так сказать банда. Потом с Тузом познакомился, через него с Гриней. Они нам объяснили как надо двигаться, понимаешь?

Я уже давно понимал, что за люди меня окружают. Меня, советского офицера, прошедшего ад, все никак не хватало смелости спросить в лоб по существу обо всем, в том числе об этом Лоцмане и самом Грине.

– Понимаю, – протянул я. – Кто такой Лоцман? – не удержался я.

– Ты не в теме что ли? – удивился Молодой.

– Я только три дня в Заринске.

– Дак ты не в «профсоюзе»?

– Чего?

Молодой оставил вопрос без ответа. Он испугался, что может сболтнуть не вхожему в их дела человеку лишнего. Я понял. Интересно они себя называют, «профсоюз».

– Пойду к Грине схожу, – сказал я сам себе, так как Молодой продолжал меня игнорировать.

Я снова оказался ну улице, на этой проклятой улице Чайковского. В бараке Николаича или Колдуна, не знаю как его здесь называть, было все тихо. Я поднялся на второй этаж. На первом мы выпивали вчера. Входная дверь закрыта, решил постучать косточкой указательного пальца. За дверью послышались голоса и шаги. Мне открыл Гриня. Он уставился на меня с вопросительным выражение лица, почесывая край своих ужасных усов.

– Тебе чего? – спросил Гриня.

– Я поеду в Павловск.

– Погоди.

Из глубины квартиры послышался голос Колдуна. Я не разобрал, что он сказал, но Гриня сказал мне зайти. Внутри все было по спартански, но справедливости ради чисто. Дышалось хорошо, глаз ни за что не цеплялся, а то я последние сутки нахожусь в очень неприятных интерьерах. А здесь ничего, все лежит на своих местах, четко, по-моему. У окна на табуретке сидел в белой майке Колдун. Он внимательно разглядывал меня, как будто сканировал.

– Ты кто будешь, пацанчик? – спросил у меня Колдун.

– Гринин знакомый из детства, – ответил я.

Я обошел зал с коричневым диваном, шифоньером и шкафом, присел рядом с Гриней на диван.

– Слыхал у тебя есть потенциал. Драться хорошо умеешь? Стрелять?

– Хех, он солдат, боевой опыт есть. Машина просто, – усмехнулся Гриня.

– Ну есть определенные навыки, – я развел руками и собрал их в замок.

– Ты уже более менее в курсе дел, успел даже в них непосредственно поучаствовать. Такие бойцы как ты нам нужны. Иди к нам, будешь первое время с Тузом работать.

– Спасибо за предложение, но я откажусь. Я хочу вернуться в Павловск, обустроиться там, продолжить служить. Ваши дела меня не интересуют, это не для меня.

– Слушай, пацанчик, от такого не отказываются. Столько денег ты нигде больше не заработаешь, а солдафоном и подавно.

– Я вам сказал, что не буду, мне повторить?

– Не пыли и подумай, – Колдун встал, открыл со скрипом окно, уперся плечом в стену, достал сигарету, покрутил ее в руках, – а хотя у тебя нет выбора, – он сунул сигарету в рот, затянулся, выпустил медленно дым в открытое окно. – Ты свидетель, слышал наши все разговоры, вымогал у человека деньги. Думаешь после всего перечисленного мы тебя просто отпустим?

Ситуация накалялась. Гриня на удивление молчал, сидя с опущенными глазами. Меня прямо сейчас самым наглым образом шантажировали с целью вступить в их так называемый «профсоюз».

– А что убьете? Вы так дела же решаете?

– Эээ, ты че так базаришь? – оскалился Колдун. – Я тебе предлагаю работу, хорошую работу. Или ты шизанутый, или не понимаешь, что тебе говорят.

Я встал. Гриня оживился и не знал то ли ему последовать моему примеру, то ли остаться сидеть.

– Давайте так. Я уезжаю из Заринска и ничего, никому рассказывать не буду. Даю честное офицерское слово. Вы сами подумайте, зачем мне стучать кому-то? – я обращался и к Грине тоже. Он продолжал сидеть, переведя взгляд на Колдуна.

Тот выпускал табачный дым, смотрел на улицу. Он не до конца скурил сигарету, выбросил окурок, подтянул спортивные штаны и сказал:

– Мне на твое слово положить и обмакнуть.

Его слова вывели меня из себя. Я был готов разбить ему лицо сейчас же, но пока сдерживался, понимая, что потом огребу проблемы. Кажется именно Колдун все решает.

– Это бесполезный разговор, я уезжаю.

Я развернулся и направился к выходу. По спине пробежала неприятная дрожь, как бы предупреждая меня о происходящем сзади. Так или иначе я продолжал уверенно идти к двери.

– Стоять! – крикнул Колдун. – Стоять, стрелять буду.

Его слова меня остановили. Не хотелось проверять блефует он или нет. Я обернулся. Он и вправду держал меня на мушке, стал сближаться. Гриня крался позади. Колдун наставил на меня пистолет, сказал:

– Глупый ты, пацанчик. У нас такие правила. Выход только один и он не в Павловске, а тут, вперед ногами.

– Будешь стрелять? – спросил я на полном спокойствии.

Не знаю почему, но я был уверен, что именно сейчас Колдун не выстрелит.

– Не буду, если ты выберешь правильный вариант.

Гриня подкрался к Колдуну сзади и набросился на него.

Он скрутил ему руку, в которой зэк держал пистолет. Николаич орал матом, началась возня. Я какое-то время бездействовал, но позже ринулся их разнимать. Гриня саданул Колдуну по лицу. У того пошла кровь откуда-то из щеки. Я не знал как подступиться к дерущимся, решил оттаскивать Гриню под руки. Он вырывался. Раздался выстрел. Колдун попал в стену, оставив там дырку. Пока я осознал данный факт Гриня налетел на него с новой силой.

– Убью нахуй! – закричал.

Он начал доставать свой пистолет. Я понял, что сейчас кто-то из них умрет. Гриня кричал мне, чтобы я оставил их. Он не стал стрелять в обессилевшего Колдуна, а просто начал бить его прикладом. После серий ударов, я понял, что Николаич мертв.

Гриня сел на колени рядом с телом Колдуна. Его лицо было в крови, пистолет он спрятал обратно за пояс.

– Старый уебок. Туда тебе и дорога, – сплюнул Гриня.

Он посмотрел на меня. Я в полном недоумении стоял и наблюдал за ним.

– Его надо закопать. Позови Туза, я пока умоюсь. А ты молодец, отвлек его. Хорошо сработано.

Я ничего не успел сказать, вышел на улицу, в ушах звенит, а в висках пульсирует. Из блядушника вышел розовощекий Туз. Я быстро к нему подошел. По моему выражению лица он скорее всего понял, что произошло что-то страшное. После моего короткого рассказа, он вприпрыжку забежал в дом, я за ним. Гриня к этому времени привел себя в порядок. Как только Туз увидел мертвого Колдуна, то схватился за голову.

– Твою мать, нихуя себе. Это что сейчас будет то?

Гриня его не слушал. Он разговаривал сам собой, прикидывая как лучше дотащить тело до машины. Он обхватил за плечи Туза, сказал ему по-отечески:

– Возьми себя в руки. Ты же тоже хотел кончины старого. Давай, подгони машину задом к подъезду, мы с Серегой его вынесем.

Туз ушел. Я взял тело за ноги, Гриня за руки. Так мы вынесли Колдуна на улицу и сразу положили в багажник «копейки». Гриня оперся задом на багажник, закурил.

– Теперь ты связан с нами, – усмехнулся он мне.

А ведь и правда. То, что произошло, называется соучастием и сокрытием улик. Мне светила статья. Не плохо я приехал в Заринск все-таки. Стало страшно. Туз кинул на заднее сидение лопаты. Мы дождались ночи, сели в машину и поехали за город.

Колдуна закопали под железнодорожным мостом через небольшую речку. Мне стало как-то свободнее дышать, будто я сделал что-то очень важное. Но меня продолжало беспокоить мое будущее. Туз с Гриней много в эту ночь не говорили. Когда мы вернулись в тупик, то каждый разошелся по своим делам. Я же упал на тот же диван, на котором проснулся утром с Юлей. Ее волосами еще пахла подушка.

***

Следующий день я провел в Заринске, не вылезая из зассаного барака. Позвонил домой в Павловск, сказал маме не беспокоиться – я с друзьями в Заринске. На самом деле меня просто оттуда не выпускали. В тупик приехали еще люди из Грининой группировки. Решали, что делать дальше. На второй день меня позвали ехать со всеми на сходку с Лоцманом. На всякий случай, меня вооружили пистолетом Макарова, Гриня предупредил, что возможно начнется кутерьма. Мы ехали колонной в несколько машин друг за другом. Встреча была назначена на заброшенном хлебном заводе. Там имелась отличная для подобных мероприятий бетонная площадка, куда с легкостью поместились наши машины и машины противников. По ощущениям силы были равны. Гриня стоял впереди всех. Из толпы напротив вышел высокий лысый мужик. Гриня крикнул ему:

– Какие люди… Обниматься не буду.

Лысый продолжал идти к Грине. Пока никто не дергался. Я стоял за спинами более опытных бойцов, просто стоял и наблюдал за происходящим.

– Базарить будем? – спросил Гриня.

Наконец лысый остановился. Между ними было где-то метра три.

– Почему Колдун не пришел? – спросил лысый.

– Я его отправил в бессрочный отпуск.

Лысый молчал, лишь почесал бритый подбородок.

– Как сам? – продолжил Гриня.

– Я проверил Кузьму, как ты сказал. Получается ты не фуфло прогнал. Он правда готовился меня убить.

– Ты во мне сомневался? – Гриня приблизился на шаг вперед. – Знаю, между нами были разногласия, но считаю что нам сейчас нечего делить. За то, что я тебя предупредил, ты отдаешь мне долю Кузьмы и все. Его в расход. По-моему, это справедливо.

Лоцман смотрел поверх Грини, скорее на нашу толпу или хмурое небо.

– Смотри Гриня, я за тобой слежу.

– Взаимно.

– Расход, – бросил Лоцман и развернулся к своим.

Все разошлись мирно. Я за свое тупое стояние получил много денег. Гриня так отблагодарил меня еще за помощь с Колдуном. Я в жизни никогда не видел такое количество денег, даже страшно было считать сколько там. Удивительное время: где-то долг спросил, где-то постоял и ты уже богат. Перемирие с Лоцманом решили отметить в ресторане. Я в таком заведении был первый раз. Потом пришла информация, что Кузьму застрелили.

Я отпросился у Грини и все-таки вернулся в Павловск. Там меня ждал неприятный сюрприз. Родители мне сказали, что они разводятся и отец уезжает в Москву по службе, а мама переедет в деревню под Павловском. Там у нас оставались еще какие-то родственники. Я знал много людей, у кого разводились родители, но чтобы у меня – никак не ожидал. Думал, что в моей семье такое просто немыслимо. Я не стал разбираться, кто виноват, догадывался, что инициатором стал отец. Не зря я любил больше маму, чем его. Поэтому долго в Павловске решил не задерживаться. Старался избегать разговора с отцом. Больше времени провел с мамой. Я передал ей часть заработанных мной денег, соврал об их происхождении, сказав о подработке у знакомого.

Рядом с Гриней я чувствовал себя уверенно. Обстоятельства смерти Колдуна сблизили нас и мы стали проводить вместе время каждый день. Время от времени мы проводили «субботники». Не каждую неделю, но так, где-то каждую вторую, третью неделю. Чистой воды вакханалия. Снималось большое помещение, часто загородный дом. Туда свозилась куча проституток и они обслуживали нас бесплатно, так как мы их «крышевали». Банда тем временем укрепляла свои позиции в Заринске. Вернулась Юля. Она часто с нами отдыхала. Гриня ее постоянно целовал, лапал. Я же уже смотрел на это спокойно. Хотя когда они миловались при мне, Юля отталкивала Гриню, смущалась. Я также несколько раз возил Юлю по клиентам. В случае проблем приходилось показывать себя. До мордобоя не доходило, удавалось все решать словами.

Я снял квартиру в Заринске. Выполнял разные задания. В основном выбивание долгов, профилактическая беседа с конкурентами, слежка и так далее. До стрельбы и драк дело не доходило. Хотя один раз пришлось помахаться в пельменной в центре Заринска с непонимающими быками, но это так, мелочи. Гриня познакомил меня со многими людьми из разных кругов. Кто-то бизнесмен, кто-то деятель кино, кто-то бандит, вор или мент. Мы ели в дорогих ресторанах, снимали только моделей для развлечения. Казалось, я все это заслужил. Конечно я осознавал всю неправильность моих решений, но деньги выходили на первый план. У меня было в то время то, что не мог себе позволить простой советский человек. Я вошел в такой темп жизни очень легко. Казалось, нас никто не может достать.

Однажды Гриня что-то не поделил с кавказцами. Он подготовил целую операцию по их нейтрализации. Как он их нашел и всю предысторию я не знаю, так как не участвовал в подобных делах. Я отвез Юлю на квартиру, где отдыхали дети гор. Со мной поехал Гриня, а группа, во главе с Тузом, уже поджидала нас на входе в квартиру. В машине Гриня дал последние указания. Юля играла роль наживки. По его замыслу, когда бородачи отвлекутся на нее, то тут вломимся мы, а нас прикроют Туз и команда из шести человек. Главного у кавказцев звали Алан. С ним было еще четыре человека. Втроем (я, Гриня и Юля) поднимаемся на нужный этаж. Гриня говорит, чтобы я пока держался чуть позади. Он звонит в дверной звонок. Ему открывает кавказец.

– Здорово, брат, – говорит с порога Гриня, – как договаривались, – он приобнимает Юлю, толкает ее вперед.

Кавказец улыбается и просит пройти в квартиру, но замечает меня. Гриня его мысли опережает.

– Это со мной, – поясняет Гриня.

Кавказец долго соображает что к чему, но продолжает пятиться. Тут появляется Аслан. Гриня ускоряется, говорит на ходу:

– О, Аслан, как ты?

Аслан смотрит на него озадаченно. Мы все вместе оказываемся в прихожей. Гриня жестом, незаметно за спиной, показывает, чтобы я прикрыл дверь. Уже слышно, как Туз крадется к ней. Аслан нас не пускает дальше в гостинную, спрашивает:

– Слышь, Гриня, где мои бабки? Ты че лыбишься?

– Грубо. Я пришел к тебе лично, а ты так с гостем. Я думал у вас принято по-другому с гостями обращаться. Вот моя плата, – Гриня показывает на Юлю кивком.

– Так не пойдет. Шлюху твою мы заберем и разложим, а деньги все равно придется возвращать, – Аслан смотрит зло на нас.

– Деньги нужны? – вздыхает Грин и потом кричит. – Получай свои деньги сука!

Он бросается на Аслана, я же вырубаю с кулака другого, кто открывал нам дверь. Гриня валит Аслана на пол и там с ним возится. Юля закрывает лицо руками и начинает плакать. Ее отодвигает вошедший Туз с бойцами и врывается в драку. Подлетели остальные бородачи. Их было двое, у всех пистолеты. Я вижу оружие и кричу:

– У них стволы!

Туз быстро кладет одного выстрелом в грудь, второй падает рядом с пулей во лбу. Его скосил один из бойцов Туза. Потом мы все начинаем смотреть, как Гриня добивает Аслана в узкой прихожей. Из-за пояса своих джинс он достает нож.

– Убью нахуй! – с криком начинает наносить удары в тело Аслана. – Вот тебе бабки, уебок.

Я с остальными осмотрели квартиру и быстро покинули ее. Весь коридор был залит кровью кавказцев. Из четырех, выжило два. Тот, которого я вырубил и тот, кому пуля попала в грудь. Это также была часть замысла Грини, такой акт устрашения. Безнаказанность и вседозволенность действовали на меня опьяняюще. Я уже не знал, куда мне тратить деньги. В какой-то момент стал их складывать у себя на квартире в шкаф для непредвиденной ситуации. И вот она настала.

Спустя полгода после событий с кавказцами, мы отдыхали с проститутками на «субботнике» в загородной бане. Там был я, Гриня, Туз и еще несколько приближенных. Как обычно было много выпивки, еды, девушки только самые красивые, ухоженные и молоденькие. С одной из них я даже неплохо поговорил. Она училась на третьем курсе в университете Заринска на какую-то профессию. Она сказала один раз на какую и я тут же забыл. После небольшого интереса проявленного к ней, показалась, будто она кувыркалась со мной в два раза активнее первого раза.

На часах уже около трех ночи. Я с Гриней, как самые стойкие, остались сидеть на летней веранде. Мы допивали остатки алкоголя. На наших коленях сидели девушки. Кругом спокойная ночь и песня цикад или кузнечиков в окружающей нас траве. Мы размеренно беседовали, как тут Гришино лицо осветил прожектор. Сначала я подумал, что мне показалось. Оказалось на него и вправду светил прожектор. Он щурился, стал кричать. Послышался голос из громкоговорителя:

– Григорий Кушнарев, медленно встань, руки вверх. Здание оцеплено, вы окружены. Если будете сопротивляться, мы будем стрелять на поражение.

У меня все внутри оборвалось. Я смотрел на Гриню, как на единственное спасение из сложившейся ситуации. Девушки тоже замерли. Я услышал, как к нам ломятся в дверь. Там стоял отряд спецназа, готовился к штурму. Гриня начал медленно подниматься, я машинально повторял за ним. Он водил глазами из стороны в сторону, пытаясь проанализировать дальнейшие действия. Как только он выпрямился, то одной рукой схватил проститутку, другой быстро разбил бутылку и приставил большой осколок к горлу девушки. Моя спутница закричала и побежала прочь. Я сообразил быстро, схватил ее на лету, развернул и толкнул в сторону прожектора, а сам на четвереньки и на выход. Гриня пятился назад. Громкоговоритель приказывал отпустить девушку. Как только Гриня оказался внутри здания, он отпустил ее и по нам открыли огонь. Тут же выбили стекла, пули свистели, они были везде. Нам с Гриней удалось доползти до оружия. Слышался женский крик. Гриня кричал, перекликался с Тузом, который уже отстреливался от спецназа. Наши сопровождающие бойцы полупьяные открыли ответный огонь. Рома Туз сообщил о двух раненых. Одним из них оказался Грини охранник. В окна полетели дымовые и шумовые гранаты. Гриня пытался мне что-то сказать, но все вокруг заволокло дымом. Я остался один на один с собой и пистолетом в руках. Проверил обойму, полная. Я просто стал ползти наугад, как можно ниже к полу, практически царапая щекой деревянный пол. Из зоны отдыха, где нас взяли, я прополз мимо предбанника, понял где нахожусь и пополз дальше. Я дополз до лестницы, быстро спустился по ней и оказался в комнате с бильярдом и кожаными диванами. На мне было только полотенце и банная шапочка на голове. Гриня говорил, что в этой комнате имелся потайной выход на всякий случай. Только он не показал, где он находится. Наверху слышался топот и выстрелы. Спецназ наверняка вошел уже в комнату отдыха. Я как ненормальный шарил все стены, заглядывал во все углы в надежде на спасительный выход. Мне повезло. На стене, где висел треугольник для бильярда, находилась хорошо замаскированная дверная ручка. Поверх нее были наклеены обои, поэтому пришлось сдирать их и дергать ручку. Передо мной открылась дверь, а за ней темнота. Я тут же нырнул в нее, закрывая за собой. В полной темноте я шел на ощупь в поисках выхода. Когда запахло свежестью, стало понятно – выход близко.

Я вышел на свежий воздух в метрах тридцати от банного комплекса, где мы отдыхали. Его вправду полностью оцепила милиция. Как мне повезло, что я вспомнил про этот потайной ход. Я видел издалека, как в «бобик» грузили полуголого Гриню с Тузом. К ним же еще грузили проституток. Одной из них была та самая студентка третьего курса. Я в безопасности, но теперь следовало понять, куда идти, ведь кругом лес.

С горем пополам мне удалось найти выход на шоссе. Я дико устал, исколол все ноги в кровь. Угрожая пистолетом, я остановил попутку. Мужик за рулем сильно перепугался и постоянно просил меня его не убивать. Он довез меня прямо до тупика на Чайковского. К машине подошел Молодой. Он хотел уже было прогнать постороннего, но увидел меня в банной одежде.

– Дай мужику денег, – сказал я Молодому.

– Что случилось?

– Просто принеси деньги, потом все расскажу.

Молодой вернулся с деньгами, отдал напуганному до смерти водителю. Я велел денег не жалеть.

– Никому, понял? – припугнул я его еще раз пистолетом.

Он лишь быстро закивал. Молодой помог мне выйти из машины. Я совсем не мог идти. Ему пришлось тащить меня на себе. Он потащил меня в барак, бросил на диван, принес аптечку и стал обрабатывать ступни. Я чуть успокоился, отошел от шока и все рассказал ему. Мы оба не знали, как дальше быть.

***

Молодой намекнул, что пока с Гриней и Тузом непонятки, я по сути являюсь главным. Тут то и всплыли все подробности происходящего в Заринске. Изначально главным был Колдун, зэк-рецидивист, отматавший общий срок в пятнадцать лет. Ему подчинялся Гриня с его мелкой бандой. Самой же сильной группировкой в городе считались Лоцманские. Главаря мне довелось увидеть вживую на той сходке. В основном борьба шла за центральный рынок Заринска, там, где работал Филя. Благодаря Грине, Колдун стал мощной силой в городе и Лоцману пришлось с ним считаться. Теперь же Колдуна нет в живых. Гриня по сути стал главным и что-то мне подсказывает, что он хочет устранить Лоцмана. Но сейчас он сидел в изоляторе с Тузом и непонятно выпустят ли их или нет. После побега из злополучной бани, я отлежался на Чайковского денек, а потом поехал к Никите. Долго оставаться в городе я не мог. Меня объявили в розыск. Перед Никитой я старался не выдавать свои эмоции. Просто попросил его отвезти меня в Павловск, желательно не по шоссе, а какими-нибудь окольными путями. Сначала Никита не понял в чем заключается смысл. Я не говорил, но потом он вроде бы понял и сказал: