Текст книги "Разбитая наковальня"

ЛЕННА: часть вторая

Годы шли, и тело средней сестры, супротив крепчающему разуму, слабело. Она всё реже возвращалась на поверхность, подставляя лик затуманенным солнцам, и всё чаще углублялась в безотрывное чтение. Кожа её стала белее кости, всякий Бессмертный не считал девушку чужой в вечном доме. Даже Сиенна – могущественный лич всего Некрополя – вежливо кивала гостье из мира живых, когда посещала библиотеку. Те, кто бывал на поверхности, поспешили вернуться домой и навестить свою гостью: уж больно было интересно своими глазами увидеть такое редкое явление! Приносили бродяги бессмертные Ленне подарки да кипу вестей со всего Королевства.

Но Ленну всё реже беспокоили дела мирские. У кровати её возвышались столбы из собственных записей и пометок, мудрых мертвецов выписанных формул и смелых слов. Краплак только и успевал, что приносить новую кипу пустого пергамента.

Заключены мастерицей на листах такие науки, что незнающие магией назовут. Как проводить обряды температур низких и высоких. В чём сила молний и куда её девать. Образом каким ядовитые пары и едкие гущи дерево обращают в камень. Что за крохотные, невидимые взгляду части движутся в целом недвижимом.

Разглядела мастерица в себе лишь смесь простого и простейшего и в то же время – великую глубину всякой своей части.

Даже в собственной усталой улыбке увидела она движений дюжину тонких мышц. Картину будущего столь светлого, но столь далёкого, нарисовала Ленна законами мироздания и ещё не родившихся мастеров, кто эти законы себе подчинит. Беспристрастен был её взгляд перед грозными машинами, землю сотрясающими, летучими замками из металла и драконьих костей, городами, будто сотканными из едкого дыма. «То же видит твой хозяин?» – спрашивала она без голоса у алой тени, но не ждала ответа.

Буря мыслей грозных стихала лишь перед тоской по родному дому. Больно становилось Ленне от писем из Киррика. Приходила на вороньих крыльях Реголова строка: о бытии его в опустевшем доме, о тоске отцовской, о том, как с Игной связь он потерял, едва та успела коснуться Пыльного Пути. Лишь одна новость за эти годы была светла, как три солнца: младшая сестра вернулась с Цынных гор целёхонькая, хоть и не без причуд, оставшихся после знакомства с искусством Сиим. Ленна даже показала письмо своему костлявому сожителю.

– Одной из нас всё-таки удалось! – радостно плясала она клочком бумаги перед искрящимися очами Бессмертного.

– Уйти от этих механических безумцев, не лишившись рассудка? – растянул Краплак, почёсывая скулу. – Любопытно… А где сейчас твоя старшая сестричка?

– Понятия не имею. С ней нет связи, – мрачно бросила Ленна и вернулась к книгам.

Всегда мастерица отвечала на письма строго и по делу, будто и не осталось в ней ничего, кроме самого ума. «Лишь только не тревожься, лишь только жди нас», – говорила она последней, чуть вздрагивающей строкой. Бывало, закрывала Ленна глаза и пред собой видела родной дом, родные лица. Боялась попортить она страницы столетних томов и только на грубый переплёт себе позволяла бросить слезу-другую. Звала девушка сестёр и отца во снах, просыпалась средь ночи и спешила к думам: не поставленной цели ради, а отвлечения для. Но сколько бы ни было прочтено, выучено, понято и записано, не отпускала мастерицу горькая тоска по своей семье.

– Вставайте, Ленна. – Краплак опустил руку Ленне на плечо столь аккуратно, как будто вовсе не собирался отвлекать её от книги. – Пора нам обоим поднабраться сил.

Воспитание Краплака с трудом перевешивало его тяжёлый характер, с коим Ленна невольно знакомилась всё лучше. В словах библиотекаря вечно поскрипывало недовольство и какая-то нервозность, тесно связанная с постоянным присутствием Смертного. Его обитель – чистая, опрятная – однажды была потревожена чужими руками и ныне тревожится вновь по старой просьбе. Бессмертный с полным сожаления вздохом пустой груди встречал на полках пыль и беспорядок: две вещи, что в Некрополе обычно и с умыслом не сыщешь. Добрел Бессмертный только тогда, когда сближался со своим преданным товарищем – превосходным вином. Спокойными вечерами они с Ленной пили, обсуждали недавно прочитанное, иногда громко смеялись вместе и друг над другом. Каждый делился личным с неохотой, желая утаить собственные домыслы и переживания, выставляя напоказ лишь блестящий ум. В таких разговорах жизнь короткая знакомилась со смертью вечной.

– …А старина Кирр? – Ленна, слегка покрасневшая от вина, ещё находила в себе силы говорить ясно и чётко. – Вы с ним были друзьями?

Краплак держал блюдце с вином, чуть дрогнувшее от неожиданного вопроса.

– «Друзьями»? Наверное, не уверен, – любимая фраза закрытого библиотекаря. – Он был натуральным книжным червём, прям как вы! Как я его грамоте выучил за бочку вина, так он и отдался весь сначала знанию, а после – кузнечному делу. Рад, что у него осталось время на… Создание потомства?.. – Краплак, поймав себя на странных мыслях, поспешил сменить течение разговора. – Наверное, Виридианин Авлос можно считать его «потомством»!

Авлосом именовался топор, полный звука больше, чем остроты, – точно копия своего долгого владельца. То был подарок, преподнесённый благодарным Кирром бессменному стражу Некрополя. Ленна узнала, что с силой Драконьей Гибели в оружие приходит подобие ума. Лишь тень собственной воли, отпечатанной на металле молотом создателя и взмахом владельца. Вспомнила Ленна тот злосчастный сундук, полный более не просто порченых клиньев, а сломленных духом их обладателей. Одним глотком она смыла тёмные мысли, в душе становилось теплее. Зато всплыл разговор, состоявшийся ещё в первый день своего здесь пребывания.

– А вы скорбите по Кирру?

– Наверное… Не уверен. Мы, Бессмертные, живём, не оборачиваясь на время. Важны достигнутые вершины, важны навыки и знания, предшествующие им. Кирр, мне хочется думать, прожил достойную жизнь. И оставил после себя целый род продолжателей его ремесла. В каком-то смысле он жив, покуда звенит кузня. Дядюшка посягает на плоть, матушка – отводит душу, но вес прожитого не забрать даже богам.

Ленна одобрительно кивнула.

– Но вы так и не ответили. – Она улыбнулась.

– Сказал же: не знаю! – раздражённо отмахнулся Краплак. – Лучше скажите вот что… Как вам наше вино? Вы уже пьёте его, как воду. Наверное, успело приесться?

«Иногда Бессмертные напоминают детей – бесхитростно изворотливых, не испорченных интригами и чужими выгодами», – лишь несерьёзная пометка среди цитат древних учёных и сложных формул.

– Ничуть! Отличное вино, – сказала она скорее кубку, нежели Бессмертному. – К слову, откуда оно? Не видала я на поверхности винокурен…

– Ох, Ленна! – Краплак поспешил долить своей задержавшейся гостье. – Напиток столь великий, столь полный жизни – это плод не труда, а настоящего искусства, как полотно или песнь! И не всякое место в мире подойдёт, чтобы такой шедевр создать.

«Шедевр». Одного слова хватило, чтобы вызвать в памяти образ алого человека с острыми зубами. Ленна покосилась на собственную тень: та ей улыбнулась узором трещин в каменном полу. Краплак же, наполнив блюдце и себе, опустил в вино кончики пальцев и тут же будто обновился, забрав из напитка всё живое. Ленна перевела взгляд на Бессмертного в ожидании, пока тот сливал мёртвую воду в сточное отверстие возле кресла.

– В глубинах Некрополя стоит дивный виноградный сад, – продолжил библиотекарь, – место столь спокойное, что… А знаете, – он резко вскочил с любимого кресла, – нам нужно обязательно туда наведаться!

Мастерица приподняла бровь. Прогулка в глубь Некрополя показалась ей хорошим времяпровождением.

– Когда же? – спросила она.

– Да пусть сейчас! Сиенна, само собой, не обрадуется – да и пепел с ней! Какой, однако, каламбур… – Он издал нечто, схожее со смехом.

– Тогда ведите, мастер Краплак.

Очень скоро они покинули библиотеку, прихватив с собой крохотный кувшинчик вина. Ленна читала сказ о рождении Северного Некрополя: как вокруг Виридиана, первого Бессмертного, что освоил искусство людей, развился целый город, навеки заключивший Бессмертного меж стен и потолков. Длинное тело стража-пленника единым корнем тянулось от поверхности земли до самых недр, и не было ему никакого конца. Через трубы он не только говорил, но и слышал каждый шорох в мраморном городе.

– Здравствуйте, книгочеи! – поприветствовал Виридиан металлическим эхом из-под бесконечных рёбер.

– И тебе хранить крепость костей, брат.

– Здравствуйте, мастер Виридиан! – Ленна встала посреди коридора и поклонилась змию.

– Она мне поклонилась, Краплак? – тихо поинтересовался страж.

– Да… – так же тихо ответил библиотекарь.

– Но зачем?..

– Это – жест хорошего тона… – начал было объяснять Краплак.

Бессмертные всё перешёптывались, пока Ленна разглядывала барельефы, тянущиеся вдоль коридоров, делая вид, что ничего не слышит, – в ином случае разговор мог бы растянуться на часы.

– Но я ведь этот жест даже не вижу… – Виридиан скрестил все свои руки, коридор наполнился шуршанием костей. – Я бы понял, если бы она стояла передо мной…

– Это совсем-совсем неважно!.. – огрызнулся Краплак.

– Ей что, всё равно, вижу я или нет?..

– Ради матушки нашей, Виридиан, перестань!..

– Смертные очень странные… – Виридиан наконец-то заговорил своим привычным басом. – Так куда вы всё-таки идёте?

– А? – Ленна, запомнившая уже каждый листок у мраморной розы, обернулась к Бессмертным. – Мастер Краплак обещал показать мне, откуда у вас берётся вино! – Она заигрывающе потрясла кувшинчиком. – Не желаете ли выпить?

– Предпочитаю что-нибудь почище забродившего сока, но за щедрость спасибо, – отказался Виридиан, подкручивая трубы. – Значит, на преднижний уровень отправляетесь, погреться? Краплак, а ты уверен, что это хорошая идея?

– Да. Под твоей защитой ни гостье, ни саду ничего не грозит, верно же?

– Значится, на тебя можно не рассчитывать? – спросил насмешливо бесконечный Бессмертный. – Ясно. Ленна, будьте осторожны.

– Хорошо. А чего-то следует опасаться?

– Мир перестанет быть опасным лишь тогда, когда вы его покинете, милая Смертная!.. – Где шутка, а где нет – не учуять. – Как обернётесь, обязательно меня навестите! Вас не было на поверхности уже полгода! Помрёте и даже не заметите!

– Да, мастер Виридиан. Спасибо за вашу заботу.

Виридиан снова отмахнулся, развернул трубы от книгочеев и пополз вперёд: кажется, около врат появились дела поважнее. Краплак со своей гостьей пошли дальше, к распахнутой золотой клети.

– Там, внизу, Смертные ещё не бывали… – библиотекарь жестом пустил гостю перед собой.

– Тогда точно ли стоит?..

– Но вас же гложет любопытство. Хоть самую малость? – Костлявыми пальцами он сжал крупинку воздуха.

Но любопытства было отнюдь не малость! Северный Некрополь, эта огромная подземная пирамида, касающаяся самого центра мира своей вершиной, таила в себе множество секретов, спрятанных от самой жизни среди немёртвых костей. Наука науке рознь, и одна открывшаяся тайна могла бы взбодрить дух.

Краплак закрыл клеть за собой, и двое начали медленно спускаться сквозь каменную гладь. Тем тише становилось вокруг, чем глубже оказывались книгочеи. Тьма за золотыми прутьями сгущалась от этажа к этажу, разделяемая лишь взглядами других Бессмертных. Они стояли в неосвещённых коридорах и сопровождали клеть скрипом вековых шей.

– Какие они… Странные… – прошептала мастерица Краплаку.

– Не бойтесь, Ленна. Просто они давно не видали Смертных. Совсем забыли, что первоначально вокруг кости водилась плоть.

– Понятно. – Мастерица поспешила разбавить волну ужаса глотком вина.

– Так, с вас пока хватит. – Краплак забрал кувшин и спрятал за рёбрами. – Сейчас зажмурьтесь. Солнце грядёт.

Ленна закрыла глаза, не задавая лишних вопросов вслух. Но даже сквозь сжатые веки она видела свет. Не тот, что исходит от ламп верхнего Некрополя. Бледной кожей она чувствовала тепло, тянущееся откуда-то из-под ног. Клеть была всё ближе к его источнику, и Ленна спрятала лицо.

Клеть остановилась.

– Дайте руку. Не торопитесь смотреть, глаза должны привыкнуть.

Дверца золотых рёбер отворилась, Краплак осторожно вывел мастерицу. Та своим шагам отказывалась верить: даже сквозь подошву башмаков пол казался мягче мраморных плит. Она, приоткрыв глаз, взглянула под ноги.

– Земля!

Трава, полная утренней росы, нежным поцелуем коснулась её лодыжки. Цветы, меж которыми жужжали букашки, почва, сочащаяся жизнью. Ленна хотела коснуться зелёных волн в ответ, но резко руку отвела. «Быть может, это наваждение какое?» – вопросила она у своего чуть затуманенного ума.

– Взгляните вокруг, Ленна Стук! – воскликнул библиотекарь. – Взгляните на сердце Некрополя!

То был дивный виноградный сад, закрытый от холодной темноты хрустальными стенами, как нежный цветок за куполом. Маленькое солнце в навершии, закованное в стеклянные цепи, светило ярко и тепло, как в погожий день. Спелый виноград, наполненный соком, уже дожидался кисти своих хозяев, чтобы переродиться в благороднейший напиток мертвецов. Жива земля была под ногами побегами благоухающих роз, что обхватили скрывающихся в тени виноградных кустов Бессмертных. Они недвижимо восседали, лежали, частями своими уходили в землю, костями сплетались с корнями. Очи их – тусклые, едва видимые при свете пленённой звезды – смотрели куда-то вдаль. Старые и безмолвные, были они глухи и слепы к гостям.

– Здравствуйте-здравствуйте… – шептал нежно Краплак каждому встречному ребёнку Смерти. – Как вы тут без нас? Ничего более не тревожит ваши бесконечные умы?

– Что с ними, мастер Краплак?

– Они ищут вдохновение. Или смысл. Или ответ. Как вы в моих книгах ищете формулы. В едином споре с собственной вечностью. – Краплак поклонился братьям. – Или напротив – сидят с пустою головой, вдали от суеты мирской, ещё дальше, чем мы с вами.

Ленна взглянула в глаза одному из Бессмертных. В едва тлеющих угольках видела она покой вековой, безмятежность.

– Им будто снится сон. Красивый, мирный.

– «Снится»? – библиотекарь тихо усмехнулся. – Возможно. Бессмертные не спят, но от неугодных существованию мыслей можно скрыться подле матери.

– Как же так – «неугодных»?

– Давайте где-нибудь присядем.

Краплак достал из костей своих льняное полотно простых узоров и цветов, расстелил по траве в отдалении от остальных Бессмертных. Издав короткий жалобный стон по любимому трону своему, он уселся на полотно, скрестив ноги, а затем выставил перед собой кувшин, пиалу и бокал – три важнейших инструмента в постижении великой мудрости. Ленна, поджав ноги, уселась рядом.

– Представь себе, что у тебя возник вопрос, ответ на который не найти, сколько бы книг ты ни перебирала, – начал Краплак, разливая вино в посуду, – представь себе, что этот вопрос ты можешь пронести сотни, даже тысячи лет. Он медленно занимает все твои мысли, каждую секунду существования… Страшная мука.

– И этот вопрос должен обязательно возникнуть в голове?

– Само собой! Чем больше мы узнаем про мир вокруг и внутри нас, тем меньше мы его понимаем. Северный Некрополь стоит на понимании мира через искусство, Западный – через память, Восточный – через науки… – он что-то неразборчиво буркнул себе под отсутствующий нос. – А Южный – через силу. Мы наполняем свою жизнь смыслом, стоим супротив хаоса.

– Раз вам отведена вечность, вы желаете эту вечность постигнуть. Это я могу понять… – призналась Ленна, поднимая в памяти несколько текстов, посвящённых жизни пониманию.

– Мы вольны прокладывать себе путь сами. Такие, как я, остаются в Некрополе, в вечном постижении. Другие, наоборот, не видят смысла сидеть и ждать просветления. Они бродят по миру, предоставленные сами себе, и ищут свои истины где-то за горизонтом. Но за вечность всё равно не останется неизведанного клочка.

– Вы рассуждаете очень мрачно, мастер Краплак. Но с вами сложно спорить. – Мастерица помолчала, подумала. – А если забыть этот вопрос? Отпустить на все четыре стороны?

– Чтобы остаться пустым? – с глубоким сомнением спросил Краплак. – Чтобы не жить – а просто быть?

– Вовсе нет! – громко не согласилась Ленна. – Жизнь есть вне стен, вне книг. Искусство не может существовать в единой точке. Оно, как сами бродяги, что тащат за собою целые истории, должно идти вечно – и пути его нет конца. Забудьте про свой многовековой вопрос, о Бессмертный, и живите в мире, что меняется день каждый, в свете тысяч солнц и тысяч лун!

Душа Леннина завыла. Как давно не было её на воле, как долго живёт она здесь свободно, но себя как будто спрятав? Стала она секретов Кирра пленницей и делила ныне вино с таким же рабом секретов. Краплак, не разглядев настигшей собеседницу горести, ответил:

– Не всё в вопросах мироздания позволено забыть, как и понять. Таков наш с вами, Смертными, общий парадокс, связанный с присутствием у нас ума. Вот у вас, Ленна, наверняка есть такой вопрос, что тянется либо с детских лет, либо с юности. А может, он возник совсем недавно? – предположил библиотекарь.

Сундук, стоящий посреди родительского дома. Сломанные мечи своих сломленных мечников. Сырьё, бывшее великим орудием, тонущее в грязи. Искусство Драконьей Гибели и её почившие владельцы.

– Да, есть.

– Поделитесь? Если это, конечно, не большой секрет…

– Мне незачем утаивать что-то от вас, мастер Краплак, – призналась мастерица. – Что за люди владели теми мечами, которые принесли нам слуги Алого владыки? Кем они были? Слов про них средь летописей – нисколько. Безымянные храбрецы, что бились с демонами, пока… Не пришёл их час.

– Прозвучало больше, чем один вопрос! – заметил Краплак.

– Это ты желаешь узнать? – голос – нежный, но холодный – донёсся из-за спины.

Ленна и Краплак обернулись – но не разглядели никого, кроме упокоившихся Бессмертных. Библиотекарь, не скрывая ужаса в дрожащих угольках, смотрел по сторонам:

– Нам следует уходить. Немедленно.

Но стало слишком поздно. Холодная ладонь прикоснулась к мастерицыной щеке. Седые кудри незнакомки оказались возле испуганного лица.

– Дитя, как ты ослабла, – молвила сребровласая дама. – Как побледнела, как ссутулилась. Во взгляде твоём – отчуждённость. Ты устала от этих тягот. Ты устала даже от костей своих, а самое важное – от незнания.

От взгляда её холодело внутри и снаружи, а сердце стихало. Последняя гостья на веку каждого человека, зверя иль кого иного. Та, что всегда является вовремя, – Сама Седая Смерть.

– Матушка, вы всё неправильно поняли! – Краплак сиял очами при встрече с Той, Что Забирает. – Мы сейчас же уйдём!

Жизнь замерла перед богиней, трава под ногами встала, у ветра перехватило дух. Смерть смотрела Ленне прямо в глаза, перебирала каждый день её жизни, как открытую книгу. В её лице моргнула искренняя жалость к девушке, но тут же пропала. За серыми волосами, что старше вечности, встречало Ленну божественное безразличие.

– «Уйдём»? Но зачем, Краплак? И куда ей идти? – Та, Что Забирает приподняла взгляд. – Наверх, в бесконечную мясорубку? Плясать, покуда Владыка Всякой Плоти не сдерёт с неё кожу и не вытянет потроха клювами падальщиков? Пусть девушка останется. Осядет, уйдёт в спокойные думы. Земля заберёт её. – Смерть снова посмотрела на мастерицу. – Возляг подле вековых корней, в могиле-колыбели, дитя…

Краплак схватил Ленну и прижал к себе крепко-крепко, не желая расставания с подругой.

– Она здесь не ради покоя! – возразил библиотекарь почти что гневно. – Она в поисках знаний о Драконьей Гибели!

– Правда? – Смерть улыбнулась. – Этот металл несёт меня даже к тем, кто меня отроду не боялся. Но вы ведь оба знаете, что самые великие секреты не постигнуть при жизни. Лишь после меня открывается вершина всех истин, заблуждения лопнут только от моей иглы. Ленна, о прекрасная Ленна, – обратилась она к бледной мастерице, – хочешь ли ты взглянуть на тех, кто владел теми мечами?

Ленна лишь набрала воздуха – и отправилась в далёкий путь за великой богиней. Та, Что Забирает повела Ленну по своему царству – кривым туманным островам среди гаснущих звёзд, облаков золотой пыли и колонн из чистого сияния. Они шли босыми ногами сквозь воды мёртвых, разрывая перед собой течение. В бурном потоке серых рек выли чужие души: обезличенные, пустые, желающие покоя, что никак не могли достигнуть в долгом пути. Они провожали Ленну холодной, но бессильной хваткой, тянули к себе, но Сама Седая Смерть лишь отметала мёртвые волны движением ледяной руки. Вдоль берегов алели розы – любимые цветы этого неумолимого божества. Они покачивались в сторону Смерти, как преданные слуги склоняют голову перед своей госпожой.

Ленна оглянулась – и не нашла собственной тени. Алый силуэт остался привязан к пустой оболочке, что лежала в руках испуганного Краплака. Сад уже тянулся лозами и высокой травой к Бессмертному и покойной, желая навечно воссоединить обоих с собой. Мир живых отсюда казался хрупким и крошечным, если коснёшься его – разрушишь, а отведёшь взгляд – забудешь навсегда. Жизнь отсюда виделась мелким песком на самом дне реки мёртвых.

– Как ты за всеми поспеваешь, о Смерть? – поинтересовалась Ленна.

– Приходит последний час – и я являюсь. Столетний старик, юноша, кровь проливший на поле брани, болезненная молодая матерь пред явлением на свет своего первенца – любой, кто дышит, осядет на моих холодных руках и отправится со мной. Всякому своё время, – сказала Та, Что Забирает. – Я есть везде: и в капле яда, и на острие ножа, и в объятиях морских глубин. Ряды покойных и неупокоенных плывут в моих реках, ища себе место после жизни. Но мы пойдём не с ними.

Осталась Ленна в потёмках непроглядных перед сияющими золотыми воротами. Те же слова забытого языка тянулись по ним, как на входе в Некрополь. Приветствие немое держали на плечах да руках рельефы сильнейших из людей, давно сгинувших покорно в братской могиле средь сырости пещерной. Ленна узнала в формах их, грубых чертах лиц и вечном пламени в очах тех самых, что поднялись против демонов на самой заре времён. Могущественные воины, рубящие междумировых тварей клинками из Драконьей Гибели да сжигающие огнём духа своего. Персонажи сказок и мифов, безымянные герои человечества.

– За скованными муками Первых хранятся души их последователей, – молвила Смерть. – Охотников, бродяг, воинов – храбрых безумцев, в коих нашлась воля резать, рубить и сжигать чужаков в мире материй и конечности бытия.

– Иными словами… Владельцы тех мечей!

– И не только они, милое дитя. Множество историй поведают тебе за пышными столами, в облаках песен и дыма от костров. За вратами – место, где их измученные души цветут, как розы: не ведая ни времени, ни тоски, ни тревог. Таков древний договор между мною и Первыми.

Ленна коснулась двери: та была горяча, будто из печи, но совсем не обжигала руки. Безвременное пламя, заключённое внутри рельефов, того самого рода, описанного в легендах. Огонь, что по всему Междумирью может разойтись пожаром, пожрав и демонов, и их создателей. Девушка всмотрелась в златые лики – те мёртвыми глазами смотрели на неё в ответ.

Что ты здесь делаешь?

Разве ты мертва?

Уходи, пока не поздно!

– Они говорят со мной… – сказала Ленна Смерти.

– Да? Ты не обязана их слушать.

– Они хотят, чтобы я ушла.

Смерть вновь взглянула сквозь Ленну. Здесь, в этом божественном царстве, бесконечное могущество Той, Что Забирает лишь множилось. Саму душу средней сестры пронзил холодный взгляд царицы загробной. И в витках тревог и переживаний, средь суеты моментов прошедших увидела Смерть не страх перед собою – сомнение.

– Про какой уговор ты говоришь, о Смерть?

– Когда Опалённые впервые подняли клинки из колдунова железа на демонов, устои гадких сил в этом мире рухнули.

Смерть там была. Бродила над полем брани, тянущимся за горизонт. Видела она, как владыкам рога ломали, копьями к земле кровавой прибивали, провожали в холодные руки первобытным криком. Горели демоновы храмы пламенем сияний, пламенем перемен.

– Не хочу вдаваться в подробности… – вернулась богиня из воспоминаний. – Явление Первых предзнаменовало новую эпоху. Правление жителей Междумирья, Загоризонтья было окончено, даже третьи боги не хотели испытывать судьбу и сошли с континентов и островов. – Она кивнула на врата. – Сие место было возведено, дабы обезопасить души могучих воинов от мстительной божественной стихии. Или напротив – уберечь хрупкий баланс вне материи от их бессмертного гнева. А коль возвращаются демоны, возвращаются и Опалённые.

 
Правду говорит Смерть, но ты её не слушай.
Уходи прочь, пока можешь.
Живи, покуда живётся.
Покуда мы всякое зло убили, живи.
 

– Имена их и последователей остались в секрете, и могилы их либо разграблены, либо спрятаны в глубокой пещере… – закончила за божество девушка.

– Всё-то ты знаешь, Ленна Стук. Годы, проведённые в библиотеке моих детей, пошли на пользу.

– …Короли оставили после себя незыблемые границы своих владений, учёные – великие труды, но после Опалённых не осталось ничего. Просто слухи, домыслы и детские сказки. Это несправедливо.

– Они оставляют после себя мир, – Смерть покосилась на врата, – но я даю тебе шанс узнать истину. Она там, за дверями.

– …И я останусь в твоём царстве, о Смерть, и боле пути назад, к живым, не найду… – Мастерица замотала головой. – Я так не могу.

– Почему не можешь, дитя?

– Потому что меня ждут мои сёстры, мой отец, шедевры, что мы сделаем для алых тварей. Мы принесём в Киррик великое знание о Драконьей Гибели, об оружии, что из него куётся, и спасём человечество. Ты ведь знаешь о демонах и о том, что скоро придут они в эти земли?

Смерть неохотно кивнула. Она видела, как рвётся Междумирово полотно над тысячами трупов. Даже Регалия не видала за историю свою такой густой бойни. На войне, как в котле, бурлила кровь и ярость: истинное наслаждение для каждого детища больного ума небожителя. Отведя взгляд поодаль, Смерть встретила ещё наблюдателя: лунные очи его касались будущего грани и были полны предвкушения. Полубог алый ждал воплощения своих пророчеств.

– Скажи, о Смерть, почём стоит знание, что не передать никому? Упрятанное за печатями, вратами, зашитыми ртами? Какова цена тайне, что тайной останется? – Ленна свела брови. – Ноль!

– Что ты такое говоришь, Смертная?!

– Три мастера покинули Киррик, а после – мир живых, не предложив последователям своим ничего, кроме наставления себя отыскать. Мои сёстры покинули страну, а я – смертное тело, лишь бы добраться до секретов, столь важных человечеству.

– На то наверняка есть причины, не так ли? – песнь надменная была Смерти слогом.

– Да, но! – возразила Ленна. – Что, если это искусство Драконьей Гибели сгинуло бы вместе с ними? Если забрали бы его с собою в могилу три кузнеца? – скоро спрашивала девушка, не ожидая ответа.

– К чему ты клонишь?

– Вместо того чтобы открыть знание миру, который тысячу лет должен быть благодарен Опалённым, ты предлагаешь пожинать знание это только мне одной. Какой вздор… – От Смерти отвернулась мастерица. – Скажите мне, Первые… Смогу ли я добраться до вас в мире живых?

 
В далёкий путь
Мы позовём тебя.
В последний путь.
Придёшь к нам.
 

Ленна ещё раз погрузилась в раздумья. Та, Что Забирает, терпеливо ждала решения своей образованной гостьи. Божество было полно искреннего восторга: такая неслыханная дерзость доступна лишь храбрецам иль безумцам.

– Прости, но я отказываюсь от твоего дара, Сама Седая Смерть, – дочь Регола поклонилась низко-низко. – Я не отдамся вечному покою, удовлетворив своё любопытство, я присягну Первым – и каждому, кто пойдёт по их пути. Я найду их, выведаю всё, что смогу, и заключу эти знания для потомков.

– Всей жизни не хватит, чтобы такое провернуть, – честно сказала Смерть.

На то уже готов ответ был:

– Тогда я не умру вовсе. Бестелым безымянным призраком останусь средь мира и вечно буду беречь наследие великих. Чтоб никакое знание более не сгинуло и открылось достойным нести это тяжкое бремя. Я испытанием претендентам стану, чтоб присягнуть могли лишь те, кто готов расстаться с прошлым собой!

Смерть помрачнела, ссутулилась, сбросила с себя вид, с человеком роднящий. Под ликом её засияли кости, и всё ближе становилась Та, Что Забирает к своему образу из мифов и легенд – ужаса простого люда.

– Это то, чего ты хочешь? – говорила уже не дама, а чудище из костей и лоскутов ядовитого дыма.

– Да, – кивнула Ленна, не страшась истинного лица гибели всех и каждого.

– Но мертвецы, что среди живых остались, своё имя забывают, лики родных своих не узнают, покоя не ведают.

– Я не забуду свою семью, как не забуду жертву Первых и всех последующих. Я буду помнить.

Смерть уж всюду была: от края до края темнот своих заполнила она сединой и стужей, тысячей могил завыла, сотней пустых глаз смотрела на девушку, ожидая хотя бы шороха внутри бесстрашной души, но та выстояла.

– Пусть будет так, – хором говорила Та, Что Забирает. – Когда придёт твой час, ты позабудешь себя, но вспомнишь каждого из них: прошлых, нынешних, будущих. Останешься бесплотным стражем древних могил в сырой пещере. – Она взмахнула тысячей рук. – А пока – ступай обратно, Ленна Стук. Живи столько, сколько тебе осталось.

– А много ли мне осталось? – осторожно вопросила мастерица.

– Поживём – увидим. – Та, Что Забирает улыбнулась напоследок.

И отдалились золотые ворота, и облегчённо вздохнули Первые, добром в глазах мастерицу провожая.

Мы будем помнить тебя, Ленна Стук.

Мы будем ждать тебя, Ленна Стук.

Приди к нашим могилам, когда закончишь мирские дела.

– Так и сделаю, – сорвалось с её уст и ушло в мир живых.

Ленна ожила в руках печального библиотекаря. Тело мастерицы поначалу совсем её не слушалось: оно тихо подёргивалось по воле вернувшейся из царства Смерти, пальцы осторожно касались то сырой земли, то живых костей Краплака. Над обоими висела Виридианова длина, копошащаяся в трубах и что-то тихо нашёптывающая. Краплак, разглядев жизнь в прищуренных глазах Ленны, прижал гостью свою к груди. Мастерица обняла его в ответ.

– Простите меня, простите! – затараторил библиотекарь. – Если бы я знал, то никогда бы не повёл вас сюда! Простите!

– Добро пожаловать обратно, мастерица. – Костяные ладони стража хлопнули, порушив какое-то древнее заклинание. – Какой же ты всё-таки дурак, Краплак! – зашумел Виридиан. – Вон отсюда, пока по черепу твоему пустому не настучал!

– И ты меня прости, братец. Кости да пепел, какая страшная была глупость…

– Извиняться будешь перед Сиенной!

Виридиан, удостоверившись в решении непростой ситуации, ушами и глотками покинул сад, оставив гостей Смерти наедине.

– Можете не извиняться передо мной, мастер Краплак, – тихо ответила девушка, – вернулось со мною больше, чем уходило. Я видела мир мёртвых, золотые врата, что вели к Опалённым.