Текст книги "Божественная комедия в цитатах и афоризмах"

Алигьери Данте
Божественная комедия в цитатах и афоризмах

Ад

Песнь 1

 
Всё вниз да вниз по камешкам скользя,
Я человека встретил под горою —
Молчальника, которого нельзя
 
 
Расшевелить словесною игрою.
 

* * *

 
«Но сам ты кто? И для чего сюда
 
 
Спешишь, в обитель скорби, плача, стона?
Зачем с пути к вершине вечных благ
Под золотым сияньем небосклона
 
 
Ты вниз свернул, коль сам себе не враг?
 
 
Спешить: здесь гибель царствует одна;
Иди за мной, не ожидая худа.
Я выведу – мне эта власть дана —
 
 
Тебя сквозь царство вечности отсюда».
 

* * *

 
«Спаси меня! – я страстно умолял,
– От бедствий огради меня ужасных,
Влеки в обитель смерти, чтоб познал
 
 
Я скорбь теней томящихся, несчастных.
И приведи к священным тем вратам,
Где стережет обитель душ прекрасных
 
 
Пресветлый Петр. Я быть желаю там».
 

Ад. Песнь 1

 
Переступив границу зрелых лет,
Я в темный лес забрел и заблудился.
И понял, что назад дороги нет…
 

* * *

 
Передо мной внезапно вырос лев.
Назад закинув голову, он гордо
Шел на меня. Я замер, присмирев.
 

* * *

 
Смотрел в глаза он яростно и твердо.
Я, словно лист, затрепетал тогда.
А рядом с ним возникла волчья морда.
 

Песнь 2

 
«Без страха я скольжу над этой бездной, —
Сказала Беатриче, – но, поэт,
Дерзну тебе я дать совет полезный:
 
 
Оно и сбросит в пропасть, может статься.
Покуда Небо силы мне дает,
Дурного я могу не опасаться,
 
 
И адский жар ступней моих не жжет».
 

* * *

 
«И ты, поэт, благословенен будь,
Ты, внявший уговорам девы рая.
Я ожил и с тобой пуститься в путь
 
 
Готов, от нетерпения сгорая.
Мне больше не страшна пучина зол…
Веди ж меня, дорог не разбирая…»
 
 
Так я сказал – и за певцом пошел.
 

Ад. Песнь 2

* * *

 
«Тень женщины прекрасной заступиться
 
 
Посмела за тебя. И с этих пор
Она передо мною, как живая:
Высокий лоб, незамутненный взор.
 
 
Как звезды, в душу глянули, сверкая,
Ее глаза, а голос зазвучал,
Как пенье херувимов в царстве Рая».
 

Песнь 3

 
Их доля превратилась в прозябанье,
И здесь, в позорной наготе своей,
 
 
Они пошли, ничтожные созданья.
 

* * *

 
«Я должен вас на берег переправить,
Где холод вечный царствует и ночь,
А также – пламя, чтоб не греть, а плавить…
 
 
Но ты, – он мне сказал, – ступай-ка прочь!»
 

* * *

 
Не сдвинулся я с места. «По иному
Пути ты поплывешь, – добавил он,
– И переправит к берегу другому
 
 
Тебя другая лодка…»
 

* * *

 
Меня сковал какой-то липкий страх,
Живое тело мелкой дрожью полня,
И, устоять не в силах на ногах,
 
 
Я пал на землю, ничего не помня.
 

Ад. Песнь 3

 
«За мною – мир страданий и мучений,
За мною – скорбь и слезы без конца,
Мир падших душ, печальных привидений.
 
 
Я – правосудье высшее Творца,
Могущества и воли осознанье,
Творение Небесного Отца,
 
 
Воздвигнутое раньше мирозданья.
Бесстрастно я гляжу столетьям вслед.
Ни гнева нет во мне, ни состраданья.
 
 
За мной ни для кого надежды нет!..»
 

Песнь 4

 
«Так знай же: их вина – не преступленье.
Но обошла их Неба благодать,
 
 
Поскольку вечным таинством Крещенья
Грехов житейских смыть им не пришлось
И зерна христианского ученья
 
 
До них священный ветер не донес.
И вера в души свет не заронила.
Что делать – я и сам в незнанье рос,
 
 
В дохристианской тьме, что нас сгубила».
 

* * *

 
Я догадался: так бывает светел
Высоких душ укромный островок.
«Учитель мой! Прошу, чтоб ты ответил
 
 
И тех назвал, кому всесильный рок
Дал светлую, особую обитель
И в бездну тьмы с другими не увлек!»
 
 
«Их слава, – объяснил мне мой спаситель, —
Минуя смерть, дошла до наших дней,
И потому Небесный Вседержитель
 
 
Их отличил в обители теней».
 

Ад. Песнь 4

 
Раскатом грома был я пробужден
И от его ударов содрогнулся.
Развеялся тяжелый, смутный сон;
 
 
Раскрыв глаза, я в страхе оглянулся,
Пытаясь различить, куда попал,
И в бездну заглянул. И ужаснулся:
 
 
Оттуда гул стенаний долетал.
 

Песнь 5

 
Круг первый Ада нами был пройден,
И во второй – поменьше – мы спускались,
Где никогда не прерывался стон
И муки ни на миг не пресекались.
 

* * *

 
И души падших грешников, дрожа,
Ругательствами Бога осыпали,
Ответ за страсть преступную держа,
 
 
За блуд и срам, в котором пребывали…
Как стаи птиц, спасаясь от зимы,
Взмывают к небу с криком, так летали,
 
 
Верней сказать, метались в царстве тьмы,
Встревоженные тени. В их полете
Надежды нет и не было… И мы
 
 
Смутились: вот итог бесчинства плоти..
 

Ад. Песнь 5

 
Елену я увидел здесь: она
 
 
Свою отчизну сделала несчастной;
А рядом с ней – великий муж Ахилл,
Раб дружбы верной и любви напрасной;
 
 
Парис, Тристан… Вергилий краток был,
Но перечислил мне имен немало.
Их всех сгубил преступной страсти пыл.
 

Песнь 6

 
«Увы, мой грех – обжорство, бог Маммон.
Перед тобой стоит несчастный Чакко,
Что за чревоугодье осужден
 
 
Томиться под дождем в жилище мрака.
На эту казнь за тот же самый грех
Не я один здесь осужден, однако:
 
 
Их тысячи, рабов земных утех».
 

* * *

 
«Иль ослабеют узы адских сил,
Когда Суда последний день нагрянет?»
«Знай, смертный, – спутник мой заговорил,
 
 
Чем ближе к совершенству каждый станет,
Тем ярче в нем добро и злее зло.
Хоть этих жалких грешников не тянет
 
 
К добру и совершенству, – не могло
Родиться в них подобное стремленье, —
Но осеняет всякое чело
 
 
Надежда на пощаду и прощенье».
 

Ад. Песнь 6

 
Я позабыл про друга и себя:
В тот миг свои зловещие картины
Круг Ада третий мне явил: губя
 
 
Всё без разбора, дождь стекал на
льдины;
Его сменяя, черный, крупный град
И грязный снег летели на вершины
 
 
Угрюмых скал. Невыносимый смрад
Мешался с тьмой. Там Цербер, зверь опасный,
Рычал в три пасти, кровожадный взгляд
 
 
В того вперяя, кто с мольбой напрасной
Тонул в пучине, ужасом гоним.
И цвет зрачков его, кроваво-красный,
 
 
Казался жертве пламенем сплошным.
Дрожа огромным безобразным чревом,
Вонзал он когти, злобой одержим,
 
 
В плоть грешников стенающих и с гневом
Их кожу на лоскутья разрывал.
 

Песнь 7

 
«Погибельны Фортуны искушенья,
Хотя за них людской безумный род,
Не ведая в раздорах насыщенья,
 
 
Сражается и кровь напрасно льет.
Все золото и все богатство света
Людей не избавляют от забот
 
 
И не вернут покой в обитель эту».
 

* * *

 
«Да, вот, мой друг, Фортуна какова.
Не стоит доверяться ей. Не надо
 
 
Бессмысленно растрачивать слова,
То в гнев впадая, то в благоговенье.
Фортуна под лучами божества,
 
 
Ни слез не замечая, ни презренья
Парит среди созданий неземных,
Что к нам явились в первый день Творенья,
 
 
Блаженствует средь радостей иных».
 

Ад. Песнь 7

 
Я разглядел, – о жуткая минута! —
Толпу нагих дерущихся людей,
В болоте смрадном завывавших люто,
 
 
Что с кровожадной дикостью зверей,
Ощерясь, друг на друга нападали
И отгрызали мясо от костей.
 
 
«За ярость эти люди пострадали».
 

Песнь 8

 
«Безрадостно возникший на пути,
 
 
Кто ты?» – «Я тот, кто мается, стеная».
И я сказал: «Тогда стенай, плати,
 
 
За тяжкий грех, спокойствия не зная!
Пить воду скорби – вечный твой удел.
Мне вспомнилась твоя гримаса злая,
 
 
Которой и при жизни ты владел».
Я замолчал… А мерзкий грешник руки
Тянул к челну так, будто он хотел
 
 
Передохнуть от нестерпимой муки.
 

* * *

 
«А ты в мой гений верить перестал,
Не лучше ли отправиться обратно?»
Он вздрогнул, и скользнула по устам
 
 
Усмешка: «Повторю, коль непонятно:
Дороги нам никто не преградит.
Над нами Тот, Чья сила необъятна.
 
 
Стой здесь и жди. Пусть в страхе не дрожит
Твоя душа: я друга не покину.
Не бойся тьмы, хоть и страшна на вид».
 

Ад. Песнь 8

 
«К ногам падет, как раненая птица.
Припомни, друг: у первых адских врат
Приказывали нам остановиться.
 
 
И что в итоге? Вход в подземный Ад
Остался без затворов. Там, у входа,
Ты видел надпись, что страшней стократ
 
 
Всего, что знала жалкая природа
Людей. Но в Ад спускается с высот
Защитник человеческого рода,
 
 
Непобедимый светлый ангел».
 

Песнь 9

 
Бесшумно недоступный прежде вход.
В тот самый миг возвысившись над всеми,
Воскликнул он: «Погибший, жалкий род!
 
 
Проклятое низвергнутое племя!
Вы Небесам противитесь опять!
Иль высшей власти тягостное бремя
 
 
Безверием вы думаете снять?
Бесплодны ропот ваш и возмущенье:
Они способны только умножать
 
 
Стократно эти адские мученья».
 

* * *

 
Тех голосов мучительные звуки
Услышав, я учителя спросил:
«Чьи тени, поднимающие руки,
 
 
Томятся здесь средь огненных могил?»
«Еретики оттенков всевозможных,
Отступники, – мой спутник говорил, —
 
 
Лежат в гробницах этих придорожных,
Где пламя беспрестанно будет жечь
Безумцев, лжеучителей безбожных».
 

Ад. Песнь 9

 
Но я застыл, не отрывая глаз
От башни, мрачным светом озаренной,
Где бесновались Фурии сейчас.
 
 
Они змеились плотью обнаженной,
Был стан у каждой гидрами обвит;
С кровавого чела волной зеленой
 
 
Спадали змеи. Фурий жуткий вид
Меня потряс. Поэт промолвил: «Это
«Царицы слез» прислужницы. Горит
 
 
Их взгляд огнем, но не приносит света».
 

Песнь 10

 
«О да, всегда отчетливы для глаз
Предметы отдаленные. Так было
Угодно Небесам. Но всякий раз
 
 
То разглядеть, что нынче наступило,
Прозрение не в силах нам помочь;
Теперь земная жизнь для нас – могила,
 
 
Где царствует одна глухая ночь».
 

Ад. Песнь 10

 
«Для родины я стал звездой несчастной!» —
Вдруг из гробницы голос прозвучал.
Я отшатнулся и, во мгле опасной,
 
 
К учителю прижавшись, замолчал.
Но он сказал: «Ты оробел напрасно.
Из гроба Фарината храбрый встал,
 
 
И крепкий торс его нам виден ясно».
И тут поймал я Фаринаты взгляд
Сквозь пламя, что над ним вздымалось властно.
 
 
Но как гордец, презревший даже Ад,
Он возвышался над своей гробницей.
 

Песнь 11

 
«Слова надежды им не прочитать.
Я расскажу, за что их заточили:
Страшнее зла, пожалуй, не назвать,
 
 
Чем ложь, от всех скрываемая».
 

* * *

 
«Мы и к другим безумцам подойти.
Их держат во втором подземном круге.
Вглядись же в те грехи и перечти:
 
 
Здесь сводничество, льстивости услуги,
Фальшь, взятка, святотатство и подлог,
Ложь разная, как будто друг о друге
 
 
Забыли вовсе люди, и порок
Стал нынче всякой доблести заменой.
Есть грех еще – ужасен и жесток, —
 
 
Он – смерть любви: его зовут изменой».
 

Песнь 12

 
«Но посмотри скорей, пора пришла:
Мы встали у кровавого потока,
Где в кипяток за грязные дела
 
 
Насилия – повержены без срока
Преступники. О ты, развратный род,
На злобу жизнь потративший жестоко,
 
 
Неисчислим твоих пороков счет!»
 

* * *

 
Я видел их, кричащих, погруженных
В бурлящий пламень с головы до ног.
 
 
И, показав рукой на осужденных,
Кентавр сказал: «Вот казнь земных владык».
 

Ад. Песнь 12

 
И охраняло этот камнепад
Чудовище, которое сосцами
 
 
Не матери вскормилось, говорят,
А деревянной телки; ужас Крита…
Вперяя в нас угрюмый, злобный взгляд,
 
 
Оно рванулось, пеною покрыто.
 

Песнь 13

 
«Но и сейчас могу поклясться смело,
Что и зерна измены нет во мне,
Что кесарю я предан был всецело,
 
 
Что зло взошло не по моей вине,
Что, путь от уваженья к униженью
Пройдя, я проклят был в родной стране.
 
 
Пускай же тот, кто жаждет возвращенья
В земную область, честь мою спасет,
Рассеяв неуместные сомненья
 
 
В моей любви и верности. Я тот,
Кого сгубила клевета людская…»
 

Ад. Песнь 13

 
«Как человек мог обратиться вдруг
В трухлявый пень, приемля наказанье?
 
 
И виден ли конец ужасных мук?»
И основанье дерева сказало,
В стенанья обращая каждый звук:
 
 
«В моем ответе утешенья мало.
Знай: всякий раз, когда, покинув грудь,
Душа самоубийцы вылетала, —
 
 
К седьмому кругу Ада жуткий путь
Указывал ей Минос. И тогда-то
Она, спеша, боясь передохнуть,
 
 
В лес этот направлялась без возврата».
 

Песнь 14

 
И я увидел, как со всех сторон
Бредут к нам толпы голых, утомленных,
Печальных душ. И я услышал стон
 
 
Всех грешников, жестоко осужденных.
Одни из них лежали на земле,
Другие, лиц не пряча запыленных,
 
 
Сидели – каждый с мукой на челе.
 

* * *

 
Я растерялся: нов мне был язык
Наставника. Заговорил он гневно:
«О Капаней! Ты, как и прежде, дик,
 
 
Твоя гордыня также неизменна.
Но потому и казнь твоя страшна:
Неистовство дала тебе геенна».
 

Ад. Песнь 14

 
«А в сердце Иды некий старец скрыт.
Спиною к Дамиате обращенный,
Очами – к Риму. Золотом блестит
 
 
Его чело; стан, гордо обнаженный, —
Из серебра; от пояса до ног – со сталью медь.
Из глины обожженной —
 
 
Ступня колосса правая, но мог
Он устоять на ней все эти годы.
Из плоти рассеченной – слёз поток
 
 
Струится бурно, заполняя своды
Пещеры, из которой три спешат
Потока в бездну. Клекотом свободы
 
 
Их тройственный озвучен водопад».
 

Песнь 15

 
«О жалкое, безнравственное племя!
Недаром про него молва идет,
 
 
Что тяготит его пороков бремя…
Грехами их себя не оскверни.
Уже, мой сын, недалеко то время,
 
 
Когда слепцы очнутся, и они
Начнут тебя просить о возвращенье
И даже восхвалять в иные дни,
 
 
Но бесполезны будут их моленья.
Пусть фьезольские толпы, как скоты,
На месте мрут, не зная сожаленья,
 
 
Коль помыслы их злы и нечисты.
Но ни одно копыто не коснется,
Той почвы, о которой знаешь ты,
 
 
Где к свету семя римское пробьется».
 

Песнь 16

 
Переглянувшись, мне сказали трое,
Поняв, что я солгать им не посмел:
 
 
«Мы счастливы, что встретились с тобою.
Страна во зле не по твоей вине.
Дар истины, что дан тебе судьбою, —
 
 
Да будет увеличенным вдвойне…
Когда ты вновь на землю возвратишься,
Где не погасли звезды в вышине,
 
 
И рассказать о виденном решишься,
Поведай людям повесть наших мук
И все, чему ты в Тартаре дивишься…»
 
 
И призраков распался тесный круг.
 

Ад. Песнь 16

 
Дождь на телах воспламенял опять
Соцветья ран… О вечном их страданье
Я и сейчас не в силах вспоминать:
 
 
Подобной муки не вместить сознанью.
 

* * *

 
Три тени нас окликнули опять,
И вот, внезапно поравнявшись с нами,
 
 
Сомкнув кольцо, метаться и кричать
Безумные полунагие стали.
Как воины, пред тем как бой начать,
 
 
В противника зрачки свои вперяли.
 

Песнь 17

 
Мы грешников застали. Недвижимы,
Они сидели группой на песке,
Мучительными думами томимы.
Никто из них не говорил ни с кем.
 

* * *

 
Мы плыли, в черном воздухе кружась,
 
 
Но я, охвачен беспросветной мглою,
Движения почти не замечал.
И вдруг услышал: справа под мною
 
 
Невыносимый грохот прозвучал.
Чтоб глянуть вниз, я ловко изогнулся
И в тот же миг, как лист, затрепетал
 
 
И в ужасе невольном содрогнулся:
Из темной бездны стоны к нам неслись
И огоньки сверкали… Я свернулся
 
 
Почти в клубок, заглядывая вниз.
 

Ад. Песнь 17

 
Его лицо казалось нам почти
Прекрасным: это было отраженье
Души кристально чистой – во плоти.
 
 
Но хвост, что пробуждал в нас
омерзенье,
Змеиным был. Две лапы и спина
Покрылись шерстью; адского творенья
 
 
Грудь мощная была испещрена
Узорами, пестрящими цветами:
Их яркостью была б потрясена
 
 
Вся Азия с чудесными коврами.
 

* * *

 
Так мерзкое чудовище забилось
У берега (поверьте, я не лгу)
 
 
И, хвост подняв, над бездной
закружилось.
 

Песнь 18

 
Нас бросил здесь ужасный Герион.
Но проводник меня повел левее.
И вдруг услышал я нестройный стон
 
 
Казнимых душ и различил во мгле я
Их палачей жестоких. В два ряда,
С рыданьями над темной бездной рея,
 
 
Рои теней неслись: одни туда,
Откуда шли во мгле мы, а другие —
Навстречу им. Так в Риме иногда
 
 
Безмолвно, словно призраки благие
В дни торжества идут толпой двойной
Молельщики усердные…
 

* * *

 
И каждый грешник бился и стенал,
Избегнуть наказания пытаясь…
 

Ад. Песнь 18

 
И ров мерцал таким глубоким дном,
Что только со скалы и было можно
Узреть все то, что шевелилось в нем.
 
 
Мы подошли к обрыву осторожно,
Чтоб посмотреть на грешников вблизи.
Склонившись, я разглядывал тревожно
 
 
Несчастных, утопающих в грязи.
 

Песнь 19

 
О, сила Правосудия! Свершилась
Казнь лютая над этим морем зла,
Чьим преступленьям вся земля дивилась.
 
 
Змеился ров. Над ним клубилась мгла.
 

* * *

 
«Моя мошна меня стянула в Ад,
Которого все грешники боятся.
Сюда, приняв мучений вечных яд,
 
 
Все прочие спустились святотатцы…
И каждый дно дырявит головой,
Огнем облит, как маслом. Может статься,
 
 
Ты слышишь их протяжный, жуткий вой».
 

* * *

 
«Но если бы я мог в себе найти
Еще грубей и действенней проклятье!
О, всех вас, чтобы разом извести,
 
 
Мечтаю в этой пропасти собрать я…
Иначе алчность землю сокрушит.
Вы истрепали честь свою, как платье,
 
 
Вы потеряли совесть, разум, стыд:
Из золота вы сотворили бога,
Как идола язычество творит,
Его законы соблюдая строго…
 

Ад. Песнь 19

 
…Я заглянул туда, где чернота:
Из каждой ямы ноги жертв торчали,
А тел не видно было… Нагота
 
 
Ступней меня смутила. И вначале
Я не увидел, что подошвы ног
Огнем объяты. Грешники кричали
 
 
И так рвались отчаянно.
 

Песнь 20

 
Но закричал Вергилий:
«Даже ты Глупцов мягкосердечных не умнее…
Те грешники преступны и пусты,
 
 
И должное воздал бы их вине я!
Ты там, где состраданью места нет.
И на себя вину берешь страшнее
 
 
Иных, когда в Аду, где гибнет свет.
 

Ад. Песнь 20

 
Я круглый ров увидел: тень за тенью
Сквозила в нем, одна другой темней.
Их цепь напоминала погребенье
 
 
Торжественное умерших людей.
Печально это шествие тянулось
И влагу высекало из очей…
 
 
Я пристальней вгляделся. Содрогнулась
Моя, от слез уставшая, душа,
Что незнакомой болью захлестнулась.
 
 
Шли тени (тут я замер, не дыша).
Так странно были свернуты их шеи —
Лицом к спине.
 

Песнь 21

 
«Пускай он сгинет в смоляном кругу.
В тот город, где ему подобных много,
Я вновь без промедленья побегу:
 
 
Там все продажны и забыли Бога.
И лишь Бонтуро не прельщает звон
Преступной взятки… Всем другим дорога
 
 
В кипящий чан!»
 

* * *

 
Но мне Вергилий пояснил в ответ:
«Не бойся, сын мой! Демоны трепещут
 
 
От бешенства, но в злобе этой нет
Для нас угрозы: гнев в зрачках искрится
Лишь против тех, кому немало лет
 
 
Здесь суждено за тяжкий грех томиться…»
 

Песнь 22

 
Подобно жабам, что глядят из тины,
Здесь грешники торчали из смолы
И вновь ныряли – нет мрачней картины!
 

* * *

 
«О человек! В Наварре я родился,
Но мой родитель негодяем был,
 
 
Развратничал и быстро разорился.
Тогда я в услуженье поступил
И вскоре из слуги преобразился
 
 
В почтенного вельможу. Полюбил
Меня король Тебальд. И вот тогда-то
В его глазах себя я погубил:
 
 
Брал взятки, был пособником разврата».
 

Ад. Песнь 22

 
И вот наваррец, улучив мгновенье,
Чертей коварных не заставил ждать
 
 
И прыгнул в ров, чтоб избежать мученья.
 

* * *

 
«Ты будешь мой!» – всей яростью утробной.
Свистящей, лук покинувшей стреле
В кипящий ров он кинулся подобный.
 
 
Но мученик давно исчез в смоле
И выглянуть оттуда не решался,
А бес, блеснув, как молния во мгле,
 
 
Взмахнув крылами, на берег поднялся.
 

Песнь 23

 
Я чуял близость горестной напасти.
И дыбом встали волосы мои
При мысли, что спастись – не в нашей власти.
 

* * *

 
Крылатые гонители явились…
Но и боязнь моя уже прошла.
Из пятого ущелья не решились
 
 
В погоню черти броситься.
 

* * *

 
Один из «братьев» молвил в свой черед:
«Я об уловках дьявола когда-то
В Болонье слышал толки: он народ
Обманывать привык. А дьяволята —
Исчадье лжи и хитрости – не раз
Губили мир…»
 

Ад. Песнь 23

 
…Толпа теней растерянных блуждала.
На каждом был глубокий капюшон
Той мантии, что мне напоминала
 
 
Монаха рясу и со всех сторон
Своею пестротой и позолотой
Глаза слепила, словно отражен
 
 
В ней солнца блеск.
 

Песнь 24

 
Вокруг – развалин вздыбилась гряда.
И, оценив размеры разрушенья,
Мой проводник промолвил: «Не беда»,
 
 
Дальнейший путь прикинув за мгновенье.
Потом меня на руки подхватил
И, времени не тратя на сомненья,
 
 
Он, соколу подобно, воспарил.
 

* * *

 
«Без трудностей и славы нет в веках;
Проспишь свой час – и вот пропал бесследно,
Как пена волн, как ветер в облаках.
 
 
Бездействие бессмысленно и вредно.
Встань, человек, усталость отведи
И, с мужеством, которое победно
 
 
Влечет к борьбе, вослед за мной иди».
 

* * *

 
«Мои страданья знает эта яма.
Сюда бы ни за что я не попал,
Когда бы злом не промышлял упрямо.
 
 
Из ризницы сосуды я украл,
Но, совершив такое преступленье,
Из трусости я друга оболгал,
 
 
Вот он и был казнен за похищенье».
 

Ад. Песнь 24

 
Так Ливии пустыня не кишела
Породами: здесь были: кенхр, фарей,
И амфисбена, и якул… Кипела
 
 
Жизнь ядовитых и коварных змей,
Которые в клубок ужасный свились…
И рядом с ними я толпу теней
 
 
Заметил там. Давно они лишились
Спокойствия, земной покинув гроб.
Напрасно эти грешники стремились
 
 
От змей укрыться: и гелиотроп
Им не помог бы обрести спасенье…
А эти твари жалили то в лоб,
 
 
То в спину с тихим свистом и шипеньем.
 

Песнь 25

 
Змей шестиногий, бешенством пылая,
На первого из грешников напал
И, кольцами беднягу обвивая,
 
 
Сдавил живот и плотно горло сжал,
Зубами в щеки грешника вцепился,
К бокам тщедушным руки примотал
 
 
И, словно плющ, вокруг него обвился.
Мы не успели с другом уловить
Миг, за который дух преобразился:
 
 
Кто змей, кто грешник – трудно различить;
Они слились в одно живое тело.
Казалось, их уже ни разлучить,
 
 
Ни разорвать судьба бы не посмела.
 

Ад. Песнь 25

 
Вот к одному скользнул, нетерпелив,
Ужасный змей и острым жалом шею
Стремглав пронзил, хвостом его обвив..
 
 
Признаюсь, я затрясся, но, бледнея,
За ловкими движеньями следил,
Не в силах отвести очей от змея.
 
 
Как только он злодейство завершил,
Как только хвост свернувшийся расправил,
Несчастный грешник свечкой зачадил,
 
 
За краткий миг его огонь расплавил
И в горстку пепла обратил.
Но вот (Все, что я видел, было против
правил)
 
 
Он вдруг опять из пепла восстает
И прежний облик снова принимает,
И вновь кривится судорогой рот.
 
 
Известно нам: так Феникс умирает.
 

Песнь 26

 
Нахлынула, сильна и глубока.
И вновь воспоминания былого
Уже могли сорваться с языка.
 
 
Но, добродетель поприща земного —
Вергилия – не смея потерять,
Я всякий раз обуздывал их снова.
 
 
И снизошла на душу благодать…
 

* * *

 
И мне Вергилий дал такой ответ:
«Я все твои желанья одобряю,
Когда в них ничего дурного нет,
 
 
И всякий раз прилежно исполняю.
Лишь об одном прошу, чтоб ты привык
(О чем тебе опять напоминаю)
Придерживать, где нужно, свой язык».