Текст книги "Страна"

Глава 2
Если бы не…

Бунт правши

Первый случай произошел в незапамятные времена, когда в Стране было ещё совсем немного жителей, да и сама она была ещё очень небольшой. Один из её жителей – назовём его, к примеру, Правшой – возмутился мудрым порядком вещей. Его злило то, что нужно долго ждать, когда же с неба пойдёт дождь, если дождь ему был нужен сию же секунду, и то, что нельзя было прекратить его потом по своему желанию; а также то, что почему-то нужно обходить терема-муравейники стороной, тогда как ему всегда ужасно хотелось ткнуть в них палкой и разворошить-разорить. Он не понимал, почему он должен жить по каким-то правилам, и однажды заявил, что может жить, как хочет он сам, установить собственные законы. Заодно Правша провозгласил, что все, кто вместо правой управляется со всеми делами левой рукой, – ненастоящие люди и должны быть рабами у нормальных людей – праворуких. Как это ни странно, но у Правши довольно скоро нашлось очень много сторонников, которые признали его своим вожаком. Постепенно почти все стали думать, что благородным праворуким незачем трудиться на полях, возделывать огороды, строить мосты, ведь для этого можно использовать ни на что другое больше не годных леворуких. В общем, последователи Правши стали «делать что хотят», и почему-то «хотелось» им только плохого.

Чем всё это закончилось? Так как левшей было всё же значительно меньше, чем восставших смутьянов-правшей, постепенно Страна начала приходить в упадок: огороды зарастали сорняками, сломанные висячие дороги не успевали чинить, и в конце концов в Стране случился грандиозный неурожай. Дело могло бы закончиться очень и очень плачевно для населения, если бы не…

Бунт в горах

Второй случай был тоже очень давно, где-то в середи-. не истории Страны. На западе находились самые высокие холмы – точнее, горы. Самая высокая из них – Орлиная Круча – имела на верхушке белую шапку снега, так как из-за своей великой высоты достигала вершиной территории воздушного холода. Она была всегда спокойна. Рядом, совсем рядом с Орлиной Кручей, тоже была гора, и тоже высокая, но не настолько, чтобы иметь белую шапку. И вершина у неё была просто серая, скалистая. Воронья Скала (а именно так звали эту гору) ужасно завидовала. До такой степени, что внутри у неё всё бурлило. Она изо всех сил пыталась вытянуться и дотянуться до территории воздушного холода, но вырасти больше не могла.

Бурлила, бурлила и в конце концов не выдержала – взорвалась! Вот тогда-то и случилось в Стране извержение вулкана. Грандиозное!

Столб вырвавшегося огненного дыма и пепла выстрелил далеко вверх и покрыл чёрной пылью белоснежную вершину Орлиной Кручи. Воронья Скала была отомщена. Она так возгордилась, что от великого удовольствия и злорадства из жерла в её верхушке потекла светящаяся, огнистая, раскалённая лава. В общем, случилась бы очень и очень страшная трагедия, если бы не…

«Если бы не Чунсо Ключейси», – таинственно понизив голос, заканчивал историю очередной старожил или старожилка, с удовольствием глядя на удивлённого новосёла или гостика. В конце концов все, кто хоть раз попадал в Страну, знали это имя. Имя это было словно волшебное слово. Чунсо Ключейси. Если происходило что-то страшное, непонятное, а в воздухе носилась угроза. Если вдруг кому-то требовалась срочная помощь. Если случалась беда. Чунсо Ключейси!

Никто не знал, кто он и откуда приходит. Редко кто встречался с ним в своей жизни, намного чаще он помогал незаметно, будто чувствуя сам, кому нужна помощь. Некоторые старожилы говорили, что это мальчик. Маленький мальчик, не старше семи лет, но на вид гораздо взрослее. Будто он светлоголовый и с разными глазами: один серый, а другой коричневый.

Однако некоторым, а особенно гостикам, мало в это верилось. Ну как можно было поверить в то, что Чунсо

Ключейси – это семилетний мальчишка? «Это просто полная чушь!» – думали они.

Появлялись даже такие, кто говорил, что это всего лишь сказка, красивая легенда, а те, кто утверждает, что видел его, просто придумывают. Сказочники… А сказок и так хватало в этой Стране.

Глава 3
Ника

Щеколда на калитке щёлкнула, и Ника открыла глаза. Стрелочка на часах показывала семь утра. Не успела Ника зевнуть спросонья, как в дверь уже застучали, точнее – забарабанили. Это могла быть только её сестра Спеля.

Ника медленно спустила ноги с кровати, медленно доплелась до двери и медленно сняла крючок с петли. В ту же секунду дверь распахнулась с такой силой, что девочку отбросило к стене и на неё едва не свалилось зеркало.

– Привет, Ника! Доброе-предоброе-предобрейшее утро! Неужели ты сейчас спала?

– Вообще-то да, немножко, – ответила Ника, насупленно глядя на Спелю и потирая ушибленную ногу. – Можно было так не врываться, чуть не убила.

Спеля, запыхавшись, вынимала из корзины ещё горячие булки, печенье с изюмом, крендельки, творожный сыр, сливочное масло. Они всегда завтракали вместе. Для этого Спеле приходилось вставать спозаранку и по просыпающемуся, ещё влажному от ночной росы лесу пробираться на вершину, к Нике, так как домик Спели находился как раз внизу, в долине, у подножия холма Красной Сосны.

Ника и Спеля были разными. И от этого иногда они не очень понимали друг друга. Но это не мешало им проводить вместе дни напролёт, и уж скучно им не было никогда. Однако любимым занятием Ники (конечно, если не считать игры в кукол) были книги. Сосновые стены её домика были почти не видны из-за полок, заставленных сказками, рассказами, былинами, стихами и всевозможными легендами. Вот почему ложилась она очень поздно, и окошечки за синими занавесками светили с холма, словно маяк в ночи. Спеля же, наоборот, ничего не читала и посмеивалась над сестрой, предпочитая собирать по округе самые горячие новости, а потом разбалтывать всему лесу и чуть ли не всей Стране.

Спеля была новосёлкой и любила вставать рано, а старожилка Ника любила поспать, поэтому Спеля всегда её будила, когда приходила, но Ника не обижалась, ведь приход её сестры был так же неизбежен и ожидаем, как, например, то, что на востоке утром взойдёт солнце и своим косым лучом попадёт через окно в зеркало, а из зеркала – прямо на подушку Ники: это происходило всегда ровно в семь часов утра. Но от солнышка можно было перевернуться на другой бок, а от Спели – нет!

– Давай скорее поднимайся, у нас сегодня куча дел!

– Каких таких ещё дел?

– Не скажу, пока не заправлюсь! Сегодня проспала и всю дорогу бежала – потратила все калории!

Сначала Спеля выпила огромную чашку кофе с молоком (Ника каждый раз поражалась, как могло содержимое этой чашищи вмещаться в маленькую Спелю) и съела две мягкие булки с маслом и творожным кремом, взбитым из молока луговых коров. И только потом, сделав круглые глаза, она наконец выпалила:

– А у нас новый гостик! Он строит дом прямо недалеко от моего. Мы должны непременно сходить к нему в гости!

– Понятно. И какой он? – совершенно спокойно, как будто ей ничуточки не интересно, осведомилась Ника.

– Ужасно смешной!

– И что же это такого в нём смешного? У него что, петушиный гребешок на макушке? И кстати, зачем ему дом, если, как ты говоришь, он гостик? Вообще-то это он должен собираться к нам в гости, а не мы к нему. – Ника отменно знала правила Страны.

Спеля от нетерпения боднула стол, от чего чашка Ники расплескалась и на скатерти расплылось пятно, похожее на коричневого слонёнка.

– Он всё время молчит, всё делает молча, но всё время что-то делает, понимаешь? – Круглые голубые глаза Спели не моргали. – А дом ему нужен, потому что он без него не может. Он так и сказал: «Как же я буду гостить без дома?»

Ника хмыкнула: «Действительно смешной».

– Но ты же, конечно, сказала ему, что гостики у нас дома себе не строят?

– Сказала, конечно.

– А он?

– А он молчит. И всё равно строит. Да это не дом, Ника, это у него что-то вроде шалаша получается… Может, шалаш гостику можно?..

– Может, и можно. Посмотрим. – Ника схватила кончик своего хвостика на макушке и стала накручивать на палец.

Спеля доедала последнюю плюшку, из тех, что сама притащила в корзине и сама же почти все и съела. Ещё одной загадкой для Ники было то, что при таком огромном количестве поедаемых булок и сладостей Спеля не становилась толстушкой. Правда, она была немного похожа на булочку, присыпанную сахарной пудрой, но совсем немножко.

– Так что, пошли, что ли? – небрежно бросила Ника.

– Подожди, подожди, ты сначала должна угадать, как его зовут. Это ужасно интересно! – с набитым ртом промычала ей Спеля.

– Как же я могу угадать, если я не знаю?

– Должна, должна. Ну ладно, подскажу – начинается на букву «Р».

– И что? На «Р» может начинаться ужасно много имён.

– Ну например?

– Ну например, Родион. Или Роман.

Спеля залилась смехом и чуть не упала со стула, на котором качалась.

– Да ты что, разве бывают у гостиков такие имена? – отдышавшись, наконец проговорила она.

– Да гостиков вообще могут звать как угодно! – Ника теряла терпение.

– Вообще-то этот гостик – особенный.

– Ну и как же его зовут?

– Рустик.

Глава 4
Знакомство

Спеля обожала вишни. Когда-то она посадила около домика несколько вишнёвых и черешневых косточек, и теперь у неё был вполне приличный вишнёвый сад. В этой Стране сады плодоносили круглый год, поэтому деревца около домика Спели постоянно были красными от ягод. Только успевай собирать – чем Спеля и занималась целыми днями. Естественно, у неё ещё был и огород, обрабатывать который девочке помогала лесная кабаниха – специально приходила три раза в неделю пропалывать грядки.

Домик у Спели был круглый, слепленный из глины (лепить помогали ласточки, целой стаей). Правда, получился он маленький, да Спеле и не надо было много места. Главное – помещалась печка, где у хозяйки всё время варилось тягучее вишнёвое варенье без косточек и румянились плюшки с ватрушками. А косточки Спеля собирала в огромные глиняные кувшины с крышками, не выбрасывала. Эти кувшины плотным кольцом подпирали домик со всех сторон, днём грелись на жарком солнце, а ночью, словно часовые, хранили тишину сладкого Спелиного сна в круглом доме под круглой луной.

Чтобы добраться от дома Ники до дома Спели быстрым шагом по протоптанной Спелей тропинке, нужно было пройти мимо ровно пятидесяти сосен, пяти кедров, одной засохшей лиственницы и трёх древних пеньков. Девочки шли, беззаботно наслаждаясь лесным духом, пением птиц, шорохом собственных шагов по мягкой хвое.

– А вот и моя Лиска. – Ника подбежала к отверстию между корнями огромного ясеня. Там, возле норы, суетилась маленькая огненно-рыжая лиса. Вокруг ползали и скакали лисята. – Потрогай, какие пушистые.

– Да, как котята. – Спеля боязливо погладила одного, серенького, действительно похожего на котёнка. – Но они ведь хищники, вдруг ещё укусят…

– Кошки вообще-то тоже хищники, – взрослым тоном произнесла Ника.

Солнце уже встало. Косые лучи светло-жёлтым, почти белым светом окрасили тяжёлые стволы красных сосен, легли на кусты и траву. Воздух зажёгся. Плотным фоном в нём стоял нескончаемый птичий гомон.

– Как красиво утром! – не выдержала Ника.

– Да, утром весело. – Спеля быстро шла по мягкому ковру из опавших иголок, размахивая пустой корзинкой. – Это только ты, соня, так долго спишь всегда, что всё пропускаешь.

– Я не сплю, у меня глаза открытые. Я просто думаю.

– О чём?

– Обо всём.

Деревья начинали редеть, и скоро девочки вышли к домику Спели.

– Сколько же у тебя косточек! Видно, ты ленишься работать? – подмигнула Ника Спеле, указывая на огромные кувшины, заполненные доверху – даже крышки уже не закрывались.

– У меня кончилась голубая пыльца, а идти на луг за колокольчиками действительно лень, – честно призналась девочка. – Может, вместе сходим?

– А что, без голубой краски тебе не обойтись?

Ника, распахнув низенькую дверцу, вошла в дом и тут же плюхнулась в кресло. Её сейчас же окутал знакомый, чуть горьковатый запах Спелиного жилья. Все стены в домике были увешаны бусами и другими украшениями, которые Спеля делала из вишнёвых косточек, раскрашивая их в разные цвета.

– Конечно, не обойтись! Ведь небо голубого цвета, значит, в каждом украшении должен быть этот цвет, – снисходительным тоном объяснила подруга.

В дверном проёме вдруг появилась фигура мальчика: на вид ему было около девяти лет, тёмные волосы торчали ёжиком, а тёмно-карие глаза смотрели серьёзно и упрямо.

– Ой, а вот и Рустик, сам пришёл! Наверно, знакомиться, – пропела Спеля, улыбаясь.

– Здравствуйте… – помолчав, застенчиво проговорил мальчик.

– Здравствуй! Тебе сколько лет? – Ника встала и, подойдя, протянула ему руку: – Я Ника.

– Девять. А я Рустик, – ответил мальчик.

Девочка с интересом всмотрелась в него.

– Как здорово, а мне восемь, значит, скоро тоже будет девять! – весело сказала она ему. – Что же ты не хочешь со мной поздороваться?

Рустик смущённо пожал Никину руку. Нике почему-то сразу понравился этот застенчивый, молчаливый мальчик.

– Спеля, подари Рустику свои поющие браслеты.

– Я не ношу украшения, – покраснев, сказал Рустик и уставился в пол, изучая свои запачканные ботинки.

Нике показалось, что он обиделся.

– Ну и зря! У нас в Стране все их носят, или почти все, – добавила Ника, взглянув на подругу. – Потому что у Спели очень много косточек и их некуда девать.

Ника снова уселась в кресло, и Рустик увидел у неё на правой руке два браслета – один голубой, а другой жёлтый.

– Ну, прямо некуда!.. – пожаловалась Спеля. – Кувшинов уже не хватает…

– Даже мальчики? – всё ещё недоверчиво и осторожно спросил Рустик.

– Подари ему коричневый браслет, у него глаза коричневые, – сказала Ника, всё ещё изучая мальчика.

Спеля начала копаться в огромной коробке, стоящей у печки.

– Спеля сказала мне, что ты там что-то строишь. – начала Ника, искоса поглядывая на Рустика. – Вообще-то в нашей Стране такое правило: если ты гостик, то ты должен гостить, то есть жить у кого-нибудь в гостях. Дом имеет право строить только тот, кто решил здесь поселиться. Навсегда, понимаешь?

– Понимаю, – угрюмо ответил Рустик, и Ника вдруг догадалась, что он стесняется. А особенно стесняется жить у кого-нибудь в гостях. Поэтому милостиво предложила:

– Хочешь, живи у меня. У меня большой дом, и на холме. Всё видно. В шалашах у нас никто не живёт. Дождём затопит.

– Нет, я пока тут поживу… Я, наверное, ненадолго.

Спеля наконец выудила из каши разноцветных косточек маленький коричневый браслет, с голубой косточкой посередине.

– На, возьми, – протянула она Рустику.

Ника удовлетворённо улыбнулась.

– Спасибо, а почему они поющие?

– Сам послушай.

Рустик натянул браслет на правую руку, и тот удобно расположился вокруг запястья.

– Послушай, послушай, – улыбаясь, повторила Спеля.

Но тут они услышали крик.

Дети разом высыпали из домика во двор. Солнце светило очень ярко и заливало ослепительным светом всю долину между холмами. Пришлось зажмуриться после домашнего полумрака, но тут же снова послышался крик, похожий на вой и визг одновременно.

– Кто это? Кто это кричит? – Они растерянно стали озираться по сторонам.

Ника быстро подбежала к дому и влезла на один из кувшинов.

– Это Лиска! – вдруг крикнула она, и все, посмотрев в ту сторону, куда указывала её протянутая рука, увидели какое-то рыжее пятно на склоне холма Красной Сосны.

– Почему она так кричит? – испуганно спросила Спеля.

– Хотела бы я знать. Что-то случилось! Спеля, оставайся здесь. Рустик, бежим узнаем! – И Ника помчалась по густой траве, высоко подпрыгивая, а за ней Рустик – только стриженая макушка да взлетающий золотой хвостик замелькали над зарослями.

Где-то в середине долины жаворонок взвился у них из-под ног.

Ника споткнулась и, поднимаясь, посмотрела наверх, туда, где зависла в воздухе маленькая птичка.

Нике стало жарко. Наверху, на покачивающемся от ветра лёгком деревянном мосту между двумя холмами, висел лисёнок. Маленький рыжий комочек. «Наверняка это Лучик, – быстро подумала девочка, – он самый шустрый». Лисёнок висел, уцепившись коготками за деревянный настил моста, и жалобно повизгивал. Вот-вот сорвётся. Как назло, в то утро дул сильный западный ветер, который раскачивал мост из стороны в сторону.

– Надо бежать к нему, скорей! Но мы не успеем, – беспомощно вдруг сказала Ника. Хвостик на её макушке печально повис, хотя до этого победно развевался по ветру.

– Может, он сам заберётся обратно? – неуверенно предположил мальчик.

Ника схватила Рустика за руку и заплакала.

– Почему я разучилась летать! Ну почему?! – плача, всхлипывала она.

– А ты что, умела? – удивлённо спросил Рустик. Но тут он осёкся, и дети замерли в изумлении.

По высокой траве долины мчался блестевший на солнце высокий каурый конь с длинной чёлкой. Его тонкие ноги с серебряными копытами едва касались травы, будто он не скакал, а летел. И словно в ответ на эту мысль, конь вдруг начал отделяться от земли – теперь он уже скакал по воздуху, как будто тот был твёрдым, и, взмахнув длинным хвостом, пролетел над головами стоящих с открытыми ртами детей.

Ещё несколько мгновений – и он оказался под мостом, на головокружительной высоте, как раз тогда, когда лисёнок, разжав ослабевшие лапки, собирался падать. Но не успел и, вцепившись теперь уже в гриву коня, полетел на нём вниз галопом, ничего не понимая. Опустившись к подножию холма и стряхнув малыша прямо в лапы мамы Лиски, чудесный конь скрылся в высокой траве, только его и видели.

Через несколько минут вся компания, включая прибежавшую Спелю, обсуждала увиденное.

– Ну, теперь попадёт лисёнку, – заметила было Спеля, но все посмотрели на неё как-то странно. Ясно было, что только что произошло чудо.

– Я знаю этого коня, – тихо сказал Рустик Нике. – Я видел его сегодня во сне.

Тут он посмотрел на свою руку и поднёс браслет к уху. «Трам-там-там, тики-тики-там!» – тихо постукивали косточки друг о друга. Мальчик улыбнулся.

– Это конь Чунсо Ключейси, – сказала Ника, глядя в ту сторону, где в зелёной дали скрылось чудесное животное.

Глава 5
Гроза

После этого случая на холмах только и разговоров было, что о чудесном спасении лисёнка. Спеля пересказала всю историю в самых мелких подробностях не меньше трёх тысяч раз (по крайней мере, она так считала) и ходила в поисках тех, кто ещё ничего об этом не слышал. Но таких, похоже, уже не осталось.

Следующим вечером разыгралась гроза. Последняя была так давно, что жители даже начали забывать признаки её приближения. Днём, кажется, ничто не предвещало грозовой бури, вот только ветер был чересчур уж сильный, он гнал по небу тяжёлые рваные облака и раскачивал висячие мосты, так что они жалобно скрипели. Ника, Спеля и Рустик почти весь день провели в глиняном домике, поедая тёплые булочки, болтая и строя планы на следующую неделю. К вечеру ветер усилился, по временам он с силой бросал в окна домика песок и пыль, которая крутилась по двору. Ника засобиралась к себе.

– Ника, оставайся, погода ужасная, – уговаривала её Спеля, но Ника не соглашалась.

– Я калитку забыла закрыть, когда уходила, её вообще оторвать может, – беспокоилась девочка.

– Ну да, конечно, – подмигивала Рустику Спеля, – она ж без книжки заснуть не может.

Наконец Ника, распрощавшись, побрела домой, жмурясь от сильного ветра. Мельком взглядывая на небо, она видела, что буря разыгрывается. Что-то непонятное творилось в природе: хотя было только начало вечера, но уже наступили сумерки, по тёмному небу быстро неслись клочья серо-коричневых облаков. А воздух был горький. Неприятный. Всё это выглядело очень странно.

Домик Ники мужественно выдерживал порывы ветра на вершине холма, калитка, действительно открытая, хлопала о забор с жалобным треском. Девочка поспешила её прикрыть и задвинула щеколду. Ступив на крыльцо, она даже присела от ужаса: всю окрестность накрыло жутким ударом грома, сосны взвыли, трава полегла, и в глазах потемнело. Ника даже оглохла на минуту. Потом, оправившись, юркнула в дверь. В доме было спокойно, темно от бури. Тикали часики над зеркалом, мирно стояли по полкам разноцветные книги. Ника успокоилась и посмотрела в окно: такой бури девочка ещё не видела, она всерьёз опасалась, что ураганный ветер может повалить сосны прямо на её домик. Но в глубине души девочка была твёрдо убеждена, что такое не может случиться в их Стране и сосны выдержат. Поэтому она задёрнула синие занавески, зажгла лампу на столе и занялась домашними делами.

Сухая буря продолжалась до полуночи. В полночь грянул ливень. Смешанный с градом, он забарабанил по крыше. Ника краем глаза видела, как почти каждые пять секунд вспыхивают за окнами молнии. Непрерывно грохотал гром. Но девочка не боялась грозы и только с тревогой думала о Спеле: наверно, забилась сейчас под кровать или в шкаф и трясётся. Но потом вспомнила, что с ней остался Рустик, и успокоилась.

Часы показывали полночь. Ника так зачиталась, что забыла о позднем времени: она сидела в кресле за столом при свете зелёной лампы. Вдруг в дверь постучали. Ника вздрогнула сильнее, чем от удара грома. «Кто же это может быть?» – тревожно подумала девочка, прислушиваясь к шуму дождя и грохочущим раскатам снаружи. Она отворила дверь на узенькую щёлку.

– Кто там?

За дверью было сыро, холодно и ничего не видно, но голос Рустика сказал из темноты:

– Это я.

– Покажи руку.

В дверь просунулась рука, на которой красовался Спелин браслет с голубой косточкой посередине.

– Проходи.

И вот уже в комнате оказался Рустик в куртке с капюшоном, с него ручьями стекала вода.

– Что случилось? Что-то со Спелей? – едва закрылась дверь за мальчиком, тревожно спросила Ника.

– Нет, ты что, ничего не случилось. Спеля спит. А я вот пришёл…

– Вижу, что пришёл. Я чуть не умерла, когда ты постучал! Я думала, только я не боюсь грозы в этой Стране, но чтобы так не бояться! Ты что, всегда гуляешь под дождём?

– Нет. Извини, что испугал тебя, я только кое о чём хотел тебя спросить. Спеля сказала, что ты допоздна не спишь, вот я и пришёл.

– Ну ладно, садись за стол. Не страшно было подниматься ко мне по тёмному лесу?

– Нет, нормально.

– Вообще, у нас, конечно, бояться нечего: все звери заняты своими делами, особенно в такую погоду. Но вот гостикам, конечно, нужно быть поосторожней.

– А почему ты попросила меня показать браслет, когда я постучался?

– Чтобы распознать, правда ты Рустик или мне показалось и это чужак какой-нибудь.

– А что, такие здесь бывают?

– Ещё как! Приходят и уходят. И любят пакостить.

– А почему вы мне подарили браслет, ведь гостики их у вас не носят, так Спеля сказала?

– Правильно, не носят. Но ты какой-то особенный. На гостика не похож. А с браслетом надёжнее.

Через десять минут Ника и Рустик уже сидели за круглым столом под зелёным абажуром и пили малиновый чай, который Ника с удовольствием наливала из самовара. После двух чашек Рустик наконец спросил:

– Скажи, Ника, а кто такой Чунсо Ключейси? – И по голосу мальчика Ника поняла, что этот вопрос для него главный.

Девочка посмотрела на Рустика зелёными глазами.

– Ты что, здесь впервые? – спросила она.

– Не совсем, – неуверенно ответил Рустик, – мне кажется, я уже был здесь когда-то, но забыл когда.

– Послушай, а почему ты не хочешь здесь поселиться? Почему решил остаться гостиком? Разве здесь не чудесно?

– Здесь очень хорошо, и мне здесь очень нравится, но…

– Что «но»?

– Я боюсь, что не смогу здесь жить постоянно. Если бы ты знала, с каким трудом я сюда попал!

– Бедный! – пожалела его Ника. – Да, так бывает. Но ты не сдавайся, держись! Смотри, как ты уже долго гостишь: солнце заходило и всходило, кажется, раз семь.

– Да, восемь раз.

– Если что, ты должен знать слова, которые помогут тебе не забыть дорогу сюда.

– Какие?

– «Помни о холмах!» Выучи их. Многим они помогали вернуться.

– Хорошо, запомню.

– А как же тебе всё-таки удалось попасть сюда?

– Это случилось после того, как мне приснился конь.

– Какой конь?

– Тот, красивый, который спас лисёнка. Так скажи всё-таки, кто это такой – Чунсо Ключейси?

Ника задумчиво посмотрела в тёмное окно: по стеклу барабанили и стекали невидимые капли ночного дождя. Она схватила хвостик на макушке и начала накручивать его на палец.

– Это мальчик, – наконец сказала она.

– Мальчик? – переспросил Рустик.

– Ну да. Мальчик – Волшебная палочка, это у него прозвище такое.

– Это потому, что он всем помогает? – догадался Рустик.

– Да, всем, кому действительно нужна помощь.

– А где он живёт? Как с ним познакомиться?

Ника усмехнулась:

– В том-то и дело, что никак. Никто не знает, где и как он живёт.

– Даже ты?

– Даже я, – снова усмехнувшись, сказала Ника.

– Откуда же ты знаешь, что он мальчик, если он никому не показывается? – не унимался Рустик.

– Я его видела, – тихо сказала Ника. – Слушай-ка, что-то ты так много сегодня говоришь, даже удивительно! Мы ведь со Спелей так тебя и прозвали – Молчун.

– Ну ладно, спасибо за вкусный чай, я пошёл.

– Да не обижайся, ты ведь правда молчун! А знаешь, я тоже не люблю болтать. Это вот Спеля, наверное, и во сне разговаривает.

– А я и не обижаюсь. – Рустик сжал губы. – Как у тебя дверь открывается?

– Она не откроется, если я не захочу. А ты никуда ночью по лесу не пойдёшь. Останешься у меня без всяких слов. Ты же гостик, а гостику положено что? Правильно, гостить. – Никины зелёные глаза улыбались. – А утром завтракать будем. Со Спелей.