Текст книги "Другая жизнь оборотня"

Глава 3

Хозяйка дома отложила вилку.

– Как раз сейчас я собиралась это сделать. Юрий Петрович, вам не трудно прочитать письмо?

Юрист вынул из кармана пиджака телефон.

– Господин Шкодин оставил пояснение к завещанию. Слушайте внимательно. «Уважаемые Виктория Ивановна, Дарья, Лариса Феоктистова, Вера и Анатолий! В разное время вы сделали для меня нечто очень важное. И, наверное, думаете, что я забыл обо всем. Но я помню и поэтому хочу, чтобы у вас на память обо мне осталась какая-нибудь вещь. Если вы сейчас читаете это письмо, значит, я умер, а вас вместе с мужем или женой пригласили провести неделю в моем доме. Вы здесь – дорогие гости, которым можно все. Семи дней вам хватит, чтобы изучить предметы, имеющиеся в особняке, и выбрать один, который вы захотите унести с собой. Только один. Но любой. Исключение составляют личные вещи Луизы и членов семьи, картины, висящие в галереях, и книги в резном шкафу в библиотеке. Все остальное в вашем распоряжении. Если вы забыли, что хорошего сделали мне, то напомню даты, когда это произошло. Все случилось в тысяча девятьсот девяносто девятом году. Виктория Кузнецова, тогда Бабенко, – четырнадцатое октября; Анатолий Плотников – пятнадцатое октября; Вера Хватова – девятнадцатое октября; Лариса Володина, теперь Феоктистова, – двадцать третье октября; Дарья Васильева – шестое сентября. А теперь небольшое условие. Вещь вы сможете забрать только после того, как расскажете присутствующим в доме, как помогли мне. Если кто-то не сможет этого сделать, то все уедут с пустыми руками».

Юрий Петрович положил трубку на стол.

– Но это нечестно! – подпрыгнула Лариса Феоктистова. – По какой причине я должна лишаться чего-то из-за плохой памяти Анатолия?

– Поосторожнее, дамочка! – разозлился блондин. – Нечего меня в качестве примера склеротика приводить. Сама-то помнишь, что во времена динозавров делала?

– А ты? – прищурилась Феоктистова. – Пятнадцатое октября девяносто девятого у тебя в мозгу отложилось?

– Если напрягусь, то вспомню, – буркнул Плотников.

Лариса бесцеремонно показала пальцем на Анатолия.

– А если он соврет? И остальные тоже? Возьмут и придумают историю? Как проверить, правду человек говорит или лжет?

– Бросить его в бассейн, – пробормотал Кирилл.

– Зачем? – не поняла я.

Феликс поставил на блюдечко пустую чашку.

– В Средние века женщину, подозреваемую в колдовстве, кидали в воду. Если она тонула, значит, не была чернокнижницей. А вот коли гребла к берегу, тогда точно колдунья. Еще ведьм взвешивали, и все, кто тянул менее чем на пятьдесят кило, считались помощницами дьявола.

– Похоже, у меня в те времена не было шансов выжить, – усмехнулась я, – и плаваю хорошо, и вес маленький.

– Успокойтесь, топить никого мы не станем, – с серьезным видом заявил адвокат. – Виктор Маркович оставил еще одно письмо. Оно запечатано, конверт вскроем в день отъезда гостей. Я знаю, что Шкодин рассказал там о тех добрых делах, которые вы ему сделали. Вот и проверим, кто действительно вспомнит о встрече с Виктором Марковичем, а кто нет. И еще одно: выбирать подарки нужно самому, не обращая внимания на советы других людей.

– Моему мужу такое условие не понравится! – заявила вдруг Лариса.

– Извините, госпожа Феоктистова, но его имени в завещании нет, указано только ваше, – уточнил Юрий Петрович. – Последняя воля Виктора Марковича выражена ясно: родственники, так сказать, главных героев приглашены для отдыха, права голоса при выборе предметов они не имеют. Тот, кто нарушит это условие, начнет давить на мужа-жену, немедленно покинет особняк.

Виктория, усмехнувшись, повернулась к супругу.

– Понял? Тебе сейчас под зад коленкой дадут.

– За что? – изумился Сергей Леонидович.

– Ты еще спрашиваешь! – разозлилась Кузнецова. – Кто на меня насел, когда мне вазочка понравилась? Юрий Петрович, пусть он сматывается.

– Не знал о том, что нельзя собственной жене запретить глупость делать, – начал оправдываться Сергей.

– Виктор Маркович поступил опрометчиво, – поморщилась Феоктистова. – При всех Серега молчать будет, а как только в спальне с Викой останется, мигом начнет ей плешь проедать. Или в комнатах установлено видеонаблюдение?

– Я тебе не Серега! – вскипел Кузнецов. – Обращайся ко мне «Сергей Леонидович», а жену мою зовут Виктория Ивановна. Усекла?

– За гостями подсматривать мы не собираемся, – отрезала Нина.

– Господин Шкодин был на редкость разумным человеком, – продолжал Юрий Петрович. – Конечно, он понимал, что муж и жена одна сатана, второй член пары в тиши спальни будет раздавать указания, и помешать этому невозможно. Посему в его пояснении значится: прилюдно советчикам надо молчать. Что же касаемо господина Кузнецова, то Сергей Леонидович на самом деле понятия не имел об условиях получения подарка. Я их только что озвучил, ранее вам просто сказали: выбирайте что хотите. Поэтому супруг Виктории Ивановны останется с нами.

– Если кого-то выгонят за нарушение озвученных условий, его вещь может другой человек взять? – уточнил Анатолий.

– Нет, – отрезал адвокат.

– Четырнадцатое октября… – протянула Виктория и посмотрела на мужа.

Тот демонстративно отвернулся.

– Хоть дырки в нем глазами продырявь, сказать он ничего не может, – расхохоталась Лариса. – Не расстраивайся, потом в спальне подсказку даст.

– Нет, – огрызнулся Сергей Леонидович, – мне нечего подсказывать. Мы с Викой тогда еще не познакомились.

Кузнецова прикрыла глаза и стала вспоминать:

– Я учусь в техникуме… Осень, значит, я хожу на занятия… Живу с мамой, папа уже умер… Нет, невозможно в деталях восстановить день, который я прожила кучу лет назад!

– Лично я не помню, что неделю назад делала, – призналась Лариса Яковлевна.

Феликс потянулся к чайнику, обронив как бы про себя:

– Пуговица…

– Что? – спросила Луиза.

Маневин начал осторожно наливать в чашку кофе.

– Есть такая притча. Один человек шел по улице и увидел, как нищенка потеряла пуговицу от пальто. Женщина выглядела больной, и прохожий сначала побрезговал подобрать пуговицу, но потом подумал: «Сейчас холодно, дует ветер, у старухи нет денег на покупку новой пуговицы, а в расстегнутом пальто легко простудиться». Он догнал бабку, отдал ей потерю и через пять минут забыл о своем поступке. Спустя много лет пришел его смертный час, душа отлетела к Господу, и ангелы стали взвешивать, что хорошего-плохого совершил новопреставленный. Душа посмотрела на чаши, куда все падало, и испугалась: грехов оказалось в разы больше, они перевесили количество добрых дел. Стало понятно: сейчас черти утащат добычу в ад. И вдруг один из ангелов положил на весы крохотную пуговицу. И все грехи вмиг растаяли, раскрылись сияющие врата рая. Душа человека заплакала: «Неужели эта крохотная пуговичка, о которой я давным-давно позабыла, спасла меня от вечных мук?» – «Да, – ответил ангел, – именно так. А произошло это потому, что ты сделал добро искренне, не ожидая за него награды».

– Я сейчас зарыдаю, – ехидно заявила Лариса. – Бога нет. Ангелов тоже. Попы церкви построили, чтобы у простого народа деньги отнимать. Гляньте на священников – у бедных старушек последние копейки забирают, а сами все жирные, мордатые, на дорогих машинах катаются.

– Дарья, какая у вас красивая брошь, – сказала Луиза, которая явно решила увести разговор в сторону от религии, – ярко-красное сердце из хрустальных кристаллов. Прелесть просто!

– Муж подарил, – улыбнулась я. И, решив не оставаться в долгу, добавила: – А у вас необыкновенные серьги, я сразу обратила на них внимание. Удивительной формы, похоже, очень дорогие, наверное, сделаны на заказ.

– Муж мне подарил, – вздохнув, повторила мою фразу вдова. – Он часто баловал меня ювелиркой.

– Виктор Маркович отличался тонким вкусом и не жалел денег, – похвалила я покойного.

– Четырнадцатое октября… – снова задумчиво повторила «свою» дату Кузнецова. – Да уж, память у меня не как у Ленина. Это моя бабушка так всегда говорила: «Память не как у Ленина».

– Кто такой Ленин? – спросил Миша. – Актер?

– Нет, детка, политик, – объяснила Луиза. – Как-нибудь расскажу тебе о нем, но сначала подрасти немного.

– Ладно, – кивнул мальчик, затем вынул мобильный. – Привет… Ага… Суперски… Ща… Мама, можно я к Катьке пойду?

– Девочку лучше называть Катенькой или Катюшей, – поправила сына Елена. – И ты знаешь, что во время еды надо выключать звук у телефона.

– Я так и сделал, – заспорил ребенок. – Вот, посмотри. Видишь, значок звонка перечеркнут…

– Мама имела в виду, что не стоит болтать с приятелями, когда завтракаешь, – уточнила Луиза.

– Не-ет, – возразил ей внук, – она не сказала, что надо отключить мобильный, а говорила про звук.

Юрий Петрович, намазывая тост маслом, выступил в роли третейского судьи:

– В данной ситуации прав Михаил. Елена нечетко сформулировала свой запрет, мальчик этим воспользовался. Молодец. Думаю, ему нужно после окончания школы идти на юридический, у Миши ум адвоката.

– Для начала егозе надо научиться сорок пять минут спокойно за партой сидеть, – вздохнула мать Миши, – а то учительница жалуется, что он вертится так, словно из стула гвоздь торчит.

– Если Миша на уроке отвлекается, это вина не его, а педагога, который не может заинтересовать учеников, – встал на защиту мальчика Маневин.

– А почему Миша дома? – удивилась Нина. – Он заболел?

– Каникулы, – пояснила Луиза, – сегодня начались.

– В октябре? – удивилась я. – Помнится, моих детей отпускали после первой четверти где-то шестого ноября.

Луиза взяла кусок сыра.

– Сейчас все по-другому. У Миши в школе система пять один. Учишься пять недель, одну отдыхаешь.

– Можешь навестить Катю, – смилостивилась Елена.

– Ура! – завопил Миша и кинулся к двери.

– Стой! – скомандовала бабушка. – Немедленно вернись, сядь и сделай так, как положено воспитанному мальчику. И почему ты в кроссовках?

Ребенок посмотрел на свою синюю спортивную обувь, на носках которой переливалась и мерцала красная буква «М».

– Они новые и чистые!

– Уличные ботинки не носят дома, – отрезала Луиза. – А теперь покажи нам, как надо себя вести.

Миша плюхнулся на стул, потом поднял руку.

– Да, милый? – ласково спросила Елена. – Что ты хочешь?

– Дорогая мамочка, можно мне встать из-за стола и поехать к Катюше Рагозиной? – спросил сын.

– Хорошо, малыш. На велосипеде поедешь? – уточнила мать.

– Да, – кивнул Миша.

– Только по тротуару, не по проезжей части, – предупредила Луиза. – В нашем поселке безопасно, водители не гоняют, но все равно лучше ехать там, где гуляют пешеходы.

– Можешь отправляться, – разрешила Елена.

Миша пошел к двери, но снова был остановлен, на сей раз тетей.

– Дорогой, что ты забыл сказать?

– Приятного аппетита! – воскликнул мальчик.

– Отличное пожелание, – одобрила Нина, – но его обычно произносят, садясь за стол, а ты нас покидаешь. Ну?

– Большое спасибо. До свидания, – после короткой паузы вспомнил Миша и протянул руку к двери.

Она внезапно распахнулась, в столовую влетел потный мужчина с красным лицом. Вместе с ним вплыло удушливое облако аромата дорогого одеколона.

– Антон! – закричал незваный гость. – Я умираю! Сердце!

Миша бросился в коридор. Его дядя встал из-за стола.

– Степан Андреевич, все хорошо.

– Нет, плохо, – простонал незнакомец, – я ощущаю дыхание смерти. Все, она пришла…

Антон быстро подошел к незнакомцу и взял его под руку.

– Сейчас справимся.

Глава 4

– Ваш сын кардиолог? – спросила Лариса Феоктистова, когда двое мужчин покинули столовую. – Может, он мне чего-нибудь посоветует? А то сердце часто щемит. В районной поликлинике работают одни идиоты, да и записываться к ним за год надо. Пока очередь дойдет, сто раз загнешься. А на коммерческую клинику денег нет.

Нина ответила вместо матери:

– У Степана Андреевича по части кардиологии полный порядок. Антоша оказывает ему психологическую помощь.

– Выглядел мужик, если честно, хреново, – отметил Сергей Леонидович, – смахивал на вареного рака.

– Господин Богатов очень мнительный человек, – вздохнула Луиза, – его выбивает из равновесия любая мелочь.

– Психолог… – поморщилась Лариса. – Знаю, проходили. Обращалась я к одному. Занималась в группе. Денег стоило жуть сколько. А результата – ноль. Как у меня счастья не было, так и нет. Среди пациентов была одна тетка, так та прямо как наркоманка подсела на психолога, ничего без него сделать не могла, по каждому поводу с ним советовалась. Нет, мозгокопатели людям не помогают, только свой кошелек набивают. За месяц я отдала сто пятьдесят тысяч рублей.

– Солидная сумма, – согласился Феликс, – думаю, можно найти специалиста подешевле.

– Сами за копейки лечитесь! – рявкнула Феоктистова.

Я усмехнулась. Наверное, у Ларисы проблемы с памятью: менее минуты назад она, якобы неимущая женщина, хотела получить от Антона бесплатный совет, жаловалась, что на коммерческую медицину у нее нет денег, а сейчас выясняется, что она посещала очень дорогого психолога.

В столовой возник мужчина в сюртуке.

– Извините, Луиза Ивановна, в синей гостевой потекла раковина. Можете взглянуть?

– Борис, с какой стати мама должна идти любоваться на протечку? – удивилась Нина. – Как только тебе эта глупость в голову пришла?

Но Луиза уже встала.

– Все в порядке, милая, мне действительно лучше взглянуть самой на стихийное бедствие.

– Пойду поищу Матвея, – засуетилась вдруг Лариса. – Куда он подевался? Сколько можно душ принимать? Когда я выходила из спальни, он уже собирался мыться.

Но Борис возразил:

– Вы лучше тут останьтесь. Ванная крохотная, все там не поместимся.

На лице Луизы появилось выражение изумления, но оно живо сменилось вежливой улыбкой.

– Лариса Яковлевна, попробуйте кекс. Я разберусь и вернусь, а потом вы отправитесь на поиски супруга.

– Эй, эй, доперло до меня, как до жирафа, – забеспокоилась Феоктистова. – В комнате, где нас поселили, ковер синий, занавески такие же. Труба в санузле там течет?

– Простите, да, – признался Борис. – Прошу извинения за причиненное неудобство.

Лариса вскочила.

– Плевать мне на ваши извинения! Где мой муж? Куда он подевался? В душе его нет, иначе бы вы Луизу туда не звали.

Хозяйка дома выскочила в коридор, Борис потопал за ней.

– Стойте! – взвизгнула Феоктистова. – Я с вами.

– Не стоит всем толкаться в маленьком помещении, – попытался помешать ей Кирилл, – там, наверное, грязно. Подождите, пока уберут.

– Я не барыня, как ваша мать, не боюсь жизненных трудностей, – бросила на ходу Лариса. И покинула столовую.

– Давайте разрежем этот кекс, – бодро предложила Лена. – Нинок, нож торжественно вручаю тебе, признанному мастеру разделки выпечки. Если за работу примусь я, то непременно превращу кексик в крошево.

– Зато ты чудесно играешь на фортепьяно, а мне на ухо медведь наступил, – слишком весело рассмеялась дочь Луизы. – Виктория Ивановна, дайте вашу тарелочку. Ванильный маффин большого размера – коронное блюдо нашей кухарки Зинаиды. Все, кто его пробует, умирают от восторга.

Я молча слушала, как Нина и Елена изо всех сил пытаются изобразить беззаботность. Молодые женщины сообразили, что в ванной синей гостевой произошла какая-то неприятность, и дело вовсе не в потекшей трубе. Луиза тоже быстро смекнула: случилось нечто необычное. Потому она и поспешила туда по зову Бориса. Любая хозяйка, у которой в особняке полно прислуги, пришла бы в негодование, если б в разгар завтрака с гостями в столовую ворвался кто-то с сообщением о потопе. Борис должен был сам устранить течь, дождаться, пока Луиза освободится, и доложить ей о проделанной работе. Но он прибежал за хозяйкой, значит… Что ж, теперь и мне очень захотелось узнать, что там произошло. Но как это сделать?

– Дашута, умоляю, принеси таблетки, которые врач велел мне пить перед тем, как есть сладкое, – неожиданно попросил Феликс. – Извини, что тебя утруждаю, но я сам не найду аптечку.

Я вскочила со словами:

– Конечно, милый, сию секунду.

И пошла к двери, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Хорошо, когда муж понимает жену без слов. Маневин никогда не жаловался на желудок и к гастроэнтерологу не ходил. Феликс сообразил, что я сгораю от любопытства, и нашел предлог дать мне возможность покинуть столовую.

Очутившись в коридоре, я растерялась. Особняк огромный, его топография мне неизвестна. Где расположена интересующая меня комната? Я повернула налево и через пару шагов уткнулась в стену. Тупик. Значит, надо двигаться в другую сторону. Я живо сменила направление и вмиг домчалась до лестницы. Поскольку она вела только наверх, выбора не было. Я побежала по широким ступенькам, устланным дорожкой бежевого цвета. Стены тут украшали картины с изображением собак разных пород, а на площадке, которая разделяла пролеты, сидел фарфоровый лабрадор почти в натуральную величину.

Я мысленно рассмеялась. Виктор Маркович отвел своим гостям на осмотр особняка и выбор подарка неделю. Но, похоже, за семь дней бездну безделушек не осмотришь. Интересно, что я сделала хорошего шестого сентября девяносто девятого года? В отличие от остальных гостей я могу точно сказать, чем занималась в тот день. Да-да, не удивляйтесь. И не думайте, что у меня память, как у мстительного слона, дело в том, что…

– А-а-а! – завопил кто-то со второго этажа. – А-а-а-а!

Взлетев наверх, я увидела бегущую мне навстречу фигуру, кричащую что есть сил, и поймала ее в объятия.

– А-а-а! – продолжала визжать пойманная мною Феоктистова. – А-а-а!

Послышался топот, около меня очутилась Луиза.

– Дорогая Ларисочка, тише, – заговорила хозяйка дома, – успокойтесь, все в порядке. Это просто обморок.

Я тоже забубнила:

– Все хорошо. Что вас испугало?

– Врач уже едет, – сообщил подоспевший запыхавшийся Борис.

– Вот и отлично, – сказала вдова, – Герман Львович прекрасный специалист, он живо поставит вашего мужа на ноги. На улице жара, духота…

Я взглянула на Луизу – что за чушь она несет? На дворе октябрь, правда сухой и красивый, настоящее бабье лето, но температура выше семнадцати градусов не поднимается.

– Что происходит? – спросил бас.

Обернувшись, я увидела Степана Андреевича, на сей раз с нормальным цветом лица.

– Антон, – крикнула мать, – ты где?

– Здесь, – ответил сын и тоже появился в поле зрения. – Степан Андреевич, я же просил вас остаться в кабинете. Зачем вы ушли?

– Женщина визжала, – начал оправдываться Степан, – я подумал, что случилось несчастье.

– Мой муж… умер! – простонала Лариса.

– Нет, он жив, – быстро заверила ее Луиза, – просто сознание потерял от духоты.

Антон сделал большие глаза.

– Где?

– В синей спальне, – почти шепотом ответила мать.

Антон развернулся и ушел.

– В синей спальне? – попятился Степан Андреевич. – Это она… О, это ее работа… Ни за что там не лягу!

– Вы хотите у нас остаться? – поинтересовалась Луиза.

– Естественно, – кивнул Богатов. – Но не желаю спать в синей гостевой.

– Что стряслось? – спросил Юрий Петрович, который только что поднялся по лестнице. – Даша, отпустите Ларису.

Я разжала объятия.

– Олежек… – застонала Феоктистова и осела на пол. – Мне плохо…

– Что происходит? – спросил адвокат.

– Как дела в столовой? – нервно поинтересовалась Луиза.

– Мама, кто кричал? – осведомилась Нина, возникая в коридоре.

– Чем заняты люди внизу? – задала свой вопрос хозяйка дома.

– Едят кекс, – объяснила дочь, – все спокойно. Я услышала вопль, когда пошла в туалет. В столовой полнейший порядок.

– Здравствуйте, люди, добра всем, – разнеслось по коридору.

– Герман Львович, вы приехали! – обрадовалась Луиза. – У нас проблема.

– Любую беду можно разрулить, – оптимистично заявил доктор. – В чем суть вопроса?

– Один из наших гостей потерял сознание в ванной, – начала вводить врача в курс дела хозяйка. – Решил принять душ, включил воду, и тут ему, наверное, стало плохо. Олег лишился чувств, губка, которой он хотел воспользоваться, заткнула сливное отверстие…

– Мне с потолка на голову закапало, я на первом этаже в туалете находился, – перебил ее Борис. – Побежал наверх, кран в ванной закрутил, госпожу Шкодину под благовидным предлогом из столовой вызвал…

– Где больной? – поинтересовался эскулап.

– В синей спальне, – вздохнула вдова.

– Опять, – поморщился Герман Львович.

– Господи, только этого не хватало… – попятилась Нина. – Снова!

– Пока Антон энергетический баланс тут не почистит, я с места не двинусь, – объявил господин Богатов. – У вас заночую, но не в синей спальне. Роза туда астральную дрянь подселила.

У меня закружилась голова – я ничего не понимала.

Доктор повернулся и пошел по коридору, Луиза посеменила за ним.

– Юрий Петрович, займитесь Ларисой, – приказала Нина. И уже для меня защебетала: – Все будет хорошо, Герман Львович знающий врач, очень ответственный.

Адвокат взял Феоктистову под руку.

– Давайте покажу вам собрание раритетов из хрусталя. При покупке каждая фигурка стоила около двадцати тысяч евро, сейчас цена возросла.

Лариса Феоктистова в секунду забыла о больном супруге.

– Можно одну такую взять?

– Мне надо срочно принять душ, – занервничал Степан Богатов. – Ощущаю липкость во всем теле – они точно рядом, прямо чую, как летят сюда астральные ведьмы.

Нина обняла его и потащила в левую часть коридора.

– Степан Андреевич, для вас – все что угодно, любой каприз исполню. Сейчас вы помоетесь, выпьете чайку…

– Сюда, дорогая, сюда, статуэтки чудо света, – «пел» адвокат, подталкивая Ларису вниз по ступенькам и, кажется, забыв, что говорил минуту назад. – Их Виктору Марковичу подарил невероятно известный пианист за благополучные роды своей жены. Хрустальные девушки на вид неказисты, никто из гостей их правильно не оценит, а вы будете знать, сколько они стоят…

Про меня все забыли, оставив в одиночестве. Некоторое время я не могла решить, что делать, потом пошла следом за доктором и Луизой. Очутилась у двустворчатых дверей, без приглашения открыла их и засунула нос в незнакомую просторную спальню.