Текст книги "Год огненного жениха"

Глава 5

Адрес дома супругов Бобрыкиных, где произошла трагедия, Любочка от следователя все-таки получила. Ну, не изверг же был следователь Трифонов, чтобы не дать скорбящей то ли невесте, то ли коллеге этого последнего утешения – увидеть место, где окончил свои земные дни ее любимый.

– Только вы там осторожнее со своими эмоциями, – напутствовал он ее. – Все-таки Бобрыкин не так уж и виноват. Любой бы на его месте задергался, увидев, как в спальню к жене чья-то незнакомая рожа лезет.

– Нет-нет, я и не думала скандалить. Сеня сам виноват, не надо было ему так глупо рисковать.

– И с мадам Бобрыкиной вы тоже не очень там. Было там чего у них с покойным или только еще намечалось, а ей супруг таких лещей навешал, что она на следующий день к нам вся опухшая пришла. Сказала, что упала. Так, судя по синякам, она всю ночь только и делала, что вставала да падала.

К тому времени, когда Люба с Верочкой переступили порог дома четы Бобрыкиных, последние успели уже примириться и между ними вновь царили склад и лад. Следы супружеской размолвки на лице Бобрыкиной были замазаны густым слоем тонального крема, припудрены, а потом для верности еще и прикрыты румянами. Молодая Бобрыкина выглядела как-то очень весело, если учитывать состояние ее физиономии.

Веселость ее вскоре получила объяснение, когда Бобрыкина, стыдливо хихикая, поспешно стянула со спинки стула верх от купального костюма. Верхняя часть отличалась большой пышностью, да еще была снабжена многочисленными кокетливыми рюшечками, делавшими бюст визуально еще пышней. Любой половозрелый мужчина, хотя бы один раз увидевший мадам Бобрыкину в таком наряде, надолго, если не навсегда, терял покой.

– В Египет лечу, – пояснила дамочка. – Новый год там встречу. Муж все равно в смене будет. Он у меня такой трудяжка.

И женщина послала мужу воздушный поцелуй.

Девушек супруги приняли приветливо, но услышав, зачем пожаловали к ним девушки, Бобрыкина в тоске заломила руки, а у ее мужа внезапно задергался правый глаз.

– Зачем вы снова ворошите эту историю! – воскликнула Бобрыкина в гневе. – Сколько вам уже повторять, что вашего Сеню я совсем не знала! Столкнулись с ним на улице, я несла покупки, покупала мужу и родне подарки к Новому году. Пакетов было много, продавец, урод, упаковал их плохо. Я какие-то пакеты уронила, пока поднимала их, уронила другие. Совсем растерялась, а этот Сеня подошел и помог их мне поднять. Вот и все. Пришла домой, спрятала подарки, которые купила своему любимому пупсику, пока тот надрывается на работе, стала раздеваться, а тут он – негодник этот, уже в окно заглядывает. И лилии держит.

Бобрыкин, который придерживал свой дергающийся глаз обеими руками, подтвердил:

– Он был с цветами. Я еще от этого и взбесился.

– Не любите лилии?

– Не люблю мужиков, которые перед бабами выделываются. Духи на себя льют. Прически себе всякие делают. Выпендриваются, одним словом.

Самого Бобрыкина никак нельзя было заподозрить в любви к такому выпендрежу. Физиономия у него была покрыта щетиной. Брюки мятые. Под ногтями траурная кайма. И зубы то ли гнилые, то ли просто плохо чищенные. К тому же и пахло от него далеко не духами. Одним словом, Бобрыкин был нормальный трудовой мужик. И было очень странно видеть его рядом с супругой – фифочкой, которая была младше его на добрых два десятка лет.

Она старательно хлопала своими густо накрашенными ресничками, таращила круглые глупые глаза, разевала умело намалеванный ротик и всячески пыталась доказать, что она не давала покойному Грачеву ни малейшего повода поступить так глупо.

– Но если вы просто столкнулись на улице, откуда он знал ваш адрес?

– Будто бы нельзя было за мной проследить! Он и проследил! Узнал номер квартиры. И полез! А я ни в чем не виновата!

И она кинула на мужа быстрый взгляд. Мол, твердо уяснил, что я не виновата, а ты деспот. И должен быть за это наказан. Не думай, что легко отделаешься. Кажется, происхождение спешно приобретенного тура в Египет для Бобрыкиной становилось уже более очевидным. За каждый синяк, поставленный ей любящим супругом, она намеревалась провести жаркую египетскую ночь в далекой стране.

– Вы меня тоже поймите, – виновато произнес Бобрыкин. – Я на работе сутками вкалываю. Две смены на заводе, две смены в охране. Иногда любимую жену только по скайпу и вижу. А тут в кои-то веки прихожу домой раньше времени и вижу, как какая-то гнида к ней в окошко лезет. Любой бы на моем месте психанул.

– Значит, вы напали на Грачева?

– Хотел только. Рванулся к нему, а он меня увидел, испугался, дернулся. Люлька, в которой он стоял, покачнулась, там же нет перил, только какие-то два троса тонких. Он пытался за них ухватиться, да не сумел, наружу и вывалился.

– Но в полиции вы признались, что хотели нанести потерпевшему вред.

– Придушить его хотел. Если бы сам не свалился, прибил бы его. Это точно.

Подруги с сочувствием смотрели на ревнивого Бобрыкина. Нет, не был он похож на человека, способного что-то скрывать или утаивать. Простой дядька, работяга, который очень любил свою жену-красавицу и ради которой совсем забыл о себе самом. А вот она, похоже, совсем не испытывала к муженьку таких уж горячих чувств. Что-то не верилось, что между Бобрыкиной и Грачевым была лишь короткая уличная встреча. Надо быть совсем психом, чтобы соваться вот так с букетом и на подъемном кране к женщине, которая видела тебя всего один раз в жизни и могла твоей физиономии вообще не запомнить. Наверняка между Бобрыкиной и пострадавшим было нечто большее. И Сеня точно знал, что за свой подвиг получит достойное вознаграждение.

Но, с другой стороны, какое дело до этого подругам? Им нужно выяснить, была ли смерть Грачева случайной или нет. И они выяснили. Пока что ни Бобрыкин, ни его женушка не были похожи на наемных киллеров, способных разыграть сложную подставу. Если целью этих двоих было заманить Грачева к Бобрыкиной в спальню, а потом разыграть убийство любовника ревнивым мужем, находящимся в состоянии аффекта, то они были куда умней, чем выглядели.

– Хоть это и грех так говорить, но мне вашего Сеню совсем не жалко. По заслугам он получил. И не я его наказал, а сам господь моими руками действовал! Я на следствии краем уха слыхал, что покойник за многими девками и бабами волочился. Вот и настигла его божья кара.

Божья кара – это такая жена, как у тебя. И настигла она не кого-нибудь, а самого Бобрыкина. Но подобно многим людям, кто видит сучок в чужом глазу, Бобрыкин становился слеп, когда дело касалось его самого.

– Единственный, кто ни за что пострадал, так это я и еще этот крановщик, – поддержала мужа и мадам Бобрыкина, которая все еще исправно делала вид невинной жертвы. – Вот тот парень ни сном ни духом, а за решеткой оказался.

– Тоже неспроста! – не согласился с ней муж. – Наглая его морда.

– Просто мальчик ошибся в выборе друзей.

– Заодно они были! – настаивал Бобрыкин. – Что я, правду от выдумки не отличу?

Может, и не отличишь. Особенно если эту выдумку тебе любимая женушка своим накрашенным ротиком преподносит.

– А хотя бы даже и заодно они были? – вмешалась в разговор Вера.

– Я не против молодцов такого склада, просто натура у них такая бедовая. Любят риск и всякое такое. Глянешь ему в глаза, и сразу видишь: шельма перед тобой стоит. Другой бы человек не взялся этому Грачеву помогать, задумался, зачем ему в чужую квартиру лезть, а этот, пожалуйста, сразу согласился помочь. И кран, на котором работал, этому Грачеву предоставил.

– Вроде вы сказали, что они приятели.

– И чего? Мало ли кто у меня в приятелях ходит? Если они ко мне на работу припрутся и к моему станку полезут, я всех пускать должен? Не смотреть, есть у них допуск или нет. А отвечать кто будет? То-то и оно, что отвечать мне придется. И этот черт тоже должен был своей башкой бедовой подумать, кому отвечать придется, ежели что. Вот теперь пусть посидит, подумает. Времени у него до суда много будет. Следователь сказал, что этого приятеля Грачева сегодня из отдела уже в следственный изолятор перевезут.

– Только сегодня? – перебила его Любочка. – Почему так долго ждали?

– А когда вам надо?

– Просто я думала, что несчастье больше недели назад случилось. Разве нет?

Бобрыкины выпучили на нее глаза.

– В эту пятницу все случилось!

– То есть вчера?

– Ну да!

– А раньше Грачев жив был?

– Стало быть был, если вчера к нам на балкон полез!

В общем, от Бобрыкиных подруги ушли с твердым ощущением, что если даже смерть Грачева кем-то и была спланирована, произойти это должно было где-то в другом месте и при других обстоятельствах, а совсем не в этой квартире.

– Чистой воды несчастный случай. Влюбленный сорвался и упал, испугавшись вернувшегося раньше времени с работы мужа. Классика жанра!

Верочка была согласна с подругой.

– Да еще и случилось это только вчера, то есть в пятницу. А сынок Эммы Леонидовны еще в понедельник стрекача дал.

– И про смерть Сени она так говорила, словно это еще до того понедельника случилось.

– Может, Бобрыкины прошлую пятницу имеют в виду?

– Нет, они же ясно сказали, вчера дело было.

– Тогда как же это?

– Похоже, что Эмма Леонидовна ошибается. Она считает, что Грачева убил герой статьи и случилось это на прошлой неделе, а вороватый чиновник, вполне возможно, тут вообще ни сном ни духом.

– А что нам делать? Две другие жертвы проверять будем?

– Придется.

И Вера чуть заметно кивнула направо, где возле деревца сиротливо притулилась Эмма Леонидовна.

– Ну как? – поспешила она к подругам, едва увидев их. – Удалось выяснить подробности?

Девушки рассказали.

– Не понимаю, – растерялась Эмма Леонидовна. – Как же так? Леня так уверенно говорил, что Сеня погиб. А он, оказывается, еще прожил целую неделю и умер только вчера. А вы уверены, что вчера?

Подруги заверили недоверчивую бухгалтершу, что врать никто ей не станет. И она снизошла:

– Ладно, пусть смерть Сени и не имеет отношения к нашему делу, два других происшествия имеют! Я в этом уверена. К кому поедем сейчас? К родителям Жени? Или к Ванечке в больницу?

Похоже, что ответ, «никуда или домой», в расчет просто не входил.

И девушки, переглянувшись, со вздохом ответили:

– К Женечке. К ее родителям.

Оказалось, что Эмма Леонидовна хорошо подготовилась. У нее был адрес Жени Кораблевой, к которой все трое и отправились.

На вопрос Любочки, можно ли увидеть Женю, дверь открыла ее мама и удивленно произнесла:

– А Жени нет дома.

– И давно?

– С прошлой субботы. Неделю, получается.

– И вы так спокойно об этом говорите?

– Да. А в чем дело?

– Ваша дочь отсутствует уже целую неделю, она похищена, а вы ведете себя так, словно бы для вас такое в порядке вещей!

Мать Жени побледнела.

– Кто похищена?

– Ваша дочь!

Краска вновь вернулась к женщине, и она рассмеялась.

– Нет, уверяю вас, с Женей все в полном порядке. Я каждый день разговариваю с ней, она замечательно проводит время. О каком похищении вы говорите?

Подруги почувствовали растерянность. Снова промах? Никакого похищения?

– Как неловко получилось, – пробормотала Люба. – Простите, пожалуйста.

– А в чем дело? Почему у вас вдруг возникло такое подозрение насчет Жени?

– Просто нам сказали, что Женю похитили какие-то неизвестные. И что судьба ее до сих пор не ясна.

– Кто вам сказал такую чушь?

– Леня.

– Кто?

– Ваша дочь работает в издании «Свободные журналисты»?

– Это еще что такое?

– Журналистская интернет-редакция. Люди пишут статьи на интересующие других людей темы. Женя ведь там работает?

– Да что вы! – засмеялась женщина. – Какие статьи? У Женечки в школе была слабенькая тройка по русскому. И по литературе тоже дела обстояли немногим лучше. Куда с такими знаниями в журналистику?

– А чем же занимается ваша дочь?

– Она у меня модель.

– Ах вот как. И сейчас она, наверное, на съемках?

– Да. Дочь сейчас во Франции. Уехала еще неделю назад. Она в полном восторге, постоянно мне звонит и рассказывает, как замечательно в Марселе. Рождество уже отметили по-европейски широко и богато. Теперь они с друзьями готовятся отмечать в русской компании наш Новый год. Только сегодня с Женей разговаривала по скайпу, наконец-то он у нее заработал, и дочь смогла показать мне свой гостиничный номер. Что я могу вам сказать? Шикарно!

Черт! Что это все куда-то едут! Бобрыкина в Египет, Женечка в Марсель. Неужели только Любочка с Верочкой обречены провести новогодние каникулы, гоняясь за призраками, которые поселились в голове у их бухгалтерши.

И когда мать Жени закрыла за девушками дверь, Верочка произнесла с кровожадностью, которая ей была совсем не свойственна:

– Ты как хочешь, а если окажется, что Вани Черкашина в больнице нет, я пошлю нашу Эмму Леонидовну куда подальше.

– В Марсель?

– Дальше! В Египет.

Видимо, Эмма Леонидовна все поняла, когда увидела лица подруг.

– Девочки! – воскликнула она. – Неужели снова ошибка?

Подруги молчали.

– Но уж с Ваней Черкашиным ошибки нет! Я разговаривала с его братом, он точно уверен, что Ваня в больнице! Пожалуйста! Вдруг Ваня что-то знает!

– Хорошо. Съездим к этому Ване. Но это в последний раз.

– Вы ангелы! – просияла Эмма Леонидовна.

Ваня и впрямь оказался в больнице. Но выглядел он совсем неплохо. И очень удивился, когда подруги спросили его про статью, сбежавшего Леню и журналистское расследование.

– Девчонки, честное слово, я вообще не понимаю, о чем вы тут говорите. Лежу в больнице. Ни о каком расследовании слыхом не слыхивал. И в журналистике я ни бум-бум. Вот отнести-принести могу. Я грузчиком работаю в мебельном магазине. Оттого и в больнице оказался.

– Как так?

– Рояль с мужиками несли, а он тяжеленный оказался. В лифт не влез, по лестнице пришлось тащить на седьмой этаж. До пятого еще ничего было, а потом совсем тяжко стало. Вот я спину себе и сорвал. Теперь лежу тут уже вторую неделю, парюсь от скуки, а поделать ничего нельзя. Стоит шевельнуться, боль страшная. Иной раз вроде бы ничего, даже с боку на бок могу перевернуться. Думаю, пора мне уже и на выписку, хватит чужое место занимать, а потом как прихватит, хоть на стенку лезь.

– Но хотя бы Леню Сазонова ты знаешь? Леня о тебе упоминал в разговоре с матерью.

Задавая парню этот вопрос, подруги уже ни на что особо не рассчитывали. Но Ваня неожиданно их порадовал:

– Учились с ним… когда-то, – сказал он. – Только Ленька шибко башковитый, не чета мне. Мы с ним никогда особо не дружили. Мы тут с ним в прошлом месяце случайно встретились, так он меня не сразу узнал. Потом, конечно, узнал, разговорились о жизни, даже телефонами обменялись, но он мне так после этого и не перезвонил. А что это вы вдруг о нем вспомнили?

Ваня выглядел совершенно безмятежно. Лежал себе в расслабленной позе. И не было заметно, чтобы он хоть сколько-нибудь дергался.

– А Женю Кораблеву ты знаешь?

– Женю? Кораблеву?

Вот теперь, к удивлению подруг, Ваня побледнел. И вся его безмятежность растаяла без следа. Он дернулся, делая попытку сесть в постели, кулаки его сжались, а в глазах появился страх.

Через силу он произнес:

– Это еще кто такая?

– Знаешь ты эту девушку или нет?

– Нет, не знаю.

Ага! Не знает он! Как же! Знает и боится. Одного упоминания имени Жени Кораблевой оказалось достаточно, чтобы парень буквально затрясся. Надо было добивать Ваню.

И Любочка спросила:

– А Сеню Грачева знаешь?

Теперь Ваня струхнул настолько, что даже говорить не мог. Губы у него дрожали. Зубы лязгали. И вместо ответа он лишь отрицательно покачал головой. Чтобы скрыть свое волнение, Ваня сжал челюсти с такой силой, что вся нижняя половина лица окаменела.

– Ты чего такой стал?

– Спину вдруг прихватило, – жалобно простонал парень, морщась словно от боли. – Девчонки, будьте добры, позовите медсестру. Пусть кольнет.

После укола Ване вроде как быстро полегчало. Может, в самом деле спину у него прихватило? А что случилось это при упоминании имен Жени Кораблевой и Сени Грачева, так просто совпало? И странно, что на имя Лени этот пациент отреагировал совершенно спокойно. А ведь Леня и был главным заводилой в этой непонятной истории со статьей.

– Через несколько дней в Китай лечу, – похвастался совсем пришедший в себя Черкашин девушкам. – Только меня и видели.

– Кто? Кто только тебя и видел?

Но Черкашин на этот вопрос не ответил.

– Буду там иглорефлексотерапию пробовать. Дорого, а надо. Посоветовали мне одну клинику, таких, как я, там на ноги за пару дней ставят. А то с нашей медициной я скоро совсем коньки отброшу. Сколько лечусь, а без уколов прожить не могу.

– Значит, Новый год будешь уже в Китае встречать?

Любочка даже не пыталась скрыть зависть. Но Ване это было по барабану.

– Ага! – радостно кивнул он. – Деньги халявные подвалили, чего не слетать? Не знаете, есть у них в Китае елки, или как они там Новый год встречают?

Подруги не знали. И к Эмме Леонидовне вернулись злые и разочарованные несправедливостью жизни просто до крайности.

– Ваня ни о какой статье ничего не знает. К журналистике он имеет такое же отношение, как фонарный столб к балету. Более того, уже почти две недели парень валяется на больничной койке и дальше, чем до туалета, и то в хорошие дни, от нее не отходит.

– Это очень странно, – забормотала Эмма Леонидовна, разводя руками. – А как же статья? Журналистское расследование? Я ничего не понимаю. Леня говорил…

– Ваш сын вам солгал! Вы этого еще не поняли?

– Леня не мог мне врать.

Вот и поговори с ней после этого! Подруги ей черным по белому расписали, что ни Сеня Грачев, ни Ваня Черкашин, ни Женечка Кораблева не могли быть соавторами сына Эммы Леонидовны в части скандальных разоблачений, а она твердит, что все вокруг врут, а ее Леня не может.

– Святой он у вас, что ли?

– Да! Да, святой!

И разобиженная в своих материнских чувствах бухгалтерша удалилась, не соизволив даже попрощаться с подругами.

– Вот и помогай после этого людям, – огорчилась Любочка. – Мы для нее в свой выходной, да еще и предпраздничный, день круги по городу нарезаем, с людьми разговариваем, которые с нами разговаривать совсем не хотят. А она от нас нос воротит, стоило ей правду сказать про ее сыночка. Никакой благодарности! Сколько времени на ее фантазии убили, а где выхлоп?

Но Верочку тревожило другое.

– Как думаешь, из-за того, что я ее сына вруном обозвала, она на нас всерьез обиделась? Будет нам мстить, а?

Тревогу Верочки можно было понять. Потому что если в друзьях Эмма Леонидовна могла сделать им много хорошего, то врагом она также могла стать крайне опасным.

– Не знаю. Вообще-то она баба неглупая. Будем надеяться, что она дома все еще раз обмозгует и позвонит нам с извинениями.

На этом подруги и порешили. И отправились каждая к себе домой, ждать звонка бухгалтерши с извинениями. Да и вообще время было уже позднее, хватит приличным девушкам болтаться одним по заснеженным улицам. Но несмотря на то что сегодня они только и делали, что помогали ближним своим и делали добро, почему-то чувство у них при этом было такое, словно бы они вымазались в чем-то грязном.

Глава 6

Но этого заветного звонка от Эммы Леонидовны так и не прозвучало. А ведь подруги от новых волнений совсем забыли даже про исчезнувших братьев – Андрея и Сашу. Как бы ни были заинтересованы девушки в потенциальном замужестве, в сохранении своих рабочих мест они были заинтересованы еще больше. Муж – он ведь что? Он то ли будет тебя содержать, а то ли еще подумает. А работа гарантирует, что ты и сыта будешь, и приодеться сможешь, и всякие другие радости жизни себе и своим близким приобретешь без оглядки на кошелек и щедрость супруга.

Поэтому-то девушки и ждали звонка бухгалтерши с таким волнением. Но ни вечером в субботу, ни на следующий день, в воскресенье, Эмма Леонидовна подругам не позвонила. И самое странное было то, что в понедельник утром, когда подруги с трепетом пришли на работу, в своем кабинете Эмма Леонидовна тоже не появилась.

– И ладно бы просто не появилась, – шепотом сообщила девушкам Мария Федоровна. – Мало ли какие бывают у людей ситуации. Но она даже и не позвонила, чтобы предупредить о своем отсутствии. Слыханное ли это дело?

Первыми забили тревогу сотрудницы бухгалтерии, которым нужно было начинать сводить отчеты, а без Эммы Леонидовны многие вопросы у них не решались. Пробовали ей звонить, безрезультатно. Несмотря на то что Павел Семенович заранее, еще месяц назад, официально объявил тридцатое и тридцать первое декабря выходными днями у себя в фирме, после случившегося ограбления в пятницу он был вынужден просить сотрудников явиться на свои рабочие места. В первую очередь, чтобы следствие могло продолжить работу. Ну и, во вторую, чтобы выплатить людям уже положенные им премиальные.

И почти все сотрудники за редким исключением вышли. Они бы и без дополнительного приглашения все равно пришли. Во-первых, потому что вечером ожидалось праздничное гулянье. Во-вторых, все понимали, что всерьез в эти дни от них ничего требовать не будут, а тридцать первого их к тому же и отпустят на час, а то и на два, раньше. А в-третьих, явка сотрудников была такой дружной, потому что никто не хотел обижать Павла Семеновича отказом. И к тому же директор объявил, что за отработанный выходной день сотрудники получают по два отгула. И значит, можно будет за отработанные в этом году два дня получить в следующем целых четыре выходных. Считать люди умели, поэтому и на работе появились в полном составе.

Наши девушки на работу тоже вышли. И для них отсутствие бухгалтерши было своего рода передышкой. Так-то они планировали перед ней униженно извиняться, что посмели что-то ляпнуть не то про ее драгоценного сыночка, но так получилось даже лучше. И сперва девушки были даже довольны.

– И очень хорошо, что ее нет.

– Только почему она Павла Семеновича не предупредила? На нее это совсем не похоже.

Кроме Эммы Леонидовны на работу не пришла также Лизочка. И это взбудоражило Павла Семеновича еще больше. Потому что Лизочка была ему по какой-то причине очень нужна. Возможно, это каким-то образом было связано с визитом курьера, который принес два красивых конверта с логотипом известной турфирмы, на днях объявляющей о грандиозных скидках на новогодние туры на Бали. Конверты были небрежно брошены в кабинете хозяина. А тетя Клава, которая убирала офисы в здании их бизнес-центра, клялась и божилась, что видела на одном из конвертов имя и фамилию Лизочки.

– Они летят отдыхать на весь Новый год! Помяните мое слово, он свою старую жену после такого отдыха точно бросит. И ради кого! Господи, что творится! Ради молоденькой свиристелки!

Было похоже, что к тому все и шло. С утра Павел Семенович набрал номер своей помощницы не меньше двадцати раз, а после визита курьера так вообще не выпускал трубку из рук. Но сколько бы он ни звонил, всякий раз натыкался на автоответчик, который информировал, что абонент для связи недоступен. Тогда Павел Семенович отправился по сотрудникам, выяснять, не знает ли кто из них, где находится Лизочка.

Сотрудники исправно отвечали, что планы Лизочки на выходные дни им хорошо известны. Она планировала посетить салон красоты, солярий, а также пробежаться по магазинам, чтобы попытаться найти пляжный костюм, поскольку отправлялась на каникулы куда-то в жаркие страны. Последняя информация Павла Семеновича несколько утихомирила, и на час-полтора он отложил свою трубку.

Понял, что если любовница себе обновку к морскому туру прикупила, то динамить она его не собирается.

Но затем в офис прибыли сотрудники полиции, которые также удивились отсутствию Эммы Леонидовны и Лизочки.

– Ваши ближайшие помощницы и вдруг не вышли на работу обе разом? И вы не знаете, где они?

Павел Семенович подтвердил, что не знает. Тогда оперативники принялись опрашивать сотрудников «Планктона». Каждого вызывали в кабинет дирекции по одному. О чем спрашивали, подслушать было невозможно. У дверей нес охрану оперативник. И выяснить, что спрашивают, тоже было нельзя, потому что опрошенных отправляли в соседнее помещение, где они находились под присмотром оперативника, который следил, чтобы эти люди до поры до времени не вступали в контакт с еще не опрошенными гражданами.

Дошла очередь и до подруг. Отчего-то у них заранее ползли мурашки по телу. А это был очень нехороший признак грядущих неприятностей.

– Ох, что-то будет.

– Что они еще хотят знать? Вроде бы вчера уже обо всем и всех спросили.

Первой зашла Верочка. Она была бледна, что сразу же заметил следователь.

– Что-то вы, девушка, сильно взволнованы.

Верочка принялась бормотать, что не каждый день их офис грабят. И что она очень переживает. И что ей обидно, что встречаются еще такие плохие люди и что им пришлось с ними столкнуться. Она и что-то еще хотела добавить, но следователь ее перебил:

– Скажите, вам известен человек по имени Иван Черкашин?

Если бы Верочку ударили под дых, она не могла бы вздрогнуть сильнее. Ее реакция не укрылась от следователя, и он буквально впился в лицо девушки своим пронзительным взглядом.

– Так что? Известен он вам?

– Я… нет… не то… я не знаю, – залепетала Верочка, чувствуя, как выдает себя этим лепетом с головой.

– Знаете или нет?

– Никогда не слышала, – соврала Верочка.

– А если подумать?

– Нет, не знаю. Кто это такой?

– Если вы его не знаете, не все ли вам равно?

И следователь сделал жест, отпуская Верочку. Будучи уверенной, что ее прямо на месте арестуют, хотя и не вполне понимала, за что именно, Верочка почувствовала несказанное облегчение. Но только на миг. Потому что в следующую секунду Верочка подумала о том, что за ней к следователю должна войти Люба. И как знать, что скажет ему она?

Следующие минуты Верочка провела в страшном волнении. Пока следователь беседовал с ее подругой, Верочка буквально извелась. Вскоре в комнате появилась и Люба, вид у нее был бледный, губы сжаты, она кинула на подругу один-единственный взгляд и замотала головой, призывая ту молчать. Когда опрос сотрудников наконец закончился и их отпустили и позволили свободно общаться, выяснилось, что у всех спрашивали одно и то же. Знают ли они некоего Ивана Черкашина. Как и подруги, никто в таком знакомстве не признался. И это несколько приободрило девушек. Но эйфория длилась ровно до того момента, пока они не сообразили, вчера в больнице, оформляя внизу на проходной пропуск к больному Черкашину, Любочка предъявила свой паспорт. И если сыщики потрудятся проверить эти больничные записи, то…

– Верочка, я тебя не выдам, – мужественно произнесла Любочка, но голос у нее дрожал. – Возьму все на себя, так и знай.

– Спасибо тебе, дорогая. Но не надо. Будем отвечать вместе.

Девушки обнялись. И Любочка вздохнула:

– Знать бы еще, за что придется отвечать.

Но этого ни одна, ни другая девушки не знали. Также они не понимали, какое отношение к ограблению сейфа в «Планктоне» может иметь грузчик роялей Ваня Черкашин.

– Участвовать в ограблении он не мог. Ведь он лежит в больнице.

– Может быть, съездим туда к этому Черкашину? Расспросим его хорошенько еще раз.

– Ой, нет! Мало ли, почему им полиция интересуется. Мы уже и так там засветились. Но один раз, может, еще и пронесет. А вот если мы сегодня снова к Черкашину попремся, точно спалимся.

– Что же делать?

– Лучше позвоним в справочное больницы! Это безопасней будет.

Для еще пущей безопасности звонить было решено с чужого телефона. А то вдруг в справочном больницы велено всех, кто поинтересуется Ваней Черкашиным, брать на карандаш? И перепуганные девушки пошли на хитрость. Они позвонили со стационарного телефона, зарегистрированного на офис. Подруги рассуждали так, если уж полиция расспрашивала их всех про Черкашина, значит, в полиции и так подозревают кого-то из сотрудников «Планктона» в знакомстве с последним. Но поскольку полицейские опрашивали всех, значит, у них нет точного указания, кто это мог быть.

В справочном ответили так безразлично, что можно было подумать, им невдомек, кто такой Черкашин.

– Иван? Черкашин? В неврологическом? Выписали его.

– Когда? Еще в субботу вечером он у вас был!

– А сегодня утром спустили сведения о его выписке. Уже в девять утра, так-то вот! Видать, натворил чего ваш Черкашин.

– Почему?

– Выписка больных в выходные дни не производится.

– Сегодня понедельник.

– А выписка его, получается, вчера была произведена.

– Вы же сказали, сегодня в девять утра к вам информация о его выписке поступила.

– Экая вы настырная! – попеняла женщина Любочке. – Выписка у нас с десяти до обеда происходит и только по рабочим дням. Раньше полудня никакой информации к нам сверху не поступает. А если уже в девять часов утра нам стало известно, что Черкашина выписали, значит, это еще вчера, в воскресенье, произошло. А в воскресенье дежурный врач только в особых случаях может пациента выписать.

– А что за случай?

– Нарушение больничного режима, например.

– А что за нарушение? Можно узнать?

– В отделение звоните, спрашивайте, что у них там случилось. Мне-то откуда знать?

Но в отделение подруги звонить не стали. И так догадывались, что им там скажут.

– Черкашина этого арестовали.

– Он в чем-то замешан! – ахнула Верочка. – В чем-то дурном!

Люба кивнула и озабоченно произнесла:

– А мы с тобой в субботу приходили к этому Черкашину. Прямо в палату! Если кто-нибудь из медиков нас запомнил и опишет в полиции нашу с тобой внешность, плохи наши дела. Да еще сегодня я перед следователем опозорилась, так смутилась, что хоть сразу меня за решетку. Не понимаю, почему он этого не сделал.

– Ты тоже смутилась? – шепотом спросила у подруги Верочка.

– Ну, еще бы!

– Ой, а мне чуть нехорошо не сделалось.

– Ты лучше думай, как нам теперь быть. Как нам из этой истории выкрутиться?

Верочка подумала, а потом воскликнула:

– А я знаю! Кто нас в эту историю с подозрительным Черкашиным втянул, тот пусть и оправдывает. Это я про Эмму Леонидовну говорю.

Любочка внимательно посмотрела на подругу. Вот иной раз кажется, что Верочка совсем глупенькая или даже вовсе дурочка. А другой раз такое скажет, что понимаешь, нет, голова у нее на плечах все же есть.

– Правильно. Поехали к ней!

– Только надо у Павла Семеновича отпроситься.

Павел Семенович предложение подруг, чтобы они съездили к Эмме Леонидовне, воспринял чуть ли не с восторгом.

– Правильно, девочки! Что ждать у моря погоды? Надо поехать и самим все выяснить! Где она и что с ней.

И уже провожая девушек до дверей офиса, Павел Семенович позволил себе критическое замечание насчет своей главной бухгалтерши.

– Что за безобразие не отвечать на звонки. А я ей говорил, не отключай домашний телефон, Эмма. Оставь свой номер. Но она же со своей скупостью кого угодно уморит. Дорого ей показалось сразу за два телефонных номера платить. Зачем, говорит, мне стационарный телефон, если у меня сотовый имеется? Пошла в Ростелеком и отказалась от домашнего аппарата. А я теперь волнуйся, что там у нее дома произошло.