Текст книги "Год огненного жениха"

Дорогу до дома бухгалтерши подруги запомнили хорошо. С ними поехала и Мария Федоровна, у которой оказались ключи от квартиры. Запасной комплект Эмма Леонидовна держала на работе. И сотрудники знали, где лежат ключики. А деньги на такси им дал Павел Семенович. Нет, до чего все-таки заботливый руководитель!

Всю дорогу Мария Федоровна строила предположения, что могло задержать начальницу. Подруги же помалкивали, благо фантазия у калькуляторши оказалась богатой, она отлично справлялась и сама.

Но когда Мария Федоровна высказала предположение, что бухгалтерша умотала отдыхать с предметом своего сердца, девушки насторожились:

– Разве у нее есть кто-то?

– Кто-то! – победоносно фыркнула Мария Федоровна. – Ого-го кто! Такой красавчик, вам и не снилось!

– Да вы что? И вы его видели?

– Да! И я вам скажу, фактура у него будьте нате. Рост! Фигура! Плечи! И при этом голубоглазый блондин! Увидишь, больше ни в жизнь не забудешь.

Фраза про голубоглазого блондина по понятным причинам болезненно отозвалась в сердцах у подруг. Им-то их собственные голубоглазые блондины – Андрей с Сашей – так и не перезвонили. А вот Эмма Леонидовна – старая кошелка – оказалась куда ловчей подруг.

– А как его зовут? – зачем-то спросила Верочка.

– Коля.

– И где он у нее работает?

– Работает! Скажете тоже, девочки. Мужчине при такой внешности работать совсем не обязательно. Эмма его содержит.

Подруги не выдержали и расхохотались.

– Эмма? Кого-то содержит? Шутите?

– Правду говорю.

– Тогда он у нее голяком ходит и газетой прикрывается. Она же скупая как сто чертей.

– А вот вы ничего-то и не знаете, девочки. Любовь-то что с людьми делает. Эмма, кто спорит, скряга из скряг, а только на своего никаких денег не жалеет. Ни в чем ему отказу нет. Захотел к морю на Новый год – пожалуйста, везет его к морю. Лично путевки в Дубай видела. Да что там говорить, она их вдвоем с братом везет. Втроем в койке кувыркаться будут, не иначе.

– С братом? – заинтересованно откликнулась Верочка. – А как их зовут с братом?

– Как брата зовут, я не знаю да и знать не хочу. А своего полюбовничка Эмма зовет Николой. Только и слышу, как она выйдет за дверь и воркует себе в трубочку. Коленька то, Николушка се, Николайчик любимый. Тьфу! Иной раз даже противно слушать, как она с ним сюсюкает.

– Никогда бы не подумала, что Эмма Леонидовна способна на такие бурные чувства.

– Мы вообще думали, что она вдвоем с сыном живет.

– Так и было! Только сын присутствия этого Николушки не стерпел. Собрал манатки да и был таков. А Эмма со своим альфонсом осталась и, кажется, дико с ним счастлива.

– Значит, она вас с ним знакомила?

– Нет, конечно. Я только фотографии его видела. Хорош шельмец, ничего не скажешь.

– А Павел Семенович знает?

Марию Федоровну вопрос удивил.

– Может, и знает. А может, и нет. А какое ему дело? Эмма своими обязанностями не манкирует ради любовника. А чем она в свободное время занимается, это ее личное дело. Давно прошли те времена, когда руководитель был обязан следить за моральным обликом членов своего коллектива. Да за Эммой не больно-то последишь. Она умеет людей на место ставить. Хоть там начальство, хоть кто, у нее не заржавеет. Так отбреет, что мало не покажется. Но можете мне поверить, Эмма на своего любовника средств не жалеет. Каждый день ему в клювике какой-нибудь подарочек тащит. То часы, то костюм, то галстук. Нравится ей его баловать. Машину, опять же, говорит, ему купила. Большую такую, длинную, черную. Красивая – жуть!

– А живет он где?

– С ней, наверное, и живет. Я же вам говорила, Леня из-за этого Николеньки и ушел.

Так вот, значит, чьи ботинки ручной выделки и шелковый шарф были у Эммы Леонидовны! Да уж, дорогие привычки были у любовника Эммы. Запонки одни с изумрудами чего стоили. Теперь ясно, что это были вещи вовсе не Лени, который, по словам Эммы Леонидовны, отличался завидной скромностью в быту и предпочитал носить джинсы и пуловеры, а на ногах что зимой, что летом таскал одни и те же кроссовки. Да и попробовал бы он попросить себе вторые. Кто бы ему это позволил!

Это на сыне Эмма Леонидовна оттачивала свою страсть к экономной экономике. А вот на молодом любовнике она экономить не смела. И значит, дорогие побрякушки были вещи молодого любовника Эммы, которого она задаривала и баловала. Но почему тогда она не попросила этого Николеньку помочь ей и отыскать украденные у нее флешки, которые оставил ей Леня? Не хотела утруждать своего Николашу? Или просто не доверяла ему? Или было что-то еще, что заставило Эмму Леонидовну обратиться с просьбой именно к двум подругам?

Ключами удалось открыть дверь очень быстро. Мария Федоровна действовала так ловко, что у подруг даже закралось подозрение, а не приходилось ли ей и раньше это делать?

– Вы так сноровисто действуете. Не колеблетесь, какой ключ куда.

– Замки меня всегда слушаются. И потом, я много раз видела, как Эмма орудовала своими ключами.

– Значит, вы были у нее в гостях?

Мария Федоровна смутилась.

– Нет, в гости к себе она меня не звала. Но до дверей мне ее случалось провожать. То папки с документами дотащить, то покупки.

– Вы для нее пакеты из магазинов таскали?

– Просит помочь, так разве откажешь? – пробормотала Мария Федоровна. – Начальство же.

А вот Павел Семенович никогда не нагружал своих подчиненных дополнительными просьбами в свободное время. И уж точно не поручал людям таких унизительных заданий.

В квартире Эммы была все та же изумительная и ни с чем не сравнимая чистота, которая поразила подруг в прошлый раз. Новогодние украшения тут так и не появились. Ни елочки, ни гирлянд, ни мишуры, ничего. Эмма Леонидовна не любила новогодней шумихи и нарядов. Бухгалтерия и в «Планктоне» была украшена очень умеренно, Эмма Леонидовна упоминала, что не одобряет эти из года в год появляющиеся на стенах пылесборники. Но хоть чуть-чуть впустить праздник в свой дом могла бы. Например, над аркой в коридоре прекрасно смотрелась бы гирлянда с бегающими огоньками и мишурой. Да и в столовой в углу, если бы появилась хоть маленькая елочка, никому бы вреда это не принесло. Но нет, Эмма Леонидовна даже еловой веточки нигде не поставила. Еще бы, от нее же иголки сыплются. Замучаешься их потом убирать.

При всем том, тишина в квартире стояла такая, что было слышно тиканье старинных часов с боем, которые стояли у Эммы в гостиной.

– Я посмотрю на кухне, в туалете и в ванной, а вы в комнатах.

Верочка уже двинулась в указанном направлении, но Марии Федоровне предложение Любочки не понравилось.

– Не будем разделяться, девочки, – властно произнесла она. – Вдруг что-то пропадет, а скажут на нас. Будем все время держаться вместе, чтобы потом в случае чего подтвердить, мы были друг у друга на виду, ни одна из нас ничего взять не могла.

Это было разумно, хотя и немножко цепляло. Получалось, что Мария Федоровна изначально подразумевает, что кто-то из них троих может что-то взять. Ну да, так. А иначе зачем им контролировать друг дружку?

Втроем они сходили на кухню, внимательно ее осмотрели и убедились, что если Эмма Леонидовна и завтракала, то ни малейшего следа этого завтрака не осталось. Вся посуда стояла в шкафчике. Кофеварка выглядела так, словно ее только что принесли из магазина. А на раковине не было видно ни малейшего подтека или даже капли.

– У нее так чисто, – невольно поразилась Верочка.

– Эмма помешана на аккуратности. Но за эти качества ее и ценят.

В спальне никого не оказалось. И широкая двуспальная кровать была заправлена и опять же выглядела так, словно к ней никто никогда не прикасался. Воспользовавшись тем, что Мария Федоровна направилась к дверям, Любочка отогнула угол покрывала вместе с одеялом и взглянула на белье. Так и есть! Белье было свежим, как только что из-под утюга, ни морщинки, ни складочки, ни пылинки.

– Каждое утро она его, что ли, меняет? Если да, то это уже какая-то ненормальность!

После спальни пошли в гостиную и внимательнейшим образом там все оглядели. Подруги обратили внимание на отсутствие мужского парфюма на трюмо. В прошлый визит от флаконов с мужской туалетной водой и разнообразных лосьонов на трюмо было тесно, а сейчас хоть коней выпасай. И шелкового шарфа не наблюдалось.

– Куда же делись мужские вещи?

Верочка сбегала в прихожую и заявила, что запонки тоже исчезли. Равно как и красивые мужские туфли в прихожей тоже испарились.

– Девочки! – сердито прошипела Мария Федоровна. – Я же предупреждала! Ходим только вместе. Вот ты, Верочка, куда-то убежала, прибегаешь, говоришь, что запонки исчезли, что я должна после этого про тебя думать? Не ты ли эти запонки и прихватила?

Верочка фыркнула.

– Да тут все мужские вещи пропали! Готова спорить, в шкаф заглянем, там тоже одни женские шмотки остались!

И прежде чем Мария Федоровна успела проронить хоть один звук, Верочка уже распахнула дверь. Ах, лучше бы она этого не делала! Потому что в ту же секунду, как дверь открылась, прямо на Верочку с диким воплем и уханьем выскочил какой-то тип. Он толкнул оторопевшую Верочку в грудь, отчего она отлетела в сторону и плюхнулась на попу. Самостоятельно встать от пережитого потрясения она не могла и только размахивала руками. Любочка кинулась поднимать Верочку, а Мария Федоровна так громко завизжала, что у всех заложило уши. Незнакомец схватился обеими руками за голову, тоже завопил не своим голосом, а затем кинулся бежать в сторону выхода.

Любочка к этому времени уже поставила Верочку на ноги и спохватилась:

– За ним! Нельзя ему дать уйти!

Все три женщины, отталкивая и мешая друг другу, побежали в коридор. Но в прихожей чужака уже и след простыл. Он убежал. Впрочем, на лестнице еще раздавались его шаги.

И перегнувшись через перила, Любочка завопила что было мочи:

– Задержите его! Это вор! Задержите его!

Верочка вызвала лифт, и все три женщины спустились. Консьержку они на ее обычном месте не увидели. Оказалось, что она стоит в дверях и смотрит вслед улепетывающему по улице мужчине.

– Кто это такой? – пробормотала женщина растерянно. – Промчался мимо меня, словно метеор. Откуда он взялся?

– Это вор! – воскликнула Мария Федоровна. – Он прятался у Эммы Леонидовны дома! Хотели задержать, да какое там. Растолкал нас и удрал.

– Батюшки! – побледнела консьержка. – Это что же такое делается! Снова в квартире Эммы Леонидовны безобразничают. А где же она сама?

– Мы бы это тоже хотели знать. На работе ее нет. Дома какой-то тип в шкафу прячется. Безобразие.

– Безобразие, – кивнула консьержка.

– Простите, – обратилась к ней Любочка. – Вы Валя?

– Нет. Валя – это моя сменщица. А я Татьяна.

Это была маленькая бесцветная женщина неопределенного возраста. Ей могло быть как пятьдесят, так и пятьдесят пять, или даже шестьдесят, или все семьдесят. Трудные бытовые условия вынуждают людей сдавать раньше времени. И на женщинах эта закономерность особенно сильно сказывается.

– А я вам так скажу, – продолжала консьержка, – безобразие это стало твориться после ухода Лени. Как он от матери отселился несколько лет назад, так все и началось. Пожилая женщина, а завела интрижку с сопляком, который ей в сыновья годится.

– Вы сказали, что любовник у Эммы появился уже после того, как от женщины съехал ее сын? Не наоборот?

– Я уж таких тонкостей не помню. Но сына могу понять. Она же старше своего любовника в два раза. Ему двадцать три, а ей уже за пятьдесят. Разве это дело, когда старая баба с сопляком встречается? А ей точно пятьдесят стукнуло.

Любочка с Верочкой могли это подтвердить. Юбилей Эммы Леонидовны праздновали у них в «Планктоне» с размахом. И произошло это главным образом благодаря Павлу Семеновичу, который оплатил все расходы на праздник. Сама Эмма Леонидовна, помнится, собиралась отделаться пирогами с тремя начинками – капустой, брусникой и яблоками.

– Бруснику я сама собирала. Яблок в этом году хоть в землю закапывай. А капусту я уж как-нибудь куплю. Хорошо посидим, чаю попьем.

Но Павел Семенович о пирогах не хотел и слышать. Он снял на весь вечер ресторан, где «Планктон» весело и шумно отметил пятидесятилетие юбилярши. Звучали тосты, шампанское стреляло пробками по люстрам, Эмма Леонидовна сияла умело наложенным макияжем и свежей прической. В подарок ей преподнесли от коллектива деньги, а от Павла Семеновича какое-то ювелирное украшение в знак заслуг главного бухгалтера и дружбы, которая их связывала.

И никакого Николашеньки тогда еще и в помине не было. И Лени не было. В качестве сопровождающего у Эммы – какой-то дальний родственник. Кажется, ее племянник, которого невозможно было заподозрить в нежных отношениях с тетей. Немного неуклюжий тридцатилетний и небритый он даже на юбилей родственницы не пожелал надеть свежую рубашку и костюм с галстуком. И с угрюмым видом просидел все мероприятие в толстом шерстяном свитере, в котором ему должно было быть очень жарко. А Леня так и не появился, словно бы его вовсе не было.

Вообще, мать и сын были удивительно разными людьми. Не было между ними ни родственного сходства характеров, ни общих привычек, ни объединяющих их интересов. Эмма Леонидовна считала, что сын должен реализовать ее амбиции, стать великим математиком, дескать, у него для этого есть потенциал. Что думал по этому поводу Леня, сказать было сложно, потому что его никто не спрашивал. И Эмма Леонидовна, не стесняясь, сына своего за нежелание всегда и во всем действовать в ее интересах шпыняла без продыху. Помогало это мало, но должно было здорово напрягать их обоих. Так что Леня мог уйти жить отдельно и без всякого Николашеньки.

– Так это мог быть он! – внезапно воскликнула Верочка так громко, что все вздрогнули.

– Кто?

– Сожитель Николаша. Это он мог прятаться в шкафу!

Но консьержка покачала головой.

– Нет, что вы! Николай высокий, светловолосый, он очень интересный внешне мужчина. А это какой-то кривоногий шибзик. Голова круглая, шея короткая, волосы темные и подстрижены коротко. Это совсем даже не он.

– А кто же это такой?

– Вижу его впервые. Хотя он так быстро пробежал, я даже толком не успела его разглядеть.

– Мы тоже.

От испуга и шока три женщины толком ничего не успели сообразить. Открывают дверь, а там вместо одежды взрослый мужик. Никак они не ожидали, что посредине безупречной и чистенькой квартиры Эммы Леонидовны их поджидает такой вот сюрприз в шкафу.

– А давайте, посмотрим его на записи, – предложила консьержка, которую звали Татьяной Ивановной. – Там есть функция остановки перемотки. Если у меня получится, мы выберем нужный кадр и остановим запись.

С техникой Татьяна Ивановна была не в ладах. Но все же после нескольких неудачных попыток ей удалось найти нужную кнопку. Произошло это с помощью подруг, но произошло.

– Вот он! – радостно воскликнула Мария Федоровна. – Вижу! Убегает!

– Стой, гад!

Верочка умело ткнула на кнопку остановки, видео замерло, и стало возможным разглядеть перекошенную физиономию беглеца.

– Так это же…!

Верочка не договорила, потому что Люба пнула ее под столом. Должно быть, вышло слишком сильно, потому что Верочка скривилась и схватилась за ногу.

– Что ты говоришь? – удивленно взглянула на нее Мария Федоровна.

– Так это же, у меня синяк будет. Ударилась потому что – об этот угол.

И закусив губу, Верочка запрыгала на одной ножке, стремясь убедить всех, что ее возглас относится именно к будущему синяку. Могла бы и не стараться. Мария Федоровна с консьержкой не обратили особого внимания на Верочкины выкрутасы. Одна только Люба понимала, отчего так задергалась ее подружка. Все дело было в том, что на видео был запечатлен не какой-нибудь случайный и незнакомый подругам гражданин. Нет, они видели перед собой того самого Ваню Черкашина, которого навещали в больнице и которым так упорно интересовался сегодня следователь.

И что это могло значить?

Глава 7

Когда подруги получили возможность уединиться, они обсудили ситуацию.

– Что же это получается, Черкашин выписался из больницы, но к себе домой не пошел, а вместо этого спрятался в квартире у Эммы?

– А как спрятался? Как он сюда проник? Дверь была в порядке. Замки тоже. Мария их открывала, они были в исправности.

– Да. Дверь он не ломал.

– Выходит, у него были ключи от квартиры.

– Или Эмма его сама впустила.

– И где она? Куда делась?

– Впустила парня, а сама ушла.

– Что-то это на Эмму совсем не похоже – оставить незнакомого человека одного в своей квартире.

– Почему незнакомого? Очень даже знакомого.

– Значит, считаешь, что они с этим Черкашиным были знакомы и раньше?

– Ну, он же сам признался, что учился с Леней в одном классе.

Любочка покачала головой.

– И еще он сказал, что они даже не дружили. И скажи мне честно, твои родители помнят всех твоих одноклассников?

– Кое-кого помнят.

– Из твоих друзей, наверное.

– И еще кое-кого.

– Но если этот кто-нибудь заявится к вам домой и попросит спрятаться в вашем шкафу, твои родители его пустят? Особенно в твое отсутствие?

– Ну, если у человека какая-то особая ситуация, наверное, пустили бы.

Особенной уверенности в голосе Верочки не слышалось.

– И что это за особая такая ситуация была у Черкашина? – спросила она. – И почему решать ее должна была именно Эмма?

Что ответить на этот вопрос, Любочка не знала. Наверное, Эмма Леонидовна могла бы ответить, но ее не было. И куда она делась, понять было затруднительно. По словам консьержки, Эмма Леонидовна ушла сегодня рано утром. А вот Черкашин появился еще в ночь с субботы на воскресенье. Это зафиксировали все те же камеры видеонаблюдения, запись с которых прокрутила консьержка.

– Вон он голубчик! За грузчиками прячется!

И Татьяна Ивановна с торжеством указала на сгорбленную фигуру, которая изо всех сил старалась выглядеть незаметной.

– Это к Харитоновым из двадцать третьей квартиры новую спальню привезли, а старую мебель забрали. Пока грузчики туда-сюда тюки да матрасы таскали, видать, он и прошмыгнул наверх.

С тем, как проник в дом Ваня Черкашин, подруги определились. Но как он попал в квартиру Эммы Леонидовны? По словам консьержки, сегодня утром Эмма выглядела как обычно. Ее ничуть не волновало, что дома у нее остается посторонний молодой человек.

– Похоже, Эмма с Черкашиным все-таки были хорошо знакомы.

– Но нужно ли об этом знать следователю?

Подруги еще колебались, сказать или не сказать следователю о том, что Ваня Черкашин провел все воскресенье и часть понедельника в гостях у Эммы Леонидовны, прибежав к ней сразу же после того, как покинул больницу.

– Будем действовать по ситуации, – решила Любочка, впрочем, не объяснив, что это будет за ситуация.

Уяснив все о госте Эммы Леонидовны, все три женщины вернулись назад. Их интересовало, не найдется ли в шкафах еще чего-нибудь или кого-нибудь интересного. Но их надеждам не суждено было сбыться. Все остальное пространство квартиры Эммы Леонидовны ничем не выделялось. Разве что мужских вещей тут и впрямь не оказалось. Девушки осмотрели и ванную комнату, и спальню, но нигде не было ни намека на присутствие молодого содержанца Николая.

– Похоже, Эмма все-таки выгнала своего Николашеньку.

– Или он сам от нее сбежал.

Последний вариант был более логичен, потому что в спальне друзья нашли туристический ваучер на имя Эммы Леонидовны и сопровождающее ее лицо, которому собственного имени не полагалось. Ваучер был на один из курортов Дубая. Тут же лежали и билеты, согласно которым вылет должен был состояться первого января в двадцать два тридцать пять из аэропорта Пулково. Один билет был на имя Эммы, второй на имя Николая Коробицына.

– Наверное, Эмма хотела порадовать своего любовника вояжем в теплые страны. А он не знал и сбежал раньше времени.

Хотя, если учитывать, что Николя был у своей пожилой любовницы на содержании и жил ее подарками, логичнее было бы парню задержаться, получить свой новогодний бонус, а потом уже линять от надоевшей бабы. Или в его жизни подвернулся настолько привлекательный вариант, что он решил поступиться подарками Эммы к Новому году и полностью сосредоточиться на следующем объекте?

– Вся страна уже начала праздновать, всюду праздники и корпоративы. Люди веселятся, знакомятся. Мог и Николя с кем-нибудь познакомиться и забыть про Эмму.

Это заставило женщин вспомнить об их собственном корпоративе, который должен был начаться спустя каких-нибудь два-три часа.

– А мы еще не одеты и совсем не готовы. Разве так можно!

– Поехали скорее назад, а то все красивые костюмы расхватают.

Но Мария Федоровна заверила, что без нее никто ничего не расхватает, потому что ключ от кладовой с костюмами у них в бухгалтерии. И не просто в бухгалтерии, а в ее собственном столе.

– А я, уходя, предупредила Люсинду, чтобы она без меня ничего не выдавала. Она согласилась без вопросов, сказала, что ей лишняя головная боль точно ни к чему. Отдала ключ и была очень довольна, что спихнула эту работу на меня.

– Значит, все наши сейчас ходят вокруг кладовой и облизываются?

– Ну да.

– Странно, что они тебе весь телефон не оборвали.

– А я его отключила.

– Нам бы позвонили!

И стоило Верочке произнести эту фразу, как началось! Один звонок следовал за другим. Звонил Павел Семенович, чтобы узнать, удалось ли девушкам найти Эмму или хотя бы ее следы. Звонил следователь, который интересовался, знакомо ли подругам имя Жени Кораблевой, чем окончательно вогнал подруг в ступор.

– С чего вдруг полиция интересуется Кораблевой и Черкашиным? Что эти двое натворили? Почему следователь о них спрашивает?

Несмотря на возбуждение, подруги все же нашли несколько минут, чтобы узнать у Татьяны Ивановны о судьбе Николаши.

– Не видела я его сегодня. Эмма одна уходила.

– А вещи у нее при себе были?

– Сумка на плече болталась.

– Дорожная?

– Нет, обычная дамская сумка. Эмма всегда с ней ходит.

– А пакетов не было?

– Одна сумка.

Как ни вместительна бывает женская сумка, весь гардероб молодого любовника в нее точно не влез бы. А еще плюс обувь. И украшения. И парфюмерия. Нет, тут одной сумкой дело бы не ограничилось. Нужен был баул или даже чемодан.

Заинтригованная всем происходящим у жилички Татьяна Ивановна пообещала, что просмотрит видеозаписи за последние дни. И если увидит на них Николашеньку с вещами или без, обязательно сообщит об этом подругам.

Вернувшись назад, девушки со всех сторон были атакованы сотрудниками «Планктона», желающими уже предаться новогоднему корпоративному веселью. После такого напряжения все хотели оторваться на полную катушку.

– Где вы ходите?

– Где вас носит?

И это были еще самые вежливые реплики, которые услышали девушки в свой адрес.

Мария Федоровна отбивалась от нападок, словно разъяренная львица.

– До праздника еще целых два часа. Все успеете вырядиться.

Надо сказать, идея костюмированного бала пришла Павлу Семеновичу в голову явно под чьим-то чужеродным воздействием. Как подозревало большинство сотрудников, влияние это оказала на него Лизочка. И не всем идея вначале пришлась по вкусу.

– Что за глупость? – слышалось со всех сторон. – Зачем нам рядиться в чужие пыльные тряпки? У меня давно куплено вечернее платье. Куда мне его теперь девать? Почему нельзя было, как в прошлом году, ограничиться рестораном, музыкой и конкурсами? Вася у нас навострился показывать отличные фокусы с исчезновением кролика. А Ромочка из мыльных пузырей выстраивает настоящие замки. Сколько денег было истрачено, чтобы вырастить собственные таланты. Обучение, инвентарь, костюмы. Между прочим, их шили на заказ у модельера, которому доводилось работать с самим Киркоровым. И все это бросить под ноги каким-то ношеным шмоткам? Что за дешевая идея? За кого нас принимают? За любителей секонд-хенда?

Но недовольных быстро усмирили. Особо недовольным даже прочли лекцию о прокатных ценах на маскарадные костюмы в преддверии Нового года. Услышав стоимость проката, даже самые недовольные из недовольных мгновенно заткнулись. Когда в деле такие суммы, привередничать глупо. В ателье проката сотрудники «Планктона» ездили целый месяц. Все имеющиеся в распоряжении ателье костюмы были выставлены в витрине, как в обычном магазине. И каждый из сотрудников «Планктона» постарался выбрать себе что-нибудь по своему вкусу.

В итоге Рапунцель, Золушка и Дюймовочка лидировали среди женской части сотрудников. Волшебный принц, Синяя Борода и Джек-Воробей среди мужской. И еще эльфы. Просто какое-то нашествие волшебного народца. Попадались также Бабочки, Летучие мыши и Лисички-сестрички. Последний костюм при желании легко модернизировался в свою мужскую ипостась – братца Лиса.

Каждый сотрудник выбрал себе костюм, который мастера в ателье затем подогнали по его фигуре, еще раз почистили, и вот сегодня, наконец, можно было облачиться в свой новогодний наряд. Любочка с Верочкой в выборе костюма решили проявить оригинальность. Хотя, если честно, им просто не досталось ни бального наряда Золушки, ни юбочки Дюймовочки, ни даже платья Рапунцель. Все эти туалеты расхватали более шустрые и ловкие дамочки. Девушкам осталось выбирать между костюмами животных – реальных и мультяшных.

Черепаху Тортиллу обе отвергли наотрез. Слишком громоздко да и не по возрасту им еще. Сестренка Чипполино – Чипполучча тоже была ими отвергнута главным образом потому, что костюм даже после чистки изрядно попахивал репчатым луком.

– А нельзя ли получше почистить? – спросила Верочка, вертя своим хорошеньким носиком-пуговкой.

– Это же для натуральности образа! – возмутился владелец ателье. – К этому костюму изначально прилагается флакончик духов с запахом лука. Мы в обязательном порядке обработаем им платье перед отправкой его вам. Ну что? Берете?

– Благодарю покорно, но пока не нужно, – поспешно отказалась Верочка. – Показывайте, что у вас есть еще?

Костюмы кроликов, тигров, драконов и даже собак были представлены в избытке и имелись как в мужском, так и женском вариантах. Но подругам наряжаться в символ очередного наступающего года как-то не хотелось. Навевало, знаете ли, нехорошие ассоциации.

– Даже не знаю, что вам еще предложить, – задумался хозяин костюмов. – Правда, есть у меня еще костюм ведьмы. Но это скорее наряд для Хеллоуина. Если будете брать на Новый год, сделаю вам на него скидку.

– Показывайте!

Как ни странно, костюм ведьмы подругам приглянулся. Это было стильное черное платье, усыпанное стразами. И к нему прилагалась аккуратная шляпка с пером.

– Если не брать метлу, никто и не догадается, что это за костюм. Можете представляться всем Царицей Ночи.

– Виктория регия, или царица ночи – это такой цветок, – тут же блеснула познаниями умница Любочка. – Необычайно красив, но распускается он только ночью, отсюда и его название.

– Откуда такие познания в ботанике, мой ангел?

– Папа ходил в Ботанический сад любоваться цветением. Мама возмущалась и не хотела его пускать на ночь глядя. В итоге родители поссорились, а я запомнила, что есть такая царица ночи, которая ссорит родителей.

– Гхм…

Хозяин ателье явно не знал, что ему сказать. И поэтому предложил:

– Если затронули тематику Хеллоуина, как вам костюм мумии?

Но мумией Верочка быть отказалась. Не захотела она быть также привидением, ни добрым, ни злым. А вот костюм утопленницы ей приглянулся. Симпатичное такое белое платьице с кружавчиками всюду, где только возможно. В идеале его нужно было мочить водой, но Верочка планировала обойтись и так.

Когда были выбраны костюмы, Любочка решила покритиковать торговца и его лавочку.

– Что-то ассортимент у вас какой-то узконаправленный, – сказала она, уже стоя в дверях.

– Не понял?

– Все какое-то не наше. Ни костюма Ильи Муромца у вас нет. Ни хозяйки Медной горы не наблюдается. Ни кота Матроскина. А что касается отрицательных персонажей, то где наш Кощей Бессмертный? Где он? Его вы почему вниманием обошли? Ведь злодей из злодеев, в самый раз для Хеллоуина. И почему какой-то китайский дракон у вас имеется, а вот нашего родного Змея Горыныча днем с огнем не сыскать? Почему такая дискриминация родных героев? Это, если хотите знать мое мнение, непатриотично!

И сделав это заявление, Любочка повернулась и вышла, оставив пораженного хозяина ателье карнавальных костюмов стоять с разинутым ртом.

После возвращения подруг с ними пожелал переговорить Павел Семенович. Переодетый в костюм английского джентльмена конца девятнадцатого столетия, с хорошо узнаваемой трубкой, он продержал подруг у себя чуть ли не целый час.

– Вы уверены, что Эмма нигде не оставила записки для меня?

– Нет.

– Ну а этот молодой человек, который прятался у нее дома, не может ли он быть ответственным за ее исчезновение?

Подруги не знали. А Павел Семенович, которому костюм Шерлока Холмса, похоже, вскружил голову, продолжал самостоятельно строить какие-то версии и совсем не замечал томления сидящих перед ним подруг.

И когда девушки уже решили, что придется им пойти на праздник в своей обычной будничной одежде, начальник спохватился:

– Праздник начнется через полчаса. Что же вы не переодеваетесь? Идите скорее, а то не успеете.

И подруги рванули в кладовку, превратившуюся на это время в костюмерную. Пока они бежали через офис, то ловили на себе насмешливые взгляды, а порой до их слуха доносилось отчетливое хихиканье, и тоже доносившееся в их направлении. Но девушки приписали это общему возбуждению, и на свой счет не отнесли. А зря!

Когда они оказались на пороге кладовой, то на вешалке перед ними оставалось всего три костюма. Все они были аккуратно запакованы, и на каждом виднелась бирка с именем клиента. Любочка схватила свой, Верочка стянула с плечиков свой, они разом рванули застежки-«молнии» и также разом у них вырвался возглас изумления.

– Это что?

– Это не мой!

Переглянувшись, подруги показали друг другу содержимое – яркое, красочное, украшенное богатой вышивкой золотом, бисером и жемчугом, и дружно пришли к одному выводу.

– Это совсем не наши костюмы!

В этот момент в кладовку заглянула Мария Федоровна.

– Девочки, тут вам письмо от владельца ателье.

И, ухмыляясь во весь рот, протянула им отпечатанный на официальном бланке текст.

«Дорогие девушки, – прочитала Верочка, – я внял вашему совету и максимально разнообразил ассортимент своей коллекции. Так как вы очень резко критиковали мои наряды за прозападный акцент, я сделал все возможное, чтобы подобрать для вас народные аналоги выбранных вами образов. Надеюсь, теперь вы не сможете упрекнуть меня в непатриотичности».

Верочка дочитала до конца и машинально внесла поправку:

– «Не патриотичности» пишется раздельно.

Любочка тоже хмуро взглянула на письмо и пробормотала:

– Вот так сюрприз. И что за костюмы он нам прислал?

Верочка полезла и достала премилый сарафанчик, белую рубаху под него и десяток цветных лент, которые полагалось вплетать в косы. К костюму прилагались настоящие лапти из бересты и с веревочками. И украшение на голову в виде ободка, богато разукрашенного золотым шитьем. И такой же вышитый платочек.