Текст книги "Преступление по нотам"

Народу там было много. Сам Саша фотографии просмотрел второпях, решив, что вернется к ним и посмотрит все уже более основательно чуть позднее.

А сейчас у Саши были другие дела. Он отправился к дому Стукалина, чтобы попытаться найти там свидетелей его встречи с таинственной светящейся девушкой.

А Валентина Петровна отправилась на урок. То есть она так думала.

Но едва женщина вошла в здание центра, как к ней навстречу кинулась Галина. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – у них очередная новость. И на этот раз хорошая.

– Все! – воскликнула она. – Кончено!

– Что кончено?

– Следствие закончено! Они поймали преступника! Арестовали! Нина Ефимовна с ним в одном доме живет, она видела, как полицейские его выводят!

– Да кого же?

– Кого?! Нашего Максима Сергеевича, конечно!

– Все-таки Максима арестовали!

Валентина Петровна была поражена.

– Никогда бы на него не подумала! А вы?

Валентина Петровна покачала головой.

Нет, и она тоже никак не могла себе представить, что убийцей окажется их Максим Сергеевич. А как же его боязнь высоты? Как же многочисленные болячки? Как могли полицейские не заметить всего этого?

– Вон! Снова пожаловали!

Галина кивнула в сторону входных дверей, в которые как раз в этот момент входил следователь Печенкин с еще двумя своими сотрудниками. Все трое сразу же направились к Галине.

И следователь потребовал:

– Ключ от кабинета 5А. Вы пойдете с нами в качестве понятых.

Галина выдала требуемый ключ и обменялась с Валентиной Петровной красноречивым взглядом.

– Ну, что я вам говорила?

Кабинет 5А был крохотным подсобным помещением, на которое никто не польстился, и его легко отдали в пользование Максиму Сергеевичу.

Никакое фортепиано тут бы не поместилось, поэтому на уроки Максиму Сергеевичу приходилось бегать в другие классы. Но зато в комнатушке можно было переобуться, попить чаю и вообще заняться собой.

А Максиму Сергеевичу по слабости его здоровья постоянно приходилось как-то собой заниматься. То капли какие-то себе капать, то в горло что-то пшикать, а возможно, что и не только в горло, но и в другие отверстия. Подробностей ни знать, ни наблюдать никто не хотел. Поэтому тот факт, что крохотное помещение без окон отдано полностью во владение Максиму, всех устраивал.

Спустившись в полуподвал, полицейские открыли дверь. Они явно знали, зачем сюда явились. Сразу же направились к вешалке, на которой одиноко висела запасная куртка Максима Сергеевича, которую он накидывал, когда ему становилось прохладно. И его тапки.

Да, да, Максим Сергеевич предпочитал на работе разгуливать в домашней обуви.

Впрочем, внешне тапки выглядели вполне прилично. Не какие-нибудь там растоптанные шлепки или вульгарные резиновые вьетнамки, нет, это были специально сшитые на заказ тапочки, обитые внутри теплым войлоком, а снаружи обтянутые тонкой замшей. Но все-таки это была домашняя обувь на тонкой подошве – мягкая и удобная для больных ног. Обувь стояла на своем обычном месте под вешалкой, но почему-то сейчас тапка была тут всего одна.

– Обратите внимание: тапка всего одна. Мы ее изымаем.

Валентина Петровна не возражала. Она молчала и слушала.

Иногда очень полезно прикинуться тумбочкой, которую никто не стесняется и в присутствии которой обсуждаются очень важные дела.

Так и получилось на этот раз.

Из фраз, которыми обменивались полицейские, Валентина Петровна поняла, что родной брат этой домашней обувки Максима Сергеевича совсем недавно был найден на крыше дома Агнии Захаровны. И именно с этой крыши и даже конкретно с этого места и был произведен выстрел, унесший ее жизнь.

– Значит, одну тапку подозреваемый оставил на крыше, другую забыл тут. Оформляем!

Валентина Петровна машинально подписала то, что ей подсунули. Она даже не очень-то вчитывалась в строчки.

Может, и напрасно, потому что мало ли что там могли понаписать, но голова у женщины буквально шла кругом. Она просто не могла заставить себя сосредоточиться на чем-то другом. Из мыслей у нее не шел Максим Сергеевич.

Все в душе Валентины Петровны восставало против такого приговора.

Менее склонного к насилию человека трудно было себе даже представить. Мягкий, добрый, интеллигентнейший человек, он был готов уступать, казалось, всем и по любому вопросу. Он даже кабинеты на последних этажах вначале пытался мужественно штурмовать. И лишь под давлением обстоятельств и болезни был вынужден попросить выделить для работы кабинеты на нижнем ярусе.

Впрочем, когда они с Галиной вернулись в холл, Валентина Петровна несколько очухалась от переживаний и спросила:

– Мы там с тобой ничего такого не подписали?

– Нет. Написали, что в ходе следственного мероприятия найдена и изъята домашняя обувь в количестве одной штуки, предположительно мужского фасона сорок шестого размера.

Галина отвечала отрывисто и неохотно, ей явно не терпелось рассказать о том, как лично ей довелось помогать следствию.

– Не мог Максим совершить убийство.

– Да вы чем слушали-то? – возмутилась Галина. – Следователь ведь прямо сказал: алиби у Максима нет. Один он был дома. И когда этого журналиста у нас во дворе убивали, и когда в Агнию Захаровну сегодня утром стреляли. На первом месте преступления вы сами мужчину с футляром от контрабаса видели. А футляр у нашего Максима Сергеевича находился. А на втором месте преступления Максим и вовсе свою тапку забыл!

– Так это как раз и странно. Что же он на дело в домашней обуви отправился?

– Может, ему удобная обувь была нужна. Вот и надел.

– Одну тапку?

– Почему же одну? Одну тапку Максим на месте преступления забыл или потерял. А вторая тапка у него оставалась.

– Нет, вторая тапка оставалась в кабинете Максима. А сегодня Максим тут не появлялся. И тапку на место вернуть потому никак не мог. Не говоря уж о том, что сам Максим на больничном сидит. А ты сама знаешь, как бережно он относится к своему здоровью, которое у него и так такое слабое.

– Что-то я теперь ничего не пойму, – пробормотала Галина крайне недовольно. – У полиции вон как все просто и гладко получается. И надо вам вмешиваться? Вечно вы, Валентина Петровна, все усложняете.

– Я хочу понять, как могло получиться, что одна тапка оказалась на месте преступления, а вторая преспокойно оставалась все это время в кабинете Максима. Что же Максим взял с собой эту свою одну тапку? И сделал он это, надо полагать, исключительно для того, чтобы «забыть» обувку на месте преступления?

Галина посмотрела на Валентину Петровну с уважением.

– А ведь и впрямь что-то не то выходит. Глупость какая-то!

– О чем и речь!

– Но если не сам Максим забыл свою тапку на месте преступления, то кто это мог сделать? Кто мог взять одну тапку из кабинета Максима и подбросить ее на место преступления?

– Вот и подумай.

– Ой! Неужели убийца?

Валентина Петровна мрачно кивнула.

– Значит, он появлялся тут?

Валентина Петровна помрачнела еще сильней.

– Появлялся! – хмыкнула она. – Хорошо, кабы так!

И провожаемая испуганным взглядом Галины, ушла к себе.

Очередной ученик почему-то задерживался, и Валентина Петровна была этому даже рада. Не до учеников, когда такое вокруг творится.

Лично сама Валентина Петровна теперь была твердо уверена, что преступник не просто появлялся у них в центре единожды или заглядывал к ним время от времени.

Нет, это был человек, постоянно тут работающий. Почему она так думала? Да потому, что преступник знал всю подноготную работы их центра. И также он прекрасно разбирался в особенностях поведения коллег. Знал, где находится футляр от контрабаса. Знал, как незаметно доставить его на крышу. Знал, как взять тапочки у несчастного бедолаги Максима.

Но самому отвечать за содеянное убийце не хотелось. И он выбрал Максима в качестве того, на кого будет удобно свалить всю свою вину. Безответный, добрый и мягкий Максим Сергеевич так и просился на эту роль.

Единственное, что смущало Валентину Петровну, почему такой знающий и разбирающийся преступник выбрал в качестве козла отпущения именно Максима Сергеевича?

Ну, не годился Максим на роль лихого акробата, сигающего с крыши на крышу. Тихий отравитель – это, при желании, да. Душитель – тоже возможно.

Валентина Петровна, включив всю свою фантазию, могла даже представить, как Максим Сергеевич топит свою жертву где-нибудь в лесном пруду. Конечно, при условии, что у него самого внезапно не образуется какая-нибудь аквафобия, тогда в панике он мог утонуть скорее уж сам. Но снайпер?

Нет, отыскать менее подходящую фигуру на роль снайпера, ведущего прицельный огонь с крыш, было нереально.

– Максим сначала забирается на крышу, а потом извлекает винтовку и стреляет с крыши вниз? Просто невозможно!

Начать с того, что, страдающий боязнью высоты, этот бедняга не мог бы даже просто забраться на крышу. А уж ходить по крыше или тащить с собой тяжеленный футляр – совсем из области фантастики. А чтобы потом еще и ловко прыгать по скатам крыши, прятаться за фигурами и вести оттуда прицельный огонь по толпе внизу…

– Чушь полнейшая, – пробормотала Валентина Петровна. – Кто угодно, но только не он.

И под этим могли подписаться все те, кто знал Максима Сергеевича лично. И сколько ни ломала голову Валентина Петровна, но понять, почему выбор убийцы пал именно на этого вечно больного страдальца, у нашей сыщицы упорно не получалось.

Глава 5

Пока Валентина Петровна организовывала помощь полиции у себя в центре, Саша с Бароном добрались до дома убитого журналиста.

Стукалин жил в типовой застройке конца семидесятых – начала восьмидесятых. Попадались тут и пятачки более старой, еще послевоенной застройки. Конечно, эти дома были уже непригодны для проживания в них, многие были расселены, другие еще только ожидали своей очереди.

Но у всего этого малокомфортного жилья был один плюс: придомовые территории тут были просто огромными. На каждого живущего приходился приличных размеров квадратик живописной дикой растительности. Куски битого кирпича были укрыты ковриком мягких листиков мать-и-мачехи. Огромных размеров репейники предоставляли всем желающим свои плоды, покрытые липким веществом и отлично прилипающие хоть к собачьей шерсти, хоть к одежде людей. Ржавая арматура вся сплошь проросла высокими кустами полыни, чей горьковатый запах ни с чем нельзя было спутать.

И к тому же все эти земли за пятьдесят лет, прошедшие с момента последнего строительства, густо заросли деревьями и кустарником, фактически став настоящим лесом.

Ну, не лесом, так хоть рощей. И вот тут среди деревьев любил гулять со своей собакой застреленный Стукалин. Тут же накануне убийства ему было явление девушки со светящимся нимбом над головой и удивительной силы и магнетизма взглядом.

Впрочем, явлением из иного мира это трудно назвать. Ведь по результатам этой встречи у Стукалина в руках оказался вполне реальный билет на детский концерт.

Раз билет был осязаем и реален, значит, ни о какой мистике речи не шло.

Конечно, были в истории человечества случаи, когда после общения с высшими силами люди обретали некие дары. Вернулся же Моисей к своим соплеменникам со Скрижалями Завета. И святая Нина, просветительница Грузии, получила в дар от Божьей Матери крестик, сплетенный из двух зеленых веточек.

Но Саша никоим образом не собирался проводить аналогии между этими случаями и Стукалиным.

Нет, сыщик был твердо уверен, что убитый журналист стал жертвой чьей-то мистификации. И значит, видение мог видеть не только он сам, но и незапланированные свидетели. И перед Сашей стояла непростая задача: отыскать этих свидетелей и заставить их вспомнить все, что они видели.

Прибыв на место, о чем его оповестила красная точка на Яндекс-карте, Саша выпустил Барона из машины. Обрадованный перспективой очередной прогулки, пес радостно устремился в заросли.

Сегодня ему просто фантастически везло! Но, повинуясь свисту хозяина, тут же выскочил назад. Вид у пса был недоумевающий. Зачем звал?

– Побудь пока рядом.

Барон разве что не кивнул.

Теперь он взялся нарезать свои восьмерки, круги и петли, держась непосредственно вблизи хозяина.

Саша неторопливо брел по дорожке, высматривая других собачников. Он по своему опыту знал, что хозяева собак, живущих в одном микрорайоне, обычно хорошо знакомы друг с другом. И чаще всего они гуляют небольшими компаниями, чтобы и питомцам дать возможность побегать и поиграть, и самим расслабиться в приятном обществе. Надо их только найти. И они все расскажут Саше про Стукалина.

Наконец, Саша увидел первых собачников.

Это были две пожилые дамы, перед которыми на поводках семенили лохматые сардельки на коротких лапках. Собаки настолько страдали сильнейшим ожирением, что даже передвигаться нормально не могли. Дышали они тоже с огромным трудом и хрипом. И при виде несущегося на них на всех парах радостно разевающего пасть Барона обе собачонки присели на свои толстенькие попы и тут же разом описались от страха.

Хозяйки немедленно кинулись на их защиту. И на Сашу посыпался шквал упреков.

– Молодой человек, немедленно заберите свою собаку!

– Разве можно отпускать такого бешеного без поводка!

– Напугал наших девочек! Вон как дрожат, маленькие! Как у них сердечки стучат!

Женщины подхватили своих тучных красавец и поторопились уйти с ними прочь. При этом они бросали на Сашу и Барона отнюдь не ласковые взгляды.

Знакомства не получилось. Но Саша не расстраивался.

Ничего, как известно, первый блин – всегда комом. К тому же Саша не мог себе представить, чтобы Стукалин стал бы тесно общаться с этими глупыми заполошными клушами. Барона они испугались! Да Барон добрейшей души пес! Ничего бы этим жирным моськам не сделалось. И Стукалин бы не стал дружить с такими!

Не говоря уж о том, что видение неземной красавицы было Стукалину явлено в полной темноте. А эти старушки со своими трепетными питомицами вряд ли отваживаются выходить на улицу после наступления сумерек.

И Саша отправился на поиски дальше.

Следующим им с Бароном попался пудель. Песик был задорный и веселый, он охотно побегал и попрыгал с Бароном, но, увы, его хозяйка – совсем молоденькая девочка – была такой стеснительной, что из нее двух слов было не вытянуть. От знакомства со Стукалиным и его французским бульдогом она испуганно отказалась. А когда Саша заикнулся про явление сияющей неземным светом красавицы у них в роще, и вовсе пустилась бежать прочь, явно приняв Сашу за опасного сумасшедшего.

Больше собак поблизости не наблюдалось. И какое-то время Саша бродил в одиночку. Даже неутомимый Барон, обежав рощу то ли в шестой, то ли в седьмой раз, начал поглядывать в сторону хозяина с некоторым недоумением. Не пора ли нам пора? Вот что отчетливо было написано на морде у этой собаки.

– Подожди немного, – убеждал его Саша. – Мы еще ничего не выяснили.

И тут началось.

Как по команде с разных сторон к роще потянулись собаки, а за ними появились и люди.

Всего Саша насчитал тут пять животных, людей было шестеро. Одну симпатичную ротвейлершу привели сразу двое – муж с женой. Оно и понятно – ротвейлерша была громадных размеров и не слишком послушная и управляемая. Чтобы ее развернуть в нужную сторону, требовалось либо ее собственное желание, либо обоюдные усилия обоих ее хозяев.

Саша подошел, представился и тут же был принят в их компанию. Что касается Барона, то тот был на седьмом небе от счастья, что у него одним махом образовалось столько новых знакомых. За считаные минуты Барон умудрился повздорить с шарпеем, был атакован джек-рассел-терьером, зато с остальными собаками у него сложились ровные и дружеские отношения.

Эти собачники и самого Стукалина, и его французского бульдога Митьку хорошо знали.

Стоило Саше сказать, что он расследует убийство журналиста, как вся компания загорелась ему помочь.

– Лучше нас Вадика никто не знал.

– С нами он всеми своими задумками делился!

Саша обрадовался:

– Значит, и про концерт в детском эстетическом центре он вам рассказывал?

– Не собирался Вадька туда ехать. Хотя приглашения дважды получал. Но рвал и выбрасывал.

– Как дважды? От кого во второй раз?

– Первые два раза по почте приглашения ему пришли. В своем собственном почтовом ящике он их нашел.

– По электронке?

– Нет, в обычном почтовом ящике приглашения лежали.

– В доме?

Саша удивился еще больше.

С тех пор как его мама подключила удаленный платеж по их коммунальным квитанциям, никто в семье в почтовый ящик не заглядывал месяцами. И что же? Кто-то принес Стукалину приглашения и опустил в ящик почты? Не очень-то надежный способ передачи данных.

– Жена Вадика в ящик регулярно заглядывает, она же ему приглашения эти и показала.

Так он еще и женат.

Саша поставил мысленно галочку: пообщаться с этой женщиной. А пока что продолжал уточнять ситуацию с приглашениями.

– А я слышал, что приглашение Вадику вручила некая таинственная особа. И произошло это тут, в вашей роще.

Он заметил, как при этой фразе начали переглядываться собачники.

– Ну, было такое дело.

– Вадик говорил, что видел нечто такое… светящееся.

– Сами мы этой девицы не видели, но Вадик вернулся к нам сам не свой. Взгляд отсутствующий, в руках это приглашение, а сам бормочет что-то про святую Марфу. Мол, явилась ему святая Марфа.

– Как это вообще все произошло?

– Митька у него удрал. Вон за те деревья побежал. Вадик сперва его отсюда подозвать пытался, потом за собакой пошел. Там с ним все и случилось. Назад он уже вроде не в себе вернулся. И на приглашение это совсем другими глазами смотреть начал.

– Пялился с таким видом, – подтвердил еще кто-то, – словно с того света открытку получил.

– А что за девушка там была? Он вам объяснил?

– Марфой он ее называл, – сказал хозяин терьера.

А хозяйка крупного лабрадора кивнула:

– Да, да! Вадик все повторял: «Марфа-краса ко мне вернулась! Чудеса, да и только! Значит, правда, существует иной мир! И Марфа моя – святая!»

– Он так и сказал про иной мир? И про святую?

Все в ответ дружно закивали. Значит, инцидент такой и впрямь был.

– А кто эта Марфа? Вы ее знаете?

Но собачники лишь развели руками. Нет, Марфу они не знали. И вообще, что знали, уже рассказали.

Поняв, что больше он от них ничего не добьется, Саша пошел к той группе деревьев, за которыми в вечер накануне убийства Вадика укрылся его пес – шалун Митька.

Ни в какие явления из другого мира Саша не верил.

Все это представление организовал живой человек. Видимо, собаку нарочно подманили, чтобы следом за псом сюда за деревья пришел бы и сам Вадик. Но странно: если девушка была связана с убийцей Стукалина, то что помешало расправиться с журналистом прямо тут?

Место было уединенное, стреляй себе, никто не увидит. Легко и просто, и по крышам прыгать не нужно.

– Стрельнули бы вон из-за того дерева. Удачное место. Вадик – как на ладони. А самого преступника и не видно.

Но по какой-то причине преступник решил, что убить Вадика нужно именно возле эстетического центра. Тут ему лишь вручили повестку к месту казни.

Саша внимательно осмотрел место явления Стукалину светящейся девы по имени Марфа. И сразу обратил внимание на одно дерево.

Это была старая ива с сильно изогнутым и разветвленным стволом. Всего из одного корня росло пять деревьев. Одно сгнило и было спилено, другое укорочено до половины, третье росло почти горизонтально к земле. Вот оно-то и заинтересовало Сашу больше всего.

Кое-где кора на стволе была повреждена, словно бы тут на веревке тянули что-то очень тяжелое. В тех местах, где кора была особенно шероховатой, Саша заметил серебристые нити, одну из которых осторожно снял и положил в пакетик. Кроме того, кора была испачкана какой-то густой, желтоватого цвета мазью.

Саша осторожно понюхал, пахло какой-то химией.

На всякий случай он соскреб немножко и положил еще в один пакетик. Пока возился, извазюкался, испачкал руки и не нашел ничего лучше, как вытереть их о свои брюки. Сначала сделал, потом спохватился, что не знает состава этой мази. А вдруг она сейчас проест его брюки насквозь? Хотя, с другой стороны, дереву от мази никакого вреда нет. Да и Сашиным рукам тоже.

Барон отнесся к действиям своего хозяина неодобрительно. Запах мази ему совсем не понравился.

Пес понюхал Сашины руки, несколько раз чихнул и после этого отодвинулся подальше. Мол, с этим запахом ты ко мне даже и не подходи.

Больше ничего интересного на стволе ивы не обнаружилось.

Но зато на земле Саша заметил что-то блестящее. Это была плотно втоптанная в землю женская сережка. Ничего выдающегося – обычная висюлька, даже не серебряная. Тоненькая цепочка, свисающая с проволочки. Дешевенькое украшение, наверное, его потеряла какая-нибудь девчонка-школьница, которая днем лазала по стволам этой ивы.

Но на всякий случай Саша сережку приобщил к другим уликам.

– А теперь ты вернешься в машину, – сказал он Барону, – а я отправлюсь в гости к вдове. Являться вместе нам нельзя, у них – собака, и я не знаю, как пес отреагирует на присутствие чужака.

Впрочем, Саше так быстро и не удалось осуществить свой план. Сколько он ни звонил в дверь, никто ему не открыл. Хотя грозный лай говорил о том, что бульдог находится дома.

Раз собака дома, значит, рано или поздно, кто-то из людей тоже появится. И Саша решил подождать.

Он вернулся в свою машину, чем страшно переполошил Барона, который приготовился долго ждать хозяина и для этого запрыгнул на сиденье Саши.

Это Барону строго-настрого запрещалось, и Саша сделал псу очередной выговор.

Барон виновато косил глазами в сторону, но Саша точно знал – это сплошное притворство, никаких выводов Барон не делает. И в следующий раз Саша снова застанет собаку на своем сиденье.

– Ты – непутевый пес! Что мне с тобой делать? Выпороть?

Барон в ответ ткнулся головой Саше в руку.

Мол, не надо меня пороть. Лучше приласкай. Ведь я так тосковал без тебя. Вот и нашел единственное пахнущее тобой местечко.

Пока Саша ждал жену Вадика, он не терял времени и позвонил Толику. Рассказал тому о своем разговоре с собачниками и про явление святой Марфы тоже не утаил.

Толик отреагировал на новость неожиданно:

– Марфа?! – воскликнул он. – Шутите? Не могла она появиться.

– Ты ее знаешь?

– Марфу? Ну, конечно! Кто же не слышал про Марфу!

Например, Саша. И еще собачники.

– Любовь это Вадика, – объяснил ему Толик. – Но она уже года два как умерла.

– Почему?

– Остановка сердца. А на самом деле – банальный передоз.

– Она была наркоманка?!

– Не так чтобы конченая, но баловалась. Возможно, в будущем бы плотней подсела. Вадик после ее смерти совсем ку-ку сделался. Мы его просто не узнавали. Так себя вел, словно бы… нет, у меня даже сравнений нет. Совсем работой перестал интересоваться. Целыми днями сидел у этой Марфы дома.

– А где это?

– Жила Марфа где-то на Фонтанке. Ей от родителей досталась огромная квартира, запущенная, правда, но зато с окнами на реку. Комнат пять или шесть в ней было, я не считал. Кажется, в каких-то комнатах были прописаны другие люди, но они там не жили. И во всех комнатах жили друзья нашей Марфы. Что-то вроде коммуны возле нее образовалось. Ну, знаете, всякие там непризнанные гении – художники, музыканты, просто творческие личности. Ничего не скажу, люди все интересные, самобытные. Но дурь курили постоянно. Кто-то и посерьезней чего употреблял. Но Марфа среди них была королевой. Как же, хозяйка стольких метров в центре города. Это же клад, а не девушка. Да и из себя она тоже была очень интересная. Один ее взгляд чего стоил. Как глянет – прямо мороз по коже.

– А Марфа любила Вадика?

– Ничего она его не любила. Просто ведьма она. Умела так приворожить мужчин, что они от нее головы теряли. Вот Вадик, например, в нее втрескался так, что за уши не оттянуть было. Ревновал он ее ко всем этим художникам и музыкантам просто отчаянно. Мечтал, чтобы они все куда-нибудь делись. К себе Марфу звал, замуж приглашал, но она спать с ним спала, а замуж не соглашалась. И своих друзей выгнать тоже не соглашалась. Так и жили. Вадик с Марфой, а Марфа вроде бы со всеми. А когда Марфы не стало, Вадик погоревал с годик, совсем на людях появляться перестал, а потом тоже куда-то делся. Почти год его не было, ни слуху ни духу, думали, что умер. Но через год он вернулся весь обвешанный какими-то тибетскими амулетами, просветленный и, как ни странно, потолстевший. Сказал, что смерти нет, что за порогом бытия нас ожидает еще более удивительный мир и что теперь он будет спокойно ждать встречи со своей Марфой.

И пока Саша переваривал эту информацию, Толик сыпал уже следующую порцию.

– Ну, а так как встреча эта с Марфой неизвестно когда могла еще произойти, Вадик стал жить с другой женщиной, Ксютой. Кажется, они и раньше, до паломничества Вадика и всей этой истории с Марфой, тоже были знакомы. Ксюта мне больше нравилась. Она совсем другая – простая, аккуратная. Не то что Марфа. Та никогда не стала бы обычными делами заниматься, а Ксюта все хозяйство у них дома вела, мыла, стирала, обеды варила. Вадик на ней даже женился, кажется. Не потому, что ему этого хотелось, но Ксюта на этом настаивала. Но для Вадика этот штамп в паспорте ничего не значил, он Марфу свою забыть все равно не мог. Глубоко она ему занозой в сердце вошла. Встречи с ней он одной только и ждал.

– А ты точно уверен, что Марфа умерла?

– Точней не придумаешь. Вадик сам ее похоронами занимался. Это уже после того, как Марфу в землю опустили, у него крыша поехала, и он от всего мира закрылся. А до того ничего необычного мы за ним не замечали.

– Значит, вернуться Марфа никак не могла?

– Это Вадик верил, что они с Марфой встретятся. А я ему прямо сказал, что в такую дурь не верю и ему не советую.

– Наверное, поэтому он тебе про то, что билет ему от Марфы достался, и не признался. Знал, что ты его на смех поднимешь.

Какое-то время Толик молчал. Потом сказал:

– Этого не может быть! Не могла Марфа явиться с того света, да еще с билетом в руках! Где она этот билет на том свете раздобыла?

– Конечно, не может такого быть. Поэтому я считаю, что кто-то разыграл Вадика. Зная о его мечте увидеть свою погибшую возлюбленную, эту встречу ему организовали. Вадик бы выполнил все, о чем его Марфа ни попросила?

– Он ей и живой-то перечить не умел. А уж сейчас… Конечно, он бы все для нее сделал.

– Вот кто-то этим и воспользовался. У тебя есть фотография Марфы?

– Где-то была.

– Скинь ее мне.

Толик пообещал. Вскоре телефон звякнул.

Кроме фотографий самой Марфы верный Толик прислал еще адрес той самой квартиры на набережной Фонтанки.

Саша решил, что туда тоже наведается. Интересно узнать, что случилось с таким крупным объектом недвижимости после смерти хозяйки.

Сама Марфа не показалась Саше такой уж красавицей. Вот глаза были у нее замечательные. Большие, темно-синие, они и впрямь напоминали глубокие озера, манили, тянули к себе. Может, и впрямь было в Марфе что-то колдовское, нездешнее?

Задумавшись, Саша сидел с фотографией в руках, даже не чувствуя, как погружается в транс и как мимо него бегут минуты.

Тук-тук!

– Вы не меня ждете?

Саша вздрогнул и с трудом очнулся от охватившего его забытья. Он сидел в машине, в окно которой заглядывала молодая девушка. Обычное хорошее лицо. Ничего мистического. И все-таки на мгновение Саше показалось, что в глазах этой девушки мелькнул тот же колдовской огонь, который так заворожил его в Марфе.

Но, конечно, это были лишь последствия того гипнотического провала, в который угодил Саша.

– Мне сказали, что вы насчет Вадика расспрашивали.

Кто сказал? Когда? Саша ничего не понимал. Одно он видел: на улице уже смеркается.

Значит, в машине просидел он довольно долго. Но ничего не мог вспомнить. Что он делал? Чем занимался? Неужели все это время он таращился на фотографию Марфы?

– Я – Ксюта, – представилась женщина. – Жена Вадика. Вы же расследуете обстоятельства его смерти?

– Да, расследую.

Саша с огромным напряжением избавлялся от того странного оцепенения, в которое погрузился, рассматривая фотографию Марфы. Определенно в ней было что-то колдовское, если даже спустя столько времени после смерти ее фотография имеет такую магнетическую силу.

– А я вышла погулять с Митькой, мне ребята сказали, что меня разыскивал детектив. Описали вас. Сказали, что можете ждать меня возле дома.

Возле Ксюты прыгал кривоногий очаровательный бульдог. Песик оказался приветливым. И Барону обрадовался, словно родному.

– Вот оно, мое наследство, резвится, – печально произнесла Ксюта, глядя на собаку. – Единственная память о моем покойном муже.

– Вы меня простите, но случилось убийство, и я должен спросить, кто мог желать смерти вашему мужу?

– Многие. Он ведь был журналист. И писал разгромные статьи. Я просила, чтобы он не так рьяно боролся за правду, но мне кажется, что Вадик смерти не боялся. Он ее вроде бы даже искал.

– Из-за Марфы?

– Что? Откуда вы про Марфу-то знаете?

– Рассказали.

– Да, теперь уж могу признаться, не сумела я занять ее место. Как была одна Марфа в сердце у Вадика, так там и осталась. Мне даже чуть-чуть потеснить ее не удалось. Вадик ее очень любил. И жизнь потеряла для него всякий смысл, когда ее не стало. Наверное, он бы и руки на себя наложил, да, спасибо, добрые люди в Тибете ему внушили мысль, что самоубийцы попадают совсем в другое место, нежели те, кому час его пришел и кто своей смертью умер. Вадик уразумел, что после самоубийства ему с Марфой будет очень сложно встретиться, и ради вечности был готов подождать на земле годик-другой.

– Почему же годик? Он же молодой человек был. Здоровый. Излишне полный разве что.

– Полнеть Вадик тоже от депрессии начал. Раньше он был не то что худым, но все же держался. А после смерти Марфы его стало разносить.

– И даже Тибет не помог?

– Нет. Вадику стало плевать на то, как он выглядит. Вообще на все, кроме скорой встречи с Марфой. И еще Вадик нарочно такие статьи писал, чтобы вызвать гнев и ненависть окружающих. Понимаете, он хотел умереть. Хотел, чтобы его убили. Тогда он бы, наконец, встретился со своей обожаемой Марфой!

Последняя фраза была сказана с горечью, но Ксюта еще и прибавила:

– Что же, надеюсь, что так оно и случилось. И что теперь они вместе.

– Наверное, это неприятно было – жить с мужчиной и сознавать, что он любит другую.

– А вы как сами думаете?

Ответ прозвучал резковато, и Саша смутился.

В самом деле, что он лезет своими сапогами в душу к человеку? Это их личное с покойным Вадиком дело.

– Родители уже знают? – спросил он, чтобы сменить тему.

– Чьи? Мои? Мои умерли. И Вадик тоже был сирота. Отец у него умер, когда ему шестнадцать было. Мать чуть позднее, но тоже рано. Тети-дяди у Вадика отсутствовали. Братьев-сестер тоже не было.

– Значит, вы – единственная наследница?

Ксюта печально усмехнулась.

– Что там наследовать? Бульдог Митька и две комнаты в грязной коммуналке. Мы там даже никогда не жили. Противно. Я сразу сказала Вадику, что жить будем у меня. Он согласился. Так и жили. Я всегда знала, что это ненадолго. Вадик, он после смерти Марфы очень изменился. Покуривать начал, да не сигареты, а кое-чего другое. Хотел таким образом понимать Марфу лучше, ближе к ней быть, но только растолстел сильно. На него травка так действовала, что он все подряд лопать начинал. Особенно его на сладкое тянуло. Пирожные он целыми коробками поедал, не напасешься. Куплю коробочку «ленинградских» пирожных, думаю, посидим завтра с сестрой, с друзьями. Утром смотрю – там ничего нет. Ночью Вадик на кухню пришел и все пирожные слопал.