Текст книги "Нимфа с большими понтами"

– Дом у него там был, так я поняла, – объяснила подругам воспитательница. – Хороший дом. Он сказал, что у меня будет отдельная комната, рядом с детской. Горячая вода, телевизор, телефон и все городские удобства тоже в доме.

Кроме того, незнакомец посулил воспитательнице крайне щедрую оплату ее услуг. И именно этот факт да еще странный бегающий взгляд мужчины насторожили ее.

– Вроде бы на словах все звучало привлекательно и даже более того, – сказала она подругам. – А только не легла у меня душа к этому делу. И потел он еще так неприятно. Все время вытирал пот со лба. Хотя в тот день совсем и не жарко было. А уж ветер дул – любой пот высушит. Я еще тогда подумала, странный какой-то тип. Больной, похоже. Тощий и бледный к тому же.

– А кем он приходился ребенку? – спросила у нее Леся. – Отцом?

– Нет, – покачала головой воспитательница. – Я так поняла, что это был его родственник. Не отец он – это точно.

– А где были родители?

– Вроде бы, как он рассказывал, отец у бедного ребенка погиб, – ответила женщина. – А мать с тех пор находилась в шоковом состоянии. И позаботиться о своем младенце тоже не могла. Поэтому им так срочно и понадобилась няня.

– Вот оно что, – пробормотала Кира, которой эта история казалась все более и более загадочной и пугающей. – Еще и отец погиб. Ну и что дальше?

– А что дальше? – пожала плечами воспитательница. – Я этому мужчине отказала. Но предложила ему у других наших воспитательниц или нянечек поспрашивать. Он и пошел с ними разговаривать. А еще час спустя Фёкла надумала в отпуск проситься за свой счет.

– Так вы думаете?..

– И думать тут нечего! – отрезала женщина. – Как пить дать, она на его предложение согласилась. Она мне еще утром плакалась, что денег совсем нет. Даже колготки купить не на что. А тут вдруг в отпуск засобиралась! Да еще за свой счет!

Подруги переглянулись. Так, похоже, младенец или по крайней мере его родня на горизонте нарисовались. Оставалось только понять, где находится этот дом, куда приглашал родственник малыша сначала воспитательницу, а потом и нянечку Фёклу.

– Вот точно не знаю! – развела руками воспитательница. – Он что-то говорил про Горелиху. Но Горелиха, я точно знаю, это довольно большой поселок. Вряд ли там в самой Горелихе не нашлось бы женщины, согласной присмотреть за ребенком.

– Может быть, по какой-то причине они не хотели брать в дом соседку, – сказала Кира.

Воспитательница пожала плечами и добавила: вроде бы тот загородный дом находился не в самом поселке, а где-то неподалеку.

– Потому что до Горелихи, я совершенно точно знаю, автобус ходит, – добавила она. – Да и электричкой добраться в поселок можно без труда. А этот мужчина мне сказал, что если я соглашусь, то он за мной на машине заедет. Без машины, дескать, к ним добраться практически невозможно. Если только я не захочу пешком несколько километров топать по лесу.

Больше она ничего к своему рассказу прибавить не смогла. Но подруги покинули детский садик с чувством, что они находятся на верном пути.

– Богатый дом и ребенок наполовину сирота, – сказала Леся. – Все сходится! Отец погиб, мать в беспамятстве. И тут твоя Фёкла. Украла она того ребенка. Как пить дать, украла! Никто и не спохватился.

– Но зачем? – беспомощно развела руками Кира. – Зачем она пошла на такой риск?

– Да какой риск? – возмутилась Леся. – Небось этот родственник привез няньку и свалил по своим делам. А Фёкла вдвоем с беспомощной женщиной осталась в пустом доме.

– Но как она оттуда выбралась?

Этого Леся не знала, но полагала, что это уже детали. И уточнить их вполне можно на месте.

– На каком месте? – заволновалась Кира.

– Как? – удивилась подруга. – Разве мы не едем в эту Горелиху?

– А мы едем?

– Конечно, едем! – заявила Леся. – Должны же мы выяснить до конца, что случилось.

– Должны, – машинально подтвердила Кира.

– А того ребенка, которого притащила к тебе домой Фёкла, судя по всему, похитили откуда-то из окрестностей этой Горелихи! – сказала Леся. – И я сильно сомневаюсь, чтобы там поблизости была целая куча богатых уединенных домов.

– Ну да, – поразмыслив, признала Кира. – Тверская область – не из самых богатых регионов нашей страны.

– Вот-вот! – кивнула в ответ Леся. – Так что наверняка местные жители подскажут нам, в каком направлении искать этот богатый дом.

Таким образом, в поисках родни пропавшего ребенка и мотива совершенного Фёклой преступления под вечер подруги оказались в Горелихе.

Глава пятая

Вопреки уверениям воспитательницы детского садика Горелиха оказалась совсем небольшим поселком. Конечно, автобус сюда ходил, но, как выяснилось, всего два раза в сутки. Четко по расписанию. Рано утром и поздно вечером. Чтобы сюда добраться, подруги воспользовались электричкой. Но и они курсировали по линии с большим разрывом во времени. И далеко не всякая останавливалась на маленькой станции, где даже не было билетной кассы.

– Что-то мне кажется, увязнем мы в этом деле совсем не на сутки, – мрачно произнесла Леся, когда они сошли с электрички и топали вдоль железнодорожных путей по узенькой тропинке мимо каких-то сомнительно пахнущих сараев.

Выйдя из вагона, они оказались на одной из тех площадей, которые в большинстве пригородных поселков похожи как близнецы: несколько заколоченных ларьков, штук пять отечественных «железных лошадок», дожидающихся своих хозяев и уже обильно припорошенных пылью. Неприхотливые тополя в сторонке. Вот и весь пейзаж.

Солнце было еще высоко. Но в воздухе уже чувствовалась какая-то усталость, говорящая, что день идет к концу. Лица у встречающихся людей были сонно-умиротворенными. Похоже, жители Горелихи работой себя не изнуряли.

Домишки вокруг стояли изрядно покосившиеся и нуждавшиеся в покраске и ремонте. Но об этом никто не заботился. Их хозяева предпочитали проводить свой досуг в философском созерцании и беседах.

– Вон магазин! – указала рукой Кира на приземистое одноэтажное строение с побеленными известкой стенами и порядком облупившейся вывеской.

– И что тебе там надо? – удивилась Леся. – Я есть не хочу. Тем более в таком месте.

– Этот магазин – центр местной светской жизни! – со знанием дела произнесла Кира. – Если уж там никто не скажет, где находится нужный нам дом, то, значит, никто о нем не знает.

И подруги направились к магазинчику. Там оказалось на удивление много народу. Мужики покупали водку, женщины хлеб. И те и другие выглядели одинаково довольными судьбой. Чтобы завязать знакомство, Кира купила изрядно запылившуюся на витрине коробку конфет, чем вызвала явное недоумение в рядах покупателей.

Продавщица, которая явно не чаяла избавиться от дорогущей коробки, онемела от восторга. Покупателям было скучно, и они исходили любопытством, сверля приезжих девиц внимательными взглядами. Момент был самый что ни на есть подходящий для завязывания новых знакомств.

– Мы тут один дом ищем, – произнесла Кира.

Люди молчали.

– Угощайтесь! – сказала Кира, раскрывая упаковку на коробке и с сомнением разглядывая побелевшие от времени шоколадные конфеты.

Но жителей Горелихи внешний вид конфет отнюдь не смутил. И не думая стесняться, они быстро расхватали конфеты. Мужики, видимо, брали себе на закуску. Женщины как гостинец ребятишкам. Во всяком случае, есть их прямо сейчас никто не спешил. После того как коробка совершенно опустела, продавщица первой нарушила молчание.

– Какой дом-то вам нужен? – спросила она и бодро закинула в рот конфету, показывая, насколько отличается от местного «бомонда».

– Понимаете, мы и сами не знаем, – призналась Кира. – Но он расположен где-то неподалеку. И живут там люди весьма обеспеченные.

– С младенцем! – пискнула Леся.

– А в доме есть телефон, горячая вода и туалет, – продолжила Кира.

– У нас в поселке такого дома точно нет! – решительно покачала головой продавщица, и стоящие возле нее женщины согласно зашумели.

– Он не в самом поселке! – произнесла Кира. – Но где-то неподалеку!

– И неподалеку такого нет! – заявила ей продавщица. – Уж я бы слышала, коли бы такое диво тут объявилось!

– Но он должен быть тут! – воскликнула Леся. – Им нянька для ребенка была нужна. Мы точно знаем!

– А кто там живет? – спросила у них одна из женщин. – Имена знаете?

– Нет, – покачали головами подруги. – Но знаем хозяина. Или родственника хозяев. Хорошо одет, но выглядит болезненным. Бледный, сильно потеет.

– И руки трясутся, словно с похмелюги? – раздался из задних рядов мужской голос.

Подруги с интересом посмотрели туда. Там стоял тщедушный мужичонка. По сути дела, в данный момент он был единственным представителем мужской половины человечества в магазинчике. Остальные мужики, похватав конфетки и прихватив водку, испарились во вполне предсказуемом направлении. Трубы у них горели. И слушать про какой-то дом с отхожим местом и его хозяев интереса у них не было. А этот вот остался. За одно это ему можно было поставить плюсик.

– Точно, – кивнула Кира, припомнив рассказ воспитательницы из детского садика, где работала Фёкла. – Руки трясутся.

– Ну да! – радостно закивал головой мужичок. – Я еще так и подумал: ну прямо как с похмелья мужик. Бледный, испарина и озноб его колотит!

– Так вы его видели? – воскликнула Леся. – Знаете, где живет?

– Не, – помотал головой мужичок. – Этого не знаю!

– Но вы же его видели!

– Видел! Но не знаю.

– И кто он такой?

– Да не знаю я!

Подруги растерялись. Видя такое дело, продавщица сочла за необходимость вмешаться.

– Михалыч, ты того… давай говори, – грозно подбоченясь, произнесла она. – Не томи, если чего знаешь, одним словом!

– Так это же, – вроде бы растерялся Михалыч, – я же с ним выпивши разговаривал. А тверезый я и не вспомню, о чем.

– Вот оно что! – хмыкнула продавщица. – Пьяница! Лишь бы глазелки залить!

– Зря ты так, Настасья! – укоризненно заметил ей пьянчужка. – Я же не всегда пьяный. А сегодня ведь девушкам и самим надо, чтобы я выпил.

– Вы ему бутылку купите, – подсказала продавщица слегка опешившим подругам.

– Я тогда, честное слово, в один момент все вам вспомню! – подтвердил Михалыч.

Вот оно что! Бутылку ему надо!

Подруги тут же купили какую-то сивуху, которую им сунула продавщица. И потащили млеющего от предвкушения Михалыча к выходу. Вожделенную бутылку водки он прижимал к себе. Маленький раскладной пластиковый стаканчик, из которого раньше в санаториях отдыхающие пили минеральную воду, а потом убирали его в специальную круглую коробочку, нашелся в кармане у деревенского пьянчужки. Может быть, это были воспоминания о временах далекой молодости, когда он был еще не совсем опустившимся типом и даже принимал санаторно-курортные процедуры по профсоюзной путевке.

Михалыч привел подруг на берег небольшого, заросшего камышом пруда и устроился прямо на травке.

– А вы чего же? – выжидательно посмотрел он на них. – Присоединяйтесь! У меня и закуска есть.

И он в самом деле вытащил из кармана пучок довольно старой на вид редиски и несколько стрелок слегка помятого и пожелтевшего лука.

– Я не буду! – поспешно отказалась Леся. – Гастрит у меня! Пить не могу.

– А у меня печень! – добавила Кира. – Мы с вами так посидим. За компанию.

Михалыч с явным сожалением посмотрел на них. Но в правдивости самостоятельно поставленных подругами самим себе диагнозов не усомнился ни на миг. У него в голове просто не укладывалось, как это добровольно можно отказаться от выпивки.

– Такие молодые и уже больные! – заключил он, искренне пожалев девушек, и опрокинул в рот стакан теплой водки, закусив его жесткой редиской.

Девушек передернуло. Но Михалычу, кажется, не показалось, что его угощению чего-то не хватает. Он вовсю наслаждался жизнью. Глаза его заблестели. И он разговорился.

– Хорошо! – протянул он. – Спасибо вам, девчата! Уважили.

И выпив второй стаканчик, сказал:

– Уж я вам про того мужика как есть все расскажу!

Подруги даже шеи вытянули от нетерпения и принялись слушать. Рассказ Михалыча в целом сводился к следующему. Около двух недель назад по улице Горелихи промчалась шикарная машина. Михалыч, который сидел на лавочке и мучился хроническим безденежьем, которое в то утро усугублялось жестоким похмельем, с невольным интересом посмотрел ей вслед.

Таких машин в их поселке ни у кого отродясь не было. И быть не могло. Все имеющиеся в распоряжении соседей машины Михалыч мог пересчитать по пальцам. Это однозначно был кто-то приезжий. И Михалыч своим исстрадавшимся нутром почуял, что здесь можно будет разжиться денежками. И точно! Машина остановилась и медленно сдала назад, к Михалычу.

По утрам в Горелихе на улицах бывало безлюдно. Бабы возились в огородах или со скотиной. А мужики – кто работал на небольшом лесоперерабатывающем комбинате, который был практически единственным источником живых денег в Горелихе, а кто отсыпался после вчерашнего. Так что Михалыч сидел на улице один. И без труда смекнул, что водитель машины направляется к нему.

– Иди сюда! – раздался из машины голос, и Михалыч со стоном поднялся со своей лавочки.

В другой раз он бы ни за что не встал. Но тут он чуял деньги. А деньги в его представлении быстро менялись на водочную бутылку. Или на худой конец, на портвейн.

В машине на водительском сиденье сидел тот самый трясущийся бледный тип, очень похожий на описанного сегодня в магазине подругами. Вид у него был какой-то взъерошенный, а может, и сильно взволнованный.

– Трясло его прям так, что машина дрожала! – откровенно сообщил подругам Михалыч. – А уж машина у него – зверь! Огромная, темно-серая. Чтобы мне к нему забраться, на подножку вставать пришлось. Высоченная!

И подумав, добавил:

– По нашим-то дорогам в самый раз такая будет. Коли деньги у человека есть, чего не купить? Чай, не баловство. В любую распутицу проехать можно. Не машина, а танк!

Дальше началось совсем уж странное. Тип хотел, чтобы Михалыч показал ему дорогу. Причем точного места, куда ему ехать, он не знал и сам.

– Мне надо на излучину реки выехать! – заявил он Михалычу. – И оттуда еще десять километров.

Михалыч призадумался. В том направлении находился небольшой лесной заказник. Туда по осени частенько приезжали охотиться на зверя и птицу охотники. Встречались среди них и богатые, на хороших машинах. Но вот чтобы в начале лета… Не сезон ведь?

– Вам в лесное хозяйство? – рискнул спросить Михалыч.

Но тот тип так побледнел и затрясся, что Михалыч понял: вопрос он задал зря. Трясся странный мужик на этот раз, похоже, от злости.

– Не твое дело! – прошипел больной. – Говори, излучину показать можешь?

Это Михалыч мог. Но с какой стати ему тащиться в такую даль? А кто повезет его обратно?

– Плачу тысячу! – небрежно бросил хозяин машины.

По местным меркам, тысяча рублей за пустяковую, в общем-то, услугу составляла астрономическую сумму. Это Михалыч понял даже своим похмельным умом. И немедленно согласился. К тому же он знал короткую дорожку через лес от излучины их речушки до самой Горелихи. На машине там было, конечно, не проехать. Даже на такой крутой, как эта. А вот пешочком за полчаса можно и обратно зашагать. Да с тысячей в кармане! Пить на неделю хватит!

Особенно если водку не в магазине покупать. А самогон у соседской вдовушки. А вдовушка-то в самом соку баба. И скучает без мужской ласки. Потому и ходят к ней мужики со всей Горелихи, что дешево продает. А бабы злятся себе втихомолку. Да пусть их. Сходить и втихаря ведь можно!

Все эти мысли промелькнули в голове Михалыча в одну минуту. И он согласился. Проводил приезжего до излучины. И внимательно посмотрел, в какую сторону тот поехал.

– И что? – спросила Кира. – В сторону лесничества?

Михалыч покачал головой.

– Ошибся я, – сказал он. – В другую сторону отправился.

– А жилье там есть?

– Кто его знает? – пожал плечами Михалыч. – Сейчас богатеи частенько в лесу себе хаты ставят. Может быть, и там чего построили. Мост в той стороне есть. Так что материалы через него могли подвозить. Наши местные и не ведали ничего.

– Так чего же тот мужик через тот мост не поехал?

– А его тремя днями ранее смыло, – простодушно пояснил Михалыч. – Дожди прошли. Река вздулась, да старый мост и смыло.

И Михалыч снова потянулся за своей водкой. Подруги переглянулись.

– Слушай, а ты не покажешь нам дорогу до этой излучины? – спросила у мужика Кира. – Конечно, тысячу рублей мы тебе отдать не сможем. У самих всего три осталось. А еще обратно до Питера добираться. Но рублей пятьсот дадим.

– И то дело! – оживился Михалыч. – Провожу, чего не проводить хороших людей?

И всю дорогу до реки он твердил, мол, какие милые и нежадные девушки встречаются порой. И как приятно их проводить, прямо одно удовольствие.

– Вот туда он поехал, – кивнул мужик в сторону порядком заросшей старой просеки, на которой тем не менее виднелись отчетливые следы шин. – И вам туда надо. Вы поспешите. У нас темнеет рано. Не то что у вас в Питере. Круглые сутки, говорят, летом светло бывает.

И девушки отправились по просеке. Местами она заросла кустарником. Но было видно, что не так давно тут кто-то проезжал на машине. И не один раз. Кусты были во многих местах поломаны. Да и следы машины в подсохшей грязи были хорошо видны.

– Десять километров! – пропыхтела Леся. – Это сколько же нам еще идти?

– Если быстрым шагом, то часа два, – ответила Кира. – А если так, как мы плетемся, то и все четыре!

– Это ведь уже ночь будет! – ужаснулась Леся. – Куда мы вообще идем?

Но в этот момент позади них раздался шум мотора. Подруги замерли. Услышать подобный звук в такой глуши было подобно чуду. Они выскочили на середину просеки и принялись ждать. И точно, через несколько минут из-за стволов деревьев вывернула огромная темно-серая машина. Похоже, та самая, о которой поведал подругам Михалыч.

– Он! – прошептала Кира. – Бледный трясущийся тип! Родственник нашего младенца!

Девушки отчаянно замахали руками и даже запрыгали на месте, привлекая к себе внимание водителя. Машина остановилась. Но за рулем вместо бледного трясущегося мужика сидела цветущего вида деваха в простом сарафане. Подруги опешили.

– Вы кто? – спросила у девушки за рулем Кира.

– А вы кто такие? – весело отозвалась та. – Чего сюда забрели?

– Мы туда идем! – махнула рукой Кира вдаль по просеке. – Там, говорят, жилье должно быть.

Лицо девушки помрачнело.

– Дом есть, – подтвердила она. – Только вас там точно не ждут.

– А ты откуда знаешь?

– Потому что живу я в том доме! – обозлилась девица. – Ясно вам? А сейчас за покупками в поселок ездила. Днем выехала, только сейчас назад возвращаюсь.

– Чего так долго?

– А неохота назад возвращаться, – откровенно призналась она. – Так что если вы в самом деле в ту сторону, могу подвезти. Мне не жалко.

– Слушай! – обрадовалась Кира. – Так тебя нам сам бог послал. Скажи, а у вас дите грудное неподалеку недавно не пропадало? Не слышала?

Девушка буквально переменилась в лице.

– А ну! – скомандовала она подругам. – Залезайте в машину!

Подруги не стали ждать повторного приглашения. Прямое попадание! Вон как губы закусила девушка. А глазищи так и сверкают.

– Сами-то вы кто такие будете? – буркнула девица, тронув машину с места.

Разумеется, девушки удовлетворили ее любопытство в полном объеме. Рассказали они и про блудную сестру Фёклу, и про ее слишком хорошо и дорого одетого младенца. И про исчезновение этого самого младенца, и про смерть Фёклы.

– Ну надо же! – покачала головой девица. – А мы-то еще сомневались, что нянька его украла! Дескать, больно уж проста для такой наглости. А ведь украла!

– Так это все-таки твой ребенок? – спросила Кира, обращаясь к девице.

– Нет, – покачала головой девица. – Не мой. Рано мне еще своих иметь. Хозяйский это ребенок.

– А ты кто тогда?

– Прислуга я, – пояснила девица. – Светой меня звать. Я у них в доме и за горничную, и за кухарку. И по саду иногда.

– И справляешься? – удивилась Кира, которой, в общем-то, было плевать, справляется Света со своими обязанностями или нет.

Но как иначе выяснишь подробности жизни обитателей того дома, куда они ехали.

– Конечно, раз в неделю садовник из города приезжает, – произнесла в ответ Света и с досадой прибавила: – Так ведь то раз в неделю! А сорняк он каждый день растет. И он приезда городского садовника ждать не станет. Ну, а когда младенец появился, так я прямо на уши встала! «Хоть режьте меня, а еще и младенца я не потяну!» – говорила.

– И откуда же он взялся? – спросила Леся.

Света, похоже, восприняла ее вопрос за шутку. И откровенно заржала.

– Ну ты даешь! – воскликнула она, закончив смеяться. – Сама не знаешь, откуда дети берутся?

– Я-то знаю! – насупилась Леся. – Я имела в виду, кто его мать?

Света помрачнела.

– Мария, – ответила она. – Хозяйка моя. Жена Олега Сафроновича.

И помолчав, Света добавила:

– Только теперь я уж и не знаю, кто в доме на самом деле хозяин или хозяйка. Хозяйство-то я веду. А вот денег у меня в обрез осталось. И к кому обращаться, коли нужда придет, тоже теперь непонятно.

– А что так? – удивилась Кира.

– Да после того, как Олег Сафронович погиб, у нас в доме форменный бедлам творится! – горько произнесла Света. – Ничего не поймешь! Родня его набежала. Хозяев из себя строят!

– Олег Сафронович – это отец ребенка? – догадалась Кира, сопоставив рассказ Светы с рассказом воспитательницы.

– Отец, – кивнула головой Света. – Он на Маше всего год как женился. Она его много моложе. А теперь после смерти Олега Сафроновича в доме всем его родня заправляет. А кто они такие, я и не знаю. Да и Машу не спросишь. Она после смерти мужа тоже совсем плоха стала. А когда еще и ребенок пропал, я думаю, она с горя свихнулась да что-нибудь с собой и сделала.

– В каком это смысле? – насторожилась Кира. – Что ты имеешь в виду?

– Да пропала она, – тяжело вздохнула Света.

– Как? – ахнула Леся. – И она тоже?

– В тот день, когда Илюши хватились, тогда же и Маша пропала, – сказала Света. – Уже почти сутки как ее всюду ищут. Все окрестные леса обшарили. Реки и болота чуть ли не с бреднем прошли. Но ни живой, ни мертвой так и не обнаружили. Пропала!

– Неужели человек может вот так пропасть! – воскликнула Кира. – Что же за ней не следили? Женщина явно не в себе после смерти мужа, а родне и дела нет?

– Родня! – фыркнула Света. – Нужна им Маша была, можно подумать! Они только между собой и грызутся. Кому да сколько из наследства Олега Сафроновича перепадет. А пуще всех этот Тимофей! Немочь бледная! Гад трясорукий! Тьфу! Как подумаю, прямо с души воротит!

– Это тот человек, который в дом Фёклу привез? – снова догадалась Кира, у которой сегодня, похоже, случилось обострение ее умственных способностей.

Все ее догадки попадали точно в цель!

– Он самый и есть, – кивнула Света. – И где он эту корову раздобыл? Вроде бы сам не местный! А как нянька младенцу заново понадобилась, потому что Маша совсем не в себе была, а прежняя уволилась, так он живо куда-то смотался и няньку эту новую раздобыл!

– А что же вы в милицию не заявили до сих пор? – возмутилась Кира. – У вас же ребенок пропал!

– Так кому заявлять-то? – вспыхнула Света. – Отец у ребенка умер! А мать, та вообще пропала!

– Но не сразу же она пропала!

– Да я не отслеживала, кто и за кем пропал! – отрезала Света. – А только так получается, что в милицию заявлять о пропаже ребенка пока никто не заявлял. Все думали, что либо Фёкла с младенцем вернется, либо Маша найдется. Тогда уж пусть она и заявляет. Да мое-то какое дело? Меня никто и слушать не станет!

В общем-то, ситуация была понятна. Люди растерялись. Шутка ли! Столько всего на них навалилось. А в милиции могли и не принять заявление. Трех суток еще не прошло. Хотя, конечно, когда речь идет о грудном младенце, вряд ли кто-то станет выдерживать этот срок.

И когда впереди появились контуры дома, Света внезапно нарушила повисшее в машине молчание:

– Уж не знаю, что на самом деле у хозяев произошло, а только скажу вам прямо, нехорошо в этом доме. Совсем нехорошо! Ну да ладно, сейчас сами все увидите!

Огромные металлические ворота в массивной ограде сейчас были открыты настежь. Проехав через них и оказавшись возле дома, подруги с интересом принялись оглядываться.

Место, куда они попали, было весьма странным. Создавалось такое впечатление, что хозяева, построившие этот дом, старались максимально обезопасить себя.

Каменный двухметровый забор поверху был покрыт торчащими, словно пики, штырями. Окна первого этажа находились на высоте трех метров от земли. И были забраны частой-частой решеткой. Короче, крепость, а не жилой дом.

– Что они тут, от диких зверей спасались? – недоуменно подняла брови Кира.

– А что? В такой глухомани зимой и волки небось водятся, – предположила Леся.

Света, услышав разговор подруг, Лесину догадку подтвердила.

– Охотничье хозяйство поблизости, – сказала она. – Там и волки живут. И медведи. И какого зверья только нет! Так что тут порой совсем небезопасно бывает. Я лично в этом доме всего одну зиму и прожила. Казалось бы, один сезон, чего такого? Но так мне иной раз тоскливо делалось, хоть волком вой!

И разоткровенничавшись, Света добавила:

– Вначале меня тут только деньги и держали. А и то иной раз подумаешь: ну их к лешему, эти доллары! Бежать надо отсюда подальше, и все дела! Очень уж дом мрачный.

Света была права. Дом внутри оказался ничуть не приветливей, чем снаружи. И если извне его мрачность можно было как-то оправдать, мол, по зиме вокруг бродят стаи хищников, от которых надо защищаться, то как понять царящую внутри мрачную атмосферу? Зачем понадобилось, к примеру, обшивать мореным резным дубом комнаты? Дуб – дерево не из самых жизнерадостных. И комнаты, обшитые дубом, особенно в сумерках, прямо сказать, выглядели жутковато.

– Ой! – пискнула Леся, когда еще и разглядела узор на дубовой резьбе. – Света, а это что за ужасы?

И в самом деле, резьба изображала в разных ситуациях человеческие страдания и смерть. Это были сцены сражений, где конные воины пронзали копьями своих поверженных на землю и корчащихся на остриях жалких врагов. Или же – казнь на гильотине, под которой уже валялась целая груда отрубленных голов. Имелся и шедевр мрачности и трагизма: покойник покачивается на ветру, а на его плечах сидят вороны, норовя выклевать несчастному глаза.

– И то сказать! – кивнула Света, встав рядом с подругами. – Жуть какая-то! Саму до сих пор мороз по коже пробирает, когда всмотрюсь попристальней. Вкус у Олега Сафроновича был еще тот!

– Да уж! – выдохнула Кира. – Это он специально такой узор заказал?

– Копия с резьбы то ли четырнадцатого, то ли шестнадцатого века, – объяснила Света. – Это я точно знаю, мне Маша рассказывала. Это ведь она меня наняла. И не потому, что я такая уж опытная. Просто я ей по душе пришлась. Она мне все тут показывала и рассказывала. От нее я и знаю, что Олег Сафронович специально каталоги с этой старинной резьбой в Германии заказывал. И мастерам нашим наказывал, чтобы они, значит, все в точности изобразили. И ни одного гробика, стало быть, ни одного покойничка, ни одного ужастика чтобы ни упустили.

Кира с Лесей только молча покивали головами. Да уж, веселым человеком погибшего хозяина этого дома вряд ли назовешь. Отделать в подобном стиле загородный дом – это же надо такому в голову прийти!

И как же с ним уживалась, интересно знать, его молоденькая жена? Должно быть, ей тут тоже было весьма тоскливо. Раз уж она свела дружбу со своей служанкой.

– А где же все? – спросила тем временем Кира у Светы, обнаружив, что в доме царит почти гробовая тишина, которая достигалась, во-первых, стеклопакетами на окнах, а во-вторых, элементарным отсутствием хотя бы одной живой души.

– Ты ведь говорила, что в доме после смерти хозяина целая толпа его родни ошивается? – добавила Леся.

– Толпа? – казалось, смутилась Света. – Ну, это я слегка погорячилась. Всего пять человек приехало. Со мной и Машей было семь. Ну, и маленький Илюша.

– Ну, и где эти пятеро сейчас? – спросила Кира.

– Не знаю, – пожала плечами Света. – Должно быть, снова Машу ищут. Когда я за продуктами уезжала, они все тут были.

– Что же ты за продуктами отправилась, когда хозяйка пропала и младенец тоже? – укорила ее Кира.

– А что делать? – развела руками Света. – Я человек подневольный. Сказали мне ехать, я и поехала. Больше некому. Между прочим, кто-то из этих пятерых, если Маша и младенец не найдутся, унаследует и дом, и деньги Олега Сафроновича. Ну, я и не посмела спорить. Будущие хозяева! Да вы бы сами попробовали против пятерых тесно спевшихся родственничков в одиночку выстоять!

– Так это они тебя послали в магазин?

– Они меня и погнали. Дескать, жрать им хочется. Сказали, что сами пойдут Машу искать. А меня в магазин услали.

И неожиданно Света вскинула на подруг глаза и спросила:

– А сказать вам, почему?

– Почему? – в самом деле заинтересовались подруги.

– Да потому что смекнули: если самим ехать, так денежки свои придется выложить, – с торжеством произнесла Света. – А коли меня послать, так я заплачу еще из тех, что мне Маша на хозяйство выдавала!

– Что же у них у самих совсем денег нет? – удивилась Леся.

– Стало быть, нет, – пожала плечами Света. – И исчезновение Маши и Илюшки очень им даже на руку!

В этом подруги были с ней полностью согласны. Жена всегда наследует после мужа. Конечно, погибший Олег Сафронович мог оставить иные указания в своем завещании. Но подруги что-то очень сомневались, что, имея молодую жену и новорожденного ребенка, он бы оставил свои деньги кому-то другому.

– Пошли на кухню, – пригласила подруг Света. – Пока эти не вернулись, хоть кофейку у меня хлебнем и бутербродиками закусим. Лично у меня внутри прямо все слиплось, так что смерть как чего-нибудь горяченького хлебнуть хочется.

Подруги не спорили. Хотя у них-то от волнения аппетит совсем пропал. Но они все равно пошли за Светой, надеясь выведать у служанки еще какие-нибудь тайны этого странного семейства и дома, откуда исчезали один за другим люди, а некоторые так и вовсе умирали.

И девушки не прогадали. Ловко намазывая на свежий белый хлеб сначала деревенское масло, а потом сверху него отличный голландский гусиный паштет из красивой золотистой баночки, Света продолжала говорить, не умолкая ни на минуту.

Было видно, что девушке пришлось несладко за эти дни, когда ее пусть и чуточку мрачноватой и скучной жизни пришел в одночасье конец. А дом наводнили незнакомые и малоприятные ей люди. Не перестала Света делиться своими переживаниями даже после того, как набила полный рот хлебом и паштетом. Теперь слова вылетали из нее разве что чуточку поглуше.

– Вы же не представляете, какие они все сволочи! – азартно говорила Света, намазывая очередной бутерброд и придвигая его подругам. – Настоящие сволочи! А хуже всех этот Тимофей Сафронович!