Текст книги "Мексиканские страсти"

Глава шестая

Но не успели подруги выйти из лифта, довезшего их до четвертого этажа, как на них налетело что-то шумное, яркое. С острыми когтями, зубами и издающее к тому же яростный визг. С трудом подругам удалось уклониться от прямого контакта и таким образом избежать значительных физических потерь в своей внешности.

Они обе проскользнули мимо чудовища к открытой двери за его спиной, отделавшись сущими пустяками. У Киры распухал нос, по которому заехали кулаком. А Леся потирала макушку, откуда был вырван клок волос.

И хотя вроде бы особого урона потеря нескольких волосинок ее красоте не нанесла, но сам факт был неприятен. Не так уж много у нее имеется этих волос. А с годами почему-то становится все меньше.

– Что это было? – едва отдышавшись, прошептала Кира, захлопнув за собой дверь чужой квартиры.

– Не знаю, – пожала плечами Леся и оглянулась по сторонам.

Они стояли в чьей-то прихожей, оклеенной ярко-красными обоями. И хотя подруги находились в этом помещении не больше полутора минут и еще толком не осмотрелись, они уже начинали ощущать, как внутри у них закипает раздражение. Красный цвет действует возбуждающе, это всем известно.

И кто только додумался оклеить такими обоями не только прихожую, но и большую комнату? А она была оклеена именно такими ярко-красными обоями, подруги в этом смогли убедиться, заглянув туда. Да, в такой квартирке точно недолго свихнуться.

К тому же подруги уже поняли, что, кроме них, в квартире никого нет. Сопоставив открытую дверь, в которую они проскользнули, отбросив от себя чудовище, напавшее на них у лифта, а также громкие вопли, которые доносились сейчас с лестничной площадки, где это самое чудовище билось в закрытую дверь, подруги переглянулись.

– Похоже, насчет невесты Матвея мы с тобой слегка того… угодили пальцем в небо, – пробормотала Леся. – Видимо, это и была девушка Матвея, а вовсе не Славика. И наличие у Матвея еще одной пассии больно задело ее самолюбие. Вот она там и ревет.

– Ага, ревет, рвет и мечет, – кротко кивнула Кира, с тревогой прислушиваясь, как потрескивает дверная коробка под ударами извне. – Будем ей открывать?

– Вообще-то это ее квартира, – ответила Леся. – Если не открыть, как бы неприятностей не было.

– Мне кажется, у нас точно будут неприятности, если мы ей откроем, – выразила здоровое опасение Кира.

– Но не можем же мы тут так и сидеть? Надо попытаться установить с ней контакт.

– Ага, – обрадовалась Кира. – Только давай устанавливать этот контакт сначала через дверь.

На установление контакта ушло примерно около четверти часа. За это время к дверям квартиры сбежались все соседи с лестничной площадки. А также частично пожаловали проживающие ниже этажом люди. Послышались разговоры о том, чтобы вызвать милицию. И подруги рассудили, что пора открывать дверь. Иначе их и в самом деле сдадут в милицию как воровок.

– Не будет же она нас при всех убивать, – рассудила Кира и открыла дверь.

Девица, одетая в яркий халат в крупных, не существующих в природе цветах, сразу же сделала попытку вцепиться ей в лицо своими длинными когтями. Но Кира, которая уже почти приготовилась к завтрашнему визиту итальянцев, такое позволить этой распущенной особе никак не могла.

– При всем уважении к вашему горю, – произнесла она, выворачивая девице руку, – бить и царапать себя я вам не позволю. Жених мне этого не простит.

– Пусти! – злобно хрипела девица, корчась от боли. – Сука! Мужика у меня увела!

– Никого я у тебя не уводила! – заявила ей Кира. – Мы с подругой вчера впервые увидели Матвея. И сами бы хотели узнать, кто его убил.

В этот же момент девица затихла и перестала вырываться. Соседи на площадке тоже затихли, а потом пронесся шепот:

– Что она говорит?

– Говорит, Матвея убили!

– Не может быть, я его еще вчера видела.

– Точно, живехонек был!

Единственное, что поняли подруги из этого перешептывания, что Матвей жил в этой квартире под своим именем. Тогда при чем тут паспорт и документы на имя Эдика Закрутко? Зачем они ему понадобились, что он таскал их с собой, да еще и вклеил в паспорт Эдика свою фотографию?

Но в этот момент девушка в руках Киры зашевелилась и произнесла:

– Отпустите вы меня! Не буду я с вами драться!

Голос у нее был вполне естественный. Поэтому Кира, хотя и с опаской, но все же разжала захват.

– Вы не шутите? – посмотрела на нее девушка. – Матвей, он?..

– Умер, – кивнула Кира. – А ты что, не знала? Он умер сегодня утром. Его даже до больницы не успели довезти. И при этом у него обнаружились чужие документы.

При этих словах девица кинула на соседей какой-то затравленный взгляд. Ей явно не хотелось выяснять некоторые щекотливые подробности смерти своего друга при посторонних. Кира верно истолковала ее растерянность и первой предложила:

– Может быть, вернемся к вам домой и все обсудим в спокойной обстановке?

Собравшиеся соседи разочарованно загалдели, но поделать ничего не смогли. Девушка быстро шмыгнула к себе в квартиру, подруги прошли за ней.

– Служба, граждане, – сурово заявила остальным Кира, захлопывая под носом любопытных входную дверь. – Понимать должны. Не маленькие.

Девушка не стала задерживаться у дверей и быстро прошла в кухню. Тут красного тоже хватало с избытком. Но все же он несколько смягчался белой мебелью, белыми занавесками на окнах и множеством различных безделушек нейтрально-светлых тонов, расставленных и развешанных тут и там.

Пройдя в кухню, подруги с любопытством принялись разглядывать их новую знакомую. Она в это время стояла у окна, пытаясь прикурить сигарету. И при свете яркой электрической лампы, тоже под белым абажуром, подруги сумели наконец хорошенько ее разглядеть.

На вид девушке было где-то от двадцати трех до двадцати пяти. Точный возраст мешал определить толстый слой грима и косметики, наложенный на лицо.

Ее яркий халат болтался на тонкой фигурке. И из пышных рукавов выглядывали почти прозрачные хрупкие руки. Общее впечатление девушка производила слегка болезненное. И то, как нервно она щелкала зажигалкой, пытаясь выбить из нее пламя, показывало, что девушка далеко не в порядке.

– Можно мне? – сказала Кира и, шагнув к ней, завладела зажигалкой, которую девушка отдала без борьбы.

Кажется, известие о смерти Матвея начисто вышибло из нее весь боевой задор.

– Что с ним случилось? – глухо произнесла девушка, когда ей удалось наконец прикурить сигарету и она сделала глубокую затяжку. – Что? – повторила она, выпустив из ноздрей две струйки дыма и тревожно глядя на подруг.

– В него стреляли, – произнесла Кира.

– Так я и знала! – воскликнула девушка и выронила тлеющую сигарету из рук. – Чувствовала, что добром все эти тайны не кончатся!

После этого она рухнула на далеко не новый кухонный уголок и закрыла лицо руками. Сигарета осталась лежать на линолеуме, отвратительно воняя. Девушка не реагировала. Пришлось Лесе поднять окурок и осторожно выкинуть его в фарфоровую пепельницу, где по белому фону ползали красные божьи коровки.

Некрасивая дырочка с оплавленными краями осталась на линолеуме. Но девушке Матвея не было никакого дела до испорченного линолеума. Она продолжала сидеть с закрытыми глазами и раскачивалась словно в трансе.

– Кто? – наконец подняла она голову. – Вы поймали убийцу?

– Пока нет, – покачала головой Кира, окончательно убеждаясь, что их приняли за сотрудниц милиции. – Но мы надеемся, вы сможете помочь нам в этом.

– Я? – изумилась и вроде бы встревожилась девушка. – Но при чем тут я? Этой ночью я была дома! Я в Матвея не стреляла!

– Мы и не думаем, что это были вы, – успокаивающе кивнула ей Леся. – Убийцей был мужчина. Люди из той квартиры, возле которой был застрелен Матвей, слышали, как он разговаривал с каким-то мужчиной. Потом раздался выстрел и так далее.

– Мужчина, мужчина, – забормотала девушка, трясясь как в лихорадке. – Ну, разумеется, мужчина. Кто же еще? Женщин у Матвея не было. Он меня любил. Как он меня любил! Вы бы знали!

– Давайте-ка мы с вами познакомимся, – предложила ей Кира, которой надоел этот спектакль и к тому же сильно болел ушибленный девицей нос. – Как вас зовут?

– Нюра, – безразлично произнесла девушка.

Подруги разочарованно переглянулись. Они-то надеялись, что нашли ту самую Леночку, о которой упомянул Матвей, находясь на границе между жизнью и смертью.

– Это по паспорту Анна? – уточнила Кира, и девушка безучастно кивнула.

– Хорошо, Аня, – более участливо произнесла Леся, обращаясь к девушке, – расскажи нам, кто мог желать смерти Матвею? Вы ведь были с ним близки?

– Да, – отозвалась девушка. – Мы жили вместе уже почти год. Пожениться зимой собирались. Уже документы подали. Я своим родителям сказала. И вот…

И она заплакала. Слезы самопроизвольно текли у нее из глаз, она даже не делала попытки вытереть их. Косметика потекла, тушь размазалась, и стало видно, что девушка в самом деле еще очень молода. Но вот эта ее худоба… Бог знает, отчего это? То ли девица сознательно морит себя голодом, стараясь добиться модных форм, то ли больна чем-то, а может быть, наркоманка?

Леся попыталась рассмотреть руки девушки. Но, насколько она могла видеть, руки у нее были чистыми. Без следов инъекций. Но выглядывали они из халата только до локтя. Дальше бледную кожу прикрывала пестрая тяжелая ткань.

– Чем Матвей занимался? Он работал?

Как ни странно, этот простой, в общем-то, вопрос привел девушку в ступор.

– Да, – пробормотала она наконец, но как-то неуверенно.

– А чем именно он занимался? – настаивала Кира.

– Они со Славой работали, – произнесла девушка. – Я не знаю, у них бизнес был. Общий. Какой именно, я не знаю. Кажется, они что-то продавали.

– А почему вы, узнав, что вашего друга убили, воскликнули, что так и знали, что этим кончится?

– Не знаю, – пробормотала она. – Матвей в последние дни стал такой нервный. Все время думал о чем-то. А когда я пыталась выяснить, он орал, что у него проблемы и чтобы я к нему не лезла. Все равно, мол, с моими куриными мозгами ничем ему помочь не смогу.

И девушка шмыгнула носом, став совсем похожей на школьницу. Подруги переглянулись, возможно, эта дуреха и в самом деле не знала, чем занимается ее жених. Или просто не хочет говорить? И как им-то быть? Давить на девушку или, напротив, пожалеть?

– А где Слава? – спросила у Нюры Леся.

– Он уехал.

– Куда?

– Не знаю, – покачала головой девушка. – Сказал, что к бабке, только там его нет. Я звонила, соседка подошла и очень удивилась. Они с бабкой Славу сегодня совсем не ждали.

– А надолго он уехал?

– Ну, он сказал, что бабке плохо стало и он у нее недельку поживет, пока она не оклемается, – принялась объяснять им Нюра. – Бабка у него совсем старенькая. И с головой у нее плохо. Одна живет. Славка и Матвей складывались и соседке платили, чтобы она за бабкой присматривала. Хотя родная бабушка она только Славке, тот к ней обычно и ездил. Вот Слава сегодня днем около полудня куда-то вышел, через час вернулся и сказал, что к ней поедет.

– А про Матвея он тебе ничего не говорил?

– Нет, – покачала головой Нюра, и глаза ее расширились. – А что? Он уже знал? Это он его, да?..

– Не знаю, не знаю, – покачала головой Кира. – Алиби у Славы есть? Где он прошлую ночь провел? Дома?

– Нет, – снова покачала головой Нюра. – Я одна дома была. Матвей еще вечером уехал, а Славка следом за ним. Славка под утро вернулся. Пьяный. И сразу спать завалился. Я пыталась спросить, где Матвей, он мне чего-то сказал про то, что в их офисе, мол, сигнализация сработала и Матвей там должен на всю ночь остаться.

– Так у них офис был? Где? – оживилась Кира.

– Я про этот офис в первый раз сегодня услышала, – откровенно призналась Нюра. – Думаю, что Славка мне с пьяных глаз наврал просто. Чтобы я от него отцепилась со своими расспросами.

И она печально заскулила, глотая слезы.

– Нюра, – обратилась к ней Леся. – Ты не плачь. Ты лучше постарайся вспомнить, кто мог желать смерти твоему Матвею? Какие у него отношения со Славой были?

– Хорошие. Они же братья. Хоть и двоюродные. У родителей Матвея квартира в доме напротив. Только он ее сдал. А мы к Славке перебрались. У него мать в деревне круглый год живет. А квартира двухкомнатная. Вот они и решили, что вместе жить выгодней.

– А у Славы была девушка?

– Ну, она не совсем его девушка, – покачала головой Нюра. – Но вроде того.

– Что это значит?

– Они вместе работали, – ответила Нюра. – И иногда Лена у нас ночевать оставалась. Со Славой в одной комнате.

– Лена? – обрадовались подруги, которые наконец почувствовали хоть какую-то зацепку. Сестра Матвея?

– Нет, – удивленно ответила Нюра. – С чего вы взяли? Просто Лена.

– А тетка у Матвея была? – спросила Кира, ведь Матвей просил спасать какую-то тетку.

– Да, – порадовала ее Нюра. – Даже целых две. Вам какая нужна? Одна в Пскове живет. А другая тут, в Питере.

– Нам питерскую бы, – сказала Кира.

– Сейчас, – кивнула Нюра. – Поищу ее адрес. Где-то он должен быть записан.

И ушла в красную комнату. Вернулась она оттуда не очень быстро, но зато с уловом. За это время подруги успели немного похозяйничать на кухне. Поставили блестящий металлический чайник на огонь, вскипятили воду и заварили чай – самую дешевую из всех «Принцесс».

Вообще сразу бросалось в глаза, что жили кузены и Нюра далеко не богато. В доме не было многих необходимых вещей. Например, стиральная машина тут была представлена в виде древнего агрегата, в котором белье выжималось методом прокатывания вручную между двух валиков.

Мебель за редким исключением была старенькая и немодная. Посуда самая разнокалиберная. Брились кузены дешевыми одноразовыми бритвенными станками. Полотенца были ветхие. Ванна запущенной. И вся квартира нуждалась в срочном ремонте.

Однако при этом оба кузена одевались в достаточно дорогие фирменные шмотки, душились «Лакостой» и носили хорошую качественную обувь из натуральной кожи. В общем, выходя из дома, они вполне могли произвести впечатление людей чуть выше среднего достатка. Но вот сам дом, где их никто не видел, выглядел плачевно.

– Гости у нас редко бывали, – подтвердила мысли подруг Нюра, вернувшаяся с записной книжкой. – Я почти никого из друзей и коллег Матвея и Славки даже и не видела никогда. Они им на трубки звонили. А встречались с ними ребята без меня.

– А ты сама чем занимаешься? – спросила у нее Кира, незаметно перейдя с девушкой на «ты».

– Да вот, училась до этого года, – пробормотала девушка и слегка покраснела.

– А в этом году что же? Выучилась уже? На кого?

– Нет, – помотала головой Нюра. – Я документы из института забрала. Матвей так и сказал: зачем, мол, тебе на учебу деньги тратить? Все равно скоро поженимся, детей заведем, дома будешь сидеть. Я тебе работать не позволю.

– Так и сказал?

– Ага, – радостно подтвердила Нюра. – Сказал, не будешь ты, Нюреныш, у меня никогда работать. Я и тебя, и ребенка нашего сумею всем обеспечить. Шубу обещал купить!

И она торжествующе посмотрела на подруг. Они лишь беспомощно покивали головами, выражая свой восторг. Ну что тут, в самом деле, можно было сказать? Дурочка!

– А деньги за твое обучение Матвей себе взял? – все же уточнила у Нюры Леся.

– Да, он их в бизнес вложил, – кивнула Нюра. – Он так и сказал: «Не переживай, Нюрка, вот раскрутимся мы со Славкой, все к тебе же сторицей вернется».

– А деньги на учебу твои родители давали? – продолжала допытываться Леся.

– Конечно! Ни у Матвея, ни у Славки особых денег не было, – ответила Нюра. – Они если бы и хотели, то ничего мне дать не могли.

– И твои родители еще не знают, что ты учиться бросила? – вздохнула Кира.

– Нет, они свадьбу ждут, – ответила Нюра. – Только какая уж теперь свадьба, если Матвея убили! И кто мог его убить? Он же такой хороший был! Такой добрый! Всегда мне что-нибудь в подарок приносил. Никогда с пустыми руками домой не возвращался. Господи, как же я без него жить-то буду? Умру! Точно умру!

И она снова залилась слезами. С ней, в общем, все было ясно. Девица сама не понимала, какой беды ей удалось избежать. Выйди она замуж за Матвея, хлебнула бы она с этим парнем лиха. А так, искренне думали подруги, отвела от нее судьба беду. И подруги даже не стали тратить силы, чтобы утешить дуреху.

Вместо этого они жадно принялись рассматривать записную книжку самого Матвея. Увы, телефонов тут было немного. Все какие-то малоинтересные. Родственников, школьных друзей, большинство записей было сделано еще детским плохо установившимся почерком.

Тем не менее подруги адрес питерской тетки Матвея нашли.

– Можно нам взять эту записную книжку? – спросила у Нюры Леся.

– Берите, – пожала та плечами. – Матвею-то она больше точно не понадобится.

И она снова горестно всхлипнула и зарыдала.

– Нам пора, – тронула ее за плечо Кира. – А ты позвони родителям. Тебе же кто-то должен помочь с похоронами, раз Славка удрал.

На самом деле Кира надеялась, что родители приедут и заберут дурочку домой. Рано ей еще было вылетать из родительского гнезда. Родом, как поняли подруги, Нюра была из Петрозаводска. Не такая уж даль, вполне смогут приехать и сами разобраться с дочуркой.

Нюра пошла провожать подруг до двери.

– Вы с этой тетей Мотей поосторожней, – предостерегла она их. – Злая она ужасно. И меня сразу же невзлюбила. Хотя я ей ничего плохого даже сделать не успела.

– Тетя Мотя? – хихикнула Леся. – Это ты ее из вредности так зовешь?

– Да нет же! – удивилась Нюра. – Имя у нее Матильда. Ну а сокращенно все ее Мотей называют. Уверена, она вам гадостей про Матвея наговорит. Так вы ее не слушайте. Он хороший был. Добрый. Он ради меня в огонь и в воду готов был. Он мне сам об этом говорил.

Но подруги уже устали слушать похвалы почившему Матвею. К тому же у них был свой собственный взгляд на парня, который вовсе не был тем ангелом белокрылым, каким видела его наивная Нюра. Впрочем, посуду в квартире Киры он помыл. Что было, то было.

К тетке Матвея было решено ехать завтра прямо с утра. Сегодня время для визитов явно истекло. Даже общественный транспорт по улицам уже не ходил.

– В такую темень нас и самих прикончить недолго, – пробормотала Леся, пробираясь по пустынному двору.

К тому же начал накрапывать дождь, и они торопились поскорей добраться до теплого домашнего очага. Когда подруги выходили из дома, еще светило солнышко и было довольно тепло. Поэтому и оделись они в короткие легкие курточки. О чем сейчас горько жалели.

Выйдя на улицу, они стремглав промчались через двор и не заметили темную человеческую фигуру, прислонившуюся в тени у высокого тополя. Человек почти слился со стволом дерева. Он лишь мельком скользнул взглядом по спешащим подругам. Не они были нужны ему.

Глаза человека были прикованы к трем светящимся прямоугольникам окон квартиры злополучных кузенов – Матвея и Славки.

И снова девушкам пришлось ловить машину, чтобы добраться до своего дома. Весь город, за исключением редких гулен и полуночников, вроде Киры с Лесей, погружался в сонное оцепенение.

– Выспались сегодня днем, – бодрилась Леся. – Дали знатно храпака!

– А что, если нам заскочить куда-нибудь, чтобы перекусить? – нерешительно предложила Кира.

– Есть ночью? – ужаснулась бдительно следящая за своим весом Леся.

– Прямо тошнит от голода, – пожаловалась Кира.

Лесю и саму слегка пошатывало. И, сжалившись над подругой, она снисходительно обронила:

– Думаю, легкий салатик не повредит.

Но салатиком дело не ограничилось. Стоило девушкам оказаться в светлом нарядном ресторане, который обещал работать аж до четырех утра, и получить в свои руки увесистые меню в мягких с золотым тиснением кожаных переплетах, как они почувствовали, что голод буквально сжал их горло.

– Буду дичь! – кровожадно сверкнув на официанта зелеными глазищами, которые особенно ярко выделялись на побледневшем от усталости лице, заявила Кира. – Молодой человек, что у вас есть из дичи?

Официант, преданно топтавшийся рядом, с готовностью предложил Кире рябчиков, перепелов, куропатку или кусочек фазана. Лесных птичек почему-то было жалко, и Кира, перевернув страницу, спросила:

– А утку можно?

На лице официанта мелькнуло легкое презрение. Стоило тащиться к ним в ресторан, чтобы есть какую-то обычную домашнюю утку! Ты бы еще курицу попросила! – было написано у него на физиономии. Тем не менее заказ у Киры он принял и устремил полный надежды взгляд на Лесю.

Но и она его не порадовала. Можно даже сказать, разочаровала, выбрав заурядный шашлык из телятины на ребрышках. Официант с кислой миной сообщил, что они сделали прекрасный выбор. И может ли он хотя бы немного скрасить им ужин и выбрать за них вино?

– Это? – поразилась Кира трехзначной цифре в графе цен. – А что это еще за буковки – у.е.? Это что, в долларах? – осенило ее. – Триста долларов за бутылку вина? К блюду, которое стоит двадцать? Давайте что-нибудь полегче.

– Вам не обязательно пить всю бутылку, – милостиво разрешил официант. – Можете взять по бокалу прекрасного вина, и это станет для вас настоящим пиршеством вкусовых ощущений.

Похоже, молодой человек недавно прошел тренинг у какого-то француза. Только они могут часами рассуждать об оттенках вкуса у рыбы, сыра или вина.

Увы, вкус подруг, выросших рядом с ларьками, где продавался лишь дешевый портвейн или перцовка, не могли спасти уже никакие гастрономические изыски, придуманные на берегах Сены. Вина они делили, во-первых, по цветовой гамме, а во-вторых, на десертные сорта, полусладкие и сухие вина. Все! Никаких оттенков или букета при всем своем желании они, увы, не ощущали.

Так что платить триста долларов за то, что в обычном магазине едва ли стоило больше тридцати, им совершенно не хотелось.

– Принесите нам водки, – наконец решилась Кира. – С колой.

– Водки? – прошептал официант с таким видом, словно собирался упасть в обморок. – С колой? – пролепетал он уже одними губами.

– Да, да! – энергичным кивком подтвердила Кира. – И побыстрей. Мы с подругой продрогли до костей. Да и денек у нас выдался тяжелый. Вином тут делу не поможешь. Тащи водку с колой.

– Как хотите, – глухо отозвался официант и удалился.

При этом его от огорчения даже пошатывало. Леся посмотрела вслед парню с некоторой завистью. Бывают же у людей проблемы! Вино к мясу гостьи не заказали. Вот ей бы такие проблемы!

Матильда Степановна – тетка обоих кузенов – была дамой решительной. Все в ней, начиная от жесткой щетины, покрывающей ее верхнюю губу, и до необъятных размеров заднего места, в плотной теплой юбке, покрытой какими-то застарелыми масляными пятнами, выдавало личность суровую и к дипломатии неприученную.

– Нюрка вас ко мне послала? – осведомилась она, высоко подняв густые брови, так что они почти скрылись под рыжими кудрями ее химической завивки. – С чего бы это? Матвей ко мне уже несколько месяцев носа не казал. И Нюрке отлично это известно! Нечего этому проходимцу у меня делать! Я бы его и на порог не пустила.

– А за что вы так на него ополчились? – удивилась Леся. – Ведь родной же племянник.

– Какой он мне племянник? – вознегодовала тетя Мотя. – Поскребыш! Приблудыш! Отец его, мой братец то есть, он Матвея со стороны невесть от кого настругал. Да еще такой дурак был, что свою квартиру этому выродку завещал. Не иначе как не в себе был. Будто бы других наследников на квартиру не было. Пьянчуга!

– Матвей пил?

– Да при чем тут Матвей? – еще громче вознегодовала тетка. – Папаша его, царствие ему небесное, братец мой. Вот тот да, тот пил! Запоями. Как запьет, так все. Считай, месяц его и не увидишь, и не услышишь. А коли услышишь, так тоже не обрадуешься.

– А Матвей – это сын вашего брата?

– Говорю же, незаконный он его ребенок! – заявила тетка. – И что за законы такие в нашей стране дурацкие? По мне, коли муж с женой законным порядком не расписаны, так и дети к отцу отношения иметь не должны. Ежели какая лахудра нагуляла дитя, пусть и воспитывает его как умеет.

Слова неопрятной старухи показались подругам отвратительными. Да и вся ее квартира была на редкость гнусной. Вроде бы просторное помещение, а завалено всякой рухлядью и хламом, которому место только на помойке. Тут были и дырявые валенки, и босоножки, настолько стоптанные, что носить их и бомж постеснялся бы. На вешалке – невообразимой ветхости пальто, плащи, куртки. По углам – продавленные стулья, тумбочки с зияющими боками, бывшие кресла и просто деревянные ножки от мебели.

– А ваш брат официально признал Матвея своим сыном и наследником? – попытались уточнить у женщины подруги, отойдя от оторопи.

– Признал, – поджав губы, произнесла тетка. – Родной-то его сынок, Ванечка, помер.

– От чего? – насторожилась Кира.

– От того же недуга, что и батька его, – скорбно сложила губы тетя Мотя, словно речь шла по меньшей мере о белокровии, а не о белой горячке. – Наследственное это у нас в семье.

– Алкоголизм – это не болезнь, а банальная распущенность, – брякнула Леся, не подумав. – И вашего брата с племянником жалеть нечего. Правильно, что квартира Матвею досталась, он хоть не пропьет ее.

Кира толкнула ее в бок. Но, к счастью, тетка Мотя в этот момент загромыхала чугунными сковородами в духовке, на которых она подсушивала сухари. Должно быть, тоже впрок. А вдруг чего? Вдруг пригодится?

– Что вы там сказали? – произнесла она, тяжело разгибаясь. – Не расслышала я. Да не суть. Вот я и говорю, коли Матвей не пьет, не родная, значит, он кровь. Зачем ему было квартиру оставлять?

И, уложив на условной талии свои тяжелые, как окорока, руки, она наконец поинтересовалась:

– А зачем вам Матвей-то понадобился? И чего Нюрка вас ко мне через весь город погнала? Могла бы и сама ради такого случая позвонить!

– Дело в том, – произнесла Кира. – Дело в том, что Матвея вчера ночью, а точней сказать, рано утром застрелили.

– И он погиб, – добавила почему-то Леся.

Тетка Матильда выпрямилась в полный рост. И устремила на подруг пристальный взгляд своих маленьких, как буравчики, глаз. Подругам показалось, что наконец за все время разговора о ее племяннике на лице тетки мелькнуло что-то человеческое.

– Вот оно что! – открыла наконец рот тетка. – Значит, квартира брата теперь свободная останется? Вот и славно! И я вам скажу теперь, есть все-таки справедливость на свете! Есть!