Текст книги "Пикник на Лысой горе"

– Настоящий серпентарий, – бормотала Инна себе под нос, забираясь в кровать. – Чует мое сердце, что-то еще будет.

Она закрыла глаза и задумалась. Инна не до конца еще разобралась в ситуации, но одно ей было совершенно ясно: зря дед афиширует свое намерение переписать завещание. Ох, зря! Написал бы себе потихоньку. Наследничкам был бы сюрприз. Так нет же!

Инна беспокойно завертелась в кровати. Сон к ней не шел. Ее мучила, не давала покоя какая-то мысль. Но поймать ее кончик никак не удавалось. В комнате стало довольно прохладно. Должно быть, на улице похолодало. Вдруг Инна рывком села в постели.

– О, господи! – выдохнула она. – Вот оно в чем дело!

Утро началось вполне мирно. Инна вышла в столовую, где уже был сервирован стол для завтрака. За столом уже сидел Роланд Владимирович с двумя своими сыновьями. Алексей чувствовал себя бодро и даже смог спуститься вниз. Медицинскую помощь он получил вовремя, кровь остановили, а антибиотики, оставленные врачом, творили чудеса. У Алексея даже не поднялась температура. Хотя он был бледен, и Ингрида, чтобы он меньше двигался, кормила его из ложечки.

– На лыжную прогулку я, понятное дело, пойти не смогу. Но в остальном у меня все нормально, – ответил он на вопрос Инны о здоровье. – Спасибо за беспокойство.

– Вечером Новый год, – сказал спустившийся к завтраку Вилли. – Лично мне еще нужно купить несколько подарков. Так что я смотаюсь в Ригу. Кто-нибудь хочет со мной?

– Я хочу! – вызвалась Наташа.

– А тебе зачем? – сердито спросила у нее Инна.

– Нужно, – уклончиво ответила сестра. – Поедешь с нами?

– Нет, – помотала головой Инна. – А где Дюша с Сильви? Еще спят?

– Дюша сейчас спустится, а Сильви еще спит, – сказала Стаси. – Инна, если ты остаешься, то мы с тобой займемся украшением дома. А то дед совершенно пустил это дело на самотек.

– Украшать дом? – удивился Роланд Владимирович. – По-моему, у нас уже есть прекрасная елка. Чего же еще?

– Чего еще? – вытаращила глаза Стаси. – Ну и ну! А еловые ветки с шишками и мишурой? А новогодние букеты из тех же еловых веток и всяких блестящих штучек? А новогодние гирлянды? А композиции? Где это все? Решил одной елкой отделаться?

– Но раньше же отделывался, – пожал плечами дед. – Впрочем, если ты так хочешь… – И он снова пожал плечами.

Сразу же после завтрака, когда Вилли с братом и Наташей уехали в Ригу, в доме закипела работа. Сначала Стаси с Инной съездили на елочный базар за ветками и лапником. Потом Стаси засела за изготовление елочных гирлянд из мелких веточек, красных лент и золотой мишуры. А Инна сновала по дому, развешивая и расставляя в подходящих местах творения Стаси.

Алексей лежал в своей комнате и спал, чтобы накопить сил для встречи Нового года. Ингрида пошла побродить по свежему воздуху. Эрнест с женой куда-то отправились. Роланд Владимирович тоже по своим делам уехал. Так что в доме осталось не так уж много народу. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Инна вдруг услышала два мужских голос. Один из них принадлежал Дюше. Второго Инна не знала.

– Какого черта ты тут делаешь? – спросил Дюша. – Я же тебе ясно сказал – не смей припираться. Ты можешь загубить мне все дело.

– Этого я и хочу, – сказал второй. – Ты понимаешь, чем рискуешь? Твоя свобода, твоя жизнь – вот что поставлено на карту. И моя, кстати, тоже.

– Не мели ерунды, – сердито проворчал Дюша. – Я все рассчитал.

– Это не я, а ты рехнулся, – сказал голос. – Опомнись, пока еще не поздно. Ты ведь наметил это сделать за новогодним столом? Конечно, я вашу семейку знаю. Пробьют куранты, ты встанешь и сделаешь заявление. Так знай, я тебе этого не позволю.

– И что ты предпримешь, чтобы мне помешать? – зло спросил у него Дюша.

– Вот тогда и увидишь. Только посмей сделать это, и ты пожалеешь! – выкрикнул собеседник Дюши. – И не думай, что я не выдам тебя ради нашего прошлого.

– А ну, зайдем ко мне, побеседуем, – совсем уже зло просипел Дюша.

Судя по звукам, он запихнул собеседника в свою комнату. Инна осторожно поднялась наверх и заняла пост, откуда ей было бы видно, кто выйдет из комнаты Дюши. Ей повезло. Прошло не больше десяти минут, как дверь распахнулась, и на пороге возник Эдгар. Его лицо было бледно и покрыто красными пятнами. Он пролетел мимо Инны с такой скоростью, что даже не заметил ее.

Следом за ним из комнаты выскочил Дюша. Минуту он растерянно смотрел в спину удаляющегося Эдгара. Потом стукнул изо всех сил кулаком по косяку. Это его не удовлетворило, потому что он в отчаянии начал биться головой о несчастный косяк. Инна с интересом наблюдала за ним. Побившись минуты полторы, Дюша выпрямился, пригладил волосы и пошел по коридору. Минуту спустя до Инны донесся его ласковый голос.

– Дорогая, могу я войти? – сладким до приторности голосом проворковал Дюша. – Моя рыбка уже встала?

Дверь тут же распахнулась, и Дюша впорхнул к своей рыбке. Инна вернулась вниз, к Стасе.

– Твой брат давно знаком со своей невестой? – спросила ее Инна.

– Не очень. Всего месяц или около того, – сказала Стаси. – Она тебе понравилась?

– Она красивая, – сказала Инна чистую правду.

– А я ее не люблю, – откровенно призналась Стаси, которая успела сдружиться с Инной, пока они вместе украшали дом. – Какая-то она скользкая. Никак не пойму, что она нашла в Дюше? Почему именно он? У ее папочки куча денег. Куда больше, чем у нашего. И она единственная наследница своего отца. Я еще поняла бы, если б она влюбилась в Дюшу.

– Разве она его не любит? – удивилась Инна.

– Нет, – покачала головой Стаси. – На первый взгляд она может и показаться влюбленной, но на самом деле она его не любит. Ты и сама поймешь, если присмотришься получше к тому, как они себя ведут. Это спектакль, который они разыгрывают для деда.

– Зачем?

– Дюше это нужно, чтобы дед упомянул его в своем новом завещании.

– А Сильвии-то это зачем?

– Ей – не знаю. – Стаси пожала плечами. – Не похоже, что она от всего этого в восторге. Но раз она согласилась стать невестой Дюши, значит, ей это зачем-то нужно.

– Или она вынуждена, – пробормотала себе под нос Инна.

Стаси с любопытством посмотрела на Инну.

– Нет, Сильви не беременна, – сказала она. – Если ты это имеешь в виду. Мой братец до свадьбы к ней и не притронется. Но даже если бы Сильви и забеременела, то она, не задумываясь, избавилась бы от ребенка. Она очень злая. У нее есть хорошенькая собачка – фокстерьер. Я видела, как она его била ремнем, когда он стащил у нее кассету. У нее было такое лицо… Такое, я даже испугалась.

– А твои родители, они рады браку Дюши?

– Конечно, рады. Да они прямо с ума сходят от радости, что Дюша наконец остепенится. Он ведь у нас неплохой, только очень подвижный. За ним никак не уследишь. А теперь жена будет за ним присматривать, чтобы он вел себя пристойно. Только это моих родителей и заботит. Сплошное лицемерие.

– Значит, твоего мнения относительно Сильви родители не разделяют? – спросила Инна. – И остальные родственники тоже?

– Ты имеешь в виду моих дядю Алексея и тетю Ингриду? – спросила Стаси. – Они Сильви вчера увидели первый раз. Дюша ее с ними не знакомил. Им все равно. А уж их недоумкам-сыночкам и подавно.

– Разве ты не любишь своих кузенов? – удивилась Инна. – За что?

– За то, что они ослы, – сказала Стаси. – Обоим уже под тридцать, а все учатся. А в свободное время воруют у своих папочки с мамочкой из кошельков. Они оба игроки, вечно в долгах. Я не удивлюсь, если выяснится, что это один из них стрелял в дядю Алексея, чтобы получить после него наследство. На большее у них ума не хватит.

Инна едва дух перевела от такого заявления. Но в это время в столовую пришла Эмилия Карловна.

– Мне нужно успеть сервировать стол к обеду, а вы тут такой бедлам устроили, – ворчала она. – Всюду елочные иголки. Как я их теперь счищу с ковра? У меня ведь не сто рук. На мне еще и праздничное угощение.

– Я могу пропылесосить, – вызвалась Инна.

– Вот еще, вы гостья. Пришлю Зину, – решила экономка. – Хотя, честно говоря, такой безрукой девицы еще свет не видел. И бестолковая. Умудрилась испортить крем для пирожных. Насыпала в масло вместо сахара соль. Хорошо, я попробовала. А то подали бы на стол. Позор! Сейчас пришлю девчонку. Может, хоть с пылесосом управится. Не знаю, как ее на прежнем месте держали!

– Неужели вы не проверили ее квалификацию раньше? – спросила Инна, собирая в картонную коробку оставшуюся мишуру и елочные украшения.

– Мне дали на ее счет превосходную рекомендацию, – с достоинством ответила Эмилия Карловна. – Притом моя близкая подруга. Девушка проработала у них в «Даугаве» несколько месяцев. Очень хвалила. Не знаю, что и думать. Подшутила надо мной моя подруга, не иначе.

Шумной стайкой вернулись из Риги Наташа с Яном и Вилли. Девушка была в полном восторге. Парни накупили ей кучу игрушек, и Наташа шмыгнула к себе в комнату, прижимая к груди несколько ярких свертков. Она сделала знак Инне, следовать за ней.

– Слушай, классные ребята! – сказала Наташа. – Знаешь, где я была?

– В Риге, – удивленно ответила Инна.

– Да, в Риге. Я съездила по тому адресу, который был на письме Эдгара.

– Ты что, не отдала ему утром письмо?

– Отдала, но что мне мешало снять с него копию и переписать в свой блокнот адрес с конверта. На всякий случай. Вот и пригодилось.

– И что ты узнала? – нетерпеливо спросила Инна.

– Улица Смилшу – это центр старой Риги, – принялась рассказывать Наташа. – Мне быстро показали нужный дом. Такой, знаешь ли, симпатичный домик. Трехэтажный. На каждом этаже по одной квартире. И что интересно, все квартиры в нем выкуплены. Так что в доме живет всего три семьи. Это здорово облегчило мою задачу. Этот Роберт холостяк, уже не мальчик. У него солидный бизнес. Даже очень солидный. Он имеет сеть ювелирных магазинов и мастерских. Кроме того, владеет одним рекламным агентством, которое главным образом и рекламирует драгоценные изделия, произведенные в его же мастерских. Но самого Роберта я не видела. Он уехал куда-то на Рождество и Новый год.

– Жаль, – сказала Инна. – Я тут подслушала разговор. Эдгар не так прост, как кажется. Он отлично знаком с Дюшей. Я бы даже сказала, что они старые знакомые.

Инна успела пересказать сестре подслушанный сегодня утром разговор, когда прозвучал сигнал к обеду.

– Как-то жутко оставаться в этом доме, – сказала Инна. – Преступник, стрелявший в Алексея, еще на свободе. И кто его знает, что ему придет в голову выкинуть еще.

– Не обязательно, что это кто-то из домашних, – сказала Наташа. – Стреляли ведь с улицы. Это мог быть и кто-то посторонний.

– Ой, я разве тебе не сказала? – спохватилась Инна. – Стреляли не с улицы. Я это вчера ночью поняла, когда ушла от тебя.

– Как? – широко распахнула глаза Наташа.

– Лежала без сна, мне стало холодно, и тут меня осенило. Я вспомнила, что во всех комнатах сохраняется ровная температура. Тройные стеклопакеты и пол с подогревом, сама понимаешь. Мы сидели в гостиной, там было тепло. Правда, горел камин. Но в спальне Роланда Владимировича никакого дополнительного обогрева не было. А когда мы зашли к нему, там было тепло.

– Да, правильно, – кивнула Наташа. – В доме поддерживается температура плюс 21 градус Цельсия. Только ночью ее опускают на пять градусов.

– Вот, а когда мы зашли в кабинет, там было холодно. Жуткий холод. Вспомни сама!

– Я не заходила, – призналась Наташа. – Меня тетя Ида не пустила. Сказала, что детям нельзя смотреть на кровь.

– А я зашла одной из первых. И сразу же подумала о том, как жутко холодно в комнате. Прямо зуб на зуб не попадал.

– Этого не могло быть, тебе показалось, – сказала Наташа. – Везде в доме одинаковая температура. Если бы испортилось отопление в кабинете дедушки, то и в остальном доме тоже бы испортилось.

– Но тем не менее в кабинете было холодно. И знаешь, почему? Потому что дыра от пули в окне была проделана заранее. Скорей всего, очень заранее, раз комната успела выстыть. Вот тепло через дырку и улетучилось. Другого объяснения холодрыги в комнате нет.

– Но кому понадобилось простреливать стекло? – спросила Наташа. – И как это можно было сделать, чтобы никто в доме не слышал выстрела, пробившего стекло?

– Можно было приложить к стеклу подушку и через нее выстрелить, – сказала Инна. – Или воспользоваться пистолетом с глушителем. Это только для примера. Конечно, я не знаю, как именно поступил преступник.

– Но кто мог пробраться в кабинет дедушки?

– Да кто угодно. У любого живущего в этом доме была возможность заказать себе дубликат ключей от кабинета. Твой дед не носит же их у себя на поясе днем и ночью. Я спросила сегодня утром у Роланда Владимировича, не заходил ли он к себе в кабинет вчера вечером. Так вот он сказал, что нет. Так что дыра в окне могла появиться уже сразу после обеда. До обеда мы были с тобой в саду и никакой дыры в окне не видели. А стрелять в окно могли и с улицы. Даже наверняка стреляли с улицы. В комнате остались осколки стекла. А вот стрелять в твоего дядю могли уже и не с улицы, а из дома.

– Слушай, – испуганно заговорила Наташа, – я вот что подумала: если стрелявший находился в доме, значит, это может быть и любой из слуг, и Сильви, которая пробралась в кабинет и не через гостиную. И…

– И даже твой дед, – закончила за нее Инна. – Ничего не скажешь, весело.

– Девочки! – раздался негодующий голос Эмилии за дверью. – Что вы копаетесь? Все уже сидят за столом. Вы праздничного гонга не слышали? У меня, по-вашему, других дел нет, только вас к обеду вытаскивать? И так вся измучилась, пока этот проклятый гонг повесила.

Сестры поспешно выскочили в коридор.

– Боже мой! – всплеснула руками экономка при виде Наташи. – Ты даже не соизволила переодеться к обеду. Чем это ты была так занята?

И, не дожидаясь ответа, она заторопилась обратно на кухню.

– Интересно, как много она успела услышать, прежде чем подала голос? – спросила у Наташи Инна, спускаясь вниз к столу.

Там уже сидела вся семья. Даже Сильви спустилась в гостиную. Девушка выглядела немного утомленной, но тем не менее оживленно беседовала с Яном о преимуществе крекеров над чипсами.

На этот раз к обеду подали на первое молочный суп, а на второе свинину, тушенную с кислой капустой, перловой крупой и обилием пряностей. Блюдо было эстонским, называлось совершенно дико – мульгекапсад или что-то вроде этого. Но на вкус оказалось бесподобным. Инна съела две порции и вынуждена была остановиться лишь потому, что Эмилия торжественно внесла десерт – густой клюквенный кисель с белыми разводами сливок.

– Ешь посытней, – посоветовал Инне Роланд Владимирович. – Следующий раз мы будем есть лишь за новогодним столом. А до того на кухню лучше не соваться.

– Эмилия становится перед Новым годом страшно раздражительной, – подтвердил слова деда Вилли. – Если появишься на кухне, может и убить.

Его слова повисли над столом. В комнате воцарилось молчание. Ингрида наклонилась и что-то прошептала сыну на ухо.

– А что я такого сказал? – удивился тот. – Любой в доме может сказать, что Эмилия…

– Достаточно! – рявкнул на него Роланд Владимирович. – Я долго терпел. И вот что я вам должен сказать, дорогие родственнички. С этой минуты, чтобы я не слышал ни одного дурного слова в адрес Эмилии. Она все эти годы преданно заботилась обо мне, когда у всех моих дорогих невестушек имелись дела поважней. И если в этом доме кто и заслуживает того, чтобы я оставил ему свои деньги, то это именно она.

С этими словами старик поднялся из-за стола и направился к себе. Все прочие остались сидеть в тягостном молчании.

– Что он хотел этим сказать? – наконец затравленно спросил Дюша. – Он что ж, собирается оставить все этой особе?

Сильви сосредоточенно нахмурила брови и почему-то посмотрела на Алексея. Ее примеру последовали остальные.

– Алексей, – требовательно сказал Эрнест. – Мы все понимаем, что ты не случайно оказался вчера в кабинете отца. Если тебе удалось что-то обнаружить, ты не в праве скрывать это от остальных.

– Ты нашел новое завещание отца? – напрямую спросила у него Ида.

Алексей оглянулся на жену, словно ища поддержки. Но и она молча смотрела на него.

– Оставьте меня в покое! – внезапно вскрикнул Алексей. – Ничего я не нашел! Я просто зашел в кабинет отца в поисках ручки, чтобы написать пару поздравительных открыток. Я даже не успел ничего понять, как в меня выстрелили.

Он поднялся из-за стола, оперся на плечо жены, чтобы уйти к себе.

– Мы тоже пойдем отдохнуть, – сказала Инна. – Наташа, пойдем. Хватит трескать кисель. Лопнешь.

Она выволокла упирающуюся сестру из-за стола.

– Быстрей за ними, – прошептала она, удалившись на приличное расстояние. – Ты знаешь, как можно попасть на третий этаж, чтобы остальные нас не засекли?

– Конечно, через террасу. – Только, боюсь, лестница обледенела.

– Попробуем.

Через минуту сестры стояли перед стеклянной дверью, ведущей в зимний сад. Они быстро пересекли его и оказались еще перед одной дверью. Она была плотно закрыта. Но, к счастью, всего лишь на внутренний замок. Сестры приоткрыли ее и вышли на улицу.

– Надо было одеться, – клацая зубами, сказала Наташа. – Тут зверский холод.

Действительно, несмотря на то, что выглянуло солнце, на улице было холодней, чем вчера. Дул сильный ветер.

– Это единственный путь наверх? – спросила Инна.

– Да. Не считая парадной лестницы, которая выходит в гостиную, – кивнула Наташа.

– Тогда нечего рассуждать. Полезли.

И сестры начали карабкаться по обледенелым ступеням вверх. Такая прогулка и в более подходящее время могла оказаться сомнительным удовольствием. А когда вас обдувает порывами ледяного ветра, который бросает вам в лицо пригоршни снега, это и вовсе кошмарно. Но сестры мужественно карабкались вверх. Несколько раз они скатывались обратно и им приходилось начинать все сначала.

Наконец они стояли перед дверью третьего этажа. Она вела на небольшую площадку, сплошь заставленную деревьями в кадках. Инна толкнула стеклянную дверь и с замиранием сердца подумала: а что если и она заперта? Но нет, дверь легко подалась. И сестры оказались в тепле. Немного отогревшись, они тронулись в путь.

– Я хочу подслушать, что скажет Алексей своей жене, когда они останутся наедине, – пояснила Инна сестре свой замысел.

– Правильно. Я тоже не верю, что ему в кабинете понадобилась ручка, – подхватила та. – Вон дверь их спальни…

Но, к удивлению сестер, из комнаты Алексея и Ингрид не доносилось ни звука. Переглянувшись, они пошли дальше по коридору. И вдруг – чьи-то шаги. Сестры нырнули в ближайшую дверь, оказавшуюся незапертой. Оглядевшись, они поняли, что находятся в ванной комнате. За стеной слышались голоса.

– Я нашел черновик, – услышали сестры. – Когда раздался выстрел, я как раз держал его в руках.

– Когда мы прибежали, возле тебя не было никаких бумаг, – сказал Вилли.

– Выходит, что их кто-то забрал до вашего появления, – ответил Алексей. – Или их подобрал даже тот самый человек, который стрелял в меня.

– И что было в черновике? – нетерпеливо спросила Ингрида. – Говори же. Твой брат был прав. Твои ближайшие родственники имеют право знать, что там с завещанием. А я и Вилли с Яном и есть твои ближайшие родственники. Говорить там, внизу, было совсем не обязательно, но сейчас ты обязан сказать. У нас есть время повлиять на решение отца. Насколько я понимаю, новое завещание еще не заверено нотариусом.

– В общем, я просмотрел его краем глаза, – сказал Алексей. – Поймите меня правильно, это всего лишь черновик. Возможно, отец написал дюжину таких черновиков, пока не пришел к окончательному решению.

– Это не в привычках твоего отца. Если бы его не устроил вариант завещания, он бы просто уничтожил его, а не оставил валяться, – фыркнула Ингрида.

– Да, дед всегда уничтожал ненужные бумаги, – сказал Ян. – Папа, ты что-то темнишь. Ты уверен, что это был черновик, а не оригинал завещания?

– Вся семейка в сборе, – удовлетворенно шепнула Наташа сестре. – Сейчас начнется.

– Тс-с, – прошипела та в ответ. – Слушай!

– Не знаю, там еще не было подписи двух свидетелей, как это положено, – сказал Алексей. – И вообще завещание не выглядело законченным. Да я и не успел прочитать всего. Лишь просмотрел то, что касается нас четверых. Моя доля осталась без изменения, но я не нашел в завещании ни тебя, дорогая, ни наших мальчиков.

– А ты внимательно смотрел завещание? – дрогнувшим голосом спросила Ингрида.

– Нет, но думаю, что дед решил выделить часть Наташе. Я видел ее имя. Кажется, он здорово к ней привязался. Чего нельзя сказать о наших балбесах.

– А что еще?

– Кажется, я видел там имя жены Эрнеста. Раньше дед ее в завещании не упоминал. За остальных я не поручусь. И вот еще что странно. Я увидел совсем незнакомое мне имя. Какая-то Анне Петерс.

– Петерс? Вроде бы это девичья фамилия твоей матери? – удивилась Ингрида.

– Да, в самом деле, ты права. Мне как-то сразу в голову и не пришло, – смущенно согласился Алексей. – Помнится, у матери была сестра, правда, они потеряли с ней всякую связь. Какая-то семейная тайна. Мне мать так и не рассказала, что у них там случилось. Но у меня действительно была тетя Анне. Ума не приложу, с какой стати отцу завещать ей деньги, если они не виделись с моего рождения.

– И в самом деле странно, – согласился с отцом Вилли.

Затем разговор переключился вновь на то, как бы вынудить Роланда Владимировича упомянуть в завещании и двух своих внуков – Виллиса и Яниса. Сестры поняли, что все они уже услышали, тихо выскользнули из ванной комнаты. Немного постояли и услышали, как на этаже снова хлопнула чья-то дверь.

– Итак, ты теперь богатая наследница, – сказала Инна сестре, когда они оказались у нее в комнате. – Поздравляю, мисс богачка.

– Еще ничего не известно, – вздохнула Наташа. – Не сглазь. Видишь, как дед легко меняет свои распоряжения. Взял и вычеркнул Вилли и Яна из завещания. А за что? Всего-то до него дошли слухи, что они заядлые игроки. Вот увидит дед мои фотографии и уберет меня из завещания.

До вечера все шло спокойно. Инна прилегла отдохнуть у себя в комнате и незаметно уснула. Перед новогодней ночью это было даже кстати. Ведь предстояло долгое бодрствование. Проснулась Инна в предвкушении чего-то необычного. Впервые ей приходилось встречать Новый год в другой стране да еще и в такой непредсказуемой компании.

Инна достала сувениры, которые приготовила для всего семейства. Подарки для Наташи и деда она купила еще в Питере. Но и мелочи для прочих родственников оказались довольно милы. Инна закупила их оптом в какой-то лавочке, когда ездила со Стасей за елочными лапами. Инна осторожно снесла подарки вниз и пристроила под елкой.

Оставалось решить, что делать с кучей разнообразных игрушек, которые Инна купила в Питере, плохо представляя себе возраст внуков Роланда. Теперь выяснилось, что среди них нет ни одного ребенка. Лишь Стаси с натяжкой могла сойти за дитя. После некоторого колебания Инна сложила все купленные ею игрушки в одну кучу и на каждой коробке написала имя Стаси.

– У Наташки и без того комната от игрушек ломиться, – пробормотала Инна. – Да и стара она уже для плюшевых мишек. Надеюсь, Стаси не затаит на меня зла.

Часы в гостиной показывали уже девять вечера. Пора переодеваться к празднику. Инна помнила, что праздничный ужин был назначен на десять часов. Вопреки предупреждению хозяина дома Инна заглянула на кухню, чтобы предложить Эмилии Карловне свои услуги. Той на кухне не оказалось. Там была одна Зина, которая засыпала какой-то белый порошок из бумажки в тесто. Затем девушка принялась энергично мять его.

– Помочь? – спросила Инна.

От неожиданности Зина вздрогнула и выронила из рук миску с желтоватым тестом.

– Ой! – воскликнула она. – Как ты меня напугала? Ты что подкрадываешься?

– Я не подкрадываюсь, я просто решила узнать, не нужна ли моя помощь, – сказала Инна.

– Нет, – отрезала Зина.

Обиженная Инна повернула к выходу, подумав, что кое в чем Эмилия насчет этой Зины безусловно права. Немного хороших манер девушке бы точно не помешало.

– Извини, – настиг Инну уже у порога смущенный голос Зины. – Я не хотела грубить. Просто целый день нервы на взводе. Эмилия на меня всех собак спустила. Сама злиться из-за гостей, а на мне зло срывает. Ну как, мир?

– Мир, – согласилась Инна. – А что ты делаешь?

– Такая специальная сдоба, – сказала Зина. – Подается к новогоднему столу. Сдобное тесто с изюмом, орехами, медом, корицей и прочими пряностями. Лепится в виде ребеночка, украшается сахарной глазурью и разными штучками.

– А, штоллен! – догадалась Инна. – Не знала, что в Латвии его тоже готовят.

– Эмилия сказала, что Роланд Владимирович обожает этот штоллен. Вот она и решила сделать. Не знаю, что получится. Ты пятый человек за последние полчаса, который сунул нос в это тесто. Оно тут подходило часа два, а за это время почти все его потыкали и поинтересовались, что это будет. Ступай, тебе еще переодеться нужно. А мне это дите в печку сунуть. Господи, что за варварство! Просто не верится, что они потом его и есть примутся. Так и вижу, отрезают ему макушку и в рот запихивают. Ужас какой!

Инна в задумчивости кивнула и вышла из кухни. Она к штоллену тоже питала двойственные чувства. С одной стороны, его вкус приводил ее в восхищение, но тесто благодаря яйцам, сахару и маслу было прямо битком набито калориями. Так что Инна предпочла бы, чтобы этого пирога на столе не было.

На улице уже стемнело. Инна решила посмотреть, что там с погодой и выглянула в сад, но тут же испуганно шарахнулась обратно. То ли ей показалось, то ли там и в самом деле мелькнули две темные фигуры. Но когда Инна минуту спустя снова приникла к стеклу, в саду уже никого не было. Лишь вдалеке хлопали петарды и взмывали в небо какие-то яркие огоньки – зеленые, красные, желтые. Это местная ребятня, несмотря на пронизывающий ветер, уже начала праздновать Новый год на улице.

Инна поднялась к себе и достала платье. Бритый купил его для Инны в Москве в фирменном салоне, когда они возвращались из свадебного путешествия. Платье Инне нравилось необычайно. Оно представляло собой сложную комбинацию из перьев и красного шелка. Выглядело платье настолько экстравагантно, что Инна решительно отказалась от мысли надеть его. К чему ей портить Наташке жизнь. А в этой насквозь бюргерской семье вряд ли поняли бы гениальный замысел модельера.

Поэтому Инна выбрала другое платье, тоже любимое, но много скромнее. В нем были декольтированы лишь плечи, а сбоку в ткани был вырез в форме мужской ладони, и просвечивало голое тело, так что создавалось полное впечатление мужской руки на бедре. Инна любила это платье – оно удачно облегало ее там, где стоило это делать, и не обтягивало там, где не нужно. Когда Инна облачилась в него, в комнату ворвалась Наташа вся в слезах.

– Мне нечего надеть! – прорыдала она. – Абсолютно нечего. У меня только свитера и джинсы. Не могу же я выйти в них? Я видела, у Стаси приготовлено платье. Не бог весть какое, но платье. А чем я хуже?

– Неужели дедушка не позаботился? – удивилась Инна.

– Он заперся у себя в кабинете и кого-то ждет, – сообщила ей Наташа. – Какого-то мужчину. Велел, как только тот придет, сразу же проводить к нему.

– Какого мужчину? Нотариуса?

– Нет, – покачала головой Наташа. – Он не потрудился нам сообщить, кто такой. Просто сказал, что это его старый друг. И что он будет встречать Новый год с нами. Инна, помоги мне?

– Что еще? – испугалась сестра. – Снова кого-то выслеживать? Или подслушивать, о чем будут говорить дед с этим его старым другом?

– Нет, все равно кабинет так неудачно расположен, что мимо него все время ходят Эмилия с Зиной. Они накрывают на стол. Я о другом. Инна, дай мне платье!

– Тебе? – поразилась Инна. – Но оно будет тебе велико. Я же выше тебя.

– А ты дай такое, которое можно заколоть и подогнать по фигуре, – канючила Наташа. – Ты же привезла с собой полный чемодан нарядов. Я же видела все эти свертки.

– Это подарки тебе и твоему деду, – сказала Инна. – Слушай, а ведь точно. Я купила тебе в Питере симпатичное платье. Думаю, сейчас оно будет в самый раз. Но оно уже лежит под елкой.

– Не будет большой беды, если мы его оттуда достанем.

И девушки отправились к елке. По пути они столкнулись с Дюшей, Вилли и Яном, входящими в дом. Все трое были с головы до пят усыпаны снегом.

– Что это с вами? – удивилась Инна. – В снегу валялись?

– Вроде того, – подтвердил Дюша. – Сначала лепили снежную крепость, потом испробовали петарды, которые Вилли с Яном купили.

И он показал ракетницу.

– Потом можно будет выйти всем на улицу. Тряхнем стариной, постреляем в небо, поиграем в снежки.

– Мальчики! – раздался возмущенный голос Ингриды. – В каком вы виде? Немедленно в душ и переодеваться.

Парни мигом испарились. Инна с Наташей достали из-под елки нужный сверток с Наташиным платьем. И вернулись к себе, сопровождаемые подозрительным взглядом Ингриды. В комнате Инна развернула бумагу и извлекла платье.

– Какое красивое! – воскликнула Наташа. – Мечта!

Она быстро скинула с себя майку и джинсы и влезла в новый наряд. Платье мини из черного бархата, ворот и рукава отделаны серыми перышками, оно и сидело на Наташе словно влитое.

– У тебя потрясающая фигура, – завистливо сказала Инна. – Пророчу тебе великое будущее в твоем модельном агентстве.

Наташа распустила волосы по спине и критически осмотрела себя в зеркале.

– Сюда бы еще нитку серого жемчуга, – сказала она, вопросительно глядя на сестру.

– И так хороша, – засмеялась Инна. – Жемчуг тебе еще пригодится, когда юность перестанет красить.

Дальнейшие полчаса ушли у сестер на то, чтобы наложить на Наташино лицо свежий макияж, который бы только подчеркнул его юность. В итоге в гостиную девушки снова явились последними. Но на этот раз их никто не упрекнул.

Роланд Владимирович вовсе и не заметил их опоздания. Он сидел на своем месте у камина с отсутствующим видом и методично, раз в десять минут интересовался у Эмилии Карловны, не подошел ли еще его гость. В качестве аперитива он пил золотую мексиканскую водку из поданной ему рюмки с обсыпанными солью краями.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он, когда часы показали без четверти одиннадцать. – Обычно он точен. И ведь специально звонил, что придет. Ничего не понимаю. Но больше мы не можем ждать, сядем за стол без него.

– Папа, кого ты ждешь? – спросил у него Эрнест.

– Это сюрприз, сюрприз, – с весьма таинственным видом забормотал в ответ Роланд Владимирович. – Но боюсь, для некоторых он может оказаться весьма неприятным.

Все недоуменно переглянулись. Обычно Роланд Владимирович в кругу семьи бывал оживлен и даже весел. Постоянно подтрунивал над кем-то. Сейчас же он почти клевал носом, сидя перед огнем. Эрнест положил ему на плечо руку.