Текст книги "Пикник на Лысой горе"

– Что? – встрепенулся Роланд Владимирович. – Ах да, Новый год! Жаль, видно сюрприз не получился. Ну, ничего. Это не последний день в жизни.

Он встал и первым прошел в празднично украшенную столовую, где уже нетерпеливо поджидала их экономка.

– Эмилия, – обратился к ней Роланд Владимирович, – сядешь с нами за стол.

По рядам семьи Роланда Владимировича пронесся глухой ропот.

– И скажи этой девушке… как ее, Зина? Так вот пусть Зина тоже сядет с нами, – изрек старик. – И позови Эдгара. Сегодня я хочу видеть всех своих домочадцев рядом с собой. И поставь на стол еще два прибора.

– А кто же будет подавать на стол? – растерялась Эмилия Карловна. – Жаркое и грибы. И я приготовила ваш любимый штоллен.

– Не суетись, сегодня праздник, – нетерпеливо сказал Роланд Владимирович. – Хочу, чтобы он был у всех. Сядь!

И он обвел глазами свою семью, сидящую за столом.

– Можете смеяться надо мной сколько угодно, но я вырос в другое время. И не могу относиться к работающим на вас людям, как к бесчувственным автоматам. А именно это вошло в привычку у вашего поколения. Но пока я в доме хозяин, и все будет по-моему.

Шокированные родственники все же расселись по своим местам, кидая злобные взгляды на Эмилию Карловну и подчеркнуто не обращая внимания на подсевших за стол Зину и Эдгара. Однако после третьего тоста и говяжьего холодца с тмином и хреном напряжение за столом несколько ослабло. Вилли и Ян наперебой принялись ухаживать за Зиной. Эрнест завел разговор с Эдгаром о машинах. А Эмилия Карловна сновала от стола к кухне, обновляя блюда, – ей было не до разговоров.

Эмилия явно находилась в затруднительном положении – как успеть подать на стол всю заготовленную снедь и выполнить приказ Роланда Владимировича. Наконец она приняла разумное решение. Махнула рукой на правила этикета и выставила на стол все яства разом. В центре стола она водрузила запеченного с яблоками огромного гуся, начиненного травами, яблочной мякотью и обжаренным луком. Затем были поданы жаренные свиные ножки в соусе.

Замысловатые домашние пирожные, сладкие пироги с красивыми узорами и торт, уже порезанный, она поставила на отдельный столик, чтобы любой мог взять приглянувшийся ему кусочек. Тут же стоял огромный электрический чайник с кипятком и чашки.

Роланад Владимирович внезапно остановил экономку, когда она проходила мимо него и сердито шепнул ей что-то на ухо. Эмилия Карловна покрылась мертвенной бледностью и едва не уронила гору грязной посуды. Она поставила ее на сервировочный столик, что было грубейшим нарушением установленных ею же правил, и села за стол. Инна, которая наблюдала эту сцену, нахмурилась. Застолье, несмотря на обилие вкусной еды, ей решительно переставало нравиться. Все вели себя по меньшей мере странно.

Тем не менее аппетит у гостей был отменный. Ели много. Всех уже здорово развезло от французских вин, которыми потчевал своих гостей Роланд Владимирович. К сожалению, их было некому охлаждать до нужной температуры. Кое-кто уже несколько раз подходил к столу со сладким. Там же стояло пять бутылок белого «Лангедока контроле», которым полагалось запивать десерт. Сладкий чай тоже не слишком способствовал проявлению вкусовых качеств этого вина. Тем не менее гости пили от души. Должно быть, все здорово нервничали. И старались едой и питьем приглушить тревогу.

– Uzsaucu tosty… – поднялся в очередной раз со своего места Эрнест Роландович.

– Говори по-русски, – сердито приказал ему отец. – За столом кто-то может тебя не понять.

– Хочу сказать тост, – послушно поправился Эрнест Роландович. – Хочу выпить этот бокал за самого прекрасного человека в мире, за хозяина этого дома, за которого мы уже сегодня не раз пили. Но тем не менее я буду рад выпить еще раз. Выпьем за моего отца!

Все откликнулись громкими криками ликования, словно в жизни не слышали ничего более замечательного и прямо-таки рвутся выпить за здоровье главы семейства.

– У меня тоже есть что вам сказать, – не вставая со своего места, ответил Роланд Владимирович. – Я вижу, что часы уже давно пробили половину. До праздника осталось меньше получаса. Но думаю, что времени мне хватит.

Все оставили свои вилки и напряженно уставились на патриарха. От делано веселого оживления, царившего за столом, не осталось и следа. Все молчали. Вид Роланда Владимировича не располагал к шутливым комментариям.

– Извините, что прерываю ваше веселье. Но у меня зверски болит бок. Боюсь, что не смогу долго высидеть за столом. Поэтому и хочу сказать вам сейчас то, что и намеревался с самого начала.

Роланд Владимирович перевел дыхание. Он и в самом деле был бледен, его лоб покрывала испарина.

– Наша семья пополнилась, – заговорил Роланд Владимирович. – Я имею в виду Наташу.

Все с интересом перевели взгляд на девушку, словно впервые узнали о ее присутствии за столом.

– Но не только ее.

Взгляды устремились на Роланда Владимировича.

– Да, да, – кивнул тот, – не думайте, что ваш старик сошел с ума. Я обрел родную душу, любимого человека, а стало быть, и все вы. Так вот, в следующем году я намерен жениться.

– Так я и думал! – с досадой прошептал Эрнест, сказал он это так тихо, что его услышали только жена, сидящая рядом, и Инна.

– И на ком? – спросила Ида.

– Имейте терпение, я еще не закончил, – повысил голос Роланд Владимирович. – Моя свадьба – это не единственное событие, ожидающее вас в следующем году. Думаю, что всем вам уже стало понятно, что моя женитьба вынудит меня изменить завещание. Как порядочный человек, я обязан буду упомянуть в нем свою будущую жену и своего ребенка.

При этом все снова неприязненно посмотрели на Наташу.

– Кроме того, я принял действительно тяжелое для меня решение. Ни для кого не секрет, что некоторые члены моей семьи ведут образ жизни, весьма далекий от образцового. Я не могу и дальше закрывать глаза и тем самым потворствовать пороку и лжи.

Тут дед строго посмотрел на Дюшу.

– И я не хочу, чтобы после моей смерти деньги достались бы людям, которые профукают их в один момент, потому что глупы от природы и ничего не предпринимают, чтобы исправить это, – переведя взгляд на Вилли с Яном, добавил Роланд Владимирович. – Правда, умирать в ближайшее время я не собираюсь, так что у них еще будет время исправиться. Если я увижу, что они одумались, то изменить еще раз завещание недолго.

Роланд Владимирович с натугой перевел дыхание, отпил глоток белого вина и продолжил свою речь.

– К сожалению, должен констатировать, что мои сыновья не сумели воспитать себе достойную смену. Я с ужасом думаю о будущем. О том времени, когда меня уже не будет, а мои внуки окажутся неспособными взять в свои руки управление фирмой. Все, ради чего я жил и трудился эти годы, окажется напрасным. Я этого не допущу. Деньги и акции достанутся тем людям, которые смогут достойно продолжить мое дело. Пусть это будут и не родные мне по крови люди. Я не придаю слишком большого значения таким мелочам, когда под угрозой дело всей моей жизни.

– Эк деда понесло, – шепнула Наташа Инне на ухо. – Сейчас он их всех проклянет. И мы сможем выпить шампанского и весело отпраздновать наступающий год.

Словно дожидаясь ее слов, забили часы. Одновременно за спинами собравшихся хлопнула пробка от шампанского, и голову Алексея, который собрал последние силы и дополз с помощью жены и Дюши до праздничного стола, обдало пенистой струей. Это Эдгар, которого не волновал дележ денег, вспомнил про праздник и откупорил бутылку. И вовремя, потому что часы уже били вовсю. Все машинально подставили свои бокалы. И с последним ударом часов выпили вино.

– С Новым годом! – совершенно похоронным голосом поздравил всех Эрнест. – С новым счастьем. Ну, папа, спасибо тебе. Ничего не скажешь, выбрал время. Но что с тобой?

Выпивший шампанского вместе во всеми Роланд Владимирович сейчас опускался в свое кресло, как-то болезненно скрючившись. В углах рта появился белый налет. Роланд Владимирович держался за живот и стонал.

– Моя печень! – стонал он. – Эмилия, помогите мне добраться до постели.

Эмилия Карловна поспешно кинулась к нему.

– Не нужно было столько пить, – укоризненно выговаривала она ему. – Вам же всегда после вина бывает плохо. А тут вы еще и понервничали. От нервов все и болезни.

Она с помощью Эдгара отвела старика до постели. Остальные продолжали сидеть за столом, охваченные каким-то смутным предчувствием беды.

– Надо же, свалился с последним ударом часов, – пробормотала Ингрида. – Вам не кажется, в этом какое-то роковое предзнаменование?

Ей никто не ответил. Каждый был поглощен своими мыслями. Вилли с Яном хмуро глядели прямо перед собой. Дюша был бледен и избегал смотреть на свою невесту. Его родители и родители братьев тоже чувствовали себя не в своей тарелке.

– Выходит, он твердо решил вычеркнуть наших детей? – спросила Ида. – Просто не верится.

– Вам-то что? – злобно огрызнулась Ингрида. – У вас же есть Стася. Ей ничего не угрожает.

– Не мели ерунды, – одернул ее муж. – Пойдемте проверим, как там отец. Может быть…

Он не договорил, что может быть, потому что в столовую влетела Эмилия Карловна.

– Нужен врач! – выпалила она. – Роланду Владимировичу совсем плохо. Боюсь, что это не печень.

И она быстро вышла из комнаты в холл, где стоял один из телефонных аппаратов.

– Не печень? А что же тогда? – растерянно спросила Ида.

Прибывший через час доктор Гун подтвердил подозрение экономки.

– Желудочное несварение, – сказал он. – Что же вы, Роланд Владимирович? В вашем возрасте нужна умеренность во всем. А вы, наверное, налегли на праздничные пироги и свинину. Вот и результат. Примите вот эти капсулы. А я, если не возражаете, подожду, пока они не окажут свое действие. Если не поможет, то придется вас госпитализировать.

Доктор подсел к накрытому столу. И с большим аппетитом приступил к трапезе. Он явно не был таким уж поклонником умеренности в еде, как изображал перед постелью больного. Инна с умилением наблюдала за тем, как доктор уписывает за обе щеки угощение. Этим он напоминал Инне ее собственного мужа.

– Доктор, ему хуже! – появилась в столовой Эмилия Карловна. – У него жуткие боли. И они усиливаются.

Врач вздохнул и отставил тарелку.

– Значит, серьезное отравление. Придется везти в больницу, – сказал он. – Сейчас позвоню, чтобы там приготовили все необходимое. А вы пока собирайте больного, нельзя терять время. Надо же, в новогоднюю ночь… Представляю, как они там в клинике сейчас обрадуются моему звонку.

Он направился к телефону, а Эдгар помчался в гараж, чтобы завести машину. Обратно он вернулся лишь через добрую четверть часа, когда укутанный Роланд Владимирович уже лежал в холле на кушетке. Выглядел Эдгар на редкость растерянным и вдобавок был испачкан в смазке.

– Ни одна машина не заводится, – мрачно доложил Эдгар. – Кто-то вывернул все свечи.

– Так вверни!

– А где я их возьму? Их нету! Какой-то шутник спрятал. Я везде искал, но не нашел.

– О, боже! – простонала Эмилия Карловна. – Что же делать?

– Возьмем мою машину, – сказал доктор.

Но и его машина не заводилась.

– Без паники, вызову машину из клиники, – сказал доктор. – Черт, нужно было сразу же так и сделать.

И он подбежал к телефону.

– Все в порядке, – сказал он. – Они машину выслали. Скоро будет.

– Ему все хуже, – озабоченно произнесла Ингрида. – Он без сознания. Господи, что это может быть?

– Я его предупреждал, – хмуро сказал доктор. – С печенью шутки плохи. Особенно в его возрасте.

Все встревоженно переглянулись. Как только прибыла машина, Роланда Владимирович отнесли в нее, уложили на носилки, на лицо положили кислородную маску – пожилой санитар пощупал пульс. Его лицо на мгновение приняло обиженное выражение, как у ребенка, у которого отняли игрушку.

– Остановка сердца, – сказал он. – Готовьте адреналин.

В грудь Роланда Владимировича всадили шприц, но старик и не подумал прийти в себя.

– Готовьте электрошок!

Инна с изумлением наблюдала, как латышские медработники споро извлекли из чемоданчика переносной электрошок. И приложили к груди Роланда Владимировича две круглые подушечки. Дальше все было по известному сценарию.

– Разряд! Еще разряд! – азартно кричал врач из больницы. – Увеличьте разряд!

Между делом Инна подумала, что со стороны Роланда Владимировича было даже некрасиво так долго не приходить в себя. Люди бегают, стараются. И сразу видно, что профессионалы. И укомплектованы по последнему европейскому стандарту. Вот даже электрошок с собой притащили. А он лежит и хоть бы хны! Мог бы хоть поблагодарить их как-нибудь.

– Он мертв! – наконец произнес врач и отключил аппарат. – Все!

Инна вернулась к действительности и недоуменно посмотрела на врача. Как мертв? Роланд Владимирович не мог умереть?

– Он умер!? – неожиданно взвыла стоящая рядом Наташа. – Нет, нет, вы ошибаетесь! Дедушка! Дедушка!

– Этого не может быть. Этого не может быть, – повторял Эрнест Владимирович. – Не верю.

– Дед умер? – растерянно спросил Дюша. – Вы уверены?

Врач уныло кивнул.

– Увы, мы сделали все, что могли. Но мы не всесильны.

Оцепеневшие родственники молча следили за тем, как Роланда Владимировича заворачивают в простыню и увозят. Рыдали лишь Наташа и Эмилия Карловна. Зина обняла их обоих и попыталась увести в дом. Обе безропотно последовали за Зиной. Инна осталась стоять на улице, исподтишка наблюдая за осиротевшей семьей Роланда Владимировича.

Трудно сказать, что она надеялась увидеть. Во всяком случае печаль и скорбь определенно приличествовали бы случаю. Но на лицах родных Роланда Владимировича отражались совсем не эти чувства. Слез не было и в помине. Все размышляли и прикидывали, насколько смерть дедушки выгодна для них. Судя по тому, как разгладились лица Ингриды и Алексея, они готовы были принять смерть Роланда Владимировича как очень дорогой новогодний подарок.

– Пройдите в дом, – сказал доктор Гун. – Нет смысла стоять тут.

– Я поеду с ним, – решительно сказал Эрнест. – Он мой отец.

– Ехать с покойным также нет смысла. До утра его поместят в морг. Там вы ему не сможете быть чем-то полезны, – охладил его порыв доктор. – Проходите в дом. Вы все в шоке. Нужно немного успокоиться.

Все вернулись в дом и прошли, не сговариваясь, в гостиную. Инна была рада этому. Сейчас видеть стол, за которым меньше часа назад сидел полный сил обаятельный мужчина, который строил планы личной жизни, было невыносимо тяжело.

– Нужно сообщить его невесте, – сказала Инна.

Все недоуменно посмотрели на нее.

– Ну, той женщине, на которой Роланд Владимирович собирался жениться, – уточнила Инна. – Кто-нибудь знает, о ком шла речь?

– Понятия не имею, – ответил Эрнест Роландович. – Меня отец сегодня вестью о своей женитьбе словно обухом по голове огрел. А вас? – обратился он к остальным.

Все молча покачали головами.

– Может быть, спросить у Эмилии? – предложила Ингрида. – В конце концов она из всех нас в последнее время была ближе всех Роланду.

– Вот оно! – воскликнул Вилли.

– Что «оно»? – недовольно спросила мать. – Что ты имеешь в виду? Что дедушка собирался жениться на своей экономке?

– Вот именно, – сказал Вилли.

– Не может быть, – решительно возразил Эрнест. – Отец помнил о своем долге и о своем положении в обществе. Я еще понял, если бы он клюнул на молоденькую вертихвостку без роду-племени и без гроша за душой. Но Эмилия! Эта толстая бочка, от которой за версту прет деревней? Ни за что! Женщина такого возраста могла рассчитывать на брак с отцом только в том случае, если бы она была из нашего круга.

– А спросить не мешает, – сказала Инна. – Я согласна с Вилли. Чужая душа – потемки.

Ида со Стасей ушли на кухню, чтобы переговорить с Эмилией. Вернулись они довольно быстро.

– Она не в состоянии разговаривать, – сказала Ида. – С Эмилией творится что-то жуткое. Рыдает на руках у служанки так, словно потеряла единственного родного человека.

– Если это она и есть невеста нашего дедушки, то сообщать ей нет никакого резона, – неожиданно сказал Ян. – Она и так знает. Забудем пока об этом. Предлагаю всем лечь спать. За ночь все немного успокоятся. И завтра уже мы сможем думать, как поступать дальше.

Все согласились, что это будет самое верное решение. Инна сделала вид, что идет к себе в комнату. И едва все поднялись наверх, она пробралась на кухню. Вот где был центр мировой скорби. Эмилия Карловна напоминала фонтан, так обильно текли слезы из ее глаз. У Зины глаза тоже были красные. А Наташа взахлеб рыдала, уткнувшись лицом в ладони.

Инна подошла к ней и попыталась поднять.

– Инна, неужели, им это удалось? – подняла к ней зареванное лицо Наташа. – Они все-таки убили его.

Стоило ей произнести эти слова, как в кухне стало неожиданно тихо. Было слышно, как тикают старинные часы с кукушкой на стене и на улице раздаются веселые возгласы гуляющих людей.

– Что ты хочешь этим сказать? – дрожащим голосом спросила Зина, а Эмилия Карловна словно захлебнулась рыданиями.

– Теперь ясно, что стреляли вовсе не в дядю Алексея, – сказала Наташа. – Целились в дедушку. В тот раз промазали, а сегодня им удалось. До вас что, до сих пор не дошло? Дедушку отравили!

При этих словах у них над головами что-то громко бухнуло, словно уронили что-то тяжелое. Например, шкаф.

– Ой! – вздрогнула Эмилия Карловна. – Что это?

– Это в кабинете Роланда Владимировича, – сказала Инна. – Должно быть, родственнички ищут завещание.

Наташа сделала рывок, чтобы бежать, но Инна ее остановила.

– Пусть ищут, – сказала она. – Это их право. А ты, милая сестренка, сейчас отправишься спать. Если ты права и дедушку отравили, то завтра нам всем придется несладко. Полиция захочет побеседовать с каждым.

– Роланд Владимирович не мог отравиться, – сказала Зина. – Он сидел вместе со всеми за столом. Все ели то же, что и он. И я, и все мы.

– А не было ли у Роланда Владимировича какого-нибудь особенного блюда, которое ел только он и больше никто? – спросила Инна. – Не просил ли он приготовить что-нибудь специально для него?

– Ничего, – покачала головой Эмилия Карловна. – У него не было никаких предпочтений в еде. Он был не особенно привередлив. Ел все, что ни приготовишь. Лишь бы вкусно было.

– Может быть, лекарство? – спросила Инна. – Врач сказал, что у него была больна печень. Какой-нибудь отвар трав, а?

– Нет, – покачала головой Эмилия Карловна. – Трав он не пил. Пил таблетки от печени. Вот эти.

И она достала упаковку запаянных красно-коричневых капсул «Эссенциале форте».

– Да, сюда отраву не подложишь, – согласилась Инна. – А какое-нибудь питье на ночь? Может быть, горячее молоко в термосе. Или чай?

– Ничего такого, – покачала головой Эмилия Карловна. – Если ему хотелось ночью пить, он шел к холодильнику и пил сок. Но это было не как правилом, а скорей в виде исключения. И остальные поступали точно так же. Таким образом можно было бы перетравить всю семью.

– Видимо, все-таки было отравлено какое-то блюдо на столе. Но никто не попробовал его. Никто, кроме Роланда Владимировича, – сказала Инна.

– Дайте подумать! – нахмурилась Зина. – Должно быть, это был какой-то десерт. Все прочие блюда были больше чем наполовину. Будь там яд, у нас был бы не один покойник.

– Я вот сладкого вообще в рот не брала, – сказала Эмилия Карловна.

– А я успела съесть лишь одно пирожное, – сказала Наташа. – Потом дедушке стало плохо.

– Я положила себе кусок орехового торта, – сказала Инна. – Правда, не съела. Но следом за мной к столу подошла Ида и тоже взяла кусок. Она начала есть прямо на ходу. И ничего!

– А еще был штоллен! – воскликнула Наташа. – Но мы его даже не начали резать.

– Если мы не начали его резать, то как дедушка мог его попробовать! – возмутилась Инна. – Думай, что мелешь.

При слове «штоллен» Зина неожиданно побледнела и затихла.

– Ты что-то вспомнила, – подозрительно посмотрела на нее Эмилия Карловна. – Говори!

– Ой, – пробормотала девушка. – Только я ни в чем не виновата. Честное слово. Я не хотела ему давать, но он не стал меня слушать. Ухватил кусок и все.

– Говори толком? Какой кусок? Кто? И где?

– Роланд Владимирович. Он съел кусок моего теста для штоллена.

– Что ты мелешь? Когда? – набросилась на нее Эмилия Карловна. – Как это случилось?

– Пришел на кухню, когда я вымешивала уже готовое тесто. Отхватил кусок теста и сунул в рот.

– Он всегда любил сырое сдобное тесто, – всхлипнула Эмилия Карловна. – Говорил, что с детства.

– Так! – протянула Инна. – Значит, на подозрении штоллен. Нужно сказать об этом инспектору Пельше.

В это время из кабинета Роланда Владимировича раздался оглушительный треск, а затем грохот падения и звон разбитого стекла.

– Ну это уж слишком! – возмутилась Эмилия Карловна. – Тело хозяина еще не предано земле, а они уже устраивают погром. Мародеры! Я им сейчас устрою.

И она кинулась в кабинет. Три девушки последовали за ней. Инна добежала первая и застыла на пороге, раскрыв от изумления рот. Здесь собрались все родственники Роланда Владимировича, и все были заняты делом. Потрошили ящики письменного стола, рылись в бумагах, разбросанных сверху.

Присмотревшись получше, Инна поняла, что в активном поиске находятся лишь члены семьи Эрнеста Роландовича. Его брат с женой и сыновьями спокойно сидят на диване и молча наблюдают за ходом действий. Вилли, правда, перебирал какие-то бумаги, но делал он это как-то вяло, только для вида.

– Ничего нет! – в отчаянии сказал Эрнест. – Алексей, почему ты так спокоен? Тебе что, не интересно, кому оставил свои деньги отец?

– В любом случае копия завещания отца должна храниться у нотариуса, – сказал тот. – Завтра мы все узнаем. И оставь меня в покое, я едва сижу. Не забывай, что я ранен, в глазах все плывет от слабости.

– А что если найдется новое завещание? Чтобы его написать, достаточно и получаса. Если отец оставил все свои деньги этой невесте, мы разорены! – в отчаянии воскликнул Эрнест. – Ты хоть это понимаешь?

– Меня тоже удивляет твое спокойствие, дядя, – сказал Дюша. – Ты что-то знаешь? Скажи нам.

Алексей Роландович немного помедлил.

– Я видел новое завещание нашего отца, – сказал он наконец. – Мельком. Можете быть спокойны, я не помню деталей, но единственные, кто был вычеркнут, – это мои сыновья и Дюша. Остальные, вроде бы, имелись.

– Что значит, вроде бы? И кто конкретно? – спросил Дюша у дяди. – И о каких суммах идет речь?

– Этого я не помню. В любом случае завещание пропало, а по старому завещанию все получают равные доли.

– Все, кроме моей сестры! – решительно выступила вперед Инна. – Это несправедливо, чтобы ваши взрослые сыночки, которые вполне способны сами себя прокормить, получили бы деньги. А маленькая девочка – нет.

Все в комнате сконфуженно замолчали.

– Безусловно, что-то мы сможем выделить Наташе, – наконец произнес Эрнест. – Но ты, Инна, должна понимать, что у всех нас есть свои траты. Так что…

– Вот как? – усмехнулась Инна. – И сколько же лично вы намерены выделить Наташе?

Эрнест покосился на свою жену и нерешительно произнес:

– Думаю, что я смогу оплатить ее обучение какой-нибудь полезной специальности, которая поможет ей устроиться в жизни. И к тому же в России, я слышал, обучение до сих пор бесплатное. Но сотню долларов в месяц до того, как ей исполнится шестнадцать и она сможет устроиться на работу, я смогу ей выплачивать.

Инне показалось, что от распирающего ее гнева она сейчас просто лопнет.

– Ей исполняется шестнадцать почти через полгода, – прошипела она. – Это же целых шестьсот долларов. Не разорит ли вас такая трата?

С этими словами она повернулась и прежде, чем Эрнест успел ей что-то ответить, вышла из кабинета. За собой она утащила Наташу.

– Подонок! – прошипела она по дороге. – Ну, я ему еще покажу. Шестьсот долларов! Ну и родственнички у тебя, Наташка. Но слава богу, тут оказалась я. Пусть не радуются раньше времени. Мы им еще покажем! Нам бы только найти убийцу!

– А ты уверена, что дедушку убили? – с трепетом спросила Наташа. – Может быть?..

– Все может быть, – решительно развернулась к ней Инна. – А теперь иди к себе. И запрись на ключ. И никому не открывай.

– А ты?

– А мне нужно подумать, – отрезала Инна. – Чувствую, что в новом году у нас будет много хлопот.

Инна оказалась права. Утро первого января для всех началось с визита полиции. Когда Инна появилась в столовой, там уже сидел инспектор Пельше и пил кофе с булочками.

– Всю праздничную ночь ваша семейка мне испортила, – пожаловался он Инне. – Провел ее сначала в морге, а потом глаз сомкнуть не мог. И угораздило же вас.

– В чем дело? Почему вы тут? – спросила Инна, чувствуя, как подгибаются у нее колени.

Всю ночь она убеждала себя, что Роланд Владимирович был старым человеком. Что он болел. И что его смерть – итог возраста и болезней. Ну, переел старичок. Врача рядом вовремя не оказалось, вот изношенный организм и не выдержал. К утру Инне почти удалось убедить себя в этом. И вот сейчас вид инспектора, спокойно распивающего кофе в столовой, поразил ее в самое сердце.

– Почему я здесь? По долгу службы, разумеется, – сказал инспектор. – Могу вам сообщить первой. Вчера в вашем доме было совершено дьявольское убийство. Вашего дедушку отравили!

– Ах! – воскликнула входящая в этот момент в дверь Ида.

Она услышала последние слова инспектора и тут же рухнула в обморок.

– Вот извольте! – недовольно сказал инспектор. – Уж эти мне дамочки.

Он поискал глазами на столе графин с водой. Не найдя его, он недолго думая плеснул на несчастную Иду из своей кружки. К счастью для нее, инспектор сидел за столом уже давно, его кофе почти остыл. Инна открыла рот, чтобы заметить инспектору, что выливать кофе на головы не самый лучший способ для знакомства, но не стала. Еще неизвестно, как бы она сама вела себя, если бы ее вытащили в новогоднюю ночь из-за праздничного стола и заставили бы ехать в морг.

– Как его отравили? – спросила Инна. – С чем ему дали яд? Мы все ели то же самое. Кроме штоллена. Штоллен ел один дедушка. Верней, не сам штоллен, а тесто для него. Но это ведь одно и то же.

– Вот как? – оживился инспектор. – Спасибо. Но нам пришлось взять на анализ пробы со всех ваших вчерашних блюд. Возможно, отрава была и в чем-то еще.

Инна тихо присела в уголке, чувствуя, как ей с каждой минутой становится все хуже и хуже. Лишь мысль о кофейнике, в котором еще сохранилось достаточно жидкости, уберегла ее от обморока в присутствии инспектора.

– Не сомневаюсь, что Роланда Владимировича убили из-за его завещания, – сказал ей инспектор, недовольно поглядывая на продолжавшую валяться в обмороке Иду. – Что это с ней в конце концов?

– А как же тот таинственный человек в саду? – спросила Инна. – И еще Роланд Владимирович ждал кого-то вчера весь вечер. Мы даже за стол сели из-за этого позже.

– Ждал? Кого ждал?

– Он нам не сказал, – развела руками Инна.

– Пожалуйста, начните все по порядку, – попросил инспектор. – Насколько я понимаю, вы лицо, наименее заинтересованное в смерти старика. Поэтому вас я выслушаю первой.

Инна глубоко вздохнула и покорно начала рассказывать инспектору о событиях вчерашнего вечера, каким-то образом связанных со смертью Наташиного дедушки. К тому времени, когда она закончила, проснулись и спустились вниз остальные члены семьи. Они тут же начали громко выражать свое неудовольствие тем, что Инна пролезла вперед и уже беседует с инспектором.

– Я поговорю с каждым, – успокоил их тот. – Времени у нас много. До окончания расследования вы все находитесь под домашним арестом. В доме постоянно будет дежурить полицейский. Хватит с меня этих несчастных случаев и смертей.

Закончив беседовать с инспектором, Инна поднялась к себе в комнату. К ней тут же проскользнула Наташа, которая уже знала подробности смерти дедушки.

– Инна, это ужасно! – зарыдала она. – Ужасно! Такой славный дедушка. Правда. Он был добр ко мне. Никто обо мне так не заботился, как он. Я успела к нему привязаться. Такой всегда подтянутый, энергичный. Веришь, он зарядку каждый день по утрам делал минут по двадцать. И бегал трусцой по саду.

И она снова зарыдала.

– Я слышала, как Эрнест разговаривал с господином Страупнексом, – сказала она. – Это нотариус дедушки. У него лежит его завещание. Он обещал приехать сегодня.

Внизу раздался звонок в дверь.

– Думаю, это он, – сказала Наташа. – Пойдем.

Наташа оказалась права. Явился нотариус, маленький сухощавый человечек, с редкими седыми волосиками, которые с трудом прикрывали обширную плешь. У него были большие черные глаза и грустное лицо. Девушки появились как раз, когда он выражал соболезнования семье умершего.

– В общем, я догадываюсь, что вас всех интересует: кому и сколько ваш дедушка оставил, – сказал он. – Не буду вас мучить. В данном случае я не вижу причины, чтобы скрывать от вас завещание вашего дедушки. Свои акции он разделил поровну между своими сыновьями. Им же оставлено по сто тысяч американских долларов. Каждому из внуков оставлено по такой же сумме. Своим двум невесткам Роланд Владимирович завещал драгоценности своей покойной жены и по пятьдесят тысяч.

– А этот дом?

– Ах, да. Этот дом он оставил своему старшему внуку, если тот женится в течение года со дня смерти деда. Кроме того, на содержание дома выделена определенная сумма, – сказал нотариус. – Да, в завещании также упомянута младшая внучка Наташа. О ней Роланд Владимирович просил позаботиться своего старшего сына. Экономке оставлено пять тысяч долларов, которые она может забрать, когда пожелает уволиться со своей должности, если ничем не запятнает своей репутации. Вот и все распоряжения. Как видите, они очень просты.

– У вас есть ко мне вопросы? – спросил нотариус. – Если ничего срочного нет, то я бы просил вас отпустить меня к семье. Сегодня к нам приезжает мама моей жены. А она всегда начинает нервничать, когда меня нет в этот момент.

Никто не понял, говорит он о своей жене или о ее матери. Но маленький человечек выглядел таким озабоченным, что никто не решился уточнять. Он поспешно откланялся и кинулся к выходу. Там его догнала Инна.

– Один вопрос, – умоляющим голосом попросила она.

Нотариус скорбно взглянул на часы и неохотно кивнул.

– Что случится, если Роланд Владимирович написал еще одно завещание? – спросила Инна. – Оно бы аннулировало предыдущее?

– Если бы оно было датировано более поздним числом и оформлено по всем правилам, то безусловно.

– Оно должно быть обязательно заверено у нотариуса?

– Желательно, но отнюдь не обязательно, – сказал нотариус. – Достаточно, чтобы оно было заверено подписями двух лиц, внушающих доверие и, разумеется, не упомянутых в завещании.

И он повернулся, чтобы уйти. Но вдруг остановился.

– Да, вот еще что, – смущенно сказал он. – Не знаю, важно это или нет. Но Роланд приезжал ко мне вчера утром. Меня не было дома. Поэтому он лишь передал поздравления с Новым годом и уехал. Не знаю, важно это или нет. Но обычно Роланд никогда не заезжал, чтобы поздравить меня лично. Вот я и подумал, вдруг он что-то хотел сказать. А теперь его убили. Не знаю, связаны ли эти два события между собой. Но на всякий случай я должен сказать о визите ко мне вашего дедушки.