Текст книги "Теща-привидение. Киллер на диете"

Да, такими козырями направо и налево разбрасываться не стоит. Решено, Мариша помолчит и послушает, что скажет ей Тамара Никитична сама.

– Ну да и ничего страшного. Зато я хорошо выспалась. А у вас ведь много свободного времени, дорогая? Вы ведь не работаете? Надо сказать, что я этого не одобряю. Простые люди должны трудиться.

Мариша прикусила язык, чтобы не ответить резкостью. Тамара Никитична тоже нигде не была трудоустроена. Однако ее это, похоже, ничуть не смущало. Как известно еще со времен римлян: «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку».

И что значит это ее высказывание о «простых» людях?

Чувствуя, что разговор с мамой Галочки будет труднее, чем она себе представляла, Мариша молча направилась следом за женщиной. Принимали ее в гостиной, обставленной с большим вкусом. Чувствовалось, что, воплощая в жизнь свои фантазии по обустройству домашнего очага, хозяева этой квартиры не были стеснены в средствах.

Все вещи тут были явно очень дорогими. Никакого ламината или ДСП. Только натуральное дерево и, конечно, не сосна, упаси боже, только не сосна! В углу стояла изящная этажерка, похоже, антикварная. На противоположном конце комнаты – изящный высокий столик на тоненьких гнутых ножках. Он тоже был похож на те, что стояли в дворянских усадьбах в конце позапрошлого века. Напротив входа находилась стеклянная горка, в которой сразу же бросался в глаза красивейший кофейный сервиз из чистого серебра с эмалью.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – спросила у Мариши хозяйка всего этого великолепия, впрочем дав гостье оглядеться да и восхититься окружающей ее обстановкой.

– Поговорить? Да, я хотела поговорить с вами о вашей бабушке.

– О бабушке?

Казалось, Тамара Никитична была готова услышать что угодно, но только не это. Она была удивлена и, пожалуй, раздосадована заданным ей вопросом. Это была явно не та тема, которую хотелось ей обсуждать.

Но Мариша ждала. И Тамаре Никитичне надо было что-то сказать.

– А что там говорить о моей бабушке? – несколько раздраженно произнесла она. – У меня, как и у всех детей, была бабушка. Даже две бабушки. Папина и мамина. Простые, славные женщины. Очень трудолюбивые.

– Нет, я имею в виду вашу бабушку, которая оставила вам в наследство свои драгоценности.

Лицо Тамары Никитичны потемнело еще больше.

– Она уже умерла. О чем тут говорить?

– Вы не хотите рассказывать о своей бабушке? Это какая-то тайна?

– Никакой тайны. Просто я ее не очень хорошо знала. Верней, совсем не знала.

– Как же так? Вы друг друга не знали, но все-таки ваша бабушка приняла решение отдать драгоценности именно вам? Возможно, даже в обход других наследников?

Мариша задала этот вопрос намеренно, чтобы посмотреть на реакцию Тамары Никитичны. Но женщина выдержала удар даже не моргнув глазом.

– Других наследников и не было, – объявила она. – Я была единственной дочерью своего отца. И следовательно, его единственной наследницей.

– Но у вашей бабушки, в свою очередь, могли быть братья и сестры. А у них свои дети.

– Бабушка хотела, чтобы ЕЕ драгоценности достались именно ЕЕ внучке, а не кому-то там! – резко ответила Тамара Никитична.

– Значит, эти драгоценности, которые у вас украли, прежде принадлежали вашей бабушке?

– Ну да. Я уже говорила вам это много раз.

Тамара Никитична почему-то очень нервничала. И нервничая, даже принялась дерзить собеседнице, чего в обычной жизни с ней не случалось. Тамара Никитична очень гордилась своими манерами. И изо всех сил старалась привить их и своим дочерям тоже. И вдруг такая озлобленность. С чего бы? Тамара Никитична только что почти огрызнулась на Маришу!

– Вы меня простите, – произнесла Мариша, надеясь вернуть женщину в нормальное состояние. – Но чтобы найти ваши драгоценности, мне необходимо выяснить о них все. Кому они принадлежали раньше? Как попали к вам? К тому же о многих семейных ценностях со временем складываются легенды. Вам что-нибудь известно об этом?

– Легенды? – побледнела Тамара Никитична. – Нет, что за чушь?! Не было никаких легенд!

Еще немного, и она, пожалуй, заявила бы, что и бабушки у нее никогда не было, и драгоценностей тоже. Тамара Никитична уже явно начала жалеть, что вообще согласилась встретиться с Маришей.

Что происходит, черт возьми?

– Тогда расскажите, как произошло, что ваша бабушка нашла вас и передала вам драгоценности? Если вы не расскажете мне правду, то мне придется обратиться за помощью к другим вашим родственникам. Или вовсе отказаться от этого дела. Ищите свои драгоценности сами!

Тамара Никитична глубоко вдохнула побольше воздуха и сказала:

– Понимаете, вся эта история очень мне неприятна. Начать с того момента, что моя мама была брошена моим отцом и довольно долгое время мы с ней жили очень трудно – бедно и тяжело. А вся папина родня также отвернулась от нас. Та же бабушка могла бы продать одно свое колечко и помочь нам с мамой элементарно перебраться из коммуналки в отдельную квартиру!

– Вы с вашей матерью жили в коммуналке?

– Что, не похоже? – неожиданно улыбнулась Тамара Никитична. – Да, я не всегда была такой ухоженной и респектабельной. Были у меня деньки и похуже.

Неожиданно она поднялась со своего места и подошла к вделанному в стену бару. Его закрывало панно с растительным орнаментом. Оно отъехало в сторону, явив взору самый широкий выбор элитных спиртных напитков. Прикинув оценивающим взглядом содержимое бара, Мариша поняла, что тут нет ни одной бутылки дешевле тысячи рублей за пол-литровую емкость. Даже вино стояло не абы какое, а исключительно французское.

Но Тамара Никитична потянулась не к вину. Она цепко ухватила граненую бутыль с виски. Щедро плеснула себе на два пальца жидкости в такой же граненый низкий бокал и выпила спиртное одним духом. После чего, не закусывая и не предложив Марише присоединиться к ней, она снова вернулась на диван и приняла прежнюю позу.

Марише снова подумалось, что ей мерещится. Не было ничего. И мать Галочки не хлестала чистое виски, не закусывая его даже долькой лимона. Один момент – и снова невозможно подумать, что она это только что делала. Теперь только блеск в глазах выдавал секрет Тамары Никитичны.

Хоть бы спиртное помогло ей разговориться!

– Итак, вы хотели узнать про мою бабушку и всю ее семью, правильно?

Мариша молча кивнула.

– Тогда я начну издалека, но это поможет вам составить верное мнение о всей этой истории. Итак, все мои предки по отцовской линии были князьями Горышкиными. Возможно, это была и не такая знатная фамилия, как в свое время Нарышкины и другие дворянские фамилии, но Горышкины вели свой род с еще допетровских времен. Они всегда славились своей честностью, храбростью на поле битвы, но одновременно и оборотистостью в мирное время. В любое время и при любой власти Горышкины умели быть полезными. Большой любовью они не пользовались, но их это не печалило. Горышкины были вполне самодостаточны, они даже браки предпочитали заключать почти исключительно между своими.

По этой ли причине или по какой-то другой, но к концу девятнадцатого века в живых Горышкиных осталось всего пять человек. Через тернии революции и Гражданской войны сумели прорваться двое. Отец и дочь – Николай и Евдокия Горышкины. Дочь осталась жить в Советском Союзе. И что уж вовсе странно, ее большевистская власть, которая безжалостно истребляла всех дворян, не тронула.

Все прочие Горышкины погибли, в том числе и отец Евдокии – Николай Горышкин, эмигрировавший во Францию, где у него была прикуплена небольшая квартирка в Париже. Там он стал учителем. И до самой смерти, которая последовала очень скоро, проклинал большевиков, отнявших у него достаток и самоуважение.

А вот его дочь предпочла остаться в России. У нее намечался роман, который ее отец никогда в жизни бы не одобрил. Дело в том, что хотя свой княжеский титул Горышкины и потеряли где-то веке в шестнадцатом, но все равно продолжали оставаться очень уважаемой дворянской фамилией. А вот молодая Горышкина полюбила человека совсем не своего сословия. Мало того, что он не был дворянином, он еще и был беден как церковная крыса.

Он работал простым мастером на заводе, хотя и имел образование, которое могло бы позволить ему занять более высокую должность. Но не было никакой надежды, что этот романтический мечтатель сумеет сделать хорошую карьеру и стать хотя бы помощником инженера.

На работе он по большей части мечтательно чиркал рашпилем, вызывая зубовный скрежет старшего мастера и постоянные угрозы выгнать, как тот считал, лентяя к чертям собачьим.

Держали парня только из жалости к его старушке-матери. Она была вдовой. И мастеру, который жил по соседству с ней, было просто ее жаль. Но лишних денег он парню не платил.

– Даже то, что ты получаешь, ты крадешь из моего кармана! – бывало, кричал он на недотепу.

Одним словом, несчастную Горышкину ждала незавидная участь. Отец никогда не дал бы ей добро на эту свадьбу. Но тут грянула революция, и все встало с ног на голову. Теперь оба влюбленных словно поменялись местами. Горышкиной следовало прятаться и скрываться, а ее возлюбленный, напротив, глотнув свободы, вступил в комсомол, занялся политикой. И вскоре успешно зашагал к самым вершинам партийной власти.

Впрочем, до самого верха ему добраться не удалось. Помешали репрессии тридцать девятого года. Молодой человек, ставший к тому времени мужем Горышкиной, уехал на лесоповал, с которого ему уже не суждено было вернуться. А Евдокия Горышкина продолжала тихо жить под фамилией мужа, искренне уповая на то, что никто не прознает о ее дворянском происхождении и о родном папаше, тихо доживающем свои дни в Париже.

От всего ее дворянского наследия сохранилась лишь шкатулка с драгоценностями. Евдокия Горышкина прятала ее от всего мира, никому не показывала, исключение сделав лишь для своей единственной и любимой дочери – бабушки Тамары Никитичны.

– Смотри, доченька, – говорила ей Евдокия Горышкина. – Смотри и запоминай. Все можешь продать, если понадобится. А вот этот медальон и вот эту печатку с нашим родовым гербом береги пуще глаз своих. Времена когда-нибудь изменятся. Власть этих ужасных смердов уйдет в прошлое. И приличным людям вернут и земли, и дома. А доказательством твоего происхождения и послужат эти две вещи.

– Но как же, маменька? – удивлялась девочка. – На них же ничего не написано.

– Дурочка ты еще маленькая! Слушай мать и ничего не спрашивай! Все, что тебе нужно, на них написано!

Так шло время. Но оказалось, что худшее еще впереди. Началась Великая Отечественная война, уравнявшая одним махом все сословия. Фашистские войска надвинулись на СССР. И Горышкины оказались в самом ее сердце – в осажденном вражескими солдатами городе на Неве. Блокада вычистила из шкатулки мамы почти все ценные вещи. Но зато и мать, и дочь благополучно пережили голодную зиму. И похоронив многих своих соседей, умерших от голода и болезней, сами все же остались живы.

Еды у них было мало, но она имелась постоянно. И когда дочь заболела и ей понадобились антибиотики, мать, не раздумывая, отдала за них брильянтовое колье, которое в другое бы время одно стоило целой яхты или загородного дома.

– Темные дела нынче творятся, доченька, – вздыхала Евдокия Горышкина. – Война из людей и самое лучшее, и самое худшее одновременно вытащила. Кто-то из последних сил у станка стоит или раненых лечит, а другие медикаментами и хлебом из-под полы спекулируют. На горе человеческом наживаются. Ох, не видать таким людям счастья. Накажет их Господь за жадность и подлость, обязательно накажет.

Сама Евдокия Горышкина пошла работать в госпиталь. В свое время, еще в царской России, она закончила курсы медсестер. Во время войны никто не спросил у нее диплома, и женщина получила возможность приносить пользу людям.

Пережив блокаду, мать и дочь надеялись, что мирное время принесет им счастье. Но этого не случилось. Работая в госпитале, Евдокия Горышкина заразилась туберкулезом. И все последние свои годы она провела, мотаясь по больницам и санаториям. Ей становилось то лучше, то хуже. Но в конце концов болезнь взяла верх над несчастной женщиной.

Умирая, мать наказала дочери:

– Смотри, похорони меня скромно. В шкатулке всего пара колечек и несколько сережек и остались. Прибереги их на самый черный день. И помни, что я тебе сказала про медальон и печатку. За них все равно много не дадут. Медальон – простое золото без камней. А перстень – резной агат. Камень стоит копейки, но для нашего рода он святыня!

Дочка Евдокии осталась одна. В ее жизни тоже было немало черных дней. И к тому моменту, когда пришло время умирать и ей, в шкатулке не было ничего, кроме печатки и золотого медальона.

– Вот их мне моя бабушка и передала. Она мне объяснила, что кольцо и медальон послужат мне, когда я захочу вернуть былую славу нашему роду. И я взяла эти вещицы, потому что старушка жила совсем одна. И очень беспокоилась, как бы после ее смерти вещи не попали в чужие руки.

Дослушав до этого места, Мариша воскликнула:

– Постойте, но как же так? Ваша бабушка передала вам только перстень с резным агатом и медальон?

– Да. Две вещи. И еще саму шкатулку.

– Подождите! А брильянты? Кольца, серьги, подвески? То, что было украдено у вас!

Тамара Никитична глубоко вздохнула и сказала:

– Нет, больше ничего не было.

– Но…

– Это тайна, но вам я ее открою. Все украденные у меня брильянты я купила сама.

– Сами?

– На деньги мужа, разумеется. Это были его подарки мне и… и отчасти инвестиция в будущее наших дочерей. Старинные украшения, если они выполнены хорошими мастерами, никогда не дешевеют, а только поднимаются в цене. А в годы перестройки у моего мужа было много денег. И, увы, совсем не так много возможностей их обезопасить от инфляции. Он давал мне деньги, а я рыскала по антикварным салонам, куда нуждающиеся в наличных люди приносили свои драгоценности. В то время можно было купить уникальные вещи по смешным теперь ценам. Деньги у меня были. И я покупала то, что мне нравилось. Вещи, можно сказать, порой просто музейные. Но, увы, к Горышкиным они не имеют ровным счетом никакого отношения.

– Но зачем же вы тогда всем говорили, что эти драгоценности вам достались от вашей бабушки-княгини?

– Дорогая моя, – снисходительно усмехнулась Тамара Никитична. – Вы сами-то как думаете? Одно дело – сказать, что купила колечко по случаю в комиссионке, и совсем другое, когда люди думают, что кольцо у вас на пальце – это фамильная драгоценность. Улавливаете разницу?

– Улавливаю. Значит, вы врали?

– Ну… Только отчасти. Драгоценности действительно были чьей-то фамильной ценностью. Вот только тем людям не повезло, они обеднели. А мне и мужу улыбнулась удача, мы приподнялись во время перестройки. И теперь у наших девочек будет достаточно хороших украшений, которые они смогут передать своим…

Но тут Тамара Никитична осеклась, потому что вспомнила, что ничего ее девочки своим детям передать не смогут. Драгоценности украдены. И купленные в комиссионке, и те, что остались от бабушки Горышкиной.

– И знаете, что самое странное? – печально произнесла Тамара Никитична. – Среди украденных вещей были очень дорогие украшения. Но мне почему-то больше всего жаль дешевой печатки с агатом и грошового медальончика с этими каракулями.

– Какими каракулями?

– В медальоне была фотография юной девочки с кудряшками. Наверное, одной из Горышкиных. Возможно, самой Евдокии. А возможно, это была моя бабушка в детстве. Но кроме фотографии там была еще вложена бумажка. Даже не бумажка, а кусочек очень тонкой кальки. На ней были какие-то значки и кружочки. Сначала я подумала, что это развлекалась девочка, чья фотография была в медальоне. Знаете, дети любят рисовать всякие там шифровки. Но потом я поняла, что бумажка гораздо старше самой фотографии в медальоне. Она попала туда еще раньше. И почему-то моя бабушка берегла ее все эти годы.

– А вы вот не сберегли.

– Да, а я не сберегла.

Мариша задумчиво посмотрела на женщину. Теперь, когда они так хорошо разговорились с Тамарой Никитичной, было самое подходящее время, чтобы спросить у той про ее брата. Или нет? И все же Мариша решила рискнуть.

– Скажите, а вы в семье единственный ребенок?

– У меня есть еще сестра.

– Ну да, Нина.

– Нет, другая.

– Другая?

– Отдавая мне печатку и медальон, бабушка предупредила меня о том, что у меня есть сестра. Но она родилась от моего отца вне брака. Знатностью нашего рода не дорожила. Вела недостойный образ жизни. Вышла замуж за простолюдина. Одним словом, моя бабушка ее достойной наследницей никогда не считала.

– У вашей бабушки были весьма старорежимные взгляды на жизнь. Даже удивительно для ребенка, выросшего в Советском Союзе.

– Да она и сама была такой… Старорежимной. Честно говоря, я рада, что нам не пришлось с ней познакомиться поближе. Думаю, что она бы быстро разочаровалась и во мне тоже. И я не получила бы от нее даже того жалкого наследства, которое она мне передала.

Конечно, золотой медальон и печатка – это совсем не то, что земли и доходные дома. Но все же лучше, чем совсем ничего. Наверное, вторая наследница кусала локти от обиды, что ей лично не досталось ничего.

– А вам довелось познакомиться с вашей сестрой?

– Нет.

Тамара Никитична ответила слишком быстро. Словно заранее подготовила ответ на этот вопрос.

– И вам никогда не хотелось познакомиться с ней?

– Нет.

– А… А с родственниками вашей сестры?

– Нет! Кого вы имеете в виду?

– Ну, сына или… дочь.

– У моей сестры никогда не было детей. И не могло быть! Она перенесла одно заболевание, после которого детей у нее не могло быть никогда. И это послужило для моей бабушки еще одним поводом, чтобы оставить все мне. Сестре передать драгоценности все равно было некому. У сестры детей не было! Никого у нее не было. Ни мужа, ни детей!

А ведь она врет! Это было столь очевидно, что Мариша даже удивилась. Но зачем Тамаре Никитичне врать? Какой в этом смысл?

– А драгоценности вашей бабушки… – попыталась зайти с другой стороны Мариша. – Вы пытались понять, что они значат? Печатка, медальон с зашифрованным письмом. Что оно означало? Что было в нем написано?

– Нет. Какой в этом был смысл? Ну узнала бы я, чем владели Горышкины до революции. И что дальше? Россия не поддерживает реституцию. Никто тут и не думает возвращать бывшим владельцам их земли и недвижимость. Вот в Литве и в Болгарии поступили иначе. Да и в Польше тоже. Там бывшую собственность потихоньку возвращают владельцам. А у нас в стране у дворцов давно имеются новые владельцы, которые не хотят с ними расставаться. Бывшие доходные дома находятся на балансе администрации города или переданы каким-нибудь управляющим компаниям. Нет, я не вижу даже смысла затевать поиски. Это все равно что сражаться с ветряными мельницами. Зрелищно, но, увы, совершенно бесполезно. Сокровищ рода Горышкиных нам уже не вернуть никогда!

И все же, несмотря на то что Тамара Никитична с пылом отрицала возможность поиска наследства Горышкина, Мариша ей не поверила. Именно та горячность, с которой выступала женщина, и натолкнула Маришу на мысль о том, что мать Галочки врет. Верней, умело мешает частицы правды с совсем уж откровенной ложью.

Мариша была склонна поверить, что у Тамары Никитичны была лишь еще одна сестра по отцу. Это было несложно проверить. И в этом Тамара Никитична не стала бы лгать. И значит, там, в раздевалке, Мариша слышала ее разговор не с братом, а с кем? Да хотя бы с племянником! С сыном той самой сестры, которую Тамара Никитична поспешила объявить бесплодной. И сделала она это лишь потому, что не хотела, чтобы Мариша начала искать ее родственников. А почему не хотела? Значит, было уважаемой Тамаре Никитичне что скрывать от своего мужа и дочерей.

Все это было в высшей степени интересно, но ни на шаг не приближало Маришу к ответу на тот вопрос, который мучил ее. Кто же украл драгоценности у Тамары Никитичны? И кто подставил Славку?

Глава 8

Однако кое-что не позволило Марише окончательно упасть духом и признать, что расследование зашло в тупик. Там, в фитнес-центре, она подслушала разговор Тамары Никитичны. И услышала прозвучавшее имя – Натали. И еще имя некоего Марата. Но начать Мариша решила именно с Натали, потому что у нее создалось впечатление, что эта женщина имеет близкое отношение к инструктору по фитнесу. Но кто из двух молодых мужчин, работающих инструкторами, интересует ее?

Из того краткого досье, которое получила Мариша от Майи, это понять было невозможно. Надо было идти на сближение с противником. И Мариша, поднявшись к себе домой, взяла деньги из отложенных на хозяйство, а потом решительно направилась в сторону спортивного центра.

– Вы вернулись?! – радостно приветствовала ее Майя. – Решили все-таки записаться к нам?

– Да. Пожалуй. Но я хочу сама выбрать себе инструктора.

– Я помню. На ком вы остановили свой выбор?

– Пока ни на ком. Оба кажутся вполне профессиональными.

– Других и не держим. Игорь, к примеру, мастер спорта по кикбоксингу. А Витя – чемпион Европы по водным лыжам.

Мимоходом удивившись столь мало связанным с финтесом видам спорта, Мариша кивнула:

– Вот и прекрасно! Хочу сегодня познакомиться с обоими.

– Но Игорь уже ушел домой. Он сегодня был в утреннюю смену.

– А Витя?

– Он уже тут. Пришел буквально за пару минут до вас.

Значит, Витя ей не нужен. А нужен ей тот самый ушедший Игорь. Так, с выбором противника определились. Как бы теперь узнать адрес этого Игоря? Или хотя бы его телефон? Пока Мариша ломала голову, ее представили крепкому парнишке – чемпиону по водным лыжам. Мариша отвечала на вопросы тренера, а сама пыталась прикинуть, как и где ей раздобыть координаты Игоря.

– Когда вам удобно заниматься? Сам я работаю еще в одном месте и поэтому веду только вечерние занятия.

– О, какая жалость! А я вечером как раз не могу.

– Тогда вам придется обратиться к Игорю.

– Я не против. Но как мне его найти?

– Игорь будет на работе лишь завтра.

– Но я хочу договориться с ним обо всем уже сегодня! – капризно произнесла Мариша. – Я люблю все планировать заранее. И я собиралась уже с завтрашнего дня приступить к тренировкам. Все гороскопы обещают Тельцам на завтрашний день потрясающее физическое состояние тела. И этот день просто идеально подходит для начала нового дела. Как вы сами понимаете, тренировки я должна начать уже завтра. А на сегодня мои гороскопы советуют обговорить все формальности.

– Ну, я тогда даже не знаю, – растерялся любитель водных лыж. – Может, вам тогда самой позвонить Игорю?

– Может! – злобно подтвердила Мариша и раскрыла записную книжку. – Диктуй мне его телефон!

Уходя из центра, Мариша чувствовала себя вымотанной, словно космонавт после выхода на орбиту. Телефон Игоря упорно не отвечал, хотя Мариша позвонила ему не меньше пяти раз. И оставила два сообщения о том, что она новая клиентка и мечтает заниматься у него. Все было бесполезно. То ли Игоря не интересовали новые клиенты, то ли он где-то забыл свой телефон.

Но Мариша не спешила отчаиваться. Ничего, хлеб за сохой не ходит. Она так же нужна Игорю, как и он нужен ей. То есть Игорю нужна богатая клиентка, каковой Мариша совсем не является. Но он все равно ей позвонит, потому что…

На этом месте мысли Мариши внезапно оборвались, потому что в витрине мебельного магазина она увидела потрясающей красоты ковер. Он лежал таким образом, что солнце играло на нем своими бликами. И самое главное, этот ковер был почти точной копией испорченного неумелой Маришиной чисткой. Ну, возможно, орнамент был не совсем такой. Но учитывая, что рисунок вообще можно было рассмотреть только при определенном угле падения солнечных лучей, разница была минимальной.

Маришиной маме никогда не отличить один ковер от другого. Особенно если первый – испорченный – Мариша выкинет подальше.

– Ковер, – заволновалась Мариша. – Мой ковер! А что, если мне действительно больше не чистить старый, а просто купить новый?

Взбодрившись от такого неожиданного и приятного выхода из положения, Мариша зашла в магазин.

– Хочу купить у вас коврик, – произнесла она, едва увидев спешившего ей навстречу продавца. – Это возможно?

– Безусловно! У нас богатый выбор самых разных ковров – шелковых, шерстяных и из синтетических материалов. Какой желаете? Хотите их все посмотреть?

– Я уже присмотрела.

– Чудесно. И какой?

– Вон тот!

И Мариша ткнула пальцем в витрину, краем глаза замечая, как потускнело лицо продавца. Это ей сильно не понравилось, и она резко спросила у парня:

– В чем дело? Тот ковер не продается?

– Продается, но не один.

– Как это?

– Но вы же видите, он находится в составе композиции.

– Композиции?

Действительно, на ковре стоял еще какой-то колченогий столик и пара уродливых стульев. А в глубине витрины наблюдался шкаф с зеркальными дверцами.

– Это комплект, – втолковывал Марише продавец. – Продается только целиком.

– Целиком? Но мне не нужен шкаф! И стол не нужен. Стулья еще туда-сюда, их всегда можно пристроить кому-нибудь на дачу. Но шкаф… Нет, шкаф мне точно не нужен! Продайте один ковер!

– Это невозможно.

– Да почему? Выньте его из вашей дурацкой витрины и продайте мне!

– Невозможно! Шкаф, стол, стулья и ковер решены в едином стиле.

– Где?! – завопила Мариша, с трудом сдерживаясь, чтобы не придушить этого тупицу. – Где вы тут видите единый стиль?

– А вот посмотрите! Видите, тут на ковре выстрижены цветы? И точно такой же рисунок повторяется в обивке стульев, а также в резьбе на дверцах шкафа и на ножках стола.

Всмотревшись внимательнее, Мариша обнаружила на дверцах шкафа несколько чахлых цветочков, которые с большим трудом можно было посчитать похожими друг на друга. Создавалось такое впечатление, что цветочки вырезал школьник перочинным ножичком. Причем парнишка совсем не старался, а действовал второпях.

– Если мы продадим вам один ковер, то кто купит остальную мебель?

Действительно, какой дурак купит это уродство?

– Послушайте, но мне очень нужен именно этот ковер!

Но продавец в ответ лишь развел руками.

– Есть тут у вас старший?

– Дмитрий Егорыч подойдет?

– Хорошо, пусть будет Дмитрий Егорович. Позовите его или покажите, как мне самой к нему пройти.

Дмитрий Егорович оказался точной копией продавца в зале. Эти двое были так похожи между собой, словно были родственниками. Или, возможно, они ими и были? В том, что касается ковра, Дмитрий Егорович также стоял насмерть.

– Ковер идет только в комплекте. Поймите, это не моя прихоть. Это дизайнерское решение, которое одобрил сам владелец магазина.

– Так позвоните ему и скажите, что клиентка очень просит продать ей ковер отдельно.

– Позвонить Роберту Акоповичу? – откровенно испугался продавец. – Что вы! Это невозможно!

– Почему? Он такой страшный, ваш Роберт Акопович?

– Нет, нет, решительно невозможно.

– Так дайте мне телефон вашего хозяина, я сама ему позвоню!

Слова Мариши возымели на продавца такое действие, словно она заставила его выпить яду. Лицо у него побледнело. И даже усы, браво торчащие щеточкой под носом, как-то подозрительно уныло свисли.

– Я не стану этого делать! – наконец отчеканил он. – Даже не просите! Хозяин четко сказал, что ковер этот продается только в комплекте. Хотите, покупайте. Цена за весь комплект… сто тридцать тысяч!

– Сколько? – ахнула Мариша. – Вы шутите?

– Резное дерево! Ручная работа!

– Резного там только несколько накладок. И то резьба весьма сомнительная. А все остальное гроша ломаного не стоит!

– Возможно, мы сделаем вам скидочку.

– Скидочку? – разъярилась Мариша. – И сколько? Пять процентов?

– Вообще-то при первой покупке максимальная скидка три процента, но для вас…

Не дослушав его, Мариша пулей вылетела из магазина. И поступила совершенно правильно. Досада буквально душила ее, и Мариша опасалась, как бы она сама в отместку не придушила противного дядьку.

– Нет, ну какой идиот! И как таким кретинам позволяют свободно разгуливать по улицам? Да еще и работу предоставляют! Таким дебилам место в доме для умственно отсталых. Пусть бы там компоновали свои дурацкие композиции! Из картонных коробочек и бумажных конвертов!

В угаре гнева Мариша совсем забыла, что продавец не сам все это придумал, а лишь следовал указаниям хозяина. А вот интересно, кто надоумил хозяина на такую нелепость?

Выскочив на улицу, Мариша немного успокоилась. Еще не все потеряно. В конце концов, похожий ковер можно найти и в других магазинах города. Надо просто знать, где искать. Так что остаток дня Мариша провела, бегая по магазинам и периодически набирая номер инструктора Игоря.

Оба занятия оказались на редкость пустыми и привели к удручающе низкому КПД. Игорь трубку так и не взял. И подходящий ковер тоже не нашелся. Все были либо с цветными узорами, либо меньше размером. А Мариша как ни старалась, так и не смогла придумать для своей мамы подходящей причины, какая бы смогла объяснить внезапно «севший» ковер.

В итоге Мариша вернулась домой в самом жутком разочаровании. Первое, что ей бросилось в глаза, подозрительная активность Белки и Стрелки. Собаки так и метались перед ней, словно пытаясь загородить своими телами проход в комнаты.

– Что вы еще натворили? – рассердилась на них Мариша.

Войдя в комнату, она ахнула. Несчастная пальма снова лежала на ковре. Кашпо валялось тут же. Земли на этот раз из него высыпалось совсем мало, она была вся тщательно утрамбована возле корней. Но зато собаки весь день развлекали себя тем, что срывали и разжевывали зеленые листья, а затем то ли выплевывали зеленую массу, то ли их рвало ею.

Теперь ковер помимо фиолетовых разводов украсился еще и зелеными пятнами, что, как это ни странно, придавало ему даже какую-то живость.

– Ах вы собаки! – воскликнула Мариша, увидев сей натюрморт. – Ну, собаки вы и есть! Что тут еще скажешь? Или я вас не кормлю? Пошли гулять, обжоры!

Выгуливая Белку со Стрелкой, Мариша встретилась с Людочкой – младшей дочерью Тамары Никитичны. Девочка гуляла с Шариком и с удовольствием согласилась поболтать с Маришей.

– А почему ты гуляешь с Шариком? Взрослых дома нету?

– Мама поругалась с Галочкой. И теперь они обе заперлись в своих комнатах. А мама еще и лежит с холодным полотенцем на лбу. Говорит, что Галка вгонит ее в могилу.

– Почему? – удивилась Мариша. – Что случилось?

– Мама никак не может забыть этих украденных у нее драгоценностей. Винит во всем Галю. Говорит, что если бы не ее Слава, то ничего бы не случилось.

– А ты как думаешь?

– Не знаю. Мне Слава нравился. Только сегодня мама с Галей начали ссориться не из-за Славы.

– А из-за чего?

– Маме пришло какое-то странное письмо.

– Письмо?

– Даже не письмо, а конверт с фотографией.

– Что за фотография?

– Ну, там была какая-то женщина. И мамины драгоценности.