Текст книги "Рай на пять звезд. Секреты бабушки Ванги"

Глава 6

На следующий день Марише позвонил ее собственный любимый муж. Голос Смайла раздавался глухо и через сетку помех. Однако ему все же удалось прокричать, что у него все в порядке и что он любит Маришу и скоро вернется. Но вот когда дошла очередь до Мариши давать отчет, связь окончательно забарахлила. Так что Смайл ничего не понял из обрывков ее рассказа. Верней, понял, но неправильно. И велел передавать сестренке Тасе свои искренние поздравления по случаю ее дня рождения. И прокричал, что подарок за ним, пусть сестренка не думает, что он его зажилил.

Разговор с мужем впечатлил Маришу – все-таки есть любовь на свете! Вот как у них со Смайлом. И поэтому на встречу с господином Толстым она отправилась в куда более мирном настроении, чем была вчера. Вот вчера бы она порвала этого Толстого, как Тузик грелку! А сегодня она даже в чем-то сочувствовала этому мужику, который разрывался между двумя женщинами, не зная, какую все же предпочесть.

Визит в редакцию еженедельника, в котором работал Кирилл, нашелся сам собой. В той же редакции у Мариши работала приятельница – Лиля. Нельзя сказать, чтобы Мариша так уж сильно приятельствовала с Лилей, но все же надеялась, что та, услышав, что Мариша находится в двух шагах от их редакции, пригласит ее к себе на чашечку кофе.

Так и случилось. Лиля не подвела. Она всегда была дамой компанейской. И основное время у себя на работе занималась тем, что собирала и разносила на хвосте редакционные сплетни. Благодаря этой особенности Лиля стала практически незаменима в родной редакции. И даже в связи с предстоящими сокращениями ни капли не нервничала.

– А чего мне переживать? Меня в любом случае не сократят! А вот кое-кому придется потесниться.

– И верстальщикам тоже?

– Конечно! У них-то штаты раздуты до невозможности.

Слово за слово, глоток за глоток, шоколадку за шоколадкой, и пошли знакомиться с верстальщиками. Их было всего трое. Одна девица – тощая и долговязая. Вторая тетка средних лет и усредненной же наружности. И, наконец, Кирилл Толстой, который восседал за своим компьютером словно важный начальник.

Внешне и с близкого расстояния он на жестокого убийцу все равно похож не был. На редкость добродушная была у мужика внешность. Однако внешность бывает обманчива.

Мариша быстро проделала то, ради чего пришла к верстальщикам. Расцеловалась с Лилей. И отправилась на свой боевой пост дожидаться результатов. Они проявились быстро, даже, можно сказать, очень быстро, практически моментально.

Не успела Мариша занять наблюдательный пост за рулем своей машины, как Толстой уже выскочил из дверей своей родной редакции и завертелся на крохотном пятачке перед входными дверями с таким очумелым видом, что Мариша сразу же поняла – он его нашел!

Нашел ее письмо, заботливо подброшенное на рабочий стол Толстого, пока он сам пялился на Маришины ноги. Теперь, после ее ухода, мужик письмо обнаружил и прочитал.

Письмо это они составляли вчера всей их дружной семьей. А для надежности еще и позвали в качестве консультанта тетю Валерию, которая всю жизнь преподавала на кафедре русского языка в университете. Предмет свой она знала отлично и только о нем и могла говорить. Поэтому родственники избегали общаться с занудной дамой. Но вчера, надо отдать ей должное, тетя Валерия им здорово пригодилась.

Записанные под диктовку тетки Валерии фразы пробирали буквально до костей.

– Без Лерки мы бы никогда не сумели составить такое послание. Вроде бы знаю, что там написано, а все равно мороз по коже продирает.

В письме родственники оповещали Толстого о том, что его тайна стала известна посторонним. И они, эти посторонние, желают получить за свое молчание некоторую сумму. В противном случае Толстому грозит разоблачение. «И хотя сами мы от вашей гибели никакого материального удовлетворения не получим, но за все приходится платить. Ваш конец сам по себе будет достаточно ярким, чтобы мы получили удовольствие лишь от сознания того, как ужасно вы мучаетесь!»

Восторгам соавторов письма не было предела.

– Ни один мерзавец, получив такое послание, не останется равнодушным.

– А вдруг Толстой не виноват в исчезновении Таси?

– Тогда ему и волноваться нечего. Порядочных людей подобные письма напугать не могут!

– Порядочный человек – он потому и порядочный, что бояться ему нечего и некого!

Мариша поежилась. Она считала себя порядочным и даже хорошим человеком. Но получи она такое письмо… Еще неизвестно, как бы она отреагировала.

Для уточнения условий Толстому предлагалось прибыть к трем часам дня в ресторан «Большой мальчик», заказать там фирменное блюдо – камбалу под белым соусом, съесть его и продолжать сидеть за столиком, ожидая дальнейших инструкций.

К удовольствию Мариши, Толстой выполнил все их приказы с удивительной точностью. Примчался в ресторан, заказал там камбалу и принялся ее поглощать. Дело двигалось с большим трудом. Аппетита у Толстого явно не было. И вся его бледная и плоская физиономия здорово напоминала собой ту рыбу, которую он мучительно запихивал в себя.

С камбалой Толстой справился и застыл в явной растерянности. Телефон он положил на столик прямо перед собой. Но Мариша не торопилась звонить ему. Нужно было дать клиенту дозреть, дойти до кондиции. С каждой минутой Толстой нервничал все сильней и сильней. И когда его телефон внезапно зазвонил, он подскочил на стуле так высоко, что едва не упал. Разговаривал он коротко и отрывисто. Быстро свернул разговор и снова уставился на трубку.

Потом подозвал официанта и заказал себе кофе, кусок кремового торта и три внушительного размера пирожных – корзиночки с вишневым конфитюром и белыми кремовыми розами. Сладкое Толстой пожирал с таким остервенением, что Марише даже завидно стало. И чтобы не мучиться самой и не дать Толстому расслабиться, она набрала его номер.

– Мы просили не занимать телефон, – строгим голосом произнесла она в трубку. – А вы нас не послушались. Стыдно. Очень стыдно!

Тембр она понизила, так что теперь разговаривала густым смачным басом.

– Ох, простите! – залепетал Толстой. – Понимаете, это жена… Я не мог ей не ответить. Вы же понимаете, я сейчас не в том положении, чтобы ссориться еще и с ней.

Мариша машинально отметила это «еще и с ней», но пока не стала ничего уточнять. Пусть Толстой выговорится сам. А она послушает.

– Что вы от меня хотите? – страждущим голосом восклицал тем временем Толстой. – Снова денег? Или на этот раз вы хотите моей жизни? Что означает ваше странное послание? Разве мы не разобрались с вами в прошлый раз?

– С нами?

– Да-да! – нервно подтвердил Толстой. – Вы сказали, сколько я должен вам заплатить. И я заплатил! А теперь вы появились снова! И еще шлете эти дурацкие письма!

– Письмо было всего только одно. Пока. И оно не дурацкое.

– Да-да! Простите! Я оговорился!

– Следите за собой.

– Я нервничаю! Вы должны понимать… Моя жена…

– Прекрасная женщина! – перебила его Мариша.

– Прекрасная? – осекся Толстой. – Ну можно сказать и так. У нее, конечно, есть множество ценных качеств. Но меня она буквально загнала в ловушку.

– Это ваши с ней личные трудности. Не хотите – не живите с постылой бабой. Не силой же ей вас удерживать?

– Нет, вы не понимаете… Если она узнает, то разведется со мной. Обязательно разведется. Я ее знаю!

– Разве вы не этого хотите?

– Хочу! – с жаром подтвердил Толстой. – Хочу, но не сейчас! Для начала мы должны завершить обмен. И тогда при разделе имущества я получу не только свою честно заработанную долю, но еще и кое-какой приз, тоже честно мной выстраданный!

Мариша уже решительно ничего не понимала, кроме того, что Толстой задумал какую-то не слишком красивую аферу, желая обмануть свою супругу. Но вот при чем тут Тася, Мариша в толк взять не могла.

– Одним словом, сколько вы хотите на этот раз? – вдруг спросил у нее Толстой.

– Это не телефонный разговор, – промямлила в ответ Мариша.

– Да? – казалось, изумился Толстой. – Но в прошлый раз…

– В прошлый раз было одно, а сейчас другое.

– Другое? Вы… вам стало известно про меня еще что-то?

Если уж врать, то до конца и нагло. Как известно, наглость – это второе счастье. Главное – это не дать почувствовать собеседнику слабину.

– Стало известно! – поражаясь сама себе, авторитетно подтвердила Мариша слова Толстого. – И сумма вознаграждения соответственно увеличилась тоже.

– Постойте! – заволновался Толстой. – Я так не могу! Я же вам не банк, в конце-то концов! Я имею право знать, за что плачу!

– Имеете.

– Тогда объясните.

– Вы получите всю информацию при встрече.

– Тогда и вы получите свои деньги.

– Согласна.

– Хорошо.

Распрощались Мариша с Толстым тепло и вежливо, можно даже сказать, по-дружески. И хотя Мариша по-прежнему ничего не понимала, но у нее появилась зацепка. В прошлом Толстого было нечто такое, что он хотел бы скрыть от своей супруги. Так не могло ли это обстоятельство и послужить причиной исчезновения Таси?

– В этом нужно разобраться.

На этот раз совет родственниками пришлось проводить по телефону. Сроки поджимали. До назначенного Толстому срока свидания оставались считаные часы. А Марише еще было крайне необходимо получить дополнительную информацию.

– Иначе сегодня вечером я буду выглядеть весьма бледно. Просто так шантажистам никто и ничего не дает. А как мне убедить Толстого, что мне известна его тайна?

За помощью Мариша решила обратиться к своему деду. Он хоть и был дедом по отцовской линии, а следовательно, не состоял в кровном родстве ни с Тасей, ни с тетей Галей, ни тем более с дядей Павликом, но все же Мариша надеялась, что дед ее не подведет. Так оно и оказалось.

– Выкладывай, зачем позвонила, – велел Маришин дед, едва услышал в трубке голос внучки. – Знаю, что просто так ты никогда старику не звякнешь лишний раз.

– Дедушка! Зачем ты меня обижаешь? Ведь это же неправда.

– Муж твой как?

– Хорошо.

– А сама?

– Тоже.

– Тогда чего же звонишь?

– Моей тете нужна помощь.

– Это той тощей селедке, у которой муж профессор?

Мариша улыбнулась. Дед вспомнил про ее родную тетю Симу. Тетка отличалась желчным характером, который еще усугубился с возрастом. А когда тетка Серафима, вбив себе в голову, что она толстая, взяла и села на диету, то характер у нее и вовсе стал невыносимым. Даже самые близкие тетке люди с трудом переносили ее. А уж дед, который никогда и ни от кого не привык слышать упреков в свой адрес, вообще разругался с теткой. Да так, что едва не пристукнул как-то разошедшуюся тетку.

Причиной послужило то, что дед, возглавляя праздничное застолье, долго и со вкусом распространялся о роли женщины в обществе. Роль ей, по мысли деда, прямо скажем, отводилась весьма скромная. Но все слушали, вежливо кивали и не спорили. Одна тетка Серафима выступила. И так как ей одной пришлось стоять за всех женщин, то она прибегала к очень резким высказываниям. Назвала Маришиного деда «старым комитетчиком», «зарвавшимся шовинистом» и еще многими другими неприятными словами.

Кроме того, тетка Серафима прошлась и по поводу внешности деда, по части его умственных способностей в частности и всех мужчин вообще. Не остались в стороне и другие мужские качества деда. И еще тетка Серафима заявила, что «только мужчина, не способный доставить женщине удовольствие в постели и терзаемый по этому поводу комплексами, может стремиться запереть женщину в четырех стенах и заставить ее носить паранджу».

Это ее последнее заявление особенно оскорбило деда, он разъярился до такой степени, что бросился на тетку Симу и попытался придушить ее. В ответ тетка Сима стукнула деда по голове чайником. И ущипнула за попу своими длинными наманикюренными ногтями.

Этой истории было уже почти три года. Но ни дед, ни тетка Серафима не могли забыть взаимных обид. И не упускали случая, чтобы напомнить о них Марише.

– Нет, это моя другая тетя.

– И очень хорошо! Потому что той долговязой швабре я бы ни за что в жизни помогать не стал. Скорей бы уж сам помог ее пристукнуть.

Чтобы отвлечь деда от пережитом им три года назад оскорбления, Мариша рассказала ему всю историю исчезновения Таси и ее поисков.

– Глупость ты затеяла! – заявил дед. – Скорей всего, этот Толстой совсем тут и ни при чем.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую.

– Но проверить-то не помешает.

– Проверяй, – равнодушно произнес дед.

– Вообще-то я надеялась, что ты мне поможешь.

– Прощупать этого типчика по своим каналам?

– Да, если это возможно.

– Для тебя все, что угодно, – заверил ее дед. – Если ты мне гарантируешь, что эта информация никак не поможет твоей противной тетке Симе, то я весь в твоем распоряжении.

– Гарантирую.

– Тогда диктуй данные на этого человечка. Имя, фамилию, ну, и все остальное, что знаешь. Чем больше, тем лучше. Ну да тебе не впервой.

Мариша продиктовала. И чтобы как-то занять время до того момента, как дед ей перезвонит, Мариша занялась проверкой розовых черенков, которые привезла ей мама и про которые ни на минуту не забывала. Она звонила Марише утром и вечером, чтобы проверить, как себя чувствуют растеньица. Не перегрелись ли? Достаточно ли им света? А воды? А смесь для подкормки достаточно питательная?

Даже похищение Таси не смогло настолько отвлечь Тамару Ильиничну от роз, чтобы она окончательно забыла про них. Она только за два последних дня поинтересовалась у дочери их состоянием не меньше четырех раз.

Тамара Ильинична увлеклась разведением цветов одновременно с покупкой собственной дачи.

– Никогда бы не подумала, что это занятие так затягивает, – делилась она со всеми своими знакомыми. – Но теперь я не могу думать ни о чем другом, кроме как о том, что скоро наступит весна и я высажу наконец-то всю свою рассаду на клумбы и в рабатки.

Мариша увлечение своей мамы одобряла. Как известно, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. И чем бы мамуля ни увлекалась, лишь бы не пыталась воспитывать свою взрослую дочурку. Так что пусть объектом маминого внимания временно побудут розы. Мариша не возражала.

Сложность заключалась в том, что всю свою рассаду, и в частности черенки роз, Тамара Ильинична перевезла к Марише.

– Сама я растить их у себя не могу, – объяснила она дочери. – Противный Васька клюет почти все подряд. Витаминов ворону не хватает, что ли? Да и твоя Дина не лучше.

– Чего это она не лучше? Не каркает. Сверху гостям на лысины не гадит. И вообще милая и пушистая.

– Что пушистая – это да! А только зря ты на Васю напраслину возводишь. Он всего-то один раз на лысину дяди Пети и нагадил. Да и то, сказать тебе по правде, Петя в тот раз совсем стыд потерял. Пришел в гости около полудня, а убрался ближе к полуночи. Все запасы у меня сожрал. Я уже с ног падала, стараясь его накормить. Если бы не Вася, не знаю, чем бы дело кончилось.

Помимо розовых черенков, мама привезла еще много своих питомцев. И назад забирать их упорно не собиралась. Поэтому все многочисленные ящики с рассадой расположились у Мариши в квартире. Благо, подоконники тут были широкими, и рассада на них помещалась.

– Никаких хлопот с растениями у тебя не будет! – заверила Маришу мама. – Всего-то и нужно, что утром включать подсветку, а вечером выключать. Натриевую лампу я тебе привезла. Можешь прикупить еще одну… или даже две. Световой день должен длиться четырнадцать-шестнадцать часов. Кроме того, рассаде нужен полив, регулярные подкормки, пикировка, стратификация и…

– Прополка? – уныло подсказала ей Мариша.

Но когда дело касалось ее драгоценных цветов, Тамара Ильинична теряла чувство юмора начисто.

– Нет. Пропалывать их еще рано! – бодро заявила она дочери. – Впрочем, если тебе совсем уж будет нечем заняться, можешь прищипнуть рассаду душистого горошка над третьим листочком.

Мариша заверила, что ей вполне есть чем заняться. Но от рассады отвертеться все равно не удалось. И от розовых черенков, которые ее мама раздобыла где-то у соседки, а та в свою очередь выписала страшно дорогие и редкие розы по каталогу какой-то известной фирмы.

Несмотря на рекламу, что эти сорта самые живучие, неприхотливые, морозостойкие, ароматные, долгоцветущие и стойкие к болезням, их размножение на подоконнике у Мариши шло как-то туго. То ли атмосфера у нее на окне не отвечала ни одному из требований, то ли еще чего, но розовые черенки упорно не желали приживаться.

Им не помогало ни искусственное освещение, ни опрыскивание антидепрессантами для растений, ни смена грунта, ни подкормки. Черенки гибли один за другим. Вот и сегодня Мариша извлекла две пожелтевшие палочки и с грустью выкинула их в мусор.

– Если так пойдет и дальше, то у мамы в этом году новых роз не будет вовсе.

Тамара Ильинична еще не знала, какой крах поджидал ее замысел. Мариша никак не решалась сказать матери об истинном положении дел. И просто откровенно врала маме, что розы прекрасно прижились, растут и даже скоро собираются цвести. На самом деле черенки были не жильцами. Это понимала даже Мариша с ее более чем скромным садоводческим опытом.

Оглядев с укором оставшиеся в живых четыре относительно зеленых шипастых столбика, Мариша тяжело вздохнула и перешла к следующим питомцам. Тут дела шли получше. Анютины глазки даже выпустили крохотные бутончики. Турецкая гвоздика взошла дружно и так же дружно продолжала расти. Цвести ей было еще рано. В лучшем случае цветки могли появиться лишь к осени или уже на следующий год. Осенние хризантемы взошли. И даже хосту Тамаре Ильиничне удалось вырастить из семян.

– Вот только розы подвели, – огорченно пробормотала Мариша. – А ведь именно их мама мне и велела беречь пуще глаз своих. «Пусть все остальные погибнут, лишь бы розы были в порядке», – так она сказала.

– Очень красивые сорта, – восхищенно говорила мама. – Настолько красивые, что ты, Мариша, себе даже и не представляешь. Редкие! Уникальные! И каких трудов мне стоило раздобыть эти черенки! Противная Лариса буквально изводила меня обещаниями целый год! Сколько подарков я ей перетаскала. Сколько ее жалоб на мужа, на детей, на невестку, на зятя я выслушала! Представь себе, я ей даже в магазин за покупками бегала! Словно у меня своих дел нету. До сих пор удивляюсь, как у меня хватило терпения вынести все это! Но когда эти розы зацветут, они все окупят! Все затраты и все унижения! Верь мне!

И вот теперь розы, ради которых были принесены нешуточные жертвы, собирались подлым образом погибнуть.

Мариша вздохнула, еще раз окинула критическим взглядом свой огород и пошла в ванную. Нужно было привести себя в порядок перед вечерней встречей с Толстым. Девушка еще не решила, сама ли она пойдет на эту встречу или поручит кому-то из своих помощников. Но на всякий случай решила выглядеть хорошо. Как говорила ее мама – Тамара Ильинична, – «если на голове красивая прическа, то и настроение как-то сразу становится лучше».

В ванне Мариша пробыла долго. Сначала она нежилась в душистой пене, потом терла себя скрабом, скоблила пятки пемзой, а потом умащивала всю себя детским молочком для тела, который предпочитала всем самым дорогим средствам. Именно после него кожа сверкала так, словно изнутри исходит сияние. Потом она возилась с волосами, которым, как казалось Марише, в последнее время не хватало блеска.

Дед позвонил как раз в тот момент, когда Мариша закончила все процедуры, накинула банный халат и в последний раз кинула удовлетворенный взгляд в огромное – от пола до потолка – зеркало в золотой раме, которое стояло у нее в ванной комнате. Позвони он минутой раньше, у Мариши были бы еще испачканы кремом руки, минутой позже – Мариша бы уже ушла далеко от телефона.

Черт возьми, как деду это удается?

Впрочем, старый разведчик вполне мог понатыкать в ее квартире современные видекамеры с дистанционным управлением и время от времени проверять записи. С него бы сталось! Просто так, порядка ради. А иначе как дед всегда точно знает, что в настоящий момент Мариша свободна и готова поговорить с ним?

– Я все узнал про твоего Толстого.

– И как он?

– Не перебивай старших, девочка. Плохо, вот как.

Мариша открыла рот, чтобы снова спросить, но передумала. Она спросит, а дед снова сделает ей замечание. Знаем, проходили! Она уже не маленькая, чтобы попасться в такую простенькую ловушку. И дед после многозначительной паузы удовлетворенно крякнул и продолжил:

– В общем, чтобы не занимать у тебя много времени, скажу самое главное. Этот парень – многоженец!

– Что?!

Мариша была поражена. Она ожидала услышать что угодно, но только не это. Уж на кого-кого, а на многоженца Толстой не был похож совершенно. Разве многоженцы бывают такими толстенькими, добродушными и уютно-пухлыми? Многоженцы – это парни брутальной внешности, настоящие мачо, на которых женщины западают с одного взгляда.

– Толстой – многоженец?

– У него зарегистрировано пять браков. Это в настоящий момент. А вообще он женился не менее пятнадцати раз. И далеко не всегда был на момент заключения брака, скажем так, свободен.

– Погоди, дедушка, – пробормотала Мариша. – Ты хочешь сказать, что Толстой – это брачный аферист?

– Ну, вроде того. Только еще хуже. Статья и сроки за многоженство куда серьезней, чем может схлопотать брачный аферист средней руки.

– А Толстой средней руки?

– Все его жертвы женщины среднего класса, – подтвердил дед. – На элиту мужик не замахивается. В высшие слои не лезет. Да оно и понятно. У каждой богатой невесты либо есть своя служба безопасности, либо служба безопасности ее папы. Просто так, без пастухов богатые телочки у нас в стране не бродят.

Дед продолжал говорить. Мариша слушала его и не верила своим ушам. Этот жизнерадостный смешливый и начинающий лысеть мужчина – на самом деле прожженный Казанова? Вот уж кто меньше всего напоминал сердцееда! Мариша была уверена, что роман с Анечкой – это его первое и единственное увлечение в супружеской беспросветной жизни. Единственный грех. А тут выясняется, что у мужика, помимо Анечки, существует еще некоторое количество женщин, даже жен, с которыми он до сих пор не позаботился развестись.

– Но как же так? – пробормотала Мариша. – Как ему это удается? Ведь в паспорте ставят штамп о регистрации брака.

Дед хмыкнул и спросил:

– Вот ты, скажи мне, замужем?

– Что за вопрос? Конечно!

– Официально?

– Да.

– И вот скажи мне, если ты потеряешь паспорт и придешь в паспортный стол, то что тебя попросят предъявить?

– Ну… свидетельство о браке, наверное.

– Верно. А если ты им его не покажешь? Или вовсе утаишь, что состоишь в браке? Поставят они тебе в новый паспорт штамп о замужестве?

– Нет, я думаю.

– Правильно думаешь, – одобрил дед. – Единой базы данных по всем ЗАГСам нашей страны у нас нет. Поэтому работникам паспортной службы приходится верить людям на слово. Некоторые несознательные граждане этим обстоятельством пользуются. И оказываются женаты не один, а два, три или даже более раз, не обременяя себя процедурой развода.

– Но это же подлог! Мошенничество! Афера!

– И тем не менее твой Толстой именно такой.

– Прямо не верится, – пробормотала Мариша. – Он производит впечатление бесхитростного младенца. Я была уверена, что роман с Анечкой – это для него вершина коварства.

– Кстати, что ты знаешь про эту его Анечку? Она обеспечена?

– Совсем нет. Работает в библиотеке. Живет с родителями в тесной трешке.

– Странно, – произнес дед. – Обычно люди вроде твоего Толстого ничего не делают просто так. И каждый их роман – это прощупывание новой потенциальной жертвы.

– Но мог же мужик просто влюбиться!

– Ты в это веришь?

– Любовь существует! Я это знаю!

Дед спорить со своей внучкой не стал. В ответ он лишь крякнул и сказал, что верит лишь в то, что может пощупать руками. А все остальное для него лишь фикция, химера, мираж.

– Одним словом, будешь записывать данные на своего Толстого? Где? С кем? И когда? Или будешь и дальше комплексовать по поводу несовершенства этого мира и мужчин, его населяющих?

Разумеется, Мариша выбрала первый вариант. Глупо отказываться от оружия, которое тебе может здорово пригодиться и которое тебе буквально вкладывают в руки.