Текст книги "Золото фамильного склепа. Казино «Пляшущий бегемот»"

Глава 11

Но тут слова взяла Глаша.

– Почему бы этим ужасным людям и не иметь такого человека на примете? Ты, Кира, мне кажется, забываешь про Гулю. У нее есть специальные знания.

– Но, владея ими, она должна была понимать, что, переплавив коллекцию обратно на золото, они теряют половину ее цены.

– А это значит, что у преступников в потенциале существовал заказчик! – произнесла Леся. – Тот, кто заказал бандитам эти побрякушки. И кому они их и отнесли, украв коллекцию из сейфа Семена Семеновича.

– Да, если бы они этого не сделали, то золото инков осело бы у них на руках бесполезным и даже опасным грузом.

– И кто он такой, этот заказчик?

– Пока что понятия не имею. Но уверена, что он есть. И нам нужно его найти.

– Найдем его, сумеем вытрясти правду и о том, куда делся Сеня.

Мысль насчет заказчика была очень интересной. Такие вещи, как кража сверхценной ювелирной коллекции и похищение ее владельца, просто так, с кандачка, не решаются. Наверняка этот неведомый пока что подругам заказчик успел изрядно засветиться в окружении Семена Семеновича. Вон ведь, даже родной брат ювелира не видел коллекции инков. А тот тип должен был видеть и соблазниться ею настолько, чтобы выстроить целый преступный план, в котором участвовала Гуля, ее Тамерлан и его ребята.

– А что, если предположить, что этот человек работает в мастерской Семена Семеновича?

– Почему там?

– Потому что только там видели коллекцию золота инков!

Тут уж подскочила на месте Глаша.

– А может быть, она до сих пор там?! – вырвалось у нее.

– Зачем же там, если ей место на выставке? – удивились остальные.

– Ну и что! Сеню похитили до того, как он доставил коллекцию на выставку. И она до сих пор находится в мастерской!

– А там тоже есть сейф?

– Разумеется! И не один!

Это сказала уже Раечка.

– У каждого мастера есть свой собственный сейф, где он держит свои инструменты и материал для работы. А также есть общий сейф, которым заведует Иван Васильевич и который ответственен за его содержимое.

– И что там хранится?

– Материал, который папа закупает для мастерской. И… И готовые изделия!

И Раечка обвела всех присутствующих испуганным и одновременно недоумевающим взглядом:

– Ой! Как же я сразу не сообразила?! Ведь золото инков в самом деле может спокойно оставаться в мастерской!

В глазах Глаши горела надежда. Хотя, если разобраться, какая разница, пропала коллекция золота инков или до сих пор лежит в мастерской? Ведь это Семена Семеновича Глаше никак не вернет. Вряд ли ее муж лежит в сейфе вместе со своей драгоценной коллекцией.

Но вот Раечка думала совсем иначе. Как уже говорилось, она была девушкой практичной. И ее любовь к отцу в первую очередь заключалась в том, что он ее содержал. И содержал неплохо. Поэтому судьба папы волновала ее ничуть не меньше, чем сохранность его имущества.

– Коллекция может быть в мастерской! – восклицала девушка. – Я даже уверена, она там!

– Я бы не стал на это особенно надеяться!

Это опять прозвучал пессимистический голос дяди Коли.

– Вряд ли коллекция до сих пор там, – сказал он. – Иван Васильевич, конечно, слышал об исчезновении Сени. И если бы коллекция оставалась в мастерской, он бы лично доставил ее на выставку.

– Серьезно?

– Чтобы не запятнать репутацию фирмы. Для Вани это очень важно. Можете мне поверить.

Дядя Коля говорил вполне серьезно. И слова его звучали обдуманно. Но подругам все равно как-то слабо верилось, что на свете существует такой кристально честный человек, который бы не воспользовался удачно сложившейся ситуацией и не прикарманил себе ставшие в один миг бесхозными сто тысяч долларов в золоте и драгоценных камнях.

– Только не Ваня! – решительно заявил дядя Коля. – Только не он!

– Хм.

– Впрочем, если вы мне не верите, то можете сами поехать и убедиться, что я прав. Ваня просто физически не способен на подобный обман!

– Но нам необходимо убедиться в том, что коллекция действительно пропала, – возразила Кира. – Ведь если пропала коллекция золота инков, то и исчезновение Семена Семеновича приобретает совсем другой, куда более зловещий, смысл.

Это было ясно абсолютно всем. Но сегодня ехать в мастерскую, где трудились Иван Васильевич и его коллеги, было уже поздно. Она была закрыта. А домашних адресов или номеров сотовых телефонов мастеров ни дядя Коля, ни Раечка, ни тем более Глаша, вообще не вмешивающаяся в дела мужа, увы, не знали. С мастерами общался только сам Семен Семенович. А что касается Глаши, то она в мастерской даже и не бывала ни разу.

Было решено, что в мастерскую поедут завтра. А на сегодня заседание было закончено. Дядя Коля хотел остаться с Глашей и Раечкой, как он выразился, для моральной поддержки. Но за Раечкой заехала ее мама – первая супруга Семена Семеновича. И дядя Коля при виде этой сухощавой рыжеволосой холеной мадам быстро ретировался.

Просто даже удивительно, как это у него получилось. Вот он был, а вот его уже нет. Видимо, с первой супругой брата у него не сложились отношения.

Подруги тоже собирались уходить, но немного задержались. Очень уж им было любопытно посмотреть, действительно ли первая жена ювелира представляет собой именно то, чем кажется. Оказалось, что да. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Ирина являла собой типичный образец прожженной стервы.

– Только не воображай, пожалуйста, что о тебе станет кто-то заботиться, – прямо с порога заявила она Глаше. – Впрочем, если пристроишь трех своих мальчишек в интернат и сдашь бабку в дом престарелых, а сама сядешь на жесткую диету, то, возможно, у тебя еще есть шанс. А если захочешь сохранить их, то как-то прокукуешь до старости. А потом бабка помрет. Мальчишки вырастут, и ты станешь им не нужна. Останешься одна. И так до конца!

– Я надеюсь, что Сеня найдется.

– Как же! – злобно хмыкнула дамочка. – Впрочем, он оставил тебе, матери и детям неплохое наследство. Но не думай, что я позволю тебе обойти Раечку. Она старший ребенок. И должна получить то, что ей причитается.

Тут возмутилась даже сама Раечка:

– Мама! Ну что ты такое говоришь!

– А что такого?

– Зачем ты хоронишь папу раньше времени? Это же просто некрасиво. Как ты не понимаешь?!

Раечка была близка к отчаянию. Но ее мать осталась невозмутимой. И заявила:

– Всегда лучше заранее расставить все точки над «i». Ты еще молода и не знаешь жизни! Твой отец неплохо заботился о тебе при жизни. Уверена, он нашел способ позаботиться о тебе и после своей смерти.

– Мама!

Раечка была смущена почти до слез.

– Прекрати! – зашипела она на мать. – Папа жив!

– Ну, конечно! Жив!

Ее мать произнесла эту фразу с таким скептическим выражением лица, что всякому тут же становилось ясным: она ни на минуту не сомневается, что Семена Семеновича уже давно нет в живых.

– Сеня пропал! – безапелляционно заявила она. – И мы должны с этим фактом смириться. И чем быстрей, тем лучше для нас всех. Его не вернешь, но мы-то с вами еще живы. И должны воспользоваться всем, что нам эта жизнь предоставляет.

Одним словом, Глафира была заметно рада, когда первая жена ее мужа не захотела остаться, чтобы выпить чашку кофе и съесть кусочек десерта.

– После шести я ничего не ем и не пью! – отрезала она, скептически оглядев фигуру Глаши. – И тебе, красавица ты наша, советую придерживаться этого же принципа! Иначе к моим годам ты станешь выглядеть как… как настоящая слониха!

И, сделав это «лестное» замечание, мать Раечки удовлетворенно оглядела в зеркале свою сухую фигуру без малейших признаков жира и скомандовала:

– Раечка! За мной!

Раечка покорно затрусила за матерью. А Глафира с явным облегчением захлопнула дверь за своими гостями.

Оказавшись на улице, подруги принялись прощаться. Лильке не терпелось домой, чтобы убедиться, на месте ли ее вновь обретенный Владик. А Кире с Лесей тоже хотелось поскорей прибиться к родному порогу. И хоть немножечко отдохнуть после сегодняшнего суматошного дня. Да и завтрашний обещал быть для них не менее хлопотным. И к нему следовало хорошенько подготовиться.

– Мы с тобой великие альтруистки, – заметила по дороге Леся.

– Почему это?

– В убыток собственным интересам разгребаем Лилькины проблемы.

– Интересам?

– Ну, интересам и работе.

– А мне думается, что нам просто интересней Лилькины проблемы, чем собственная работа.

И в этом была внушительная доля правды. У себя в офисе подруги не показывались уже который день – и ничего!

– Мы просто безобразно разленились.

– И оставили девчонок совершенно одних.

– А ведь сейчас наплыв.

– Они могут не справляться.

– Как стыдно!

– Ужасно стыдно.

Но вопреки сказанному ни одна из подруг никакого стыда не испытывала. Все происходящее вокруг них было так захватывающе интересно, что дела… дела могли и подождать. И Кира попыталась оправдать себя, а заодно и Лесю.

– Если бы девчонки совсем зашивались, то позвонили бы нам.

– Это нас с тобой все равно не оправдывает.

– Мы тоже имеем право на отдых, – предложила Кира другой вариант, но Леся с ней снова не согласилась.

– Но только не в разгар летнего сезона, когда все люди рвутся куда-то ехать и у нас в офисе буквально яблоку негде упасть от желающих срулить к морю.

– Разве мы открыли собственную фирму не для того, чтобы ни от кого не зависеть? Разве не так?

– Так-то оно так, – вздохнула Леся. – Но ведь не бывает, чтобы человек вообще ни от кого не зависел. Всегда находится кто-то, от кого мы зависим.

– Ой! Только не начинай философствовать. Смотри на жизнь проще. Говорю тебе, если бы мы были позарез нужны в офисе, девчонки бы нам позвонили. Ведь так?

– Ну…

– Это так. И ты это прекрасно знаешь. И потом, разве лучше, если этот Горшков завтра найдет труп ювелира и сцапает Лильку?

Леся содрогнулась:

– Совсем не лучше! Ты что!

– Вот и я так думаю. А потому – продолжаем наше расследование.

И в этот момент девушки услышали:

– Эй, девчонки! Подождите! Не уходите!

Остановившись, девушки с интересом оглянулись. Так и есть! Им не показалось. Голос действительно был им знаком. И принадлежал он дяде Коле, который сейчас выглядывал из-за невысокого кирпичного строения, где находилось нечто вроде трансформаторной будки.

– Девчонки! – махнул он рукой, заметив, что они на него смотрят. – Идите сюда! А эта грымза уехала? – спросил он, когда девушки подошли поближе.

– Какая?

– Ирка. Мать нашей Раечки.

– Да. Давно уехала.

– И Раечка с ней?

– Конечно.

Дядя Коля заметно повеселел. И вылез из своего укрытия.

– Бедная девочка, – произнес он с откровенной печалью в голосе. – Вот не повезло же бедняжке иметь такую мать.

– Это вы про Ирину?

– Ну да. Вы себе не представляете, что это за человек. Это не женщина, это какой-то монстр! Крокодил! Упырь! У нее бульдожья хватка. Уверен, она до сих пор не может себе простить, что ушла от Сени, а он после этого не запил, не загнулся, не потерялся и не погиб. А даже, напротив, взял и разбогател. Не в одночасье, но все же разбогател. А она вот его упустила. Небось локти себе за это готова обгрызть.

Подруги с недоумением смотрели на мужчину. И зачем он им это рассказывает? Они и сами поняли, что мать Раечки – еще та штучка.

– Она и дочку свою вырастила такой же, как она сама.

Вполне естественно, если дочь оказывается похожей на мать. Очень логично. Именно поэтому, мужчины, женясь на какой-нибудь женщине, никогда не забывайте, что в будущем все ее недостатки проявятся в ваших с ней общих детях. Причем у детей они будут видны с еще большей четкостью.

Если мать скуповата, то дети могут стать настоящими скрягами, готовыми удавиться за медную полушку. Если мать гулена, то детки вырастут настоящими шалавами. А если у матери тяжелый характер, то и дети могут оказаться угрюмыми и нелюдимыми.

Кстати, то же самое относится и к женщинам. Им тоже стоит повнимательней присмотреться к своему будущему избраннику. Все ли его недостатки она готова увидеть впоследствии в своих детках?

И удивляться тут не приходится. Яблочко от яблоньки недалеко падает. А особенно, если оно еще и с гнильцой.

– Дядя Коля, – начала Кира, – могу я вас так называть?

– Называй меня лучше Ники, девочка.

– Ники?

– Меня все так зовут. И разница в возрасте у нас с тобой не так уж велика, чтобы ты называла меня дядей.

На взгляд Киры, дядя Коля годился ей и Лесе в отцы. Но с другой стороны, Семен Семенович был еще старше своего брата, а Глаша, наоборот, младше Киры, но это не мешало Глаше быть очень счастливой со своим мужем. И потом, разве Кире трудно обращаться к этому дяде Коле так, как он просит? Для нее это пустяк, а человек, похоже, счастлив.

Ники в самом деле засиял, словно медный самовар, когда Кира обратилась к нему этим дурацким именем.

– Подвезти вас до дома? – предложил он.

Подруги согласились не столько из желания сэкономить на бензине, сколько потому, что им было любопытно взглянуть на машину дяди Коли – Ники. По их представлениям человек в таком прикиде должен был мотаться на «Харлее» или другом роскошном мотоцикле. В крайнем случае сгодился бы джип с огромными фарами. Но оказалось, что дядя Коля ездит на совсем неподходящей ему машине – на «Волге».

Она была выкрашена в интенсивно-желтый цвет взбесившегося желтка. И при этом громыхала и рычала оторванным глушителем так, что должны были проснуться все жители окружающих домов.

– Все никак не найду время, чтобы приварить глушитель. Да и нужно ли? Это ведь не моя машина. Одолжил у приятеля, пока мой «БМВ» стоит в ремонте.

Подруги переглянулись. «БМВ» – это совсем другое дело. Выходит, Ники хорошо зарабатывает? Интересно, какие зарплаты у археологов?

– У кого как, а я лично не жалуюсь, – хвастливо усмехнулся Ники. – На жизнь хватает. Вот Сеня целыми днями у себя в магазине крутился, а я вольная птица. Куда хочу, туда лечу. Но деньги при этом получаю ничуть не меньшие.

Ники довез обеих девушек до их дома. Но когда стали прощаться, как-то так получилось, что Леся уже давно поднялась к себе в квартиру, а Кира все еще стояла возле желтой «Волги» и о чем-то разговаривала с Ники. Леся несколько раз выглядывала в окно и видела, как его ковбойский ремень поблескивает в свете их дворового фонаря. Почему-то каждый раз от этого зрелища у нее неприятно ёкало под ложечкой. Хотя, казалось бы, что опасного может быть в этом затянувшемся прощании?

Однако Леся не смогла сдержать вздоха облегчения, когда машина Ники, громыхая своим неприваренным глушителем, все же выехала со двора. А Кира, немного постояв и посмотрев вслед машине, тоже зашла наконец в подъезд.

Следующий день начался для подруг со звонка Лильки. Девушки в этот момент сидели у Киры на кухне и пили утренний кофе. Каждая пила его по-своему. Леся обожала кофе со сливками и сахаром. Одна ложка растворимого кофе, две ложки сахара, половина чашки кипятка, остальное сливки и тертый шоколад. Ну, любить-то она такой кофе любила, но вот позволить себе такую роскошь могла только раз или два раза в месяц. В тот день, когда напольные электронные весы у нее дома показывали более или менее оптимистическую картину, Леся тут же кидалась готовить себе свой любимый напиток. И результат сказывался уже на другое утро. Так что два дня подряд Леся свой обожаемый кофе не пила никогда.

Вот и сегодня с болью в сердце она была вынуждена ограничиться кофе без сахара, а сливки пришлось заменить простым молоком. Даже не шестипроцентным, а гораздо, гораздо более водянистым.

– Бурда какая-то! – с отвращением произнесла Леся, делая первый глоток. – Такого кофе с утра напьешься, и жить уже не хочется.

Кира молча покивала головой в ответ. И Леся рассердилась еще больше. Подруга называется! Кивает она! А у самой никакого сочувствия к Лесиным страданиям.

– Тебе меня не понять.

– Нет, я тебя понимаю. Отлично понимаю.

Но Леся ей не поверила. Понимает она! Как же! Да сама Кира даже весов дома не имела, вот как! И зачем ей весы, если взвешиваться Кире не было никакой нужды. Она всегда была тощей. И в школе, и в детском садике, и теперь. Тощая, голенастая и поджарая, словно скаковая лошадь. И ведь при этом лопала столько жирного, сладкого и мучного, что другой женщине хватило бы, чтобы превратиться в настоящего бегемота. Но вот она почему-то не превращалась.

Зато Леся, стоило ей перекусить в обеденный перерыв сдобной булочкой с корицей или обожаемым ею ванильным кремом или съесть всего-то кусочек восхитительно пышного и слоеного, переложенного жирным сливочным кремом «наполеона», как ее бедра стремительно увеличивались в размерах.

– Уму непостижимо, как это происходит! Ведь я съедаю кусок пищи, который по объему никак не может увеличить мои бедра сразу на сантиметр. Там просто недостаточно строительного материала! Откуда что берется, ты мне не скажешь?

Кира пожала плечами:

– Знаешь, как говорят: «Хорошая земля навоз семь лет помнит». Так и ты. Твое тело с благодарностью воспринимает любую подкормку и тут же начинает цвести и расцветать.

– Хорошо еще, что ты не сказала – плодоносить.

– Ну, это тебе не от кого.

Леся отставила в сторону свою чашку с совершенно невкусным напитком и покосилась на подругу:

– Зато тебе, кажется, скоро будет от кого.

– Что?

– Ну, это… Плодоносить.

Кира недоуменно таращилась на подругу.

– Этот дядя Коля, мне кажется, он имеет к тебе явный интерес.

– Ах, вот ты о чем! – засмеялась Кира. – Возможно. Но он же старый!

– Не такой уж и старый. И потом, если уж ты заговорила на тему сельского хозяйства, то я тебе тоже скажу одну крестьянскую премудрость: «Старый конь борозды не испортит».

И, очень довольная тем, что ей удалось оставить за собой последнее слово, Леся отправилась приводить себя в порядок перед выходом на улицу. Господи, сколько всего надо было сделать, чтобы выглядеть хотя бы сносно! Подмазать губы, обязательно освежить тушь на ресницах, без которой Леся самой себе напоминала молочного поросенка, нанести румяна и проверить, не смялась ли юбка.

И конечно, надо было что-то сделать со своими волосами, которые Леся перед выходом из своей квартиры тщательно уложила в симпатичную прическу в духе актрис немого кино. Но эта самая прическа умудрилась растрепаться и превратиться в огородное чучело уже за то короткое время, что девушка шла от своей квартиры до квартиры подруги. А чего тут было идти! Леся всего лишь перешла в соседний подъезд и поднялась по лестнице! А какой эффект! На голове вместо аккуратно уложенных кудряшек топорщится стог соломы.

– Застрелиться! – ворчала Леся, пытаясь приструнить непослушные волосы. – Вот обрежу вас наголо! Будете тогда знать!

Кирин кот Фантик ходил во время этой процедуры возле Леси кругами и критически мяукал всякий раз, когда Леся начинала думать, что ей, пожалуй, удалось справиться с волосами.

– Что? – нервничала Леся. – И так тоже плохо?

Фантик подтверждал: да, плохо. Лично ему совершенно не нравится. И никому из представителей мужского пола не понравится. И Лесе приходилось начинать все сначала.

И в тот момент, когда Леся готова была уже выдрать у себя на голове все посадки и в самом деле остаться лысой, раздался звонок от Лильки. Голос у подруги был какой-то странный. То ли заспанный, то ли усталый.

– Я не приеду! – пролепетала она в трубку. – Плохо себя чувствую. Заболела. Наверное, вчера съела чего-нибудь не то.

– Что это ты еще придумала?

– Ничего страшного. Не волнуйтесь за меня. Полежу немного в кровати, и мне станет лучше. Встретимся завтра.

– С Владиком своим полежишь? – проницательно догадалась Кира. – Даже и не мечтай!

– При чем тут Владик! Его нету давно!

– Нету?

– Нет.

– А куда же он делся?

– Ушел.

– Один или с частью твоего имущества?

– Как ты можешь такое говорить! – на секунду вспылила Лилька. – Владик не такой. Он взял только свои личные вещи.

– Это какие же?

Лилька молчала. А Кира, прикинув, что больше всего могло приглянуться Владику, выпалила:

– Домашний кинотеатр унес, да?

– Да.

– Так это он за ним приходил! Не с тобой мириться, а телевизор спереть!

Лилька в ответ начала издавать какие-то странные звуки. Кира сначала подумала, что она кашляет. Подавилась чем-то и кашляет. Но потом сообразила, что подруга просто-напросто плачет. Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Еще не хватало лить слезы из-за какого-то там Владика!

– Эй! Лилька! Ты чего?! – встревожилась она. – Ты это мокрое дело прекращай немедленно. Приезжай, и займемся чем надо.

– Не могу! Я вся разбита и раздавлена!

– Нашла о чем переживать! Домашний кинотеатр – это сущая ерунда по сравнению с тем, что тебе грозит тюрьма. Сама подумай, зачем тебе в камере домашний кинотеатр? Его и поставить там будет некуда. На каждой шконке по две-три бабы по очереди спят. Где уж там кинотеатр втиснуть?

Нельзя сказать, что слова Киры прозвучали особенно оптимистично. Но Лильке они помогли успокоиться очень быстро. Реветь, во всяком случае, она перестала. И вообще на какое-то время дар речи потеряла. Однако приезжать все равно отказывалась.

– Не могу! – твердила она. – Не могу, плохо себя чувствую!

Было в этом упорстве что-то странное. И, наспех побросав грязные тарелки и чашки в посудомоечную машину, Кира пару раз махнула щеткой по своим густым рыжим волосам. Потом шуганула Фантика на кухню завтракать сухим кормом. И наконец скомандовала Лесе, которая все еще сражалась со своим непослушными рассыпающимися кудряшками:

– Едем! Немедленно! К Лильке! Чует мое сердце, что там дело не в одном только кинотеатре!

Лилька долго не хотела открывать подругам. А когда открыла, причина ее разбитого состояния сразу же стала ясна. Под глазом у Лильки наливался хороший фингал.

– Ах, мерзавец! – возмутилась Кира. – Да как он смел тебя ударить!

– Мы дрались, – скромно пояснила Лилька. – Сражались за этот проклятый домашний кинотеатр, словно два льва. Ты бы нас только видела!

– Но добычу все равно уволок мерзавец Владик!

– Я сама ему отдала телик и колонки.

– Сама?

– Ну да. Чтобы он на меня в суд не подавал.

– В суд? На тебя? За что?

Лилька смущенно отвела глаза и зачем-то потрогала свой синяк.

– За побои, – пояснила она. – За многочисленные побои, травму головы, плюс два сломанных ребра и перебитый нос.

– У тебя сломаны ребра? – не поняла ее Кира. – И нос?

– Да не у меня! У Владика!

– Ты сломала ему ребра и нос?

– Ну да.

– А он поставил тебе фингал под глазом?

– Ну… Почти.

– Что значит, почти?

– По правде сказать, фингал я себе сама поставила. Уже потом, когда он ушел и уволок с собой кинотеатр.

Подруги недоумевали. Лилька явно несла какую-то околесицу. Сама себе поставила фингал! Зачем? Нет, тут определенно следовало разобраться поподробнее. Поэтому Кира с Лесей присели на шаткие Лилькины табуретки, которые были столь же высокими и стильными, сколь неустойчивыми и неудобными.

Лилька тоже села. И, вздыхая, принялась рассказывать, как получилось, что у нее из дома пропал почти что новый кинотеатр, зато сама она обзавелась красиво переливающимся фингалом под глазом.

Оказалось, что, когда Лилька вчера вечером явилась домой без предварительного звонка, она застала Владика за телефонным разговором.

– Ну что ты, кошечка! – сладко мурлыкал он кому-то в трубку. – Конечно, я тебя обожаю! Ни на кого в жизни не променяю! Ты моя единственная сладкая курочка! Я так и думал, что ты без меня не проживешь. И я не проживу. Нет, никто в мире мне не нужен. Только ты, мой розовый цыпленочек!

У Лильки буквально челюсть отвисла. С кем разговаривал Владик, ей было без разницы. Она точно знала, что ласковые слащавые словечки, которые произносил сейчас Владик со свойственным ему чувственным придыханием, относились точно не к ней.

– Скоро приду. Да, через час. Максимум через два. Буквально прилечу! И у меня есть для тебя подарочек! Какой? Пока не скажу. Это будет мой сюрприз.

И, шкодливо захихикав, Владик повесил трубку. Замершую за дверями комнаты Лильку он не видел. Деловито оглядевшись по сторонам, Владик остановил свой выбор на телевизоре. Подошел к нему и попытался поднять. Телевизор был тяжелый, так что Владик весь покраснел от натуги. Но он не сдавался. И медленно, но верно передвигался со своей ношей к выходу.

Только тут Лильку осенило. Владик снова уходит от нее! И на этот раз уходит не с пустыми руками. Собирается уволочь домашний кинотеатр! Гад! Сволочь! Крохобор!

Лилька распахнула дверь и, скрестив руки, замерла на пороге. Прямо на пути у Владика.

– И что это мы тут делаем? – вперив во Владика испытующий взгляд, произнесла она.

Заметив ее, мужик замер. Но своей ноши не оставил. И это привело Лильку в настоящее бешенство.

– Положь телик на место! – прошипела она, пронзая Владика своим взглядом. – Положь, гад! А то хуже будет!

Вместо того чтобы послушаться, оставить телевизор и тихо ретироваться, Владик отрицательно замотал головой. И вцепился в телик еще крепче.

– Не отдам! – проблеял он наконец. – Он мой!

– С какой это радости он твой?

– Мой! Я его… полюбил!

– Его полюбил, а меня?

– Лиля, прости меня. Но мы с тобой совершенно разные люди.

Старая песня. Но теперь она Лильку не возмутила и не шокировала.

– Верно, – кивнула она. – Это ты верно подметил. Мы с тобой совершенно разные люди. В отличие от тебя я чужие вещи из чужих квартир не тырю! А ты, Владик, просто вор!

– Я не вор! Я беру то, что мне полагается. По праву! Думаешь, легко мне было все это время жить с такой невыносимой женщиной, как ты?

– Невыносимая?! – даже задохнулась от возмущения Лилька. – Я?

– Да, ты! Ты же невозможно авторитарна! Для тебя мужского слова просто не существует. Делаешь только то, что считаешь нужным сама. К своему мужчине даже и не прислушиваешься. Да у меня после тебя, если хочешь знать, образовалась настоящая моральная травма.

Вот этого Лилька уже не выдержала. И этот стручок недозрелый смеет ее еще в чем-то упрекать! Сам ни копейки за все время их проживания ей на хозяйство не принес, все на себя тратил. Телевизор теперь опять же у нее украсть собирается. И он еще хочет, чтобы она уважала такого недоноска?

Праведный гнев буквально застлал Лильке глаза. Девушка была готова крушить все направо и налево. Впервые она, кажется, поняла библейскую Далилу, в честь которой и получила свое имя. Наверняка этот Самсон тоже доводил бедную свою подругу до белого каления. Вот она и не выдержала. Взяла ножницы и откромсала ему его лохмы. Так ему и надо! И еще мало он получил! Надо было побольше! И голову ему тоже откромсать на фиг! Не ждать, пока это сделают за нее другие!

Кровь окончательно закипела в жилах у Лильки. И, дико взревев, она бросилась на обманщика. Владик взвизгнул совсем по-бабьи, кинул телевизор на мягкое кресло и заслонился от налетевшей на него Лильки руками.

– Ты все не так поняла! – верещал он. – У нас с тобой не может быть ничего общего!

– Это еще не основание, чтобы жрать мои продукты и воровать мои вещи!

И, вспомнив, как она вчера угощала противного Владьку с таким трудом отобранными в супермаркете продуктами, Лилька разозлилась еще больше. Она расколотила Владику нос. Потом уронила его, сломав, судя по треску, не одно и даже не два ребра. И еще насажала кучу синяков, пока волокла его к выходу, стукая обо все выступающие углы.

– И он не сопротивлялся?!

Конечно, Владик сопротивлялся. Но обуянная праведным гневом Лилька была сильней. Она почти доволокла мерзавца до дверей, как вдруг Владик извернулся у нее в руках и заявил:

– Можешь думать, что хочешь. Но я иду в милицию!

– Куда? – опешила Лилька.

– В травму. А потом в милицию. К этому твоему Горшкову!

Упоминание о напугавшем ее следователе заставило Лильку остыть.

– К Горшкову? – изумилась она. – Почему именно к Горшкову?

– А потому! Пусть знает, на что ты способна! Пусть посадит тебя за решетку за убийство этого мужика! Теперь я уверен, что ты в самом деле могла его убить!

Лилька так и замерла на месте с открытым ртом. Первой ее мыслью было: откуда Владька знает про Горшкова? Но потом она вспомнила, что в тот романтический вечер сама рассказала блудному Владику о своих злоключениях. Зачем рассказала? Да потому что думала – он ее поддержит, поможет, ободрит, на худой конец.

Ничего этого не произошло. Зато она сама дала в руки мерзавцу отличное оружие против себя. Лилька не была дурой. И даже в пылу ссоры быстро смекнула, как обрадуется Горшков заявлению избитого ею Владика, его синякам, его смятому носу и сломанным ребрам. Да это же весомый камень в Лилькин огород. Если она избила и изувечила одного своего любовника, то почему не могла проделать то же и с Семеном Семеновичем. Улика. Пусть и косвенная, но все равно улика.

– Ты не пойдешь к Горшкову, – покачала она головой.

– Пойду!

– Не пойдешь!

– Не пойду, если отдашь мне домашний кинотеатр.

– Забирай!

Слова сорвались у Лильки с губ сами собой. Прежде чем она успела осмыслить сказанное, обрадованный Владик подхватил телевизор и вынес его из квартиры. Потом вернулся, содрал со стен колонки, забрал усилитель, провода и прочее. И наконец, уже стоя в дверях, с чувством произнес:

– Прощай, Лиля! Мы могли бы быть с тобой так счастливы! Но ты сама все испортила!

И, пошатываясь под тяжестью своей добычи, потащился вниз со сломанными ребрами. Долго смотреть ему вслед Лилька не могла. Опасалась, что ярость снова на нее накатит могучей волной и она догонит и просто придушит мерзавца. Но все прошло благополучно. Владик ушел. А Лилька вернулась к себе домой. И тут ярость сменилась страхом.

А вдруг мерзавец Владик не сдержит свое слово? Вдруг кинотеатр окажется в нерабочем состоянии? Ведь они так дрались, что могли его запросто попортить. Тогда Владька просто из вредности пойдет к Горшкову и наябедничает тому, что Лилька его избила.

– Надо что-то делать! – простонала Лилька. – Надо как-то подстраховаться.

И, недолго думая, Лилька треснулась физиономией о дверной косяк. В глазах у нее немедленно засверкали звезды. Но эффект был, безусловно, налицо. Верней, на лице. Там стал надуваться желвак, который к утру обещал превратиться в отличный синяк. Синяк, который Лилька намеревалась использовать против Владьки. Мол, он первый начал распускать руки. А она только защищалась. Ну, немного переусердствовала. Но ведь исключительно в целях самозащиты. Так что винить ее нельзя.

Про самозащиту Лилька много читала. И знала, что даже убийство можно оправдать, если оно произошло из желания защитить себя, своих близких или свое имущество. Так что теперь Лилька была почти что спокойна. Владьке не удастся выставить ее в черном свете.

– Ну, как? – спросила она у подруг. – Классно я придумала?

– Да уж, – вздохнула Кира, разглядывая огромный фингал на лице у подруги. – Лучше не придумаешь.

– Но больше ты уж этого Владика в свою жизнь не пустишь? – поинтересовалась Леся.

– Больше никогда! – горячо заверила ее Лилька.

– Ну, смотри. А то ведь у тебя осталось еще порядочно добра, которое можно перетащить к другой бабе. Один шелковый ковер на полу чего стоит!