Текст книги "Последняя жертва"

Первая жертва.

Весь городской люд был необычайно взволнован сегодня, по улицам то и дело сновали юнцы, которые так и стремились сунуть очередному зазевавшемуся горожанину газетку – по сути, клочок ненужной бумаги. И если в любой другой день люди пробежались бы по заголовкам и бросили бы как ненужный мусор на том же месте, где им его дали, то сегодня все газеты были тщательно прочитаны, а особенно одна статья. Почему она так взволновала людей? В городе произошло убийство.

Дорен не был таким большим городом, чтобы в нем происходили частые убийства, или вообще хоть какие-то особо крупные происшествия, поэтому подобное стало неожиданной новостью для всех его жителей. Каждый с ужасом читал статью и представлял, что убийца находится сейчас где-то рядом с ним и уже присматривает новую жертву. Теперь никто не мог сказать наверняка, что это лишь беспричинная паранойя, которая никогда не станет действительностью.

Тело юной девушки Маризы нашли подвешенным за крюк прямо возле входа в небольшую лавочку, где эта самая девушка торговала травами. Когда владелец соседней лавки пришёл рано утром, чтобы начать торговлю, из-за своего плохого зрения он сначала не заметил ничего необычного, но, когда подошёл ближе, обомлел и чуть было не грохнулся в обморок от увиденного. Бедному старику предстала абсолютно жуткая картина: толстая, крепкая веревка была привязана к балке с одной стороны, а другой стороной она была крепко примотана к крюку. Крюк этот был большой и ржавый, на каких обычно вешали свиные туши мясники, а его острие прокалывало шкуру на спине девушки насквозь так, что голова была наклонена сильно вперёд, а конечности безвольно болтались на весу.

Сам труп тоже представлял собой не самое приятное зрелище. Тело девушки выглядело отвратительно, на нем не было абсолютно никакой одежды, которая могла бы скрыть ужасную дыру в области спины, проделанную мясницким крюком, и кожу, буквально пестревшую различного размера кровоподтеками, так что люди, стекавшиеся с разных уголков улицы, блевали прямо на тротуар, освобождая желудок от только что съеденного завтрака. Кто-то из них упал в обморок, кто-то просто отвернулся, но заинтересованы и поражены были абсолютно все.

Несколько десятков самых смелых толпились прямо около висящего трупа, разглядывая его с умным видом и делая для себя какие-то невообразимые выводы. Одни предполагали, что девушку убил ревнивый муж, заставший ту с любовником, те же, кто знал травницу чуть ближе, утверждали, что её подвесила здесь подлая конкурентка – владелица соседней лавочки.

– Нет, ну глянь на труп-то! – кричал один. – Её точно отравили, а сделала это проклятая карга Фрида, соседка нашей бедняжки, она тоже травница и ведь неплохая.

– Да нет же! Нет! – возмущался второй. – Они же общались хорошо, Фрида к Маризе как к дочери всегда относилась.

Казалось, для этих людей горя не существовало. Да, их удивлял факт наличия трупа, но многие из этих людей относились к нему просто как к некой интересной вещице, как к задаче, которую нужно срочно решить. Такие люди составляли чуть ли не отдельный слой населения Дорена – Спорщики и Обсуждалы. Чужая жизнь, а особенно смерть, не вызывали у них ни жалости, ни страха, лишь только жгучий интерес, который был тем сильнее, чем отвратительнее была произошедшая ситуация.

Толпа могла ещё долго стоять здесь и обсуждать утреннее происшествие, пока солнце медленно не вошло бы в зенит, но в этот момент на площади появилось еще несколько человек, явно выделявшихся на фоне остальных – местный орган правоохранения, куда входили люди, следившие за порядком в городке и называвшие себя Стражами. Многие люди не любили их и старались сторониться, и не дай бог какому-нибудь беспризорнику оказаться под их надзором.

Что же представляли собой эти Стражи? Это была кучка дорвавшихся до власти людей, которые были призваны "служить народу и оберегать город от любой опасности". На деле же такие дорвавшиеся нередко закрывали глаза на реальные преступления и грабежи, особенно если им кто-то совершенно случайно накануне очередного ограбления сунет плотный мешочек серебряных монет. Вся их деятельность в итоге сводилась к поимке мелких воришек, которые просто хотели хоть как-то добыть себе пропитание, и ловля с последующими обвинениями во всех возможных грехах отщепенцев общества, не имевших даже крыши над головой.

По крайней мере именно так обходились дела в мелких городах вроде Дорена, коих во всем Восьмом Королевстве было великое множество. Местная власть попросту не обращала на деятельность Стражей никакого внимания, потому что сама часто состояла из таких же алчных людей, ищущих на своем месте только наживу. Если где и было иначе, то только в городах покрупнее, вроде Столицы или Квинстона, ведь они находились под непосредственным присмотром короля и его полиции, а уж те выполняли свою работу куда более добросовестно.

Как уже было сказано ранее, преступления подобного масштаба были редкостью, поэтому если бы Стражи проигнорировали бы и его, то возник бы риск того, что граждане не вытерпят и взбунтуются против подобного произвола. Возникала необходимость сделать хотя бы видимость какой-то заинтересованности, и именно поэтому трое представителей Стражей этим утром были на площади и рассматривали этот злосчастный труп.

Один из них, шедший впереди остальных, имел вид крайне неприятного человека. Он был по-настоящему огромен, выше всех среди этого скопления народа, по крайней мере, на полголовы. Его четкие, будто вырубленные на деревянном бруске, черты лица выражали полное недовольство, как и его быстрая походка, от которой черный и практически неношеный плащ то и дело поднимал тучу пыли. Какой-то невысокий мужичок, стоявший слишком близко, закашлялся и отошел в сторону, давая дорогу важным лицам.

Позади этого мужчины шла не менее важная и недовольная дамочка, длинные белесые волосы которой были собраны в высокий хвост.  Ее черный плащ не был таким длинным и не задевал земли, однако сапоги на невысоких, но массивных каблуках, издавали громкий стук при встрече с тротуаром.

Из всех троих, казалось, радовался только тощий паренек лет двадцати пяти. Было неясно, что он вообще делает среди стражей, но, тем не менее, он был здесь и единственный уставился на труп со смесью ужаса и дикого восторга. На пареньке плаща не было вовсе, а его место занимала жилетка, надетая поверх серой рубашки, которую он то и дело поправлял и оттягивал вниз.

– А НУ РАЗОШЛИСЬ ВСЕ! – прозвучал громовой бас идущего впереди мужчины.

Люди недовольно зашептались, но толпа понемногу рассосалась. Девушки, стоявшие чуть поодаль от трупа Маризы, нервно поправили свои платья и опустили глаза в землю. Кто-то испугался и, пробормотав что-то по поводу того, что уже давно настало время идти на работу, ушел восвояси.

Громила с презрением оглядел труп. Он схватил его за волосы и резко приподнял голову девушки, заглянув в ее лицо, которое всем своим видом отражало посмертный покой и умиротворение. Остекленевшие глаза не выражали абсолютно ничего, сквозь побелевшую кожу проступали вены, а губы были практически синими. Казалось, что тело провисело так, как минимум, несколько часов до рассвета: кожа была ледяной, и даже солнце уже никак не согревало ее.

– Эд, сними ее, – главарь плюнул на землю и обернулся к парню. – Я не собираюсь марать об это руки.

Паренек в жилетке, которого звали Эдвард, мгновенно подскочил к трупу и, несмотря на свою кажущуюся слабость, легко снял его с крюка и подхватил под руки, оставляя ноги тащиться по земле.

В толпе кто-то зарыдал, наблюдая за этой картиной. Если до этого многие были просто шокированы произошедшим, то сейчас до них стал доходить тот факт, что в их городе был убит человек. И не просто кто-то посторонний, а девушка, которую они часто видели на улицах города. Кто-то был постоянным покупателем в ее лавочке, кто-то просто хорошим знакомым. Но все помнили ее как добрую, жизнерадостную травницу, которая была со всеми вежливой и приветливой. Осознание того, что она теперь мертва, пришло ко всем неожиданно и оказалось слишком обескураживающим.

Когда Стражи унесли тело, люди понемногу стали расходиться по своим делам. Некоторым изначально было все равно на произошедшее, для них это было просто что-то необычное, чего раньше не происходило в их достаточно мирном городе, для других же случившееся стало настоящим горем. Но и те и другие вынуждены были продолжать жить как обычно, стараясь просто не думать о том, что они видели этим утром.

Стражи тем временем уносили труп из этого места. Если кто-то и подумал бы, что они действительно будут расследовать это убийство и искать преступника, то он очень сильно бы ошибся. Это был единичный случай, люди обсудят и забудут, а лично Стражам не особо хотелось в это лезть. Они слишком дорожили своими собственными жизнями и личным временем, которого, по их мнению, и без того было слишком мало. Тратить драгоценные минуты своей жизни, чтобы найти убийцу какой-то городской травницы – нет уж, увольте!

Здание, принадлежавшее Стражам, находилось немного в стороне от той площади, где был найден труп. Оно возвышалось над остальными постройками почти так же, как и громила-страж возвышался над остальными людьми. Серое и скучное, включающее в себя три этажа серого плотного камня, оно навевало мрачные мысли и даже некоторые ассоциации с тюрьмой.

Мужчина открыл обшарпанную и обплеванную дверь, давая Эдварду протащить труп внутрь, и закрыл ее после того, как в нее вошла дама. Дверь захлопнулась с громким стуком, и троица оказалась в здании.

Просторное помещение, куда они сразу попали, было практически пустое и скудно освещалось солнечным светом из узких окошек. На полу в виде мозаики было выложено изображение льва, но оно было кое-где побито и засыпано землей, а с потолка длинными нитями свисала паутина, создавая ощущение заброшенности. Из этого помещения вели две лестницы, одна поднималась наверх и вела к комнатам, а другая спускалась вниз, в подвалы.

Все трое вместе с трупом направились ко второй лестнице, ведущей в подвалы. И хоть Эдвард и имел достаточно сил, чтобы тащить труп, ноги девушки все равно ударялись о ступеньки и создавали много шума, отчего идущая позади женщина то и дело морщилась.

– Бонни, позови Кристофера сюда, – обратился к ней главный страж, коим мужчина, несомненно, считал себя, и его голос на секунду как будто перестал быть таким пугающим и раздраженным. – Чем бы занят он не был, пусть сейчас же спустится к нам.

Бонни кивнула и уже через минуту, поднявшись наверх, нашла Кристофера дремлющим на диване в своем кабинете. Это был небольшой, но достаточно крепкий старичок, носящий грязно-белый халат, говоря, что это его рабочий костюм. Среди Стражей он обычно занимался тем, что помогал им искать определенных людей в городе, потому что знал их практически всех не только в лицо и поименно, но еще и мог бы расчертить фамильное древо каждого из них, и если его еще не выгнали отсюда, то только потому что Кристофер был весьма полезен для Стражей.

– Эй, Крис! – прикрикнула дама, будя старика. – Нужна твоя помощь. И лучше поторопись, если не хочешь, чтобы Джо опять оставил тебя без обеда.

Сонно ворча, Кристофер встал с нагретого дивана и спустился вслед за Бонни в подвал, где Джо и Эдвард уже уложили труп девушки на длинное каменное подобие стола. Подошедший старик удивленно присвистнул от вида открывшейся ему картины. За весь его немалый стаж работы на Стражей ему ни разу не удавалось видеть на этом столе настоящий труп.

– Итак, Крис, ты знаешь, кто это? – спросила Бонни, заранее знавшая, что старик ответит положительно.

– Черты лица, конечно, слегка изменились за те годы, что я ее не видел, но я без сомнений могу сказать, что это именно она, – проговорил старик, после мимолетного взгляда на лицо жертвы. – Мариза Дэлл, травница, торгующая рядом с площадью.

– Да, судя по всему, ее труп висел рядом с ее же лавкой, – подтвердил Джо. – Но это сейчас не важно. Просто скажи, остался ли у нее кто-то из родственников?

Кристофер на минуту задумался, изредка что-то шепча себе под нос.

– Насколько я помню, нет. Она была абсолютно одинока последние годы своей жизни, единственная дочь…

– Достаточно! Оставь остальную информацию для кого-нибудь другого, нам она абсолютно не нужна, – прошипел главный, грозно зыркнув на Кристофера, который уже успел сделать оскорбленный вид.

Эдвард, не обращая внимания на перепалки старших, все это время изучал труп. Он с явным интересом ощупывал конечности, осматривал зубы, ногти и все, до чего только мог добраться снаружи.

– Эд, сожжешь труп, нам здесь мертвецы ни к чему.

– Но разве мы не должны узнать, кто убийца? – возмутился Эдвард, отрываясь от тщательного изучения мертвой травницы. – Или, как минимум, для начала, похоронить эту девушку, раз у нее нет того, кто мог бы это сделать.

Главный метнул в него злобный взгляд.

– Труп сжечь, – сквозь зубы нарочито медленно проговорил он. – Если ты сын какой-то важной шишки, это еще не значит, что ты не должен подчиняться нам. А пока ты здесь, подчиняться нам – и есть твоя единственная работа. Понял?

Парень нервно сглотнул и испуганно отступил к стене. Хрипло пробормотав что-то маловразумительное, он, в конце концов, просто обреченно кивнул.

– Вот и хорошо. А теперь выполняй свою работу, – и вместе с Бонни и Кристофером громила покинул подвал, оставляя Эдварда наедине с трупом, от которого тому теперь предстояло избавиться.

Парень вздохнул и посмотрел на лежащую перед ним мертвячку. Был бы у них в Дорене маг, это было бы намного проще. В более крупных городах тела сжигали особыми заклинаниями, которые не оставляли после себя ни дыма, ни пепла, что было очень удобно для тех, кто не желал мучиться с похоронами. Здесь же Эдварду предстояло сжигать тело Маризы в специальной печи, к которой он сначала и направился, пока что-то его вдруг не остановило. Парень посмотрел на труп, который тащил, на печь, к которой направлялся, и вдруг повернул совсем в другую сторону, унося труп с собой…

Вторая жертва.

С момента первого убийства прошло около двух недель. И если две недели назад об этом говорили все ближайшие города, то сейчас это уже перестало так сильно волновать народ. Разве только в самом Дорене иногда об этом заговаривали, но и здесь это происшествие уже стало медленно забываться, особенно если учесть, что с того времени ничего подобного больше не происходило. Людям, которые первые дни пытались дознаться у Стражей, будет ли проходить расследование, и куда дели труп девушки, ответили, что расследование, несомненно, ведется, но из-за недостатка улик, будет приостановлено на неопределенное время. Про труп тактично умалчивали, намекая лишь на то, что у девушки все равно не было родственников, способных похоронить бедняжку с почестями.

Однако некоторые люди были удивлены тем, что на улицах Дорена все чаще стали замечать того парня, который был в тот день на площади со Стражами, и он, явно скрываясь и не желая выдавать себя, спрашивал у жителей о Маризе и ее жизни. Люди отвечали, но поглядывали на молодого человека с подозрением, и только некоторые, самые наивные из них, посчитали, что Стражи наконец-то решили заняться расследованием, и убийца скоро будет найден. Однако дни шли, а никакой информации по этому поводу больше не было.

Примерно в двадцати километрах от Дорена располагалась небольшая деревушка под названием Весничи. В ней жил самый обычный люд, занимавшийся, в основном, выращиваем различных культур, которые в больших количествах вывозились в ближайшие города на продажу и отчасти шли в употребление самими жителями деревни. Те же немногие, кто не занимался земледелием, разводили скот или ловили рыбу в ближайших водоемах. В общем, без дела почти никто не сидел. Особенно сейчас, когда была ранняя осень.

Это утро было одним из тех, что предвещают долгий плодотворный день. Солнце уже взошло и постепенно нагревало охладившуюся за ночь почву. Кое-где кукарекали петухи и блеяли овцы, коровы беззаботно паслись на еще не полностью пожелтевших лугах. Люди, тем временем, выходили на работу в поля, среди них были как мужчины, так и женщины, которые одни вынуждены были прокармливать свою семью или просто считали своим долгом работать наравне со всеми.

Одной из таких женщин, оказавшихся без мужа и с малолетними детьми, была Кира. Ее муж умер из-за неизвестной болезни год назад. Когда его, уже практически умирающего и не чувствующего конечностей, осмотрел вызванный специально из ближайшего города лекарь, то тот лишь развел руками и дал какое-то снадобье на сильных травах, но сказал, что даже оно не гарантирует того, что муж Киры проживет еще хотя бы три дня. Так и случилось. Уже на следующее утро он не мог разговаривать и практически никого не узнавал, а к вечеру скончался. Бедная девушка осталась одна с пятилетним сыном, которого нужно было одевать и кормить.  На это уходило много денег, поэтому девушка оказалась навсегда заперта в этой деревне, прикована к небольшому огороду на заднем дворе и сыну, который, однако, в своей матушке души не чаял и во всем ей старался помогать, хоть и был совсем мал.

И вот, в это ясное утро, Кира собралась сходить к речке, чтобы набрать свежей воды для стирки, готовки и прочих бытовых нужд. Надев свободную рубаху и широкие штаны, которые достались ей от покойного мужа и были явно великоваты, и которые она подпоясывала бечевкой, чтобы они не слетели при ходьбе, Кира вышла из дома. Пришлось взять с собой сразу два больших ведра, чтобы воды точно хватило хотя бы на ближайшие несколько дней, потому что от дома Киры до реки было достаточно большое расстояние. Ведра, которые девушка несла в одной руке, стукались друг о друга при каждом шаге, создавая невообразимый звон, резавший слух всем, кто проходил слишком близко, но для их деревни подобные звуки были привычны.

– Доброе утро! – крикнула ей проходящая мимо шестнадцатилетняя дочка Кириной соседки. Ее звали Кэтрин, и она всегда была приветлива с Кирой и часто помогала ей по хозяйству.

– Доброе! – откликнулась Кира, улыбаясь девушке. – Можешь посидеть сегодня с Рэем, пока меня не будет дома? Не  хочется опять оставлять его одного.

Кира часто просила Кэтрин посидеть со своим маленьким сыном, когда надолго отлучалась из дома. Девушка часто с удовольствием соглашалась помочь, потому что Кира была одной из немногих жителей этой деревни, которые вызывали у Кэтрин симпатию и даже некое уважение. В каком-то смысле она даже старалась походить на нее, перенимая некоторые ее привычки, которые находила очень удобными и во многом облегчающими жизнь девушек в деревне.

– Конечно, без проблем, – кивнула Кэтрин.

– Спасибо!

Река сегодня особенно красиво сверкала под лучами только недавно взошедшего солнца. Она причудливо извивалась на всем протяжении и широкой лентой уходила далеко на север с одной стороны и на юг с другой. Вода в ней была чистой и такой девственно прозрачной, что на дне можно было разглядеть даже самые мелкие камешки. Рядом с рекой рос могучий раскидистый дуб, который был старше даже большинства жителей деревни. Под его ветвями всегда было удобно отдыхать в знойный день, когда солнце особенно нещадно палило, и нужен был хоть какой-то тенек.

Кира подошла к берегу реки и несколько минут просто смотрела на то, как солнечные лучи играются на поверхности воды, заставляя жмуриться от блеска, который они создавали на ней. В этом месте всегда было невероятно красиво, несмотря на кажущуюся простоту пейзажа. Поля, расстилающиеся вдаль от противоположного берега и где-то на горизонте переходящие в небольшой лесок, какая-то по-своему прекрасная тишина, стоящая здесь и прерываемая лишь пением редких птиц.

Глубоко вдохнув чистый воздух, Кира наконец склонилась к воде с ведром и вдруг краем глаза заметила, что что-то не так. Что-то неуловимо изменилось в окружающей местности. И этим чем-то была странная тень у дуба.

Девушка встала и присмотрелась к дубу, который находился в паре десятков метров от нее. Он все также раскидывал свои широкие ветви, но упорно не выдавал своей тайны. Может, ничего и не было, а Кира со своим подпорченным зрением просто додумала это с помощью воображения. Мало ли что может показаться человеку в тени, отбрасываемой большим деревом.

Но Кира все-таки решила подойти к дубу, чтобы убедить себя и свою разыгравшуюся фантазию, что там ничего нет, а дерево стоит точно так же, как и стояло до этого. Когда она подошла к самому дереву, ее ладони вспотели от волнения и страха, потому что ей все-таки не показалось, и с деревом действительно было что-то не так. А еще потому, что девушка заметила чью-то руку, запястье которой было крепко привязано к толстой ветке, что была наиболее близка к земле. Ладонь была вся в мозолях, а под ногтями забилась грязь и запекшаяся кровь, будто этот человек накануне царапал кого-то до крови.

Пересилив себя, Кира обошла дуб, чтобы увидеть, наконец, человека полностью. Она надеялась, что он жив, и над ним просто решил кто-то поиздеваться, подвесив здесь в наказание. Но ее надежды не оправдались.

Тело мужчины висело прямо над рекой. Его второе запястье точно также было привязано к ветке, но обе руки располагались настолько низко, что ноги были полностью в воде. По-видимому, он висел так достаточно долго, потому что конечности успели достаточно сильно пораниться о прибрежные камни и распухнуть в воде. На нем практически не было одежды, не считая длинной рубахи, изорванной почти в клочья и грустно висящей теперь на одном плече трупа. Грязные длинные волосы, изначально цвета спелой пшеницы, свисали прямо на лицо, поэтому Кира не могла понять, что это был за человек, да и не уверена была, что вообще знает его.

Кира сначала застыла от ужаса, но паника так и не пришла. Став свидетельницей смерти собственного мужа, она стала немного проще относиться к этому. Смерть уже не казалась ей чем-то настолько отвратительным и неправильным. Просто сердце человека в определенный момент по тем или иным причинам переставало биться, а организм больше не выполнял нужные функции. Ведь, по сути, в смерти нет ничего мистического и загадочного, как привыкли думать раньше, и как когда-то думала сама Кира.

Девушка медленно подошла к мужчине, чтобы убедиться наверняка, что тот действительно мертв. Она прижала ладонь к его шее, как часто делала в период болезни мужа, чтобы убедиться, что тот не умер во сне. Пульса не было. Под пальцами была только холодная кожа мертвеца. Девушка отошла и решила, что правильным в этой ситуации будет позвать кого-то из жителей деревни, а еще лучше – старосту, хотя уверенности, что он находится сейчас в деревне, а не уехал в город по своим делам, не было.

Набрав все-таки для начала воды, потому что именно за этим она сюда и шла, а привычки бросать начатое дело у нее не было, а вот необходимость в свежей воде была, Кира потащила тяжелые ведра обратно к дому. Было странно идти по улицам, встречая людей и понимая, что они еще ничего не знают и даже не догадываются о том, что сегодня их стало на одного меньше. Наличие трупа их, скорее всего, напугает, но напугает именно тем, что это не просто умерший человек, а очевидно намеренно убитый. Трупы не были особой редкостью в деревне, особенно когда ходившие далеко в леса охотники напарывались на стаю волков или каких-нибудь других хищных зверей, а позже их разорванные тела находили где-то на окраине леса.

Поставив ведра на крыльцо родного дома и предупредив сына, что ей нужно уйти и чуть позже зайдет Кэтрин, чтобы посидеть с ним, Кира направилась к дому старосты, который находился не так далеко от ее собственного.

Дверь открыла его жена, которая при виде Киры грозно насупила черный брови, поправляя сбившийся платок.

– Чего тебе? – грубо спросила она, глядя с высоты своего немалого роста на девушку.

– Мне нужно к старосте, – Кира даже не отвела взгляда.

Жену старосты Айву не боялся в деревне никто, кроме разве что детей, на которых она могла изредка прикрикнуть, потому что каждый понимал, что, несмотря на внешний вид и грозность нрава, Айва никогда никому не причинит вреда. Она была такой суровой скорее лишь из-за того, что хотела соответствовать статусу своего мужа.

– Он сейчас спит, – ответила Айва, собираясь закрыть дверь, но Кира придержала ее.

– Разбудите и скажите, что у реки труп, и ему срочно нужно что-то с этим сделать, – ровным голосом сказала девушка, не собираясь сдаваться так просто.

В глазах Айвы промелькнул интерес и испуг одновременно, и она послушно кивнула, понимая, что дело действительно серьезное и требует непосредственного вмешательства ее мужа. Бормоча что-то про утопленников, она прошла внутрь избы. Кира последовала за ней, закрыв за собой дверь и в ожидании встав у порога.

Староста вышел к ней спустя несколько минут, заспанный, но явно заинтересованный. Это был крепкий мужичок невысокого роста, абсолютно лысый, но с уже поседевшей бородкой и живыми сияющими глазами. Он был достаточно строг для того, чтобы его побаивались, но также славился своим добродушием и справедливостью. Жителям подобной деревни о лучшем старосте и мечтать не стоило, ведь недаром именно он был избран на эту должность.

– Ты что-то говорила про трупы? – на удивление резво подбежав к двери, спросил староста, глядя на Киру. Ему явно не терпелось увидеть все своими глазами.

– Да, только не трупы, а труп, он там один, – проговорила Кира, слегка робея перед старшим. – Я пошла за водой к реке, и наткнулась на тело, привязанное к дубу. Решила, что будет правильным рассказать об этом сначала вам.

Староста кивнул и медленно погладил свою бородку, о чем-то размышляя.

– Думаю, не стоит привлекать народ, пусть все занимаются своими делами, – выдал он, наконец. – А ты пока сводишь меня к этому месту, и я там уже решу, что делать дальше.

К реке они и правда пошли вдвоем, но люди, замечая, что староста куда-то торопится в компании девицы, о которой они знали только то, что у нее не так давно умер муж, заинтересовались мгновенно. Многие начали идти вслед за ними, другие, видя сборище людей, идущих куда-то в сторону реки, подтягивались за остальными, и вскоре за старостой и Кирой образовалась толпа. Тот, в свою очередь, не стал никого прогонять, в конце концов, интерес деревенских был ему понятен, хоть и не совсем уместен сейчас. А еще, по крайней мере, кто-то из них наверняка должен был знать умершего.

Подошедшие к дубу смотрели на него с недоумением. Заметившие труп – с ужасом.

С того времени, пока Кира бегала к старосте, ничего не изменилось, только из-за отсутствия ветра и начинавшего пригревать солнца, от трупа шел несильный, но неприятный и вполне ощутимый запах, что давало знать о том, что с момента его смерти прошло достаточно много времени.

Первым к нему подошел староста. Он откинул волосы с лица мужчины,  чтобы попытаться определить, кто же этот несчастный. Когда мужчина сделал это, какая-то женщина, стоявшая чуть поодаль от дуба, вдруг охнула и подбежала ближе.

– Это же Том! – крикнула она, всматриваясь в лицо мертвеца, надеясь увидеть в нем хоть какие-то признаки жизни. – Я… я думала, что он опять где-то напился и вернется только через пару дней… я… он… Он мертв, да?.. За что?

Женщина вдруг заплакала, прикрывая лицо, стянутым с головы платком. Все сразу же поняли, кто этот человек, висящий на дереве. Его самого и его жену знали многие в деревне, потому что Том часто выпивал, оставляя жену в одиночестве и уходя куда-то на долгое время. Она практически никогда не жаловалась на него, но все ее соседи понимали, как несладко приходится бедной женщине. А теперь будет еще хуже, ведь, когда Том не пил, он работал и хоть каким-то образом помогал жене кормить их небольшую семью.

– Нужно вызвать кого-нибудь из ближайшего города, чтобы труп осмотрели и по возможности узнали, что произошло и нашли виновного, – сказал староста, обращаясь к возникшему откуда-то его помощнику. – Не хочу, чтобы этот урод ходил по моей деревне. И, кто-нибудь, успокойте бедную женщину. Ей сейчас нужна поддержка.

Ошеломленные и напуганные жители начали расходиться. Кто-то начал отвязывать тело Тома от дуба, кто-то из женщин подошел к его жене и повел прочь с этого места. Помощник старосты побежал в город за подмогой, а Кира задумчиво смотрела на все это, пока не вспомнила о своих собственных домашних делах и вместе с остальными не покинула это место. Однако вся эта картина еще долго не давала ей покоя.

Ведь убийца был где-то рядом…

Третья жертва.

Эдвард Вилтон в задумчивости стоял посреди холодного подвала, ни разу не поежившись, потому что был настолько занят своими мыслями, что совсем не обращал внимания на внешние раздражители. Его блестящие от жира, давно не мытые волосы, свисали на глаза, но он даже не удосужился откинуть их в сторону. Это не казалось ему сейчас важным. Таковым не было и то, что уже далеко за полночь, и большинство людей предпочитали в это время крепкий сон бессмысленному бодрствованию.

Подвал освещала только небольшая и достаточно тусклая лампочка, свисающая с потолка, но этого вполне хватало, чтобы увидеть то, что находится в центре, и не замечать паутины и крысиного помета по углам. Она то и дело потрескивала, грозясь перестать служить в этом подвале источником света, и работала только на честном слове. Но опять же, Эду сейчас было совсем не до этого.

Дело было в том, что посреди подвала лежали два трупа. Оба без одежды и оба имели вид абсолютного безразличия к происходящему вокруг них, как это и было свойственно мертвецам. Один из этих трупов принадлежал той самой травнице Маризе, а второй – пьянице Тому. Эдварду повезло, что в тот день он первый в городе узнал о загадочном убийстве в ближайшей деревне от запыхавшегося паренька, который, широко раскрыв глаза, с какой-то детской наивностью рассказывал об "ужасном преступлении". Эдвард пообещал, что Стражи обязательно разберутся, но говорить своему начальству об этом происшествии не стал, решив, что это его шанс. Шанс разобраться во всем самому и докопаться до истины. Он понимал, что, вероятно, будут еще убийства и еще трупы, и молодому человеку это было только на руку.

Эд задумчиво почесал щеку, касаясь еще незаживших неглубоких царапин. Кажется, пора избавляться от этой мерзкой привычки постоянно расчесывать до крови кожу, иначе на ней скоро не окажется живого места. Но это будто помогало сосредоточиться, поэтому, не убирая рук от лица, Вилтон продолжал задумчиво смотреть на лежащие трупы.