Текст книги "Мастера особых поручений"

Дарья Кузнецова
Мастера особых поручений

Глава 1,
в которой беда уже случилась

Кабинет начальника Тайной канцелярии

Трудно ли убить короля Турана[1]1
  Пояснения к словам и выражениям, помеченным звездочкой, см. в глоссарии. – Примеч. авт.


[Закрыть]?

Недеспотичного, разумного, склонного к справедливости, лишенного имперских амбиций и достаточно искренне радеющего за свою землю правителя богатой страны с совсем не бедствующим народом, за все свои многочисленные достоинства любимого этим народом? Человека сдержанного и осторожного, умело выбравшего себе ближайших соратников, окруженного надежной, профессиональной и преданной охраной.

Все знания, весь опыт, вся история современных и существовавших прежде государств, которую начальник Тайной канцелярии Ильнар Тавьер знал лучше иных профессоров, – все говорило о маловероятности подобного события. Но исключительность случившейся трагедии служила слабым утешением тому, кто только что крупно сел в лужу.

Оказалось, убить короля очень просто. Достаточно небольшой магомеханической игрушки, подложенной в малый дорожный трон.

Королевское тело, опустившись на привычное место, сжало крохотную пружину, и – пух! – нет больше короля. А любимый народом праздник, день Солнечного Горна, день летнего солнцестояния и главного бога Кузнеца*, стал днем скорби и траура.

Королеву спас наследник. Младенец испачкал пеленки в самый неподходящий момент. Именно тогда, когда женщина с ребенком на руках должна была вслед за супругом подняться в королевскую ложу и после короткой речи правителя предъявить народу его надежду. Но не очень-то достойно выглядит оная надежда, когда от нее дурно пахнет, а физиономия красная и сморщенная от крика…

Было решено, что Олира с кормилицей задержатся в небольшой комнатке за ложей, чтобы устранить досадную неприятность, и малыша представят публике уже после открытия праздника.

Так наследник показал себя очень дальновидным и везучим человеком. Потому что король, закончив короткую речь – а Ераший не любил долго болтать, – опустился на трон.

Жертвами взрыва, помимо правителя, стали секретарь, охранник и слуга, принесший напитки и еду. Жертв среди ударившихся в панику зрителей, собравшихся на огромном стадионе ради пышного представления и показательных состязаний молодых магов, удалось избежать. Тут уже на отлично сработали стража и маги охраны, и это немного успокаивало совесть Тавьера: все же не так бесполезна Тайная канцелярия, и разгонять ее целиком пока не стоит.

У короля, конечно, была защита – лучшая магическая защита, какую могли создать придворные маги. Поэтому умер он не сразу – дал целителям возможность побороться за свою жизнь и после смерти правителя пережить несколько страшных минут: необходимо было сообщить о неудаче жуткому, безжалостному главе Тайной канцелярии.

Но Тавьер не винил целителей. Лишь кивком поблагодарил за попытку спасти короля и отпустил. Какой смысл обвинять тех, кто не сумел в своем искусстве сравняться с богами, если Ильнар точно знал виновного?

Его люди проверяли ложу, его люди осматривали стадион, его люди отвечали за безопасность – а значит, именно он все это допустил и повинен в том, что уже почти сутки страну лихорадит. И боги знают, сколько еще времени и усилий потребуется для наведения порядка!

Плевать, что никто, кроме короля, не имел права садиться на трон, за это можно было лишиться головы, а недостаточно сильное нажатие не детонировало взрывчатку. Плевать, что магии в бомбе содержалось меньше, чем в самом кресле, и ни один человек просто не мог обнаружить ее, не зная совершенно точно, что и где искать. Плевать, что обширная сеть осведомителей не донесла о готовящемся покушении.

Безопасность короны – работа Тайной канцелярии, и работа эта с треском провалилась. Меньшее, что сейчас мог сделать Ильнар для искупления собственной вины, это поймать преступника. И любой ценой сохранить подаренную богами надежду – уцелевшего наследника.

Вчерашний день, начавшийся из-за подготовки праздника еще до рассвета, никак не желал заканчиваться. Бессонная ночь туманила разум, навевала тоску и мрачные мысли о будущем. Главным образом, о том, что до следующей ночи еще нужно дожить, и о том, что поспать, скорее всего, тоже не получится.

– Может, ты прекратишь маячить у окна и изображать идеальную мишень? – Насмешливый голос за спиной вывел Тавьера из глубокой задумчивости. – Нет, я понимаю, в сложившихся обстоятельствах это очень заманчиво – плюнуть на все и удрать на свидание с Могильщиком*. Но я ведь не поленюсь найти некроманта и испортить тебе счастливое посмертие!

– Направь свое остроумие в общественно полезное русло, – отозвался Ильнар, не оборачиваясь. Последний раз глубоко затянулся, выбросил окурок и, выпустив дым из ноздрей, принялся закрывать окно. Не из боязни покушения – кому он нужен! – а просто из нелюбви к сквознякам.

Обернулся и, примостившись на подоконник, окинул взглядом свой кабинет и находящихся в нем людей. Не считая Тавьера, пятеро усталых настороженных мужчин разного возраста и насмерть перепуганная, бледная до зелени девчонка, судорожно прижимающая к груди объемный белый сверток.

Нет, не так. Четыре министра, два сильнейших боевых мага, королева и принц. Гордость и надежда Турана. Единственная надежда.

С ходу даже не получалось определить, чего больше хочется при взгляде на них: грязно материться или убивать.

– Итак, сары моей души*, ситуацию понимают все, так что не будем отвлекаться на эмоции и употреблять в присутствии коронованной особы слова, не предусмотренные протоколом. Надоело, и так всю ночь этим занимались. Хотелось бы знать, какие меры уже предприняты и какая сейчас обстановка.

– Гвардия поднята по тревоге, усилены патрули, введен комендантский час, в городе в целом спокойно, – отчитался Валар Тангор.

Выглядел главнокомандующий… не очень. Солидный возраст, богатая биография, полное отсутствие магических способностей, нелюбовь к целителям – и в сумме получился худощавый хрупкий старик. С ясным умом, цепким холодным взглядом, по-прежнему прямой спиной и – немощным телом, которое с трудом перемещалось без посторонней помощи. Начинать заботиться о собственной сохранности надо было лет сорок назад, а уже наступившую старость ни один целитель не прогонит. Уйти бы Тангору на покой, дожить остаток дней где-нибудь в тихой деревне на природе… Он, собственно, и собирался это сделать, даже в отставку подал. Только принять ее не успели.

Ильнар вдруг не к месту вспомнил, что они с Валаром ровесники, и понял, что чувствует себя примерно так же, как выглядит главнокомандующий.

– Это он называет «в целом»! – прокомментировал тот же разговорчивый помощник. – Тишина как на кладбище, и все в белых траурных полотнищах. Тут, скорее, вопрос, что у нас происходит на периферии!

– На границах введено особое положение, в городах тревожно, но армия верна присяге, – заверил Тангор, склонив голову перед королевой. – Однако люди взволнованы. Ходят слухи. Говорят, что погибла вся семья, и наследник – тоже.

– Неудивительно. Ваше величество, мы об этом уже говорили. Вам нужно как можно скорее показаться народу и сказать хотя бы несколько слов, – как можно более мягко обратился Ильнар к королеве.

От неожиданного оклика женщина вздрогнула, уставилась на Тавьера диким взглядом и судорожно сжала сверток покрепче. В ответ на резкое движение ребенок захныкал. Олиру это немного отрезвило. Она поспешно ослабила хватку и принялась осторожно и неловко укачивать сына.

– Я понимаю, – едва слышно выдохнула королева.

– Хорошо. До вечера вы отдохнете, а там организуем выступление. Не волнуйтесь, дворец покидать не нужно, вполне достаточно будет выйти на балкон, никакой опасности. Нелишне опять использовать Память Крови*, чтобы снять все возможные вопросы о подмене наследника. Грай, охрану королевы с ребенком возлагаю на тебя, остальные дела передай… кому-нибудь, – велел Ильнар разговорчивому помощнику.

– Какой стремительный карьерный взлет! – ухмыльнулся тот. – Договорились. Есть у меня некоторые соображения, обсудим попозже.

Тагренай Анагор, Грай. Сильнейший боевой маг полусферы Хаоса, правая рука главы Тайной канцелярии, человек, на которого Ильнар надеялся в перспективе свалить всю эту неблагодарную службу. Редкая язва, порой ведет себя как мальчишка, но умеет работать головой. Да, иногда ошибается и совершает глупости, но есть у него одно незаменимое достоинство: верность долгу. Один из немногих ныне живущих, кому Тавьер доверял в полном смысле этого слова.

Впрочем, в свете последних событий отставка начальника Тайной канцелярии откладывалась на неопределенный срок. Лет на двадцать – тридцать, до укрепления власти нового короля, а там уже как Белый* решит.

– Делай, обсуждать будем потом, сейчас не до разговоров. Виль, а ты чем порадуешь?

Второй из заместителей и заодно левая рука, Лавиль Ондар. Тоже неплохой кандидат в преемники, очень сильный воздушник, уступающий коллеге всего в одном: в происхождении. У Тайной канцелярии много «особых клиентов», с которыми простолюдину разговаривать гораздо тяжелее. Ондар понимал это лучше прочих и совсем не рвался на руководящий пост. Не из страха ответственности, его просто не прельщала никакая власть, было удобнее оставаться в тени, изображая скромного функционера.

А вот темперамент у него более подходящий для подобной работы. Ильнар часто повторял, что объединить бы их с Граем в одно – получился бы идеальный безопасник.

– Аресты, обыски, облавы, – флегматично ответил Лавиль. – Я решил совместить приятное с полезным. Трясем всех, кто попадается под руку, а заодно наши ребята навели такого шороху среди самых проблемных слоев общества, что стража в ближайшее время останется без работы. Пока их клиентура будет в своих норах отходить от пережитого шока. По делу… Разрабатываем все версии, но, сам понимаешь, о конкретных результатах говорить еще рано.

– Как бы не стало поздно! Ваше величество, – не выдержав, обратился главный безопасник к королеве. – Я все понимаю и очень за вас переживаю, но можно как-нибудь… потише?

Наследник, которому не было от роду месяца и который еще даже не получил имени, совсем не желал проникнуться важностью момента и от хныканья перешел к громогласному истерическому ору. «Вроде бы маленький, а такой пронзительный! – прокомментировал Ильнар про себя. – Королю, конечно, необходим командный голос, но зачем тренировать его на нас и прямо сейчас?»

Но мальчика можно было понять: как и весь дворец, ребенок толком не спал, и это явно не пошло ему на пользу. Вот только Ильнар до сих пор опасался выпустить королеву и наследника из поля зрения, да и остальным придворным было полезно видеть их и помнить, что в стране все еще существует официальная власть.

Королева вспыхнула от смущения – бледное лицо пошло красными пятнами – тихо пробормотала что-то виноватое, закусила губу и уставилась на сына с мольбой, обреченностью и готовыми пролиться из глаз слезами.

– Ваше величество, позвольте? – мягко, ласково обратился к ней накар* Давар Фаль, канцлер и министр иностранных дел, опустился рядом с креслом на одно колено и протянул руки к ребенку.

Олира вздрогнула и почему-то вопросительно посмотрела на Тавьера. Похоже, последние события в сознании молодой женщины прочно закрепили за безопасником статус человека, которому можно доверять и которого надо беспрекословно слушаться. Учитывая личность королевы, сочетание это представляло опасность главным образом для начальника Тайной канцелярии: мало ему собственных врагов! С другой стороны, лучше пусть это будет он, а не… иные кандидатуры.

Не заостряя внимания и не пускаясь в объяснения, Ильнар кивнул. У Давара семеро детей, и он никогда не возражал против их общества – куда лучший опыт, чем у женщины, едва оправившейся от первых сложных родов.

Картина получилась… торжественная. Даже красивая, если ее художественно обработать. Простоволосая королева в кресле, рядом – коленопреклоненный вассал, бережно держащий на руках своего будущего правителя. Тавьер сделал мысленную зарубку подкинуть идею придворному художнику: отличный агитационный материал!

– Фаль, раз уж вы вызвались… – продолжил он. – Насколько помню, во всех учебных заведениях сейчас летний отдых, и ваша жена тоже свободна?

– Да. Не понимаю, к чему этот вопрос? – растерялся канцлер, на руках у которого будущий король затих мгновенно. Верноподданный явно вызывал у младенца куда больше доверия, чем родная мать.

– Полагаю, ее величеству в ближайшем окружении понадобится опытная женщина, способная поддержать и наставить. Есть кормилица и няньки, они проверенные и надежные, но все же это прислуга. Ваша супруга не согласится перебраться во дворец? Хотя бы на пару месяцев, пока королева освоится. Понимаю, что это дополнительный риск, но, к стыду своему, вынужден признать, что других подходящих кандидатур на эту роль я не вижу.

Говорить о том, что он в принципе ничего не понимает в воспитании младенцев и ни за что не вспомнит, кто еще из относительно доверенных лиц обладает нужными навыками, Тавьер посчитал излишним.

– Я попробую уговорить Лору, – явно нехотя согласился Фаль. Он не горел желанием подставлять жену под возможный удар, но понимал правоту безопасника. Больше всего молодой королеве чисто по-человечески сейчас нужна была не охрана, а пресловутая моральная поддержка, которую вряд ли могли оказать малознакомые мужчины.

Как женщина справлялась и кто ее поддерживал – если вообще поддерживал – раньше, с момента замужества до скоропостижного вдовства, присутствующие решили не задумываться. Что было раньше – не их дело, а Ерашия Третьего, лезть же в личную жизнь короля – не самое разумное решение.

– Прекрасно. Вы уже придумали, что мы будем говорить послам?

– Тавьер, я знаю свою работу, – мягко осадил безопасника Фаль. – А вам бы лучше подумать о том, как приструнить кабинет и лакката* Саварди. Мне категорически не нравится наметившийся в Совете раскол.

– Я, как и вы, для таких дел должностью не вышел. – Ильнар недовольно скривился. – Приказывать министрам имеет право только королева.

Взгляды присутствующих скрестились на молодой женщине, которая стала еще бледнее: кажется, мгновение, и она упадет в обморок. Или закатит истерику.

Тавьер, может, и хотел бы потребовать от нее решительных действий и собранности, призвать к порядку и воззвать к гордости, напомнить о статусе и ответственности. Но не стал: понимал, насколько это бесполезно в сложившихся обстоятельствах.

Да, девочка, возможно, неглупая, и где-то там, за потерянным взглядом и впалыми щеками, вполне может таиться сильный характер. В конце концов, до катастрофы она держалась более чем достойно, ни разу ничем не опорочила себя и венценосного супруга – в отличие от прошлой, покойной королевы. Но пытаться пробудить этот характер сейчас… Вот только безобразной женской истерики ему не хватало для полного счастья!

– Боюсь, сегодня говорить об этом преждевременно, – продолжил Ильнар, обреченно махнув рукой. – Ее величеству нужно успокоиться и отдохнуть. Надеюсь, до вечера она сумеет хоть немного взять себя в руки.

– Никогда не поверю, что у тебя нет пары крупных козырей за обшлагами, – насмешливо крякнул старый министр обороны.

– Ну мы ведь говорим о законных методах, да? – вздохнул Тавьер. – При всем моем неуважении к нашему министру внутренних дел, министр он все же неплохой. Каждого несогласного устранять – так и согласных не останется. Нет, к компромату и грязным методам будем обращаться, только если не получится договориться. Но накар Фаль, безусловно, прав в одном: нет смысла дальше сидеть таким составом и горевать о том, что отправилось к Белому в за… к Белому. Предлагаю начать работать. Грай, напоминаю, безопасность королевы – на тебе. В том числе сегодня вечером, поэтому не трать время зря. И вообще, возьми подготовку выступления под контроль.

– Да помню, помню, – проворчал тот. – Хотя с удовольствием махнулся бы ролями с Вилем…

– Прости, друг, но я родословной не вышел, – не без злорадства улыбнулся Лавиль Ондар, сопроводив слова выразительным жестом «от мертвого грока* тебе хвост». – Оставь грязную работу простым смертным.

– Бе-бе-бе! – отозвался Тагренай.

Кто-то из поднявшихся на ноги мужчин не сдержал смешка, а Ильнар, прикрыв ладонью лицо, беззвучно выругался.

И эти люди – надежда Тайной канцелярии! Всего Турана!

– Грай, уйди, без тебя тошно! Ваше величество, несмотря на то, что он редкий паяц, можете смело ему доверять, – поспешил Тавьер заверить королеву. Та слабо и неуверенно улыбнулась в ответ, приняла из рук канцлера сына и вместе с министрами и новым начальником охраны двинулась к выходу. – А ты, Лавиль, сядь. Поговорим о насущном. И попытаемся понять, как мы дошли до такой жизни.

Ильнар понимал правоту помощника: ни о каких результатах расследования речи пока идти не могло, сейчас ему просто хотелось деталей. И Ондар не стал разочаровывать начальника.

Эксперты старательно собрали на месте трагедии все до последней щепочки и сейчас пристально изучали остатки взрывного устройства. Включая те, которые целитель извлек из мертвого короля. Но на это требовалось время, да и особых результатов ждать не приходилось. После взрыва, огромного количества крови и нескольких смертей вряд ли остались какие-то следы – магические или материальные. Единственный шанс – если реконструкция устройства поможет выйти на создателя, а чрезвычайная тонкость работы позволит сузить круг подозреваемых мастеров.

Конечно, Лавиль все это учитывал и полностью сознавал лежащую на нем ответственность. Делом занимались лучшие люди канцелярии и стражи, тянули за все ниточки. Проверяли королевских родственников, стоящих в очереди на престолонаследие, ближайших и удаленных соседей, наместников самых проблемных лаккатов и других возможных недовольных, жаждущих власти или краха большой страны.

Опрашивали потенциальных свидетелей закладки бомбы, пытались вычислить точный момент, но сузить хоть немного круг подозреваемых и установить сроки было крайне сложно. Никто толком ничего не видел: трон не охранялся, спокойно стоял в одной из комнат дворца, куда мог пройти любой, допущенный на территорию, – от поломойки до членов Совета. Материальной ценности, чтобы охранять его или прятать в сокровищницу, малый трон не имел: самоцветами не инкрустирован, листовым золотом не покрыт. Просто красивое резное деревянное кресло, славное своей историей и настолько приметное, что мало кто в здравом уме действительно рискнул бы его украсть. А с точки зрения безопасности… Увы, убийца просчитал все очень грамотно. Трон – это символ, королевское место, на которое никто никогда не посягнет и с которым стараются обращаться бережно. Вернее, старались.

– Иль, ты не хуже меня понимаешь, насколько все… не скажу, что глухо, но – зыбко. Кто бы это ни сделал, а подготовился он тщательно. Если не считать возможной удачи и чудес, самая… устойчивая надежда на осведомителей и проверку мастеров-механиков, – подытожил свой короткий доклад Ондар.

– И что ты предлагаешь? Сложить лапки и ждать, пока попытаются добить наследника? – мрачно пошутил Ильнар.

– Мне нужна санкция на разговор со смертниками*, – твердо заявил Лавиль. – Без твоего прямого приказа никто из Белого отдела даже не почешется.

Главный безопасник рассеянно потер подбородок, глядя расфокусированным взглядом сквозь помощника.

Некроманты. Сложные ребята. Как и сотрудники Белого отдела, который контролирует их деятельность: как говорится, с кем поведешься. Но идея не лишена смысла, это Тавьер признавал.

– Я готов сам заплатить за их услуги, – попытался настоять на своем Ондар, принявший раздумья начальства за колебания.

– Не нужно таких жертв, – поморщился Ильнар. – Тем более я совсем не уверен, что кто-то из них согласится с тобой разговаривать.

– И это повод не пытаться? – нахмурился помощник.

– Это повод попытаться мне, – возразил Тавьер. – Но, поскольку идея твоя, будет несправедливо оставить тебя сгорать от любопытства.

– При чем тут любопытство? – очень натурально удивился Ондар. – Это нужно для расследования.

– Не сомневаюсь, но еще скажи, что тебе не интересно посмотреть на настоящего некроманта. Ты ведь с ними пока не пересекался?

– Все интересное обычно достается Граю, – с легкой улыбкой в уголках губ ответил помощник.

– Хорошо, к полудню встретимся у пятых ворот. Мне нужно отдать несколько распоряжений и сделать кое-какие дела, да и у тебя найдется чем заняться.

– Без сомнения. А нам разве не нужно дожидаться ночи?

– Чтобы страшнее было идти? – со смешком уточнил Ильнар. – Это предрассудки, смертникам время суток не важно. Как и Белому: люди умирают целый день. Будешь выходить, скажи…

Но закончить фразу не успел: секретарь, которого хотел позвать Тавьер, сам возник на пороге, растерянный и озадаченный.

– Сар* Тавьер, вас очень желают видеть, – доложил Тас, прикрыв за собой дверь. – Лаккат Саварди, и с ним еще несколько человек.

– Мне задержаться? – предложил Ондар, переглянувшись с начальником.

– Откуда такое недоверие к уважаемым людям? – усмехнулся уголками губ Тавьер, подался к столу, оперся локтями и сцепил кончики пальцев. – Иди, нечего обоим тратить время на болтовню. Тас, на три часа назначь совещание, – обратился он к секретарю. – Мне будут нужны Тагренай и Сайгель с Ла’Виррашем и их последние сводки, что там было раньше – подвинь на попозже. А пока пригласи Танира.

– Будет исполнено, – кивнул секретарь, сделав пометки в блокноте. – Посетителей звать?

– Зови. Но кофе им не предлагай.

Кабинет у Тавьера был маленький, угрюмый и достаточно захламленный, если смотреть глазами большинства аристократов, привыкших к роскоши. Главный безопасник страны вообще недолюбливал просторные помещения. До патологического страха, конечно, не доходило, но в небольшой сумрачной комнате он чувствовал себя спокойнее, что вполне типично для земельника. Ехидный Грай в связи с этой особенностью называл начальника «норным зверем», а комнату, напоминавшую скорее чулан, нежели кабинет высокопоставленного чиновника, – «норой». Ильнар на шутку не обижался, находил ее остроумной.

Пара узких окон за плотными гардинами, одно – за спиной хозяина, второе – справа от входа. Вдоль стен – шкафы. Посередине монументальный письменный стол Т-образной формы с короткой «ножкой», за которой могло разместиться не больше трех человек. Под боковое окно втиснута узкая кушетка, на которую большая проблема сесть вдвоем. Вот и вся обстановка.

Здесь, в этом кабинете, четыре человека уже являлись нешуточной толпой, от которой становилось тесновато. Такое случалось редко, Тавьер не любил большие шумные совещания с кучей людей, обычно решал вопросы с двумя-тремя подчиненными, и этого хватало. Но сегодня нора подвергалась уже второму испытанию на растяжение.

И нынешняя компания вызывала у безопасника гораздо меньше симпатий, чем предыдущая.

Лаккат Саварди, очевидно, пытался морально надавить на начальника Тайной канцелярии: явился в сопровождении не только двух верных соратников, министра гор и недр Веяра Марника и лакката Мисори*, но и пары боевых магов.

Старшего из них, опытного и сильного воздушника, Ильнар хорошо знал, последние лет десять он бессменно занимал пост начальника охраны министра. А вот второй, огневик огромной мощи, попался на глаза безопаснику впервые. Хотя лицо новичка показалось Тавьеру знакомым; наверное, когда-то видел его личное дело.

Младший из боевиков замер у двери, а старший – у стены примерно на полпути между входом и хозяином кабинета, чтобы контролировать помещение.

– Доброе утро, Барас, – проговорил Ильнар, с интересом наблюдая за вторжением. – Давно не виделись, целых четыре часа.

– Что ты себе позволяешь, Тавьер? – громыхнул Саварди. Подошел, навис, опираясь о стол. Крупный, громогласный мужчина – его всегда было много, и он привык подавлять окружающих.

– Ничего нового. – Начальник Тайной канцелярии, по-прежнему не двигаясь с места и не меняя расслабленной позы, пожал плечами. – Я, как и вчера, отвечаю за безопасность королевы и наследника и расследую убийство. И еще пытаюсь поддерживать порядок в городе, это – тоже зона моей ответственности. Мне казалось, ночью на Совете мы все обсуждали, причем неоднократно.

– Ты похитил королеву! Ты запер ее в покоях!

– В чьих? – Ильнар совершенно искренне удивился такому обвинению.

– В королевских! – огрызнулся Саварди, немного сбавив тон: уже понял, что слова выбрал неправильные.

– Так похитил или запер? – уточнил Тавьер растерянно.

– Почему верные подданные не могут лично высказать соболезнования ее величеству? – развил свою мысль министр. – Покои заперты и запечатаны магией. Королева разговаривает с нами через дверь!

– И она пожаловалась вам, что ее удерживают против воли? – спросил безопасник с иронией, уже догадываясь, в чем проблема.

– Ты так запугал бедняжку, что она ни слова не скажет без твоей указки! – Саварди тяжело опустился в ближайшее кресло, отчего то жалобно скрипнуло, и утер кружевным платком испарину с покатого лба.

– Барас, что за чушь? – устало вздохнул Ильнар. – Королева присутствовала на Совете вместе с наследником, ты прекрасно видел, насколько она измотана, да и младенец сутки не спал. Вечером ее величеству предстоит выступать перед подданными, и к этому моменту ей лучше выглядеть не такой больной, чтобы не пугать народ. Так что им с ребенком сейчас стоит отдохнуть, а не плести словесные кружева, пытаясь разгадать второе и третье дно твоих соболезнований.

– Это она так сказала или ты решил? – язвительно уточнил министр.

– Это любой целитель подтвердит, – отмахнулся Тавьер. – Скажи толком, чего именно ты сейчас пытаешься добиться? Пришел предъявить мне обвинение в государственной измене? И именно для этого притащил с собой целую свору? – Он кивнул на боевых магов. – Или опасался не выйти отсюда без охраны? Слушай, ну ты умный человек, ты же не можешь всерьез верить в сказки про злую Тайную канцелярию и ее страшные застенки!

– В сказки не верю. Про застенки знаю доподлинно, – хмыкнул Саварди, остывая. При всей вспыльчивости и гневливости он достаточно быстро успокаивался, если не подливать в огонь масла, и это было одним из качеств, примирявших Ильнара с существованием лакката на его посту. – Ты хитрая зараза, Тавьер. Наложил лапу на королеву с наследником, прикормил, надеешься через них управлять?

– Боги с тобой, Барас! – поморщился Тавьер. – У меня слишком много работы, чтобы взваливать на себя еще и управление государством! И скажи все-таки, почему ты примчался с этим скандалом? Мне казалось, на Совете все было обговорено. Пока королева не оправится и не подрастет наследник, ответственность за Туран ложится именно на плечи Совета, решение принято единогласно. Я с этим согласился, ты с этим согласился, тема закрыта. Не хотел же ты вывезти королеву из дворца, чтобы опекать ее единолично? Или подсунуть ей какую-нибудь интересную бумажку на подпись?

За гостем Тавьер наблюдал достаточно внимательно и, разумеется, заметил, как при последней фразе непроизвольно дернулась к борту пиджака рука Саварди. Похоже, бумага действительно существовала, вот тут, на расстоянии вытянутой руки, в кармане.

Ильнар позволил себе представить, как его люди скручивают лакката, забирают документы. Министру предъявляют обвинение в попытке переворота. Суд, всеобщее осуждение, рудники, и больше никакого Саварди на горизонте не существует…

Лицо безопасника сохраняло прежнюю невозмутимость и неподвижность маски.

– Я просто беспокоился о здоровье и состоянии хрупкой женщины, на плечи которой свалилось разом столько несчастий, – тут же пошел на попятную Барас. – Я думаю, ей нужна поддержка. Бедняжка и так одинока в нашей стране…

– Полностью согласен с тобой, – кивнул Ильнар. Прикинул, кое-что вспомнил, в мгновение сопоставил и решил… а почему бы и нет? – Только мне кажется, что помочь и поддержать молодую женщину смогут не мужчины, мало что понимающие в женских нуждах, а почтенные, достойные всяческого доверия благородные сарты. Которые не станут соревноваться с иноземной красавицей, а поддержат советом.

– К чему ты это говоришь? – нахмурился Саварди.

– Насколько я знаю, королева не обрела в Глоссе* подруг. Рядом всегда находились только женщины из обязательной свиты, с которыми она не сблизилась. Но если раньше, пока не появился наследник, этого вполне хватало, сейчас мне показалось разумным помочь ее величеству. Пока мне попалась только одна достойная кандидатура, накари Лора Фаль, супруга канцлера. Почему бы тебе не пригласить ко двору свою жену? Насколько помню, это более чем добродетельная особа спокойного и кроткого нрава, прекрасно умеющая вести хозяйство и вырастившая замечательных дочерей. Она сможет стать достойной опорой ее величеству.

Несколько секунд Саварди сверлил собеседника задумчивым, напряженным взглядом, а потом, набычившись и не веря елею в речах безопасника, все же спросил:

– Что ты задумал?

– Ровно то, что сказал. Сам посуди, королева вряд ли сумеет взять власть в свои руки, а наследник еще слишком мал, чтобы говорить о каком-то влиянии на него. Давай пока сделаем все, чтобы он смог вырасти достойным человеком, а его мать чувствовала себя хорошо. Не дадим повода нашим ближайшим соседям обвинить Совет в узурпации власти и издевательствах над законной правительницей. Ты же не придерживаешься этих варварских эштарских* взглядов, согласно которым мальчиков надо забирать у матерей, когда они прекращают нуждаться в молоке? Да даже если так, до этого момента не меньше года!

– Вот чувствую я, что так просто ты бы этого не предложил, здесь кроется какой-то подвох, – задумчиво проговорил Саварди. – Но пока, клянусь Солнечным Горном, твои слова мне нравятся и кажутся разумными! Я завтра пришлю Амею.

– Спасибо, – кивнул Ильнар. – А что до подвоха… У нас с тобой одно дело, разве нет?

– Ну да, – усмехнулся Саварди, вновь утирая лоб. – Шлюхам это рассказывай, которых…

– Фу, Барас, – Тавьер демонстративно скривился. – Это пошло и глупо. Если хочешь меня оскорбить – придумай что-то поумнее, а если это шутка – не шути так при посторонних. Я клялся в верности только королю и Турану, а им-то как раз плевать, с кем я сплю.

– Ладно, не ворчи, – миролюбиво ответил Саварди, тяжело поднимаясь из кресла. – Я, может, завидую. Хорошо вам, магам. Ты вон старше меня, а все по девкам бегаешь.

– Если бы ты бегал, и просто так, и к целителям, а не сидел сиднем и столько не ел, глядишь, тоже сейчас ходил бы по девкам, – возразил Ильнар. Барас, вполне удовлетворенный визитом, расхохотался над глупой шуткой и распрощался. Зачем он приводил с собой соратников, которые не участвовали в разговоре, безопасник так толком и не понял. Хотел обеспечить надежных свидетелей?