Текст книги "Мастера особых поручений"

– Ты нас этим пугаешь уже восемь лет, – невозмутимо заметил Ондар. – Смирись, наконец, с тем, что живым ты этот пост не оставишь.

– Оптимистично, – криво улыбнулся в ответ Ильнар. Но спорить не стал: зачем, если сам он сомневался в этом только из принципа. Просто потому, что… надо же человеку во что-то верить и на что-то надеяться, когда запас собственных сил на исходе!

За этим разговором маги миновали пустынный парк, белый от траурных полотнищ, вывешенных вдоль дорожек. Беспрепятственно прошли через изящную калитку в кованой и на вид несерьезной ограде – охраняла королевский дворец магия, а не высокие стены.

Полуденные улицы Глоссы выглядели странно и жутковато. Словно сам Могильщик накрыл город саваном, или как минимум среди жаркого лета столицу вдруг укутало тонкое снежное покрывало, не спешившее таять под солнечными лучами. И люди, опасаясь неведомого явления, старались лишний раз не выходить из дома.

Белое полотно закрыло витрины магазинов и стены зданий – на каждом окне трепетал символ скорби. Многие заведения даже здесь, на самых респектабельных улицах столицы, закрыли свои двери, а те, что работали, вряд ли могли получить приличную выручку. Закрывались вроде бы в знак траура, но по факту людей тревожило собственное будущее, а не смерть короля как таковая, и им просто было не до развлечений. Город ждал новостей, потрясений и последствий катастрофы, и усиленные патрули, один за другим тревожившие неестественную тишину, не добавляли жителям уверенности в завтрашнем дне. Особенно патрули в армейской форме.

Траурные ленты на рукавах стражников и в гривах лошадей заставляли немногочисленных прохожих творить охранные знамения, отгоняющие Белого и его слуг.

– Ты так и не объяснил, куда именно мы идем, – сказал Лавиль. – Не проще было взять мотор?

– Тут недалеко, – отмахнулся Ильнар. – Честно говоря, я просто хотел немного проветриться. Да и не любят они технику…

– А куда именно, увижу сам?

– Да уж мог бы догадаться. Где еще искать смертников, как не у ног Могильщика?

– Старое кладбище? – Брови Лавиля озадаченно выгнулись. – Или храм?

– Храм на старом кладбище. Насколько я понимаю, эти ребята не очень-то довольны современной тенденцией безвозвратно уничтожать тела мертвецов.

– Нет возможности создавать нежить? – съехидничал Ондар.

– Большой мальчик, а в сказки веришь, – укорил Ильнар. – Нельзя превратить в нежить первый попавшийся труп, для этого нужно хорошенько подготовить объект при жизни. Нет, у них там какая-то не настолько очевидная проблема. Насколько я понимаю, наличие покойников в окружающем мире делает их существование приятнее, примерно как деревья на улице радуют глаза обычных людей.

– Я сейчас особенно ясно сознаю, насколько мне повезло с даром, – заметил помощник. – Упасите боги родиться смертником…

– Если бы ты родился смертником, тебя бы это не расстраивало, – хмыкнул начальник.

– Пожалуй. Откуда ты про них столько знаешь?

– Потому что Белый отдел подчиняется мне, а они все с рождения у него под наблюдением, – отозвался Ильнар. – Если ты имел в виду, почему при этом о них так мало знаешь ты – отвечу: не спрашивал.

– Уел. Как только появится свободное время, непременно запрошу информацию.

– То есть никогда, – резюмировал Тавьер.

Прогулка действительно оказалась кстати, Ильнар это ощущал с каждым шагом. Хоть солнце стояло в зените и ощутимо припекало, а жару и яркий свет земельник недолюбливал, сейчас он вдыхал нагретый воздух Глоссы с удовольствием. Стены кабинета, обычно казавшегося уютным и надежным, начали ощутимо давить, не давали дышать и думать. Впрочем, последнему больше мешала усталость, и Ильнар пообещал себе выкроить будущей ночью несколько часов для сна.

Старое кладбище с расположенным на нем храмом Могильщика давно уже было городской достопримечательностью, а не местом захоронений. Здесь перестали закапывать тела несколько веков назад, когда туранцы еще не задумывались об огненном погребении. Столица разрослась, королевский дворец – тоже, и суеверные страхи перед магами смерти заставили обезопасить таким образом центр города: страшили людей только свежие покойники, а не прах вековой давности.

Теперь кладбище являло собой своеобразный скульптурный парк, любимый смертниками, эксцентричными жителями Глоссы, тоскующими от неразделенной любви девами, историками и неумными кладоискателями. Неумными не потому, что в старых могилах нечем поживиться, как раз наоборот. Потрошить трупы под боком у жрецов Могильщика – идея так себе, даже если не знаешь, что подобные места любимы некромантами.

Кладбище начиналось достаточно внезапно. Его отделяла от обыкновенной улицы старая ограда из темного, позеленевшего от времени, кое-где раскрошившегося за прошедшие годы кирпича, за которой темнели густые кроны деревьев. Это место со стороны совсем не казалось зловещим, даже с учетом траурных полотнищ, заполнивших улицу. Вход – проем меж двух столбов ограды – никем не охранялся, здесь уже много веков не было даже калитки. Один шаг через порог кладбища, и безопасники словно вступили в другой мир.

Сумрак и прохлада. Запах влажной земли. Проросшая мхом, а кое-где травой старинная брусчатка под ногами. Среди деревьев серели вычурные стелы, не разделенные оградами, высились каменные домики-склепы, попадались статуи, порой великолепной работы. И тишина была совсем не такая, как на улицах города: исполненная достоинства и покоя.

– А здесь уютно, – негромко заметил Лавиль. – По-моему, гораздо приятнее, чем в дворцовом парке.

– Никому не говори. Если сюда, как в городские парки, нагрянут толпы придворных бездельников и кокетливых девиц, это место потеряет большую часть очарования. Смертники тебе такого не простят.

– Дай угадаю. Ты тоже не простишь?

– Ну что ты, я слишком тебя ценю, – с иронией отозвался Ильнар. – Но расстроюсь.

Кладбище было совсем небольшим, и буквально через сотню шагов среди могучих старых деревьев проступили очертания храма Могильщика – такого же склепа, как уже встреченные по дороге, только побольше. Двускатная высокая крыша, сложенные из больших каменных блоков стены без окон, пустой дверной проем, за которым зловеще клубился мрак. Портал и углы строения увивал барельеф из лилий и маков – традиционных символов бога смерти.

Сбоку от входа, лицом к кладбищу, стояла высокая каменная статуя – человеческая фигура, укутанная в безразмерный плащ. Складки ткани скрадывали очертания тела, оставляя открытыми только тонкие, безупречной формы кисти рук и нижнюю половину лица – идеально очерченные губы и подбородок. Закономерно: благостный, светлый лик Могильщика был тут куда уместнее злого. Осмотришься, посидишь в тишине и волей-неволей подумаешь, что ничего столь уж страшного в смерти нет.

У подножия фигуры и по другую сторону от входа стояли те самые скамьи, которых не хватало Лавилю. Правда, тоже каменные, совсем не располагающие к длительному отдыху. Ближняя к статуе оказалась занята живой уменьшенной копией божественной фигуры. Даже Ильнару, который бывал здесь не раз и уже наблюдал подобное, на несколько мгновений стало не по себе.

Смертники. К ним невозможно привыкнуть.

– Похоже, нас ждут, – негромко заметил Тавьер.

– Это хорошо или плохо? – напряженно спросил Лавиль.

– Сейчас узнаем.

– Долго шли, – недовольно прошелестело из-под капюшона, когда маги приблизились.

– А стоило поспешить? – спокойно спросил Ильнар, усаживаясь на скамью рядом со смертником. Помощник его предпочел постоять, и по возможности подальше от закутанной в плащ фигуры.

– Жизнь коротка, – неопределенно-философски ответил смертник. И умолк.

На несколько секунд повисла тишина.

– Вы поможете? – наконец спросил Тавьер.

– Воскресить короля? – без выражения уточнил собеседник.

– Если Белый настолько сочувствует Турану – почему нет, – невозмутимо ответил Ильнар. – Но верится слабо. Поэтому я бы просто хотел получить информацию о его смерти – ту, которую вы можете дать. Вы ведь можете, иначе не ждали бы здесь.

– Пойдем, – прошелестел некромант и, поднявшись, двинулся к дверному проему. Безопасники, переглянувшись, последовали за ним.

В храме было темно, прохладно и сыро – типичное подземелье. В углах, освещая скорее самих себя, чем каменные своды, горели тусклые болезненно-желтые светильники. Большую часть зала занимал прямоугольный бассейн, казавшийся сейчас бездонным, вода в нем выглядела глянцевито-черной и густой. Если это вообще была вода.

Вдоль трех стен стояли такие же каменные скамьи, как снаружи. На сводчатом потолке смутно угадывались очертания барельефов и даже как будто надписи, но поручиться, что это не игра воображения, никто из пришельцев не смог бы.

– А жреца тут вообще нет? – тихо спросил Лавиль начальника.

– Он, по-моему, боится магов смерти, – со смешком ответил тот.

Некромант тем временем неопределенно махнул рукой своим спутникам, прося или замолкнуть, или отойти в сторону, или просто не лезть под руку. Мужчины на всякий случай отступили к стене, а закутанная в балахон фигура двинулась вперед. По невысокой лестнице из трех широких ступеней – к воде и дальше, разбивая зеркальную гладь. И хотя было понятно, что жидкости в бассейне на два пальца и смертник просто идет по дну, все равно чудилось, что он ступает по поверхности. Плащ быстро намок и отяжелел, его полы чернильной кляксой расплывались по воде, но мага подобное не беспокоило. Он остановился посреди черной глади и несколько секунд словно бы к чему-то прислушивался. Потом сделал пару шагов вбок, опять замер.

Безопасники одновременно ощутили легкие, едва уловимые колебания магического поля, словно рябь на поверхности водоема отдавалась и в нем. И холодок, бегущий по спине, – неискоренимую, инстинктивную реакцию на жуткую, малопонятную магию смерти. Да, против нее, как и против любой другой магии, существовали щиты, но… верить в их надежность здесь и сейчас не получалось.

Смертник никакого внимания на гостей не обращал, и инстинктивно поднятая ими защита его, похоже, не беспокоила. Все выглядело буднично и даже почти скучно, безо всякого кровопролития и ритуальных узоров: маг продолжал ходить туда-сюда по бассейну, порой замирал и словно бы прислушивался. А потом снова шагнул, замер – и исчез. Не то провалился под пол, не то просто испарился. Вода тихо плеснула, торопясь скрыть следы человеческого присутствия.

– Ненавижу, когда они так делают, – проворчал Ильнар и решительно направился прочь, на ходу доставая портсигар.

Лавиль на пару секунд замешкался, растерянно озираясь и прощупывая магией бассейн. Он же сразу понял, что воды там – от силы ведро! И никаких колодцев или углублений, в которые мог бы провалиться смертник. Как он это сделал? Что за фокусы?!

Но подходить ближе, чтобы выяснить, Ондар не рискнул. Вдруг некромант обидится на такое вмешательство? Вместо этого воздушник тоже поспешил на свежий воздух. Относительно свежий, потому что Ильнар успел закурить.

– Что это было? Куда он делся? – спросил Лавиль, старательно выбрав наветренную сторону и набросив на себя легкий щит, очищающий воздух от дыма.

– Да Белый знает, – скривился Тавьер. – Но есть шанс, что вернется хоть с какой-то информацией. Если бы не исчез – значит, не получилось.

– А все-таки? Он куда-то переместился? Они что, это умеют?!

– Нет, там… сложно все, – махнул рукой Ильнар. – На самом деле он никуда не ушел. Толком осознать это может только один из них. Как я понял из объяснений, смертники существуют как бы на границе двух миров, нашего и потустороннего. Того, который отделяет реальность от мира богов и мертвых и в котором живут духи, призываемые заклинателями. То есть смертник, – безопасник кивнул на дверной проем, – по-прежнему там, просто мы его не видим, потому что он шагнул на сторону духов.

– Вернее будет назвать изнанкой мира, – прозвучал от входа шелестящий голос, и оба мага дернулись от неожиданности. – Это не потусторонний мир, а часть нашего, просто взглянуть на нее могут не все.

– Вы узнали что-то по делу?

– В следующий раз приходите сразу, – сказал смертник, проигнорировав вопрос. – Чем больше времени прошло с момента смерти, тем меньше можно узнать.

– Это значит – нет?

– Это значит, что сейчас повезло. Смерть была достаточно мучительной и долгой, чтобы оставить след, да и яркий отклик окружающих душ сделал свое дело, – продолжил некромант. – В другой раз может не повезти. Ищите родную кровь. Близкую родную кровь. В этой смерти вообще все завязано на крови. Есть еще два нечетких чужих следа, но они… исчезающие. Зыбкие.

– Ну… хотя бы так, – задумчиво кивнул Ильнар. – Глупо было рассчитывать на большее.

– И что, вы вот прямо бесплатно помогаете? – не выдержал Лавиль.

– Невелика помощь, – отмахнулся смертник. – А еще – я тоже живу в Туране.

– Спасибо, – закруглил разговор Ильнар. – Пойдем, хватит прохлаждаться.

Вскоре кладбище осталось позади.

– Интересно, как именно он живет? – нарушил молчание Ондар. – От него соседи не шарахаются? Или он в подвале прячется и выходит только ночью?

– Не говори глупостей, – хмыкнул Тавьер. – Тебя ни на какие мысли не наталкивает тот факт, что они всегда в таких балахонах, прячут лица, и голос словно бы один на всех?

– Хочешь сказать, это общая маскировка? – тут же сообразил воздушник.

– Разумеется. Живут они точно так же, как обыкновенные люди. У них тусклая аура, чтобы отличить даже очень сильного смертника от слабо одаренного ужастика, нужны большой опыт, определенные навыки и артефакты, поэтому они легко могут не афишировать собственные занятия. Этому смертнику могло быть сколько угодно лет, а еще это могла быть женщина. И я бы даже сказал, что это была женщина. Только не спрашивай, откуда такие подозрения. И, пожалуйста, без шуток про неустроенную личную жизнь, ладно?

– Ты меня с Граем перепутал, – отозвался Лавиль невозмутимо. – Жалко только, ничем он особо не помог. Выходит, копаем мы в верном направлении: родственники да пара соседей. Тут и гадать нечего, Эштар и Пеналон. У нас всегда, когда возникают проблемы, – один из их хвостов торчит. А тут, если верить смертнику, они не главные зачинщики, а просто воспользовались моментом. Из известных близких королевских родственников у нас есть дядя Гинар и его сын Урих. Тут напрашивается вариант с поиском неизвестных, но пока никаких предпосылок нет, не перетряхивать же всю страну по человеку. Значит, сосредоточимся на имеющихся.

– Не слишком в этом усердствуй. Имею в виду, в сосредоточенности на одной версии. Смертник, конечно, не врал, но… Не знаю. Слишком очевидный ответ, на них это не похоже. Гинар никогда особо не интересовался государственными делами, да и Урих вроде всегда был доволен собственным положением. Разве что и впрямь кто-то неучтенный проклюнулся, но об этом мы узнаем только тогда, когда поймаем.

– Всегда – был, теперь – перестал. Разве так не бывает?

– Бывает. Но до сих пор мне казалось, что я неплохо разбираюсь в людях, а эти двое никаких подозрений не вызывают. Впрочем, моя интуиция вчера показала свою несостоятельность, – признал Ильнар и опять полез за портсигаром.

Лавиль вновь состроил недовольную гримасу, но высказываться не стал.

– В любом случае слова смертника – недостаточное основание для ареста, обысков и пристальной разработки членов королевской семьи, – рассудительно продолжил Ондар. – Будем копать. Если это родня, то наверняка действовали не самостоятельно, тем более, насколько знаю, обоих не было в последние дни в столице. Гинар вообще почти не покидает своей резиденции. А что сказал Танир про наших добрых соседей?

– Танир косвенно подтвердил то, что мы сейчас услышали. Нет признаков подготовки к серьезной акции, войска не собраны, и вообще очень похоже, что смерть Ерашия стала сюрпризом для всех наших заклятых соседей. Это, конечно, совсем их не оправдывает, потому что могло быть тактическим ходом, но все же – факт есть факт. А еще мне интересно определение «чужие следы». Чужие территориально? Или чужие – нечеловеческие?

– И кому из нелюдей так не по душе наш король? Опять Эштар?

– Не знаю. Но пара подозрительных местных диаспор у меня давно на карандаше.

– Дай угадаю, речь о старых друзьях Грая? – улыбнулся Ондар. – Северянах и перевертышах?

– О них. Два самых беспокойных лакката, к тому же населенных не совсем людьми, – подходит по всем статьям. Я бы вспомнил еще Приграничье, но после избавления от Серых оно превратилось в сонную и тихую окраину. Все же люди там очень устали от постоянной войны и за последние десять лет еще не пресытились спокойной жизнью. Надо отдать должное нашему покойному королю, повел он себя тогда очень дальновидно, проявил лояльность к местному населению, не стал сразу поднимать налоги и не пустил туда столичных дельцов с их деньгами. Впрочем, учитывая местный менталитет, я не уверен, что их бы там приняли… Да и нынешний лаккат, Раймэр Л’Амишшар – славный малый. Хорошо, что они тогда нашли общий язык с Ерашием.

– Я слышал, он старательно развивает науку и всячески поддерживает местное отделение Сечения Сферы. Думаешь, это даст плоды?

– Уже дает. А вот перевертыши… Да Белый знает, что у этих ребят вместе с их хозяином на уме! Боги не должны вмешиваться в жизнь смертных, а их божок слишком деятельный. Вдруг под рукой Турана ему уже надоело? Ладно, разберемся. В случае чего, может, жрецы принесут какую-нибудь пользу.

– Будем надеяться, до этого не дойдет, – неодобрительно высказался Лавиль.

Потом маги распрощались: Ондару требовалось заглянуть к командирам стражи, так что во дворец он пока не собирался, а Ильнара ждали дела бумажные. После прогулки на свежем воздухе перспектива провести остаток дня в сумраке кабинета уже не давила на психику. Хотя Тавьер в который раз мрачно подумал, что в сложившихся обстоятельствах правильнее говорить про остаток дней.

Кабинет начальника Тайной канцелярии

– Я молодец! – с порога заявил Тагренай, вламываясь к начальству без доклада секретаря: Тас ужастика знал, побаивался и заступать ему дорогу без особых распоряжений не рисковал.

– Сложно в это поверить, – отозвался Ильнар, не отрывая пера от бумаги.

– Обижаешь, – возразил необидчивый Грай, бесцеремонно присаживаясь на край начальственного стола. – Королеве личную охрану подобрал, балкон осмотрел-зачаровал, о грядущем явлении правительницы народу объявил, об оцеплении на площади позаботился, со жрицей договорился…

– Зачем тебе жрица? – Тавьер бросил на помощника короткий вопросительный взгляд.

Соблазн пропустить трескотню хаосита мимо ушей был чрезвычайно велик: обманчиво несерьезная манера разговора рассеивала внимание и отвлекала от сути, заставляя подсознательно считать все сказанное пустым трепом и игнорировать. Однако Ильнар не просто так ценил Грая и за годы совместной службы приучил себя внимательно слушать помощника. Привычка эта порой играла с ним злую шутку: Тавьер продолжал прислушиваться, даже когда Тагренай нес откровенную чушь.

– Кто-то же должен управиться с Памятью Крови! Королева будет держать наследника, у охраны другие функции, хранитель артефакта только принесет его туда. Тебя людям лучше лишний раз не показывать, чтобы не плодить слухи. Да и вообще, доверять артефакт кому-то из аристократов – значит заметно выделять его из стройных рядов за троном. Зачем? Близкие королевские родственники далеко, остаются маги и жрецы. Поскольку выступаем мы перед народом, я подумал, что уместнее всего будет пригласить главную служительницу Пряхи*. Символично, и никому не обидно.

– Разумно, – кивнул Ильнар, откладывая законченное письмо и закапываясь в стопку бумаг.

– Речь тоже составили, хорошую.

– Надеюсь, эта хорошая речь не на полчаса? Королева сумеет выучить?

– Ну, она не производит впечатления слабоумной, – беспечно пожал плечами Тагренай. – Но там в любом случае всего несколько предложений, ничего сложного. А если собьется, это будет даже уместно и символично, ее все поймут и морально поддержат. На площади будет больше половины военных, а нас, суровых мужчин, хлебом не корми, дай заступиться за слабую женщину. Да еще с ребенком!

– Боги, Грай! – пробормотал Ильнар, прикрыв ладонью лицо. – Ты сам себя слышишь?

– А что я не так сказал? – искренне возмутился тот. – Самое естественное желание, между прочим, это тебе любой целитель-мозгоправ подтвердит!

– Куда уж естественней, – иронично вздохнул Тавьер. Но продолжать спор не стал: несмотря на странную форму подачи, по сути-то Грай был прав. – Ты, главное, не перестарайся, чтобы войско в едином порыве не кинулось освобождать слабую женщину с ребенком от тирании злобных аристократов, рвущихся к власти.

– Да ладно, не кинутся, – уверил Грай. – С нами Валар Тангор, а его в армии любят.

– Точно не кинутся? – насмешливо уточнил Ильнар. – А вот некоторые преданные вассалы уже рвались освобождать ее из застенков.

– Из каких? – растерялся ужастик. – Я что-то пропустил?

– Из тех, в которые я ее запер с твоей помощью.

– Не понял, – честно признался Тагренай.

– Да я тоже не понял, когда Саварди явился ко мне с требованием освободить Олиру. В королевских покоях ты защиту ставил? Так какого слуги Белого не дал ее величеству возможности впускать посетителей?!

– Наговариваешь ты на меня, – возразил Грай. – Не было такого. Скорее, это твой Саварди что-то не так понял. Или понял, но предпочел сделать вид, что не понял. Но ты же от него отбился?

– Мы договорились, что он пришлет свою жену в свиту королевы, к накари Фаль и остальным женщинам, которых мы подберем. Лаккат ушел окрыленным. – Ильнар улыбнулся уголками губ.

– Ты коварен! – хохотнул Грай. – А если королева не выдержит столь высокой чести?

– Ты утрируешь, Амея Саварди не так ужасна, чтобы королева не выдержала ее общества. Тихая, послушная женщина, верная жена и мать. Вот заодно и узнаем, чего стоит ее величество и к кому она ближе, к Лоре или Амее.

– Можно делать ставки? – оживился Грай.

– Это пошло, – поморщился Тавьер, но от вопроса все же не удержался: – И на что бы ты поставил?

– Ее величество кажется умной и достаточно решительной женщиной. Просто она здесь чужая и очень одинока, насколько я понял, за прошедшее со дня свадьбы время у нее не появилось подруг, да и все последние события здорово подкосили, на ее месте любая растерялась бы. Так что я бы поставил на Лору. А ты?

– А я не делаю ставок, – хмыкнул Ильнар. – Даже гипотетически.

– Ну ладно, а что ты вообще думаешь про нашу королеву?

– Что ей не повезло. А для всего остального слишком мало информации.

– Тьфу! Так и буду теперь мучиться от любопытства, – проворчал Тагренай и тут же без перехода продолжил, перескочив на другую тему: – Но как я удачно оценил ситуацию, а? Говорю же – молодец!

– В чем именно?

– Да я про охрану королевы. Помимо обычных боевых магов, решил приставить к ней Даршарай: и за окружением ближайшим незаметно проследит, и в случае чего сможет выступить в качестве двойника. А для широкой общественности – я просто решил таким образом защитить близкого человека, ну и к королеве подход найти, в дополнение к охранным функциям. Здорово же придумал, да?

– Пожалуй, – согласился Тавьер. Идея действительно была удачной.

– А ты меня, кстати, зачем позвал-то? Отчитаться или по делу?

– Отчитаться, по делу и вообще. Ты просто рано прибежал, остальные скоро подтянутся. Меня тревожат крайний север и юг, будем думать, что предпринять, – вкратце проинформировал Ильнар.

– О! Так нет ничего проще, – бодро заверил Тагренай. – Я не говорил? Скоро Таллий по делам будет в Глоссе, думаю, он не откажется поделиться новостями с родины. Ну или советом поможет, если новостей нет. Он, как в Приграничье осел, вроде бы совсем перестал поддерживать отношения с сородичами.

– Мне не нравится твоя странная дружба с этим северянином, и не нравится он сам, но спорить не буду. Он действительно может быть полезен, – поморщился Ильнар.

– Спасибо, мамочка! – заржал Грай.

– Тебе не кажется подозрительным, что он так вовремя сюда собрался? – проигнорировал Тавьер веселье подчиненного.

– Ну, о его визите Ойша предупредила меня недели три назад, так что если он в чем-то замешан, то только с самого начала, а это весьма сомнительно. Тем более что едет с сыном, а рисковать мальчишкой… Поверь мне, этот точно не стал бы. Я вообще не удивлюсь, если, узнав последние новости, он развернется и вернется с полпути, чтобы не подвергать опасности Кая. Не знаю, действительно ли северяне так жестко воспитывают детей, как упоминал Таллий, но второй такой наседки, как этот бледнорожий, свет не видывал.

– Как ты думаешь, насколько интересны мне подробности личной жизни твоих друзей? – мрачно спросил Ильнар, недовольно зыркнув исподлобья на хаосита.

– Готов поручиться, что совершенно не интересны, – легко согласился Грай. – Извини, но у меня такое ощущение, что, если я замолчу и перестану двигаться – просто усну. Думается, если я начну ходить туда-сюда по кабинету, тебя это куда скорее выведет из себя. У Ондара есть новости?

– Не ревнуй, – усмехнулся Тавьер, откладывая документы, и пошел открывать окно, чтобы не особо дымить в кабинете. – Лавиль работает, положись на него.

От болтовни Тагреная ни о чем Ильнара вскоре спасли, он даже не успел докурить: на пороге один за одним появились координаторы двух самых сложных направлений внутри Турана. Ответственный за северян Крейгар Сайгель, чью внешность и манеру общения можно было исчерпывающе описать двумя словами «угрюмый варвар», и флегматичный коренастый южанин Ла’Вирраш, перебравшийся из Приграничья в столицу лет восемь назад.

Единственный надежный способ внедрения доверенных лиц в закрытое общество северян заключался в отправке женщин замуж. По понятным причинам найти добровольцев с хорошей подготовкой, согласных остаток жизни провести в пещерах, рожая детей, было, мягко говоря, непросто. Но пара таких агентов в Северном крае сейчас имелась. Работа их осложнялась тем, что женщин не допускали до решения важных вопросов, единственным источником информации служили мужья – тоже воспитанные в местных традициях и не желающие нагружать своих хрупких жен бесполезными, с их точки зрения, сведениями. А еще – отсутствием нормальной постоянной связи. Но кое-как держать руку на пульсе событий получалось, и пульс этот, по заверениям Крейгара, уже давно не менялся.

Десять лет назад, когда северяне получили полную копию своего безвозвратно утраченного не то сакрального символа, не то артефакта, который бесхитростно называли «скипетром», Тавьер честно ждал потрясений. Легенда о том, что этим самым скипетром был запечатан местный бог, заставляла предполагать закономерное развитие событий: северяне попытаются этого покровителя освободить, а значит, неминуема какая-то маленькая катастрофа – от землетрясений в горах до отделения Северного края и образования свободного государства. К последнему даже морально подготовили короля: Ераший понимал, что воевать с северянами в жестоких условиях их родины попросту бессмысленно.

Однако все прошло на удивление спокойно. И тогда, и за прошедшие годы ничего на севере не изменилось, и если «бледнорожие» обрели своего покровителя, то никому об этом не сказали и никаких решительных шагов не предприняли. Больше того, и разведчицы ни о каких изменениях не сообщали. В общем, то ли освобождать божество северяне не спешили, то ли не сумели это сделать, то ли оно, освобожденное, предпочитало сохранять инкогнито даже для большинства собственной паствы. То ли легенда была просто легендой.

Свежей информации о талтар* не поступало уже пару недель, но, судя по тому, чем располагал Крейгар, северяне к смерти короля не готовились и, вероятно, причастны к этому событию не были. Во всяком случае, еду они сверх обычного не запасали, а это был бы верный признак.

Похоже дела обстояли и в Тарише, самом южном лаккате.

Юг всегда доставлял Турану неудобства: то с Эштаром проблемы, то с Приграничьем, которое сдерживало натиск странных злобных существ, Серых, заполонивших Таришский полуостров. Несколько веков сдерживало, и все пребывало в пусть шатком, но равновесии, пока десять лет назад туда не съездил Тагренай. Как ругался Тавьер, разгребая последствия, одно слово – маг Хаоса… После его краткосрочного визита Серых не осталось, Приграничье едва ли не впервые за время собственного существования сняло военное положение. А у Турана появился новый лаккат с очень непредсказуемым и опасным населением – перевертышами, которыми верховодило… нечто. То ли мелкий божок, то ли существо иного плана, прикинувшееся им. Существо это как будто было полностью поглощено заботами о своем народе, существование в составе Турана его устраивало, и ни о каких попытках к бегству оно не задумывалось. Наоборот, до недавнего времени активно – и достаточно успешно – Тариш старался влиться в жизнь страны. Но то на словах, а как можно ему верить всерьез?

В общем, им, на юге, хорошо, у них спокойная жизнь наладилась, они землю восстанавливать начали, торговлю. И королю было хорошо: его головная боль с появлением новых подданных стала щедро оплачиваться алмазами из вновь открытых месторождений. Но короля любили, и у него была вся полнота власти!

А расхлебывал это сейчас опять Тавьер. Которого боялся народ, ненавидела половина придворных, и всей власти у него было – полезные знакомства со второй половиной придворных и личное обаяние. Последнее надлежит произносить с сарказмом.

«Лопату Могильщика* мне в задницу, надо было тогда уйти на заслуженный отдых, и гори оно все огнем», – мрачно подумал Ильнар, вытряхивая из портсигара последнюю папиросу. Подчиненных он дольше необходимого задерживать не стал, обсудил с ними ситуацию и план действий и отпустил до появления новостей.

Впрочем, какой-никакой план нарисовался только по югу: там у Тавьера имелся лаккат Приграничья Л’Амишшар, который был, безусловно, верен короне, хорошо относился к самому Ильнару и вроде бы подружился со своим беспокойным соседом. Следовало отписать ему, чтобы обсудил проблему с перевертышами и постарался уговорить их сохранять лояльность.

А вот писать в Тариш, его лаккату, фамилию которого – ох уж эти южные непроизносимые фамилии! – Тавьер никак не удосуживался запомнить, должна королева. Официально, с гербом и положенной дозой пафоса.

Мысленно сделав себе пометку обсудить с ее величеством этот вопрос и вообще взаимодействие с некоторыми высокопоставленными подданными, Ильнар докурил, закрыл окно и кликнул Таса, чтобы тот послал кого-нибудь из прислуги за папиросами. А сам сел за составление письма.

Все же хорошо, когда есть толковые помощники. Если бы не эти предусмотрительность и маниакальное желание вырастить себе достойную смену, Тавьеру сейчас было бы совсем худо.