Текст книги "Чувства на салфетке: попытка забыть. II часть трилогии"

Глава 4. Смена ангельских установок

Этим утром с рассветом я поздоровалась первой. Ангельское забытье так и не достигло моего разума достаточно глубоко, чтобы чувствовать себя отдохнувшей – слишком тяжелыми были думы. Всю ночь напролёт я упрямо глядела в потолок, чувствуя, что веки не сомкнутся, что расслабления так и не достичь, поэтому оставалось пялиться в одну точку и умолять время течь быстрее.

Мне казалось, я сойду с ума от парализующего страха и беспомощности. Столько всего хотелось сказать и сделать, но я упрямо прятала язык в глубине рта, понимая, что над собой не властна. За меня решали все – Муриэль, Камаэль, Анахита – кто угодно, только не я сама. Но ночь подошла к концу. А это значит, что пора подбирать гардероб и заставить себя встать и вернуться в заточение янтарных глаз Главного Стража Рая – моего теоретического куратора.

Прохладные капли утреннего душа успокаивали саднящую кожу и шептали, что всё будет хорошо. Что я справлюсь, что я выстою и смогу быть сильной и убью своё дьявольское нутро, дремлющее в глубинах подсознания, текущее по тонким синеватым жилам. Что это временные трудности, год спустя, которым я буду смеяться в лицо и поражаться, как они могли терзать мой разум. Но год нужно было прожить. Я лишь на начальном этапе, у самого подножья могучей горы страхов и слабостей, взобраться на которую во мне нет сил, а в запасе подходящего снаряжения.

Угольные вьющиеся волосы звонко отпускали на паркет капли, вынуждая соседок раскрыть глаза от неприятного размеренного стука. Я робко улыбнулась им и удалила остатки жидкости с кончиков полотенцем, после чего открыла райский шкаф. К чёрту всех. Нужно быть храбрее. С подбором гардероба было покончено и я, натянуто улыбнувшись отражению в зеркале, зацокала каблуками по каменному полу коридора общежития.

Вот и чёртова дверь, за которой скрывался мой главный эдемский страх. Я пыталась отдышаться так, словно за этими створками меня ждала долгая мучительная смерть. Но делать было нечего, поэтому я вошла в кабинет Муриэля с трепещущем сердцем. Наш вчерашний разговор в коридоре почему-то приводил меня в некое замешательство, вынуждая затаивать дыхание от мысли о своём лекторе. Он всю ночь терзал меня пронзающим яростным взглядом и призывал остановить попытки вызволить любимого из пучин второго пояса седьмого круга Ада, хватая за запястья и сжимая их в парализующем захвате, как в крепкие железные кандалы. Пальцы оставляли пятная на мягкой коже, садня и раня не только тело, но почему-то и душу.

Вдруг мне стало интересно: а думал ли он также же обо мне? Моя фигура пытала его доказательствами в правильности действий и требовала оставить её в покое, от заката до рассвета? Кого он видел в ангельском забытье, когда отправлялся на покой в объятиях подушки и одеяла? Этот вопрос вряд ли можно было счесть уместным и надеяться, что удастся получить ответ на него без излишних трудностей и препятствий.

Дверь кабинета захлопнулась за мной сама собой и я уставилась на куратора, пытаясь высмотреть темные круги под карими глазами, дающие понять, что ему тоже ужасно спалось минувшей ночью. Но Господин Главнокомандующий был невозмутим. Глаза были такие же яркие и искрящиеся, как и всегда, а тёмные круги и мешки отсутствовали, не смея портить строгого прекрасного лица. Воин могучей тучей раскинулся по спинке кожаного кресла и вглядывался в какой-то рабочий журнал с ледяной сосредоточенностью. Видимо, это были ведомости студентов «Ангельстрема». Но мой приход заставил его отвлечься от тетради и поднять карамельно-ореховые глаза в мою сторону. И тут моего разума достигло колючее осознание – какой же красивый цвет глаз у него, такой необычный. У людей я такие никогда не видела. Мне казалось, что Ангела мужского пола красивее я ещё не встречала. Но он ведь главный, наверное, так и должно быть. Противник будет легче повержен, если окажется очарован красотой своего врага.

Мур едва заметно приподнял уголки алых губ и указал на стул напротив себя, не прекращая слежки очами за движением моей тонкой фигуры по его кабинету, заполняющей воздух лёгким дребезжанием гипюровой ткани ангельского одеяния, красиво переплетающегося крестом на груди, и обнажающего острые бледные колени. Юбка была весьма коротка для Ангела, но меня это нисколько не заботило. Ангельский шкаф всегда производил по моему заказу самые дерзкие и максимально откровенные наряды, которые только могли быть разрешены Господом. Но раз уж Бог разрешал, то почему я не должна была так облачаться? К тому же, Дасти и Альдина также позволяли себе раскрепощаться, отдавая предпочтение более открытым нарядам, а не длинным бесформенным мантиям, которые так любила, например, Анахита.

– Доброе утро. – Поздоровалась я без обращений и опустила пятую точку на жесткую деревянную мебель.

Было как-то неловко вновь называть куратора по имени, а по титулу он приказал не обращаться, поэтому я не могла никак решить, что для меня труднее: перебороть себя или же не подчиняться его указаниям.

– Здравствуй, Каролина. – Конечности задрожали под этим пылким взглядом, выдавая робость.

Да почему же меня так трясёт перед ним? Другие Ангелы не вызывали во мне такого спектра эмоций. Перед Муриэлем, я же чувствовала все на свете: страх, стеснение, нарушение дыхания и, почему-то, желание. Желание узнать, каков он на самом деле, что его волнует, что увлекает и что вынуждает грустить. И я не могла понять, почему моему мозгу так нужна была эта информация. Ведь мысли были заняты только Чарльзом. Но главному Стражу удавалось пролезть сквозь эту толпу мелькающих размышлений и встать прямо перед моими глазами, мешая рассмотреть, что там есть ещё интересного.

– Я такой страшный? – Вывел меня из тягомотных рассуждений Ангел.

– В смысле? – Какое же у меня сейчас глупое выражение лица, наверное.

– У тебя всё тело дрожит. – Озвучил Мур и встал надо мной, накрывая массивной тенью.

Я посмотрела на него снизу вверх и нервно сглотнула. Какой же он огромный, Господи, помилуй. Один кулак больше, чем моя голова. Что стоит ему вдарить этим самым кулаком мне по башке, чтобы я не забивала её всякими глупостями?

– Сегодня холодно, не находите? – Ну какая же чушь, Каролина, что ты несёшь?!

– Плюс тридцать. Как и всегда в Эдеме. – Осёк меня Страж, давая понять, что я болтаю чепуху.

Я растекалась по стулу от его шоколадного взгляда, ощутив, что щёки стали пунцовыми, и бесконтрольно прикусила губу, наказывая себя за такую оплошность.

Помилуйте меня, Господин Главнокомандующий! Я не хочу погибать под вашим дьявольским взором.

– Может заболела. – Ты закапываешь себя заживо, Каролина Джефферсон.

Ещё попроси его проводить тебя в больничное крыло, чтобы целитель дал тебе таблетки для храбрости перед лицом главного любимца Господа.

– У Ангелов не бывает простуды. – Ну, какой же упёртый.

Мало ему было моих вчерашних признаний о том, что я его побаиваюсь? Что он ещё хочет от меня услышать?

– Я же ещё не Ангел. – Не собираюсь вам уступать, Господин Главный Страж Рая.

Не пытайтесь сделать из меня дуру. Я и сама это прекрасно умею.

– То, что у тебя нет крыльев, не означает, что ты не Ангел, девочка. – Не сдавался Главный Страж в попытке осадить меня.

Девочка.

Что ещё за словечко? Обычное, конечно. Но почему из его уст оно звучит так интимно? Что-то напоминает… Точно. Флэтчеровское «малышка». Он издевается надо мной?!

Ну, вот! Теперь этот гигантский сучёныш смотрит именно так, как и говорила Дасти. Словно воображаемо снимает с меня платье и вдыхает сладкий аромат моих цветочных благовоний, отдалённо напоминающих тот самый «Flora by Gucci», что так обожал покупать мне Чарли, потому что знал – этот аромат мне идеально подходит.

Ну хватит так смотреть, Господин Главный Страж. Можно мне просто провалиться прямо сейчас в Ад? Желательно, в темницу с номером «666».

– Говори, что тебя так пугает? – М-м-м, вот опять. Кого-то это мне напоминает.

Моего главного диктатора Чарльза Трэвиса Флэтчера. Но, к моей великой радости, я научилась жизни в режиме диктатуры достаточно давно, чтобы уступать в такой манере общения.

– Да вы! Вы меня пугаете! – Выпалила я прямо в суровое лицо, чуть приподнявшись с места.

Надоело уже восседать под тенью массивного тела, ощущая, как он прожигает мою одежду карамельным взглядом.

– Кажется, я просил тебя обращаться ко мне без официоза. – Страж наконец-то вернул железный зад на плоскость стола, догадываясь, что выглядит крайне грозно и враждебно в своей позе бронзовой статуи, воздвигнутой перед моим растерянным лицом.

– Я не могу, Господин Главнокомандующий. При виде вас, меня трясёт как бухту в девятибалльный шторм. Сама не понимаю почему. – В глазах помутнело от внезапного признания.

Но я уже не справлялась с его натиском. Обязательно нужно вот так глядеть, видя, что меня и без того передёргивает от любой его фразы?

– Тебе нечего бояться, Каролина. – Мнимо успокаивал Мур, а сам всё больше напрягался, отчего мне казалось, что он увеличивается в размерах. – Я никогда тебя не обижу. – Риэль уселся в кресло, предполагая, что чем ближе ко мне находится, тем сильнее меня корёжит от него, и принялся открывать книгу с новым лекционным материалом.

– Вчера вы говорили совсем другое. – Напомнила я ему о его угрозах, выместить гнев на мне, если я снова нарушу Божественное законодательство.

– Потому что ты позволила себе непростительное, хотя я тебя предупреждал, что последствия будут крайне плачевными. Но ты, в своей привычной манере, не слушаешь никого, кроме своего сердца, которое тебя вознаграждает лишь остриём клинка. – Муриэля несло.

Его слова были такие отточенные, словно он их всю ночь репетировал перед зеркалом, чтобы потом сказать мне при встрече. Я изумилась такому порыву. Почему он так говорит, словно знает меня ни один год? Может причина смерти ему и известна со слов Анахиты или каких других Ангелов, но что он может знать о моих манерах? Откуда?

– Не занимайся саморазрушением, мой Ан… – Прервался Страж, так и не договорив до конца.

Что он там пытался сказать? Его кто? Ангел? Умора! Вы что-то попутали, Господин Главнокомандующий.

– Что? Вы не договорили. – Получи, засранец! Покрасней тоже. А то чего я отдуваюсь за двоих.

– Просто слушай, что я тебе говорю. Обратного пути не будет. – И вновь двусмысленные фразы, звучащие, как острастки.

– Да какое вам до меня и моего саморазрушения дело? – Зрачки увеличились вдвое от этих предостерегательных слов, говорить мне которые я не просила, и уставились в сторону пылающего Стража. – И как я могу вас слушать, если вы договорить-то не можете нормально. – Ничего себе, мисс Джефферсон! Откуда столько смелости вмиг взялось?

Но он со мной себя ведёт как с ребёнком, ей Богу. Чего этот мистер-Главный-Железный-Зад-Рая вцепился в меня? Другие студенты святые что ли? И никогда не хотели испытать на себе что-то запретное? Не в жизнь не поверю.

– Хватит болтать, мисс Джефферсон. Мы и так потратили очень много времени на ваши рассказы о страхе перед моей персоной. – Ушёл от ответа Страж и принялся диктовать новый материал.

Я открыла тетрадь, смиряясь, что сегодня точно мне не удастся от него ничего добиться, и обмакнула перо в чернила. Времени у меня предостаточно. Рано или поздно, он скажет мне всё, что обо мне думает. Это моя промежуточная цель на пути к главной задаче – освобождении Чака из адского заточения. И если Муриэль Божий Воин вздумал играть со мной, то я с радостью приму участие в его поединке, не забыв напоследок сказать, что главный судья этого матча – я. Ещё ни один мужчина, будучи опалённым моим нефритовым взором, не смог отражать атаки этого взгляда. И какой бы бесконечно-великой не оказалась сила этого Воина, мощь моего взгляда будет в разы сильнее. Я прожгу его этим малахитовым цветом и он будет молить о пощаде. Но будет уже слишком поздно.

– Вам всё понятно, мисс Джефферсон? – Обрушил на меня вопрос Муриэль, с хлопком закрывая учебник по Божественному праву.

– Единственное, что мне непонятно – так это ваши попытки предостеречь меня от того, чего я совсем не опасаюсь. – И снова я возвращалась к разговору о наших не разрешённых разногласиях.

– Сколько ты находишься в Раю, Каролина? – Спросил Риэль так, словно не знал ответ на этот вопрос.

– Не долго. – Дала я, очевидный ему, ответ.

– Вот именно! – И опять этот суровый взор.

Меня уже тошнит от него. Почему Камаэль не может читать лекции? Это сделало бы меня самым счастливым Ангелом Рая.

– Я же здесь столько, сколько тебе и не снилось, Каролина. – Интонация голоса Стражника при произношении моего имени была максимально враждебной.

Складывалось такое впечатление, что ещё чуть-чуть и он вмажет мне в нос своим гигантским кулаком и я свалюсь замертво, не надеясь на очередное перерождение. Но тогда бы он избавил меня от своего карамельного омута. И, возможно, я бы почувствовала облегчение.

– Поэтому, будь добра, прислушивайся к моим советам, чтобы не страдать зазря и не подставлять тех, кто за тебя поручился. – Ну, какой же душнила! Нет сил уже слушать эти его «вредные советы».

– Это вы о ком? – Что-то раньше я не слышала, чтобы кто-то из обитателей Рая оказывал мне поддержку перед лицом Совета или самого Господа.

– Да о всех твоих кураторах: об Анахите, Камаэле и о себе, в частности. Мы дали обещание Богу, что подготовим тебя по всей строгости и не позволим оступиться. А всё, что ты делаешь, так это совершаешь промахи и никакого просветления. – Неужели они и правда впрягались за меня, видя мой незримый потенциал?

– Не верится, что вы можете делать для меня что-то, кроме угроз и запугиваний. – Пробормотала я себе под нос, боясь лишний раз глядеть в его сторону.

– Это ты так видишь. Я смотрю на это иначе. – Но кожей не переставала ощущать, как он прожигает меня палящим янтарным взором.

– Я могу идти? – Я встала с места, догадавшись, что лекция завершена, а желания продолжать неформальную беседу у меня не было.

– Как пожелаешь. – Неоднозначно произнёс Муриэль и опустил глаза в документацию.

Сколько же у него обязанностей. Он же ещё и Божественный Полк возглавляет в здании «Армтолия». Как у него на все хватает сил? Этот мужчина вообще отправляется когда-нибудь в ангельское забытье и думает о чем-то другом, кроме работы и службы Господу?

– Единственное, чего я желаю, так это понять, почему вы так сосредоточены на заботе о моей персоне. – Весьма смело, мисс Джефферсон. Но как бы вас за вашу смелость не наказали.

– Поймёшь. Когда-нибудь. – И опять раскрытие тайн лишь в планах. Ненавижу ждать.

– А что, если я не хочу это «когда-нибудь»? Что если у меня нет времени ждать? – Хоть бы он поддался на мои уловки и сказал, что думает на самом деле.

Сколько можно играть в молчанку? Терпеть не могу подобные игры.

– У тебя есть вечность, чтобы познать меня, Каролина. И всех других своих кураторов. – Риэль осёкся на последней фразе.

Волновали ли его мои познания в области других руководителей? Или он хотел, чтобы я узнала только его? Сомневаюсь, что он будет честен со мной и раскроет свои карты.

– Вы хотите, чтобы я узнала только вас? Или сразу всех? – Наши взгляды встретились и я снова заметила эту задержку взора Стража на моих губах.

Может у меня что-то не так с лицом? Что его выводит из себя, всякий раз, когда я возникаю на горизонте?

Вдруг я ощутила неприятно-волнительное ощущение дежавю. Что-то это мне всё напоминает. Будто я попала в лист Мёбиуса и бесконечно блуждаю по его поверхности, от конца и до начала, не понимая как вырваться из бесконечного плена. Ах, да, все эти уходы от ответа так похожи на стиль моего Чарли, вечно пытающегося убедить меня на беседах после уроков, что мне его симпатия лишь причудилась. Неужели история повторяется?

– Я хочу, чтобы ты узнала всё о райской жизни. И перестала нарушать Божий Закон. – Сглатывая, произнёс Мур.

Пальцы его едва заметно подрагивали на плоскости бумаг, нервируя их обладателя. Мы что, снова поменялись местами? Теперь он дрожит перед моим взором, не зная что со всем этим делать и как выйти из ситуации победителем.

А вообще, кто я такая перед лицом этого могучего и наивеличайшего воина, который управляет как минимум тысячей Ангелов в Эдеме. Пешка. Вошь на его теле, злобно кусающая и причиняющая зуд, от которого так хочется избавиться.

– Что ж, тогда я отправлюсь в библиотеку, чтобы познать этот самый закон. – Произнёс мой голос, пока я вставала с деревянного учебного стула по направлению к двери.

– Отличное решение, мисс Джефферсон. В этом я могу вас только поддержать. – Так же не отрываясь от бумаг, вымолвил Страж, и растворился в звуке моих удаляющихся шагов как сахар в чае: томно, сладостно, без осадка.

От автора:

Глаза Главного Стража Эдема стали чёрными как ночь и наполнились ледяными кусочками разочарования. Муриэль с грустью сосредоточился на закрытой двери, сжав белый лист в руках, и мысленно проклинал себя за скрытность. Хотел ли он, чтобы мисс Джефферсон уходила? Сумел ли сказать всё то, о чём давно думал? Разумеется, нет. Ангел не имел и малейшего понятия, что ему делать со всеми думами, возникающими в голове из-за появления этой зеленоглазой мордочки в Раю. Ему столько хотелось сказать и сделать, но он пытливо молчал, потому что уже очень давно дал себе обещание не открывать сердца тому, кто в этом не нуждается.

Да, история повторяется. Не только для Каролины.

– Что же мне делать с тобой, мой Ангел? – Буркнул он себе под нос, потому что не мог сосредоточиться ни на чём, кроме женского лица, ещё минуту назад глядевшего в хрустальный омут его шоколадных глаз. – Ты не она. Ты не она. Ты не можешь быть как она. Не можешь. Ты – другая! Не она! – Тараторил Страж и бил себя ладонью по лбу, пытаясь отогнать наваждение.

Новообращённая Ангел Каролина Джефферсон вскружила темноволосому Полководцу голову, сама того не желая. Она была воплощением всего, что тот презирал. Но этот факт вынуждал его возбуждаться ещё больше и грезить только об её тонкой талии, зажатой в его крепких сухих ладонях. Как теперь этому Воину Божьему оставаться верным Господу, когда в голове сплошные мысли о грешном соитии с собственной студенткой?

Страж грустно ухмыльнулся, думая о том, что ни один молодой и горячий учитель, встречающийся со взмахом ресниц этой противоречивой особы, не может устоять перед неземной красотой этой земной девушки. Словно по дьявольскому заговору, эта юная леди взбудораживала историкам головы, вынуждая их половой орган разрывать полость брюк неудержимым давлением.

Муриэль давно убедил себя в том, что секс ему не нужен без божественного брака. Что этот акт любви – некая физиологическая потребность, созданная лишь для продолжения рода, а ему продолжать нечего. Он призывал себя считать, что секс является уделом похотливых глупых людей, не умеющих сдерживать животные инстинкты. Что Ангелам этот ритуал не требуется, если они не собираются обзаводиться потомством.

До встречи с Каролиной Джефферсон, этот мужчина так и думал. Риэль был предан только Господу и долгу службы до недавнего времени. Но Каролина выдёргивала из его крепких рук боевой меч одним лишь робким взглядом, призывая остановить сражение и раствориться с ней на любых плоских (и не только) поверхностях. И Страж понимал, что отныне он заложник плена её изумрудных глаз.

Полководцу Божественного Полка стало так страшно и необъяснимо горько. Этот древний Ангел привык быть черствым, холодным, грубым, а Джефферсон меняла древние установки, оттаивая сердце, размягчая душу и отмывая демонскую кровь с ладоней. Она была слаба, немощна, неумела, но сколько же великой любви было под слоем её алебастровой кожи. Сколько эмоций, чувств и желания она вызывала в Главном Страже Рая, не прилагая к этому ни малейшего усилия, потому что знала – ей это не требуется. Кароль не нуждалась в любви Господина Главнокомандующего и отметала это чувство как, портящий чистоту, сор в белом вакууме невинности.

И Муриэль, знающий её нутро как свои пять пальцев, снова отправил истину на задворки разума и вернулся к обязанностям куратора «Ангельстрема», грезя лишь об одном: она забудет, она не заметит, ей станет всё равно и он вновь остановит биение влюблённого сердца, совершая коленопреклонение перед статуей Господа в молельном зале «Ангельстрема», будто этих страстных чувств в его огромном сердце никогда и не было. А он всё тот же доблестный воин, созданный Отцом Небесным только для защиты Рая от демонских атак и набегов.

Вот только Отец его грёз не разделял. Пора Главному Стражу обзавестись потомством. Так предрешено.