Текст книги "Зовите меня Джин Миллер"

– Пойдем, чего застряла? – Мирослава догнала ее и схватила под локоть. – Привет.

– Привет-привет, – поспешно ответил Макс, а Арсеньева уже волокла Женьку по коридору.

– Нечего с ним статую изображать!

– Ничего я не изображаю.

– Да-да, это мы уже слышали, – отмахнулась Мирка. – Еще бы пару минут простояла, и о вас бы начали спотыкаться. А мне только еще одного разговора с Ларшиной сегодня не хватает. И как отделаться от этой чокнутой?

– Быстрее взять кого-то на ее место, – задумчиво ответила Женька, всё еще думая о Стрельникове.

– Ага, только вот кого! Не тебя же…

– Спасибо за веру в мои способности, – иронично откликнулась Высоцкая.

– Да нет, я не в том смысле! Тьфу ты, ты же сама не пойдешь!

– Да ладно, расслабься, я шучу, – Женьку развеселила реакция Мирославы. – Конечно, не пойду. Даже ради портфолио.

* * *

А вот на следующий день ей было уже совсем не весело, когда в утреннем эфире «Телеболталки» прозвучало имя того, кто украл кеды, – Денис Раевский.

Женька как стояла посреди раздевалки с курткой в руке, так и замерла. Откуда Сухов и Емельянова прознали об этом? Это была часть секрета, который она услышала тем днем и который пообещала Артуру сохранить. Откуда же об этом узнали главные сплетники школы?

Женька сделала глубокий вдох, и способность двигаться вернулась к ней. Что же теперь делать?

На полпути к телестудии до нее дошло, что она слишком суетится. Как будто это ее имя прозвучало на всю школу. Вокруг гомонили школьники. Только что пришедшие даже пока не слышали эту новость. Но уж Артур-то точно в курсе.

На первом уроке она так и косилась в его сторону, но мрачный Раевский на нее даже не смотрел. Некоторые из одноклассников, кто был явно в курсе родства Артура и Дениса, всё время перешептывались и, не скрываясь, смотрели на Раевского-старшего. А тот вообще никуда не смотрел, уткнувшись в сложенные на парте руки. «Что он делает? – раздумывала Женька. – Планирует, как спасти брата или как бы побыстрее его убить?»

«Откуда инфа про конверсы?» – написала она Мирке прямо в тетради по русскому карандашом.

«Очень проверенная инфа из очень проверенного источника. А что?»

«Как-то это всё… немного слишком».

Мирка прочитала сообщение и, нахмурившись, посмотрела на нее. Но Высоцкая не ответила на ее взгляд.

На перемене после первого урока уже вся школа активно мусолила эту новость. Дениса Раевского никто не видел – он торчал в кабинете директора. Не разрешая себе раздумывать, к чему это всё приведет, Женька пришла к кабинету и, конечно же, увидела Артура.

Артура, который скривился, заметив ее.

– Я просто хочу сказать, что ничего не рассказывала, – заторопилась она. – Я действительно ничего не рассказывала друзьям.

Раевский не смотрел на нее, но она чувствовала волнами исходившую от него ярость.

– Бессмысленно, – бросил он.

– Что?

– Бессмысленно сейчас говорить об этом, не находишь? – он перевел взгляд прямо на Женю.

– Я… просто хотела, чтобы ты знал.

– Мне плевать, – его кулаки сжались. – Проваливай.

Женька отступила на шаг назад.

– И дружкам своим спасибо скажи, – донеслось до нее. Женька резко остановилась, ощутив, как заполыхали ее щеки.

– Я не виновата, что твой брат у директора! И не мои друзья украли те кеды!

– Сделай одолжение… – начал Артур, но тут открылась дверь приемной и оттуда вышел его брат.

– А где красная ковровая дорожка? – с ленцой спросил Денис. Он выглядел спокойным и расслабленным, не потревоженным ничем. Даже и не скажешь, что у него сейчас состоялся неприятный разговор.

– Ну?! – Артур сделал шаг к брату. Денис вздохнул, сунул руки в карманы брюк.

– С родителями – в школу. Это так необычно, надо пойти подготовиться.

Он усмехнулся и, обогнув брата, пошел по коридору. Артур замер с видом ошарашенным и злобным одновременно.

Женька вмиг почувствовала – злость на брата в Артуре была сильнее всего. Но почему он злится? Из-за того, что тот украл, или из-за его невозмутимости – слишком необычной для тринадцатилетнего подростка?

– Может быть, это он себя и сдал, – вырвалось у Женьки. Раевский тут же обернулся к ней.

– Ты соображаешь, что несешь?

Женька помолчала, до последнего пытаясь быть спокойной.

– Соображаю. И соображаю еще кое-что. Ты несколько лет учишься в нашем классе, но хорошо, что я не общалась с тобой раньше.

Она еще никогда не чувствовала себя такой разозленной и вместе с тем несчастной. Завернув за угол, она остановилась и подержалась за стенку. Вот что было совершенно на нее не похоже. Она никогда такого не делала. Никогда никому не высказывала в лицо, что думает о нем на самом деле.

И она уже давно не чувствовала исходящие от кого-то ненависть и презрение. Исходящие от кого-то и направленные на нее. Это было очень обидно, несправедливо и снова возвращало ее в детство.

5

Интервью для школьной газеты «Поколение». Итоговый, девятый выпуск перед летними каникулами.

О чём я мечтаю?.. Ну знаете, мечты – это же очень личное… Ах-ах, да бросьте… мечты… Мечтаю, чтобы всё у меня было вот как сейчас. Чтобы друзей было вокруг много, чтобы не было скучно и все бы занимались чем-то интересным. Мечтаю, чтобы не было перемен. Не говорите мне про универ. Да, наверняка там будет круто, но мне странно, что всё так изменится.

Нет, не люблю перемены.

Вадим Сухов, 10 «А»

Раевскому удалось задеть внутри нее какие-то невидимые нити, нетерпеливо звенящие от малейшего неосторожного прикосновения. Женька ощущала беспокойство, вину непонятно за что, чувствовала, что всё непросто в этой истории. Напрягал Денис с его невозмутимостью, как будто происходящее не волновало его совершенно.

Женька никогда не походила на борца за справедливость, на детектива-самоучку и на выскочку, которая лезет не в свое дело. Но Раевскому удалось ее разозлить своим неверием и презрением к ней. Все еще беспомощно чувствуя свою вину перед младшим Раевским совершенно непонятно за что, Женька шла по школе и придумывала колкие ответы для Артура. Ох, в своих ответах она была язвительной и дерзкой, очень саркастичной. Со стороны даже завидовала себе, но в реальности… в реальности оставалась девочкой-невидимкой. И вряд ли могла бы это изменить.

Так со своими сумрачными мыслями Женька добралась до класса, с тоской оглянулась по сторонам. Почему-то сейчас ее раздражали однокласснички с их сплетнями и интригами на каждом шагу. Надо делать какой-то вид, цеплять на себя маску, отвечать так, чтобы не доставали подколками, но при этом хотели общаться, казаться интереснее, чем есть, увлекаться тем, что модно, но всё– таки быть при этом чуть непохожей на других. Это было не прозрение или открытие, это был привычный мир. Даже Вадик и Мирослава были его неотъемлемой частью. Сейчас они обсуждали что-то, сидя за партой Вадика, – наверняка эфир, который состоится на перемене. Думали, как еще вернуться к теме Дениса Раевского, – шутка ли? Новость дня. И школьное телевидение раскрыло всем глаза на школьного преступника. Интересно еще, что Мирка не кинулась за расспросами к Артуру – это ведь такая удача, что старший брат вора учится в их классе! Или Раевский и Мирку уже успел отбрить?

В центре класса, как в центре вселенной, Ленка и Вика, Женькины двуличные подружки, давали концерт по заявкам перед девчонками и некоторыми мальчиками. Женька закрыла глаза. Со вчерашнего дня ей удавалось почти не разговаривать с бывшими подружками. А что бы она им сказала? Смогла бы высказать, что думает по поводу их двуличности? Вряд ли… Она бы скорее согласилась даже еще раз поговорить «по душам» с Раевским, чем открыто признаться Драконихам, что читала их сообщения. Если бы она была посмелее, постаралась бы выяснить только одно – зачем им нужно было общаться с Высоцкой, если они всегда были о ней невысокого мнения? Какой в этом был толк?

Раздражающая атмосфера в классе, раздражающие люди и собственная рассеянность сделали свое дело – Женька использовала любую возможность, чтобы исчезать из класса хотя бы на перемене. Поэтому в обеденный перерыв она выходила во двор – единственное место, где не слышались даже отголоски «Телеболталки».

На улице было довольно тепло – в конце марта в середине дня погода уже позволяла, расстегнув куртку и вообразив, что скоро лето, гулять нараспашку. За школьным забором, старые, как сама школа, стояли киоски, в одном из которых они мелкими частенько покупали мороженое на переменах и после уроков. Они – это, как правило, Вадик, Мирка и Женька. Втроем. Всё это до того года, как Вадик умудрился сломать ногу и с октября по апрель просидеть на домашнем обучении – перелом был сложным. В тот год многое изменилось. И она, Женька, тоже.

Она не очень любила вспоминать то время, да и сейчас на этих мыслях не задержалась. Поправив сумку на плече, Женя бодро дошла до киоска и купила себе шоколадный пломбир – как известно, нет ничего лучше еды, чтобы поднять себе настроение. Возвращаясь обратно к школе, она увидела странное.

Денис Раевский сидел на маленькой оградке палисадника с цветами, поедал мороженое и зависал в телефоне. Огорченным, раздосадованным или переживающим за свою судьбу он не выглядел совершенно. На занятия он, судя по всему, особо не торопился и чувствовал себя так же беззаботно, как на выходе из кабинета директора.

В тот момент, когда Женя уже почти добралась до школьных ступеней, к младшему Раевскому подошел какой-то мальчишка – по виду его ровесник. Спустя несколько долгих мгновений до Высоцкой дошло, что это и был тот его одноклассник, у которого Денис украл конверсы. Только вчера в коридоре Мирослава показывала им этого парнишку. Судя по тону разговора, ребята о чём-то спорили. Затем внезапно расхохотались и начали что-то оживленно обсуждать. Женька так и застыла на месте. Это было странно, очень странно. Еще более странно, чем поведение Дениса.

Пока она раздумывала, что же делать, ребята поднялись с оградки и направились к выходу со школьного двора.

Женька повернулась, собираясь зайти в школу, но тут же остановилась. А почему бы?..

Перебивая эту мысль, в голову влезла другая: и зачем тебе это надо, Высоцкая?

Нет, это и правда было странно, но разве не повод всё выяснить сейчас и кинуть в наглую физиономию старшему Раевскому то, чего он не знает? Показать ему, что она не рассказывала про Дениса и его участие в краже! Опыт зрителя множества детективных сериалов подсказывал ей: тут не всё так просто, как кажется.

Женька глубоко вздохнула, кинула умоляющий взгляд на двери школы и, не сомневаясь, что поступает глупо, зашагала за мальчишками следом. К сожалению или к счастью, никто не показался на пороге, чтобы от этого глупого шага ее отговорить.

* * *

В конце концов она даже почувствовала азарт. Хотелось хотя бы одно дело довести до конца самой. Забывшись, она представляла себе настоящее приключение, в котором наконец довелось поучаствовать и ей. Дело было не столько в истории о воровстве, сколько в личности вора. В одном Женя была почему-то уверена – Денис ничего не крал. Вся эта история казалась слишком невероятной, какой-то даже киношной. И так как это точно было не кино, она хотела найти объяснение происходящему.

Ребята шли пешком, казалось, через весь город, пока не оказались в каком-то незнакомом дворе. Вроде и не окраина города, но и не центр. Двор как двор. Подъезды, песочница, детский городок, гаражи. За гаражами Женька и притаилась, не выпуская из виду Дениса и его одноклассника, которые уселись в старой беседке и принялись кого-то ждать. Женька сообразила, что место ребята и правда выбрали удобное – вроде и на улице, а вроде и отдельно от остальной части двора: старая беседка была плотно окружена деревьями, и летом они наверняка отгораживали ее стеной от всех гуляющих и праздношатающихся.

Не успела Женя в очередной раз задаться вопросом, зачем поддалась совершенно идиотскому импульсу и вообразила себя героиней детектива, как в беседке началось бурное оживление – пришли еще какие-то мальчишки, совсем незнакомые. Всем ребятам было не больше пятнадцати лет. После приветствий и смешков они заговорили о каком-то Кабане, который, как подозревала Женька, был человеком. Этот Кабан «сдулся» на пятой тарелке, и его прямо из школы увезли в больницу. Послышались споры и обсуждения. Кто-то утверждал, что результат оказался непредсказуемым и те, кто пророчил проигрыш Кабану, тоже не выиграли.

Женька, чувствуя себя героиней театра абсурда, помотала головой. Что за ерунда там творилась? И тут начали обсуждать Дениса.

– А я говорил, что он не облажается. Так что гоните бабло, ребят. Вы же не верили, что он сам себя сдаст, – ба– сом проронил один из незнакомых мальчишек.

– Слабенькое оказалось ваше «слабо́», – протянул Денис. – Я выиграл. Да еще и кое-кого привел! В этом вы сомневались еще больше.

– Ну, мы сомневались, что после истории с кедами тебе удастся уговорить одноклассника прийти, – произнес парень, который показался Женьке самым взрослым из присутствующих. – Так что это была проверка.

– Я люблю сложные дела. Чем сложнее, тем лучше, – не без бахвальства заметил Денис. – Игорь готов.

– Посмотрим, – протянул этот взрослый и в два шага пересек беседку. Остановился прямо перед Денисовым одноклассником, явно робеющим. – Посвящение у нас проходит просто. Мы даем тебе пробное дело, ты выполняешь его, и мы все официально признаём тебя частью клуба. Тебя устраивает?

– Да, – Игорек прокашлялся. – Устраивает. А про деньги… правда? Вы реально выигрываете?

Старший усмехнулся.

– Заработать захотелось? Ну-ну, у нас ребята, бывает, последние карманные проигрывают. Да, Вано?

Мелкий паренек, сидящий недалеко от Дэна, насупился. Мальчишки захохотали.

– Так что заработать не так просто, как потерять. Ну да ладно…

– Эй, Дэн, а что теперь тебе будет, а? – влез еще один мальчишка, явно тоже недовольный потерей карманных денег.

– Да фигня. Маман в школу придет. Но я уже всё уладил. Так что всё ок. В следующий раз что-то повеселее давайте.

– Ну, Дэн. Сам напросился.

С площадки донеслись шуточки и смех, а позади Женьки кто-то произнес:

– Высоцкая?!

Женя обернулась. На нее смотрел Артур. В сильном изумлении.

– Я… – девушка отступила на шаг. – Я просто…

За спиной не оказалось стены гаража, как она надеялась. Под ногу попал камень, и, вскрикнув, Женька потеряла равновесие и с жутким грохотом рухнула на землю, потянув за собой стоящие у гаража стройматериалы: целый ворох палок и какой-то мешок.

Артур, стоя перед ней, закатил глаза, и, обернувшись с земли, Женя увидела младшего Раевского и его приятелей. Они всё так же сидели в беседке на детской площадке и глазели прямо на нее.

6

– Что за кретинские игры в шпионов? Вы мне всю малину испортили, – Денис злобно пинал попадающие под ноги камешки.

– Ах ты ж мелкий! – Артур, придерживая Женьку под локоть, бросил на брата взгляд. – Если очень хочется кого-то благодарить, скажи спасибо нашей мисс Я-лезу-не-в-свое-дело-и-горжусь-этим.

– Да просто я была права – он сам себя сдал! – с досадой отозвалась Женя. Подвернутая нога болела и, даже перемотанная платком, казалась лишней частью организма.

– Ну и что с того?! – бросил Денис.

– Помолчи. С тобой я еще поговорю. А ты, – Женька тоже получила от Артура гневный взгляд, – неужели так принципиально было лезть куда не просят, а?

– Я ненавижу, когда меня выставляют дурой!

– А нельзя было просто сказать мне, а не бежать что-то доказывать? В конце концов, это мое дело!

– Да, и ты стал бы меня слушать? Как у кабинета директора? И в итоге мы потеряли бы время.

– Может, я пойду, а? – протянул Раевский-младший, спрыгивая с бордюра, по которому ему наскучило идти.

– Ага. Побежишь, – отрезал его брат. Денис скептически хмыкнул, но убегать не стал.

В середине мартовского дня в воздухе почему-то пахло осенью: меняющими цвет опадающими листьями, не пролившимся на асфальт дождем. И хотя еще даже не начало темнеть, Женьке казалось, что уже наступила глубокая ночь, с которой у нее всегда ассоциировалось осеннее одиночество. Она даже забыла, что зима уже закончилась и на улице вовсю правит весна.

– Прекрати эти игры в «слабо́», понял? – приказал Артур брату. – Это может зайти слишком далеко.

– Так ты тоже слышал весь их разговор? – включилась Женька в беседу. – Это же мои слова у кабинета директора заставили тебя прийти за братом?

– Мечтай. Я и так за ним хотел проследить, – отрезал Раевский. – Или думаешь, ты единственная, кто видел, как он уходит с уроков? И вообще, мелкий, я так и не услышал твоего ответа. Бросай эти игры.

– Я не хочу.

– Не хочешь или не можешь? Тебе же велели не светиться!

Денис пожал плечами и вдруг кивнул на морщившуюся Женьку.

– Может, ей всё же к врачу?

Артур остановился, посмотрел на девушку.

– Нет, – она покачала головой. – Просто… мне нужно идти помедленнее.

– Просто не нужно было лезть куда не просят, – ядовито повторил Артур, но шаг замедлил.

Денег на такси ни у кого из них не оказалось, а до остановки нужно было сделать лишний крюк. Так они и тащились к Женькиному дому. Как черепахи, в общем, тащились. Удивительно, что не бросили ее по дороге.

– Проводить до квартиры? – Артур иронично изогнул бровь, когда они подошли к Женькиному подъезду.

– Да ладно уж. Не утруждайся. – Женя вздохнула. – Спасибо, что довели до дома.

– Не бросили, хочешь сказать?

– Ага. Не бросили.

Махнув Раевским рукой, обоим сразу, Женя поковыляла домой.

Было еще довольно рано, квартира пустовала и ждала ее, Женьку. И всё равно девушка заходила почему-то с опаской – мало ли? Она и не думала, что ее может так напрячь простое присутствие родителей дома, но да – напрягло. Она не любила нарушений привычного уклада – любое изменение заведомо казалось ей переменой не к лучшему. Да, она боялась перемен.

Стандартная в общем-то тишина квартиры сегодня радовала особенно сильно. С порога Женя запустила приложение с радиостанциями разных стран и, выбрав радио Великобритании, начала раздеваться и разогревать обед под милую фоновую болтовню ведущих-англичан. Вещание из другой страны, за сотни километров от нее, Женьки Высоцкой, всё еще казалось ей вещанием из другого мира. Это и был другой мир. Женя представляла этих ведущих, которые сейчас (прямо сейчас, в этот момент!) сидели на радиостанции в Лондоне, переговаривались-перешучивались в прямом эфире, задавали вопросы гостям, смеялись, пили из больших кружек кофе или чай во время музыкальных пауз, отвечали на телефонные звонки и проводили многочисленные викторины. Да, это был другой мир, мир королевских традиций, древней истории, со всеми этими неизменными атрибутами вроде типичных лондонских кэбов, пабов и красных двухэтажных автобусов.

Некстати вспомнился недавний урок английского, когда они писали эти глупые эссе и к ней попало неприятное письмо от неизвестного автора. Кто же всё-таки удосужился такое написать? Даже будучи невысокого мнения о себе и своих способностях, Женька понимала, что в желании обидеть нет ничего особо объективного или достойного внимания. Автор записки волновал больше, чем ее содержание. И кому какое дело до ее мечтаний? Кому вообще какое дело до того, о чём мечтают другие?

Она с трудом могла представить человека, который готов тратить время и силы на глупые писульки. Ну, допустим, не любит ее кто-то… и что дальше? Строчить записки? А смысл? Да и понятие нелюбви тоже весьма относительно. Любовь или ненависть – слишком сильные чувства, чтобы встречаться на каждом шагу, особенно по отношению к Женьке. Вот не замечать ее, ненамеренно игнорировать – это сплошь и рядом.

…Она отодвинула от себя чашку с чаем, судорожно сцепила пальцы. Радио вещало фоном, не проникая в ее мысли, настоящий британский акцент неожиданно успокаивал. Вот бы уехать туда, где никто ее не знает… Где никому не придет в голову сказать, что она серая и никому не интересная. Просто потому, что никому не будет до нее дела, а не потому, что она ничего из себя не представляет… Но только в кино герои могут сбежать в другой мир, когда привычный уже перестает устраивать. В жизни… в жизни же она была единственной девочкой, которая, находясь в состоянии абсолютной невесомости, продолжает, к своему ужасу, крепко стоять ногами на земле. И эти ноги день за днем ходили привычными маршрутами – в школу и домой.

Раньше Женька, бывало, ходила домой одной дорогой с Максом Стрельниковым. Ну, получалось так. Не специально. Особенно в те дни, когда у нее была подготовка к олимпиадам по английскому, а у Стрельникова тренировки по баскетболу. Заканчивались они примерно в одно время, и Женька с Максом встречались в раздевалке или на выходе из школы. Ну не пойдешь же поодиночке, когда идти всё равно одной дорогой? Сначала, конечно, они и попробовали ходить по отдельности, но выходило глупо. Женька старалась ускорить шаг, но обогнать Макса не получалось, а идти слишком медленно не хотелось. Потом они всё равно сталкивались на светофорах, и тогда она с досадой думала, зачем ей было спешить или отставать. Светофор всё уравнивал. Стрельников же вообще о таком не парился. Пару раз столкнувшись с Женькой в одном и том же месте, он начал подшучивать по поводу подстроенных встреч, и вот уже оглянуться она не успела, как они, не сговариваясь, начали ходить вместе. Конечно, чаще всего, если они встречались на выходе из школы, находился еще кто-то, кому непременно нужно было в ту же сторону, так что ничего романтичного в этих походах и не было. Но бывало… бывало и так, что вся дорога принадлежала только им двоим, и в эти моменты они были не школьниками, не учениками своих классов, они были просто парнем и девушкой, которым по пути.

В последний раз ей повезло пройти с ним до дома не так давно. После длинного, в несколько месяцев, перерыва они снова столкнулись у школы и неожиданно рассмеялись, увидев друг друга.

– С дополнительных по английскому? – спросил Макс. – Ты скоро англичанкой станешь, Женечка!

– А ты тогда кем? Леброном Джеймсом?

– Знаешь Леброна?

– Ну не лично, – она пожала плечами, и оба снова рассмеялись.

С Максом ей всегда было легко, но зато потом… потом она могла думать только о нем. Ей казалось, она слишком мало с ним общается, чтобы ее симпатия была кому-то заметна. Но в тот день их видели со стороны Драконихи. Конечно, они очень мило посекретничали в столовой на большой перемене, где Женька не отрицала, что да, так и есть, Макс нравится ей, и довольно давно. Она знала, что они никому не расскажут – подруги же. Не раз уже были всякие ситуации и проверки на прочность, так что да, она им верила.

Через день она обнаружила в своем телефоне незакрытые сообщения, где Драконихи активно мусолили ее симпатии и ее легковерную наивность.

– А еще доверчивость, глупость и безмозглость, – подытожила она свои мысли, решительно вставая из-за стола с недоеденным обедом. В замке заворочался ключ – пришла мама. К тому моменту, когда она вошла в кухню, Женька сидела на стуле с перекошенным лицом, держась за лодыжку рукой.

– Женька… Жень, ты чего?

– Невесомость, – пробормотала девушка.

– Что?

Женя вздохнула.

– Так бывает… когда невесомость отключается и происходит столкновение с землей, – серьезно объяснила она.

* * *

На следующее утро Женька пришла в школу только к третьему уроку. После поездки в травмпункт родители сначала хотели оставить ее дома и хорошо, что передумали. На пороге ее окликнул знакомый голос, и, ощутив как ее внутреннее «я» прокатилось на американских горках, она обернулась и увидела Стрельникова.

– Тоже прогуливаешь, Высоцкая?

– А ты прогуливаешь?

– Скорее – прогуливаюсь. Что с ногой?

– Просто растяжение. Жить буду.

Не успели они войти внутрь, как стало понятно, что в школе сегодня явно веселее, чем в травмпункте. Едва Женька переступила порог, как на нее налетела Мирка с громкими причитаниями в духе «где-ты-была-ты-столько-пропустила-у-нас-тут-творится-такое!». Пока Стрельников ржал как конь над потоком Миркиной речи, а Женя силилась разобрать в ней отдельные предложения, возле спортзала возник Артур Раевский, и увидевший его первым Стрельников присвистнул.

Под глазом Женькиного одноклассника растекался огромный синячище.

– Нехило его. За что с ним так?

– С ним? – поразилась Мирослава, резко оборвав монолог. – Да я же говорю – это он, он напал первым!

– На кого?

– За что?

– Да на мелкого какого-то. Из восьмого, что ли, класса.

– Можешь нормально объяснить, что случилось?

– Раньше я не знал, что у него есть брат, – задумчиво сказал Макс, не отводя взгляда от Раевского, который в эту минуту, заметив их, плюхнулся на скамейку и, откинув голову к стене, закрыл глаза.

– А что с восьмиклассником?

– Да просто испугом отделался, если честно, – Мирка пожала плечами. – А вот Артурчик равновесие потерял и вписался лицом в дверную ручку.

– А за что он…

– Да чепуха какая-то. Этот мелкий выпендривался в коридоре, что таких, как Раевский, надо в тюрьму сажать.

– Страсти кипят, я смотрю, – снова присвистнул Макс. – Ладно, девчонки, пора в класс…

– Высоцкая, Стрельников! – раздался громкий окрик завуча в холле. – Пропустили контрольную по химии, милости прошу ко мне вместо физкультуры, от которой вы так прекрасно вместе освобождены.

А Женька еще так радовалась, что контрольная прошла мимо нее. Она же совсем не шарит!

– Но…

– Без разговоров, Высоцкая, – подытожила завуч и степенно удалилась.

– Ну и как я буду писать контрольную по тому, в чём совершенно не соображаю? – вздохнула Высоцкая.

– Эй, да не парься, мы же написали, – Мирка закинула подруге руку на плечо. – И вообще, ты же знаешь наше правило? В любой непонятной ситуации надо что сделать?

– Поесть, – фыркнула Женя. Мирослава расхохоталась.

В принципе, если хорошенько покопаться в собственных ощущениях, Женьке особо не из-за чего было переживать. Этот день пока что не был ни грязно-коричневым, ни черным, и уж точно он не был серым. Поэтому сегодня немного хромающая, переживающая из-за химии, думающая о Стрельникове и, в общем-то, очень счастливая из-за того, что вчерашнее неприятие школы успешно испарилось, Женька Высоцкая казалась себе человеком, живущим почти что вне пузыря.

Ей удавалось сохранить это настроение и через урок, на большой перемене, когда Вадик и Мирка унеслись проводить кастинг на радио, а сама Женька засела в столовой.

«Займи нам места и не ешь наши порции! – сказал Вадик на прощанье. – Мы найдем самую говорливую деву и вернемся».

Вокруг царили обеденные гвалт и гомон. Женьке удавалось удержать два стула возле своего стола свободными, но необходимо было не терять бдительность. За ее спиной кто-то бухнул на пол рюкзак и уселся, двинув стулом. Ножки металлически проехались по полу, заставив девушку вздрогнуть. Поморщившись, она обернулась и увидела спину Раевского-старшего.

Она помолчала, не сразу найдясь со словами.

– Почему ты не рассказал? – вдруг спросила она. – Про «слабо́».

Артур за ее спиной поднял голову.

– Что?

Женька развернулась на стуле и снова уставилась прямо перед собой.

– Завучам. Ведь твой брат действительно ничего не крал.

– Издеваешься надо мной?!

– Нет. Но ты же сам хотел отвадить его от этой компании. Ты бы и с их играми завязал, и брата оправдал.

Артур помолчал. Пока он наверняка раздумывал над очередной уничижительной речью, Женька пила бледный компот, который сегодня вдруг показался ей не таким мерзким, как обычно.

– Почему ты не боишься, что я тебя прибью? – наконец спросил Раевский. – Посмотри, со мной никто не разговаривает.

Да, он и правда сидел один. Но вряд ли потому, что его никто не любил, или потому, что он полез в драку с тем восьмиклассником.

– Может быть, это ты ни с кем не разговариваешь? – Женька пожала плечами. – И потом, если ты не прибил меня тогда у кабинета директора, то уже и не прибьешь. Ну а еще за это сажают, – добавила она так, будто это было последним аргументом.

Артур вдруг фыркнул.

– А если серьезно… почему всё же нет? Не хочешь закладывать?

– Ясное дело. Да и потом, он взрослый. Сам решил заниматься этой фигней, вступить в этот клуб Неслабаков, сам пусть и выпутывается.

Женька засмеялась.

– Клуб Неслабаков? Серьезно?

– Да, так они гордо себя называют, – саркастически откликнулся Артур.

– Тогда чего же ты впрягся в драку, а?

– Слушай… – снова начал Раевский.

– Уф… – Мирка плюхнулась на свободный стул и с ходу заглотила добрую половину компота. – Как я устала слушать всяких писклявых девиц! Ты не представляешь, сколько их в нашей школе.

– Ну почему же? – Вадик с королевским достоинством уселся на соседний стул. – Одна была ничего.

– Да что ты? Просто запал на нее, признайся!

– Ой, всё, – отрезал Сухов.

– Вот и всё. Но кого-то найти придется. – Мирка вздохнула и принялась за еду.

– Конечно. Радио не должно заглохнуть, а то мы с Саней будем вести еще больше эфиров.

Женька повернула голову, пользуясь бурной дискуссией одноклассников. Артур прошествовал мимо, закинув на плечо рюкзак. Даже с синяком под глазом он умудрялся выглядеть невозмутимым.

– Проблема в том, что адекватных кандидатов в нашей школе нет, – продолжала, расправившись с порцией, Мирослава.

– Мне кажется, вы немного преувеличиваете масштаб трагедии, – сказала Женька улыбаясь.

– Преувеличиваю? Не тебе же это делать! Или что, может, тогда всё же сама встанешь в эфир, а?

Женькина улыбка быстро погасла.

– Действительно. Не мне. И как я могла забыть.

– Эй, Женечка! – Высоцкая вздрогнула, поняв, что, погрузившись в свои мысли, умудрилась не заметить подошедшего Макса. – Ты готова к контрольной?

– О да, – она вздохнула и встала. – Как думаешь, удастся списать?

Стрельников хмыкнул.

– Сомнительно.

– Посмотрите-ка на них… – протянул неугомонный Вадик, а Мирка толкнула его в бок.

– Идите, идите, каторжники.

Уловив елейность их голосов, Женька повернула голову и показала им кулак. Друзья скривились в одинаковых улыбках и одновременно помахали ей.

Женька вздохнула.

Она чувствовала себя еще более уязвимой и несчастной, когда они с Максом шли через столовую, где каждая вторая девчонка улыбалась ему как лучшему другу или претенденту на роль парня. И он улыбался в ответ. Почти всем. Всем, кого видел. И что-то говорил. И у Женьки всё ниже падало сердце. Ей он тоже так улыбался, а это означало только одно: никогда не придумывай себе то, чего нет.

Так что на контрольную она пришла в весьма вздернутом состоянии. Да еще и химичка посадила Стрельникова напротив нее, а сама села между ними, так что ни списать, ни сосредоточиться Женька была совсем не в силах.

Только начали, как из коридора раздались раздраженные голоса и Ирина Олеговна вышла из кабинета, оставив дверь открытой. Пользуясь тем, что она переступила порог, повернувшись к классу спиной, Женька кинула взгляд на Макса.