Текст книги "Зовите меня Джин Миллер"

– Как успехи? – спросил он шепотом. Она пожала плечами.

– Пишу, но чувствую, что ерунда.

– Мне обещали скинуть и твой вариант, – Стрельников вытащил из-под парты руку с телефоном, – так что я тебе перекину, не волнуйся.

Женька покачала головой, опуская взгляд в парту.

– Ты чего?

– Да просто… – она почувствовала, как ее щеки заливает краска, – скажи честно, тебе доплачивают, чтобы ты был таким милым?

Стрельников в первую секунду словно не нашелся с ответом. Потом улыбнулся.

– Я…

– Заходи. – Ирина Олеговна открыла дверь шире, пропуская Раевского в кабинет. – И сиди здесь, пока это всё не закончится.

Прежде чем выйти, она бросила на Женю и Макса предостерегающие взгляды.

После ее ухода из коридора донеслись звуки стихающих разгоряченных споров.

– Арт, – Макс развернулся на стуле. – Что, публичные экзекуции?

– Решают, убить меня сейчас или немного позже. – Артур не отводил пристального взгляда от Высоцкой. – А ты теперь меня преследуешь?

– Что? – поразилась Женя. – Лучше ничего придумать не мог?

– О, – только и сказал Стрельников.

– Не обращай внимания, – Женька уткнулась в листок с контрольной. – Ему надо на кого-то злость выплеснуть.

– Высоцкая, – Артур сел на место Ирины Олеговны и вытянул ноги. На бледном лице с горящими темными глазами разливался как будто нарисованный синяк. – В последнее время тебя стало слишком много. Так что уймись.

Женька фыркнула, но ничего не сказала.

– Весело, – только и выдал Макс. – О, вот и ответы.

Женькин телефон оповестил о новом сообщении.

– Ты просто меня спас, – сказала она, доставая телефон и игнорируя Раевского, который внимательно смотрел на них, намеренно действуя на нервы.

Она принялась сверять задания контрольной с ответами и переносить на листок.

– Так я – ваше спасение, – заметил через некоторое время Раевский. – Если бы не мое появление… Хм… может быть, я должен воспользоваться этим?

Женька настороженно подняла голову. Стрельников только весело хмыкнул.

– Что, заложишь нас Ирине Олеговне?

– Смотри-ка, а вот Высоцкая, кажется, этому верит, – с широкой улыбкой протянул Артур. – Нет, надо было определенно этим воспользоваться.

– Слушай, если ты не собираешься нам помо… – рассерженно начала она.

– Здесь должен стоять пропан, – перебил Раевский.

– Что? – Женька замерла – одноклассник сбил ее настрой.

– В пятом задании. – Артур ткнул в ее лист пальцем. – А в этой задаче получается четырнадцать. Я уже решал эту контрольную. У меня был твой вариант.

– Но в ответах…

– Их сделали те, кто писал контрольную. Но это не ответы того, кто занимает призовые места на олимпиадах по химии, – скучающе протянул Раевский.

– Выпендрежник, – пробурчала Женька, но поправила те задания, на которые он указал. Скука на лице Раевского не переросла в выражение самодовольства. Он просто повернулся и проверил листок с контрольной Стрельникова.

– Оставь мне одну ошибку, – заметил Макс. – Мне не нужна слава химического гения.

– Не боись, всё продумано.

За дверью снова начал нарастать гул.

– Я не понимаю, в чём суть таких претензий, если честно, – слышался голос Ирины Олеговны.

– В том, что если эти малолетние преступники и дальше будут учиться в школе…

Женька перевела взгляд на Артура. Тот только скрипнул зубами, глядя в стену напротив.

– Возмущенные родители – страшная сила, – заметил Стрельников.

– И я не понимаю, почему ваш директор не может поставить вопрос ребром! – Дверь кабинета рывком распахнулась.

– Артур, – завуч вошла в кабинет. – Можешь идти.

– А как же…

– Вопрос временно улажен. С твоей мамой мы поговорим завтра утром. А вы, – Ирина Олеговна посмотрела на Женьку и Макса, – сдавайте работы живо. Мне еще предстоят разборки.

Не нужно было повторять дважды. Высоцкая и Стрельников вырвались в коридор, радуясь, что так быстро отделались. До конца урока еще оставалось минут пятнадцать.

– Что у вас последним уроком? – спросил Макс, пока они шли по тихой пустой школе.

– Русский.

– А у нас история. Пойдем в столовку?

– Что?

– Ну время еще есть. Надо же где-то скоротать…

В окно второго этажа Женька увидела Артура, раздраженно вышагивающего от школы. Видимо, ему удалось выскочить на улицу.

Она всё видела, замечала, а сердце сжималось только от одного неясного ощущения: Стрельников позвал ее с собой… Пусть в столовую, главное, что они весь урок проводят вместе. Миркин голос в голове уже вопил на все лады, чтобы она не смела упускать такой шанс.

Она и не смела.

Они уже почти дошли до лестницы, по которой коротким путем можно пройти к столовой, когда из кабинета директора показались классная руководительница и Ирина Олеговна.

Может, верно говорят, что, когда ты чего-то хочешь, вся вселенная помогает это обрести. Может, действительно так. Но Женька знала, что верно говорят и другое. Если чего-то случиться не должно, вселенная постоянно будет выдвигать препятствия и ставить палки в колеса.

– Артур – хороший мальчик, – говорила Женькина классная. – Я ни разу за три года не слышала от него ничего дурного. Да и поводов он никогда не подавал.

– Я понимаю, Анна Александровна. Но сейчас мы должны как-то успокоить родителей. Конечно, мы постараемся этого не допустить, но репутация обоих мальчиков сильно испорчена. Все эти слухи в школе, вы же понимаете…

– Эй, – Максим дернул Женьку за сумку, и к ней вернулось ощущение реальности. – Идем?

– Да, – Женька кивнула и пошла за Стрельниковым вниз по лестнице. Но на середине остановилась.

До перемены оставалось чуть меньше пятнадцати минут. Но за это время вполне можно взять по чаю и шоколадке и, удобно устроившись в пустой столовой, поболтать. О погоде. Учителях. Книжках. Планах на будущее. О чём угодно. Эти пятнадцать минут она потом будет вспоминать долго-долго. Они действительно будут принадлежать ей.

Пятнадцать минут реальной, настоящей жизни для Женьки Высоцкой. Девочки вне пузыря.

– Извини, Макс, – сказала она, глядя на него с высоты лестничного пролета. – Я не могу пойти. Мне нужно… по делам. Спасибо за ответы.

И еще она знала совершенно точно. Эти пятнадцать минут ничего бы не значили для него. Так что правильно она не пошла.

Наверное.

7

Артур так сильно хлопнул входной дверью, что в маминой комнате зазвенела люстра.

Мама вышла из кухни, закинув очки, в которых сидела за компьютером, как солнечные, на лоб. Посмотрела вопросительно.

– Я уж было подумала, Денис опять с уроков сбежал. Он вечно так дверью хлопает. Но нет, оказывается, сбежал ты. Это не может не радовать. – Говорила она это всё с язвительной интонацией.

– Сарказм? – Артур протиснулся мимо нее в кухню.

– А что еще остается, когда вы каждый день приносите очередную плохую новость.

– Тебе уже звонили из школы?

– Уже звонили, – сдержанно ответила мама, проходя в кухню вслед за Артуром. – Стоило мне выйти за порог школы, как ты накидываешься на какого-то школьника. У меня только один вопрос: чего ты ждал?! Мог бы напасть на него до моего выхода из школы, чтобы не пришлось и завтра возвращаться!

– Я не сдержался, – пробормотал Арт, наливая себе полный стакан воды и залпом опустошая его. – Слышала бы ты, что они говорили о Дэне.

– О, ты в кои-то веки заботишься о брате, похвально!

– Меньше всего я хочу слышать в школе нашу фамилию, – выдавил сквозь сжатые зубы Артур. – Видеть, как все тычут в меня пальцами. Я просто хочу спокойно доучиться, не привлекая к себе внимания какими-то происшествиями. Но у Дениса, кажется, другие планы, и они мешают мне…

Он чуть было не проговорился, сказав, что планы Дениса мешают ему сохранить чистую репутацию. Если он хочет выиграть в том конкурсе, ему нельзя иметь замечания и уж тем более нельзя оказываться в такой истории. Но маме не следовало знать про конкурс, она может случайно проболтаться и…

Правда, сейчас мама ничего не заметила. Она явно думала о чём-то другом. Внезапно в ее глазах появились слезы, и она поспешно отвернулась, вытерев их тыльной стороной ладони.

– Как же он не понимает?.. Если об этом прознает отец… – голос мамы стал глуше. Саркастичные интонации исчезли из него. – Если он узнает об этой истории, он… может забрать его, ты же знаешь. Он уже пообещал.

Внутри Артура что-то резко опустилось вниз холодной волной. Со своими переживаниями о конкурсе он забыл о главном страхе мамы – потерять Дениса.

Правда, так сложилось, что главный страх мамы был одновременно и главной мечтой Дениса, поэтому контролировать этот страх оказалось совершенно невозможно.

– Эй, – сказал он осторожно, не смея начать утешать слишком явно, чего она так не любила, – ничего сверхужасного пока не стряслось. Никто не покалечен, ничего на самом деле не украдено, и никто ничего не узнал. Рано паниковать. Если хочешь, я завтра пойду к директору и всё улажу. Честное слово. Извинюсь перед тем…

Он что-то говорил. И еще. И снова. Он уже почти забыл, что еще три года назад ненавидел ее. Три года назад она была просто «другой женщиной» отца. Всё это началось намного раньше, чем три года назад, но именно тогда отец выслал их вдвоем из Москвы, оставив при себе младшего сына.

Она была Артуру мачехой, второй женой его отца, но когда-то он даже мачехой отказывался ее признавать и предпочитал не называть никак, чем обращаться даже по имени. Всё изменил этот город, куда отец отправил их вместе. Сразу после переезда Артур задыхался от ненависти к родителю, мачехе, брату, самому себе и месту, где они оказались. Городу не было никакого дела до его переживаний и до его ненависти. Городу было всё равно, что о нем думает наглый тринадцатилетний мальчишка, и это слегка… охлаждало.

Арт не хотел менять привычное окружение, не хотел жить с мачехой, а она, в свою очередь, не хотела, чтобы Денис жил отдельно. Дэн на тот момент учился в частной школе-интернате, которую ненавидел всей душой и откуда мечтал сбежать почти так же, как сейчас пытался сбежать из этого города и вернуться к отцу. А вот отец, кажется, был обеспокоен только работой. Он и маму сюда отправил лишь потому, что понаоткрывал здесь филиалов своих кофеен и ему нужен был свой человек на месте. Так он говорил.

Что на самом деле произошло между ними, Артур не знал, но три года назад его это и не волновало, а сейчас было и так понятно: в семье, где всё хорошо, люди из-за бизнеса не расстаются.

Тогда Артура волновал только он сам. Все аргументы отца, что из-за его частых командировок он всё равно не будет видеть сына, разбивались о непробиваемую логику подросткового максимализма. Денис ведь остается! Подумаешь, он живет в школе! Ты всё равно забираешь его на выходные! Отдай и меня в эту школу! Почему ты отправляешь меня в ссылку с ней?!

Что бы ни говорил отец, Арт был уверен – именно на Дэна тот делал основную ставку, именно его хотел поддерживать, продвигать и учить. А Артур – то ли напоминал о первой жене, то ли был всегда слишком самостоятельным – отцу так близок не был.

Теперь он знал: несчастье сплачивает.

Первое время после переезда он всё болел, болел и болел. Затяжная пневмония с осложнениями, постоянная температура, непрекращающийся кашель – мачеха сидела возле него сутками, не спала ночами и когда бы он ни звал ее – всегда приходила. Однажды утром, когда ему стало чуть полегче, он решительно притащился в кухню, где она готовила завтрак, – похудевший, с синяками под глазами и нереально злой после череды кошмаров – и решительно сказал, что прямо сейчас едет в Москву к отцу, и она его не остановит! Будет под дверью спать, пока тот не примет его обратно. Из-за своей возбужденной злости он не сразу обратил внимание, только когда она поставила перед ним тарелку с его любимой манной кашей, по ее дрожащим рукам понял, что она плачет. Она молча села напротив, сказала тихо:

– Ночью ты звал меня мамой.

Он уставился в свою тарелку. В глазах защипало, и чтобы скрыть это, он поскорее ухватился за ложку. Начал впихивать в себя кашу, обжигаясь и не успевая прожевывать и закрывая другой рукой глаза, чтобы она не видела. Наконец она подошла, теплыми руками прижала его к себе, а из него просто полились слезы, которых не было с самого детства.

Оба молчали, пока он не успокоился окончательно.

– Ешь, – тихо сказала мама.

Так Артур перестал ненавидеть, научился любить, но к отцу не стал добрее.

– Надо было всё рассказать директору, – тихо произнесла сейчас мама. – Про эту компанию Дениса, про их игры в «слабо́»! Почему я молчала? Почему поддалась на его уговоры?

Артур знал почему – Дэн всегда умел давить на больное место, вольно или невольно. Пригрозил звонком отцу и красочным рассказом о своих приключениях, вот мать и пошла на поводу… Паршивец.

Денис стал не нужен отцу больше года назад. «Стал не нужен» – формулировка Артура. На самом деле Дэн был точно нужен отцу больше, чем старший сын. Но что именно двигало родителем, отправляющим родное чадо к матери, – трудно сказать наверняка, когда речь идет об их отце. То ли младшенький и правда его достал своими выходками, то ли это был просто воспитательный маневр, то ли отец решил уступить просьбам жены и вернуть сына. А может быть, роль сыграли все причины и еще какие-то свои, личные. Из тех, которые не называют, когда не выгодно. Одним словом, отец отправил Дениса к матери и сводному брату, явно против воли младшего сына. Тот вел себя по-свински, с чужим мнением не считался, напоминал Артуру его самого несколько лет назад и активно его этим бесил. В конце прошлого учебного года школа, в которой Денис учился и мучил окружающих, слезно умоляла перевести его в другое место, и тогда мама отнесла его документы в школу Артура, мол, старший брат приглядит за младшим, пусть и сводным. Раевский-старший наказание принял стоически, но лишь потому, что понимал – всё равно от его протестов ничего не изменится.

А тут и отец внезапно объявился, как объявлялся всегда раз в месяц. Узнал про Денисовы выкрутасы и заявил, что если Дэну так не нравится жить с матерью, то он спокойно может забрать сына и поспособствовать его зачислению в Суворовское училище.

Короче, Раевского-младшего вмиг обломали, еще больше, чем раньше. Дэн надулся, но чудить вроде как перестал. А тут вот это воровство. На маму страшно было взглянуть – она всё будто ждала свершения невидимого приговора.

– И как тут показывать людей добрыми и привлекательными, когда такое творится… – бормотал Артур, убирая посуду со стола.

– Что? – переспросила мама, тоже погруженная в свои мысли.

– Говорю, что пошел фотки обрабатывать, – откликнулся Артур.

Его всё раздражало, он осознал это, переступив порог своей «фотолаборатории» – так иронично называла его комнату мама. Большую часть ее занимали предметы, по которым было видно, что здесь живет фотограф: фотоаппарат, огромный стол с компьютером, заваленный распечатанными снимками, принтеры (последний он приобрел на кровно заработанные съемкой деньги), объективы, внешняя вспышка, штатив, кофр. Два пленочных фотоаппарата, купленные на блошином рынке для изучения, лежали на подоконнике в солидных кожаных чехлах. По стенам были развешены фотографии, которые нравились ему самому. С одной стороны работы мэтров, к которым он и не мечтал приблизиться, с другой стороны его собственные – он давал им «отвисеться», прежде чем нести на суд Ксан Ксанычу. Привычное любимое дело – отбор и обработка фотографий – так и не смогло его сегодня увлечь. Он то и дело возвращался мыслями к школьным событиям, что бесило его еще больше.

Не вовлекаться. Не лезть в интриги. Не быть свидетелем, подозреваемым, участником. Сторонний наблюдатель – вот его лучшая роль, ни больше и ни меньше. Это то, чего он хотел. То, что приносило ему радость. Но сейчас он только и мог думать, как выкрутиться из всех школьных передряг и вытащить из них Дениса.

Младшенького, кстати, не было дома ни в два, ни в три, ни в половине четвертого.

Мать начала волноваться, названивать, но Дэн не отвечал. Просто не брал трубку.

В начале пятого в замке заворочался ключ. Артур этого бы не услышал, если бы не мама, выскочившая в коридор и с грохотом уронившая что-то по дороге.

Когда Раевский вышел из комнаты, Денис разувался, держась рукой за стену.

– Тебя трубку брать не научили?

– А тебя не научили не соваться куда не просят? – выдал братец.

– Чего? Хватит разыгрывать из себя жертву обстоятельств. У самого-то рыльце в…

– Ой, только не надо! Стуканул на меня директору, так что я два часа как на допросе в его кабинете проторчал, и еще что-то…

– Что я стуканул директору? – не понял Арт.

– Да всё! Про «слабо́», про деньги на кону, про…

– А ну полегче, – перебил старший брат. – Я ничего не говорил.

– Ага, – Денис скептически хмыкнул. – Мам, есть что-нибудь поесть?

– Конечно, – мать засуетилась, забыв спросить у младшенького, где он был.

Артур, злясь, пошел за родственниками в кухню.

– Если я говорю, что это не я, значит, не я! И не знаю кто. Может, один из твоих дружков, которому ты проболтался. Ты же любишь… – Он вдруг замер.

«Почему ты не рассказал? – вспомнил он. – Про „слабо́“».

– Высоцкая, – прошептал он.

– Чего? – Дэн оторвался от тарелки. – Твоя одноклассница?

Слух у паршивца оказался лучше, чем можно было ожидать. Не отвечая и не обращая внимания на несущиеся вслед вопросы, Арт кинулся в свою комнату к компьютеру. Но на полпути остановился. Нет. Конечно, соблазн был очень велик, но всё же…

Даже если сейчас он выплеснет эмоции на Женьку, это не принесет ему ни морального удовлетворения, ни нормальных объяснений. Нет, он должен раз и навсегда отвадить ее от их с Дэном персон. Потому что хаотично движущуюся в пространстве массу в виде своего брата он еще мог хоть как-то притормозить. В конце концов, они живут в одной квартире. Но вот девочку, которую он не знал и в мотивах которой совсем не хотел копаться, – нет. Совсем нет.

Значит, здесь нужно что-то иное. Что-то посерьезнее воплей. Что-то.

8

Артуру не хотелось разговаривать с Высоцкой в школе, в очередной раз привлекая к себе ненужное внимание, поэтому с утра он караулил Женьку во дворе ее дома. Чтобы не бросаться в глаза ежеминутно выходящим из подъезда жильцам, он встал напротив, около киоска, и постоянно поглядывал на часы. И зря он притащился так рано – теперь сфотографировать предучебную толкотню не удастся, привычный распорядок уже нарушен, и этого не поправить.

Артур ненавидел, когда в жизни начинался хаос. Он в очередной раз взглянул на часы, вскинул голову и вдруг заметил смутно знакомые лица.

Ну точно – приятели его братца по клубу Неслабаков! Только вот… с чего это они здесь нарисовались? По мистическому стечению обстоятельств они все живут в этом районе или…

Явно «или». Компашка мальчишек постояла возле дома Высоцкой, а потом свернула в арку у подъезда. Минут через пять вышла Женька, не подозревающая о таком пристальном внимании к своей особе.

Артур тут же юркнул за киоск, на ходу меняя планы. Догнать ее он всегда успеет, а пока нужно было убедиться, что у него слишком богатое воображение.

Через минуту Женька скрылась из виду, зайдя в другой двор, а Раевский понял, что его воображение здесь совсем ни при чём. Неслабаки, притаившиеся в арке, направились прямо за Высоцкой.

Он шел за ними следом, раздумывая, как поступить – нужно ли ввязываться в очередную сомнительную историю, не успев разобраться с предыдущей? В конце концов, Высоцкая сама начала следить за Дэном и его приятелями. Сама подставилась. Но эти ребята явно не о погоде с Женькой поговорить хотят. И даже если ему, Артуру, не хочется лезть в историю, правильно ли это – видеть, что происходит, и не вмешаться?

Возле школы перед началом занятий, как всегда, было шумно и многолюдно. Метров за триста до школьных ворот Неслабаки явно начали нервничать. Они спорили, обсуждая что-то, прерывали друг друга на полуслове. С каждым шагом расстояние между ними и Высоцкой сокращалось, но и до школы было уже рукой подать. Самый невысокий из них толкнул длинного мальчишку, тихого и, несмотря на свой рост, неприметного, и тот, казалось, прыжками начал приближаться к Женьке, вот-вот уже готовой завернуть за угол школы.

Высоцкая, в наушниках, его не замечала.

Толпа Неслабаков, идущая следом, ускорила шаг. Внезапно раздался шорох, хруст ломаемых веток, что-то мелькнуло, и перед длинным мальчишкой появился взъерошенный парень, перекрывая ему дорогу.

– Чтоб тебя! – пробормотал он, едва не вписавшись головой в стену и хватая длинного за плечо. – Прости, чувак, не подрассчитал немного.

Пока он выпрямлялся, к ним подоспели и другие Неслабаки.

– Чего ты там не подрассчитал, а? – наехал их заводила, понимая, что они упустили возможность перехватить Женьку, и всё из-за этого парня.

– Не подрассчитал, что вы, мстительные гаденыши, будете корчить из себя мафию, – ухмыльнулся Артур.

Неслабаки на миг остолбенели. Первым ожил заводила.

– У нас тут что, защитник нарисовался?

– Дэн вчера не раскололся и директору никого из вас не сдал, – вкрадчиво заметил Раевский-старший, отодвигаясь с дороги, чтобы пропустить каких-то пятиклашек и снова загородить Женьку для Неслабаков. – Если вы не хотите, чтобы ситуация изменилась, залягте на дно, не будьте кретинами.

– Угрожаешь, что Раевский всё расскажет? – насторожился заводила.

– Нет, олух. Советую. Если сейчас надавите на нее, она уж сможет ваши личности при директоре опознать.

Неслабаки переглянулись. Заводила тем временем презрительно фыркнул.

– А ты у нас кто, тебе-то с этого какая радость?

– А что, ты меня не узнаёшь? Мы с ним совсем не похожи? – фыркнул Артур. – Я его брат и не хочу неприятностей ни ему, ни себе, так что будьте добры, свалите.

Он перехватил изумленные взгляды Неслабаков и, развернувшись, направился в школу.

– Так, – пробормотал он себе под нос. – Теперь Высоцкая.