Текст книги "Зовите меня Джин Миллер"

22

Первое, что бросилось Дэну в глаза сквозь приоткрытые веки, – много света. Во сне была тьма, а наяву вдруг стало светло. Он зажмурился и снова открыл глаза – уже широко, поверив, что больше не спит.

– Очнулся, – раздался взволнованный мамин голос, и вокруг вдруг оказалось слишком много народу, и обстановка была незнакомой, и какая-то аппаратура, и врачи… Он лежал в больнице.

– Вы видели, кто на вас напал? – спрашивал мрачный человек в полицейской форме. Кажется, это было в тот же день, а возможно, уже и в следующий. Люди менялись, а место оставалось.

– Нет, – пробормотал Дэн и, отвернувшись от мрачного человека, снова провалился в глубокий сон.

В следующий раз открыв глаза, Денис запомнил почему– то только Артура, стоящего в дверях его палаты. Артура, который словно не решался сделать эти несколько шагов до кровати и только сжимал кулаки, глядя на него. Впрочем, Дэн знал, что нерешительность здесь совсем ни при чём, ведь его брат вовсе не был робким.

– Ты ведь помнишь, кто это сделал, правда, Дэн? – настойчиво спрашивал его Артур еще через день. Мрачного полицейского не было в палате, но Денису не хотелось разговаривать.

– Нет.

– Это ведь Неслабаки, да? Кому еще…

– Я не помню, – пробормотал Денис и закрыл глаза.

– Паршивец… – пробормотал Арт. – Зачем ты их покрываешь?

Денис Раевский уже многое знал об этом мире, как и знал, что никогда не простит Неслабакам того, что они сделали. Но окружающие здесь были ни при чём. Зачем их вмешивать?

– Ты знаешь, что мама чуть с ума не сошла, когда ей позвонили и сказали, что нашли тебя окровавленного в каком-то дворе?! Думаешь, это можно просто замять, как будто ничего и не было? Думаешь, можно врать полиции?

Но Денис точно знал, что привлечь Неслабаков невозможно, если только он не настучит на них. А стучать он не будет никогда в жизни.

– Что вообще последнее ты помнишь из того дня? – настойчиво допрашивал его старший брат.

Денис промолчал.

* * *

Он еще помнил, как стоял на входе в беседку, скрытую от глаз прохожих стеной растущих во дворе деревьев, и оглядывал рассевшихся на скамейках.

Да, похоже, сегодня все в сборе. Собрание клуба Неслабаков можно было считать открытым.

Он постарался выкинуть из головы мысль, что Неслабаки никогда не собирались в полном составе, если только не хотели кого-то изгнать, и прошел на свободное место, потеснив Игоря – того самого обладателя кедов, которые он якобы не так давно стащил. Игорь покосился на него вопросительно, но ничего не сказал. Дэн и сам знал, что опоздал, но стоило ли это того, чтобы отчитывать его? В конце концов, это именно он пятый раз подряд выполняет условия «слабо́».

– Явился? – прокомментировал его появление Влад – основатель клуба. – Давайте начинать.

Некоторое время все обсуждали, как у кого идут дела, – чтобы Неслабаки не скучали, в клубе одновременно проводились несколько игр, – а затем Влад достал знакомую всем шляпу.

– Ну что, поехали?

Шляпа пошла по кругу, и каждый вытаскивал из нее себе по одной бумажке, кроме тех Неслабаков, у которых уже шла своя игра. Денис не удивился, когда на его бумажке оказалось знакомое слово «слабо́?». Ему снова выпала игра. Счастливое совпадение или?..

Если честно, Дэну уже приелся клуб – с его контролем и правилами. Сначала это было забавное развлечение, да еще и возможность капать на нервы Артуру, который понятия не имел, где он пропадает и чем занимается. Но сейчас – после истории с кедами, когда его каждый день вызывали к директору с новой порцией старых вопросов, после поездки в Москву – всё веселье благополучно испарилось.

– Да ты счастливчик, Дэн, – пробормотал Миха, сидящий слева от Влада. – Третья игра за месяц.

Денис ответил ему кривой ухмылкой.

– И что же я должен сделать?

– Задание непростое, но ты уже вроде бы доказал, что можешь справиться с любыми условиями, – сказал глава клуба, глядя на Дениса с раздражающей внимательностью.

– Я весь внимание, – откликнулся Денис.

– Ты должен найти какую-нибудь бойкую малолетку в школе – класс началки выбирай сам – и немного ее попугать.

– Чего?

– Эта малышня очень раздражает, – протянул Влад. – Немного страха перед старшеклассниками ей не повредит. Но, конечно, тебе нужно лишь немного припугнуть, ничего больше. Так что не парься.

– Нет, – ответил Дэн.

– Что? – удивился Влад.

– Не слышишь? Я говорю – нет.

В доказательство своих слов Денис встал с места.

– Эй, Дэн, ты чего?

– Взбесился, что ли?

Отовсюду на Дениса посыпались удивленные и недоуменные реплики.

– Я ухожу.

– Эй!

Раевский обернулся на голос Влада.

– Куда ты собрался?

– Это задание я выполнять не буду, – отрезал Денис.

– Испугался, – прошептал кто-то слева от него, и несколько человек захихикали. Денис наградил весельчаков тяжелым невидящим взглядом.

– Одно дело – притвориться, что ты что-то украл. Разыграть кого-то, наплести чушь знакомым или семье. Подставить себя. Ладно. Но лезть к детям? Это без меня.

– Сентиментальный Дэн, – ухмыльнулся Миха.

– Думайте что хотите. Достал меня ваш дурацкий клуб, – Денис снова сделал попытку отвернуться от Неслабаков.

– Теперь тебе клуб наш не нравится, – заметил Влад. – Но ты всё это время с радостью кидался выполнять все условия игр. И это из-за тебя все в вашей школе узнали про существование клуба. И ты по-прежнему думаешь, что тебе так просто удастся от нас уйти?

– Это угроза? – поинтересовался Денис и, не дождавшись ответа, переступил порог беседки.

– Эй! Вернись! – проорал ему вслед Влад, но Раевский даже не остановился.

Он помнил, как шел через весь город пружинистым шагом. Почему-то ему вдруг стало очень легко – а ведь всего– то и стоило уйти. Он долго гулял по улицам, затем зависал в торговом центре, встретил там парочку одноклассников, почти обо всём забыл. Возвращался поздно – уже стемнело. Он помнил, что ему оставалось пройти всего через один двор до своего дома, когда из темноты на него надвинулись, навалились, не дав глотнуть воздуха. Они почти не переговаривались, но не оставили Раевскому ни одного шанса выбраться, противостоять, отразить удары. И свет фонаря периодически высвечивал знакомые лица. Слова были уже не нужны. А потом этот свет куда-то отдалился и наступила темнота.

* * *

В понедельник шли бурные обсуждения Вадиковой вечеринки. Затем от этих обсуждений остались только слухи. Слухи и косые взгляды, которые Женька ловила на себе и никак не могла расшифровать. Зная, что Мирослава тут же раздует из этого целое журналистское расследование, она ей ничего не сказала, а больше поделиться было не с кем. С Вадимом она не разговаривала – чуть ли не впервые в жизни он реально неподдельно ее раздражал. А Саша не пришла в школу. Заболела – или просто сказала так. И все разговоры с ней, которые Женька придумала в своей голове, так и остались лишь плодом ее фантазии.

Во вторник Женька выловила из общего потока слов и смешков свое имя. В этот день уже все вплоть до младшеклассников знали, что Дениса Раевского в субботу избили какие-то хулиганы и теперь он лежит в больнице. Артура не было уже второй день, и не у кого было узнать подробности, но он, конечно, именно поэтому и сорвался в субботу с вечеринки Вадика. Узнал про брата. Потому и странно было среди этих слухов и обсуждений выловить свое имя. Вот уж чего она точно не ожидала. Но не успела докопаться до сути, как дорогу ей преградила Вика, которая с милой улыбочкой (это всё происходило в столовой под взглядами одноклассников) наклонилась и произнесла тихо, но отчетливо:

– Достала ты меня что-то, Высоцкая. Сил уже нет на тебя смотреть.

Прежде чем Женька успела как-то отреагировать, Вершинина отстранилась и молча прошла мимо. Заметив, как некоторые одноклассницы смотрели на эту стремительную сцену, Женька заподозрила, что они явно знают больше, чем она.

В тот вечер Женя долго сидела в своей комнате в тишине и пустоте. Ничего не читала, ничего не смотрела, просто сидела, понимая, что каким-то чудом ее прозрачный пузырь лопнул и она оказалась у всех на виду, сама даже не понимая, как это произошло. Она долго думала: может, стоит с кем-то обсудить то, что она замечает в последние дни? Может, всё же рассказать кому-то? Но кому? Мирославе?

Она вошла Вконтакт, но Славки не было – наверняка громит очередных монстров в очередной модной игрушке, на которых была малость помешана. Тогда Женька перешла на страницу к Артуру и сразу написала:

«Ты как?»

Сообщение далось ей без усилий, без дрожания рук и страха – «а что он подумает?». Она просто написала не раздумывая, и правильно сделала. Пусть Артур и не ответил. Женька представляла, как он поспешно открывает ВК – просто занять чем-то руки в ближайшие пять минут, – читает сообщение и кривится от этого вопроса, который кажется ему очень глупым. Ну в самом деле, а она сама как думает?

Женька посмеялась над своими глупыми мыслями и пошла спать.

* * *

В среду он вернулся в школу, а Женьку очень ловко спихнули с крутой лестницы. Причем его появление имело для нее жизненно важное значение. Потому что спихнули ее на Раевского, идущего вниз и успевшего дойти до площадки второго этажа, прежде чем Женька, прокатившись по ступенькам, чувствуя резкую боль в ногах и руках, упала прямо на Артура. Кто-то вскрикнул, кто-то кинулся к Высоцкой, возник небольшой затор, и в этом хаосе уже невозможно было вспомнить, кто шел за ней следом, кто вообще мог это сделать. У Артура был мрачный и озабоченный вид, когда он вел ее в медпункт. И хоть и ворчал, что вечно она сваливается ему как снег на голову, чувствовалось, что мыслями он далеко-далеко.

В этот медпункт и набилась целая толпа народу – директор, два завуча, классная руководительница, – что вместе с медсестрой, Женькой и Артуром сделало помещение похожим на спичечный коробок.

– Что же у нас за напасти начались, – словно баюкая больной зуб, схватился директор за щеку. – Ни дня спокойного.

– Женя, может быть, ты помнишь, кто это сделал? – спросила классная руководительница.

– Нет.

– И никаких предположений?

Высоцкая подумала про сплетни в последние два дня. Связано ли это?

– Нет, – покачала головой.

– А ты точно не сама…

– Она упала не сама! – внезапно вмешался Артур.

– Раевский, ты что-то видел?

– Я видел, как она летела. Человек, который просто оступился, не будет так лететь. Ее явно толкнули. Придали ускорение…

Директор покачал головой.

– Это надо обсудить.

Женька разрешила позвонить родителям, а сама осторожно пыталась разработать руки и ноги и понять, совсем ли всё плохо или она еще способна самостоятельно ходить. Стоявшая над душой медсестра прикрикнула на нее, чтобы она была осторожнее.

– У тебя ведь есть предположение, кто это сделал, – внезапно сказал Артур, когда они остались одни.

– Что? С чего ты взял?

– Ты выглядишь сейчас точь-в-точь как мой братец, который увиливает и покрывает тех, кто его избил.

– Я не увиливала.

– Увиливала.

Женька вспомнила Викину милую улыбку и ее такие четкие слова: «Достала ты меня что-то, Высоцкая. Сил уже нет на тебя смотреть».

Неужели это и правда Вика? Сегодня она была в толпе одноклассниц, когда все начали спускаться по лестнице в другой кабинет. Но если и так, то… почему? Толкнуть с лестницы – совсем не то же самое, что сказать что-то плохое на виду у всего класса.

– Может быть, всё это совсем и не связано, – пробормотала Женька, но неожиданно ощутила беспокойство – кое-что вспомнила. Вспомнила, как однажды кто– то вот так же подставил подножку девятилетней Женьке и она мешком свалилась на асфальт, ободрав руки-ноги и даже щеку. Тогда и дня не обходилось без вот таких милых происшествий, но это стало кульминацией. И что же… история повторяется?

– Жень… – позвал Артур, видя, что она погрузилась в себя.

– Нет, – сказала она, отводя глаза. – Всё в порядке. Это была случайность.

– Да какая, блин, случайность?

– Случайность, сказала же! – замахиваясь на него и тут же хватаясь за руку, как будто ее пронзила резкая боль.

– Вот же!.. – Он скорчил ей рожу и перевел взгляд на руку. – Очень больно?

– Нет…

Тут, к счастью, открылась дверь и принеслась Мирослава – только узнавшая, очень деятельная и очень возмущенная.

– Раевский! Опять ты… – будто и не удивилась она. – Ни дня без нее не можешь, да?

– Без тебя, Арсеньева, – тут же ответил тот. – Ведь я знаю, где Высоцкая, там и ты.

– Очень смешно. Женька, ну как ты? Кто это вообще…

Тут уже, к счастью, прибежал отец, и можно было отложить все тягостные разговоры на потом. Целый день ее мотали от одного врача к другому, сделали рентген, осмотрели, замазали все ссадины, забинтовали потянутую ногу, забинтовали руку. И везде она говорила, что упала сама.

Ей повезло – никаких серьезных повреждений у нее не было. Но в школу посоветовали денек-другой не ходить. Не волновать связки. На работе тоже освободили, вошли в положение. И всё же Женька не хотела сидеть дома, поэтому и заявилась в школу в четверг. Беспокоило ее еще одно: если она пропустит свой радиоэфир, некому будет выйти за нее, и все, по крайней мере в классе, поймут, кто его вел.

Поэтому, к удивлению окружающих, на следующий день она была в школе. Ходила осторожно, больше сидела за партой и сумела обнаружить, что, когда сидишь на одном месте, сплетни стекаются быстрее, чем если бы она просто хаотично перемещалась за ними по школе.

– Говорят, она вешалась на Стрельникова, а тот ее продинамил, – слышала она, видя косые взгляды на себе.

– Говорят, что она встречалась сразу с двумя…

– Она – с двумя? Тоже мне королева красоты!

Высказывались в основном девчонки из параллельного, Сашиного класса, с которым у Женькиного класса совмещались те или иные предметы. Свои-то молчали. Что тоже наводило на определенные мысли.

Дальше – больше. Перед физикой ее парту забросали какими-то бумажками, так что весь класс смотрел, как она сгребает их в ведро. Примчавшаяся практически со звонком Мирослава, которая знала всё вокруг, но никогда не следила за происшествиями в родном классе, застала в кабинете подозрительную тишину. Женька сгребала последние бумажки, и всё ведро было заполнено мусором с ее парты. Урок еще не начался, поэтому такая тишина была очень выразительна. Мирослава оглядела эту картину, цокнула языком и напустилась на одноклассников:

– Ребят, что творится, а? Вам не стыдно?

– А что мы сделали-то? – нестройно ответили ей… все мальчики.

– Я так думаю, что это у нас девочки развлекаются. Вы что, в начальной школе?

– Слушай, Арсеньева, ты не заговаривайся. Есть доказательства, что это мы сделали? – прошипела Лена.

– А больше некому. И вообще…

– Слав, – Женька выкинула последнюю бумажку в ведро и отнесла его на место. – Прекрати.

– А чего прекратить-то? Они уже с лестницы тебя спихнули. Завтра вы что сделаете – убьете ее?

– Эй! – бросила Катя Дымчук. – Ты всех-то в общую яму не кидай. Нечего за каждого говорить.

– В любом случае, те, кому я это говорю, меня сейчас слышат, – отрезала Мирослава.

– Замолчи, – попросила ее Женька и села за свою парту.

А тут уже и физичка пришла, урок начался, и Мирослава затихла.

Правда, ненадолго.

– Замолчи? Замолчи? Ты издеваешься? – спрашивала она после урока.

– Такими методами ты ничего не добьешься, – ответила Женя – они шли в радиостудию.

– А ты, значит, будешь просто сидеть и ничего не делать.

– Я не знаю! – не выдержала Высоцкая, останавливаясь. – Но я знаю, что будет хуже, особенно если ты не перестанешь обвинять всех вокруг.

– Жень… – Мирослава вдруг покачала головой. – Это совсем не то, что было тогда.

– Конечно, – Женька сразу поняла, о чём она говорит. – Сейчас все выросли и методы травли стали изощреннее.

– Это не травля, балда! – шепотом крикнула Мирка – вокруг ходили школьники.

– Нет, – улыбнулась Женя, – но кто-то очень хочет меня убедить, что это именно она.

* * *

В студии обнаружилась Саша Емельянова – сидела в крутящемся кресле, смотрела в окно. Женька и Мирослава остановились, глядя на нее. Мирка спросила:

– Я думала, сегодня моя очередь Женьку выпускать?

– Да? – Саша встрепенулась, заметив их. – Значит, я что-то перепутала.

Она начала собирать свои вещи, но Женька остановила ее:

– Куда ты? Почему не останешься?

– Не знаю, – призналась Саша. – Пойду в кабинет.

Она поспешно сбежала, прежде чем кто-то успел ей что-то еще сказать.

– Вадик козел, – констатировала невоздержанная на язык Мирка. – Но неужели Саша не понимала, что это легкомысленное существо, которое просто не способно?..

– Вряд ли влюбленные понимают, кто там на что способен, – заметила Женька, заходя в свою каморку и садясь на стул. В тот момент ее накрыла мысль – а что же Макс? Как он реагирует на все эти сплетни? Как обычно – никак? И знает ли вообще, что его уже объединили с Женькой отношениями, в которых они не были замечены? Ей было немного стыдно смотреть ему в глаза, хотя он был таким же милым, как и всегда. Лучше бы реально между ними что-то было, чем просто терпеть все эти сплетни и тычки на пустом месте!

Перед глазами возникла надпись на одной из бумажек, что лежали на ее парте.

«Шлюха» – было выведено красной ручкой. Попробовав примерить на себя это слово, Женька только нервно рассмеялась.

– Ты готова? – спросила ее Мирослава в наушниках, отвлекая от глупых мыслей.

– Да. Готова.

После школы, несмотря на попытки родителей заставить ее сидеть дома, она всё же пошла на свою подработку.

– О, Женечка, – сказал Ираклий, когда она переступила порог. – А мы уж думали, ты дома отсидишься сегодня.

– Да что-то не хочется.

– И правильно, – одобрила Людмила Ивановна. – Кто же тебя так спихнул?

– Я сама.

– Да ладно… мне-то можешь не врать, – доверительно сказала она. – Школьники очень злые.

Женька только усмехнулась, но спорить не было сил. Она вышла из-за прилавка и тут наткнулась взглядом на знакомое лицо.

– А он что тут делает?

Артур Раевский в форменной футболке и темных джинсах ходил между столиками с фотоаппаратом, делал кадры детей с мороженым.

– А… Мы делаем сайт и хотим заказать буклеты. Для этого нужны хорошие фотографии, но студийные фотографы стоят дорого. Вот мы и разместили объявление. А Артур отлично фотографирует. Его работа обойдется нам вдвое дешевле.

– Хм… да он просто издевается надо мной, – пробормотала она себе под нос.

– Тебе что, работать больше негде? – спросила она недовольно, когда пошла убирать столики.

– А что, у тебя какие-то претензии? – откликнулся он, помешивая трубочкой в коктейле (подношение Людмилы Ивановны). После того как накануне Женю спихнули с лестницы и она отказалась делиться с ним подозрениями, Арт очень показательно с ней весь день не разговаривал. Собственно, еще месяц назад она с ним вообще не разговаривала, так что плакать и сейчас не стала. Но это было действительно очень демонстративно.

– Внезапно работа понадобилась, смотрите-ка!

– Конечно, я же тебе денег должен, – скривился он.

– Отстань от мальчика, – прикрикнула на нее Людмила Ивановна. – Нечего ему настроение портить!

– А он мне не портит, что ли? – пожала плечами Женька.

Работа ее отвлекала. Можно было не думать о мерзких девицах, затеявших какую-то свою игру, о Максе и его равнодушии к ней, можно было просто методично выполнять привычные действия, не требующие особых размышлений. Под закрытие неожиданно привезли товар, которого Ираклий ждал весь день, так что Людмила Ивановна одна разрывалась между покупателями, пока Женька в спешке отмывала полы возле столиков после двух очень буйных компаний. Потянутая правая рука болела, Женя с трудом держала швабру, а левой держаться за нее было вообще неудобно. Неожиданно швабру у нее перехватили.

– Давай я домою, – сказал Артур. И ответил на ее недоумевающий взгляд: – Иди лучше Людмиле Ивановне помоги.

– Только надо будет потом еще раз протереть…

– Насухо, – закончил он. – Иди уже.

Женька оставила его, но он и без нее отлично справился.

После работы они пошли вместе – им всё равно было в одну сторону. На улице, несмотря на вечер, было уже совсем тепло, и воздух был какой-то особенно свежий – в общем, грех не прогуляться по городу. Сначала молчали. Затем Артур вздохнул и сказал таким тоном, как будто заранее сожалеет:

– Я сегодня случайно услышал ваш разговор с Мирославой.

– И? – Женька остановилась.

– Что за тема с… травлей?

– А, ты же тогда с нами не учился, – вспомнила она и снова двинулась в путь. – Была такая забавная тема. Точнее, не очень забавная, конечно. Когда мне было девять, одна хулиганская компания девчонок часто издевалась надо мной. Крали и перепрятывали мои вещи, толкали, писали гадости и так далее. В общем, дело прошлое.

– Но… почему они это делали?

– Не знаю. Не нравилась я им, – Женька пожала плечами. – К ним пришла заводила в третьем классе, и они выбрали жертвой меня – а почему нет? Я не особо могла за себя постоять. Была самой мелкой в классе. В тот год я сильно изменилась. И за меня ни разу никто не заступился.

– Как это – никто?

– Ну… Вадик в тот год сломал ногу и в школу не ходил – пропустил самое веселье. А Мирка – она тогда как-то всего этого не замечала, да и не общались мы так, как сейчас. И вся моя компания веселых друзей-подружек, с которыми мы сходили с ума на задних партах, тоже очень ловко ничего не замечала.

– А что случилось потом?

– Ту заводилу отчислили – она еще успела что-то натворить в школе. Ее подружки, естественно, поджали хвосты, классы перемешали, кто-то ушел – в общем, всё как-то быстро забылось. И мы выросли. А сейчас…

– Что сейчас?

– Что-то происходит. Только это всё равно больше видимость. На самом-то деле сделать они мне ничего не могут, я уверена.

– Это ведь всё из-за Стрельникова? – поинтересовался Артур.

– Слушай, не начинай.

– Я вот только не пойму – тебе же он и правда нравится, ну, судя по тому, что я видел.

– Ах да, фотоаппарат хорошо детализирует, – вспомнила Женька и посмотрела на фонарь над их головой, мимо которого они проходили. – Нравится. Уже давно. Странно сейчас об этом говорить с тобой.

– Неважно, со мной или с кем-то еще… Тебя не злит всё это? На тебя накидываются из-за твоих отношений со Стрельниковым. Все запавшие на него барышни плачут и мстят обидчице, но… вы же не встречаетесь.

– И что?

– А то. Тебя должна злить эта несправедливость! Тебя травят из-за того, чего ты не делала.

– Меня и злит.

– Так сделай что-то. Крикни, порви что-то или борись. Скажи ему, в конце концов, что ты чувствуешь.

– И как ты себе это представляешь, а, добрая фея? Привет, Макс, ты мне нравишься уже три года? Хотя да, я помню, что тебе нравится Саша, к которой ты так хотел подбить клинья с моей помощью!

– Мало ли что он сказал? Ты же сама знаешь, что Емельяновой нравится Сухов! Ей и дела до Макса нет! Так что шанс всё равно есть! Но пусть он уже выделит тебя из череды тех, кто вроде ему нравится. Пусть ваши отношения станут реальностью, а окружающие постепенно перебесятся, или переживи этот отказ и усмири этих дурочек школьных!

– Это только на словах всё правильно. И легко.

– Это правильно, потому что… потому что правильно, блин! Но это не легко, Высоцкая. Кто сказал, что будет легко? Просто для некоторых вещей в жизни нужно мужество. Мужество попросить прощения, признаться в чувствах, сказать правду.

– Знаешь что! – Женька остановилась – они уже были довольно близко к ее дому, но эта лекция ее порядком утомила.

– Ну что?

– Ты сам-то делал хоть раз что-то подобное?

– Ну не знаю… – издевательски произнес он. – Недавно сказал отцу, что я о нем думаю.

– Молодец. Но не заставляй всех быть такими же из-за своей минутной решимости. Ты не самый идеальный пример для подражания.

Они замолчали, оба злые и раздосадованные. Молча шли рядом, и Женька понимала, что сбежать сейчас будет слишком нелепо, хотя сделать это с каждой секундой хотелось всё сильнее. Напряжение морозило воздух, как будто они стояли между холодильниками на складе в кафе Ираклия. Она искоса посмотрела на одноклассника. Может, зря она так вспылила?

Внезапно он поймал ее взгляд, как будто тоже пытался подобрать слова и избавиться от натянутой атмосферы. Помолчал.

– Если хочешь, можешь порепетировать на мне. Ну… свой разговор со Стрельниковым, – сказал он, и Женька покатилась со смеху.

– Остроумно.

– Нет, правда. Если ты реально так сильно чего-то хочешь, ты рано или поздно забиваешь на страх.

– Какой мастер отношений выискался! – Женька снова остановилась, на этот раз потому, что они подошли к ее дому. – Как будто у тебя их столько было…

Она осеклась, поймав его взгляд. Серьезно и внимательно вглядываясь, он сделал к ней шаг. Женька от неожиданности шагнула назад. Он подошел еще ближе, и она тоже автоматически отодвинулась, врезаясь спиной в дверь.

– Закрой глаза, – сказал он.

– Что? Зачем?

– Боюсь, убьешь своим яростным взглядом.

– Я серьезно!

– Просто закрой.

Недоверчиво покосившись на Раевского, она закрыла глаза. Сначала ничего не происходило, а потом она кожей почувствовала его дыхание.

– Что ты… – испуганно начала она, но не договорила, потому что в этот момент он коснулся ее губ своими губами. Задержался на пару мгновений, а затем отстранился.

– Эй! – Женька слышала свои слова, словно те пробивались сквозь толстую стену. По щекам полоснуло жаром. – Что ты, по-твоему, сделал?

– Поцеловал тебя, – невозмутимо ответил он. – Точнее, сделал такую попытку. Представила вместо меня Стрельникова?

– Нет! – возмущенно откликнулась она, пораженная до глубины души. – Я же знаю, что это ты!

– Так, может, ты не так влюблена в него, как тебе кажется?

За Женькиной спиной запищал домофон, сигнализируя об открывающейся двери, и девушка отскочила. Сосед с пуделем на поводке одарил их подозрительным взглядом, проходя мимо. В темноте Женьке всё еще казалось, что щеки у нее просто полыхают. Она схватилась за дверь, которая еще не успела закрыться, и, уже шагнув за порог, повернулась к невозмутимому однокласснику.

– Нет, Раевский, – произнесла она хрипло, поняв, что дар речи вернулся к ней. – Иногда мне кажется, что я тебя ненавижу.