Текст книги "Зовите меня Джин Миллер"

Арт тут же кинулся в палисадник, потянув за собой Женьку, и они так и замерли на одном месте, практически прижавшись друг к другу. Еще голые деревья и кусты не особо их защищали, поэтому Артур как-то весь сжался, а Женька, поняв, что он пытается сделать, закрыла его собой. Наверно, со стороны они казались обнимающимися, и Женя на миг представила, как отреагировала бы Мирослава, увидь она эту картину.

– Черт побери, – пробормотал Раевский, и она повернула к нему лицо. – Думал, на отца нарвались…

Вышедший из подъезда мужчина не обратил никакого внимания на парочку у подъезда и, сев в машину, вскоре благополучно отчалил.

Ребята недовольно вылезли из палисадника. Пока они прятались, им, притиснутым друг к другу, было тепло, а тут вдруг снова наступило отрезвление.

– Вот интересно, успел ли этот гаденыш… – пробормотал Арт себе под нос.

– Что?

Раевский не ответил и решительно заспешил к подъезду.

– Эй, ты уверен? – спросила она, но он уже не слушал. Нажал на кнопку и вошел в открывшуюся дверь. Сверкающий, точно стерильный холл вопил о благополучии населявших это здание жильцов. За стойкой сидел консьерж – пожилой дядька, явно всеми руками и ногами держащийся за это рабочее место.

– Артур Викторович, – неожиданно поприветствовал он Артура, как будто тот каждый день входил в этот подъезд.

– Вы… меня помните, Александр Андреевич? – кажется, Раевский тоже весьма удивился такому приему.

– Конечно. Сегодня я уже имел удовольствие лицезреть вашего младшего брата.

– Дэна?! Вы не знаете, где он? А что же отец?

– Ваш отец домой не приезжал сегодня. Впрочем, приходил его помощник за какими-то документами, сказал, что хозяин на ночь остался в офисе.

– А… Дэн?

– Сбежал, увы. Я предложил ему позвонить отцу – я бы тут же и впустил его в квартиру. Но Денис Викторович молил отцу ничего не рассказывать и ушел. Может быть, всё же позвонить вашему отцу? У вас в квартире горничная, если что…

– Нет, спасибо, – отозвался Артур. – Мы, пожалуй, пойдем. Спасибо, до свидания.

И он вытащил Женьку за рукав из подъезда.

Дверь за ними по-весеннему захлопнулась. Московский двор всё активнее пробуждался, спешащие на работу люди шли практически друг за другом, приводя в волнение двери подъездов и оживляя машины.

– Так, Денис помчался к отцу на работу. Ох, чует мое сердце, добром это всё не закончится. Пойдем.

– На работу к отцу собрался?

– А есть другой выход?

– А что будет, если он заявится к отцу на работу?

– Капец будет, – мрачно отрезал Артур. – Отец и так уже спит и видит скинуть проблему в лице Дэна со своих плеч, запихнуть в какое-нибудь кадетское… Каждый раз обещает, и, боюсь, терпение его скоро лопнет. Особенно если учесть, что он только несколько дней назад взял с меня слово, что этот мелкий не попадет в передряги и не будет высовываться. И вот вам, блин!..

– Но он же в любом случае опережает нас на несколько часов, – с проскальзывающим в голосе сожалением заметила Женька.

– Я и без тебя это понимаю…

И опять в погоню. Несколько пересадок в метро, пешком через проспекты к шикарным офисным зданиям, пока не остановились перед одним, ничем, впрочем, от других не отличимым. Не обращая никакого внимания на деловых, закостюмленных людей, входящих и выходящих из здания, Артур рванул прямиком к дверям. И вот здесь дело застопорилось. Двое подростков показались охране достаточно подозрительными и были остановлены. Даже после того как Артур назвал фамилию отца и сказал, куда они направляются, охрана всё еще не желала пропускать их внутрь. Со своего поста один из секьюрити позвонил прямо в офис Раевского.

– Вам тут что сегодня, день открытых дверей, не пойму? – послушав бодрое щебетание секретарши, пробормотал страж ребятам. – Уже проходил один подросток.

– Я его сын.

– Он тоже сын, – без эмоций на лице откликнулся охранник. – У него что, целый табун детей?

– Да вы знаете… – начал Артур рассерженно. Видимо, надоела эта погоня за братцем.

– Погоди, – Женька немного подвинула Раевского в сторону. – А этот другой сын выходил назад? Из офиса? Спускался вниз?

Охранник недоверчиво глянул на Высоцкую, еще послушал бодрое щебетание в трубке и сказал:

– Сидит в приемной.

– Пустите нас, как и его, пожалуйста, – сказала Женька.

– Так, – весомо ответил охранник, которого детишки, похоже, уже порядком утомили. – Никакого разрешения вас пустить у меня нет, так что давайте дуйте на улицу. Если за вами кто спустится, тогда пройдете, а так нет. Хватит тут околачиваться!

– Нечестно!

– Про честность папе своему скажи, – отрезал охранник и выпроводил их на улицу.

Они ушли, но ушли недалеко. Плюхнулись на ближайшую лавочку, стоящую лицом к офисным дверям.

– А этот гаденыш телефон вырубил… – пробормотал Раевский.

Вокруг парил-разгорался день, расхаживали офисные работники, бабушки с детишками и прочие жители столицы, занятые и не очень, куда-то спешащие, словно созданные для того, чтобы быть основой этого бурления. Женька подобрала ноги под себя и вдруг почувствовала себя частью этой огромной вселенной, частью словно кем-то поставленного спектакля. Самой собой, но при этом одной из толпы.

– А я когда-то больше всего на свете мечтала работать в офисе…

– Что? – покосился на нее Раевский.

– Ну, когда еще у меня были какие-то мечты, – пожала плечами Высоцкая.

– Как скучно… – съязвил Арт, вытянув ноги вперед. Солнце светило им прямо в глаза, и Артур, надевший очки и подставивший лицо робкому солнышку, казался самой неотъемлемой деталью этой огромной декорации. Он был здесь на своем месте, и Женька подумала, какое это огромное везение – везде чувствовать себя своим. Интересно, а как выглядит со стороны она? Кажется она здесь тоже своей или нет?

– Мне нравится работа, которую можно выполнять по схеме, раз и навсегда установленный порядок действий, четкость в такой работе.

– Но это же и правда очень скучно.

– Может быть. Сейчас я уже о таком не мечтаю, но мне и правда это нравилось… – Женька уткнулась подбородком в колени. – Слушай, может, поедим что-то, а? Сил нет, как хочется поесть.

– Давай, – легко согласился Раевский, и через пять минут они снова вернулись к этой лавочке с купленными в ларьке за углом булками и кофе.

– А в школе сейчас как раз первый урок идет, – сказал Артур внезапно.

– Да… А мы в Москве едим булки на какой-то скамейке. И если бы кто-то сказал мне об этом, я бы долго смеялась. Еще вчера я и представить себе такое не могла.

– И ничего бы этого не было с тобой, если бы не я, – закончил Раевский со смешком. – Только попробуй кому– то об этом проболтаться.

– И что будет? – презрительно заметила Женька. – Тоже мне!

– Вот наглая, блин, – пихнул ее в бок Артур, так что она чуть не уронила стаканчик с кофе.

– Эй! Я уже говорила, что ты не такой страшный, каким хочешь казаться. Если ты не прибил меня у гаражей из-за секретов своего братца, то уже не прибьешь.

Раевский в ответ только скорчился.

– Детский сад… – констатировала Женька и вскинулась. – Смотри-ка, кажется, к нам?..

И действительно – к ним направлялся высокий молодой человек в деловом костюме.

Сквозь тонкие стекла очков поблескивали умные серьезные глаза.

– Артур, – сказал он с полувопросительной интонацией. Раевский настороженно кивнул.

– Я помощник Виктора Алексеевича, Иван. Поднимемся в офис?

Раевский посмотрел на Женьку. Та кивнула.

– Она пойдет с нами, – сказал он секретарю.

– Пожалуйста, – усмехнулся молодой человек.

В полном молчании они пересекли площадь перед бизнес-центром и проникли в центр делового мира. Молчали, пока шли через холл, поднимались в лифте на пятнадцатый этаж, приближались к офису главного – отца Артура. В большой сверкающей приемной, в огромные окна которой бил свет, было тихо и пустынно. Секретарша вышла откуда-то из потока света, указала Женьке на диван, а Артуру – на дверь в кабинет отца. И Раевский шагнул внутрь и уже в кабинете увидел Дениса – старавшегося сидеть прямо, но всё же какого-то сжавшегося, без прежней уверенности и апломба.

– Артур, – окликнул отец, и Арт с трудом отвел взгляд от младшего брата. – Может быть, ты потрудишься мне объяснить, что происходит? Мне кажется, мы всё обсудили только лишь пару дней назад, и вот что я вижу…

– Денис всё понял немного неправильно и…

– И для этого надо было тащиться в Москву? Чтобы еще раз я слышал его нытье и просьбы забрать его сюда? Как вообще у него хватило ума одному ехать на поезде? А ваша мать что же, за вами не следит? – Он перевел дух, и Артур скрипнул зубами. – И сейчас я должен проводить какие-то разъяснительные беседы, как малым детям, которым всё надо разжевывать по двадцать раз!

– Наша… мать, – повторил Артур с трудом сдерживая себя, – за нами следит. Просто Денису хотелось услышать всё от тебя лично, а не от меня.

– Очень глупо. Я занятой человек, я не могу себе позволить быть нянькой при взрослых парнях.

– Отец, можем мы поговорить без Дениса?

– Чтобы вы опять тут за моей спиной решали мою судьбу?! – вскинулся младший брат.

– Решишь ее за тебя, как же, – пробормотал сквозь зубы Артур.

Отец тяжело вздохнул, как будто происходящее причиняло ему невыносимую боль.

– Дэн, выйди, – отрывисто приказал он.

– Отлично! – вскочил Денис. – Выхожу!

Он толкнул дверь, едва не пнув ее при этом, и вылетел вон, не забыв хлопнуть напоследок.

– Артур, я не понимаю, мы недостаточно подробно с тобой всё обсудили? Почему ты отнимаешь мое время?

Артур судорожно вздохнул, ему стало вдруг тяжело дышать полной грудью. Он понял, что лопнет, если не скажет сейчас то, что хочет сказать.

– Послушай, может, ты и шикарный бизнесмен, но ты отвратительный отец. Давать деньги и проверять раз в месяц – не самая лучшая воспитательная позиция. Ладно я – я уже привык, что тебе на меня плевать. Я стерпел, когда ты отправил меня с плохо знакомым человеком в незнакомый город, терпел постоянно, когда ты выделял Дениса, и только о нем заботился, и его оставил при себе. Терплю, что ты всё решаешь за меня. И за всех вокруг. Я мог предугадать, что и от Дэна ты однажды так же избавишься. Но угрожать маме, что заберешь у нее сына… это вообще нормально? Нормально, что ты приехал отчитать нас с матерью, но не повидался с младшим сыном? И ты еще удивляешься, что он потащился в Москву? Всерьез думаешь, что так можно?!

– Неблагодарный сопляк! – рявкнул отец, хлопнув ладонью по столу. – Ты еще будешь учить меня жить и воспитывать детей? Деньги тебе, значит, не нужны?! Решаю я всё за него – а если я перестану решать, что будет? Вы заживете счастливо? Вы все зависите от меня!

– Зависим, – выдавил Артур, чувствуя, как дрожат руки. – Пока зависим, да.

Они замолчали.

– Я возьму Дениса, и мы спокойно вернемся назад. Но больше не делай меня посредником в ваших с ним отношениях. Меня достало, что он ненавидит за это только меня.

– А ты бы, конечно, хотел, чтобы все вокруг возненавидели меня, – со смешком констатировал отец.

– Мне плевать на всех. Но ради разнообразия он должен хоть разок посмотреть на тебя такого, какой ты есть на самом деле.

Артур вышел из кабинета, чувствуя, как горят щеки. Руки дрожали так сильно, что он стиснул кулаки и постоял, покачиваясь, возле двери в приемной, ощущая, как солнце согревает его, но, к сожалению, только снаружи. Он провел рукой по лицу, прогоняя призрак отца, и огляделся. Секретарша что-то стремительно печатала за компьютером возле окна, не обращая на него никакого внимания. Слева на диванах, где должна была сидеть Женька, никого не было. И Дэна тоже не было.

– А где… где Денис и девочка, которая пришла со мной? – быстро спросил он.

– Ушли, – кратко ответила секретарша.

– Как это – ушли?

– Вот так. Одновременно.

Артур вылетел из приемной, пробежал через этаж, заполненный людьми, прыгнул в лифт и там уже нашел Высоцкую в списке контактов. Шахта лифта благополучно заглотила сигнал. Чертыхнувшись, Арт сбросил звонок и, стараясь не нервничать, доехал до низа. И чего он так нервничает? Ну не сбежали же они вместе, верно?!

– Раевский, – сказала Женька в трубку, успев дозвониться ему первой. – Ты только не удивляйся, но, в общем… сейчас я преследую твоего брата. Я не знаю, правильно ли сделала. Просто он так стремительно выскочил, что я не поняла…

– Отлично! – крикнул Артур. – Просто супер. Где вы?

– Не… знаю, если честно. Понятия не имею. Но, выйдя из здания, мы пошли налево.

– Ладно, как увидишь какой-нибудь опознавательный знак, позвони мне. Я вас найду.

Шумным многолюдным проспектам не было никакого дела до погони, развернувшейся у них на глазах. Женьке еще никогда не приходилось столько лавировать в толпе. Спина Дениса мелькала впереди, и девушка очень боялась его потерять.

Кажется, мальчишка и сам не знал, куда ведут его ноги. Периодически он останавливался и вглядывался в вывески, но больше шагал прямо. Женька шла следом и ругала себя, что не остановила его еще у лифтов. Но, заметив ее, мальчишка рыбкой нырнул в закрывающийся лифт, и девочке пришлось ждать следующего, и потом она с трудом нашла его, каким-то чудом выбрав правильно направление.

Наконец Денису надоели бесцельные блуждания, и он вошел в двери подвернувшегося по дороге «Макдональдса». Женька заскочила следом и успела увидеть, как он зашел в мужской туалет.

…Через пять минут на пороге нарисовался запыхавшийся Артур.

– И где он?

– В туалете, – пробормотала Женька. – Только вот…

– Сейчас.

Артур пропал, а вернувшись, с каменным лицом плюхнулся за столик напротив Женьки.

– Что-нибудь закажем?

– А Дэн?

– Сбежал.

– Как?!

– Вот уж не знаю. Но у меня есть подозрение, что через кухню.

– Вот блин… Арт…

– Паршивец, да, – согласился Раевский. – Но если бы мы прямо сейчас его поймали, я бы удивился.

– И что теперь будем делать?

– Для начала поедим. – Он встал с места, но, поняв, что Женька не поднялась следом, обернулся к ней с глубоким вздохом. – Ну что? Я уже сутки бегаю за ним, могу я хоть раз сделать то, что мне хочется? Всё равно он уже свалил.

Признав правоту его аргументов, Женька пошла к кассе.

– Похоже, ты всё же любишь своего брата, – констатировала она.

– Эй! Я просто хочу спокойствия, уяснила?

– Конечно-конечно, – согласилась Высоцкая.

Они сидели у окна, через которое Женька сначала рассматривала улицу, а потом лицо Раевского, который словно не мог усидеть на месте. Спокойным он совсем не выглядел.

– Почему ты не в Москве? Ведь вы живете с мачехой и… Извини, если не хочешь отвечать…

– Я плохо помню родную мать, – неожиданно спокойно ответил Артур, пододвигая к себе стакан с колой. – Отец говорит, она исчезла сразу после развода, оставив меня ему. Но…

– Ты не веришь, что так и было?

Он покачал головой.

– Я всё равно никак не могу это проверить.

– А ты бы хотел ее найти?

– Раньше – да. Сейчас уже не знаю. – Он посмотрел в окно, стараясь не встречаться с Женькой взглядом. – Моя мачеха… то есть мама, конечно, мама… она хороший человек. Она не виновата, что ей в мужья достался мой отец. Не знаю, почему она с ним не разведется. Семьи-то у них особо и нет никакой. Из-за содержания? Из-за бизнеса? Они поровну владеют сетью кофеен, которыми она управляет у вас… то есть у нас в городе.

– Может быть, из-за тебя, – несмело сказала Женька, и Раевский посмотрел на нее недоверчиво и изумленно. – Если они разведутся, разве ты сможешь жить с ней?

Артур помолчал, делая вид, что рассматривает свой обед. Затем пожал плечами.

– Или она просто боится, что тогда отец отнимет Дениса. Это он у нас в вечных любимчиках.

Женька покачала головой.

– Да нет, думаю, дело не только в этом. Разве ты не чувствуешь, как она к тебе относится?

Артур не смог ничего ответить. В горле стоял ком.

* * *

После обеда они поспорили, куда идти дальше. Артур считал, что нужно двигаться на вокзал, так как Денис рано или поздно захочет вернуться домой – здесь-то ночевать ему негде. А Женька была против и говорила, что он может еще раз попытаться увидеть отца – ведь они так и не пришли ни к какому выводу.

– Ладно, – вытирая пальцы салфеткой, заметил Арт. – Поспорим. Идем к дому моего отца, и, если его там не будет, будешь должна мне… желание.

– Только спорить и умеешь, да? – скривилась Женька. – А если он всё же там?

– Его там нет, Высоцкая, – заверил Арт. – Ну как, не боишься?

– Чего мне бояться? Ты-то сам что мне будешь должен?

– Тоже желание.

– Смотри-ка!

– Но только ты не выиграешь. Как и в прошлый раз. Ну что, пошли?

Было уже за полдень, когда они снова оказались у дома отца Артура. У подъезда не было ни души. Не скрывая радости, Арт плюхнулся на скамейку, едва не потирая руки от счастья.

– Чему радуешься? – фыркнула Женька. – Сам же говорил, что без него не можешь вернуться домой из-за матери.

– Просто он на вокзале, Высоцкая, признай это уже.

– Тогда чего расселся? – она пнула скамейку. Одновременно с этим дверь подъезда открылась и, к удивлению обоих, на пороге показался Денис. Всеобщее окаменение длилось не больше двадцати секунд. Затем Дэн хлопнул дверью и помчался по двору. Бросив рюкзак с фотоаппаратом на скамейку, Артур кинулся за ним. Через минуту злобные крики Дениса возвестили о том, что он пойман. Когда Женька, нагруженная своими и чужими вещами, подбежала к месту схватки, младший Раевский всё вырывался, а старший крепко держал его возле стены.

– Не суйся к отцу больше, понял?

– А то что? Ты мне запретишь?

– Еще не понял, что он не заберет тебя домой? Как раньше уже не будет!

– Это ты его против меня настроил! – прошипел Денис.

– Да конечно я, и я же вынудил его тебя из Москвы выслать! – Артур легонько встряхнул брата. – Пойми ты, балбес, ты отцу не нужен. Ему нужна только работа. А ты слишком много приносишь проблем. И что бы ты ни делал, это только подталкивает его отдать тебя в кадетскую школу. И всё. Тогда он уже избавится от тебя окончательно. Понял? Говорю это не от большой любви к тебе, гаденышу, а ради мамы. Она не выдержит, если отец тебя разлучит с ней.

Денис оттолкнул брата, и Артур разжал руки.

– Ты же сам понимаешь всё это в глубине души. Неужели утренний разговор с ним тебе ни о чём не сказал?

Денис не ответил. Молча отряхнулся, взял свой рюкзак с земли.

– Поехали домой, – сказал Арт. – Хватит уже выпендриваться.

20

Интервью для школьной газеты «Поколение». Итоговый, девятый выпуск перед летними каникулами.

Понимаю, по мне этого не скажешь, Мирослава безумная женщина, всегда чем-то занята… Но я правда мечтаю встретить свою настоящую любовь. Настоящую, взаимную, реальную. Чтобы как в кино. Но я точно знаю – в жизни такое тоже бывает. Потому и мечтаю.

Мирослава Арсеньева, 10 «А»

Больше часа они просидели на вокзале в ожидании поезда. Дэн сидел в стороне, отгородившись наушниками и солнечными очками.

– А вы похожи, – сказала Женька Артуру.

– Чего это вдруг?

– Ну, когда вот так оба сидите с видом «не подходи – убьет». Сразу видно – одна кровь.

– Ой…

Кажется, его не особо впечатлили ее слова. Он фотографировал. И делал это везде – в зале ожидания, фудкорте и на перроне. Затем в поезде. Он делал это как-то так, что никто не замечал, а если и замечал, то не обращал внимания и не злился. Она точно так не смогла бы. Только и думала бы, правильно ли это, не мешает ли кому и не надо ли спросить разрешения. Но Артур этим не заморачивался. Вообще, если разобраться, в ее мыслях всегда слишком много условностей. Она так много анализировала всё, что делает или не делает, что процесс и результат отходили на задний план, а то и вовсе обнулялись и превращались в ничто. И впервые в жизни она задалась вопросом: не это ли тормозит ее и лишает возможности найти любимое дело и свою мечту?

– Фотографирование – это твоя мечта? – спросила она Артура, когда он в очередной раз плюхнулся рядом с ней на сиденье и начал просматривать получившиеся кадры.

– Я не мечтаю, Высоцкая. Я просто делаю. Зачем мне мечтать о том, чем я и так уже занимаюсь?

– Ну хорошо. Но тогда твоя мечта – стать знаменитым фотографом? Или просто очень хорошим фотографом? Или сделать снимок века?

Раевский бросил на нее взгляд поверх своего фотоаппарата.

– Помешалась на мечтах? Ах, я помню, у тебя же своей нет.

– Откуда ты это помнишь?

– Урок английского, – снова вернулся к своим снимкам Раевский. – Эссе о мечтах.

– А, – погрустнела Женька. – Точно. Так что по поводу тебя?

– Не любитель откровенничать, но, мне кажется, после сегодняшнего всё достаточно очевидно. Мечтаю стать независимым от отца.

– Рано или поздно все мы станем независимыми от родителей. Когда станем совершеннолетними, к примеру. Или пойдем работать…

– Хм. То есть хочешь сказать, что моя мечта не котируется.

– Нет, ну почему. Просто… вот исполнится она… может быть, даже сама собой. И что дальше?

– Не знаю, – пожал плечами юноша. – Как-то не думал об этом. Никто не отнимет у меня фотографирование, но вот избавление от отца – это тяжелее. Даже когда я стану совершеннолетним, не уверен, что он отпустит меня. А мне хотелось бы быть свободным в своем выборе. Путешествовать, когда хочется, не зависеть от чужих денег или чужого мнения. Пробовать что-то новое и… ну, двигаться дальше. Как-то так. А у тебя… всё иначе?

– Я же очень скучная, Раевский, – хмыкнула Женька. – Сама не знаю, о чём мечтать и чего хотеть. И на кучу вещей никогда, кажется, не смогу решиться.

Артур помолчал, внимательно глядя на нее.

– Почему-то мне кажется, что сейчас ты рассказываешь придуманную когда-то давно легенду.

– Да нет. У меня действительно нет особых талантов. С точными науками напряг. С гуманитарными вроде ничего, но… не представляю себя ни учителем каким-нибудь, ни кем-то еще…

– Так ли уж… – включился Раевский. – В мире множество профессий, связанных с гуманитарными предметами. Множество потрясающих творческих профессий!

Она оборвала его:

– Ненавижу творчество, – повторила сказанные родителям слова, слова, в правдивости которых всячески пыталась убедить себя.

– Ты? – Он даже фотоаппарат опустил – столько в его удивлении было искренности, неподдельности. Честности.

Да, подумала вдруг она. Для мальчика-фотографа это наверняка шок – вот такие слова. Он бы скорее язык себе позволил вырвать, чем сказать такое. Как еще не ломанулся от нее по проходу – подальше, только бы не заразиться этим. Вместо этого мальчик-фотограф на мгновение поднял камеру, ослепил ее вспышкой и спросил:

– Достаточно? Или еще разок, чтобы чушь не молола?!

– Вот ты псих, Раевский!

– А ты врушка, Высоцкая! Самая настоящая врушка! Не можешь ты ненавидеть творчество.

– Тебе откуда знать? – огрызнулась она.

– Я просто знаю, – он кивнул. – Просто знаю, и всё.

Женька не нашлась с ответом. И вдруг подумала – как же это заманчиво, то, что до этого сказал Артур. Двигаться дальше, пробовать новое. Неважно, что у тебя нет конкретной огромной мечты, – она наверняка появится, если постоянно стремиться к чему-то… Неужели всё так и есть? Почему она вдруг подумала об этом, именно здесь пришла к такому выводу, очень простому, кстати? Потому что случилась эта внезапная поездка?

Потому что она не планировала заранее, не придумывала, как всё будет, ответила она себе. И не успела вообразить кучу глупостей. Просто спонтанно решила и поехала. И даже последствия сейчас так сильно не волновали ее, как должны были.

– Эй, – Денис Раевский встал с сумкой со своего места и смотрел на них обманчиво наивными глазами ребенка-ангела, – псих и врушка! Вы домой-то ехать собираетесь? Уже посадку объявили!

* * *

Около десяти часов вечера Женька плелась от остановки домой. В голове было приятно-пусто, очень спокойно и легко, будто где-то по дороге она оставила нечто очень тяжелое и невыносимое. Она даже не думала о предстоящем разговоре с родителями, не думала о легенде для школы. Волнений и тревог не осталось вовсе. На улице уже стемнело, но даже об этом Женька не волновалась. Неожиданно откуда-то сверху прозвучало ее имя, а потом снова, и она вскинула голову.

С балкона третьего этажа дома, мимо которого она проходила, на нее смотрел Макс Стрельников. За его спиной были открытые двери в освещенную комнату, и оттуда лились аккорды какого-то рока.

– Привет! – крикнул он с улыбкой.

– Привет, – растерянно отозвалась она.

– Ты что там делаешь?

– А ты? – спросила она, и они оба прыснули от смеха.

– Здесь что-то вроде квартирника. Хочешь подняться?

Сколько заманчивости было в этом предложении! Сердце у Женьки тут же пропустило удар и забилось галопом. Но всё же она покачала головой.

– Не могу. Я только приехала, и мне надо домой.

– Откуда это?

– Из Москвы, – брякнула она и тут же спохватилась, что сболтнула лишнего. – Не говори никому, ладно?

– Ладно. Не вопрос. – Даже если он и удивился, то ни слова не сказал. – Может, всё же поднимешься?

– Да нет, прости, – с сожалением снова отказала она. – Лучше представь, что я видение. И как любое видение, сейчас я растворюсь в темноте.

Они оба снова рассмеялись, и она слышала его смех, когда заворачивала за угол. И еще, кажется, чьи-то голоса. Но это уже было неважно.

Дверь ей открыл отец. Женька уже морально приготовилась к буре, но он просто пропустил ее внутрь. Мама выбежала из кухни в коридор с чашкой кофе в руке, взглянула на нее встревоженно.

– Всё хорошо? – спросила она.

– Да. – Женька помолчала, собираясь с силами. – Мам, пап…

– Ладно уж, – вздохнул отец. – Проходи, блудная дочь. Надеюсь, хоть весело было?

Женька вспомнила эти безумные сутки, погоню за Денисом по всему городу, многолюдность большого города, стук колес поезда и все эти внезапные разговоры о великом…

– Ага, – сказала с огромной улыбкой.

Мама захихикала, как девчонка.

– Зато теперь мы видим, что в нашем доме и правда живет подросток. Наконец-то бунты и скандалы… эх, молодость…

Не веря происходящему, Женька разулась и начала снимать куртку.

– Но чтобы такое в первый и последний раз. Поняла? – включил грозность отец.

– Да, – стараясь пригасить улыбку, заверила Женька.

– И это не избавляет тебя от домашнего ареста на неделю, – прибавила мама. На этой ноте взбучка была закончена.

* * *

– Что не так с Емельяновой? – задумчиво пробормотала Мирослава, заставив Женьку отвлечься от тарелки с пловом. Никакой это был, конечно, не плов, просто рис с мясом, но Женьке всё равно нравилось.

– А что с ней? – Женька проследила за взглядом подруги и увидела потерянную Сашку, двигающуюся по направлению к буфету.

– Она изменилась. Странной стала. Если честно, я так и не поняла, почему она так резко начала возражать против «Телеболталки». Почему развернула целую кампанию, чтобы уйти? Нет, я не говорю, что она подтолкнула к закрытию, просто… Она сильно изменила свое отношение к нашим эфирам.

– Знаешь, что я думаю? – Женька подставила подбородок на раскрытую ладонь, понизила голос.

– Что? – подруга наклонилась ближе, заговорила почти шепотом.

– Я думаю, из-за отсутствия возможности разыскивать сенсации ты теперь сходишь с ума!

– Да ну тебя! Я серьезно! Просто подумай. Сашка – она же всегда была самой адекватной из всех нас. Что с ней случилось? Почему она так уперлась в этот уход?

– Ну я ее понимаю. Когда что-то не нравится… она имеет право.

– Я уверена, ее что-то подтолкнуло.

За своей спиной Женька услышала очень хорошо различимое хмыканье, но не обернулась.

– А вот и она. Давай зазовем ее к себе, может, она нам что расскажет?

– Если придет, – согласилась Женька и, когда Мирослава унеслась на другой конец столовой, медленно повернулась.

– Ну и что это было?

– И тебе привет, – откликнулся Раевский, отрывая взгляд от своего телефона.

– Так что это было? Что за хмыканье? И не говори, что тебя рассмешило что-то в инете.

– Вдруг резко стала специалистом по моим реакциям, Высоцкая? – надменно откликнулся Артур.

– Не надо быть гением…

– Вот именно.

– Раевский, блин! – стукнула его по плечу Женька. Не ожидавший от нее ничего подобного Артур вздрогнул.

– Эй. Ладно-ладно. Вы с Мирославой такие умные, очень активно с людьми общаетесь, а элементарного не видите.

– А ты, значит, видишь.

– Я вижу. Знаешь, – утыкаясь в свой телефон, продолжил Артур, – фотоаппарат способен на чудесную штуку – он умеет кадрировать.

– И?

– Когда видишь не всю столовую, вот как мы сейчас, а захватываешь лишь определенный участок пространства, начинаешь воспринимать вещи детальнее. Я вижу крупнее всё, что ты воспринимаешь просто как целую картинку. И это помогает…

– Читать по лицам? Ты же ненавидишь людей.

– Не обязательно их любить. Детализируя картинку, я просто вижу многое вблизи. И это многое становится яснее.

– То есть своим чудесным фотографическим глазом ты уловил то, что подтолкнуло Сашу к ее истерическому поведению.

– Брависсимо. С логикой у тебя всё в порядке, Высоцкая.

Они помолчали.

– Ну?

– Что ну?

– Издеваешься? Хочешь еще раз получить? Так что ее подтолкнуло?

Раевский весело рассмеялся.

– А ты приглядись, Высоцкая, может, получится увидеть.

От мгновенной смерти его спасло появление Мирославы и Саши.

– И что это у нас? – подозрительно спросила Мирка. – Опять домашку обсуждаем?

– Нет, Арсеньева, – с милой улыбочкой заметил Артур. – Тебя и твою чудесную новую прическу.

– Спасибо, – расцвела Мирка, а Женька хлопнула себя по лбу.

– Ой, прости, Слав, я не заметила, – покаянно заметила она под радостный гогот остолопа Раевского. Женька бросила на него, отходящего в сторону, злобный взгляд, но знала, что он не достиг цели.

– Прощаю, – с барской милостью заметила Мирослава, действительно видоизмененная, с волосами до плеч, подстриженными лесенкой. – А ты чего такая радостная?

Женька вмиг перестала улыбаться.

– А что, нельзя?

– Просто ты как будто изменилась. Эй, а где тебя носило в пятницу?

– Да просто… хотелось проветриться.

– Мило, – откликнулась подружка, и Женька тут же успокоила взбунтовавшуюся совесть.

Впрочем, Мирослава уже переключилась на Сашу, пытаясь расшевелить ее и вывести на разговор, а Женька поняла, что снова уплывает мыслями куда-то, взлетает над столовой и начинает кадрировать каждый столик и сидящих за ним школьников, словно приближая к себе изображения. Чертов Раевский заставил ее приглядываться ко всему, что она видит, и так как у нее не было фотоаппарата, она могла лишь бесконечно анализировать всё увиденное.

И кажется… у нее появилось предположение. Неподтвержденное и какое-то нереальное предположение. Поскольку она никак не могла заметить ничего конкретного за Сашей, она начала наблюдать за Вадиком и увидела, что он, судя по его словно случайным взглядам со стороны, вовсе не прочь помириться с Емельяновой. Но разве с его хваленой гордостью и показным легкомыслием это возможно?

Женька и сама не думала, что размолвка между Сашей и Вадиком с Мирославой может как-то задеть ее, но это было фактом – она и правда была задета историей, в которой не принимала непосредственного участия. И вот что странно – с ней, Женькой, никто не ссорился. И еще – они не были компанией друзей, верными единомышленниками, готовыми друг за друга в огонь и в воду. Они просто оказались связаны общим интересом – телевидением, а Высоцкая лишь прибилась к их кучке, так как общалась с Вадиком и Мирославой. Так почему же происходящее так взволновало ее, в чём причина? На этот вопрос пока не было внятного ответа.