Текст книги "Вперед, за Фениксом! Возродим Мир из Пепла"

Надо смириться. Надо. Смириться!

Опять хруст! Я вскочила, тогда как Гили осталась на месте.

– Приготовься… – сказала она, и тут же мне навстречу вылетело, кажется, само солнце.

– Мира-а-а! Мирочка!

Меня вдруг обняла сама буря – так в меня, по привычке, врезалась пышная Алолика. Её светлые угловатые ушки и тонкие Кошачьи усики-палочки защекотали мою щёку, а крепкие когтистые руки сжали тело до темноты в глазах.

– Ала, Ала, отпусти… Я же задохнусь!..

– Мира, ну наконец-то мы тебя нашли! Уже подумали, что Гили увела тебя в свой табун, – вышла следом рыжеволосая и рыжехвостая Лисица Светлана. Её хитро прищуренный взгляд обратился к вычёсывающейся Гили.

– Погоди, Светлана! Это вы пытаетесь забрать у меня Миру в ваш круг замужних звериц, – нашлась с ответом Гили.

Тем временем солнышко-Алолика отстранилась, глядя на меня травянисто-зелёными глазами и заправляя свою светлую косу под красочный платок, и тут же принялась перевязывать мой венчик.

– Вообще-то Мира выходит замуж раньше меня! – раскраснелась от смущения Светлана.

– Будь твой жених на годок постарше, ты бы выскочила за него хоть сегодня, – подначивала её неугомонная Гили. – А так он что, зверёнок ещё…

– Вот ты так! – Рыжий хвост Светланы гневно распушился. – Ты так говоришь, потому что у самой жениха нет.

– Нужен он мне. Мне вообще ещё рано, в отличие от вас, зверух старых, – гордо отвела взгляд Гили.

– Зверочки, мне казалось, мы сегодня собрались, чтобы проводить нашу Мирушку в новую жизнь, – примирительно произнесла Алолика, отвлекаясь от прихорашиваний. – А вы всё ссоритесь. Давайте лучше устроим Мире настоящий праздник!

– Вот именно! – вспомнила Светлана. – Это же самый счастливый день в жизни, Мира! Я тебе так завидую!..

– Ага, как покойнице, – пробурчала Гили.

– Будешь огорчать Миру – укушу, – прорычала в ответ Светлана.

– Молчу-молчу, большая и злая хищница!

Я хотела было засмеяться им в ответ… Но вдруг, на меня волной накатило странное ощущение. Будто на меня глядели из-за спины. Я обернулась, но там никого не было. Лишь странная искорка промелькнула и тут же потухла.

– Мира? Что-то не так? – спросила Гили.

Я посмотрела на неё – Гили беспокойно вскинула уши.

Не стоит её тревожить. Тем более по пустякам. Наверняка ведь от волнения всякое мерещится.

– Ничего, показалось, – отмахнулась я.

– Давайте пойдём отсюда! Вдруг чудище какое из чащи выскочит, – обхватила себя руками Светлана.

В конце концов мы направились домой. Однако ощущение почему-то не прошло, а только усилилось…

2. Звёздград

Ровной лентой мы направлялись к Звёздграду. Скромные снежные сугробы отражались искрами солнечных лучей. Живая зелёная трава – пока уставшая и помятая, как старая перина – просыпалась от долгого зимнего сна. Шёлковые тени деревьев длиннели, в разы перерастая своих владелиц.

Для чуткого слуха лес полнился звуками. Я лишь отдалённо слышала мирный шорох листвы, колыхаемой ветром, негромкий хруст снега и своё тяжёлое дыхание. А вот мои дорогие зверочки – они смотрели на мир яркими, сияющими от восхищения глазами: они не так часто выходили в лес, и каждый треск, каждый звонкий вскрик птицы приводили их в восторг и в ужас одновременно.

– Ты точно уверена, что на нас не нападут животные? – спрашивала из раза в раз Светлана, прижимаясь к моей спине: я ведь, как всегда, первая.

– Мира, ты знаешь дорогу? Кажется, по этой тропе ты нас ещё не водила, – уточняла Ала.

– Да бросьте вы! Это всего лишь лес. Если на нас нападёт какое чудище, я ему ка-а-ак дам, – успокаивала их Гили, подгоняя нас сзади.

Но со мной им нечего было опасаться. Со мной им должно быть не хуже, чем с престарелым лесником, ведь меня лес не боится. Мы с лесом дружим.

Возможно, даже чуть больше, чем с моими дорогими зверицами.

Рано или поздно подружки всё-таки выдохлись (даже Гили!), а небо стало розоветь. И я повела их назад. Эх, знали бы они, как далеко я захожу без них… Хотя лучше им не знать!

А вот и стена – вдалеке высится гордый частокол, который только-только начали восстанавливать к приезду в город Белых Медведей. Раньше он был местами повален, частично – сожжён. Весь Звёздград казался не более чем лесом с домами вместо деревьев: в нём, тихом и глухом, лишь через вторую-третью улицу удавалось встретить живую зверолюдову душу. Когда-то могучий, стольный град превратился в маленький племенной лагерь.

Но откуда мне знать? Я же никогда не видела старый Звёздград, ещё до войн…

А вот нет! Видела. В отличие от многих, кто здесь живёт, я не хочу ограждаться от прошлого. Разве у этой Матушкой позабытой страны – среди полных чудовищ лесов – что-то осталось, кроме памяти?

Я видела Звёздград в книжках. Да-да, в тех старых грамотах, что разваливаются, стоит их взять в руки. Мои родители были предусмотрительны: научили меня читать и писать, хоть и писать сейчас почти что негде. Я знала старый Звёздград и старых великих князей не понаслышке. Я видела расписной пузатый Неизменный дворец, хоромы великих князей на рисунках пожелтевших страниц. Я встречала князей в потускневших изгибах букв. И прекрасных молодцев – в древних сказаниях о богатырях.

И когда я шла к нашему дому на окраине Звёздграда, я представляла не обвалившиеся крыши хат, не посеревшие стены и не обитые пороги. Я воображала яркие краски резных наличников[5]5
  Наличник – накладное декоративное оформление оконного или дверного проёма.


[Закрыть], смешные морды охлупней[6]6
  Охлупень – декоративная деталь на краю крыши (может быть в виде головы петушка, лошади и т. д.).


[Закрыть] и дружелюбно распахнутые двери соседей. Мне хотелось видеть резвящуюся ребятню, игравшую в «поймай хвостик», и хохочущих от радости взрослых. Хотелось видеть свет на небесах, а не полутьму под укрывающими нас тучами.

Но тут исчезало солнце. Появлялись душные зверы в шубах, что в разы толще самих зверов. Пыхтели, дыша паром, простые рабочие, в оглушительной тишине рубящие деревья на строительство частокола. Дети грустно смотрели в закрытые ставни окон, а их матери варили пресную похлёбку на костре.

За много вёрст отсюда доносились звуки битвы. Ещё на подходе к стене я заметила, что город опять осаждают – северную стену, что выходит к степям. Маленькие точки мельтешили на небосклоне. Даже у нас подсуетились: зверы, что способны были сражаться, собрали вещи и торопились на подмогу.

Кто на этот раз надвигается? Кажется, аспиды: они покоя не дают уже как неделю. Мы, звёздградские, настолько к этому привыкли, что даже не замечаем. Проще не слышать и не знать, сколько бравых воинов погибает. И не только воинов, но и беззащитных зверей, которые ищут пропитания… Надеюсь, частокол поможет нам защититься от чудовищ. И защитить их от нас.

Нашу западную стену редко беспокоят войны: за всю мою жизнь ни одного нападения. Нас даже в лес свободно выпускают: грибы и ягоды собирать, охотиться.

Поэтому с нашей стороны и решили начать строительство забора. А вот завтра нам идти на север, и…

Не накаркать бы. А может, завтра вообще выйдет солнце и хотя бы на день прекратятся нападения. Праздник же! Ведь не зря к нам приехали Белые Медведи. И не зря у меня завтра свадьба с одним из них.

* * *

Торопясь пройти к своему дому, минуя неприятности и бедные картины родного города, я совершенно не заметила, как ко мне под ноги прокатилась крохотная игрушка. Я чуть не пнула её ногой, но вовремя остановилась, едва не споткнувшись. Отстав от подружек, я наклонилась и подняла безделушку, отряхивая её от снега, который бы вот-вот пропитал её.

Вот это дивный воин! Конечно, среди нашего маленького народа вряд ли нашёлся бы хороший резчик по дереву, да и дерево доставать опасно и сложно, поэтому воин был соткан из ткани. Но зато матушка того зверчонка, которому этот воин принадлежал, явно постаралась: нашла лучшие, самые яркие кусочки и соткала настоящего бойца! И даже щит и булатный меч ему сделала из покрашенных обломков старого оружия.

– Сударыня! Сударыня, отдай, пожалуйста! Это моё!

Я обернулась на крик, испуганно дёрнувшись. Я и не заметила, как это маленькое чудо подбежало ко мне! Снег хрустел под его валенками, но я заметила это только сейчас.

И вовсе это оказался не зверчик – зверчонка из племени Собак (судя по пушистому хвосту и аляповатым большим угловатым ушам). Малютка – лет восьми-девяти, не старше – тут же застыла, стоило ей увидеть моё лицо.

– О, это ты… Прости! Можешь взять…

Я опешила, не зная, что и ответить.

– Ох… Мне не нужно, спасибо! Держи!

Стараясь улыбаться как можно естественнее, я опустилась на корточки и протянула малютке игрушку. Та недолго помялась, но всё же медленно и осторожно взяла своё. Как будто я могла её ударить…

– Извини меня, если я напугала тебя, – посчитала нужным сказать я, видя, как напряглось её тельце. – Я просто хотела тебе помочь.

– Я… п-понимаю, – пробормотала она, смотря себе под ноги. – П-п-просто ты… ты невеста юного государя…

Ах вот в чём дело!..

И это ещё хуже! Я же ведь наверняка должна производить хорошее впечатление, а дети, оказывается, боятся меня… почему-то.

Но это исправимо! Наверняка!

– О, тогда тем более не стоит меня бояться! – проговорила я с колотящимся сердцем. Ведь если мне не поверит ребёнок, то кто тогда поверит? – Я здесь, чтобы все зажили долго и счастливо. И ты тоже.

Краем глаза я заметила, что к нам подошли подружки. Они склонились надо мной и бедной зверочкой – та только сильнее сжалась. Хотелось бы попросить их отойти, но тогда малышка подумает, что я какая-то вредина…

Вдруг, плотно прижав к груди маленького воина, малышка тихо произнесла:

– Волхвы говорят, что чудовища нас убьют, поэтому папа воюет… Какое тут счастье?

С грохотом в ушах я почувствовала, что моё сердце вдруг опустилось вниз, будто упало. Конечно, это ведь не мой папа воюет, а большинство звёзградцев – там, на поле битвы…

– Могла бы я держать меч – я бы всех чудовищ перебила.

А от этих слов зверочки всё во мне похолодело. Такая маленькая, а уже думает о войне… о том, чтобы убивать зверей. По сути, она ведь даже не знает, что они тоже не хотят умирать.

– Ой, лапуля, ты же зверочка – тебе не нужно выходить на бой! Это не твоя забота, – миролюбиво улыбнулась Ала, и от её мягкого голоса малышка почему-то осмелела:

– Но я хочу помочь! А сидеть дома – это не помощь!

Я удивлённо вскинула уши. Вот как! Любопытно: получается, в глазах этой малышки – и, возможно, в глазах её родителей – я просто нахлебница?..

– Ну, поддерживать мир и уют – тоже большая забота, лапочка! Без него воину не за что будет воевать, ему некуда будет возвращаться, – справедливо отметила Ала.

– Я… знаю. Просто… – засмущалась малышка, но её перебила неугомонная Гили:

– Хочет воевать – пусть воюет! Нам что, рук, держащих меч, много? Да и к тому же её жизнь – выбор за ней. Это тебе, Ала, только дома сидеть да вышивать!..

Она права. Малышка не обязана идти по моему пути. Никто не обязан, кроме меня.

Тем не менее одно мне не давало покоя…

– Может, после свадьбы я смогу поговорить с чудовищами, и тогда воевать будет не нужно… – произнесла я больше себе под нос.

Но услышали все. И взгляды, обращённые на меня, были по меньшей мере удивлёнными.

– Сударыня… но это невозможно, – пролепетала малышка – подруги отчего-то поотводили взгляды, а она собралась с силами, чтобы мне это сказать. – Волхвы говорят, что с ними нельзя договориться. И что мы должны воевать, пока их не станет – так было, есть и будет.

Было, есть и будет… Да. Вероятно, этому порочному кругу и впрямь нет конца.

Разве я могу хоть чем-то помочь?

– Ладно, Мира, ты, верно, переволновалась перед свадьбой… Пойдём домой, – наконец сказала Светлана, кладя руку мне на плечо.

– Да… Глупости всякие говорю, не слушайте меня.

Ответив, я встала и приготовилась было идти дальше, но звонкий голос остановил меня:

– Это не глупости! Было бы хорошо, если бы можно было поговорить с чудовищами! И больше не воевать!

Я обернулась, глядя на малышку, чей хвост вилял, как сумасшедший. Ушки её встрепенулись, а щёки загорелись румянцем волнения. Я сама почувствовала, как краснею.

– Это было бы замечательно, – пролепетала она и уже громче добавила: – Но если тебе и твоему жениху понадобится помощь – я всегда рада!

Улыбка сама попросилась на уста, и я не сдержалась, пропуская её. Сердце наполнилось светлой, белой завистью.

Вот бы и во мне пылало столько огня… Вот бы и я могла взять меч и сразиться за то, во что верю.

– Благодарю тебя, юная сударыня, – низко-низко поклонилась я, очень удивив зверочку. – Надеюсь, ты никогда не потеряешь этой искорки в своей душе… и что ты посетишь мою свадьбу завтра.

– Обязательно! Конечно! – подпрыгнула она, улыбаясь в ответ. – До свидания, великая княжна!

– До свидания! – сказала я, и мне вторили подружки.

Я помахала ей рукой, когда она обернулась, со всех ног торопясь к маме. Вот бы мне хоть когда-нибудь стать такой же смелой, как эта малышка…

* * *

А вот и мой дом. Такой же серый, как и все. Зато он отличался теремом[7]7
  Терем – жилой верхний ярус, расположенный над горницей.


[Закрыть] – большим и почти не потерявшим старых красок. В нём-то я и живу. Вдали ото всех, но ближе к солнцу.

– Приветствую, Мирочка! И зверочки!

Я завидела отца: видно, к приходу гостей он решил-таки залатать уродливую дыру в заборе.

– Здравствуй, здравствуй, дядя Владимир, – наперебой затараторили подружки, пока я шла впереди.

– Как у вас… Ах ты ж маров сын!

Сердце на мгновение остановилось, но тут же стало биться снова. Похоже, папа молотком ударил себе по пальцу. Я обернулась: он, вспушившийся, полный, весь вспотевший, схватился за большую руку и уставился на неё узкими светло-голубыми глазами.

– Как так, как так… Тебе чем-то помочь? – запричитала Ала.

– Не нужно! – донёсся голос со стороны крыльца. Там стояла мама – её короткие тёмные волосы спрятались под покрытым мукой платком, а руки держали скалку. – Поделом ему! Если бы раньше сподобился этим заняться, возможно, не промахнулся бы в темноте. И не опозорился перед семьёй жениха!

– Что? – удивилась я.

– Ну Милада-а…

– Молчи, Владимир, сам виноват, – шутливо пригрозила скалкой мама. – Что, дорогая?

– Они приходили, пока меня не было?! – ужаснулась я.

– Да, заходили. Я попросила их прийти сегодня днём, чтобы не портили вам зверицин день[8]8
  Зверицин день – аналог девичника среди берских зверолюдей.


[Закрыть], – улыбнулась мама.

Я лишь вздохнула. Любопытно, что они наговорили, пока я отсутствовала?

А тем временем подруги, словно ураган, едва не снесли маму с ног, здороваясь наперебой и разуваясь. Мама погладила зверочкам ушки и отправила нас есть.

Уже ближе к полуночи мы сидели, озарённые одной лишь тусклой свечой, и занимались чем только можно, пока я не вышла замуж. Конечно, я не стала гулять, как барышни в древности: меня, к сожалению, некому покатать на санях и покормить роскошными яствами.

Я многое упускаю. Во-первых, я, ведьмина дочка, никогда не смогу заплести себе косу. У меня никогда не лягут волнами волосы, а мои подруги никогда не скажут мне пожелания на локонах. Что же, это вовсе не страшно, но…

Второе гораздо тоскливее: мне нельзя плакаться. Обычно невеста должна выплакаться, чтобы не унести горести с собой в новую жизнь. Но мне плакать нельзя…

– О, Гили, ты вытянула из крупы серебряное колечко? – полезла к смущённой подруге Ала.

– Ну, конечно, не золотое. Золотое у нашей великой княжны Миры! – поддержала Светлана, звонко смеясь.

Княжна Мира… Княжне ведь незачем плакать, так?

* * *

История моего сватовства с будущим великим князем началась ещё задолго до моего рождения. Мой отец тогда ещё не боялся путешествовать по пустынным дорогам и маленьким полузаброшенным городкам. Он родился в Звёздграде, но, как он сказал, каменные стены его будто держали взаперти. Каменной стены у нашего дома никогда не было – только рядом с Неизменным дворцом. Но папа читал много книг и знал много красивых изречений, которыми сейчас почему-то совсем не пользуется, поэтому все поняли, что его слова не несли в себе прямого смысла.

Видно, со скуки он и отправился в дорогу. В путешествии же он и встретил мою маму: она жила около небольшой деревушки, была подмастерьем местной ведьмы. Папа забрал её оттуда, однако слава ведьмы осталась с мамой навсегда.

Когда я уже была в мамином животе, отец вёз её в родной Звёздград, чтобы просить благословения у своих родителей. Путь пролегал через Белокаменную Твердыню – древний храм Матушки-Природы в горах. Несмотря на войны и беды, Твердыня стоит до сих пор, не тронутая ни врагом, ни стихией, ни временем. Там живут Белые Медведи и их сподручные Яки. Белые Медведи – род самых сильных чудесников в Берском Царстве, потомственных волхвов. С незапамятных времён они хранят тайны древних обычаев и славят Матушку-Природу.

Папа выбрал это место неслучайно. Во-первых, вокруг гор живут Росомахи-разбойники и Хорьки-воры, а попасться им на глаза с торговым обозом – верная смерть. Во-вторых, что-то подсказывало отцу: если есть возможность провести будущую дочь через самое священное место мира, то наверняка стоит это сделать.

Там его из сердца бури вызволил верховный волхв со своей свитой. Папа не мог не отплатить волхву и сказал, что готов отблагодарить его – дать всё, что у него есть. А волхв вдруг сказал: «Я вижу, ты не только расчётлив, но и храбр. И ещё у тебя доброе сердце, ведь далеко не каждый возьмёт в жёны ведьму. Так вот, чего я хочу… Если у тебя будет сын, пускай он пойдёт в Белокаменную Твердыню и станет помогать моему сыну. А если дочь – она станет женой моего сына». Папа был ошарашен и не смог отказать волхву. Да и кто бы отказался от такой чести – породниться с волхвами?

Тогда он ещё не знал, что через три года те спустятся с гор и заявят свои права на престол. Они вели народ долгое время и считали, что только они смогут возродить Берское Царство из пепла. И потому что верховный волхв дал клятву служить Матушке-Природе до конца жизни, новым великим князем станет его сын – Вячеслав. А другие волхвы – его свитой.

И, конечно же, они не забыли о моём отце и сватовстве. Так я и стала великой княжной Берского Царства – продолжательницей традиций древних Царей.

* * *

Вдоволь погадав, мы не знали, чем ещё заняться. Мы уже выяснили, что у замужней Алы будет трое мурчащих Котят, а Светлана скоро выйдет замуж за своего возлюбленного. И, конечно же, что у Гили будет толстый жених! Гили назвала гадания несусветным бредом и сказала, что лучше останется одна пасти коз, чем выйдет замуж за толстого бедняка. И я с ней согласилась: мало ли что говорят тебе обряды, колдовство которых ещё нужно проверить.

Ведь мне предсказали, что я буду счастлива в замужестве. А этому не бывать.

– Света, Светлана, расскажи историю! Мою любимую! – вдруг вспомнила я.

– Ой, да вы же её сто раз слышали, – смущённо зарылась лицом в подушку та.

– Но ты так рассказываешь – речи как сладкий мёд в уши льются, – мечтательно дёрнула ушками я.

– Да-да-да! Замур-р-рчательно получается, – обняла хвостом Светлану Алолика.

– Вы потише, а то так её перехвалите, – съехидничала Гили, на что Светлана ткнула её коготком. – Эй-эй! Кто-то от стеснения очнулся?

– Так и быть, расскажу. Гили на зло! – усмехнулась та.

Светланиными рассказами и впрямь можно заслушаться.

Она, казалось, знала всё и про всех: про князей, про большие битвы и про прекрасные любовные песни. Из всех нас, кто любил наведываться в книгохранилище Неизменного дворца, именно Светлана любила читать больше всех.

– Тогда слушайте, зверочки, – склонилась к нам Светлана. И мы склонились к ней. – Давным-давно мир был совсем не таким, каким мы его знали. Смертные населяли плодородные земли, глубокие океаны и бесконечные небеса. От вкусной еды ломились столы, барышней не хватало, чтобы носить все самые красивые платья. А чудовища сидели в лесу и не высовывались.

Но однажды, за далёким морем Небесных Отражений, злая королева злой пуринской[9]9
  Пурины – все, кто не являются людами или смесью животных и разумных существ.


[Закрыть] страны Эллиадии решила захватить весь мир при помощи волшебного зеркала. Матушка послала его на землю, чтобы дать достойному силу править всеми. Пять осколков этого зеркала были разбросаны по миру.

И только нашему великому князю суждено было их найти: так ему предсказал сам сказочный див[10]10
  Див – сказочная птица, обитающая в Берском Царстве и способная предсказывать судьбу.


[Закрыть]! И он нашёл их и возобладал ими.

Но, к сожалению, далеко не все приняли своего нового государя. Первой стала злая королева Эллиадии – она объявила великому князю войну! Наслушавшись от неё недобрых слухов, другие правители тоже стали воевать против великого князя и против всего мира. Так началась Война за Земли.

Каждый был сам за себя. Правители предавали друг друга, рушили города и страны! Великий князь же лишь оборонялся: эллиадская королева с её паладинами давила на него с одной стороны, а её союзники – с другой. Почва пропиталась кровью героев и злодеев. Никому не удавалось сокрушить друг друга: народы всех стран давали друг другу такой отпор, что каждый участник этой битвы лишь терял и ничего не приобретал.

И когда земные страны выбились из сил и наконец-то решили заключить мир, из пучины морской вышли новые враги – русалки и рыболюди. Вечно враждующие, они решили поделить между собой землю и доказать друг другу, кто из них сильнее. Так началась Война за Воды.

Русалок и рыболюдей оказалось гораздо больше, чем вымиравших зверолюдов и пуринов. Лишь благодаря своей храбрости и своему упорству земли смогли дать отпор подводным захватчикам.

Стоило подводным народам отступить, как пришли те, кто не вступал в битву до последнего. Птицелюди. Они выждали нужный миг, чтобы уничтожить всех «некрылатых» и забрать весь мир себе.

Из-за войны все бойцы были переброшены совсем в другие земли. Крыло Сирина – остров, чьи жители поклялись защищать Берское Царство от нападок птиц – совсем поредел.

Тогда никто не был в силах остановить птицелюдское братство. Кроме одного народа – могучих вил, с которыми птицелюди враждовали издревле.

Но вилы непросты. Они решили наказать всех, кто проливал кровь. Они обрушили на весь мир беды, которые не снились смертным даже в самых страшных кошмарах. Многие страны не выдержали и исчезли с лица мира. Берскому Царству достался особый подарок: запертые в лесах чудовища начали выходить к зверолюдям и вытеснять их. Но нам удалось выстоять: мы, наполовину звери, не уступали чудовищам ни в силе, ни в смекалке. Однако нас стало намного меньше. И теперь мы вынуждены сидеть в городах, борясь с нашими страхами.

Но! – вдруг взяла мою руку Светлана. – Теперь у нас есть спасение! Наша надежда! С новыми великими князьями мы сможем объединиться и победить любую напасть. Возрадуйтесь же, зверолюди, великой княжне Мире!

Тут же Алолика и Гили закричали от радости. В их улыбках, в их прищуренных искрящихся глазах сияла гордость за меня.

А я улыбалась им в ответ. Улыбалась, молясь, чтобы вдруг не взошло солнце и подруги не увидели, что мои глаза наполняются слезами.

– Мира станет замечательной княгиней. Я уверена! – захваливала меня Алолика. – Она добрая и ответственная, всем поможет и никого не оставит в беде.

– Ещё Мира очень сильная. Вряд ли кто-то, кроме неё, способен выдержать её поганого женишка-княжича! – рассмеялась Гили.

– А ведь Мира – Медведица, она будто сошла с картинок в книжках! – причитала Светлана. – И даже имя как у древних князей: с частичкой «мир», чтобы весь мир объять!

– К-конечно, Светлана. Конечно… – Я не смогла сдержать всхлип.

– Мира, что с тобой?..

Совсем не хотелось объясняться. Не хотелось рассказывать. Если ничего не изменить, лучше забыть.

Я ведь буду хорошей княжной. Я буду помогать, я буду заботиться о других. Я проведу их по лесу, и чудовища заживут с нами в мире.

Но для этого придётся смотреть в глаза…

– Зверочки, вы чего тут развели?

Мама! Её голос спас меня. Стоило всем отвернуться, как я принялась вытирать рукавами мокрые щёки.

– Уже глубокая ночь, а вы раскричались! Владимир уже бубнеть начал, – усмехнувшись, запричитала мама. – А ну, давайте по домам. Иначе завтра на свадьбе уснёте стоя, как лошади!

– Попрошу!.. – начала было Гили, но мама подошла к ней раньше, подталкивая её в спину.

– Да-да, Гили, это всё предрассудки. Это не отменяет того, что вам уже пора. Птичка мне тут принесла, что скоро придёт Светланин жених и вас всех отведёт домой.

– Ах, вот бы мой был такой же внимательный!.. – вздохнула Ала, направляясь к выходу. – А то только на печи сидит и бухтит. До завтра, Мирочка!

– Завидуй-завидуй, – похвасталась Светлана и юркнула за Алой – только рыжий хвост мелькнул. – До свидания, княжна Мира!

Только Гили, встав, задержалась. Она обернулась ко мне – я встала следом и тут же почувствовала толчок в бок.

Это была рука Гили, в которой лежал маленький платочек.

– Спасибо, – шепнула я, на что Гили вскинула уши.

– Держись, – решительно кивнула она. – Хочешь, я завтра приду тебя встретить?

– У нас так не принято, – покачала я головой в ответ. – Ничего, переживу. Всё будет хорошо. Пока, Гили.

– Эх… Надеюсь, что не «прощай». Удачи тебе, Мира.

Так Гили медленно ушла за подругами, громко цокая копытами. Мама закрыла за ними дверь.