Текст книги "Крушение антисоветского подполья в СССР. 1917–1929 годы"

Еще 34 членам подпольной эсеровской организации предъявлялись обвинения в соучастии в контрреволюционной деятельности. Трудящиеся еще раз убедились в контрреволюционном характере эсеровского псевдосоциализма.

Левоэсеровский мятеж. Измена Муравьева

Левые социалисты-революционеры после Октябрьской революции порвали с правым большинством своей партии. В конце ноября – начале декабря 1917 г. они вошли в состав Советского правительства. Вскоре, однако, они начали борьбу с большевистским руководством, выступив против заключения Брестского мира. Когда же IV Всероссийский съезд Советов в марте 1918 г. большинством голосов ратифицировал мирный договор, левые эсеры вышли из состава Совета Народных Комиссаров (они остались, однако, в составе ВЦИК и в других советских учреждениях, в том числе и в Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией). Возникли разногласия и по другим вопросам политики Советской власти.

4 июля в Москве открылся V Всероссийский съезд Советов. Левые эсеры вели себя крайне агрессивно. Они выступили против организации в деревне комитетов бедноты, против посылки туда продовольственных отрядов и против других мероприятий Советской власти. Не считаясь с тяжелым состоянием страны, разоренной изнурительной четырехлетней войной, левоэсеровские лидеры истерически призывали к разрыву мирного договора с Германией и возобновлению военных действий.

6 июля, около двух часов дня, в германское посольство в Москве явились двое неизвестных. Один из них назвался членом ВЧК Блюмкиным, а другой – членом революционного трибунала Андреевым. Они предъявили удостоверение с печатью ВЧК, подписанное председателем ВЧК Ф. Э. Дзержинским и секретарем И. К. Ксенофонтовым, и требовали личного свидания с Мирбахом для переговоров по служебному делу. Мирбах после некоторого колебания согласился принять явившихся. В приемной посольства собрались Мирбах и его сотрудники – советник К. Рицлер и лейтенант Мюллер. Блюмкин стал рассказывать о деле арестованного ВЧК по обвинению в шпионаже офицера австрийской армии Роберта Мирбаха, являвшегося будто бы племянником посла. Мирбах, прервав Блюмкина, заявил, что это дело его не интересует. Тогда Блюмкин спросил:

– Видимо, графу интересно, какие меры будут приняты с нашей стороны?

Вслед за этим Блюмкин и Андреев вскочили с мест и открыли стрельбу. Мирбах кинулся из комнаты, но Блюмкин последовал за ним и бросил бомбу. Мирбах был убит, а его сотрудники ранены. Воспользовавшись поднявшейся суматохой, террористы выскочили через окно во двор и скрылись, уехав в ожидавшем их автомобиле.

Это чрезвычайное происшествие было чревато серьезными политическими осложнениями. Убийство германского посла лицами, назвавшимися работниками советских органов, могло отразиться на взаимоотношениях между Советским и германским правительствами. Столь нужный тогда стране мир ставился под угрозу.

Яков Григорьевич Блюмкин (1900–1929) – российский революционер и террорист, член партии эсеров, советский разведчик и государственный деятель, авантюрист

В тот же день В. И. Ленин вместе с Я. М. Свердловым приехал в германское посольство и, выразив соболезнование от имени Советского правительства, заявил, что дело об убийстве будет немедленно расследовано и виновные понесут заслуженную кару.

Для расследования происшедшего в посольство прибыл председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский. Осмотрев оставленное убийцами удостоверение, он установил, что подписи на нем подделаны, хотя печать ВЧК и бланк удостоверения – подлинные. Яков Блюмкин был известен Дзержинскому; левый эсер, он работал тогда в ВЧК начальником секретного отдела, а Николай Андреев был фотографом ВЧК. Возникло подозрение, что убийство Мир-баха является левоэсеровской провокацией.

Сотрудники ВЧК узнали, что Блюмкин скрывается в отряде ВЧК, находившемся под командованием левого эсера Д. И. Попова в Трехсвятительском переулке (ныне Б. Вузовский пер.). Чекисты потребовали выдачи Блюмкина, но Попов ответил отказом. Тогда Ф. Э. Дзержинский сам отправился в отряд. В докладе правительству он рассказывал: «…в сопровождении нескольких десятков вооруженных матросов подошли ко мне члены ЦК левые эсеры Прошьян и Карелин, заявив мне, что я напрасно ищу Блюмкина… что Блюмкин убил графа Мирбаха по распоряжению ЦК партии эсеров. В ответ на это заявление я объявил Прошьяна и Карелина арестованными, сказав присутствовавшему при этом начальнику отряда Попову, что если он, как подчиненный мне, не подчинится и не выдаст их, то я моментально пущу ему пулю в лоб, как изменнику.

Прошьян и Карелин тут же заявили, что они повинуются моему приказанию, но, вместо того чтобы пойти в мой автомобиль, они вошли в соседнюю комнату, где заседал ЦК, и вызвали Спиридонову, Саблина, Камкова, Черепанова, Александровича, Трутовского и начальника их боевой дружины Фишмана и других. Меня окружили со всех сторон матросы; вышел Саблин и приказал мне сдать оружие. Тогда я обратился к окружающим матросам и сказал: позволят ли они, чтобы какой-то господин разоружил меня, председателя ЧК, в отряде которой они состоят. Матросы заколебались. Тогда Саблин, приведший 50 матросов из соседней комнаты, при помощи Прошьяна (который схватил меня за руки) обезоружил меня. После того, когда отняли у нас оружие, Черепанов и Саблин с триумфом сказали: вы стоите перед совершившимся фактом. Брестский договор сорван, война с Германией неизбежна».

Таким образом, в первые же часы после убийства Мирбаха стало известно, что этот террористический акт совершили по решению ЦК партии левых эсеров лица, работавшие в ВЧК. Более того, в отряде ВЧК обосновался штаб левоэсеровских заговорщиков – их Центральный комитет. Среди заговорщиков был и заместитель председателя ВЧК левый эсер В. А. Александрович. Это он использовал вверенную ему по службе печать ВЧК для изготовления подложного удостоверения, которое Блюмкин и Андреев предъявили в германском посольстве.

Арестовав Ф. Э. Дзержинского, мятежники объявили его заложником для обеспечения безопасности лидера левых эсеров М. А. Спиридоновой, отправившейся на заседание V Всероссийского съезда Советов. Они выпустили прокламацию и разослали агитаторов в части Московского гарнизона, рассчитывая найти поддержку у красноармейцев. Левые эсеры уверяли, что убили германского посла, чтобы защитить русский трудовой народ, социалистическую революцию и Советскую власть от международного империализма. Они клеветнически утверждали, что большевистское правительство, испугавшись империалистов, ведет соглашательскую политику.

Как выяснилось впоследствии, левые эсеры действовали в соответствии с принятым Центральным комитетом их партии 24 июня секретным постановлением, в котором признавалось необходимым «в самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистским правительством Брестского мира». В этих целях ЦК партии левых эсеров решил организовать «ряд террористических актов в отношении виднейших представителей германского империализма», а в случае принятия Советским правительством мер противодействия «прибегнуть к вооруженной обороне занятых позиций». Одновременно левоэсеровское руководство намеревалось развернуть активную работу на местах и захватить там в свои руки власть.

Осуществляя тактику так называемой «вооруженной обороны занятых позиций», левые эсеры вступили в вооруженную борьбу с Советской властью. Они мобилизовали силы и стали стягивать в Москву свои периферийные боевые дружины[25]25
  Прибыл только отряд из Петрограда (45 человек), но и он был обезоружен по дороге с вокзала.


[Закрыть]. Заговорщики выставили в Москве патрули, задерживали автомобили, арестовывали большевиков – ответственных работников (всего было арестовано 27 человек). Пользуясь тем, что отряд Попова нес охрану ВЧК, они арестовали М. Я. Лациса, назначенного, после того как эсерами был задержан Ф. Э. Дзержинский, председателем ВЧК, захватили председателя Московского Совета П. Г. Смидовича и объявили их заложниками. Член ЦК партии левых эсеров П. П. Прошьян прибыл в занятое отрядом Попова помещение Центрального телеграфа на Мясницкой улице (ныне ул. Кирова) и стал передавать оттуда воззвания заговорщиков. Член ЦИК Всероссийского почтово-телеграфного союза левый эсер В. В. Лихобадин даже издал приказ, в котором объявил левых эсеров «правящей в настоящее время» партией и предписал задерживать все телеграммы за подписями Ленина и Свердлова.

Псевдореволюционная авантюра левых эсеров могла иметь гибельные последствия для революции и Советской власти. Срывая мирный договор с Германией и втягивая Советскую Россию в войну с тогда еще сильным германским империализмом, они ставили под угрозу революционные завоевания рабочих и крестьян России.

Опасность левоэсеровского мятежа усиливалась тем, что в той острой политической обстановке он мог активизировать белогвардейские силы. Советское правительство приняло решительные меры к подавлению мятежа. По указанию Ленина на борьбу были мобилизованы большевистские партийные организации и верные революции воинские части. Общее руководство ликвидацией мятежа было поручено Н. И. Подвойскому и комиссару Московского военного округа Н. И. Муралову, а непосредственное командование войсками – начальнику латышской дивизии И. И. Вацетису. Все левоэсеровские делегаты Всероссийского съезда Советов во главе с М. А. Спиридоновой были изолированы. Рано утром 7 июля начались военные действия против мятежников. После того как советские войска обстреляли здание, которое занимал отряд Попова, мятежники стали разбегаться и сдаваться в плен. Захваченные левыми эсерами заложники были освобождены самими караульными.

В официальном правительственном сообщении говорилось: «Ликвидация мятежа была вполне достойна первоначального замысла и всего хода этой постыдной авантюры… Поставя перед собой такую цель, как захват государственной власти, вожди левых эсеров, по-видимому, совершенно не оценивали размеров и значения этой совершенно непосильной для них задачи. Мятежники после ничтожных попыток сопротивления начали посылать в разных направлениях парламентеров, а затем перешли к беспорядочному отступлению». К двум часам дня мятеж был подавлен.

При ликвидации мятежа были задержаны один из организаторов убийства Мирбаха, бывший заместитель председателя ВЧК В. А. Александрович, а также 12 человек из отряда Попова, участвовавших в аресте сотрудников ВЧК и в военных действиях. По решению ВЧК их расстреляли. Задержанные при ликвидации мятежа рядовые участники выступления были освобождены. ВЧК объявила: «После провокационного убийства 6 июля германского посла графа Мирбаха отряд Попова, состоящий боевым отрядом при ВЧК, вооружившись с ног до головы, предательски выступил против той же Комиссии, против Советской власти. Главным организатором этого выступления, как и убийства графа Мирбаха, был В. А. Александрович, бывший товарищ председателя ВЧК. Воспользовавшись своим положением, он ввел в Комиссию убийц Мирбаха – Блюмкина и Андреева. Он же приложил печать к подложному удостоверению, с помощью которого убийцы добились приема у графа Мирбаха. Кроме того, им были захвачены из Комиссии 544 тыс. рублей и переданы ЦК партии левых эсеров. Решившись на выступление, Александрович заблаговременно подготовил пути отступления для отряда и принял самое деятельное участие в восстании. Им был отдан приказ арестовать Лациса. Добола, Петерса, Визнера и других членов и сотрудников Комиссии. Он же послал отряд для захвата всей Комиссии и ее помещения. Во главе посланного отряда стояли комендант помещения Комиссии А. Е. Жарков, назначенный на пост этот Поповым, а также, М. С. Загорин. В числе напавших на Комиссию были: А. А. Филонов, Ф. Н. Кабанов, М. Я. Кострюк, И. А. Кузин, И. С. Буркин, А. И. Юшманов. Все они – члены боевого отряда при ВЧК. За эти преступления все вышеозначенные лица были расстреляны. Кроме них расстреляны члены боевого отряда Кулаков, В. Немцев, А. Д. Лопухин, Пинешин, захваченные как разведчики, с оружием в руках во время самого мятежа».

Для полного расследования событий 6–7 июля Совет Народных Комиссаров образовал особую следственную комиссию в составе П. И. Стучки, В. Э. Кингисеппа и Я. С. Шейнкмана.

В. И. Ленин характеризовал левоэсеровский мятеж как бессмысленную и преступную авантюру, безумную попытку левых эсеров убийством Мирбаха вовлечь нас в войну, как авантюру, в результате которой Россия была поставлена «на волосок от смерти», а лидеров заговора – как шайку левоэсеровских предателей, людей, увлеченных «звонкой фразой», «безголовых», преступных авантюристов, интеллигентов-истериков, оказавшихся пособниками белогвардейцев, помещиков и капиталистов.

В связи с преступной авантюрой левых эсеров правительство Германии потребовало допустить в Москву для охраны германского посольства немецкую воинскую часть. Советское правительство категорически отказалось выполнить это требование. 16 июля в «Правде» было опубликовано «Правительственное заявление», в котором говорилось: «Бессмысленная и преступная авантюра левых эсеров привела нас на волосок от войны. Отношения наши к германскому правительству, вопреки нашему желанию, не могли не обостриться. Признавая законность желания германского правительства усилить охрану своего посольства, мы шли и идем далеко для удовлетворения этого желания. Но когда нам было сообщено желание германского правительства, не носящее еще характера безусловного требования, чтобы мы пропустили в Москву батальон вооруженных немецких войск в форме, то мы ответили – и повторяем теперь этот ответ перед лицом высшего органа Советской власти рабочих и крестьян, перед лицом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, – что подобного желания мы ни в коем случае и ни при каких условиях удовлетворить не можем, ибо это было бы, объективно, началом оккупации России чужеземными войсками». Предвидя возможность нападения немецких войск на Советскую Россию, Советское правительство призвало рабочий класс и крестьянство к бдительности, выдержке и защите социалистического Отечества. Благодаря большим усилиям, дипломатическому такту и твердости Советскому правительству удалось урегулировать отношения с Германией и избежать возобновления войны с ней.

Зловещим откликом на левоэсеровское выступление в Москве была измена главнокомандующего Восточным фронтом М. А. Муравьева, решившего поддержать эту авантюру.

М. А. Муравьев представлял собой своеобразную фигуру. Это был человек честолюбивый, склонный к авантюризму, с весьма крутым нравом. Способный и храбрый офицер, он не имел определенных политических убеждений. После Февральской революции штабс-капитан М; А. Муравьев служил в войсках Временного правительства и стал подполковником, а после Октябрьской революции примкнул к левым эсерам. В ноябре 1917 г. М. А. Муравьев явился в Смольный и предложил свои услуги Советской власти. В дни похода Керенского – Краснова на Петроград возглавлял войска Петроградского военного округа. В декабре 1917 г. В. А. Антонов-Овсеенко, вступивший в командование войсками, действовавшими против Каледина и Центральной рады, взял его к себе в Харьков начальником штаба. Потом Муравьев командовал группой войск, сражавшихся против Центральной рады и румынских захватчиков.

В это время отрицательные черты характера М. Муравьева стали проявляться все сильнее. В ВЧК поступали сигналы о его самодурстве, политической бестактности, карьеризме, властолюбии.

В апреле 1918 г Муравьев из самолюбия отказался от нового назначения предложенного ему Антоновым-Овсеенко, и уехал в Москву. Председатель ВЧК Ф..Э. Дзержинский предложил привлечь его к ответственности за злоупотребления властью. Муравьев был арестован, однако по ходатайству и поручительству ряда военных деятелей освобожден. 13 июня Совет Народных Комиссаров, учитывая боевые качества Муравьева, назначил его главнокомандующим фронтом, созданным для борьбы против белочехов. Тогда же был образован Реввоенсовет фронта в составе видных большевиков П. А. Кобозева, К. А. Мехоношина и Г. И. Благонравова, которым поручалось направлять и контролировать деятельность Муравьева.

Когда началась левоэсеровская авантюра, Советское правительство рассматривало вопрос о возможности дальнейшего пребывания Муравьева, левого эсера, на столь ответственном посту. В. И. Ленин поручил передать по прямому проводу членам фронтового Реввоенсовета следующее: «левые эсеры похвалялись, что они рассчитывают на Муравьева, я думаю, что это простая похвальба, но предписываем вам установить тройной контроль над Муравьевым. Вы (очевидно, П. А. Кобозев. – Д. Г.), Мехоношин и Благонравов попеременно дежурьте при нем, не оставляйте ни на один миг. Телеграфируйте мне сейчас, можете ли вы гарантировать, что Муравьев не пойдет на эту глупую авантюру, а также, что вы в точности исполните предписание о строжайшем контроле». Муравьев заверил фронтовой Реввоенсовет в том, что он решительно против организованного левоэсеровскими лидерами мятежа, и заявил о выходе из партии левых эсеров. Реввоенсовет фронта сообщил об этом В. И. Ленину, и Владимир Ильич 7 июля телеграфировал К. А. Мехоношину: «Запротоколируйте заявление Муравьева о его выходе из партии левых эсеров, продолжайте бдительный контроль. Я уверен, что при соблюдении этих условий нам вполне удастся использовать его превосходные боевые качества». Но Муравьев обманул членов Реввоенсовета.

В ночь на 10 июля он без ведома РВС покинул Казань и направился на пароходах с отрядом своих приверженцев (численностью около тысячи человек) в Симбирск. Оттуда Муравьев телеграфировал в Совет Народных Комиссаров, в германское посольство и в другие адреса об объявлении войны Германии. Одновременно он отдал войскам фронта распоряжение повернуть оружие против немцев, которые якобы перешли в наступление на Советскую Россию. В воззвании к населению, желая навербовать себе по возможности больше сторонников, он писал: «Всем рабочим, солдатам, казакам, матросам и анархистам. Сборная по всем городам из Симбирска. Всех моих друзей и боевых сподвижников наших славных походов и битв на Украине и на юге России ввиду объявления войны Германии призываю под свои знамена для кровавой и последней борьбы с авангардом мирового империализма – Германией. Долой позорный Брестский мир! Да здравствует всеобщее восстание».

Отряды мятежников по распоряжению Муравьева принялись арестовывать в Симбирске партийных и военных работников. В числе арестованных были командующий 1-й армией М. Н. Тухачевский (которого арестовал сам Муравьев), политкомиссар штаба Симбирской группы войск А. Л. Лавров, заместитель председателя губисполкома К. С. Шеленшкевич, политработники Б. Н. Чистов, М. М. Муратов и многие другие. Отряд солдат во главе с адъютантом Муравьева занял почту, телеграф и другие важные пункты города.

Далее Муравьев вызвал к себе командующего одной из групп войск на Чехословацком фронте левого эсера Клима Иванова и предложил ему участвовать в выступлении, назначив командующим Симбирским укрепленным районом. Впоследствии Иванов (под псевдонимом «П. С. И.») писал, что в ответ на его вопрос Муравьеву, действует ли он по решению партии левых эсеров, последний заявил, что «действует в данный момент самостоятельно, но Центральный комитет партии левых эсеров об этом знает».

В тот же день, вечером 10 июля, Муравьев собрал актив лево-эсеровской организации Симбирска. Лицемерно объявив себя сторонником Советской власти, он заявил, что обстановка требует немедленной передачи власти в руки партии левых эсеров и что московские события заставили его форсировать выступление. Муравьев предложил образовать Поволжскую советскую республику. Главою правительства этой республики избрать Камкова, членами правительства – Спиридонову, Карелина и других, немедленно заключить перемирие с чехословаками, прекратить гражданскую войну и объявить войну Германии. Кроме того, он заявил, что предлагает провести мобилизацию офицеров.

Между тем советские органы приняли меры к ликвидации муравьевской авантюры. Совет Народных Комиссаров специальным декретом за подписью В. И. Ленина объявил для всеобщего сведения: «Муравьев сбежал из штаба Революционного военного совета в Симбирск и отдал по всем войскам приказ повернуть против немцев, которые будто бы взяли Оршу и наступают на нас. Приказ Муравьева имеет своей предательской целью открыть Петроград и Москву и всю Советскую Россию для наступления чехословаков и белогвардейцев. Измена Муравьева своевременно раскрыта Революционным военным советом, и все войска, действующие против чехословаков, верны Советской власти.

Сим объявляется по войскам, по Советам и всем гражданам Советской республики:

1. Немцы нигде на нас не наступают, на немецком фронте все спокойно.

2. Всякие призывы к наступлению на немецком фронте являются провокацией и должны караться расстрелом на месте.

3. Бывший главнокомандующий на Чехословацком фронте левый эсер Муравьев объявляется изменником и врагом народа. Всякий честный гражданин обязан его застрелить на месте.

4. Все приказы по войскам, действующим против чехословаков, будут впредь до нового распоряжения подписываться Мехоношиным и Благонравовым».

Симбирские большевики также приняли меры к ликвидации авантюры. Практическую работу в этом отношении взяли на себя члены Симбирского губкома партии И. М. Варейкис, В. Н. Фрейман, И. X. Иванов, А. В. Швер, Г. Д. Каучуковский и другие.

Большевики Симбирска повели разъяснительную работу в гарнизоне, в отряде Муравьева и решили арестовать Муравьева, вызвав его на заседание губисполкома в здание бывшего кадетского корпуса. Большевики приготовились к встрече. И. М. Варейкис привлек надежную вооруженную силу. Латышские стрелки, красноармейцы бронеотряда и московского отряда во главе с Александром Медведем разместились в засаде в комнатах рядом с той, где должен был заседать исполком.

Муравьев явился на заседание, уверенный в том, что все условия, выдвинутые им, будут приняты. Говорить он начал нагло и ультимативно, призывая к перевороту. И. М. Варейкис так описывает события, происшедшие на заседании: Наша фракция, особенно тт. Фрейман и Иванов (комиссар труда), дали Муравьеву и фракции эсеров достойный отпор, называя его авантюристом и шулером. Муравьев нервничал, кусал губы. В заключительной своей речи я в резкой форме заявил, что «мы не за вас, а мы против вас». Фракция левых эсеров, встретив такое сопротивление со стороны нашей фракции, потребовала перерыва. Перерыва фракция потребовала еще и потому, что она догадывалась, что наша фракция что-то замышляет, готовит для нее неожиданный сюрприз… Все взоры направлены на Муравьева. Я смотрел на него в упор. Муравьев тоже. Чувствуется, что он прочел в моих глазах что-то неладное для себя или ему совестно стало своей трусости, что его заставило сказать: «Я пойду успокою отряды». Повернулся и направился солдатским шагом со своей свитой к двери. Для слабых – момент психологически невыносимый. В это время за дверью приготовились для ареста. Медведь наблюдал в стекло двери и ждал условного знака, который я условился подать в нужный момент. Муравьев шел к выходной двери. Ему осталось сделать шаг, чтобы взяться за ручку двери. Я махнул рукой. Медведь скрылся… Через несколько секунд дверь перед Муравьевым растворилась, блестят штыки… Муравьев оказался поставленным лицом к лицу с вооруженными, с зло сверкающими взглядами красноармейцами и коммунистами. «Вы арестованы!» – «Как? Провокация!» – крикнул Муравьев и схватился за маузер, который висел у него за поясом. Медведь схатил его за руку. Он выхватил из кармана браунинг и начал стрелять. Увидев вооруженное сопротивление, отряд тоже начал стрелять. После шести-семи выстрелов с той и другой стороны в дверях исполкома Муравьев свалился.[26]26
  В официальном сообщении о ликвидации авантюры Муравьева, опубликованном в «Известиях ВЦИК» 12 июля 1918 г., сказано, что после провала попытки склонить Симбирский Совет на свою сторону Муравьев покончил с собой. Действительные обстоятельства ликвидации авантюры изложены в статье И. М. Варейкиса, опубликованной через год после событий, 10–11 июля 1919 г., в симбирской газете «Заря».


[Закрыть]

Войска Муравьева, находившиеся в Симбирске, осознав предательский характер его замыслов, поддержали Советскую власть. Авантюра была ликвидирована.

Крах савинковского «Союза защиты родины и свободы»

В мае 1918 г. к командиру латышского полка, охранявшего Кремль, явилась сестра милосердия и сообщила, что бывший юнкер Иванов, скрывающийся под видом больного в Иверской больнице, рассказал ей о существовании в Москве тайной организации, которая готовит восстание. Командир полка сообщил об этом в ВЧК. Заместитель председателя ВЧК Я. X. Петере и начальник оперативного отдела М. Я. Лацис лично занялись расследованием дела и распорядились установить тщательное наблюдение за Ивановым. Вскоре выяснилось, что Иванов бывает в одной из квартир дома № 3 по М. Левшинскому переулку, где часто собираются подозрительные лица. 29 мая отряд во главе с Я. X. Петерсом окружил этот дом. Когда чекисты вошли в квартиру, там шло нелегальное собрание. За столом сидели 13 человек: Иванов, хозяин квартиры Сидоров (Аваев), бывшие офицеры Б. Б. Парфенов (Покровский), Г. М. Висчинский, Ольгин (Герцен) и другие. На столе лежали пачка денег, от которой все отказались, и набросок схемы пехотного полка. При личном обыске у задержанных была обнаружена программа «Союза защиты родины и свободы», отпечатанная на пишущей машинке; странный картонный треугольник, вырезанный из визитной карточки, с буквами на нем «ОК»; инструкция квартирьерам; «Памятка во исполнение общей цели»; сведения о расквартировании воинских частей и разные казанские адреса.

Ближайшими задачами «Союза защиты родины и свободы», как об этом было сказано в программе, объявлялись: «Свержение Советского правительства», организация «твердой власти» в России, воссоздание старой армии и продолжение войны с Германией. Программа устанавливала строгие конспиративные правила построения тайного общества, ядром которого являлось офицерство. Руководители общества обязаны были ознакомить подчиненных с его программой, чтобы те, «кто чувствует себя слабым духом и неспособным выдерживать тех испытаний, которые неизбежны в решительной активной борьбе…», могли своевременно (до поступления документов в Центральный штаб) отказаться «от участия в деле», иначе всякие уклонения от обязанностей и отказы будут считаться «сознательной изменой, равно как и разглашение тайн организации, и караться до лишения жизни включительно…».

Таким образом чекисты напали па след опасной контрреволюционной организации. Дальнейшее раскрытие ее представляло, однако, большие трудности. Конспиративная квартира в М. Левшинском переулке являлась штабом лишь одного из «полков» организации. Заговорщики же, задержанные там, скрывали имена главарей. И только после настойчивого допроса юнкер Иванов (это был Мешков) назвал среди членов организации штабс-капитана Пинкуса (Альфреда), являвшегося начальником пехотных формирований «Союза защиты родины и свободы». Через несколько дней Пинкус был арестован, и Я. X. Петерсу удалось склонить его к правдивым показаниям. Впоследствии Я. X. Петерс рассказывал: «…Пинкус не имел возможности скрыть от меня свои контрреволюционные убеждения (Петерс в свое время встречался с ним на службе в армии. – Д. Г.). Сначала он вообще отказывался давать показания, но с первого же разговора я видел, что Пинкус чрезвычайный трус, что арест и грозящее наказание его очень пугали. Поэтому, поговорив с ним несколько часов, я убедил его сознаться и рассказать все».

Пинкус рассказал, что «Союз защиты родины и свободы» насчитывает до 5 тысяч членов, строится по военному образцу: имеет отделения помимо Москвы в Казани, Ярославле, Рыбинске, Рязани, Челябинске, Муроме и других городах и готовит вооруженное выступление против Советской власти, которое должно начаться в Поволжье. В Казани уже созданы склады оружия, туда посланы квартирьеры и людские резервы. Работу «Союза» направляет Центральный штаб, который под видом «лечебницы для приходящих больных» помещается на Остоженке. Пинкус объяснил значение картонного треугольника, представлявшего собой часть визитной карточки, с буквами «ОК». Это был пароль для связи между участниками заговора: основная часть визитной карточки, из которой был вырезан треугольник, находилась у лица, к которому должен был явиться член организации с треугольником. Пинкус сообщил и другой пароль, посредством которого можно было проникнуть в среду участников заговора в Казани. Наконец, он назвал руководителя организации – Бориса Савинкова.

Извилисты были жизненные пути этого человека. В 1903–1906 гг. Б. Савинков был одним из руководителей эсеровской «Боевой организации», принимал участие в организации покушений на министра внутренних дел шефа жандармов В. К. Плеве и московского генерал-губернатора великого князя Сергея Романова. В 1907 г. из-за разногласий с эсеровским руководством Савинков вышел из партии и в 1911 г. уехал за границу. Во время первой мировой войны Савинков был активным оборонцем и даже добровольно вступил в французскую армию для участия в войне против Германии. В начале Февральской революции он появился в Петрограде, именуя себя «независимым социалистом». Керенский назначил его комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте, а затем управляющим военным министерством. Вместе с генералами-монархистами Корниловым и Алексеевым этот «социалист» был сторонником установления в стране военной диктатуры и жестоких расправ с солдатами, не желавшими воевать за интересы буржуазии. В первые дни после Октябрьской революции Савинков участвовал в походе Краснова на Петроград, а после провала этой авантюры бежал на Дон и вошел в «Гражданский совет», образованный генералом Алексеевым в противовес Советской власти. Помогал формировать белогвардейскую Добровольческую армию. Но главной целью Савинкова было создание конспиративной организации, которая совершала бы террористические акты и вела подрывную работу в советском тылу.

24 января 1918 г. в Комитет по борьбе с погромами в Петрограде явился некий Н. В. Дубровин, приехавший из Новочеркасска. Он рассказал, что состоит в одной из боевых дружин, созданных Савинковым для борьбы с Советской властью, но разочаровался в контрреволюции и решил предупредить советские органы о готовящихся преступлениях. Дубровин показал, что Савинков вместе с генералом Алексеевым сколачивает боевые дружины для засылки их в советский тыл. «Савинков, – сообщил Дубровин, – организовал четыре боевые дружины (600 человек), цель которых произвести покушения на товарища Ленина (и других). 1 февраля из 1-й и 2-й дружин должны выехать из Новочеркасска в Петроград на конспиративную квартиру… 12 человек во главе с Жировым (политически амнистирован, член партии социалистов-революционеров, гласный Пятигорской думы). В Петрограде они должны разбиться на четыре отдельные группы, пополненные Петроградской организацией Б. Д. (боевых дружин. – Д. Г.), и под видом делегаций направиться к Ленину… Во время приема должны произвести покушение. Одновременно в Ставку под видом делегации выезжают для покушения на тов. Крыленко и в Ставку революционной армии, действующей против Каледина, для покушения па тов. Антонова. После удачных покушений Алексеев во главе армии Спасения при содействии Савинкова и при поддержке Каледина открыто выступает против советских войск. Во главе 1-й дружины стоит Жиров (с-р.). Во главе 2-й дружины стоит капитал Стародубцев (с.-р.). Во главе 3-й дружины стоит прапорщик Думсадзе (с.-р.). Во главе 4-й дружины стоит казак Безродный (с.-р.). 1-я дружина и Ц. штаб помещаются в Новочеркасске, 2-я дружина – в станице Усть-Медведица (Донской обл.), 3-я дружина – в станице Цимлянской (Донская обл.), 4-я дружина – в г. Ейске (Кубанской обл.)».