Текст книги "Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг."

Целая глава посвящена реорганизации Особого присутствия по делам о принудительном отчуждении недвижимых имуществ и Отделения свода законов Государственной канцелярии (лл. 187–201). Делами этих учреждений Гримм занимался в составе Совещания товарищей министров. Последнему давали к производству так называемые «вермишельные дела», но реорганизация двух вышеназванных присутствий к этому разряду не относилась, и поэтому они описаны Гриммом со всем тщанием. По роду своей деятельности Д.Д. Гримм был связан с председателем Временного правительства первого созыва князем Г. Е. Львовым и с управляющим делами Временного правительства В. Д. Набоковым. Общими усилиями удалось отстоять Особое присутствие по делам о принудительном отчуждении недвижимых имуществ как структурную единицу при Временном правительстве, а Отделение свода законов Государственной канцелярии преобразовать и ввести в состав Особого присутствия Сената и Управления кодификационной частью.

В июле с уходом Мануйлова с поста министра Гримм освободился от обязанностей товарища министра и лишь после некоторого перерыва снова посетил заседание Временного правительства нового состава уже под председательством А. Ф. Керенского. «Должен сказать, – пишет по этому поводу автор, – что с внешней стороны нельзя было не заметить большого прогресса. Того непередаваемого беспорядка, того чисто домашнего ведения дел, которые имели место при кн[язе] Львове, не было даже и в помине. Скорее бросалась в глаза известная повышенная торжественность, чтобы не сказать театральность, как будто излишняя в обстановке закрытого заседания» (л. 201).

Последняя глава сочинения Гримма повествует о ликвидации личного состава Государственного совета с окончанием двоевластия и приходом к власти большевиков, для которых, по словам Д.Д. Гримма, «самая идея, положенная в основание закона, была абсолютно чужда» (л. 201). Самым отрицательным образом характеризуя Советы рабочих и солдатских депутатов, как «крикливое, невежественное, лишенное элементарного здравого смысла, сплошь состоявшее по душевному складу своему из скрытых и явных дезертиров и пораженцев» «жалкое скопище», как «охлократию», ставшую «сильным орудием в руках беззастенчивых демагогов» (лл. 202–203), Гримм также критически оценивает и Временное правительство, которое он называет «коллегией олигархов» «с архидемократической душой и парализованной волей» (л. 203).

Формально как учреждения ни Госсовет, ни Дума не были уничтожены, поэтому вопрос об их судьбе должен был решаться на Учредительном собрании. По словам Д.Д. Гримма, ликвидация обеих законодательных палат формально коснулась лишь личного состава. Самыми первыми еще в феврале это ощутили назначенные члены Совета, когда им прекратили выдавать ежемесячное жалование. В марте перестали выдавать суточное довольствие выборным членам и посадили под арест постоянных членов. Поскольку в апреле они еще оставались под арестом, Гримм сделал запрос на имя министра юстиции Керенского, в чем, собственно, обвиняются члены Госсовета и как быть с их жалованием. Ответ был такой, что жалование не платить, а с арестованными впредь поступать «по усмотрению» – формулировка, которую, по словам Гримма, с легкой руки министра юстиции, быстро усвоили Советы.

На заседании нового кабинета Временного правительства под председательством того же Керенского было предложено отправить всех назначенных членов Госсовета в отставку без содержания. Д.Д. Гримм выступил против подобного решения и предложил компромисс: оставить их «за штатом», что давало возможность в какой-то мере обеспечить членов Совета, а в дальнейшем исправить положение и спасти Совет. Решился вопрос курьезно. Помощник управляющего делами Временного правительства А. М. Ону решил облегчить делопроизводство и объединил в журнале заседаний оба предложения (Керенского и Гримма) в одной общей формуле, указав, что «все лица, занимавшие эту должность (назначенные члены Госсовета – Т.Ш.), оставляются за штатом на общем основании, с сохранением полного содержания». Далее Д.Д. Гримм пишет: «Я от всей души похохотал над этим продуктом канцелярской изворотливости и с любопытством и волнением стал ждать, обратит ли хоть кто-нибудь из членов верховного синклита внимание на своеобразную формулировку указанного пункта. Все они подмахнули свои фамилии под журналом, не читая его» (л. 212). Октябрьские события перечеркнули надежды на восстановление прежней деятельности Совета. Был назначен новый комиссар по Госсовету, и Гримм остался не у дел.

Так заканчиваются интереснейшие мемуары профессора римского права Тартуского университета Д.Д. Гримма, в которых отразилось не только время, но и внутренний мир этого истинного осколка старой уходящей России, в эмиграции вновь пережившего все перипетии самого плодотворного периода своей жизни. Стиль и манера повествования записок Гримма окунают нас в университетскую жизнь и атмосферу высшей власти предреволюционного Петербурга. Из текста, писанного тонким бисерным почерком, возникают имена, незнакомые и знакомые, уже вошедшие в историю России. Академическая подготовка автора сказывается в изящном стиле, отработанном русском языке, в логике повествования. Но, кроме логики, есть в этих воспоминаниях нечто большее: есть ощущение соприкосновения времен, и, пожалуй, именно в этом и состоит их несомненная ценность.

Рукопись мемуаров Д. Д. Гримма хранится в Национальном архиве Эстонии в Тарту в фонде Тартуского университета (Rahvusarhiiv Tartus. ЕАА. 2100.2.150а). Как уже было сказано, она представляет собой набор несшитых двойных листов без обложки. Текст написан черными чернилами. В нем имеются помарки и исправления. Основной корпус мемуаров предваряют три варианта предисловия – один чистовой и два черновых. Они отличаются друг от друга авторской эмоциональностью. Потому при публикации авторский коллектив счел необходимым поместить все три варианта. К сожалению, во втором варианте предисловия некоторые фрагменты текста не удалось расшифровать: они написаны небрежным почерком, с использованием сокращений. Кроме того, в нескольких местах чернила расплылись, что делает совершенно невозможной реконструкцию текста. Нерасшифрованные места специально оговорены в тексте.

При публикации явные авторские описки исправлены без оговорок. Лишь в случае фактических ошибок, например в инициалах, были сделаны специальные уточнения. Публикуется полный корпус мемуаров без купюр и сокращений за исключением утерянной части, о чем сделана специальная оговорка в месте обрыва текста. При подготовке текста были максимально сохранены особенности стилистики автора. Так, например, Д. Д. Гримм одновременно использовал два написания названия российской столицы – «Санкт-Петербург» и «Петроград». Также у него нередко встречаются различные написания одной и той же фамилии, бытовавшие в ту пору – «Мануйлов» и «Мануйлов», «Блоссфельд» и «Блоссфельдт». Подобные примеры специально оговариваются в сносках. Сохранены авторские названия частей и глав мемуаров. Также оставлены неизменными немногочисленные авторские текстуальные выделения – подчеркивания. Они специально не оговариваются. Орфография и пунктуация приведены к современным нормам. Вставки и конъектуры даны в квадратных скобках.

Постраничные комментарии призваны помочь сориентироваться в реалиях описываемых Д. Д. Гриммом событий. Именной указатель приведен в конце текста. Комментаторы сочли возможным давать развернутые ремарки в первую очередь о малоизвестных персонах. В отношении крупных исторических фигур, таких как Александр III, П. А. Столыпин, П. Н. Милюков и др., даны краткие сведения.

Из жизни Государственного совета 1907–1917 ГГ
Д.Д. Гримм

ОГЛАВЛЕНИЕ[179]179
  Утеряны IV–X главы первой части, страницы 15-102 оригинала.


[Закрыть]

Часть первая

ОБЩАЯ КОНСТРУКЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО СОВЕТА. ОТДЕЛЬНЫЕ ГРУППЫ И ЛИЦА

I. Состав Государственного совета. Первые и вторые выборы в Государственный совет от Академии наук и русских университетов.

II. Первые впечатления.

III. Работа в комитетах и в общем собрании в течение весенней сессии Г[осударственного] с[овета] 1907 г. Общая психология Г[осударственного] с[овета] того времени.

IV. Отношения между нашей группой и остальными группами Г[осударственного] с[овета].

V. Внутренняя жизнь нашей группы. М. М. Ковалевский.

VI. Участие нашей группы в совещаниях представителей групп Г[осударственного] с[овета].

VII. Председатели Государственного совета: Э.В. Фриш, М.Г. Акимов, А. Н. Куломзин, И. Г. Щегловитов.

VIII. Вице-председатель Государственного совета И. Я. Голубев.

IX. Силуэты: С. С. Манухин, Н.С. Таганцев, кн[язь] Е.Н. Трубецкой, М.А. Стахович, В. И. Гурко, барон В. В. Меллер-Закомельский, А.А. Мануйлов[180]180
  В своих мемуарах Д.Д. Гримм одновременно употребляет два распространенных написания этой фамилии – «Мануйлов» и «Мануйлов». При публикации во всех случаях сохранено авторское написание.


[Закрыть], М.А. Дьяконов.

X. Профессиональные и национальные объединения в Государственном совете.

XI. Академическая курия в Государственном совете.

XII. Гр[аф] С.Ю. Витте. А.Ф. Кони.

XIII. Мои встречи с П. А. Столыпиным и гр[афом] В. Н. Коковцовым.

Часть вторая

ЭВОЛЮЦИЯ ПСИХОЛОГИИ ГОСУДАРСТВЕННОГО СОВЕТА

XIV. Общие предпосылки.

XV. Иллюстрации законопослушности Государственного совета. Законопроекты о порядке издания законов общегосударственного значения для Финляндии. Закон о включении церковно-приходских школ в сеть земских школ.

XVI. Первые проявления оппозиционных течений. Запрос, обращенный к П. А. Столыпину по поводу издания закона о западном земстве в порядке ст[атьи] 87 Осн[овных] зак[онов].

XVII. Дальнейшие примеры, относящиеся к довоенному времени. Влияние событий мировой войны. Законопроект о реформе Сената.

XVIII. Участие Государственного совета в прогрессивном блоке. Ноябрьская революция 1616 г.

XIX. Новый напор правых. Чистка состава Государственного совета на 1 января 1917 г. Начало конца.

Часть третья

АГОНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО СОВЕТА

XX. Ночной налет 27 февраля 1917 г. на Мариинский дворец. Мое назначение комиссаром Временного правительства над Мариинским дворцом и первые шаги в этом звании.

XXI. Реорганизация Особого присутствия по делам о принудительном отчуждении и отделения свода Государственной канцелярии.

XXII. Ликвидация состава Государственного совета.

Предисловие (1-й вариант)

«Я пишу это в полном сознании ответственности за каждое сказанное мною слово».

Д.Д. Гримм

Настоящие воспоминания намеренно озаглавлены мной «Из жизни преобразованного Государственного совета 1907–1917 гг.». Воспоминания не претендуют ни на полноту, ни на протокольную точность. Последняя исключается уже тем, что я никогда не вел никаких дневников и не располагал при писании своих воспоминаний никакими материалами. Все материалы, которые в свое время в изобилии находились в моих руках, не исключая стенографических отчетов заседаний Государственного совета, при бегстве моем из Петрограда в Финляндию в феврале 1920 г. поневоле были брошены на произвол судьбы. Пришлось полагаться исключительно на свою память. В общем и целом она мне, смею думать, не изменила. Но, конечно, отдельные мелкие фактические погрешности почти наверное проникли в изложение. За всякие указания на них я буду премного благодарен.

По условиям эмигрантской жизни я имел возможность приняться за свои воспоминания далеко не сразу. Они написаны мной в течение 1929–1930 гг. Принимаясь за них, я исходил из того, что ряды современников, ближайших свидетелей внутренней жизни преобразованного Государственного совета и активных участников в ходе работы его за период нашей кратковременной конституционной эры, быстро редеют. Голоса их не слышно. Между тем для будущего историка правдивое сказание о том, чем был и какую роль в действительности играл преобразованный Государственный совет в строю наших конституционных учреждений, несомненно, будет иметь значение. Государственным советом вообще мало интересовались, а внутренняя жизнь его составляет до сих пор для широких кругов русской общественности в полном смысле слова terra incognita[181]181
  Terra incognita (лат.) – букв.: неизвестная земля, иносказательно: нечто неизведанное (в любой сфере).


[Закрыть].

Я поставил себе задачей в меру моих сил восполнить этот пробел. Насколько мне это удалось и насколько в моем повествовании соблюдено должное беспристрастие, судить не мне.

Предисловие (2-й вариант)

Настоящие воспоминания намеренно озаглавлены мной «Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.». Воспоминания не претендуют ни на полноту, ни на абсолютную протокольную точность. Последняя исключается уже тем, что я никогда не вел никаких дневников и не располагал при писании своих воспоминаний никакими материалами. Все материалы, которые в свое время в изобилии находились в моих руках, не исключая стенографических отчетов заседаний Государственного совета, при бегстве моем из Петрограда в Финляндию в феврале 1920 г. поневоле были брошены на произвол судьбы. Пришлось полагаться исключительно на свою память. В общем и целом она мне, смею думать, не изменила. Но, конечно, отдельные мелкие фактические погрешности этим не устраняются. За всякие указания на них я буду премного благодарен.

По условиям эмигрантской жизни я имел возможность приняться за свои воспоминания далеко не сразу. Они написаны мной в течение 1929/30 гг. Принимаясь за них, я исходил из того, что ряды современников, ближайших свидетелей внутренней жизни преобразованного Государственного совета и активных участников в ходе работы его за период нашей кратковременной конституционной эры, быстро редеют. Голоса их не слышно. Между тем для будущего историка правдивое сказание о том, чем был и какую роль в действительности играл преобразованный Государственный] совет в строю наших конституционных учреждений несомненно будет иметь значение. Государственным советом вообще мало интересовались, а внутренняя жизнь его составляет до сих пор для широких кругов русской общественности в полном смысле слова terra incognita[182]182
  См. сноску 179.


[Закрыть]. Я поставил себе задачей в меру своих сил восполнить этот пробел. Насколько мне это удалось и насколько в моем повествовании соблюдено должное беспристрастие, судить не мне. Могу сказать только одно[183]183
  В тексте зачеркнута фраза: «Я старался соблюдать в своем повествовании должное беспристрастие, не скрывать ни должностных, ни официальных сторон виденного и слышанного мною».


[Закрыть], я всемерно старался не забывать о мудром старом изречении: Homo sum, humani nihil a me alienum puto[184]184
  Homo sum, humani nihil a me alienum puto (лат.) – «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо» – фраза из комедии римского писателя Теренция «Самоистязатель» (1, 1, 25).


[Закрыть].

Сложное было время, сложная обстановка, сложная психология всех нас, современников, причудливо перемешались события и лица, которых мне приходится касаться в моих воспоминаниях. Слишком глубокие эмоциональные следы оставили в нас, современниках, события недавнего прошлого русской жизни.

Могу сказать одно: я старался быть объективным. Беспристрастность предполагает безразличность. Еще можно добавить от современников недавнего прошлого, кровью сердца переживающих без цели. Скажу лишь одно: важно ли оно в полной мере современникам, р[русским] патриотам, без различия политической окраски. Но не могу не сознаться, эмоциональные элементы в оценке политических] событий и уч[аствую]щих в них лиц, вообще играют заметную фактическую роль, то тем более, это д[олжно] иметь место в такие напряженные и катастрофические моменты, какие нам – современникам недавнего прошлого беспримерной катастрофы русской государственности, пришлось пережить и перестрадать.

Эмоц[иональные] моменты в политической жизни неизменно овладевают нами. Они способны даже оказать влияние и на нашу оценку политических] событий и участвовавших в них лиц. Время для спокойного, беспристрастного суждения sub specie aeternitatis[185]185
  Sub specie aeternitatis (лат.) – крылатое латинское выражение, которое означает «с точки зрения вечности», «под взором вечности».


[Закрыть] о всем, что предшествовало беспримерной катастрофе русской государственности, еще не настало. В уме современников недавнего прошлого на каждом шагу встает скорбный вопрос: что могло быть, и что случилось.

Бесстрастное суждение о всем, что предшествовало беспримерной катастрофе р[усской] государственности и подготовило ее, требует от современников недавнего прошлого либо недостижимой резиденции, либо недопустимого безразличия.

Вся душа всколыхнется, когда вспоминаешь минувшего дни, и битвы, где вместе сражались они[186]186
  Д.Д. Гримм в вольной форме передает пушкинские строфы из «Песни о Вещем Олеге» (1822): «Бойцы поминают минувшего дни, // И битвы, где вместе рубились они».


[Закрыть]. Потому борьба сия [нрзб.], ее психологические данные [предполагает] сближение с реальной борьбой на бранном поле, [нрзб.] И тогда невольно всколыхнется вся душа, когда вспоминаешь минувшие дни и битвы, где вместе рубились они.

Предисловие (3-й вариант)

Настоящие воспоминания намеренно озаглавлены мной «Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.» Воспоминания не претендуют ни на полноту, ни на абсолютную протокольную точность. Последняя исключается уже тем, что я никогда не вел никаких дневников и к тому же не располагал при написании своих воспоминаний никакими материалами. Все материалы, которые в свое время в изобилии находились в моих руках, не исключая стенографических отчетов заседаний Государственного совета, при бегстве моем из Петрограда в Финляндию в феврале 1920 г. поневоле были брошены на произвол судьбы. Пришлось полагаться исключительно на свою память. В общем и целом она мне, смею думать, не изменила. Но, конечно, отдельные мелкие фактические погрешности этим не исключаются[187]187
  В тексте зачеркнута фраза: «Надеюсь, что их немного и фон общей картины, и во всяком случае общей картины, они не меняют».


[Закрыть]. За всякие указания на них я буду премного благодарен.

По условиям эмигрантской жизни я имел возможность приняться за свои воспоминания далеко не сразу. Они написаны мной в течение 1929 и 1930 гг. Представляют ли они объективную ценность, судит не мне. Могу сказать только одно: я старался писать их sine ira et studio[188]188
  Sine ira et studio (лат.) – крылатое латинское выражение, которое означает «без гнева и пристрастия».


[Закрыть], не скрывая вместе с тем своего личного отношения к событиям и лицам, кот[оры]х приходится касаться. Другой вопрос, насколько мне это удалось. Но мои оценки событий и лиц, которых приходилось мне касаться, немудрено найти субъективную окраску. История Государственного] совета за период нашей кратковременной конституционной эры, несомненно, представляет много интересного и поучительного[189]189
  В тексте зачеркнута фраза: «Трудная основная [нрзб.] задача моя состояла в том, чтобы дать [нрзб.] освещение событий и лиц. Показания современников и тем более активных участников…».


[Закрыть]. Мне приходится говорить о том минувшем, предшествовавшем беспримерной катастрофе русской государственности от лица русских патриотов, переживших крушение сей крепости, всего того, что нам было бесконечно дорого, всего того, что составляло смысл нашей жизни.

Изображение и оценка политический событий недавнего прошлого или принимавших участие в них со стороны общественных деятелей, вовлеченных в орбиту этих событий, неизбежно отличается известной односторонностью.

Политическая] оценка современниками событий недавнего прошлого и лиц, принимавших участие в них, вообще вещь трудная. Она сугубо трудна, когда приходится кас[аться] так[их] событий эпохи, какою б[ыла] эпоха, непосредственно предшествовавшая беспримерной катастрофе русской государственности. У всех русских патриотов, без различия полит[ической] окраски, переживших… Душа изранена вконец.

Я сам сознаю, что тон моего изложения не отличается олимпийским спокойствием. Но возможно ли требовать такового от человека, которому пришлось пережить все то, что выпало на долю[190]190
  В тексте зачеркнуто: «на долю нашего несчастного поколения».


[Закрыть] нашей несчастной родины.

Часть первая
Общая конструкция Государственного совета. Отдельные группы и лица

Государственный совет на основании высочайшего указа от 20 февраля 1906 г.[191]191
  20 февраля 1906 г. был опубликован указ «О переустройстве Учреждения Государственного совета». Совет должен был состоять из назначенных царем лиц и выборных членов в равном количестве. В выборах имели право участвовать дворянство, земство, православное духовенство, представители науки и торгово-промышленных организаций. От земства и дворянства неземских губерний избирались 74 члена из 98 выборных членов Совета, от остальных корпораций – по 6 членов. Члены Совета избирались на 9 лет, но каждые 3 года треть состава подлежала переизбранию. Царь имел право досрочно распустить членов по выборам и назначить новые выборы. Заседания Совета считались действительными при наличии трети его членов. Председатель и вице-председатель назначались ежегодно царем из назначаемых им членов Государственного совета. Одобренные Государственной думой законопроекты подлежали предварительному рассмотрению в комиссии Совета. При признании Советом необходимости внесения изменений в законопроект он или сразу возвращался в Думу, или передавался в комиссию из представителей Совета и Думы, а затем с ее заключением поступал в Думу. Одобренные законодательными палатами, но отклоненные царем законопроекты могли повторно рассматриваться лишь в новой сессии. (Полное собрание законов Российской империи (далее – ПСЗРИ). Собрание третье. Т. XXVI. 1906. Отделение I. 27425. СПб., 1909. С. 154–160). Одновременно был опубликован манифест о преобразовании Совета в верхнюю законодательную палату. Совет наделялся равными с Думой правами. С момента созыва Совета и Думы законы воспринимали силу лишь с их одобрения. Царь имел право утверждать законодательные акты во время прекращений занятий Думы при условии, что эти акты не должны были «вносить изменения ни в Основные государственные законы, ни в учреждении Государственного Совета или Государственной думы, ни в постановления о выборах в Совет или Думу». Если правительство после возобновления деятельности Думы не вносило данные законопроекты на ее рассмотрение в течение 2 месяцев или вносило, но они отвергались одной из палат, то они утрачивали силу. Совет и Дума ежегодно созывались и распускались царскими указами. Они наделялись правом почина пересмотра действующих законов, за исключением Основных законов, инициатива пересмотра которых сохранялась за царем.


[Закрыть] был преобразован из чисто законосовещательного учреждения в законодательное собрание, действовавшее на правах верхней палаты.

Половина его членов назначалась верховной властью. Эти назначенные члены ежегодно к 1-му января переназначались. Они именовались присутствующими членами. Не попавшие вновь в список переходили в разряд т[ак] наз[ываемых] не присутствующих членов Совета, и на освободившееся вакансии назначались новые члены. Из состава присутствующих членов по назначению на текущий год назначались председатель и вице-председатель Совета.

Вторая половина состояла из выбранных членов, разбитых на шесть курий: курию дворянства, курию черного и белого православного духовенства, курию торгово-промышленную, обнимавшую представителей от торговли и промышленности, курию ученную, обнимавшую представителей от Академии наук и российских университетов, и две курии земские: одна из них состояла из представителей т[ак] наз[ываемых] земских губерний, т. е. губерний, в которых было введено положение о земских учреждениях, другая обнимала представителей от остальных, неземских губерний Европейской России с включением Царства Польского и трех прибалтийских губерний.

Для первых четырех курий был установлен порядок двойных выборов: на местах избирались выборщики. Члены Государственного совета от дворянской, торгов-промышленной и ученой курий избирались съездами выборщиков от подлежащих курий, созываемых в Петрограде[192]192
  Правильно на тот момент – Санкт-Петербург (Петербург). Переименован в Петроград в 1914 г., после начала Первой мировой войны. Д. Д. Гримм в своих мемуарах использует оба названия города. При публикации во всех случаях сохранено авторское написание.


[Закрыть], из своей среды. Члены Совета от курии черного и белого духовенства номинально избирались, фактически же назначались Св[ященным] правительствующим] синодом из числа выборщиков, намеченных на местах. Члены Государственного совета от названных четырех курий избирались на девять лет; треть их выбывала через каждые три года, с заменой их новыми членами, избранными тем же порядком.

Обе земских курии непосредственно избирали по одному члену Государственного совета. Избирательными органами являлись: для земских губерний – губернские земские собрания, для неземских губерний – ad hoc[193]193
  Ad hoc (лат.) – означает «для этого, применительно к этому, для данного (этого) случая, для этой цели».


[Закрыть] созываемые съезды местных землевладельцев, обладающих определенным земельным цензом. Состав этих двух курий весь подлежал переизбранию через каждые три года.

Первые выборы от Академии наук и университетов были произведены весною 1906 г. параллельно с выборами в Государственную Думу первого созыва[194]194
  Государственная дума – законодательная представительная нижняя палата в Российской империи в 1906–1917 гг. Ее члены избирались на 5 лет. Она была наделена правом обсуждения законопроектов, в том числе и бюджетных, которые потом рассматривались в Государственном совете и утверждались царем. При отклонении Думой нового бюджета расходы сохранялись на уровне прошедшего года. Дума не имела права пересмотра Основных законов страны. Царь мог досрочно распустить ее. Первая Государственная дума была созвана 27 апреля 1906 г. В ее составе преобладала оппозиция, потребовавшая упразднения Государственного совета, расширения законодательных прав Думы, установления ответственности министров перед народными избранниками, амнистии политическим заключенным, признания принципа отчуждения частновладельческих земель для решения аграрного вопроса. Дума была распущена 8 июля того же года из-за несогласия с внутренней политикой царского правительства.


[Закрыть]. Выборщиками от Петроградского[195]195
  Правильно на тот момент – Петербургского университета. Д. Д. Гримм в своих мемуарах в равной степени использует названия «Петербургский» и «Петроградский».


[Закрыть] университета были избраны заслуженные профессора В. И. Сергеевич, А. А. Иностранцев и первый после т[ак] называемого] указа об университетской автономии 1905 г.[196]196
  27 августа 1905 г. был издан указ «О введении в действие временных правил об управлении высшими учебными заведениями Министерства народного просвещения». Указом вводилась выборность ректора и деканов с последующим их утверждением «в установленном порядке». Советам университетов поручались «заботы о поддержании правильного хода учебной жизни». Был восстановлен университетский суд (ПСЗРИ. Собрание третье. Т. XXV. 1905. Отделение I. № 26692. СПб, 1908. С. 658–659).


[Закрыть] выборный ректор университета И. И. Боргман. Из них В. И. Сергеевич и А. А. Иностранцев не носили определенной политической окраски, скорее всего их можно было причислить к правым октябристам[197]197
  Октябристами назывались члены Союза 17 октября. Это праволиберальная партия, названная так в честь манифеста 17 октября 1905 г. Она выступала за наследственную конституционную монархию, двухпалатное народное представительство с цензовыми выборами в него, гражданские права (неприкосновенность личности и жилища, свободу совести, слова, союзов, собраний), за централизованное государство, против национальных автономий, в поддержку столыпинской аграрной политики и правительственного курса по борьбе с революционным движением, за свободное развитие торговли и промышленности. Получила от политических противников название партии «с утерянной грамотой» из-за отсутствия в своей программе некоторых ранее выдвинутых лозунгов (например, о всеобщем избирательном праве). Насчитывала до 70 тыс. чел. Это преимущественно промышленники, торговцы, банкиры, помещики, домовладельцы, цензовая интеллигенция, чиновники. Правительственный запрет чиновникам на принадлежность к политическим партиям не распространялся на черносотенные организации и партию октябристов. Партия имела незначительное представительство в I и II Думах и самую крупную фракцию в III Думе. Лидером партии был А. И. Гучков.


[Закрыть], И. И. Боргман состоял членом Конституционно]-демократической] партии[198]198
  Конституционно-демократическая партия была образована на учредительном съезде 12–18 октября 1905 г. В партии состояли преимущественно лица интеллигентных профессий: адвокаты, инженеры, врачи, учителя, а также либерально настроенные помещики и чиновники. Программа предусматривала введение демократических свобод, неприкосновенности личности и жилища, всеобщего избирательного права, политическую автономию Польши, законодательное народное представительство, ответственность перед ним правительства, принудительное отчуждение за выкуп помещичьей земли, восьмичасовой рабочий день. Численность партии составляла до 70 тыс. чел. Имела самую крупную фракцию в Первой Думе. Лидером партии был П. Н. Милюков. Запрещена советским правительством в 1918 г.


[Закрыть]. Впрочем, политические взгляды этих лиц при избрании их Советом университета вообще не играли сколько-нибудь заметной роли. В первое время большинство членов университетского Совета имело довольно неясное представление о политическом значении выборов в Государственный совет. Избранием названых лиц Совет в первую очередь хотел почтить двух из видных старейших членов нашей коллегии и недавно лишь избранного нового ректора университета. Мало того, и роль выборщиков, единственная функция которых состояла в однократном участии в общем съезде выборщиков для избрания шести членов Государственного совета от ученой курии, рисовалась многим в весьма смутном виде. Ярким показателем этого служит заявление, сделанное никем иным, как самим маститым В. И. Сергеевичем после оглашения результатов выборов. В благодарственной речи, обращенной к членам Совета, почтившим его избранием в коллегию выборщиков, он обещал всегда неотступно отстаивать в Государственном совете интересы родного университета. Это заявление оказалось преждевременным: на съезде выборщиков в члены Государственного совета от Петроградского университета прошел только один ректор университета И. И. Боргман. Наряду с ним были избраны три академика: А. С. Лаппо-Данилевский, А. А. Шахматов и В. И. Вернадский, состоявший одновременно профессором Московского университета, далее профессор Московского университета В. О. Ключевский и профессор Харьковского университета Д. И. Багалей. Все названые лица, за исключением В. О. Ключевского, состояли членами кадетской партии. Из более правых никто не был избран. Немедленно после оглашения результатов выборов В. О. Ключевский почему-то сложил с себя звание члена Государственного совета. Заместителя ему (подбального) не оказалось, и таким образом академическая курия во время первой сессии преобразованного Государственного совета состояла лишь из пяти членов.

Первая сессия Государственного совета в новом его составе закончилась одновременно с роспуском Первой Государственной думы. За это время Государственный совет успел рассмотреть и принять проект собственного Наказа[199]199
  Наказ Государственного совета регламентировал порядок работы верхней законодательной палаты. В частности, рабочим аппаратом Государственного совета являлась Государственная канцелярия. Для предварительного рассмотрения дел Совет имел право создавать постоянные и временные или особые комиссии. Последние создавались для изучения отдельных проектов. Председатель назначался императором на 1 год из числа членов по назначению. Право личного доклада председателя императору позволяло ему оказывать влияние на взгляды и решения царя.


[Закрыть], выработанный избранной общим собранием особой комиссией. Наказ, согласно закону, был внесен в Правительствующий] Сенат для распубликования, но судьба его оставалась открытой и выяснилась лишь после закрытия сессии. Единственными серьезным законопроектом, поступившим из Государственной думы, являлся законопроект о полной отмене смертной казни[200]200
  Законопроект об отмене смертной казни был принят единогласно депутатами I Государственной думы 16 мая 1906 г. 19 июня 1906 г., после
  негативной реакции на него правительства, Дума вновь проголосовала за проект и затем направила его в Государственный совет.


[Закрыть]. Этот законопроект, внесенный в Думу в порядке законодательной инициативы, встретил в Думе решительный отпор со стороны министерства И. Л. Горемыкина, которое опиралось в этом отношении между прочим на новые Основные законы от 23 апреля 1906 г.[201]201
  Опасаясь пересмотра Основных законов России I Думой, царь предпочел опередить ее и созвал совещание в Царском Селе в апреле 1906 г. В итоге откорректированные «Основные государственные законы Российской империи» были опубликованы 23 апреля 1906 г., за три дня до открытия I Государственной думы. Из них было исключено определение власти императора как неограниченной. Законодательная власть осуществлялась царем, Государственным советом и Государственной думой. При отклонении законопроектов законодательными палатами они признавались отклоненными (ст. 7). Царь имел право утверждения внесенных правительством законопроектов во время парламентских каникул, за исключением мер, изменяющих Основные законы, акты о законодательных палатах и о выборах в них (ст. 87). В случае невнесения их на рассмотрение Думы в течение 2 мес. после возобновления ее деятельности они теряли юридическую силу. Кадеты сочли пересмотр Основных законов без участия законодательных палат прямым нарушением манифеста 17 октября 1905 г.


[Закрыть] Законопроект в той общей форме, которая была ему придана Думою, вторгался в сферу военного законодательства, изъятого из ведения общих законодательных учреждений. В Государственном совете проект в течение первой сессии не вышел из стадии комиссионного обсуждения. Окончательное отклонение его подавляющим большинством общего собрания имело место уже во время второй сессии.

Немедленно после роспуска Первой Государственной думы четыре члена академической группы, академики Лаппо-Данилевский, Шахматов, Вернадский и профессор Багалей, в виде протеста против роспуска Думы[202]202
  Указ о роспуске Думы был подписан 8 июля 1906 г.


[Закрыть] сложили с себя звания членов Государственного совета. И. И. Боргман не последовал их примеру и лишь незадолго до назначения новых выборов по ученой курии (перед созывом Второй Государственной думы) отказался от звания члена Государственного совета.

Таким образом, ученая курия Государственного совета перед выборами во Вторую Государственную думу подлежала переизбранию в полном составе. Политическое значение выборов на этот раз стало ясным для всех. От Петроградского университета выборщиками были избраны ректор и бывший член Государственного совета И. И. Боргман, М. М. Ковалевский, бывший член Первой Государственной думы, избранный весною 1906 г. сверхштатным ординарным профессором Петроградского университета, и Д.Д. Гримм. Из них И.И. Боргман и Д.Д. Гримм состояли членами кадетской партии, а М. М. Ковалевский – членом Партии демократических реформ[203]203
  Партия демократических реформ – либерально-буржуазная партия. Основана в январе 1906 г. группой бывших членов конституционно-демократической партии. В марте 1906 г. объединилась с умеренно прогрессивной партией и стала называться также «Союзом народного благоденствия». Программа отстаивала путь «мирного обновления России» с «наследственной конституционной монархией», единство России (с автономией только для Польши и Финляндии), сохранение «мелкого и крупного землевладения» и допускала отчуждение земли за выкуп. Насчитывала до 2 тысяч членов. В конце 1907 г. вошла в Партию мирного обновления.


[Закрыть]. От Московского университета выборщиками состояли ректор университета А. А. Мануйлов, бывший член Государственного совета В. И. Вернадский, оба кадеты, и кн[язь] Е. Н. Трубецкой, мирнообновленец[204]204
  Партия мирного обновления создана в июле 1906 г. левыми октябристами (П.А. Гейден, М.А. Стахович, Д.Н. Шипов и др.) и правыми кадетами (Н.Н. Львов, Е.Н. Трубецкой и др.) на основе фракции «мирного обновления», образовавшейся в I Государственной думе. Занимала промежуточное положение между октябристами и кадетами, выступая против насилия со стороны как правительства, так и революционеров. Мирнообновленцы участвовали в совещании в Выборге, но не стали подписать Выборгское воззвание. Программа предусматривала введение конституционной монархии, проведение реформ, двухстепенные выборы, отмену смертной казни и проведение политической амнистии, свободу стачек, сокращение рабочего дня, охрану труда, государственное страхование рабочих, наделение землей малоземельных и безземельных крестьян за счет государства, а также выкупа части помещичьих земель, переселение безземельных крестьян на окраинные земли, организацию дешевого кредита, урегулирование арендных отношений и цен, поднятие культуры земледелия. Партия не играла серьезной политической роли и в III Думе вместе с Партией демократических реформ создала фракцию «прогрессистов». В 1912 г. Партия мирного обновления вошла в Партию прогрессистов. Официальные органы партии – газета «Слово» и журнал «Московский еженедельник».


[Закрыть]. Определенно прогрессивный состав выборщиков дали также Академия наук, в составе выборщиков которой входили бывшие члены Государственного совета Лаппо-Данилевский и Шахматов и, если не ошибаюсь, академик С. Ф. Ольденбург, также

Казанский, Харьковский и Одесский университеты, смешанный состав – Юрьевский и Томский университет, определенно правый – университеты Св[итого] Владимира в Киеве и Варшавский университет. Саратовского университета в это время еще не существовало. Он был учрежден только в 1909 г.

Накануне выборов состоялось совещание прогрессивной части выборщиков. В нем, как и на самом съезде выборщиков, абсолютное большинство состояло из членов кадетской партии. Ввиду этого кн[язь] Е. Н. Трубецкий поставил прямой вопрос, не пожелают ли кадеты выставлять и поддерживать одни чисто кадетские кандидатуры. На поставленный вопрос всеми кадетами сразу был дан твердый ответ, что партийные оттенки среди прогрессивных выборщиков не могут играть решающие роли, дабы не лишиться таких ценных прогрессивных кандидатов, как сам кн[язь] Трубецкой и М. М. Ковалевский. Из прежних членов Государственного совета академики Лаппо-Данилевский и Шахматов определенно заявили, что они от выставления своих кандидатур отказываются. О том же вслед за ними заявил также И. И. Боргман; он, благодаря колеблющейся позиции, занятой им после роспуска Первой Государственной думы, не имел шансов быть вновь избранным.

После того, на основании предварительной баллотировки, кандидатами в члены Государственного совета единодушно были выдвинуты М.М. Ковалевский, кн[язь] Е. Н. Трубецкой, А. А. Мануйлов, В. И. Вернадский, А. В. Васильев и Д. Д. Гримм.

На следующий день, совпавший с днем годовщины основания Петроградского университета, 8 февраля 1907 г., съезд выборщиков, под председательством министра народного просвещения, П.М. ф[он] Кауфмана-Туркестанского, произвел новые выборы членов Государственного совета. Избранными оказались все шесть кандидатов, назначенные накануне совещанием прогрессивной части выборщиков. Ни один из кандидатов правого крыла не попал даже в подбальные.

Первое заседание второй сессии Государственного совета в обновленном составе состоялось 20 февраля 1907 г. Утром собралась новая Дума, вечером – Государственный совет. Думу открыл маститый вице-председатель Государственного совета И. Я. Голубев. В числе вновь избранных членов Думы появился, между прочим, избранный голосами кадетских выборщиков Петрограда (на основании соглашения с представителями рабочей курии), тогдашний социал-демократ большевик[205]205
  Член Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Эта социалистическая партия создана на I съезде в Минске в 1898 г. Программа и устав приняты на II съезде в 1903 г. Программа-минимум предусматривала свержение самодержавия, ведение демократической республики, демократических свобод, 8-часового рабочего дня, возвращение крестьянам отрезков земли, выплаченных ими выкупных сумм, отмену выкупов, признание права на национальное самоопределение всем нациям в составе России. Под влиянием крестьянских требований в 1906 г. выступила за национализацию всей земли. Программа-максимум предусматривала введение социализма в стране. РСДРП была расколота на большевиков и меньшевиков. Общая численность партии к 1907 г. свыше 100 тыс. чел.


[Закрыть], а ныне ярый враг большевиков Г. А. Алексинский. С ним случился характерный инцидент. Желая подчеркнуть свою крайнюю левизну, он по ошибке уселся среди крайних правых; он упустил из вида, что счет секторов на правый или левый ведется от трибуны председателя, а не от главных входных дверей в зал общего собрания, расположенных как раз напротив этой трибуны. Так он в окружении целого ряда правых батюшек и отсидел все заседание.

Во время чтения высочайшего указа об открытии занятий новой Государственной думы произошел известный политический скандал. Когда председательствующий И. Я. Голубев предложил членам Думы и присутствующей на хорах публике подняться с мест, не только крайние левые, но и все кадетские депутаты, за исключением П. Б. Струве, остались сидеть.

Он один из всех кадетов проявил достаточно гражданского мужества и политической зрелости, чтобы не присоединиться к этой явно антиконституционной, глубоко раздражающей и политически совершенно недопустимой для ответственных политических деятелей демонстрации неуважения к верховной власти.

На членов Государственного совета, в большом числе присутствовавших на открытии Думы в отведенной для них ложе, весь инцидент произвел очень тягостное впечатление. О нем, конечно, было доложено председателю Совета, статс-секретарю Э. В. Фришу.

Как мы узнали уже много позднее, у президиума Государственного совета явилось опасение, что кадеты – члены Государственного совета, в частности вновь избранные от ученой курии четыре кадета, сочтут свои долгом поддержать своих политических единомышленников в Думе аналогичной демонстрацией при открытии сессии Государственного совета. Председатель решил на сей случай принять какие-то решительные меры против демонстрантов. Однако повода для этого никем из нас не было дано. Никому из нас и в голову не приходило повторить недопустимый и политически крайне вредный жест большинства Государственной думы, в предварительном обсуждении которого мы не принимали никакого участия, и к которому мы все одинаково относились совершенно отрицательно. Дело ограничилось тем, что престарелый Э. В. Фриш, когда перед чтением высочайшего указа было предложено подняться с мест, в тревоге метнул свой взор в нашу сторону. Убедившись, что все мы как один человек встали, он облегченно отвернул его и успокоено продолжал слушать государственного секретаря[206]206
  Государственный секретарь Российской империи – глава Государственной канцелярии, то есть канцелярии Государственного совета. Докладывал дела в общем собрании Совета.


[Закрыть], барона Ю.А. Икскуль фон Гильденбанта, читавшего указ.