Текст книги "История предательства"

Склир подошел к одному из них и ударом сапога в плечо опрокинул навзничь.

– Где дука Варда, мразь?

– Пощади! Пощади, господин! – взахлеб заголосил тот. Потом указал связанными руками направление. – Туда, туда ускакал тиран. Бросил нас подыхать и ускакал.

Как только магистр Варда Склир узнал о бегстве Фоки, он тотчас собрал в погоню отряд отборных всадников и сам возглавил его. Ему не удалось настигнуть Фоку, но он гнался за ним, наступая на пятки до самой крепости.

Ворота перед магистром закрылись, и взять крепость с ходу приступом не представлялось возможности. Тогда Варда Склир осадил крепость и стал убеждать Варду Фоку немедленно покинуть укрепление и сдаться, испрашивая милость у властителя.

А всех захваченных ранее в лагере пленных сообщников Фоки он ослепил – таково было приказание самого базилевса. Удивительно, как некоторые местности приобретают свои названия. И людская молва проносит эти названия через века. Место, где страдальцы претерпели такое несчастье, стало называться Тифловивария, что означает «пляска слепых».

Недолго продолжалась осада крепости Антигус. Фока был совершенно беспомощен. Уже через пару месяцев его люди стали испытывать крайнюю нужду в пропитании. И выхода из сложившегося положения дука Варда не видел. Поэтому он, хорошенько поразмыслив и взвесив все обстоятельства, решил положиться на судьбу и сдаться победителю, если будет дарована пощада ему и его близким. Он потребовал уверения в том, что ему не сделают ничего худого. Склир дал ему такое обещание, и тогда Фока тотчас же вышел из крепости вместе с женою и детьми.

Магистр Склир принял их, приставил к ним охрану, не причинив им никакого вреда. Он занял крепость и отправил гонца в Царский город. В письме он доложил об условии сдачи крепости, заключенном с дукой Фокой. Он спрашивал у базилевса, как надлежит ему поступить.

* * *

Наступила осень, время бюрократов и сбора налогов. В старые времена княжьи дружинники собирали дань с селян за защиту. При отсутствии таковых тем же самым занимались разбойные банды. Ну а в развитом государстве сбором налогов занимаются бюрократы. Количество того, сколько из этих средств достигало казны, а сколько оседало в карманах сборщиков, во все времена оставалось приблизительно одинаковым.

В эту горячую пору у главы бюрократов паракимомена Василия просто катастрофически не хватало времени. И все же в один из этих осенних дней базилевс Иоанн смог уединиться с паракимоменом, чтобы поговорить о перспективах сбора налогов и наполнения казны. После того как Василий в общих чертах обрисовал благоприятную картину, базилевс спросил о северных провинциях:

– Что можешь сказать о сборе налогов в феме Македония?

– Весьма и весьма скудно, – сморщил нос в гримасе Василий. – Многие хозяйства разорила весенняя война с болгарами. А те, кто удержался на плаву, страдают от набегов северян.

– А что же мирный договор?

– В мирном договоре сказано о прекращении активных боевых действий, но никто не договаривался о сдерживании разбойных банд. А таких появилось много, после того как Великий князь Святослав уехал зимовать в Самбатос[57]57
  В IV веке село Сабанщиково (греч. Самбатос) было подчинено богатейшему городу Приднепровья – голуни (столице) Искоростеню. С V века, после исхода русов с Пятигорья (Лебедии), – Новый Киев, который имел только «10 городов на юге, немного сел – и все» (Бус III, 763). С IX века в составе варяжской Руси – Кийгард, он же Киев град. С X века, при наместнице Ольге, – столица Руси, Киев на Днепре (Непре, «нет порогов»). Современный Киев, столица Украины.


[Закрыть]. Предоставленные сами себе викинги, разбившись на мелкие шайки, совершают внезапные набеги, беспощадно разоряя и опустошая Македонию, причиняя тем самым ромеям огромный вред.

– Почему же князь Рус не забрал их с собой?

– По сообщениям наших агентов, Святослав не собирается надолго покидать Болгарию. В Русь он отправился, чтобы сделать распоряжения, посадить сыновей на княжьи столы и назвать своего преемника. А пока он добился от царя Бориса того, чтобы Мегаполис и Дуросторум были предоставлены ему в качестве опорных баз. Там он закрепился основательно и строит свои укрепления. Оттуда он планирует совершать набеги на саксонские баронства.

– Дуросторум? Опорная база? – подскочил Цимисхий. – С момента своего основания эта крепость играла важную роль в качестве оборонительного пункта Римской империи на берегах Дуная. А Мегаполис – это ключ Истра! Не зря Пётр поставил там свою столицу. А царь Борис – как он мог без моего согласия отдать эти города русам? Выходит, что теперь мы больше не контролируем этот водный путь в Европу.

– Согласно мирному договору со скифами, Болгария теперь – суверенное государство и может заключать договоры без нашего согласия. А царь Борис сейчас слушает советы своего командующего войсками – дьюлу Калокира, – тут же поправил Василий. – И царский город болгар он перенес в другое место. Теперь Великим, то есть царским, стал другой Преслав – город кагана Симеона, а Мегаполис теперь называют Малым Преславом.

– А мне все равно, хотя отсутствие фантазии у скифов вносит сумбур в определение местоположения их городов, – отмахнулся Цимисхий. – Мы терпели болгар на землях Мёзии, пока они были нашими федератами. Но если Борис не может царствовать, то я лишу его этой возможности вовсе. Что за наглая бесцеремонность! Почему мы должны терпеть набеги викингов из этих баз на Македонию? Куда смотрит магистр Иоанн Куркуас?

– Магистр, которому было доверено находившееся там войско, предается сверх меры бездействию и пьянству, проявляя неопытность и неумелость в управлении делами. В пьяном угаре он обвинил Иоанна Торника в измене и приписал его поражение в схватке у Адрианополя сговору со Святославом. А ведь у людей еще на слуху мятежный сговор куропалата Льва с Калокиром и его попытки привлечь к мятежу знатных македонян. Понимая абсурдность этого обвинения, на комита Торника все же стали посматривать косо. В результате патрикий Иоанн добровольно постригся в монахи, тем самым обезопасив свою семью и сохранив имущество.

– Тупоголовый баран! – вспылил Цимисхий и, видя недоумение Василия, уточнил: – Это я про своего троюродного тезку. А тебе, Василий, следовало изначально пресечь эту травлю Иоанна Торника. Из-за его пьяной болтовни я лишился отменного командующего кавалериста. – Цимисхий не мог усидеть на месте. Он вскочил и стал ходить по комнате, рассуждая вслух, подкрепляя слова жестами: – С мятежом в Азии я покончил. Варда Склир успешно справился с поставленной задачей. Но мне не нужна бесконечная междоусобица в азиатских фемах. И я хочу проявить великодушие, чтобы примирить враждующие кланы. Пленному Варде Фоке я оставлю жизнь. Пусть его постригут в монахи и сошлют вместе с женой и детьми на остров Хиос. Он мне неинтересен. Всем остальным, так или иначе принимавшим участие в мятеже, я предоставлю право искупить свою вину на поле брани.

– Я слышал, что магистр Склир вынужден был даровать прощение и титул патрикия Симеону Ампелу, возглавившему простонародное ополчение. А среди них, как говорит отец Василий, очень много еретиков: манихеев и павликиан, которые склонны к бунтарству. Хорошо бы их всех обратить в рабов или вовсе истребить.

– Нельзя отменить прощение, данное им от моего имени магистром Склиром, – укоризненно покачал головой Цимисхий. – Чего стоит государь, нарушающий свои обещания? Лучше обратим их боевой настрой на пользу государства. Направь своих бюрократов в лагерь Склира. Пусть составят списки всех ополченцев Ампела. А потом переправь их в Европу – пусть искупают свои грехи в стычках с викингами. Заодно таким действием мы уменьшим количество еретиков в Азии.

– Прекрасное решение, государь, – одобрил паракимомен. – Я думаю, что новых рекрутов можно из Азии переправить в Европу через море грузовыми галерами, а далее по реке Гебр до временного военного лагеря у Адрианополя.

– И освободи жителей Каппадокии на год от налогов как стороны, пострадавшей от войны.

– Исполню, государь, – менее воодушевленно подтвердил паракимомен.

– Сфендослав хочет идти войной на Оттона и уже не принимает меня в расчет. Считает, что победил. Но одно сражение – это еще не победа. Сфендослав бросил мне вызов, и я принимаю его!

– Но у нас с русами договор о мире. Чего стоит государь, нарушающий свои обещания? – повторил слова Цимисхия Василий.

– Это пока. Очень кстати викинги стали проявлять свою необузданную наглость. Их нападения дают нам возможность неприкрыто перебрасывать и концентрировать войска в Европе вопреки нашим мирным договоренностям со скифами. Я прикажу магистру Склиру тоже переправиться через Геллеспонт в Европу и прихватить с собой бывших мятежников из золотой молодежи. Пусть снова принимает командование войсками Македонии и проводит там зиму. У него будет время, чтобы обучить ополченцев и создать боеспособное войско. А повод для разрыва мирного договора и начала войны скоро найдется. Я уверен.

Царь Рус сделал опорную базу в Дуросторуме? Хорошо. Адрианополь станет опорной базой византийских сил против варваров. Продовольственные суда могут подходить к городу из Эгейского моря по реке Гебр. За зиму можно будет доставить туда много зерна и корма для вьючных животных, а также достаточное количество оружия для войска, чтобы ромеи во время сражения не испытывали ни в чем недостатка.

– Весьма предусмотрительно, государь, – одобрил план Цимисхия Василий. – Но компания в Европе не может быть успешной, пока на Апеннинском полуострове неспокойно.

– Германцы еще хотят голову Сфендослава? – спросил Цимисхий.

– Думаю, что это так, – подтвердил Василий.

– Тогда посылай послов к Оттону. Я возьму на себя войну с тавроскифами, а взамен он должен гарантировать мне мир и спокойствие на наших границах. И в залог наших мирных договоренностей необходимо вновь поднять вопрос о брачном союзе между нашими правящими династиями.

– Будет исполнено, государь. Но есть еще одно дело, государь, не терпящее отлагательства, – сказал паракимомен Василий, внимательно выслушавший Цимисхия. – Юридически для всего просвещенного мира ты являешься одним из царей, равных среди других. И даже международные договоры ты подписываешь от лица малолетних цезарей правящей династии Владык. Чтобы говорить на равных с латинским императором, тебе надо возвыситься до его уровня.

– Это ты к чему? – не сразу понял Цимисхий.

– К тому, что, только связав себя брачными узами с Македонской династией, ты сможешь возвыситься до уровня императора Священной Римской империи.

– Ах вот оно что, – поморщился Цимисхий. – Право на власть показывают с мечом в руках, а не в кабинетах адвокатов-крючкотворов.

– Без законности и бюрократического порядка рухнет вся система государственного управления, – мягко настаивал паракимомен. – Тем более что синод поместных епископов разрешил монахине Феодоре сочетаться с тобою браком ради блага государства. Константинопольский архиепископ Василий готов в любой день провести обряд таинства.

– Обложили со всех сторон, – сплюнул Цимисхий. – И чего не сделаешь для своей племянницы, а, Василий? После этого брака мы с тобой станем родственниками?

– Но, государь, не это главное…

– Ладно, ладно. Если это так необходимо, давай поскорее устраивай это бракосочетание. Лишь бы все это не мешало моим приготовлениям к предстоящей кампании. И покончим с этим.

* * *

Городская усадьба рода Фока была разорена. Вслед за равдухами, городской стражей, ловившей мятежников, в усадьбу ворвалась городская чернь. Все, что нельзя было вынести и продать перекупщикам, было сломано и втоптано в грязь. Кусты и деревья обломаны, дорожки обгажены. Цветные витражи выбиты. Запустение царило в доме, где когда-то собирался цвет византийской аристократии.

На стук в покосившиеся ворота из домика привратника вышел старик. Щурясь подслеповатыми глазами, он уставился на группу крепких людей, стоявших у ворот.

– Есть хозяева в усадьбе, старик? – спросил один из них.

– Нет никого, добрый человек. Один я остался, потому что идти мне некуда. Вот и сторожу эти руины.

– Совсем-совсем никого?

– Совсем никого. Да и вы шли бы отсюда по-быстрому. Не дай бог равдухи увидят. Не миновать вам тогда пыточных подвалов тайной стражи.

– Спаси Бог тебя, старик. Пошли отсюда, братцы.

Странники отошли от ворот и скрылись в ближайшей подворотне. Тут Сивый Конь огляделся по сторонам. Потом, раздумывая, неуверенно почесал в затылке:

– Эх, и куда теперь? Надо найти хоть кого-то, кто знает, что тут творится.

– Айда в ближайшую корчму, – предложил Ром. – Там всегда можно услышать свежие новости.

– Ну что ж, пошли, – решил атаман. – Заодно обогреемся и подкрепимся.

Браты перешли улицу и ввалились в корчму. Завсегдатаи питейного заведения смолкли, уставившись на вошедших посетителей. Трое были облачены в одежду горожан, а вот двое других – по-восточному. Широкие штаны и сапоги, перетянутые ремнями в голенище, выдавали в них степных всадников. Уж не пресловутые ли скифы, разбитые под Аркадиополем, пожаловали в Царский город?

– Эй, Хиджинос, – крикнул один из вошедших, назвав хозяина заведения по имени. – Жаркого на пятерых и вина.

Услышав, что вновь прибывшие знают хозяина заведения, остальные посетители успокоились и продолжили свои дела. Кто продолжать пить, а кто – обсуждать последние слухи и сплетни. И ведь было что. На завтра были назначены торжества по случаю бракосочетания базилевса. Что с того, что она монашка? Зато дочь самого Багрянородного. А то, что невеста больше похожа на заплывшего жиром поросенка, – ничего. Зато завтра будет бесплатная раздача свинины и лепешек.

– А ты, я вижу, здесь был частым гостем, – иронично поинтересовался Сивый у Рома и по-хозяйски расположился за столом.

– Так дядька Никифор часто забирал нас со школы и приводил к себе домой. Ну а мы с Саком потихоньку сбегали в корчму от его строгостей, – рассмеялся Ром.

– Я готов снова терпеть его строгости, лишь бы дядька Фока продолжал жить, – невесело поддержал брата Сак.

– Что сделано, то и есть. И другого времени у нас не будет. Не надо киснуть, – философски заметил Сивый и положил руку Рому на плечо. – Сходи-ка, Ром, в конюшню. Посмотри, нельзя ли прикупить лошадей. Верхами легче передвигаться по городу и уйти от погони сподручней.

* * *

В конюшне стояла одна лошадь, да и то хромая. Пока Ром разговаривал с мальчиком-конюхом, к корчме подъехал всадник на прекрасном коне вороной масти. За всадником бежал здоровенный детина, настоящий великан. Его голова была на уровне головы всадника, хоть он и был пешим. Он хотел помочь сойти всаднику, но тот лихо, не касаясь стремян, спрыгнул с лошади сам. Взяв коня за узду, наездник повел его в конюшню. Когда он проходил мимо, Ром разглядел, что всадник-то совсем юноша, может, даже его одногодок.

– Эй, парень, продай коня, – обратился Ром к нему. – А то слуге за тобой не угнаться.

– У тебя денег не хватит, – огрызнулся тот.

– А ты что, их считал?

– Мне и считать не надо, достаточно посмотреть на твою рожу.

– Ах ты, звереныш. Сам ездишь, а слуга за тобой бегает. Ну-ка иди сюда. Я дам тебе взбучку.

– Не нукай. Не запряг еще, – ответил малый, передавая узду коня конюху. Потом развернулся к Рому. – Видно, тебя давно не били.

– Это кто тут собрался меня бить? Ты что ли? – И Ром толкнул малого в плечо.

Великан слуга зарычал и сжал пудовые кулаки. Но юноша поднял руку, призывая того не вмешиваться. Слуга послушно успокоился и разжал кулаки, но продолжал внимательно следить за поединщиками.

– Ну так что, бить будешь или как? – снова спросил Ром и попытался опять толкнуть юношу в плечо, но не смог. В следующую минуту, ухваченный за руку, сбитый подставленным бедром, Ром описал дугу в воздухе и рухнул в стог сена.

– Ах ты, гад, – промычал Ром, выплевывая солому изо рта. – Сейчас ты у меня получишь…

Выбравшись из соломы, он нырнул под расставленные руки противника и, вцепившись в него медвежьим хватом, опрокинул на землю.

В это время из корчмы выбежали остальные браты. Мальчик-конюх успел шепнуть им, что их товарища бьют.

Увидев, что его брат катается по земле, сцепившись неизвестно с кем, Сак с криком «наших бьют» бросился на выручку. Но не смог помочь, так как потерял опору под ногами, поднятый в воздух за шиворот. Это слуга-великан встал на его пути.

– Отпусти его, хрень господня! – Назар кинулся на верзилу. За ним следом – Аслан. Им удалось сбить великана с ног. И тогда он выпустил Сака из рук, но и, стоя на коленях, не сдался, а принялся размахивать кулаками. Попав под его кулаки, Назар с Асланом разлетелись как мячики. Тогда Сак прыгнул на верзилу сзади, ухватив за шею, а браты смогли повиснуть на его правой и левой руках соответственно. Хрипы, вопли и пыль столбом поднялись во дворе у корчмы.

Сивый Конь некоторое время стоял в стороне, наблюдая за дракой. Потом решил, что увидел достаточно.

– Ну наконец-то свои, – проворчал себе под нос атаман, разглядев хозяйский герб на одежде слуги.

– А ну кончай бузить! – крикнул он властно и стал расталкивать драчунов.

– Да он бурый совсем… – прохрипел Ром.

– Я сказал: ша!

Драчуны разошлись. Они стояли, тяжело дыша, зыркая друг на друга глазами.

– Эй, малый, – обратился Сивый Конь к незнакомцу, – судя по черной шапочке с крестом, ты из Гурджистана?

– Так называют мою страну арабы, а мы называем ее Гургистаном, – ответил малый.

– А почему твой слуга носит герб с изображением белого журавля?

– Потому что мы гурги, но из племени кизиков, – снова ответил малый.

– А ты не слышал про атамана Робита Лада? – с замиранием сердца спросил Сивый Конь.

– Я Робита сын, Михо, – ответил малый.

– А я атаман Сивый Конь. Может, слышал?

– Отец рассказывал про Сиваса Кона, своего друга.

– Ну это я и есть. А это, – Сивый показал рукой на недавних противников, – браты казаки. Свои.

– Отец говорил, что Сивас служит эпархом в Лаконии.

– Это долгая история, – отмахнулся Сивый. – Пойдем с нами в корчму. В ногах правды нет. Там и поговорим.

Они прошли в корчму. Завсегдатаи уже не обращали на них внимания. А то, что выходили подраться, так это же обычное дело для людей, разгоряченных вином.

Как только все расселись за столом, Сивый представил своих товарищей, и потекла неторопливая беседа. Атаман коротко рассказал о своем решении покинуть Византию и о жизни на Доне Роси.

– Так, значит, ты и твои племянники последнее время жили в России? Так, кажется, называется область в нижнем течении Дона Роси, которую греки называют Танаисом? – уточнил Михо, выслушав рассказ Сивого Коня. Атаман взглянул на племянников, и те восприняли его взгляд как разрешение продолжить разговор.

– Точно, жили в Коренной России на Дону, – с гордостью сказал Ром.

– Значит, вам доподлинно известно, что произошло на Северном Кавказе, после того как русы спалили Атиль?

– Разумеется, – ответил Сак. – Воевода Свенельд с помощью горцев спалил и Самандар тоже. А каган Куря занял аланское Пятигорье Лебедийское, выбив оттуда хазарских прихвостней: болгарцев и аланов-алларисиев.

– Пока Кавказская Алания была частью Атильского царства, вольный народ большей частью был оттеснен к Дону и Манычу. После разгрома Атиля настала пора казакам вернуться на Вардон[58]58
  Кубань (греч. Сакир, рус. Слава, осет. Вардон) – крупная река на Северном Кавказе (Россия). До XIX века впадала в Чёрное море. В XIX веке казаками искусственно изменено русло. Сейчас впадает в Азовское море.


[Закрыть] в Казакию. Там мы узнали, что воевода Свенельд набирает добровольцев для войны на Западе. Вот мы и записались в войско, – дополнил брата Ром.

– Говорят, что у князя Святослава в Болгарии было много гунно-болгарцев. Это правда? Как ему это удалось?

– Ха! – заулыбался Ром. – Как ты думаешь, кого пленили воины кагана на берегу среднего Терека[59]59
  Те́рек (осет. Аландон, ингуш. Ломеки – «горная вода») – река на Северном Кавказе, впадающая в Каспийское море в районе г. Кизляра.


[Закрыть]?

– Неужели самого малеха? Царя Атиля? – сделал круглые глаза Михо.

– Да нет, не малеха, – успокоил его Ром, – а жену малеха. Она пробиралась степью к своему отцу в Маас.

– Значит, малех Иосиф[60]60
  Председатель правительства (малех) хазар Иосиф правил около 920 (934?) – 960 годы в Атиле.


[Закрыть] бросил свою жену в Атиле на произвол судьбы, спасая себя и свою казну на корабле. Вот гад! – не выдержал Михо.

– Гад, – согласился Ром. – Но я понимаю его решение. Ведь женился он на кавказской болгарке, пусть и принявшей иудейскую веру. А по жидовским законам Атиля наследовать царю могут только дети, рожденные от еврейки. Так зачем ему лишний балласт на корабле?

– И что сделали печенеги с женой этого урода?

– Поначалу они хотели отправить ее в дар новому царю Кавказской Алании в Маас. Но князь Урдури уже взял себе в жены ее младшую сестру и от такого сомнительного дара отказался.

– И…

– И тогда воеводу Свенельда осенило. Вдову малеха он может сделать своей наложницей или даже женой. И так через нее, овладев Хазарией, требовать подчинения себе бывших вассалов председателя Иосифа. И повести их за собой в Болгарию задунайскую. Ближайшими такими подданными были болгарцы черные, оборонявшие крепости в Тмутаракани, на побережье, к западу от Пятигорья.

– Понятно, – кивнул головой Михо. – А что привело вас в Константинополь? Если не секрет.

– Какой секрет?! Войне конец. Подписана мировая. Вот я и уговорил своих товарищей поехать в Константинополь, попить вина и развлечься с женщинами легкого поведения, – отшутился за атамана Ром. – Ты знаешь красивых гречанок?

– Хм. У нас говорят, что девственность в Константинополе не в чести, – добавил, хмыкнув, Назар.

– А то на варяжской Руси княгиня Ольга-Елена издала указ о денежной или вещевой компенсации за отсутствие у девиц девственности, – продолжал балагурить Ром. – С того момента девицы на Гардарике свою девственность стали ценить и беречь уже по-настоящему. И кончились весенние гуляния в городах и селах.

– Ну да, ну да. Тут девицы теряют девственность по любви с кем угодно и где угодно. И тут не принято обращаться за этим к помощи волхвов в бане, за день до свадьбы, как в России, – согласился Михо и съехидничал: – Вот только по ромейским законам отец семейства может убить любовника жены или дочери. Имеется за ним такое право.

– Уж лучше волхвы, чем синьоры Священной Римской империи. Представляю, что началось бы на варяжской Руси, если бы правом синьора воспользовались бояре и стали в первую брачную ночь лишать девственности всех девок из окрестных сел и городков, – мечтательно произнес Ром.

– В Римской империи «концы попутали», потому что их волхвы стали синьорами, – поучительно сказал Сивый Конь. – И самый главный из их волхвов – папа Римский – имеет герцогский титул. Вот и пользуется правом синьора в перерывах между молитвами.

– Точно! – хлопнул себя по лбу Михо. – Я об этом даже не задумывался. Выходит, старинную обязанность волхвов европейцы возвели в обязательное право синьора. А я не верил, когда говорили, что римские папы приходуют женщин прямо в алтаре базилики Святого Петра.

– Не только папы в Риме беспредельничают. У франкских вельмож вообще принято многоженство, хотя называют они этих женщин не женами, а наложницами.

– А на варяжской Руси услугами волхвов больше не пользуются, – махнул рукой Назар и объяснил: – Великий князь Святослав волхвов от этого дела отстранил, издав указ, в котором говорится, что «отныне лишение девственности – прямая обязанность мужа и его достоинство».

– Кто приобрел бутылку – тот ее и распечатывает, – хохотнул Ром. – Слава Великому князю!

– Вы что, живете по княжеским указам? – подковырнул Михо.

– Указы – для княжеской челяди и селян. А мы из степной Руси. И в Печенежском союзе казаки – сами себе указ, – сразу насупился Ром.

– Если приехали сюда просто развлечься с женщинами, то попали по адресу, – продолжал разговор Михо, довольный, что поддел Рома. – В Константинополе у шлюх есть даже своя корпорация. И красятся они блондинками, и губы ярко накрашивают, чтобы их не путали с добропорядочными женщинами, – объяснил Михо. – Но если вам действительно нужен брак на время, то тогда вам лучше съездить в мусульманские эмираты шиитского толка. Ну хотя бы к нам на Кавказ. Там у местных народов есть обычай «кебинных браков». Он предполагает заключение договора о сожительстве. По этому договору мужчина выплачивает главе семейства определенную денежную сумму. И женщина-мусульманка становится его законной женой на оговоренный срок.

– А по истечении договора? – заинтересовался Назар.

– Можно продлить, – пожал плечами Михо. – Если же не продлевать, то по истечении договора женщину возвращают родителям, и они вправе найти ей другого мужа. А детей, рожденных в таком браке, также распределяют по договору. Обычно мальчиков – к отцу, а девочек – к матери.

– Здорово, сплошная прибыль! – восхитился Ром – Женщину можно повторно продать. А новые девочки – это вообще дополнительный заработок для семьи.

– Что скажешь, Аслан? Правду говорит малый? – обратился Назар к Аслану, прислушивавшемуся к разговору.

– У мусульман-суннитов такой брак не есть правильно, – буркнул тот.

– Зачем платить, когда можно просто взять и попользоваться, – веселился Ром. – Мне рассказывали, что на улицах городов Священной Римской империи можно поиметь любую горожанку или похитить на время плотских утех.

Тут же за столом стали шумно обсуждать эту новость, с двусмысленными шуточками и прибаутками.

– А что нового в Гургистане, Миша? – прервал фривольный разговор Сивый Конь и перевел его на другую тему. – Давно не слышал оттуда новостей.

– Неспокойно в Ране и Мовакане, – сразу стал серьезным Михо. – Войско хорепископа Квирика[61]61
  Хорепископ (корикоз) Цанарети (Кахети) Квирик II (929–976 годы). Столица в г. Телави с 919 года.


[Закрыть] и ширваншаха Ахмад ибн Мухаммада[62]62
  Ахмад I ибн Мухаммед (?–981 год) – Ширваншах (956–981 годы). Наследовал титул Ширваншахов после смерти отца Мухаммеда III ибн Йазида в 956 году.


[Закрыть] сражается против наместника аль-Тази, слуги эмира эмиров Мидии Атропатены[63]63
  Атропатена (или Мидия Атропатена, Малая Мидия) – историческая область и древнее государство на северо-западе современного Ирана. Столица – город Ардебиль на реке Карасу, впадающей в Аракс.


[Закрыть] Ибрагима Марзубана[64]64
  Ибрагим ибн Марзбан (960–981 годы) из династии Саларидов.


[Закрыть]. В том войске сейчас старший брат и отец.

– Ширваншах – это вроде не арабский титул, – уточнил Сивый Конь.

– Так и есть, – согласился Михо. – «Львиный шах» – персидский титул. Его придумал для князя Вахтанга Горгасали[65]65
  Вахтанг I Горгаслан (груз. Горгасали) (ок. 440 года – 502 год) – известный также как Арсваген (Есуаген, Евсаген) – царь Гургистана (от моря до моря) из династии масагетских Аршакидов. Сын Мирдата V (Мирхавана) из династии Хосроидов.


[Закрыть] персидский Владыка. Но Дачи, старший сын Горгасали, после неудачного восстания вынужден был отказаться от наследства отца в пользу Владыки. После этого титул перешел к персидскому наместнику Рана и Мовакана в Кавказской Албании. После завоевания Персии титул ширваншах достался арабскому эмиру, а территорию Кавказской Албании переименовали в Ширван.

– Вот как, – покачал головой Сивый Конь. – Значит, Ран и Мовакан входили в состав Кавказской Албании?

– Ага, – утвердительно мотнул головой Михо. – Ран – это горная Албания с территорией, примыкающей к албанским воротам Кавказа – Дербенту. А Мовакан – это Северная и Прикаспийская степь Мугань к северу от реки Куры, от устья реки Иори и до моря. Обе области вошли в состав арабского государства Ширваншахов.

А территорию междуречья к югу от Куры и до Аракса, ограниченную на западе озером Севан, называют Армянским Раном, сокращенно – Арран и Южная Мугань. Эти области сейчас входят в состав арабского государства Мидии Атропатены и являются ее северным округом. Там сейчас правит арабский наместник аль-Тази. Юридически и Ран-Ширван, и Арран входят в состав арабской провинции аль-Арминия I. Это одна из трех аль-Арминий, входящих в Багдадский халифат.

– И чего же хотят горцы Гургистана? – спросил Сивый.

– Горцы Кавказской Иверии, Кавказской Албании и Армянского Рана объединились в Кахетинский союз. Так греки сейчас называют конфедерацию племен саков, южных скифов, осевших в Закавказье после нашествия массагетов в середине первого тысячелетия до нашей эры. Центр территории их расселения древние называли Сакосеной, или Шакошеной. Это можно перевести как «земля Войска саков». А вот когда степняки объединились с горцами, то в Закавказье появился Албанский союз двадцати шести племен, или древний Гургистан, «Волчья страна». Так что нынешний Кахетинский союз можно считать продолжением того древнего.

Так вот, союзники прогнали войско эмира Мидии Атропатены Ибрагима из Ширвана. И теперь хотят изгнать его наместника аль-Тази из Аррана.

– А нам в школе юных полководцев говорили, что царя иверов звали Горгаслан, – заметил Сак.

– Правильно говорили, – согласился Михо. – Вахтанг соорудил себе шлем из золота и изобразил спереди волка в честь тотемного животного племени, а на обратной стороне – льва, означающего титул. Волк-лев, что подразумевало «волчий царь». «Горгаслан» звучало по-персидски. Это было тронным именем ширваншаха. Но враги видели только переднюю часть шлема и кричали: «Дур аз Горгасал», что значило: «Остерегайтесь головы Волчьей». Это стало народным прозвищем Вахтанга.

– А каким ветром тебя занесло в Константинополь? – спросил Сивый.

– Меня отец по настоянию матери отослал учиться в юридическую школу в Константинополе, – проворчал Михо немного грустно.

– Значит, будешь судьей? – хмыкнул Ром.

– Буду знать законы, чтобы разбирать тяжбы. Эта профессия сейчас очень востребована в наших краях.

– С какой поры крючкотворы стали нужнее, чем воины? – продолжал иронизировать Ром.

– Иногда, чтобы защитить слабого пахаря от насилия олигарха, нужно знание законов, – осадил Рома Сивый, поддержав Михо. – Не все же их резать. Можно приструнить и по закону.

– А почему твой отец решил остаться в Гургистане? – спросил Назар.

– Ты знаешь обычаи вольного народа, – встрепенулся Михо, снова оседлав своего конька. – Самого удачливого на войне избирают походным атаманом. А таким можно стать, лишь полностью перевоплотившись душою в волка. Но волчьи качества несовместимы с мирной жизнью. Поэтому покрытым славою в боях походным атаманам после чествования предлагают отправиться жить в уединенное место, а то и вовсе в изгнание, до поры, когда их звериные качества не будут вновь востребованы. Так прославленные атаманы пополняют ряды скитальцев и храбров-одиночек.

– А если какой-нибудь атаман не согласится со старейшинами? – спросил Сак.

– На этот случай давно применяется правило: мешок на голову и под воду – чтобы не обагрять свои руки кровью родича, – ответил вместо Михо Сивый Конь.

– Круто, – вздохнул Сак. – Об этом мало говорят, а я как-то не задумывался.

– Правитель должен быть прежде всего политиком, а не воином. В мировой практике очень показателен случай с Али Талибом, тестем пророка Мухаммеда. Этот пример приводят во всех светских высших школах и духовных семинариях, – повел рассказ Михо. – Али был хорошим воином. Он защищал пророка и карал его врагов. Даже его меч Зульфикар стал предметом поклонения у его почитателей. Но прошло время. Пророка не стало. Некому стало направлять Али. А он не был политиком. При управлении государством праведными халифами Али сошелся с их оппозиционерами-фанатиками. Как же, ведь они льстили ему. Потом случились предательство и государственный переворот. Фанатики убили последнего праведного халифа и выдвинули Али на опустевшее место. И Али согласился, но был вынужден покрывать убийц. Результат этого общеизвестен. Самого Али тоже зарезали, а некогда могучий Халифат погряз в пучине братоубийственных войн и в конце концов развалился. Выходит, правильно говорят старейшины, что нельзя ставить походного атамана во главе мирной станицы. Чтобы сохранять мир, нужен политик, находящий компромиссы.

– Но каждый политик должен обязательно опираться на сильного полководца, как пророк Мухаммед – на Али Талиба, – рассмеялся Сивый Конь.

– А как же Цимисхий? – полюбопытствовал Сак вполголоса. – Полководец, ставший во главе государства в результате переворота.