Текст книги "Дочери войны"

– Я скопила кое-какие деньги. Вот только где купить все необходимое для работы?

– Скажем, в Бержераке. Или в Сарла. А может, Лили уговорит твою мать и она с тобой поделится. Это было бы наилучшим вариантом.

– Флоранс Боден, ты гений! – воскликнула Люсиль, крепко ее обнимая.

Флоранс оглянулась на дверь, ведущую в коридор:

– Давай прогуляемся по лесу, а потом я тебя провожу.

Они вышли и, продолжая говорить без умолку, дошли до любимой полянки Флоранс, где сели на скамейку.

– И где ты столько времени гуляла? – спросила Люсиль.

– Я кое с кем познакомилась, – ответила Флоранс, не в силах держать это в тайне.

– Здесь появился кто-то новенький. – У Люсиль округлились глаза. – Кто? Как ее зовут?

– Это парень. Его зовут Антон. Мы с ним отлично ладим.

– И где же ты с ним познакомилась?

– На дне нашего сада, – засмеялась Флоранс.

Она стала рассказывать, как Антон выглядит, сколько раз они встречались и, конечно же, о сегодняшней речной прогулке.

– С ним так весело.

– Интересно. И откуда он?

– Не из наших краев.

– Надо же, – удивилась Люсиль и с любопытством посмотрела на нее.

Флоранс не обратила внимания.

– Знаешь, как здорово вырваться из дому и почувствовать, что Элен не дышит тебе в затылок. У него есть мотоцикл.

– Повезло тебе. Хотела бы я иметь дружка с мотором.

– Ты не о том подумала. Он не дружок. Мы встретились совершенно случайно, а такое чувство, будто я знаю его давным-давно.

– Значит, просто друг.

– Да.

– Так он, наверное, из Сарла?

– Не совсем, – покачала головой Флоранс.

– Что-то ты темнишь.

Флоранс смотрела на муравьев, снующих по своим тропам.

– Я тебе расскажу, но ты должна мне пообещать, что никому ни звука.

Глава 24

Элен

Вторник выдался неожиданно дождливым. Только к вечеру тучи рассеялись. Элен как раз закончила снимать у Джека швы. Англичанин пристально смотрел ей в глаза и называл ее соловьем. Поскольку до темноты еще оставалось время, Элен решила заглянуть к Виолетте на ужин. Она уже подходила к дому портнихи, когда выцветшая голубая дверь открылась и вышел эсэсовский офицер. Снаружи он обернулся и что-то сказал. Дверь закрылась. Немец направился в сторону Элен. Она обвела глазами улицу и посмотрела вверх. Над крышами носились стаи крикливых стрижей, гонявшихся за насекомыми. Это было зрелище, не имевшее привязок во времени. Глядя на порхающих птиц, никто бы не подумал, что все совсем не так, как должно быть. Обыкновенный вечер в сонной французской деревушке… если не считать эсэсовского офицера. Элен отвернулась, чтобы не встречаться с ним глазами. Вскоре немец свернул в другую сторону. Не случилось ли чего с Виолеттой?

Элен прижала к себе сумку, где лежало красное шелковое платье. Она хотела спросить Виолетту, не возьмется ли та его починить, и на всякий случай захватила с собой. Ею двигала надежда: если платье вновь обретет цельность, это каким-то образом поможет ей разобраться со своей жизнью, подняв глубинные слои. Но память Элен давала сбой; вернее, сбой касался воспоминаний об этом платье. Ей никак не удавалось за них ухватиться. Всякий раз, когда она думала о платье, перед глазами почему-то вставал чердак. В детстве она воспринимала чердак как сумрачное место, полное странных звуков, словно там кто-то носился и скребся об пол. Элен никогда туда не поднималась. Тогда почему чердак так тесно связан с платьем?

Виолетта быстро открыла ей дверь и провела в мастерскую:

– Надеюсь, ты не возражаешь, если мы посидим здесь. Мне нужно к завтрашнему дню доделать эту шляпу.

Элен взглянула на розово-пурпурную фетровую шляпу, чем-то напоминавшую шлем. К шляпе была пришита тонкая вуаль.

– Это для кого?

– Да так, – уклончиво ответила Виолетта.

Элен смотрела на подругу, решая, стоит ли допытываться. Решив, что стоит, она сказала:

– Давай, Виолетта, не таись. Уж мне-то ты можешь рассказать.

– Если тебе настолько любопытно, это для немецкого офицера, – вздохнула портниха.

Элен искоса посмотрела на нее и на фетровые цветы, которые Виолетта пришивала к шляпе.

– Он носит такие шляпы?

– Нет, конечно, – удивилась вопросу Виолетта. – Жуткая штучка, правда? – (Они засмеялись.) – Это для его жены. Как только узнал, что я работала у парижского кутюрье, сразу примчался ко мне.

Виолетта склонилась над шитьем.

– Я думала, мы с тобой обе решили ничего для них не делать, – сказала Элен.

Виолетта подняла голову:

– Ты выхаживала раненых немцев.

– У меня на то была веская причина. Я хотела, чтобы Уго освободили.

– Знаю, мои слова тебе не понравятся, но у меня тоже есть причины.

– Причины?

– Ко мне заказчики не стоят в очередь. Я должна еще думать и о Жане-Луи.

– О лекарствах для него?

– Да, и еще о специалисте, к которому я его вожу.

– Ты по-прежнему ездишь в Париж?

– Нет, нашла врача поближе. В Сарла.

Элен помнила, как Виолетта впервые появилась в Сент-Сесиль. Модная парижанка в туфлях на высоком каблуке, гардероб который состоял из элегантных платьев и пальто с меховыми воротниками. Поначалу патриархальная французская деревня приняла ее в штыки. Что заставило ее переехать сюда в середине войны? Об этом Элен не знала до сих пор. Конечно, свои секреты есть у каждого, однако Виолетта никогда не рассказывала о прошлом. Но поскольку она была превосходной портнихой и модельером, деревня постепенно приняла ее. Она умела из старых занавесок сшить замечательный наряд и переделать старое платье так, что оно выглядело как новое. Виолетта следила за собой, всегда элегантно одевалась – настоящая soignée[28]28
  Холеная, ухоженная дама (фр.).


[Закрыть] – и была приветлива со всеми. Порой она казалась Элен пустоватой и поверхностной; наверное, потому, что сама Элен недотягивала до такой изысканности. От привычки хмуриться у нее уже появились морщины между бровями, тогда как лицо Виолетты оставалось гладким.

Вот и сейчас Элен нахмурилась.

– Я видела, как от тебя выходил эсэсовец. Что-то случилось или… это и есть заказчик шляпы?

– Да, заказчик шляпы, – кивнула Виолетта.

Решив больше не трогать щекотливую тему, Элен достала из сумки красное платье и показала Виолетте искромсанный подол.

– Боже мой! Кто ж это измывался над ним?

– Мы нашли его в таком виде, – пожала плечами Элен. – Ты бы смогла его починить?

Виолетта принялась разглядывать платье:

– Вернуть ему прежний вид я не сумею, но могу обыграть это вставками другой ткани.

– Такого же цвета?

– Нет. Не совсем такого. Будь мы в Париже, я бы подобрала точный оттенок, а здесь мои запасы ограниченны. У меня есть рулон винно-красного шелка. Вполне подходит для вставок.

Элен засомневалась. Виолетта потрепала ее по руке:

– Не беспокойся. Я верну платью былую красоту.

– Я заплачу тебе за работу.

– Ни в коем случае. Мы же подруги. А чье это платье?

Элен почесала в затылке:

– Скорее всего, нашей матери.

Виолетта с восхищением смотрела на платье.

– На нем парижский лейбл. – Она отогнула воротник и показала Элен.

– Должно быть, ты скучаешь по Парижу, – сказала Элен, заметив грусть, мелькнувшую на лице подруги; Виолетта отвела глаза. – Скажи, тебе одиноко здесь? Ты чувствуешь свое одиночество?

– Это не так уж и плохо. Есть вещи похуже. И потом, у меня есть мой дорогой малыш.

– И еще у тебя есть я. Ты это знаешь.

– Конечно знаю, – улыбнулась Виолетта. – Спасибо.

Элен продолжала думать о сказанном, глядя на идеально симметричное лицо Виолетты, ухоженные брови, высокие скулы и лебединую шею. У Элен были сестры и работа с Уго, а у Виолетты – малолетний сын и больше ничего. Надо все-таки спросить, почему она уехала из Парижа. Но оттуда уехало столько народу. Наверное, Виолетта не чувствовала себя там в безопасности. Элен оглядела маленькую мастерскую: искусно подобранные катушки с разноцветными нитками, рулоны тканей, плетенки тесьмы и три наполовину готовые шляпы. Кто же их заказал Виолетте? Подумав, Элен решила не спрашивать. Виолетте надо как-то зарабатывать на жизнь. Кто дал Элен право судить ее?

Виолетта отложила странную шляпу с вуалью и сказала:

– Давай перекусим. Я готовлю жаркое из кролика.

– Совсем забыла. – Элен полезла в сумку. – Флоранс испекла печенье для Жана-Луи.

– Как мило с ее стороны. – Виолетта потянулась за пакетом с печеньем.

– Скажи, а почему ты решила уехать из Парижа? – не удержавшись, спросила Элен.

– Решила? – невесело рассмеялась Виолетта. – У меня не было выбора.

И вдруг, словно по сигналу, проснулся ее малыш и позвал мать.

– Извини, – вздохнула Виолетта. – Пойду взгляну, как он там. Сейчас он часто просыпается. Все из-за кашля. Проходи на кухню.

Элен послушно прошла на кухню, которую правильнее было бы назвать кухонькой. Ставни на окне были закрыты, задняя дверь – заперта. У стены стоял столик, за которым едва помещались двое. Виолетта успела его накрыть. На сушилке стояла рюмка с остатками красного вина. Элен помешала в кастрюле и уселась ждать.

Скромное хозяйство. Наверное, в Париже ее подруга привыкла совсем к другой жизни. Виолетта приехала в Сент-Сесиль в сорок втором, а массовый исход парижан случился летом сорокового. Тогда сотни тысяч брели по дорогам, а немецкие самолеты безжалостно расстреливали их на бреющем полете. Виолетта почему-то осталась, продолжая шить и вышивать в своем парижском ателье… пока обстоятельства не заставили ее перебраться сюда.

Когда Виолетта появилась на кухне, Элен вспомнила, что не спросила насчет дивана.

– Мы с Флоранс попытались тут сменить обивку и набивку дивана. Распороть-то распороли, но дальше умения не хватило.

– Вам помочь?

– Если тебе не сложно.

– Конечно нет. Завтра и зайду. Мне придется взять с собой Жана-Луи, но думаю, он нам не помешает. Я хоть увижу, в каком состоянии диван, и расскажу, как сделать новую набивку. У меня кое-что найдется. А если у вас есть ткань, я быстро сделаю вам новую обивку.

– Ткани у нас достаточно. В бело-голубую полоску. Мы покупали на занавески, когда только приехали сюда. Не рассчитали и взяли гораздо больше, чем надо. – Элен посмотрела на Виолетту. – Я тут думала о твоей жизни в Париже. Тебе доводилось встречаться с Эльзой Скиапарелли?

– Нет, конечно, – ответила изумленная Виолетта. – Я всего лишь скромная портниха. Она на несколько голов выше таких, как я.

– Мне нравятся рисунки ее моделей в журналах.

– Главное, ее одежда позволяет женщинам свободно двигаться. Не стесняет движений.

– Но при этом ее вещи еще и красивые, согласна? Особенно эти вызывающие розовые платья и строгие костюмы, которые вроде бы и не должны быть слишком красивыми.

– Не думала, что ты так интересуешься модой, – засмеялась Виолетта.

Итальянка Скиапарелли, много лет работавшая во Франции, покинула страну вскоре после вторжения немцев. Элен читала об этом. Знала она и о намерениях нацистов переместить столицу моды в Берлин, но задача оказалась невыполнимой. Многие парижские дома моды продолжали работать: «Пьер Бальмен», «Кристиан Диор», «Ланвен» и «Нина Риччи». Возможно, Виолетта работала у кого-то из них.

– А у кого ты работала в Париже, если это не секрет? – отважилась спросить Элен.

– У малоизвестного модельера. Если я назову фамилию, она тебе ничего не скажет. Ты о нем даже не слышала.

Попивая вино, подруги сплетничали о деревенских жителях; в особенности о неисправимом холостяке Морисе. Этот симпатичный кузнец, которому было под сорок, до сих пор жил с родителями.

– Как ты думаешь, он когда-нибудь женится? – спросила Виолетта.

– А тебе что? Он тебя интересует?

– Нет! – засмеялась Виолетта.

Следующей мишенью их сплетен стала придурковатая мадам Дешан, которая нередко выходила из дома в шлепанцах и с бигуди, торчащими во все стороны, а ее дочь Амелия потом носилась по деревне, разыскивая мамашу. Затем разговор перекинулся на высокого и тощего секретаря Паскаля. Поначалу он показался подругам шпионом, но сейчас они ему вполне доверяли. Поговорили и о Сюзанне с Анри, представив, как тяжело им живется бок о бок с нацистами.

– Ты грустишь о прошлом? – спросила Элен.

– С чего мне грустить? – покачала головой Виолетта. – Хотя в Париже я была счастлива. По крайней мере вначале.

Прежде чем приняться за десерт, Виолетта насмешливо посмотрела на Элен:

– Скажи, а у Флоранс до сих пор нет дружка?

– У Флоранс?

– Я как-то думала о ней. Вообще-то, ей пора обзавестись кавалером.

Глава 25

Флоранс

Флоранс совсем не возражала против дождя. Саду и огороду это пойдет только на пользу. К вечеру небо прояснилось, пусть и ненадолго, поскольку скоро начнет темнеть. Она находилась на кухне. Элиза вышла на задний двор, собираясь отвести коз в сарай. Неожиданно кто-то постучал во входную дверь.

– Откроешь? – спросила Элиза, заглянув в кухню. – У меня руки заняты козами.

Флоранс улыбнулась, представив руки сестры.

У сестер появилась надежда: поскольку Элен помогала выхаживать раненых немецких солдат и капитана, их теперь оставят в покое и не будут донимать проверкой документов.

– Сейчас открою, – сказала Флоранс. – Но ты не отводи коз в сарай. Лучше снова в лес. Мало ли солдаты явились искать еду. Давай.

Первой мыслью Флоранс всегда были козы – их драгоценный источник молока.

Элиза ушла.

Открыв входную дверь, Флоранс чуть не вскрикнула. То были не немецкие солдаты, а двое громил из САБ: один темнокожий и долговязый, второй, постарше, белый. Коренастый и крепкий, он был похож на быка.

Оба были вооружены. Коренастый затолкал ее в кухню.

– Останешься здесь, – распорядился он.

– Где твоя собака? – спросил долговязый, оглядываясь по сторонам, пока его спутник целился во Флоранс из винтовки.

– Собака? – опешила Флоранс.

– Мы слышали, несколько дней назад твоя сестра ее искала.

Флоранс пришлось быстро приспосабливаться к обстоятельствам.

– Увы, мы ее так и не нашли. Наверное, сбежала.

– А сестры?

– На работе.

Видимо, он ждал более подробных объяснений, но Флоранс молчала. Ее сердце громко стучало. Она решила ничем не показать им, что Элиза находится поблизости. Была даже мысль крикнуть Джека, но тогда Элиза ее услышит, а незваные гости найдут коз.

Коренастый обошел кухню, тыча винтовкой во все предметы:

– Уютненько тут у вас.

– Нам нравится.

– Еще бы не нравилось.

Флоранс боялась спросить, зачем они пришли, но все же спросила.

– А это будет зависеть от… – буркнул коренастый.

– От чего?

– Ну-у… там посмотрим, – усмехнулся он.

Глаза зло сверкнули. Флоранс мгновенно увидела, сколько удовольствия ему доставляет эта наглая манера поведения.

– Значит, в доме ты одна?

Флоранс кивнула, надеясь, что в ее взгляде незваные гости увидят сопротивление, а не капитуляцию.

Подозрительно косясь на сушившиеся травы, коренастый дулом винтовки сшиб их с балки и растоптал. Его взгляд упал на шкаф с припасами. У коренастого вспыхнули глаза. Флоранс думала, что громилы заберут себе ее любовно заготовленные и тщательно сберегаемые банки с домашними консервами. Но вместо этого он стал швырять банку за банкой на каменный пол, разбивая их вдребезги. Флоранс сжалась. Воздух наполнился знакомыми запахами розмарина, сушеных томатов, спаржи, артишоков, оливкового масла и лимонов, а на полу образовалось отвратительное месиво. Все это она с любовью сажала, ухаживала за грядками, собирала урожай и раскладывала по банкам. Это был ее вклад в жизнь семьи, помогавший выживать ей и сестрам. Увидев ее болезненно сморщенное лицо, коренастый захохотал. Он наслаждался ее страданиями, что было даже хуже уничтожения драгоценных припасов. Не отдавая себе отчета, Флоранс бросилась к шкафу, пытаясь спасти хоть что-то, однако пол был усеян осколками, и она порезалась. Присев на корточки, она подняла ладони и увидела кровь. Коренастый ухмыльнулся. Ее обдало волной злости. Этот мерзавец пытался превратить ее в ничто.

– Зачем вы это сделали? – выкрикнула Флоранс.

Он улыбнулся и подошел к ней:

– Прятала всю эту жратву от нас?

Коренастый схватил ее за локоть и поднял на ноги.

«Думай!» – приказала себе Флоранс. Ее взгляд скользнул в сторону задней двери.

– Нет, пташка, не выпорхнешь, – заявил коренастый.

Мясистым пальцем он провел по ее щеке и шее. Не скрывая своего отвращения, Флоранс резко отпрянула.

– Тебе не нравится? – с деланым удивлением спросил коренастый.

Флоранс безуспешно старалась успокоить дыхание, ставшее слишком частым. Сердце так и колотило о грудную клетку. Потом ее охватила настоящая паника. Ей сдавило грудь. Мышцы сжались еще сильнее. Ей показалось, что она уже никогда не сможет нормально дышать.

– Может, так тебе больше понравится?

Коренастый схватил ее за волосы, запрокинул голову и лизнул ей шею.

Флоранс вскрикнула, отшатнулась, повернула голову набок, стремясь хоть как-то уклониться. К ним подошел долговязый. Флоранс силилась не потерять последние крохи самообладания.

– Теперь ты видишь, как мы поступаем с малышками, которые прячут от нас еду.

– Пожалуйста, – умоляющим тоном произнесла Флоранс.

Она попеременно смотрела на обоих, отчаянно надеясь увидеть на их лицах хотя бы каплю сочувствия. Что творилось в мозгах этих мужчин? Неужели у них нет сестер, матерей, жен? Ее собственный мозг лихорадочно работал, перебирая все мыслимые и немыслимые способы выбраться из дому. Что, если так? Или так? Нет. Не годится. А если вот так? И вдруг все остановилось. Униженная и раздавленная, Флоранс поняла: ее положение безнадежно.

– Пожалуйста, – повторила она.

– Заткнись! – бросил ей долговязый.

Коренастый грубо приподнял ей подбородок, разорвал воротник блузки и принялся лапать за грудь. Вместе с отвращением Флоранс почувствовала, как горло наполнилось желчью. Она боролась с подступающей тошнотой. Дыхание сделалось сбивчивым, словно она сражалась за кислород.

– Гляди, какая ты красотка. А лет-то тебе сколько?

– Двадцать два, – запинаясь, произнесла Флоранс.

– Но выглядишь моложе. – Коренастый наклонился к напарнику. – Свежее мясцо, я бы сказал.

Долговязый загоготал:

– А как насчет этого?

Он снял шапку и куртку, затем начал расстегивать пояс. Увидев, что глаза Флоранс полны ужаса, ее мучитель засмеялся и задрал ей подол. Флоранс попыталась его оттолкнуть, цепляясь за надежду, что он лишь стращает ее, получая извращенное удовольствие, однако долговязый схватил ее за руки. Тогда она поняла и стала сопротивляться, хотя толстая мускулистая лапа коренастого полезла ей под подол и сдернула трусики. После этого коренастый потащил ее на середину кухни, велев перегнуться через край стола.

В это чудовищное, жуткое мгновение лед сковал ей все тело, и она застыла.

Встав спиной к двери, коренастый ударил ее по щеке, а затем принудил перегнуться через стол. Флоранс щекой уперлась в поверхность стола. Коренастый вытянул ей руки, и они оказались над головой. Она слышала, как он приспускает брюки и проверяет свою готовность. Он помогал себе пальцами. Флоранс резануло неподдельным ужасом. И тут он навалился на нее, придавив собой. Флоранс чуть не сплющило от его веса. В ноздри ударило его смрадное дыхание – смесь затхлого табачного дыма и кислого вина. Стены кухни придвинулись, взяв ее в кольцо. Пока коренастый делал свое «мужское дело», обращаясь с ней, как со скотиной, ум и тело Флоранс разделились. Ее мысли столкнулись с невидимой преградой и остановились. Она чувствовала боль и одновременно не испытывала никакой боли. Она оказалась в лесу у реки. Летнее солнце согревало ей кожу. Она бегала по осенним полям. Она находилась в другом месте. Так оно и должно быть. Флоранс не кричала. Пока коренастый пыхтел и кряхтел, с ее губ не сорвалось ни звука. Через какое-то время, где-то далеко, на задворках сознания она услышала, как к столу подошел долговязый.

– Теперь, надо понимать, моя очередь, – засмеялся он. – Потом обыщем дом. Может, чего и найдем.

Глава 26

Элиза

Элиза медленно открыла заднюю дверь. Громилы ничего не услышали. Они находились к ней спиной, и один что-то говорил. Элиза выхватила пистолет и без промедления нажала спусковой крючок. Грянул выстрел и почти сразу же – второй. Оба громилы повалились на пол. Элиза ворвалась в кухню.

– Мерзавцы поганые! – орала она, не опуская пистолета. – Грязные, паршивые, вонючие свиньи!

Ей хотелось кричать, хотелось сделать им как можно больнее. Но они уже корчились на полу, и потому она попросту выстрелила каждому в шею, оборвав жизнь обоих.

Глотнув воздуха, она подбежала к Флоранс.

– Дорогая, давай я тебе помогу, – прошептала Элиза.

Флоранс не отвечала.

Элиза погладила ее по волосам.

– Идем, я уведу тебя отсюда, – предложила она дрожащим от душевной боли голосом.

Флоранс оставалась на том же месте, погруженная в ступор: безгласная, едва дышащая, с подолом, задранным до бедер. Элиза услышала звук шагов по лестнице. В кухню вбежал бледный Джек.

– Я слышал выстрелы. – Увидев, что произошло на кухне, он гневно зарычал: – Как же я не догадался спуститься раньше?

Они с Элизой в ужасе посмотрели друг на друга. Потом Джек отвернулся. Элиза опустила подол платья Флоранс и прикрыла сестре грудь чайным полотенцем, после чего нагнулась за валявшимися трусиками. Только тогда Джек подошел к Флоранс и тихо спросил:

– Вы позволите вам помочь?

Она слегка шевельнулась. Джек принял это за знак согласия. Он сумел осторожно оторвать ее от стола. С рук Флоранс капала кровь. Увидев ее, она затряслась и ноги у нее подкосились.

– Воды, – сказал Джек, обращаясь к Элизе, чьи глаза до сих пор жгло от гнева. – Понадобятся бинты и одеяло, чтобы ее завернуть. И что-нибудь сладкое. У нее шок. Я отнесу ее.

– Только и умеют воевать тем, что болтается между ног, – процедила сквозь зубы Элиза. – Думали, здесь не найдется, чем их угостить.

Джек осторожно поднял Флоранс на руки и понес в гостиную. Элиза пошла выполнять его просьбу. Он уложил пострадавшую на диванчик. Большой диван по-прежнему находился в развороченном состоянии. Элиза прикрыла сестру одеялом и, пристроившись на подлокотнике, осторожно перевязала ей руку. Рука Флоранс была совсем обмякшей, словно жизнь покинула ее тело.

Джек подозвал Элизу к себе. Она встала. Ее по-прежнему трясло от ярости, боли за сестру и глубокого омерзения, какого она еще никогда не испытывала. Джек жестом показал на коридор. Они вышли, чтобы Флоранс не слышала их разговора.

– Нужно решать, как нам быть дальше, – сказал он. – И побыстрее.

– Знаю. Надо позвать Элен, но я не могу оставить Флоранс.

– Вы же понимаете, что мне нельзя выходить, – напомнил Джек.

– Понимаю.

– А нам нужна помощь. Нужно поскорее удалить тела из дома. Можете привести сюда Виктора?

– Сначала я должна его найти. Потом отправлюсь за Элен. Такой расклад устраивает?

– Полагаю, что да.

– Вы останетесь с Флоранс. Присмотрите за ней?

– Конечно.

– Мне так не хочется оставлять ее, – дрожащим голосом призналась Элиза.

– Я вас понимаю. – Джек коснулся ее плеча. – Но нам необходим Виктор.

Элизе хотелось плакать. Кричать. Вопить от отвращения и гнева. Такое не должно было случиться с Флоранс. Пальцы Элизы постоянно сжимались и разжимались от притока адреналина.

– Я убью их, – бормотала она. – Я убью их.

– Элиза, вы уже их убили.

Выйдя на кухню, она с отвращением посмотрела на кровь и безжизненные тела двоих мужчин. Только сейчас она поняла, что произошло в их доме и каковы могут быть последствия.

Элиза отправилась искать Виктора. Им с Джеком придется погрузить тела в голубой отцовский пикап и увезти подальше от здешних мест. Одному Богу известно, каким может быть возмездие. Но если все обставить так, словно их убили далеко от Сент-Сесиль, это может помочь. Еще лучше, если тел вообще не найдут. Потом Элиза вспомнила про грузовик, на котором приехали громилы. Выругавшись, она вернулась в дом, схватила куртку одного из убитых, на которой не было следов крови, и надела ее, а затем кепку, чтобы спрятать волосы. В кармане куртки она нашла ключи, после чего подхватила винтовки, влезла в кабину грузовика, завела мотор и отъехала от дома. К счастью, уже темнело.