Текст книги "Ночной поезд на Марракеш"

Она вздохнула и встала:

– Если моя кузина действительно ушла, а тебе в любом случае уже не найти Тома, может, проводишь меня домой? Если, конечно, ты не слишком пьяный.

Когда Джимми поднялся со скамейки, то незаметно вытащил из сумки через плечо пистолет и сунул его в карман пиджака.

– Господи, Джимми! Ты что, всегда берешь с собой ствол на вечеринки?

– А ты нет?

Джимми улыбнулся Викки, и она, не удержавшись, улыбнулась в ответ. Нет, но ствол! Интересно, зачем он ему? Ей стало не по себе.

– Моя мама любила говорить, что всегда нужно быть готовым к худшему. – Джимми осторожно пихнул Викки в бок локтем.

Викки покачала головой:

– Когда моя мама так говорила, мне казалось, она имеет в виду чистое нижнее белье.

Джимми отвез Викки домой, на прощание чмокнув в щеку. Викки поднялась в свою квартирку, включила свет и кинула вещи на пол. Проклятье! Проклятье! Проклятье! Общество Джимми помогло ей немного развеяться, однако, оставшись одна, она снова пала духом. «Возможно, мне следовало его поцеловать», – подумала она.

Заунывный призыв муэдзина к молитве только еще больше нагонял тоску. Викки вспомнила свой прежний страх одиночества, страх пустой квартиры в ее бытность в колледже в Лондоне и одиноких субботних вечеров, когда остальные шли в паб, а также ощущение ущербности из-за полного отсутствия друзей во время коротких каникул. При всем при том она хорошо понимала, что сама во всем виновата. Она держалась особняком, отталкивала людей, отклоняла их приглашения, делая вид, будто ей никто не нужен. Считала себя лучше других. И все ради того, чтобы кто-нибудь – упаси господи! – не задел ее чувств. За исключением того случая, когда ее отверг Рассел, она сама всех отвергала и в результате долгие годы жила с подспудным ощущением тщательно сдерживаемого страдания.

Викки посмотрела на открытый альбом и взялась за карандаш, но остановилась, чтобы бросить взгляд на темный внутренний двор и послушать пение птиц на деревьях. После чего попыталась мысленно воспроизвести вышитые геометрические и абстрактные узоры платьев, которые видела на сегодняшней вечеринке. В этих орнаментах, несомненно, чувствовалось сильное влияние арабской культуры. Викки снова принялась за эскизы, однако мысли, словно сорвавшиеся с цепи, безумным вихрем крутились в голове. Несмотря на все усилия делать вид, будто ничего страшного не произошло, с тех пор как она заглянула в окно разгромленного магазина Фриды и увидела в стекле отражение жуткого лысого мужика, ничто в этом мире больше не казалось нормальным.

Глава 13

У тебя все в порядке? – Беа, прищурившись, вгляделась в лицо Викки. – Ты выглядишь слегка…

– У меня все хорошо, – сердито оборвала кузину Викки. – Не суетись. Который час?

– Примерно два часа ночи.

На самом деле Викки спала совсем мало. Ей снились отрубленные засоленные головы на пиках перед дворцом паши. А когда в ночном кошмаре мертвые головы открыли глаза и заговорили, Викки проснулась в холодном поту, насквозь пропитавшем тонкую хлопковую пижаму.

Викки свесила ноги с кровати:

– Боже мой! Я ужасно хочу есть.

– Тебе следовало поехать с нами, – сказала Беа. – Там была шикарная жратва. Ориель взял меня с собой в колониальный дом в окружении пальм, где находится студия Ива Сен-Лорана, хотя сам он живет в Медине Марракеша. В доме есть портик с балконом над ним… ну… ты понимаешь, совсем как у тебя во Франции. Балкон освещался свечами, и окна первого этажа – тоже. Волшебное зрелище. Угадай, кто там был?

– Без понятия… Мик Джаггер?

Подняв брови, Беа бросила на Викки многозначительный взгляд:

– Бери выше.

– Кто?

– Сам Ив Сен-Лоран. С вечеринки он отправился прямо туда.

– Ну почему, почему я такая невезучая?! – простонала Викки.

– Там у одной девицы была целая куча разноцветных браслетов на лодыжке. Мне срочно нужно обзавестись точно такими же. Кстати, я вернулась с подарками. – Бормоча что-то себе под нос, Беа принялась рыться в своей огромной сумке и в результате с веселым хихиканьем вытащила оттуда бутылку. – На, возьми.

Она передала бутылку Викки, которая, посмотрев на этикетку, вытаращила глаза:

– Водка?

– Я ее свистнула.

– Мы вполне можем позволить себе купить на черном рынке бутылку водки.

– Не злись! Получить бутылку задаром куда прикольнее. В любом случае, там их навалом. – Затем Беа протянула кузине что-то, завернутое в тот самый голубой шарф. – А вот еще. Я подумала, тебе понравится.

Положив бутылку, Викки встала, чтобы взять сверток. Она развернула шарф и, нахмурившись, принялась торопливо листать альбом для рисования, оказавшийся внутри. И уже через секунду бросила его на кровать, словно раскаленный уголь.

– Черт побери, Беа! Что ты натворила?!

Хорошенькое личико Беатрис моментально вытянулось.

– Я… это позаимствовала. Кто-то оставил мастерскую открытой. Там были мольберты, чертежные доски и огромный письменный стол. Альбом просто лежал на столе. Вот я и решила взглянуть. Но потом услышала, как кто-то идет по коридору, и запаниковала.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… я сунула альбом в сумку и спряталась за письменным столом.

– А почему ты не положила альбом на место, когда все ушли?

– Наверное, так и нужно было сделать. Но я просто бросилась бежать.

Викки покачала головой. Это просто невероятно! Ей осточертело быть здравомыслящей и беспроблемной, тогда как Беа была и будет гламурной дурехой.

– Я подумала, что смогу вернуть альбом позже. – Беа умоляюще посмотрела на кузину.

– Беа, взгляни на даты. Показ уж совсем на носу. – Викки опустилась на край кровати и осталась сидеть, раздраженно качая ногой.

– Кто-то говорил, что он курировал работу стажера. Вот я и решила… Да и вообще, я была под градусом, – уныло уставившись в пол, сообщила Беа.

Разочарование, одиночество, зависть, слившись воедино, превратились во взрывоопасную смесь.

– Какой, к черту, стажер! Посмотри на инициалы! – разъярилась Викки, тыча пальцем в буквы. – Разуй глаза! ИСЛ.

– Боже мой! Прости, пожалуйста, – нервно почесываясь, выдавила Беа.

Викки сжала руки в кулаки. Разве после такого кто-нибудь сможет отнестись к ней серьезно?

– Нет, я удивляюсь! Беа, ну как можно быть такой идиоткой?!

– И что мне теперь делать?

– На это большого ума не надо. Если он вычислит, кто украл альбом… – (У Беа вытянулось лицо.) – Ты реально не имеешь ни малейшего понятия… – начала Викки, но тут на нее накатило, комом засевшая в горле обида мешала дышать, выходка Беа наверняка все разрушит и, возможно, навлечет на них большую беду.

– Прости, – повторила Беа и заплакала, выпятив нижнюю губу.

– Merde! – пробормотала Викки. – Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Она подобрала с пола подушку и шваркнула ею о стенку, к которой прислонилась Беа. Подушка снова упала на пол.

В комнате повисла напряженная тишина. Слышалось лишь тиканье маленького будильника. Наконец Викки перевела дух и сказала:

– Ты должна отнести альбом назад. Это преступление. Здесь последние эскизы моделей.

– Меня арестуют?

– Возможно.

– И посадят в марокканскую тюрьму? Викки, пожалуйста! – взвыла Беатрис.

Викки стиснула зубы. Ей было бы куда лучше одной. Какого черта она уговорила кузину приехать в Марокко?!

– А мы можем сделать вид, будто нашли альбом?

– Мы… Беатрис? Ты хотела сказать: «Я».

Беа, заливаясь слезами, соскользнула по стене на пол и села, подтянув коленки к подбородку.

– Боже мой! Боже мой! – причитала она.

– Дай мне подумать, – немного оттаяв, сказала Викки.

Она присела на корточки рядом с Беа и, опасаясь вспугнуть зародившуюся идею, начала напряженно соображать.

Глава 14

Вечером после незамысловатого ужина из хлеба и томатов Викки листала старый журнал «Вог», время от времени поднимая голову, чтобы прислушаться к шуму на улице. Ничего. Только вой кошек, смех случайных прохожих да чьи-то крики. Викки, уставшая от нескончаемого потока слез Беа, жаждала снова выбраться из квартиры и свободно вздохнуть, но выходить одной в столь поздний час было опасно. Изначально возникшую идею пришлось отбросить, а ничего более умного в голову не приходило. Разве что спрятать альбом подальше от дома Этты.

Услышав шаги на лестнице, Викки вскочила и подошла к двери.

– Я ненадолго. Вы наверняка проголодались, да? – сказал Джимми, когда Викки открыла ему дверь. – Меня впустила Этта.

– Умираем с голоду, – облегченно вздохнула Викки.

Слава богу, что это всего лишь Джимми, а не человек, разыскивающий пропавший альбом!

– Вот. Я сам приготовил.

– А что это такое? – Викки потянулась к тарелке, которую Джимми держал в руках.

– Мскута – марокканский апельсиновый кекс. Мне одному многовато, а Том как сквозь землю провалился. Мскута идет со сладким вином, но у меня только пиво.

Викки нарезала кекс, положила всем по куску и в наступившей тишине жадно съела свою порцию.

– Очень вкусно, – с набитым ртом сказала она. – А я и не подозревала, что ты умеешь готовить.

– У меня куча талантов. – Джимми достал из висевшей на плече сумки три бутылки. – И я даже захватил открывашку.

– Если хочешь знать, уж открывашка у нас точно нашлась бы.

– Кто бы сомневался. Итак, девушки, кто-нибудь из вас слышал последние новости?

Викки покачала головой, не переставая жевать, и направилась к раковине сполоснуть жирные пальцы.

– Какие новости? – оживилась Беа.

– Ну… – начал Джимми, придвигая стул. – Вы не поверите. Угадайте, что случилось?

– Умер премьер-министр Англии?

– Гарольд Вильсон умер, да? – спросила Викки, слышавшая лишь конец разговора.

Джимми скорчил смешную рожу:

– Нет. Кто-то украл у Ива Сен-Лорана новые эскизы моделей.

Викки, только-только проглотившая оставшиеся крошки кекса, закашлялась. Джимми постучал ей по спине, а Беа, поспешно соскочив с кровати, принесла стакан воды. Викки, согнувшись пополам, отмахнулась от добровольных помощников.

– Я в порядке, – откашлявшись, сказала она. – Простите. Крошка не в то горло попала.

Викки выразительно посмотрела на Беа и округлила глаза, призывая ее держать рот на замке.

– Что-то не так? – спросил Джимми, заметивший странное выражение лица Викки.

– Ну… так получилось… – начала Беа.

– Кому понадобилось делать подобную глупость? – перебила кузину Викки. – Бред какой-то! Ведь их невозможно использовать.

– Это было сделано, чтобы насолить Иву, – заявил Джимми.

– Что?! – в один голос воскликнули Викки с Беа.

– Эскизы украл тот парень, Джорджо. Которого уволил Ив. Похоже, Джорджо взял альбом, чтобы отомстить. А потом исчез из города, даже не заплатив за квартиру. Теперь не видать ему работы в модной индустрии как своих ушей.

Викки медленно кивнула, пытаясь быстро-быстро соображать.

Беа уставилась на кузину:

– Но я должна…

– Думаю, Иву Сен-Лорану придется начать все сначала, – поспешно заткнула ей рот Викки.

Джимми объявил, что ему нужно проверить, не вернулся ли Том, и смущенно добавил:

– А можно мне забрать остатки кекса? – И, получив разрешение, направился к двери.

Когда его шаги стихли внизу, Викки ошеломленно покачала головой:

– Боже мой! Нет, ты можешь в это поверить?!

Она начала истерически хохотать.

Беа, не сходя с места, станцевала джигу и тоже расхохоталась. На Викки нахлынуло такое невероятное облегчение, что она не могла остановиться и смеялась до тех пор, пока у нее не заболели бока.

– Ой-ой-ой! – стонала она, держась за Беа и жадно ловя ртом воздух. – У меня голова идет кругом.

Достав из буфета два стакана и бутылку водки, Беа налила каждой по полстакана:

– Сейчас это будет весьма кстати.

– А у нас есть апельсиновый сок? – поинтересовалась Викки.

– Немножко осталось.

Водка прошла как по маслу, но Викки показалось мало. Зашкаливающие эмоции – стресс из-за украденного кузиной альбома и сумасшедшая радость по поводу счастливого избавления – требовали выхода. Теперь она, слава богу, сможет снова поговорить с Ивом Сен-Лораном.

– Еще! – Викки протянула кузине стакан. – Сейчас!

– Хорошо-хорошо. – Беа плеснула им еще водки и, когда Викки залпом осушила стакан, заметила: – Ты бы сбавила обороты, так недолго и надраться.

Чувствуя, как огненная вода растекается по жилам, Викки хлопнула себя по бедру и захихикала:

– У тебя лицо все красное и блестящее.

Беа опрометью кинулась к зеркалу, а Викки плюхнулась на диван и закрыла глаза.

– А как нам быть с Джорджо? – спросила Беа и, не дождавшись ответа, добавила: – Его ведь обвинили в том, что сделали мы.

– «Мы?» Мы? – возмутилась Викки и, расплескивая водку, подняла свой стакан. – Налей еще!

– Подвинься. – Беа, захватив бутылку, подошла к дивану, чтобы сесть рядом с кузиной.

– Расслабься, – бросила Викки. – А у тебя есть травка?

– Есть немного. Ориель дал. Я решила приберечь ее для особого случая.

– Сегодня у нас особый случай.

Радостно икнув, Викки принялась петь «You Don’t Have To Say You Love Me»[9]9
  «Тебе не нужно говорить, что ты любишь меня» (англ.).


[Закрыть], ведь этому ублюдку Расселу, в отличие от самой Викки, не было нужды признаваться в любви.

– Обожаю Дасти Спрингфилд, – заявила Беа, скручивая косячок.

Она села на диван, и Викки положила голову, которая все больше кружилась, на плечо кузине. Так они и сидели, по очереди затягиваясь, в уютной тишине, пока Беа не нарушила молчание:

– Однако альбом по-прежнему у нас.

– Угу.

– А еще этот бедняга Джорджо, – не сдавалась Беатрис.

Викки, изогнувшись, посмотрела на кузину и сказала слегка заплетающимся языком:

– Тогда нужно срочно избавиться от альбома. Который час?

– Около полуночи.

Викки вскочила и показала на дверь:

– Самое время отваливать.

Беа удивленно заморгала.

Викки схватила кузину за руку и потянула за собой к двери. Идея родилась у Викки еще предыдущей ночью, но вызывала сомнения. И вот теперь, после четверти бутылки водки, ей было море по колено.

– Мы оставим альбом там, где ты его нашла.

– Прямо в доме? – испуганно выдохнула Беа.

– Нет. В саду. Вперед, compañera![10]10
  Подруга (исп.).


[Закрыть]

– Не знала, что ты говоришь по-итальянски.

– Это испанский, дурында. Пошли!

Глава 15

Подогретые алкоголем и травкой, кузины выкатились из риада и выбрались на дорогу.

– Вау! Оно вибрирует. Небо вибрирует! – подняв глаза, воскликнула Викки.

Бархатное ночное небо сплошь усыпали звезды, которые казались особенно яркими в темноте. Хихикая и держась друг за друга, девушки проигнорировали сладковатый запах тмина, поднимавшийся от жаровен Медины, и прошли чуть дальше. Несмотря на позднее время, на улице было по-прежнему жарко и пыльно.

Викки, собравшаяся ехать в Пальмераи на такси, вглядывалась в темноту в поисках машины и, споткнувшись о поребрик, громко выругалась.

– Ну как, что-нибудь есть? – спросила Беа.

– Без понятия. Ни хрена не видно, – ответила Викки, вспомнившая язык Кингс-роуд, которому она научилась в свою бытность в Лондоне.

– Вот облом! Включи фонарь!

– Не нужно. Я вижу дальний свет автомобиля.

К ним подъехало такси. И через полчаса девушки уже были в Пальмераи, где принялись бродить в кромешной тьме по пыльным дорогам в окружении пальм, в ветвях которых обитали миллионы и миллионы жужжащих насекомых.

– Nom de Dieu![11]11
  Черт возьми! (фр.)


[Закрыть] Ну и глухомань! – Викки вздрогнула, когда какая-то летающая тварь врезалась ей в щеку. – Здесь совершенно безлюдно. Вообще никого нет, кроме этих долбаных кровососов!

– И страшно, аж жуть!

Девушки захихикали, хотя посреди ночи зловещие пальмы наводили страх. Единственными источниками света были луна и маломощный фонарик Викки. Они прошли мимо пары призрачных, пустых французских вилл, где в воздухе стоял приторный до тошноты аромат жимолости.

«Я слегка пьяная», – подумала Викки.

– Я вся чешусь, – пожаловалась Беа. – Эти комары меня доконали.

Внезапно у них за спиной раздался громкий треск. Девушки оцепенели. «Тут может водиться что угодно!» – ужаснулась Викки. Она окаменела, по спине побежали мурашки. Скорпионы? Гигантские пауки? Ради бога, только не ядовитые змеи! Почему она раньше не поинтересовалась? Она развернулась и прислушалась. Здесь наверняка обитали самые различные живые существа, но луч фонарика высветил лишь одинокую собаку и тучи больших и маленьких мотыльков.

– Проклятье! – охнула Викки.

Они продолжали искать нужное место, перепрыгивая через стволы поваленных деревьев и натыкаясь на кусты.

– Ой! – взвизгнула Беа. – Ненавижу эти колючки! Они только что на меня напали.

– Опиши еще раз дом, – попросила Викки.

– Вилла во французском колониальном стиле, прекрасно отремонтированная. Вокруг виллы пальмы и кусты, а по соседству расположен особняк на огромном участке. За обедом кто-то сказал мне, что особняк некогда принадлежал Ольге Толстой, невестке Льва Толстого. Впрочем, я без понятия, правда это или нет.

Они продолжили красться в темноте, не встретив ни единой живой души.

– Вон там! – взволнованно воскликнула Беа. – Посвети-ка туда фонариком.

Викки послушно направила в ту сторону луч фонаря, и Беа издала победный возглас:

– Et voila!

Дом украшал изящный портик с балконом. Свет в шести окнах первого этажа не горел.

– Ух ты! – Викки поводила лучом фонаря по высокой стене. – Даже и не мечтай через нее перелезть. Это почти как Форт-Нокс.

– Похоже, там дальше стоит дом побольше. Как я и говорила. – Беа, не сходя с места, исполнила победный танец.

– Пошли, клоунесса. Давай попробуем пробраться туда через соседский сад.

– Забраться туда? Но зачем?

– А ты как думаешь? Ясное дело, чтобы оставить альбом на террасе. Там была терраса?

– Да, но… Викки, ты уверена? Тебе не кажется, что это чуть-чуть сумасбродно?

– Конечно сумасбродно, но зато какой драйв!

То, что еще несколько часов назад казалось чрезвычайно серьезным, теперь выглядело чуть ли не балаганом. Это было то самое бунтарское поведение, которое в один прекрасный день ляжет в основу великолепной истории. Викки представила, как будет рассказывать ее компании гламурных хохочущих друзей на летней веранде одного из шикарных кафе в симпатичном закоулке богемного квартала Марэ в Париже. Или во время церемонии награждения в ресторане «Куполь».

– Посмотри, под деревьями припаркована какая-то машина, – сказала Беа. – А вдруг в ней кто-нибудь сидит?

– Слишком далеко. Но вроде бы там никого нет.

Вскоре они обнаружили деревянный забор, служивший опорой для буйно разросшегося плетистого растения.

– Здесь, наверное, начинается сад дома по соседству с тем, куда нам нужно проникнуть. – Викки осветила забор фонариком. – Непохоже, что он поддерживается в хорошем состоянии. Давай перелезем через забор в этот сад, а потом поищем дорогу к задней части нужного нам дома.

– Ну конечно! Тебя послушать, так все очень просто! – презрительно фыркнула Беа. – А что, если мы не сможем оттуда выбраться?

– Блин! Меня опять кто-то укусил. Я уже сплошь в укусах.

– Я тоже, – почесалась Беа.

Откуда-то с расположенной вдалеке дороги донесся шум проезжающих машин. Девушки застыли на месте, вдыхая пьяные ночные ароматы, запахи диких животных, зарослей, плывущего в воздухе дыма, жасмина и распускающихся только под покровом ночи белых цветов, которые Викки увидела только тогда, когда направила на забор луч фонаря. Она чувствовала дрожь земли, пульсировавшей в такт с ее сердцебиением. Странное чувство, но при этом очень раскрепощающее. Они с Беа были исследователями, искателями приключений, стоявшими на пороге потрясающего открытия, и их удивительной находкой наверняка восхитится весь мир. Кости, старинные монеты, погребальные камеры. Да что угодно. Викки напрягла слух, пытаясь понять, есть ли тут хоть какие-то признаки жизни, однако, кроме воя поднявшегося ветра, ничего не услышала.

Викки начала пробираться вперед, но Беа потянула ее назад:

– Почему бы просто не перебросить альбом через стену в сад?

– Хм… Ну не знаю.

– А какая, собственно, разница, где оставить альбом?

– Он отсыреет в саду на траве. – (Хотя, по здравом размышлении, Беа наверняка права: альбом в любом случае отсыреет, где бы они его ни оставили.) – Так или иначе, положить альбом на террасе будет прикольнее. Только представь себе их лица, когда они утром обнаружат пропажу.

– Мне по барабану! – огрызнулась Беа. – А что, если у них там сторожевые собаки?

– Тсc! Потише, пожалуйста!

– Сама потише!

– Эти лианы кажутся достаточно прочными. Пожалуй, я могу использовать их как точку опоры, – пропустив слова кузины мимо ушей, сказала Викки и тут же пронзительно взвизгнула, ударившись ногой о камень. – Ой! Эх, зря я надела эти дурацкие шлепки!

– Осторожнее. Тут яма.

Увы, слишком поздно. Поскольку Викки смотрела на забор, а не себе под ноги, ее левая нога попала в выбоину. Девушка потеряла равновесие и упала, приземлившись на пятую точку.

– Упс! – Она со смехом откинулась назад и легла на землю, раскинув руки.

– Ты в порядке?

– Вроде ничего не ушибла.

– Это в тебе водка говорит, – сказала Беа. – Погоди, я сейчас дам тебе руку.

Однако с этой наблюдательной позиции Викки смогла заметить нечто такое, чем можно было воспользоваться.

– Беа, посмотри вон туда. Похоже, тут дыра в заборе! Наверное, прорыло какое-нибудь животное.

Викки поползла на четвереньках к дыре. Где-то завыла собака.

– Тут собаки, – прошептала Беа.

– Нет. Они далеко. Лезь за мной!

Беа громко вздохнула:

– Может, не стоит? Ведь мы понятия не имеем, что там по другую сторону забора.

– Я сейчас посмотрю.

Опустив фонарик, Викки проползла через дыру, после чего крикнула Беа:

– Здесь только заросли бамбука. Причем не слишком густые. Давай! Я подсвечу тебе фонариком.

– Мне страшно.

– Давай, Беа!

Викки чувствовала себя непобедимой. Ее забавляла мысль, что в экстремальной ситуации из них двоих именно Беа оказалась трусихой, тогда как сама Викки впервые в жизни от души веселилась.

Оказавшись по ту сторону забора, девушки, замызганные и исцарапанные, пошли в обход по периметру сада, пока не наткнулись на непроходимые заросли ежевики.

– Вот черт! Нам тут ни за что не пробраться.

Они развернулись и направились туда, где смутно вырисовывался силуэт большого особняка.

– Придется пересечь сад вон там. Это единственный способ попасть в соседний дом.

Они подползли поближе, туда, где ровная линия кустов отделяла заросшую лужайку от задней части сада с компостной ямой и кучами скошенной травы. Вопреки ожиданиям, сад отнюдь не походил на благоухающие мавританские или французские сады, а был скорее неприветливым, малоприятным местом, пропахшим пыльной сухой травой и гниющими растениями.

– Фу! – пробормотала Беа. – Какая вонь!

Все звуки здесь казались громче и резали слух. В ветвях деревьев шуршали птицы, в зарослях сновали животные, ветер шелестел листьями. Слишком пьяная, чтобы замечать боль, Викки, чувствуя приятное возбуждение и одновременно страх, схватила Беа за руку и прислушалась. Дом окутывала безмолвная тьма. В саду, напротив, стояла какофония шелестящих и скрежещущих звуков, производимых его обитателями. «Боже мой! В этом подлеске буквально кипит жизнь», – подумала Викки.

– Кто это там?! – ойкнула Беа.

Викки не знала, да и не хотела знать. Они осторожно, на цыпочках, продолжали идти вперед. Тем временем пробившаяся сквозь облака луна, словно по волшебству, преобразила сад, накинув на него сверкающее серебристо-голубое покрывало. Теперь, если бы кто-нибудь выглянул в окно, девушки были бы как на ладони. Но окна, слава богу, оставались темными.

Беа споткнулась о кочку и схватила Викки за локоть, чтобы удержаться на ногах.

Еще пятьдесят ярдов – и они наконец доберутся до сада виллы Сен-Лорана. И тут они услышали пронзительный крик.

– Наверное, снова собака. Или, быть может, шакал? – У Викки тревожно забилось сердце.

Внезапно на первом этаже заброшенного особняка зажегся свет.

– Прячься скорее за кустами! – выключив фонарик, прошипела Викки.

– Кусты слишком низкие. Нас наверняка увидят.

– Никто не будет смотреть в окно. И небо снова затянуто облаками. Пригнись. Нас никто не увидит.

– Так я и знала. Зря мы полезли в этот сад.

Пятно света из окна комнаты упало на широкую крытую террасу, выходящую в сад. Французские окна уже были открыты, но девушки не увидели ни цветов, ни кадок с растениями, ни миниатюрных пальм, ни садовой мебели. Короче, никаких признаков того, что дом обитаем. Тем не менее в просвет в живой изгороди Викки заметила в комнате высокого мужчину, беседовавшего с другим мужчиной.

Увлеченные разговором, мужчины кивали и бурно жестикулировали. Викки сумела разобрать несколько слов, донесшихся через окно, но, когда высокий мужчина исчез в глубине комнаты, скрывшись за шторой, его голос замер. Проклятье! Теперь придется сидеть под кустами, пока в доме снова не станет темно.

– Что там происходит? – спросила Беа.

– Ничего. Какие-то люди разговаривают. Вот и все, – начиная трезветь, ответила Викки.

– У меня ногу свело.

– Потри ее.

Зевнув, Викки продолжила наблюдать.

– Мне скучно, – заныла Беа.

Неожиданно высокий мужчина снова подошел к окну, и Викки сумела хорошо разглядеть его лицо. Она с удивлением узнала Патриса, бабушкиного приятеля. Мужчину, который так любезно отвез их на вечеринку. Неужели особняк принадлежит Патрису? Она увидела серебристую гриву волос, вспомнила его ярко-голубые глаза. Викки в пьяном порыве начала выпрямляться, чтобы помахать Патрису, но Беа потянула ее вниз.

– Не нужно, – прошипела она.

Патрис улыбался и кому-то протягивал руку, словно предлагая свою помощь. Теперь Викки не видела второго мужчину – того, с кем беседовал Патрис, – но слышала, как тот смеялся. Это что, встреча друзей? Вечеринка или типа того? Хотя для вечеринки здесь как-то не слишком оживленно. Викки заметила третьего мужчину, стоявшего спиной к ней. У него были рыжие волосы. Может, Патрис протягивал руку рыжеволосому парню? Тем временем рыжеволосый повернулся вполоборота к окну, и Викки увидела его лицо в профиль. Джимми Петерсен. Как странно. Ведь до той встречи на площади, когда Патрис подвез их на вечеринку, он, кажется, не был знаком с Джимми. Сейчас на щеке у Джимми виднелось нечто вроде длинной черной тени. Нет, это не тень, а синяк. «Только бы не очередная автомобильная авария», – подумала Викки.

– Что происходит? – свистящим шепотом спросила Беа.

– Ничего. Тут, оказывается, еще и Джимми. Он или подрался, или попал в аварию, а может, упал. И Патрис Калье хочет ему помочь, – объяснила Викки.

А потом у нее оборвалось сердце, и мир внезапно застыл – высокая трава, листва на деревьях, вездесущие насекомые. Абсолютно все. Оцепенев от ужаса, заледенев от накатывавших волн холода, Викки зажала рот рукой, чтобы сдержать крик.

Патрис держал в руке пистолет. Викки растерянно заморгала, не веря своим глазам. Ведь Патрис казался таким дружелюбным. Неужели он действительно направил на Джимми пистолет? Не мог же он всерьез угрожать своему другу. Викки вытянула шею, пытаясь снова увидеть лицо Джимми, чтобы хоть как-то успокоить себя, но он уже исчез из виду.

Затем все пришло в движение, сад снова ожил, и Викки снова напрягла слух, чтобы уловить хотя бы обрывок их разговора. Дувший в лицо порывистый ветер разметал по траве сухую листву.

– В чем дело? – высунув голову, спросила Беа.

– Пригнись! – приказала кузине Викки, когда Джимми снова попал в поле зрения и она увидела его искаженное ужасом окровавленное лицо. – Господи! Господи Исусе! Патрис держит Джимми на мушке. Реально держит на мушке.

Патрис переключил внимание на кого-то другого, с кем он, похоже, беседовал, но пистолет в недрогнувшей руке был по-прежнему нацелен на Джимми. Викки прижала ладонь ко рту. Во что впутался Джимми? Ведь Патрис не мог намереваться его убить, просто не мог. Если Джимми и был крайне политизирован, то Патрис наверняка нет. Арт-дилер, сказал он тогда.

Патрис по-прежнему стоял, отвернувшись от Джимми. А потом, словно хорошенько подумав, опустил пистолет. Викки почувствовала такое невероятное облегчение, что едва не лишилась чувств. У нее перехватило дыхание. Все в порядке. С Джимми ничего страшного не случится.

Но Патрис внезапно развернулся и снова прицелился. Звук выстрела сотряс воздух.

Словно при замедленной съемке, Джимми повалился на пол. Викки смотрела в окно расширившимися глазами, у нее так громко стучало в висках, что ей казалось, Патрис непременно услышит.

– Меня сейчас стошнит, – прошептала она.

Сад внезапно накренился, стволы деревьев и ветви затрещали под порывами ветра. Неужели это действительно произошло? Джимми. Джимми.

– Нам нужно срочно выбираться отсюда, – прошипела Беа, в темноте ее лицо казалось белым как мел.

Викки высунула голову из кустов, чтобы оглядеться, и тут громко завыла собака. Патрис повернулся и выглянул в окно. В какой-то ужасный момент вся жизнь промелькнула у Викки перед глазами. Он смотрел прямо на них с Беа. Липкий страх сжал Викки в тошнотворных объятиях.

Онемев от ужаса, девушки застыли на месте. Насколько далеко он может видеть? Действительно ли они находятся вне поля его зрения, чтобы считать себя в безопасности? Трудно сказать. Но Викки буквально слышала тяжелое дыхание Патриса, которое, казалось, обжигало ей кожу.

Спустя несколько минут Патрис отошел от окна. Викки, с трудом подавив всхлип, смотрела, как он волочет тело по комнате. Болтавшаяся голова Джимми с глухим стуком ударялась об пол. Славный, милый Джимми. Хладнокровно убитый. Викки закрыла глаза, прильнула к Беа, чтобы унять дрожь, и, придя в себя через пару секунд, прошептала:

– Пора уходить. Пока он не вернулся.

Беа слабо кивнула. Но, прежде чем они смогли сдвинуться с места, раздался чей-то вопль, а потом еще раз… Пронзительный и пугающий. Свет в комнате моргнул и погас, комната погрузилась в темноту. Викки, затаив дыхание, смотрела, как Патрис выходит через застекленную дверь на террасу.

– Кто там?! – крикнул он.