Текст книги "Креольские ночи"

Элина вошла. Джулия Ванье жестом указала ей поставить поднос на столик возле кровати. Затем поднялась и расположилась на постели, откинувшись на подушки.

– Теперь ты приступишь к лечению? – спросила Джулия Ванье, с любопытством глядя на Элину.

– Сесилия сказала, что вам следует выпить чай, а затем я приложу вам на голову холодный компресс.

Женщина рассмеялась:

– Она, конечно же, забыла упомянуть о главном.

– Мадам?

– Ты должна расчесать мне волосы. – И поскольку Элина выглядела озадаченной, тихо добавила: – Это расслабляет и успокаивает. Сесилия дает мне травяной чай, кладет мне компресс с ароматным настоем на голову и расчесывает волосы. Она не сказала о расчесывании волос, видимо, полагая, что такая обязанность унизит тебя. Она убеждена, что ты настоящая леди.

Элина знала о взглядах Сесилии. Но не придавала им значения и не поощряла, поскольку старалась быть незаметной. Ведь она сможет сбежать из Нового Орлеана лишь при условии, что никто не обратит на нее внимания. Иначе Рене разыщет ее.

– Иногда Сесилии приходят на ум забавные идеи, – пробормотала Элина, наливая в чашку чай и протягивая его хозяйке.

– Совершенно верно. Но Сесилия не совсем ошибается. Я вижу, ты хорошо воспитана. То, как ты говоришь, как держишься, как двигаешься – все свидетельствует об этом. Ты, вероятно, из состоятельной семьи?

Элина, нервно закусив губу, взяла смоченный водой кусок ткани и расческу и подошла к кровати.

– Да. Но это было давно.

– Они потеряли свое состояние, разорились? Твой отец был мотом? – спросила Джулия Ванье, поворачиваясь на бок, чтобы дать возможность Элине добраться до ее волос.

В тоне женщины звучала горечь, но она, конечно же, не знала, кто отец Элины. В этом девушка не сомневалась.

– Нет, – ответила Элина как можно спокойнее. – Отец был кормильцем семьи. Коммерсантом. – Она сказала правду, хотя он больше имел дело с лошадьми, чем с товарами. – Но стоило ему… стоило ему умереть, как все изменилось.

Элина присела на край кровати, положила компресс на лоб мадам и начала расчесывать ее длинные темные волосы.

– После смерти отца осталось много долгов? Элина вздохнула:

– Нет, это брат залез в долги. Но все это в прошлом и теперь не имеет никакого значения. Ни отца, ни брата нет в живых.

В течение нескольких минут Элина водила гребнем по длинным темным прядям мадам.

«Они так отличаются от маминых золотисто-каштановых волос», – думала Элина, в то время как ее пальцы старались распутать узелок. Волосы Джулии Ванье были густыми и темными, как патока. Они напоминали волосы Рене.

Ее руки замерли, когда ока вспомнила ощущение от волос Рене между пальцев. Она могла бы нарисовать его, наблюдающего за ней с глубокой страстью во взгляде.

Как она скучала по нему! Знай, она, что будет так страдать, покинула бы его?

Несомненно. Не лучше ли испытать небольшую боль сейчас, чем гораздо сильнее страдать потом, когда он ее бросит?

Она поступила правильно.

Элина снова принялась расчесывать волосы мадам.

– Мне так приятно, – промолвила Джулия Ванье. – Оказывается, я нуждалась в снадобьях Сесилии в большей степени, чем могла себе представить. А ты так хорошо управляешься с ними.

– Я рада, что могу помочь, – вежливо произнесла Элина, предаваясь воспоминаниям о Рене и их последней поездке верхом. По рассеянности она начала растирать виски мадам, как растирала их своей матери, и почувствовала, что Джулия Ванье расслабилась под ее пальцами.

– Мне сейчас так спокойно. Давно уже так не было. У меня столько проблем. С сыном, братом… и еще много других. Я совсем не отдыхаю.

Упоминание о Рене заставило Элину напрячься. Она с трудом удержалась, чтобы не спросить, чем докучает ей брат.

– Как бы то ни было, – продолжала мадам внезапно посуровевшим голосом, словно рассердившись на себя за то, что слишком много сказала, – я не хочу надоедать тебе жалобами пожилой женщины. Лучше расскажи, как ты очутилась в Новом Орлеане?

– Мы с братом приехали после смерти мамы… – неуверенно начала девушка. – Отец отправился сюда по делам, и мы не имели от него известий. А наша ферма… наша ферма сгорела дотла, поэтому мы были вынуждены приехать сюда в поисках отца, но оказалось, что он тоже умер.

– Смерть твоей матери была как-то связана с отсутствием отца?

Элина помолчала, затем с горечью ответила:

– Да. – Ее глаза наполнились слезами.

– Она, должно быть, сильно его любила, – прошептала Джулия Ванье.

– Очень сильно. – Эта женщина на редкость проницательна.

– А ты когда-нибудь была влюблена? – неожиданно спросила мадам.

Вопрос поразил Элину. Разумно ли довериться сестре человека, которого Элина любит? Но Джулия Ванье никогда не узнает, кого именно любит Элина.

– Да, я была влюблена, – пробормотала девушка.

– А приходилось ли тебе из-за любви поступать так… совершать поступки, которые ты считала неправильными?

Элина похолодела, начиная подозревать, что женщина знает о ней и Рене больше, чем она ей открыла.

– Я… я думаю, да. Джулия Ванье вздохнула:

– Ну что ж, значит, я не единственная…

Интересно, что могла совершить эта женщина? Такая серьезная и почтенная? Неужели она скрывает скелет в своем шкафу? И был ли отец Элины тем человеком, из-за которого Джулия Ванье неправильно себя повела?

– Я любила своего мужа, – сказала Джулия. – Очень сильно его любила. Но… но он часто бывал в отъезде, иногда по нескольку месяцев. Когда он находился здесь, о лучшем спутнике жизни и мечтать было нечего. Хотя порой казалось, что его мысли витают где-то далеко. В такие моменты мое сердце сжималось от боли. Но я не решалась задавать ему вопросы. Он был очень гордым. Однако я понимала, что у него проблемы. Когда он бывал таким, я не могла понять, помнит ли он вообще, что я существую.

Буря эмоций закипела в груди Элины. Ей тоже приходилось сталкиваться со странными перепадами в настроении Филиппа Ванье. Его долгое отсутствие наводило на мысль, что он разлюбил ее, Алекса и маму. Но это чувство сразу же исчезало, когда он возвращался с подарками, сияя своей неподражаемой улыбкой. Потом настроение его снова менялось, казалось, мысли его витают где-то далеко.

Она и вообразить не могла, что такое может происходить и со второй его семьей.

– Прости меня, – сказала мадам Ванье, видя, что Элина молчит. – Эти настои, кажется, превратили меня в болтливую старую дуру. Я вовсе не собиралась обременять тебя моими проблемами.

– Я ничего не имею против, – сказала Элина. Это была чистая правда. Она теперь смотрела на отца глазами Джулии Ванье, и это принесло некоторое облегчение, хотя усилило ее гнев.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – решительно заявила мадам Ванье. – Расскажи о своей семье. Твоя мать, кажется, была… была привлекательной женщиной. Расскажи мне о ней.

Пальцы Элины застыли, когда она вспомнила своих родителей, но мадам, кажется, ничего не заметила.

– Мама была доброй и очень страдала… – Девушка умолкла, подумав, что ступает на опасную почву. Затем решила, что напрасно беспокоится. Многие мужчины часто бывают в разъездах. Именно поэтому отцу было так легко скрывать свою вторую семью. Нет, Джулия Ванье никогда не догадается, что отец Элины был ее мужем. – Отец часто уезжал по торговым делам, и мама тосковала. Хотя никогда не жаловалась.

Джулия с интересом слушала, и Элина продолжала. Ей хотелось выговориться.

– Так же, как вы скучали по своему мужу, я тосковала по отцу, когда он надолго уезжал. Я готова была его возненавидеть за то, что он так мучил маму. Но как только он возвращался, я прощала его. Однако мой брат Алекс не был таким терпимым. Папа не брал с собой Александра в деловые поездки, и это оскорбляло его. Кончилось тем, что Алекс пристрастился к карточной игре. Не ради денег. Скорее из желания досадить отцу.

Элина принялась заплетать волосы мадам Ванье в свободную косу.

– Как странно, не правда ли, – сказала Джулия Ванье, – что сыновья идут на такие крайности, чтобы обратить на себя внимание отца. Мой сын… мой сын Франсуа такой же. Вряд ли ты с ним знакома, не так ли? Так вот, затаив обиду на Филиппа, когда тот уезжал, Франсуа совершал какой-нибудь безобразный поступок. Однажды подрался на дуэли с сыном лучшего друга Филиппа. В другой раз – проиграл в карты за одну ночь все свое месячное содержание.

– У моего брата и вашего Франсуа много общего, – не подумав, сказала Элина.

Мадам Ванье натянуто рассмеялась:

– Да, это так.

Наступило неловкое молчание. Элина следила за каждым своим словом, и это утомило ее. Ей хотелось высказать, наконец, правду.

Только одно останавливало ее – Рене. Нанести такой удар его сестре было все равно, что нанести удар ему. А это было выше ее сил. Несмотря на то, что Рене причинил ей немало страданий.

– Франсуа отказывается взять на себя ответственность за поместье, – неожиданно сказала мадам Ванье. – Филипп не сумел воспитать нашего сына настоящим мужчиной. Я надеялась, что Рене как-то повлияет на племянника. Но с Рене порой так же трудно, как с Франсуа.

– Уверена, ваш брат не хотел вас расстраивать, – заметила Элина.

– Возможно, – с усмешкой ответила Джулия Ванье. – Но сегодня я узнала, что он ездил в Новый Орлеан несколько дней назад, зная, что там свирепствует желтая лихорадка. Я была поражена! Какое безрассудство! Если с ним что-нибудь случится…

Сердце Элины замерло от ужаса.

– Зачем же ваш брат совершил такую глупость? – прошептала она.

Мадам Ванье пожала плечами:

– Откуда мне знать? Один из рабов сказал, что Рене отправился туда на поиски своей любовницы. На него это похоже. Хотя не могу себе представить, что Рене готов рисковать жизнью ради женщины. По-моему, он просто не способен так влюбиться.

Кровь застучала у Элины в висках, она гнала прочь эту мысль. Хотя знала, что именно так он и поступил. Рискуя жизнью.

Чувство вины захлестнуло Элину. Она уже готова была пожалеть, что покинула его.

– С ним, без сомнения, ничего не случится, – уверенно заявила Джулия, не замечая, какую реакцию вызвали у девушки ее слова. – Когда мои родители умерли от желтой лихорадки, многие в имении заболели. Рене день и ночь сидел у их постели, но не заразился. Вчера он возвратился из Нового Орлеана без каких-либо признаков болезни.

Элина почувствовала облегчение, хотя знала, что только через день или два станет ясно, заразился он или нет. Это ожидание сведет ее с ума.

Голос Джулии прервал размышления Элины:

– Я так люблю своего брата. Он вообще-то хороший человек, но бывает совершенно невыносимым. Впрочем, все мужчины таковы! Не знаю почему.

Элина сумела ответить спокойно:

– Трудно сказать.

– Какое безрассудство! Ему следовало быть поосторожнее. Он завтра придет обедать, и я как следует его отчитаю.

У Элины учащенно забилось сердце. Рене придет! Конечно, она не допустит, чтобы он ее увидел, зато сможет увидеть его. Быстро заглянет в столовую, когда он повернется к ней спиной.

И тогда поймет, что он не заболел после своей поездки в Новый Орлеан.

– А сейчас, дорогая Элина, я хочу отдохнуть.

– Да, да, конечно. – Элина соскользнула с кровати и направилась к двери.

– Спасибо тебе, дитя. За все. За то, что выслушала мою болтовню. Я… я не заслужила этого.

Элина не поняла, что Джулия имеет в виду.

– Желаю вам хорошо отдохнуть, мадам.

Глава 19

Матери творят детей, но не их сердца.

Креольская пословица.

Голоса и звон бокалов разносились в знойном ночном воздухе. Элина задержалась на пути из дома в кухню и оглянулась. Гости располагались по другую сторону ряда открытых застекленных дверей. Заметив Рене, Элина быстро наклонила голову, отступила в тень и снова посмотрела на Рене. Он вел беседу с очень красивой креолкой, что-то объясняя ей, а та жадно ловила каждое его слово. Элина почувствовала укол ревности и тут же одернула себя.

Однако не нашла в себе сил, чтобы уйти. Рене был, как всегда, прекрасен. К счастью, он не заболел лихорадкой. Правда, был бледнее обычного, под глазами пролегли тени.

Самодовольная улыбка его собеседницы говорила о том, что Рене расточает ей комплименты.

Острая боль тоски пронзила Элину. Ей Рене никогда не делал комплиментов, не разговаривал с ней, как с равной. Она для него была просто забавой.

Легкий вздох слетел с ее губ. Элина не сможет его забыть, если останется вблизи Нового Орлеана. До тех пор, пока будет вдыхать тот же воздух, что и он, а ее ноги будут ступать по той же земле. Не сможет забыть, как его губы прижимались к ее губам.

Рене со своей спутницей прошел в другую часть дома, а Элина продолжала смотреть в окно с чувством щемящей безысходности, вдруг охватившей все ее существо. Ей хотелось побежать за ним, сказать, что она хочет вернуться. Но это было бы в высшей степени глупо.

Элина еще несколько мгновений смотрела в окно, потом заставила себя отвернуться. С этим надо покончить раз и навсегда. Пусть даже ей придется потратить на это год, она будет копить деньги, чтобы уехать из Нового Орлеана и больше не возвращаться туда.

Элина прошла всего несколько шагов, когда услышала чей-то голос:

– Эй, ты там! Пойди сюда! – Голос показался девушке знакомым.

Элина остановилась, охваченная тревогой.

– Месье, это вы мне? – спросила Элина, вглядываясь в темноту.

– А кому же еще? Иди сюда. Хочу взглянуть на новую служанку мамы. Она ни, словом о тебе не обмолвилась. Видимо, у мамы есть секреты от меня. А о тебе мне сказала Сесилия.

С этими словами мужчина вышел из тени. Свет из кухни упал на его лицо. Элина увидела похотливый блеск в его глазах, когда он разглядывал ее крутые бедра и узкую талию. Кровь застыла у нее в жилах. Франсуа! Он жил в холостяцком доме на краю плантации и приходил к матери только во время обеда. Он не должен ее увидеть. Иначе скажет о ней Рене.

Франсуа направился к ней.

– Каждая служанка в этом доме служит не только маман, но и мне, – сказал он с угрозой в голосе. – Так что не убегай от меня.

– Извините, месье, – пробормотала она, – но у меня дела на кухне.

Девушка стала медленно продвигаться в сторону ближайшего строения, надеясь, что Франсуа не последует за ней. К ее ужасу, он быстро подошел и преградил ей путь.

Она свернула в сторону, но он схватил ее за руку и повернул к себе лицом.

– Не разыгрывай из себя кокетку… – начал он, со злобным торжеством сжимая ее запястье. Но его улыбка угасла, когда он рассмотрел ее лицо. – Вот черт! – прошипел он. – Это ты! Что ты здесь делаешь?

– Я… я служу у вашей матери, – прошептала она. – Я всего лишь служанка, не более того. Обещаю, что не побеспокою вас. Но, пожалуйста, месье, не говорите своему дяде, что я здесь.

Выражение лица Франсуа усилило ее тревогу. Его глаза сверкали, как два стальных клинка. Он отпустил ее так неожиданно, что Элине пришлось отступить на шаг, чтобы не упасть.

– Не говорить моему дяде? Вот уж этого я точно не собираюсь делать, – ухмыльнулся он.

Она с недоумением смотрела на него.

– Благодарю вас, месье, за…

– Что нужно, чтобы ты убралась отсюда и нашла себе работу в другом месте? – перебил он ее. – Деньги? Приходи завтра в мой дом, и я дам, сколько тебе нужно, при условии, что ты немедленно уедешь!

Его слова сильно ее удивили. Ведь он не знает, кто она, почему же его так взволновало ее присутствие в доме его матери?

– Я… я не понимаю. Почему вы хотите, чтобы я уехала? Когда он, наконец, ответил ей, Элина подумала, что он говорит вовсе не то, что думает на самом деле.

– Мой дядя одурманен тобой. Ты знаешь о том, что он ездил в Новый Орлеан искать тебя? Да, это ты вынудила его сделать такую глупость. Дядюшка легко мог подхватить желтую лихорадку. Он все еще может заболеть. Нужно ли после этого спрашивать, почему я хочу, чтобы ты уехала? Ты опасна для нашей семьи. Ты шлюха, и я не хочу, чтобы ты сбивала с толку дядю Рене и маман, толкая их еще на какой-нибудь опрометчивый поступок.

Элину душил гнев. Как он осмелился обозвать ее шлюхой! Он ничего не знал о ней, ничего! И ей не терпелось высказать ему правду. Но она колебалась, не зная, что из этого выйдет. Ясно, что она не нравится Франсуа. И если он узнает, что она претендует на часть его наследства, то может просто убить ее.

– Я не шлюха! – отрезала она. – И ни при каких условиях не вымогаю у людей деньги. Я не хочу и не возьму ваших денег, так что вам придется терпеть мое присутствие до тех пор, пока я не заработаю достаточно, чтобы уехать. Поскольку вы не станете ничего говорить своему дяде, не вижу причин, почему я не могу продолжать работать здесь служанкой.

– Ни при каких условиях? Ни при каких условиях! – Его ярость была так велика, что он с силой ударил кулаком по стволу ближайшего дуба. Элина внутренне содрогнулась, но продолжала стоять на своем.

– Думаю, мне лучше вернуться к своим обязанностям, – прошептала она, единственно желая теперь только вырваться от него. Она попятилась назад, но Франсуа в мгновение ока схватил ее за плечи, больно впиваясь пальцами в тело.

– Ты – продажная девка грязного шулера! – прошипел он. – Шлюха, вот кто ты такая! Ты недостойна быть даже рабыней маман, не то, что наемной служанкой! Ну что ж, глупая девчонка, к тому времени, как я разделаюсь с тобой, ты будешь, рада взять любые деньги, которые я предложу, и как можно дальше убраться от меня.

Он с такой силой ударил ее по лицу, что Элина упала на колени. Потрясенная и разгневанная, она ощутила во рту вкус крови, сочившейся из пораненной зубами губы. Ее глаза расширились от ужаса, когда он снова поднял руку. Но удара не последовало.

– Франсуа! – раздался резкий голос откуда-то со стороны дома. – Если ты снова ударишь эту девушку, тебе придется иметь дело со мной.

Элина сразу узнала этот голос. Очевидно, Франсуа его тоже узнал, поскольку рука его замерла в воздухе.

– Рене, дорогой, – послышался капризный голос молодой женщины, – разве нам стоит вступать в пререкания по поводу рабов?

Рене вместе со спутницей вышли на освещенное место, и Элина облегченно перевела дух, быстро наклонив голову, чтобы Рене не увидел ее лица. К счастью, внимание Рене было приковано к Франсуа.

– Возвращайся в дом, Соланж, – сказал Рене с металлом в голосе.

– Мы же хотели прогуляться… – начала она.

– Вовсе нет. Ты грозилась упасть в обморок, если я не уведу тебя из этой жары. Ну что ж, теперь ты вдохнула свежего воздуха, так что советую тебе вернуться в дом.

Совет Рене явно смахивал на приказ, и женщина удалилась. Рене снова обернулся к племяннику:

– Я думал, Джулия беседовала с тобой по поводу избиения рабов, Франсуа. Она сдерет с тебя шкуру за неповиновение, а я сдеру то, что останется, когда она разделается с тобой.

Франсуа стоял неподвижно, едва сдерживая гнев.

– Это тебя не касается, дядюшка Рене, – сказал он, но тут же умолк под гневным взглядом Рене.

Элине хотелось раствориться во тьме, но теперь Рене внимательно смотрел на нее и уже протянул руку, чтобы помочь ей подняться, видимо, не догадываясь, кто она такая.

Опасаясь и дальше привлекать его внимание, девушка взяла протянутую руку и позволила поставить себя на ноги.

– Благодарю вас, месье, – прошептала она. Затем отпустила его руку, повернулась и направилась к кухне, надеясь, что Рене не узнает ее. Но, услышав, как он прошептал ее имя, она поняла, что надежды ее не оправдались.

– Элина, – повторил Рене. В его голосе звучали облегчение и удивление. И тут же: – Не смей двигаться.

От его голоса у девушки одеревенели ноги. Она остановилась, затем медленно повернулась к нему. Даже при тусклом свете лампы было видно, что он чертовски зол. Таким она еще его не видела. Но его ярость ранила ее так же сильно, как недоверие и подозрение, которые она прочла в его взгляде.

Франсуа хотел, было воспользоваться тем, что внимание дяди к нему ослабло, и улизнуть, но окрик Рене остановил его.

– Мы еще не закончили! – прорычал Рене племяннику, не отрывая глаз от лица Элины. – За что ты бил мою любовницу? Отвечай!

Элину оскорбило то, что он назвал ее своей любовницей. Франсуа между тем с тревогой смотрел на дядю. И тут ему в голову пришел остроумный ответ:

– Я не мог допустить, чтобы твоя шлюха жила под одной крышей с моей матерью. Я просил эту суку покинуть дом, но она отказалась. Так что я всего лишь применил иной метод убеждения.

Рене схватил племянника за плечи и сильным ударом пригвоздил к стволу дуба.

– Если ты еще когда-нибудь назовешь Элину шлюхой, я убью тебя. И не смей прикасаться к ней даже пальцем. Понял?

– Д-д… да, – побледнев, выдавил из себя Франсуа.

– А теперь убирайся, пока я не применил к тебе самому «иных методов убеждения»! – приказал Рене, швырнув племянника на землю.

Франсуа поднялся на дрожащие колени, глядя то на дядю, то на Элину, и, бросив в сторону девушки злобный взгляд, скрылся в темноте.

Когда Рене переключил внимание на Элину, сердце ее учащенно забилось. Однако она пыталась держать себя в руках. Он остановил взгляд на ее грубой одежде и валявшемся на земле подносе.

– Значит, все это время ты была здесь, – сказал он, наконец, глядя ей в глаза.

Она потупилась и едва слышно ответила:

– Да.

Ее отказ сказать что-то еще, казалось, привел его в ярость.

– Мне следовало догадаться, что ты отправишься сюда, – загрохотал он. – Обнаружив, что я не признаю твоих притязаний, ты решила попытать удачи с моей сестрой. Ты уже выложила ей свою историю или ждешь подходящего момента, собирая информацию, прежде чем разрушить ее жизнь?

– Я пришла сюда лишь для того, чтобы ты меня не нашел. Знай, я, чей это дом, предпочла бы повстречать всех змей в болоте, только бы не приближаться к нему!

Он расхохотался:

– Ты же понимаешь, что мне трудно в это поверить.

– Ты хотел, чтобы я отправилась в Новый Орлеан в поисках работы? Но именно это я и собиралась сделать.

Выражение ужаса промелькнуло на его лице, но она не заметила, всеми силами стремясь переубедить его:

– Я осталась только потому, что твоя сестра настояла на этом. Но в отличие от тебя предложила мне достойное место, и, оказавшись в безвыходном положении, я была вынуждена согласиться!

Он подошел к ней вплотную.

– У тебя не было причин убегать от меня, – заявил он с неумолимой настойчивостью.

– Нет, конечно же, нет.

Он уловил в ее тоне нотки сарказма и изменился в лице. Не обратив на это внимания, она продолжала:

– Я могла остаться, чтобы ты и дальше использовал мои слабости и унижал меня.

Он схватил ее за руку, больно сжав запястье.

– Ты действительно считала нашу близость унижением? – Он привлек ее к себе.

– Я… – начала Элина, желая солгать ему, причинить боль, но ложь застряла в горле.

Ее молчание было красноречивее всяких слов.

– Той ночью я ждал и ждал, когда ты придешь ко мне, – заговорил он с болью в голосе. – Но ты не пришла. Когда я обнаружил, что ты исчезла… – Он умолк и после паузы договорил: – Только тогда я понял, что ты считала меня дураком.

– О нет, – возразила она, стараясь высвободиться из его объятий. – Это ты сделал из меня дуру, хвастаясь перед своими друзьями победой надо мной, – и это еще до того, как она была одержана. Ты ведь был уверен, что тебе это удастся, да? По-твоему, я была просто продажной девкой карточного шулера, как сказал мой дорогой сводный брат. Ну что ж, я не хотела быть твоей… твоей шлюхой!

Последние слова она с трудом произнесла, и по выражению его лица ей стало ясно, что лучше бы она этого не делала.

– Если ты еще когда-нибудь произнесешь эти слова… – По выражению его лица было ясно, что в этом случае он с ней сделает. – Боже мой, не знаю, где ты услышала всю эту невероятную ложь обо мне, и, откровенно говоря, мне нет до этого дела. Такая ложь просто не заслуживает того, чтобы ее обсуждать. Но о чем стоит поговорить, так это о том, чего я хочу от тебя.

Элина открыла, было, рот, чтобы сказать, что ей нет дела до того, чего он хочет от нее, но Рене заставил ее замолчать взглядом, полным такого неприкрытого желания, что она задрожала.

– Мне не нужна шлюха, – прошептал Рене. – И да простит меня Бог, меня совершенно не заботит, что ты пыталась уничтожить меня за то, чего я не делал. Я подумал, что ты умышленно рассказала моей сестре свою безумную историю, будто ты дочь Филиппа, в отместку за то, что я, по твоему мнению, сделал с твоим братом…

Девушка всхлипнула. Невозможно поверить, что Рене все еще считает ее способной на такую глубокую ненависть. Бонанж увидел боль на ее лице.

– Ну ладно, это не имеет значения, – продолжал он. – Я хочу оставить прошлое позади, если ты сможешь поступить так же. А ты, конечно же, сможешь. Просто невозможно поверить, что ты не получаешь от нашей близости такое же глубокое удовлетворение, как и я…

При упоминании о том, как много она ему позволила, Элина словно оцепенела.

– Элина, я хочу тебя, ты нужна мне – в моих объятиях, в моей постели, в моей жизни. Я не вынесу еще одну неделю отвратительных одиноких ночей! Господи, ты необходима мне! Ты должна ко мне вернуться. Сейчас! Сегодня же ночью!

Он прильнул губами к ее губам и так прижал ее к себе, что Элина ощутила его затвердевшую плоть.

Обезумев от страсти, они неистово ласкали друг друга, когда вдруг услышали позади себя голос:

– Рене, что там Соланж говорила насчет того, что Франсуа избил… – Это был голос Джулии Ванье.

Элина, густо покраснев, попыталась высвободиться из объятий Рене, но он не отпустил ее, позволив лишь слегка отстраниться.

– Элина? – Мадам Ванье была поражена.

– Произошло недоразумение, Джулия, – сказал Рене с напускным спокойствием, явно смущенный тем, что его сестра застала их в столь недвусмысленном положении. – Как я понимаю, Элина исполняет здесь обязанности служанки, но, думаю, с этим покончено. Ее место у меня, где она и находилась, прежде чем прийти сюда. А теперь возвращается ко мне.

– Она… она что, твоя любовница? – недоверчиво спросила Джулия Ванье, обратив взгляд на Элину в поисках ответа, но тут же сама ответила на свой вопрос: – Ты та самая женщина, на поиски которой он ездил в Новый Орлеан! Теперь я поняла. Ты и есть его любовница.

Элина не могла допустить, чтобы Джулия Ванье дурно думала о ней. Ведь мадам так добра к ней. Две недели с ней обращались, как с порядочной девушкой, и Элина вовсе не хотела, чтобы ее считали любовницей Бонанжа.

– Нет, – сказала Элина, пытаясь убрать руки Рене со своей талии. – Нет, я не его любовница.

Мадам вопросительно взглянула на брата. Он смотрел на Элину, прищурив глаза. Мадам обратилась к девушке:

– Значит, ты и вправду хочешь бросить работу у меня и отправиться с моим братом?

Элина одарила Рене долгим взглядом. Его сумрачное лицо приказывало ей сказать «да», а глаза светились безотчетной тоской. Но тут девушка вспомнила все, что ей пришлось пережить у Рене.

– Н-н-нет, – прошептала она, оторвав взгляд от его лица. – Я хочу остаться здесь, если вы мне позволите, – сказала она Джулии.

– Конечно же, ты можешь остаться, – промолвила мадам Ванье.

– Джулия, ради твоего же блага, не вмешивайся, – предупредил Рене, все еще отказываясь отпустить Элину.

– Пожалуйста, пойми, – сказала Джулия Ванье брату. – Она явилась сюда, находясь в отчаянном положении, и я дала ей приют. Она… я… ну ладно, я привязалась к ней. Я не хочу, чтобы ее силой вынудили уйти – даже ты. Она всего лишь невинное дитя. И слишком хорошо воспитана, чтобы принять то, что ты, судя по всему, ей предлагаешь.

Это заявление привело Рене в ярость.

– Это «невинное дитя», – процедил он сквозь зубы, – помогало своему братцу-шулеру жульничать, когда я ее встретил. Затем она со знанием дела треснула меня по голове бутылкой виски, после чего они скрылись со всеми моими деньгами. Не говори мне, что она собой представляет, дорогая сестра. Ты не знаешь всей правды об этом деле!

– Вы не имеете права порочить меня! – задыхаясь, вымолвила Элина, вырвавшись из его рук. – Вы хорошо знаете, почему я так поступила! Вы убедили судью, что я лгунья и мошенница. Но вам этого мало. Теперь вы хотите опозорить меня перед всеми.

Внезапно гнев на лице Рене сменился искренним сожалением.

– Милые глазки, прости меня…

– Не прощу! Вы хотите очернить мое имя, чтобы я вынуждена была принять ваше предложение. Вы не оставляете мне выбора. Так было всегда!

Джулия Ванье наблюдала за ними с нескрываемым ужасом.

– Однажды я предоставил тебе выбор, – резко сказал Рене. – И мы оба знаем, что ты предпочла.

Элина вспыхнула, с горечью осознав, что отдалась ему. Заметив, что она в замешательстве, Бонанж продолжал уже более уверенно:

– После того как ты сделала свой выбор, пути назад нет, малышка. Теперь ты не сможешь ускользнуть от меня, даже не пытайся.

– Я не хочу быть твоей любовницей, – сказала Элина.

– Рене, дорогой, – вмешалась Джулия Ванье. – Бедное дитя в смятении. Оставь ее пока. Просто уйди. Перестань ее мучить.

Мадам Ванье встала между братом и Элиной. Рене с каменным лицом посмотрел на сестру.

– Ладно, Джулия, сейчас я уйду, раз ты этого хочешь, но ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я оставлю ее в покое. – В его тоне было столько горечи, что Джулия растерялась. – Элина должна быть со мной, – заявил Рене. – Я это знаю, и она тоже. Я вернусь за ней, и, ручаюсь, в следующий раз она сделает более правильный выбор. – Он повернулся к Элине: – До свидания, милые глазки!

Как только он вышел, слезы заструились по щекам Элины. На лице Джулии отразилось страдание.

– Про… простите меня, – проговорила Элина. – Вы были так добры ко мне, а я отплатила вам черной неблагодарностью. Вряд ли вы захотите, чтобы я оставалась здесь после всего, что он вам наговорил. Я… я соберу свои вещи.

Девушка направилась в сторону помещения для рабов, к жалкой каморке, которую делила с Сесилией, но мадам Ванье остановила ее:

– Пожалуйста, не уходи, прошу тебя.

– Не беспокойтесь, я найду другое место. Я не хочу становиться между вами и вашим братом.

– Нет! – с внезапной суровостью воскликнула Джулия. – Ты не должна уходить. По крайней мере, до тех пор, пока не узнаешь правду.

Элина устремила взгляд на мадам Ванье.

– Это я должна просить прощения, Элина, – сказала она. И добавила: – Я слишком мало доброты проявила к тебе. Не знаю, простишь ли ты меня, когда обо всем узнаешь.

И Джулия Ванье повела Элину в дом.