Текст книги "Возлюбленная колдуна"

Глава 5

Эрин, 889 г.

– Я хочу знать, что ты сделала с моим сыном! – Сиара шагала взад-вперед перед каменным очагом в комнате Эйслинг. – Его слуга сказал мне, что он исчез вскоре после того, как прошлой ночью пришел домой.

Эйслинг заерзала в дубовом кресле.

– Я помогла Коннору отправиться туда, где он хотел оказаться больше всего на свете.

– Куда же?

– Сиара, неважно, где он находится. Ты не сможешь попасть к нему, – Эйслинг глубоко вздохнула. – И боюсь, ты уже больше никогда не увидишь его.

– Что ты натворила?! – Сиара схватила сестру за плечи, навалившись на нее, и ее черные волосы рассыпались по плечам, упав Эйслинг на колени. – Как ты могла отправить его так далеко от семьи?

– Я сделала это ради его счастья, – Эйслинг пыталась уберечь себя от бушующих в сестре чувств – гнева и страха.

– Я никогда не отворачивалась от Коннора, когда ему была нужна помощь. И я сделаю все возможное, чтобы помочь ему найти свою Эдайну.

Сиара трясла сестру за плечи.

– Что ты сделала с моим сыном?!

– Я помогла отправить его к женщине, предназначенной для него судьбой.

Сиара выпрямилась, глядя на Эйслинг с подозрением.

— И кто эта женщина?

– Ее имя – Лаура, дочь Салливена.

– Лаура… Какое странное имя, – Сиара, взмахнув ярко-рубиновыми юбками, отошла на несколько футов. Под ее ногами шуршал тростник, распространяя запах сосен и трав. – И ты говоришь, что отправила его к этой женщине, потому что веришь, что судьбой их любви предначертано расцвести?

–Да.

Сиара повернулась лицом к сестре, пронзая Эйслинг взглядом своих синих глаз.

– А мне казалось, что ты не веришь в силу любви!

Любовь… Эйслинг никогда в жизни не встречала человека, которого могла бы полюбить. Но все же она ощущала внутри себя пустоту, темное место, которое ждало, когда его заполнит свет, одиночество, которое невозможно было отогнать, как бы сильно она ни старалась.

– Я верю в судьбу.

– Ты веришь в то, что судьбой можно управлять. Какие у тебя были причины посылать Коннора к этой женщине?

Эйслинг отвела глаза в сторону, скрывая свои мысли от настойчивых попыток Сиары проникнуть в них. Есть вещи, которых ее сестра не должна знать.

– Я же сказала – я желала Коннору счастья.

– Да, сказала. Но я хорошо тебя знаю. И я знаю, что ты не отправила бы его, если бы не преследовала какие-то свои цели. Он слишком много значит для тебя.

– Да, несмотря на небольшую разницу в возрасте, он стал для меня сыном, – ответила Эйслинг, выразительно взглянув на сестру. – Если бы я была его матерью, я бы желала ему только счастья.

Сиара с шумом выдохнула из груди воздух.

– Почему я не могу хотя бы взглянуть на него? Почему он должен был стать изгнанником?

– Только так он мог найти свое счастье. Я даже теперь не могу быть уверена, что он сумеет добиться руки любимой женщины. Но я знаю, что он должен был отправиться к ней. Пойми же, наконец, что это сделано ради благополучия Коннора.

– Но очевидно, я никогда не увижу его жену, никогда не смогу полюбоваться его детьми?

– у тебя остались еще три дочери и три сына. Довольствуйся этим.

– Как ты можешь так говорить! Как ты можешь думать, что я сумела бы забыть Коннора!

Взгляд Сиары стал таким же ледяным, как зимний холод, сочившийся в комнату. Эйслинг провела рукой над огнем, приказав пламени в очаге разгореться сильнее, и сухие поленья затрещали, превращаясь в золотистые языки огня.

– Он оказался там, где должен был быть. Радуйся хотя бы этому, Сиара.

– Как ты не понимаешь! Коннор – единственный из моих детей, кто знает о моих тайнах, кто унаследовал мой дар.

Эйслинг бросила на сестру удивленный взгляд.

– Не ты ли всегда считала дар Коннора источником беспокойства, который надлежит скрывать от других твоих детей и того викинга, которого ты зовешь мужем?

Сиара только отмахнулась от слов сестры.

– Коннор – мой сын, и я не позволю тебе похищать его у меня!

– Ты должна отпустить его. Ты должна позволить ему найти свое счастье. Сиара покачала головой.

– Эйслинг, где он?! Я хочу видеть своего сына!

– Сиара, он отправился очень далеко. Ты не сможешь найти его.

– Ты полагаешь, что не смогу? – отозвалась Сиара. – Может быть, я подавила в себе свои силы, младшая сестренка, но я по-прежнему умею летать. У меня сохранилось не меньше способностей, чем у тебя.

– Неужели? – Эйслинг крутила в руках кулон, и на лице ее сестры играли отблески пламени, отражающегося в золоте и изумруде. – Как я припоминаю, ты не можешь путешествовать во времени. Тебе никогда не хватало на это храбрости.

Сиара отступила, прижав правую руку к сердцу.

– Но ты же не посылала его в такое путешествие!

– Он сейчас находится в месте под названием Бостон в 1889 году, – Эйслинг улыбнулась, увидев в глазах сестры ужас. – Именно туда звала его судьба.

–Эйслинг, ты знаешь, что это запрещено Внутренним Кругом!

– Разве Внутренний Круг Авилона имеет право что-то запрещать мне?

– Может быть, ты позабыла, сестра, что Авилон создан для того, чтобы защищать наш народ?

– Мне не нужно об этом напоминать, – ответила Эйслинг. Каждый из Сидхе знал о колонии, основанной пять тысяч лет назад. Авилон был святилищем на высокой горной вершине в сердце великого западного леса, поселением людей, когда-то живших в Атлантиде В этом убежище наследники тех, кто правил островной нацией, создали совет, который пытался сохранить дар Туата-Де-Дананн. Но Эйслинг знала, что он может потерпеть поражение.

– Сиара, Внутренний Круг Авилона не может защитить нас. Придет время, когда даже он откажется владеть могуществом богини, потому что слишком многие люди будут бояться этого могущества.

– Эйслинг, мы должны подчиняться законам.

Эйслинг только махнула рукой, чувствуя, как в ней растет гнев и возмущение законами, держащими ее народ в плену.

– Я не признаю законов, придуманных Внутренним Кругом Авилона. Мы имеем право перемещаться во времени так, как птица летает по воздуху. И я не допущу ущемления своих прав, доставшихся мне от рождения.

– Ты должна вернуть Коннора! Он не может оставаться в этом Бостоне в 1889 году!

Эйслинг откинулась на спинку кресла, положив руки на гладкие деревянные подлокотники.

– Я не могу лишить его права на счастье.

– Что будет он делать в таком далеком месте? Он пропадет там!

– Коннор – умный и способный юноша. Он найдет себе место в том веке, он не пропадет.

– Но он там одинок, лишен общества себе подобных! Если кто-нибудь только заподозрит, на что он способен… – Сиара потерла виски пальцами, – …то его уничтожат. И никто не сможет ему помочь.

Эйслинг почувствовала, будто крепкая рука стиснула ее сердце, когда она вспомнила про опасности, подстерегающие Коннора в будущем, темные пятна, сквозь которые не могло проникнуть даже ее предвидение.

– Коннор справится с любыми трудностями. Ты должна верить в него.

– Он совсем один! – Сиара прижала руки к лицу, как будто хотела разрыдаться. Но когда она взглянули на сестру, ее глаза блеснули решимостью. – Я не позволю тебе оставить его там!

– У тебя нет выбора.

– Посмотрим, младшая сестренка, – Сиара скривила губы в улыбке, и кровь застыла в жилах Эйслинг. – Не одна ты обладаешь способностью изменять судьбу.

«Это всего-навсего пустая бравада», – уверяла себя Эйслинг. Ее сестра не сможет сделать ничего такого, что расстроило бы ее планы. Но она все равно содрогнулась, когда Сиара выбежала из комнаты. Не сделала ли она ошибку, открыв ей местонахождение Коннора?

Эйслинг откинулась в кресле, глядя на огонь. Ее охватило предчувствие надвигающейся катастрофы. С Сиарой нужно быть осторожной, очень осторожной. Нельзя позволить, чтобы что-нибудь расстроило ее планы. Коннор находился там, где должен находиться, и она сделает все возможное, чтобы он и впредь оставался там.

Глава 6

Лаура постучалась в дверь спальни Коннора – никакого ответа. Мгновение поколебавшись, она повернула бронзовую ручку и распахнула дверь. Яркий свет зимнего солнца струился сквозь три больших окна, ложась золотистыми прямоугольниками на бело-голубой ковер.

Он исчез.

У Лауры похолодело внутри, когда она поняла, что он пропал с приходом дня. Может быть, его и не существовало вовсе?

Она оглядела комнату в поисках каких-либо следов, которые убедили бы ее, что ночной гость ей не померещился. Одеяло на кровати было откинуто, открывая взгляду смятые простыни, на которых он спал. Он появился в ее жизни на несколько часов, этот невероятный человек, пришедший из ее снов. Она прикасалась к нему, чувствовала тепло его кожи. И вот он исчез.

«Это к лучшему», – подумала Лаура, прикасаясь пальцами к вмятине в подушке, на которой покоилась его голова. Лауру охватили чувства, в которых она не хотела себе признаваться. Она отказывалась сожалеть об уходе человека, который не имел никакого места в ее жизни. Он не имел права оставаться здесь. Как она объяснила бы отцу появление в доме ирландского викинга? И все же…

– Лаура!

Она подпрыгнула при звуке глухого голоса. Из открытой двери ванной комнаты выходил Коннор.

Его мокрые волосы были откинуты со лба, открывая красивое благородное лицо. Вода, стекавшая с густых волос, скапливалась на широких плечах, капли скользили по груди, задерживаясь на черных волосах и блестя среди них. Если не считать белого полотенца, обернутого вокруг узких бедер, он был совсем голым. Он казался ожившей статуей, великолепным воплощением мужественности. Лаура от изумления была не в силах вздохнуть.

– Ох, Боже мой! – Лаура подняла руку, когда он подошел ближе, сама не зная, зачем – чтобы не подпускать его к себе или чтобы дотронуться до него.

– Доброе утро, – он взял Лауру за вытянутую руку, как будто она протянула ее в знак приветствия, обхватив запястье Лауры крепкими пальцами.

Она не могла вымолвить ни слова. Привидевшийся ей ночью сон смешался с реальностью, грозя выдать ее чувства. Ей оставалось только тупо смотреть на него. Она пыталась представить себе, что может ощутить, если окажется в его объятиях, чувствовать мощь его тела, прижимающегося к ней, узнать вкус губ, раскрывшихся в широкой, радушной улыбке.

– Ты хорошо спала?

– Отлично, – ответила Лаура, почувствовал отвращение к его вкрадчивому голосу. Ей внезапно показалось безрассудным говорить о своем сне. Нет, определенно будет безумием вспоминать ту близость, которую они делили, – сейчас, когда он стоял рядом с ней, почти совершенно обнаженный.

– Я тоже хорошо спал, – сказал Коннор, и его улыбка превратилась в дьявольскую ухмылку.

Неужели он все знает?! Возможно ли, чтобы двоим людям приснился один и тот же сон? Прежде чем Лаура успела вымолвить слово протеста, он повернул ее руку и прижался губами к нежной коже на ее запястье. Мягкие губы и колючая щетина – захватывающий контраст. Теплое дыхание опаляло запястье Лауры, разжигая глубоко внутри нее искрящееся пламя. Она вырвала руку, ужасаясь своим чувствам.

– Интересно, что это ты делаешь?!

– Здороваюсь с прекрасной женщиной. Лаура старалась не отводить взгляда от его лица. Она отказывалась замечать, как блестит его кожа под лучами солнца. Но все же эти широкие, голые плечи все время находились в поле ее зрения, как и темные кудри, покрывающие его широкую грудь.

– Ты всегда здороваешься с женщинами, одетый в одно лишь полотенце?

– Только с теми, которых нахожу в своей спальне, когда выхожу из ванной, – Коннор улыбнулся, и в глубинах его синих глаз зажглись озорные огоньки. – В вашем веке принято приходить в спальню к гостям, чтобы желать им доброго утра?

– Конечно, нет, – Лаура отвернулась от него, явная неуместность ситуации окрасила ее щеки багрянцем. – Мне бы очень хотелось, сэр, чтобы вы оделись во что-нибудь.

– Конечно. Если вы протянете мне штаны, которые лежат на стуле.

Лаура взглянула на кожаные брюки, брошенные на спинку чиппендейловского кресла рядом с кроватью – черная полоса на фоне синего бархата. В ее уме промелькнули воспоминания: черная кожа, обтягивающая длинные, мускулистые ноги, – и у нее в груди вспыхнул огонь.

– Ты не можешь ходить по Бостону в таком наряде.

– Это неприлично?

Лаура прижала руку к горлу, чувствуя, как под пальцами пульсирует жилка.

– Вовсе нет.

– Однако боюсь, что мой гардероб следует немного обновить.

Лаура слышав в его голосе веселые нотки. Улыбка играла на его губах. Она ощущала, как Коннор приближается к ней, чувствовала тепло его тела.

Неожиданно он поцеловал ее в ухо, и по ее шее и плечу побежали мурашки.

– Он состоит из кожаных штанов и… – Коннор помахал перед ее лицом полотенцем, – …этого полотенца.

– О Господи!

Лаура выскочила из комнаты, и вслед за ней полетел его громогласный хохот. Она захлопнула за собой дверь, но смех Коннора все равно долетал до нее.

– Это невыносимо, это какое-то безумие… – бормотала она. О, как ей хотелось задушить его!

Софи остановилась перед комодом в комнате Дэниэла. При обычных обстоятельствах ей бы никогда не пришло в голову делать то, что она собиралась сейчас сделать, но обстоятельства, в которых она находилась, трудно было назвать обычными.

Софи выдвинула верхний ящик комода, и ее лицо покраснело, когда она увидела его содержимое. Как она и подозревала, в этом ящике лежало аккуратно сложенное нижнее белье: слева белое льняное, справа – желтоватое хлопчатобумажное.

– Прости меня, Дэниэл, – прошептала она, доставая несколько комплектов белья. – Коннор сам решит, что ему больше нравится. «Если ему вообще что-нибудь понравится», – подумала Софи и улыбнулась, вспомнив случай с пижамой.

Она уже собиралась закрыть ящик, когда ее внимание привлекли уголки двух фотографий, выглядывающие из-под белой нижней рубашки. Зачем Дэниэл хранит фотографии на дне ящика? Она подняла рубашку и застыла, глядя на собственное изображение.

На фотографии была изображена девушка, которая стояла в углу бального зала, одетая в белое шелковое платье с кружевами. Она смотрела в объектив глазами, слишком серьезными для ее возраста. Этот снимок был сделан на ее восемнадцатом дне рождения, последнем, которое она праздновала в этом доме. В ту ночь, на праздничном балу, она впервые танцевала в Дэниэлом – мечта, ставшая правдой, реальность, рядом с которой она больше была не в силах находиться.

Она любила его – глубокой, всепроникающей любовью, которая заполняла каждую клеточку ее тела и достигала самых глубин души.

Любовь пронзала ее сердце всякий раз, как она видела Дэниэла рядом со своей сестрой. Любовь, которая не могла принести ей покоя, даже сейчас. Ведь она знала, какую холодную и пустую жизнь он вел с Элинор.

Возможно, Элинор погубила лихорадка, которую она перенесла в детстве. Возможно, дело было в постоянном внимании и заботе со стороны родителей. Ее баловали и опекали с пятилетнего возраста, оберегали, как золотоволосую фарфоровую куколку, завернутую в вату.

Так или иначе, Элинор не обладала способностью любить кого-либо или что-либо, кроме собственного милого личика и своих эгоистичных капризов. Отец нашел Элинор мужа, связанного с ним узами верности и чести, человека, которым Элинор хотела обладать, но которого никогда не любила… и которого всегда боготворила Софи.

Софи достала вторую фотографию.

– Господи! – прошептала она. Здесь были все – мама, папа, Элинор, Дэниэл, собравшиеся в гостиной в день Рождества, за год до того, как она покинула дом, и Софи, стоящая рядом с белокурой Элинор. Ее голова и плечи были вырезаны из фотографии, оставшись внутри ровной овальной дыры.

Спрашивается, зачем кому-то понадобилось портить семейную фотографию?

– Тетя Софи!

Софи подпрыгнула при звуке голоса Лауры. Она резко повернулась и захлопнула ящик, с лицом, покрасневшим от стыда.

– Я искала одежду для Коннора.

– Ох уж этот Коннор! – Лаура распахнула дверцу шкафа. – Вы знаете, что он гуляет по дому совсем голый, в одном лишь полотенце, обмотанном вокруг бедер?

– Правда? – Софи прижала белье к груди, все еще размышляя о семейной фотографии, где кто-то вырезал ее лицо.

– Я никогда не думала, что способна желать зла другому человеку. Пока не встретила его. – Лаура повернулась с руками, загруженными одеждой. – Я способна его задушить!

Софи взглянула на племянницу.

– Как мило, дорогая! Лаура нахмурилась.

– Тетя Софи, что с вами?

– Ничего.

– Вы побледнели.

– Проголодалась, вот и все, – Софи выдавила улыбку. – Я отнесу эти вещи Коннору и прикажу Фионе накрыть нам завтрак в его гостиной.

Лаура всегда считала своего отца высоким, но темно-синие полосатые брюки отца оказались коротки, они заканчивались в трех дюймах над лодыжками Коннора. С белой рубашкой дело обстояло не лучше. Она не застегивалась на груди, а рукава не доставали дюйма до запястий.

– Он выглядит как сирота! Коннор усмехнулся, пытаясь влезть в ботинки, слишком маленькие для ног пришельца.

– …Которому нужен гостеприимный дом.

Лаура кивнула.

– Тот самый, откуда ты явился. Коннор сделал вид, что оскорблен. Лаура с трудом смогла сдержать улыбку. Ну и мошенник!

– Не удастся ли мне что-нибудь сделать?.. – пробормотала Софи, прикасаясь к запонке рубашки Коннора.

– Что-нибудь сделать? – переспросила Лаура. Ей все это очень не нравилось.

– Да, – Софи постучала пальцем по подбородку. – Нужно только немножко растянуть рубашку, и тогда…

– Вы же не хотите сказать, что собираетесь воспользоваться магией?! – воскликнула Лаура.

Улыбка Софи была такой же ясной, как солнечный свет, льющийся через окна гостиной.

– Я могла бы за долю секунды…

– Нет! – отрезала Лаура.

– Но, Лаура, если я хочу стать настоящей колдуньей, мне же надо тренироваться!

Колдовство. Заклинания. Викинги, путешествующие во времени. Лаура прижала пальцы к вискам, чувствуя, как пульсирует кровь.

– Тетя Софи, вы должны забыть… об этой магической чепухе.

– Почему? Я только-только начала в ней разбираться.

– Мы живем в Бостоне! Здесь люди поднимают скандал, если ты всего лишь читаешь неположенные книги. Что они сделают, если узнают, что вы – колдунья?

– Никто ничего не узнает, если я буду осторожной.

– Привести человека в дом – и вы это называете осторожностью? – спросила Лаура, показывая на Коннора.

– Мы с гобой – единственные, кто знает, как Коннор попал сюда.

– Я до сих пор не понимаю, как он здесь оказался. И знаю только, что хочу, чтобы он вернулся туда, откуда пришел.

– Осторожно, дорогая, – прошептала Софи. – Ты оскорбляешь его.

Лаура взглянула на Коннора. Тот смотрел в окно гостиной. Лучи солнца, струившиеся сквозь стекло, запускали золотые пальцы в его густые волосы, обхватывая светящимися руками его широкие плечи. Даже одетый в неподходящие по размеру вещи, Коннор оставался самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо видела.

Озорные искорки сверкали в его голубых глазах, когда он следил за Лаурой, заставляя ее морщиться от каждого удара сердца в груди. Нет, она не падет жертвой его вульгарного очарования!

– Этот человек слишком самонадеян, чтобы чувствовать себя оскорбленным.

– Я уверена, что ты найдешь его совершенно очаровательным, если только дашь ему шанс.

– Шанс для чего? Чтобы совершенно погубить мою жизнь?

Софи улыбнулась, блестя синими глазами,

– Шанс превратить твои мечты в реальность.

Лаура вздрогнула, вспомнив постыдный спектакль, который сама разыгрывала в своих снах.

– Я не хочу, чтобы мои мечты становились реальностью.

– Не хочешь?

– Нет, – отрезала Лаура. Да поможет ей Бог, если она позволит этим непристойным сценам воплотиться в жизнь!

– Ясно…

Какие-то нотки в голосе Софи навели Лауру на мысль, что тетя отлично понимает, почему Лаура хочет исчезновения этого человека. Неужели ее мысли настолько прозрачны?

– Однако, боюсь, мне придется прибегнуть к магии, чтобы отправить его обратно.

– Это другое дело.

– Почему? – спросила Софи.

– Потому что это необходимо. – Лаура взглянула на Коннора. Он улыбнулся ей широкой, радушной улыбкой, которая пробудила в ней воспоминания… Она снова чувствовала его руки, обнимающие ее, его губы, прижавшиеся к ее шее, его пальцы ласкающие ее сквозь шелк платья. В груди вспыхнул огонь, поднимаясь по шее, щекам, пока у нее не зазвенело в ушах. Чем дольше он пробудет здесь, тем больше опасность, что она выкинет что-нибудь безрассудное. – Да, совершенно необходимо.

В дверь постучали, и Лаура едва не подпрыгнула.

– Что такое?!

– Наверно, одна из служанок с завтраком, – ответила Софи, направляясь к двери, как будто ей не нужно было скрывать пребывание в доме викинга ростом в шесть футов четыре дюйма.

– Подождите! – хриплый шепот Лауры заставил Софи застыть на месте.

Софи обернулась.

– Что такое, дорогая?

– Туда, – Лаура указала Коннору на дверь в смежную спальню. – Иди туда и жди там, пока я не скажу, что можно выходить.

Он взглянул на нее, и его черные брови поднялись.

– Ты хочешь, чтобы я спрятался? В дверь снова постучали.

– Я хочу, чтобы ты исчез, – Лаура схватила его за руку и потащила к двери, ведущей в спальню, стараясь не замечать тепла его кожи, проникающего сквозь гладкую ткань. – А до тех пор я хочу, чтобы тебя никто не видел.

Он помедлил на пороге спальни, улыбнувшись ей дьявольской улыбкой, какую никогда не позволит себе джентльмен.

– Ты не составишь мне компанию?

– Нет! Пожалуйста, сиди там и не показывайся, – повторила Лаура, толкая его в грудь. С таким же успехом она могла толкать гранитную стену.

– Как скажешь, – и прежде чем повернуться и покинуть гостиную, он подмигнул ей.

– Он меня с ума сведет! – воскликнула Лаура, захлопнув дверь.

– Можно? – спросила Софи, взявшись за дверную ручку.

Лаура разгладила розовую юбку и глубоко вздохнула, стараясь выглядеть как можно спокойнее.

–Да.

Софи открыла дверь. За ней стояла нахмурившаяся Фиона. Лаура глядела на домоправительницу, не понимая, почему она сама решила накрыть завтрак, а не прислать одну из служанок.

– Я уже решила было, что вы передумали насчет завтрака.

– Мы были так поглощены беседой, что не расслышали вашего стука, – Софи взглянула на Лауру. – Верно, дорогая?

– Да, – кивнула Лаура, избегая взгляда проницательных карих глаз Фионы. Фиона оглядела комнату.

– Значит вы говорите, что мистер Пакстон приехал вчера поздно ночью… – произнесла она, толкая тележку с подносом к круглому столу красного дерева, стоявшему в углу около камина.

– Конечно, – ответила Софи, присаживаясь на край дивана.

Лаура затаила дыхание, заметив, что Фиона поглядывает на дверь в соседнюю спальню. Принести завтрак ее заставило любопытство.

«Не выходи оттуда! – безмолвно умоляла Лаура викинга, ожидающего по ту сторону двери. – Не выходи оттуда, пока не уйдет Фиона».

Фиона развернула белую скатерть и paсстелила ее на столе.

– Странно, что он не предупредил вас о приезде.

– Он хотел сделать нам сюрприз. «И это не совсем ложь», – твердила про себя

Лаура. Коннор точно сделал им сюрприз своим визитом.

– И значит он неважно себя чувствует? – продолжала расспрашивать Фиона, ставя в центр стола серебряный поднос.

– Он простудился, пока плыл из Англии, – ответила Софи.

– Хорошо, я пришлю ему своего тоника. Лаура наморщила нос, вспомнив вкус специального тоника Фионы Келли. Низенькая пухлая женщина с проницательными карими глазами и курчавыми темными волосами уже четырнадцать лет служила домоправительницей у Салливенов. Она стала работать у них вскоре после смерти ее мужа, и привела с собой пятнадцатилетнюю дочь. Фиона проявила поистине материнскую заботу, которая согревала Лауру, как теплая шаль в холод. Лаура всегда могла доверять свои тайны Фионе… но только не сейчас.

Лаура вспомнила фландские сказки про фей и волшебников-друидов, которые любила рассказывать Фиона. Фиона верила в злых ведьм, шаловливых эльфов и волшебный народ, который она называла Сияющим Народом. Она даже носила на шее талисман из янтаря, чтобы защитить себя от Темных Существ. Боже милосердный, Фиона тут же станет цитировать Писание, если узнать, что Софи занимается колдовством!

– И если вы попросите джентльмена выйти, – Фиона сняла крышку с серебряного блюда, впуская в комнату аромат жареной ветчины, – то я бы прислуживала вам, пока завтрак не остыл.

– Спасибо, Фиона, – ответила Лаура. – Но мы сегодня можем сами поухаживать за собой. Я уверена, у вас найдутся более срочные дела.

Фиона улыбнулась.

– Ничего, ничего.

– Даже и слышать ничего не желаю, – Лаура взяла Фиону за руку и повела ее к двери.

Фиона взглянула на дверь, ведущую в комнату Коннора.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Фиона бросила на Лауру взгляд, полный любопытства и подозрения.

– Тогда я пойду.

После ухода Фионы Лаура прислонилась к двери.

– Она не оставит нас в покое, пока не увидит его!

– Я ее прекрасно понимаю, – откликнулась Софи, направляясь к двери, ведущей в комнату Коннора. – Он такой симпатичный человек!

– Тетя Софи, если бы я не знала вас лучше, я подумала бы, что этот варвар вскружил вам голову.

Софи улыбнулась, постучав в дверь Коннора.

– Может быть, может быть…

– После завтрака этот человек должен исчезнуть!

– Я сделаю все, что в моих силах, дорогая.

Но у Лауры осталось неприятное ощущение, что Софи не хочет исчезновения викинга.