Текст книги "Свет во мраке"

Глава третья
Первая стычка с новым врагом

Других спас от гибели мой яростный крик, вылетевший из моей груди в тот миг, когда я почувствовал много столь яркой жизненной силы впереди, большой редкой дугой вставшей у нас на пути. Мы будто бы заходили в широкую горловину горшка слепленного из чужой энергии.

Но заметил я слишком поздно, чересчур глубоко задумавшись и слишком уже положившись на ушедших вперед разведчиков – они миновали это место и не подняли тревогу.

И понятно почему – едва я закричал, как в нескольких местах откинулись целые участки гнилого растительного ковра, приподнялись фигуры врагов. Защелкали арбалеты, меня четырежды ударило в грудь и один раз в шлем. Выругался Литас, падая на землю и держась за левый бок. Ревущий как медведь Рикар вломился в кустарник с топором наперевес, за ним следом мчался Тикса вооруженный точно так же и успевший метнуть в одного из стрелков взрывающийся гномий камень. Бухнуло. Раздался наполненный болью крик.

Я метнулся туда же, к арбалетчикам, что сделали такую глупую ошибку – выбрали целью меня, безошибочно поняв, что я лидер, но самонадеянно решивших, что сумеют пробить доспехи ниргалов. Пусть и непростыми арбалетными болтами из непростого оружия – слишком уж сильно ударили они меня в грудь и целехонькими отскочили в стороны. Вот только помимо собственной толщины доспехи мною «укреплены» магическим даром. Я лишь замешкался, чуть пошатнулся, а затем бросился убивать.

Это не шурды. Это люди. В странной лохматой одежде практически неразличимой в лесу, сливающейся с палой листвой и ветвями. Позади кто-то кричал – кто-то из моих людей или гномов. Ранение. Возможно смертельное. Это прибавило мне прыти. Первого врага я буквально смял своим весом, вбил его хрустнувшей спиной в сучковатый древесный ствол, не обращая внимания на заскрежетавший по моим доспехам короткий клинок. Вытаращенные глаза, перекошенный рот, судорожно дергающее тело, быстро замершее и упавшее, когда я прыгнул в сторону.

Рядом пронеслась волна плотного воздуха, меня зацепило самым краешком, но в шаге от меня выворотило с корнями весь кустарник – одной и широкой семишаговой полосой, взлетели комья грязи, хрустнули упавшие молодые деревца, затрещали толстые стволы и начали заваливаться. Двое Медерубов стояли на пути снесенного ветром участка леса, и они исчезли с моих глаз в мгновение ока. Пропали в бесформенной куче из грязи и древесины появившейся у основания небольшого бугра.

Я тяжело крутнулся, прокричав яростно и громко:

– Маг! Маг! Маг!

Где ты?!

З-занг! З-занг!

Что это?!

По мне ударил идущий под очень пологим углом град из звонкого металла – я слепо отмахнулся от простучавших по груди и шлему градин, зацепил одну, бросил короткий взгляд. Игла. Очень большая толстая игла из закаленного железа, остро наточенная с обеих сторон. В меня ударило несколько десятков страшных снарядов. Раздались вопли боли, один человек и три гнома крутились в гротескной пляске боли, пытаясь вырвать из тел канувшие в плоть железные иглы. Кто держался за шею окровавленными пальцами, кто за ногу и руку. Укрепленные мною доспехи легко выдержат подобный удар, но есть и неприкрытые броней части тела, крайне уязвимые для подобных мелких орудий смерти.

Я ринулся вперед, на каждом третьем прыжке отклоняясь чуть в сторону, слепо мчась по большому кругу, обходя все место схватки, оставив остальных врагов на своих воинов. Маг не будет в самой гуще битвы, он должен стоять поодаль, но при этом так, чтобы видеть все как на ладони. Рядом должна быть лошадь – слишком густой был железный град, столь много игл один человек не унесет, ему не по плечу эта тяжкая ноша, если он не такой как я.

Р-рах!

От дикой силы удара я захрипел, перед глазами замелькало небо и верхушки деревьев, от боли в правом плече отнялась рука, звякнул выпавший из омертвевшей ладони меч. Я рухнул как гнилая колода, замерев в глубокой луже, погрузившись в жидкую грязь боком, утопив шлем больше чем наполовину. Сквозь смотровую щель медленно затекала холодная грязная вода, сквозь другую щель я видел упавшее рядом бревно – толщиной с бедро мужчины, длиной в несколько локтей, щерящееся щепастым концом. Именно оно прилетело с небес будто карающая птица и ударила меня в плечо, снеся с ноги и отбросив вниз по склону. Это смертельный удар, сравнимый по силе с ударом палицы великана.

Но я был жив. И оставался недвижимым лишь по одной причине – преодолевая боль, игнорируя затекающую в шлем жидкую грязь, стиснув зубы, я ждал. И мое краткое ожидание окупилось сторицей – в совершенно иной, неожиданной для меня стороне, шевельнулись ветви, раздалось преисполненное удовлетворением хмыканье, звякнул металл. Так хмыкает мясник убивший кабанчика прямым уколом в сердце, или же палач сумевший отсечь приговоренному голову единственным ударом меча. Что ж, среди орущих поодаль гномов я и впрямь казался настоящей королевской дичью. Вот только меня еще не убили. И рано примерять мой пустой шлем к крюку на стене трофеев.

Защищенные толстым укрепленным металлом руки уперлись в липкое дно лужи. Не обращая внимания на полоснувшую по нервам боль, я привстал, уперся коленом, а затем рванулся в сторону врага напролом, снося на пути хлипкие деревца, обламывая сучья, рвя паутину тонких ветвей. Недавнее довольное хмыканье удачливого охотника сменилось изумленным неверующим возгласом, ведь удар был столь силен! Но страха в голове не слышалось – скорее азарт.

Тут-то я его и обнаружил – среди густых переплетений ветвей орешника смахивающих на паутину, ярко светилась искра жизни. Шага на три позади – еще одна, тоже человечья. Еще на три шага позади – три более тусклые и иного цвета большие искры, это лошади.

Радовался я недолго – попросту не увидев следующего орудия, я вновь закувыркался по земле, снося гудящей от боли головой грязевые кочки и дробя трухлявые валежины.

Проклятье!

Бревно спикировало с небес! Но перед этим я резко замедлился, будто угодил в невидимую патоку или смолу щедро смешанную с влажным весенним воздухом. Меня словно в грудь ударило большой жесткой доской, затем придержало на мгновение, давая заостренному колу толщиной с две мои руки рухнуть с небес и угодить мне точно в лоб – по шлему, чуть выше смотровых щелей. Если бы не укрепленный магией металл….

Щелк! Щелк!

Со злобным воплем вскакивая, я узрел нечто необыкновенное – вмешавшиеся в мою схватку с магом два ниргала выпустили по арбалетному болту. И оба снаряда резко отклонились в стороны, сделали полный круг обогнув пару деревьев и набрав скорость рванули прямо ко мне! Удар! Сдвоенный тычок в грудь и шлем. Зазвенел металл. Я злобно ощерился, чувствуя, как по грязным губам и подбородку стекает горячая струйка крови – я сильно прикусил губу, когда был сбит с ног второй раз. Но сейчас устоял на ногах, мои доспехи вновь выдержали, я сделал широкий шаг вперед.

И яркая искра задрожала, стала гораздо ярче, дернулась. Что, ублюдок? Вместо азарта охотника в твою душу закрался леденящий страх?

Был один несокрушимый воин в полном доспехе и с черным плащом за плечами – а теперь их трое! И все такие же?!

З-занг! З-занг!

Загудел, завыл воздух, из густющих зарослей орешника рванулся веер из десятков смертоносных игл, удар воздушного сгустка в грудь заставил меня споткнуться, замедлиться, та же участь постигла ниргалов, а затем по нам застучал частый смертоносный град. Снизу так же ударил ревущий ветер – прямо от земли! – меня начало приподнимать! Ноги пробороздили грязь, но я остался на месте – как будто подвешенный за шиворот. Но длилось это недолго и я резко опустился обратно в грязь, как мешок с грязным бельем оказавшийся слишком тяжелым для переноски.

Я убью его! Убью лично!

Не успели злобные мысли оформиться в моей ушибленной бревном голове, как к моему удивлению жизненная искра мага последний раз немыслимо ярко полыхнула, раздался сдавленный хрип, что-то вроде птичьего клекота… и все затихло, на землю упало толстенное бревно, полетели вниз иглы.

Второй сдавленный крик и стоявшая позади искра столь же быстро потухла. Все… в зарослях остались лишь лошади – если говорить о живых существах.

Нет!

Вот еще одна! В стороне! Но чем-то она мне знакома…

С треском ветвей из орешника вывалился Рикар, утирающий рукавом окровавленное лицо, левая рука бессильно свисает, я отчетливо вижу пробитую посреди ладони сквозную дыру – кинжал, не иначе. Следом за здоровяком выскочил гном Тикса, маленький, взъерошенный, злобный, хромающий, в ноге выше колена торчит обломок стрелы. Их работа? С магом?

– Господин – сокрушенно прорычал Рикар, окинув мою фигуру пристальным взглядом – Кто ж боевого мага в лоб берет? Сзади! Сзади его обходить надо! И топором по умной голове!

– Топором! – зло поддакнул Тикса, выдирая из уха засевшую там иглу – По голове!

Высказавшийся Рикар развернулся и убрался опять в заросли, спеша забрать любимый топор. Если сопоставить все мною увиденное и услышанное, то выходит, что Рикар попросту метнул громадный свой топор в мага, попав ему прямо в умную голову. И маг такого обращения не пережил. И не заметил врага – ведь его внимание было полностью поглощено тремя мрачными воинами в черных плащах, что так небрежно переносили его жалящие и таранные удары.

Оглянувшись, я понял, что скоротечная схватка завершилась. Нападающих и было-то немного, даже сейчас, еще толком не разобравшись, я все никак не могу понять – какого склирса они напали? Их было слишком мало! Почему не побоялись неполным десятком напасть на четыре десятка воинов врага? Понадеялись на боевого мага в своих рядах? Возможно – видят Создатель с Темным, что сегодня я познал унижение и получил сильный урок. Жесткий урок.

Не вмешайся Рикар, Тикса и ниргалы – кто бы вышел победителем из этого боя?

Боюсь, перевес был не на моей стороне. Пусть доспехи выдержали – что наполнило меня гордостью – но я все равно был как бронированная черепаха атакованная сотнями жалящих пчел.

– Доклад мне! – рявкнул я в голос, сдирая шлем.

Охнул. Скривился в гримасе боли, взглянул на ушибленное плечо и выругался – в сочленении плеча торчал хвостик иглы, сумевшей найти лазейку в доспехах и таки ужалившей меня. Надеюсь маг не использовал яд. Хотя, я почему-то уверен – яда нет. Слишком уж азартен был охотник, слишком сильно ему нравился процесс охоты на двуногих зверей и в таком благородном занятии нет места подлым приемам.

– Погибшие? – повторил я крик, выдирая с корнем не дающий пройти куст орешника – Есть?

– Есть! – мрачно донеслось в ответ.

– Ну да – со злобным выдохом, проворочал я – Как же без этого, про раненых можно и не спрашивать. Бинтуйте раненых! Если есть подранки врага – не добивать! Зовите меня! Рикар! Что там?

– Два мертвеца – прогудел в ответ великан.

– Точно! – радостно поддакнул Тикса. Чему радуется паршивец мелкий? Так обрадовано говорит, будто ему подарок сделал.

– Надо было оглушить – вздохнул я, выбираясь наконец из зарослей и останавливаясь у лежащего в грязи трупа с раскроенной головой. Ох… это точно Рикара работа – голова прорублена практически полностью, топор вошел в правую сторону, разрубив на две половинки ухо, кость и мозг, в общем, разворотив все напрочь. С таким собеседником особо не поболтаешь….

– Мага-то? – поразился Рикар, пытающийся согнуть пальцы на поврежденной руке – Господин, окститесь. Таких сразу убивать надо! Одним ударом! И целиться в голову! Маг и без руки столько дел натворить может… ну да отца Флатиса в деле вы уже видали.

– Видал – признался я – А там кто лежит?

– Мертвец! – доложил Тикса, горделиво выпятив грудь – Но лошади живы!

– Уф… Тикса, тащи седельные сумки буде таковые найдутся. И живо! Хотя… стой, у тебя же стрела в ноге.

– Да? – удивился Тикса, опуская взгляд – О! Какая склирса меня стреляла? А?!

– Кто бы это ни был, он уже мертв. Рикар, командуй привал. Забери с собой Тиксу и подлатайте друг друга. А я огляжу пожитки мертвецов – вдруг они окажутся красноречивее, чем их владельцы с развороченными головами.

– Тут уж куда попал – туда попал – немного виновато пропыхтел Рикар, глядя на тех, кто уже никогда не заговорит.

– Ты все сделал правильно – не согласился я – Он мог бы кучу народу положить. Узнай что там с ранеными и погибшими. Что за проклятая дорога! Каждый шаг по ней мы оплачиваем кровью!

Моя черная удача не подвела – пожитки мертвецов оказались ровно такими, какие были бы у любого охотника, стража или посыльного ушедших или отправленных в не слишком долгую дорогу, подразумевающую обязательное возвращение.

Если человек отлучается из дома всего на неделю или две, он редко берет с собой что-нибудь личное, ведь не успеешь соскучиться по родным стенам и семьей, как уже вернешься обратно. Если же отлучка связана с путешествиями по сырому лесу, содержимое седельных сумок будет отчетливо предсказуемым.

Теплые сменные вещи, обмотки на ноги, сухие травы от запаха коих я расчихался на пару минут – в носу свербело так, будто там бешеный сверчок поселился. Там же нашлась одежда потеплее – вдруг заморозки вернутся. Сменные тетивы, наконечники для стрел, точила для ножей, посуда, запас различных круп, мешочки с солью и какой-то пряностью, много переложенных чистыми тряпками ломтей подсушенного хлеба, предметы для ухода за лошадьми, включающие в себя походную наковаленку, подковы, гвозди, копытные ножи, странные изогнутые крючки несколько зловещего вида. И снова одежда, мелкие инструменты, прочие обыденные пожитки любого опытного путешественника.

У одного из воинов – невозможно уже сказать у кого именно из убитых нами – в мешке нашлась бережно обернутая тряпочкой прядь женских волос перехваченных ленточкой. Он кого-то любил и был любим. Возможно строил планы о женитьбе – вряд ли женатый мужчина будет возить с собой прядь жениных волос. Такое может быть, но маловероятно. А мне так и вовсе безразличны эти страсти и надежды, если они исходят от врагов.

Сумки мага я нашел быстро – судя по одинаковой упряжи, ему принадлежало целых три лошади. Одна для личного использования, остальные для переноски груза. Иглы. Сотни железных игл. Очень большой кусок парусины, бережно сложенный и упакованный. Зачем магу парус в сумке? У меня возникло пара мыслей на этот счет, но они быстро угасли задавленные досадой на бесплодные поиски. Пожитки мага мало чем отличались от вещей обычного воина, не облагодетельствованного магическим даром. Сменная одежда, белье – обычное, шерстяное – принадлежности личного обихода.

Почему никто из вражеского патруля не вел дневник?

Не составлял записи о путешествии?

Нет и никаких странных знаков на их телах, позволяющих отнести их к какому-нибудь странному культу. С ними не было нежити. Никаких воняющих падалью мертвяков, клацающих клыкастыми челюстями пауков, пожирателей или еще кого слепленного из мертвой плоти и костей.

Нам противостояли боевая магия и острое железо. И это больше напоминало мне об элитных частях имперской армии – если судить по рассказам Рикара и прочих ветеранов наглядевшихся на вояк и хлебнувших армейской жизни сполна.

Патруль. На нас напал боевой патруль совершавший обход окрестностей. Причем, судя по всему, напал не в полном составе, ведь все указывает на то, что именно эти люди до стычки с нами схватились с армией Тариса. Они полные безумцы, бесстрашные, не ставящие ни во что собственные жизни. Я так говорю из-за их нападения на передовые отряды Тариса. При схватке с нами они могли сделать ставку на внезапность, на силы боевого мага. Опять же тяжело пыхтящие и едва идущие гномы Медерубы одним своим видом издалека громко заявляют – мы еле ноги тащим, куда там драться! Впрочем коротышки меня удивили – их хватило злости на преодоление усталости и они не побоялись ринуться в бой, несмотря на все неудачи в прошлые дни.

То, что это именно патруль говорила их численность – слишком малая для полного боевого отряда, хотя и сам не знаю, почему я так решил. В их вещах нет карты, но она и не нужна – патруль не уходит далеко от песчаной дороги, от этой клятой артерии созданной для перемещения ужасающих по размерам и пропитанных древней мерзостью гранитных блоков. Я не жалел о ненайденной карте – мне она тоже не нужна. Достаточно продолжать двигаться дальше по песчаной ленте брошенной поверх холмов, долин и лесков. И рано или поздно мы упремся во вражеские ворота.

Отшвырнув бесполезные сумки, я уселся на ближайшее возвышение оказавшееся крепким осиновым стволом рухнувшем из-за ручья подмывшего корни. Мои мысли крутились вокруг патруля…

Что происходит если боевое охранение территории – песчаной дороги – вдруг сталкивается с очень сильным и серьезным противником?

Ответ прост – первым делом следует отправить одного или двух воинов с предупреждением к основным силам. То есть – усадить кого-нибудь на быструю лошадь и велеть доставить сообщение о чужаках. И я готов спорить, что так и было сделано. А значит, весточка умчалась, и хозяева дороги уже знают о войске Тариса – это самое малое, в этом я твердо уверен. А про нас? Стал ли патруль сообщать о еще одном отряде двигающемся в том же направлении? Или нас сочли за тыловой отряд войска Некроманта? Или подумали, что мы легкая добыча и не стали отправлять послание?

Надеюсь на их самонадеянность, но рассчитывать буду на худшее – хозяева местных земель уже знают о нас. Тем более что необязательно отсылать гонца с устным сообщением – достаточно отослать «вестник» или же голубя. Однако я не нашел «вестников» в вещах покойников и нигде не видел пустых птичьих клеток.

Что ж…. Буду отталкиваться от твердой убежденности в том, что с этого дня о нас знают. Вражеский лидер получил весточку о нежданных гостях.

– Господин! – меня окликнул один из воинов, его юношеское лицо выражало удивление смешанное с толикой страха и непонимания.

– Что? – напрягся я, поднимаясь с облегченно захрустевшего осинового бревна. Часть коры слетела, обнажив потемневшую и словно бы закаменевшую поверхность древесины.

– Посмотрели бы вы… – замялся воин – Опасности нет, но такого я еще не видывал….

Не став противиться обуявшему меня любопытству, я зашагал в указанном направлении, не обращая внимания на сопровождения из ниргалов.

Далеко идти не пришлось. Лишь миновал взгорок, перепрыгнул дважды петлю русла быстрого ручейка, преодолел каменистую осыпь и остановился рядом с двумя могучими дубами, что так же как и я удивленно взирали вниз.

Не знаю, как назывались эти деревца образовавшие довольно внушительную рощицу. Не осины, не дубы, не сосны. Отличительный признак – странно тонкие стволы с желтоватой корой и множеством странно ломаных ветвей с обилием сучков. Ветви столь же странные, как и стволы – они длинные, горизонтальные, с легким наклоном вверх, но слишком тонкие на всем своем протяжении. На каждой ветви каждого дерева насажены черепа. Нет, не насажены, а продеты так же как бусины на нить, причем дыры делались в боках черепа, и нанизаны они правильно, макушкой вверх. Нижних челюстей почти не имелось – отпали уж давно видать. Все остальное сохранилось в различной степени – потому как черепа насаживались сюда в разное время, разница здесь составляла годы, десятилетия и века.

На ближайшем ко мне странном дереве виднелась парочка совсем уж замшелых, потрескавшихся и почерневших черепов выглядевших совсем жалко, грозящих вот-вот рассыпаться при следующем дуновении ветерка. А чуть ниже небрежно насажена черепушка куда свежее, с остатками свернувшейся плоти, сидящие рядышком три вороны жадно клюют по теменной кости черепа, выстукивая странную и жутковатую барабанную дробь.

Кстати о черепах…. Их много, очень много. И они разные.

Люди, гоблины, шурды, сгархи, медведи, волки, рыси, кабаны, костяные пауки и даже киртрассы.

Тут представлены только грозные существа способные убить. Черепа сгархов доминируют, их невозможно не узнать, эти чудовищные пасти способные перекусить человека пополам.

Тут все вперемешку, нет никакого порядка, черепа насаживали один за другим, просто пробивая в них дыру и втыкая на ближайшую ветвь.

Я простоял здесь недолго, после чего развернулся и зашагал вниз.

– Что же это?

– Стена трофеев – отозвался я.

– Стена трофеев? – повторил один из монашков успевший проникнуться зрелищем.

– Да – ответил я. Монашек позабыл от удивления про неприязнь ко мне и устремился следом – Роща трофеев. Стена трофеев. Лес трофеев. Никогда не видели в дворянских замках стены с головами оленей, кабанов, волков и медведей? И про каждую такую голову надувшийся от гордости хозяин дома может рассказывать часами – вот этого оленя они гнали весь день, вот этот волк был людоедом и успел полакомиться пятью крестьянами до того как его шею пробила пущенная хозяйской рукой стрела. А вот этот медведь год наводил ужас на дальние селения…. Не думаю, что здесь есть подоплека, святые братья. Те, кто следит за этой землей и дорогой убивают каждого незваного гостя. Убивают и хищников – может из предусмотрительности, а может из-за скуки и забавы ради. Что еще делать патрулям в долгом объезде? Один лес вокруг…. До дома далеко, туда волчьи и медвежьи головы не доставишь, завоняются по дороге. Вот и сделали себе стену трофеев, а теперь поддерживают традицию уже больше века – не думаю что самым древним и уже рассыпающимся черепам меньше века. А скорее со времен первого трофея минуло уже два столетия. Но вот деревья странны для меня – высокие, старые, но стволы тонкие, ветви тонкие….

– Это тонкопрутный болотник – ответил один из монахов – Говорят, раньше он был высок, мощен и красив и цвел круглый год, но затем возгордился и начал затмевать солнце другим деревьям своими ветвями, начал насмехаться над ними и тиранить, чем разгневал Создателя. И теперь на веки вечные должен он страдать в таком обличье наводя страх и вызывая отвращенье. В ветреные дни он очень сильно скрипит – протяжно и жалобно, видать страдает и просит прощения….

– Поучительно – кивнул я – Не возгордись…. Рикар! Как там наши дела? Есть ли погибшие?

– Есть, господин Корис! – послышался в ответ хриплый рев здоровяка – Как не быть! В этом мы сильны – в погибании на поле боя! Ох!

– Чтоб вас всех – вздохнул я и бросил взгляд на начавшего отставать монашка – Почувствовали иронию, святой брат? А смысл послания?

– Иронию? Смысл?

– Охотники гордятся своими трофеями и бахвалятся имя. Он возгордились не на шутку, наплевали на уважение к останкам. Но что главное – они нацепили ужасающие трофеи на проклятые Создателем деревья. Вокруг столько более пригожих деревьев, но выбрали именно тонкопрутный болотник. Возвеличили и украсили его. И сделали так, чтобы при ветре казалось, будто это не ветви болотника скрипят, а насаженные черепа издают общий дикий крик. Могу биться о заклад, что это не единственная их «стена», если по пути встретим мы еще такие вот деревья, то и они будут украшены столь безбожно и любовно.

– Я не могу уловить….

– Те, кто это сделал, говорят отчетливо и ясно – нам плевать на Создателя, плевать на ваши обычаи и уважение, те, кто проклят вами и богом вашим – наши друзья. А самый главный посыл таков – это наши земли, берегитесь! Ибо в чужих домах охотники своих трофеев не вешают…. Поэтому осторожней братья монахи – поглядывайте по сторонам и молитесь пуще. Скоро хозяева навестят нас, и их прием покажется нам чересчур горячим.

– Они… – монах с удивительной осторожностью подбирал слова – Они защищают рубежи? Границы своих земель?

– Да – уверенно кивнул я – От всех подряд. Им плевать кто ты, для них мы не больше чем добыча. Вот только на нас они зубки пообломали. Помогите раненым, проводите павших, братья монахи.

– Гномы молятся другим богам – заметил священнослужитель и осекся, напоровшись на мой неласковый взор.

– Проводите павших – с нажимом повторил я и зашагал прочь.

– Слушаюсь – донеслось мне в спину.

Вскоре мы вновь двинулись дальше по проклятой песчаной дороге, где казалась каждая песчинка покрыта запекшейся кровью путешественников. Мы щедро платили кровью за каждую лигу пути! Платил и Тарис шедший впереди нас. Платил куда больше нас, безразлично бросая на песке трупы павших замертво шурдов и гоблинов.

Что ж, дорогу осилит идущий. И тот, кто готов заплатить любую цену за движение вперед.

Не знаю, как думает об этом восставший из мертвых принц Тарис Ван Санти, а вот я знал точно – я готов заплатить любую цену ради достижения своей главной цели. Если нам все суждено здесь умереть – что ж, такая цена вполне справедлива, коли я умру после того как наслажусь мучительной агонией врагов и проклятого некроманта.