Текст книги "Низший 4"

– А? – не выразила Йорка большой радости – А че я?

– Неохота – признался и зомби – Но раз надо.

– Надо.

– Расскажем – вздохнул Баск – Начинать?

– Секунду! Я должен позвать остальных – для запоминания и записи.

Паук из ПауПам замахал руками, но я его поспешно остановил:

– А давайте мы к вам?

– Так даже лучше – согласился тот, оглядывая наш заставленный тарелками стол.

Через пару минут все организовалось. Рэк вытянулся на лавке и отключился. Йорка с Баском перебрались за другой столик и их тут же окружили пауки. Туда же мигом подтянулись остальные посетители столовой, подтащившие столы. В результате образовался паучий плотный круг с гоблинами в центре. На стол встало несколько бутылок и кувшинов – чтобы рассказчикам было чем смочить горло. И понеслось.

Я же остался за столом в одиночестве – дрыхнущий Рэк не в счет. Остался здесь намеренно – давал шанс явно ждущему подходящего момента служителю наконец-то высказаться и заодно собираясь переварить еду и информацию.

Тут было над чем подумать.

Пауки – на ступеньку выше Дренажтауна. Во всем. Включая товары, еду и прочее. Само собой это заметно только для состоятельных или хотя бы неплохо зарабатывающих пауков. Как я понял, накормившее нас заведение Скайбубс относится к разряду недешевых. Обычный работяга вряд ли может заявиться сюда и позволить себе подобный обед.

На обед нам подали два огромных блюда с тушеным мясом – как основу. И обставили блюда неимоверным количеством мелких мисочек, контейнеров и тарелочек с разноцветными закусками. Сладкие, кислые, острые… На края стола поставили два подноса с подрумяненными тонкими лепешками. В результате столовыми приборами пользовались только если надо было дотянуться до дальней тарелки. Зачем вилка, если можно на лепешку плюхнуть кусок мясо, навалить сверху обжигающей закуски и отправить все это в рот?

Я и так был впечатлен. А когда к нашему столу доставили здоровенную плоскую тарелку с жареными яйцами…

Настоящие яйца. Огромные – одно жареное яйцо с две мои ладони, при этом толщина с палец. Мощный и яркий зеленый белок – потрясающий на вкус. Эта еда покорила меня. Яйца… настоящие яйца…Мы заказывали их трижды. А чего переживать, если нас несколько раз предупредили, что наша трапеза оплачена заранее и мы можем себя ни в чем не ограничивать. Вот мы и не ограничивали…

После этой еды я знал одно – яйца должны войти в мой постоянный рацион. А еще – мое желание увидеть зверинец паучихи Вэттэ усилилось.

Что еще?

Ритуалы. Обычаи. Кастовость. Все это у пауков в наличии. Причем выпячено куда сильнее чем на Окраине или в Дренажтауне. Тут потребуется немало времени, чтобы разобраться – но у меня такого желания не было. Просто отметил себе, как факт. И заодно отметил в голове их способ подавать еду – в десятках мелких мисочек и самого разного вкуса. Это не может быть случайностью. Это тянется откуда-то из прошлого. И мне это кажется знакомым. Очень знакомым.

– Фото – на очищенный от тарелок и протертый официантками участок стола бережно опустили небольшой контейнер с плотной закрытой крышкой – Предупреждаю – некоторые фото…

– Посмотрим – улыбнулся я, придвигаясь ближе – Посмотрим.

Именно этот момент выбрал служитель, что тихо шепнул, пока убирал оставшиеся пустые тарелки:

– Через два часа вы приглашены к вождю Мимиру. На бал.

– На бал? – переспросил я.

– Бал – кивнул прилизанный парнишка и попятился – Ваши костюмы уже готовятся.

– Прекрасно – буркнул я – Чем выше – тем причудливей.

Как оказалось новость была передана не только мне, но и остальным бойцам. Рэк продолжил дрыхнуть. А вот Йорка с зомби ненадолго вернулись ко мне, прервав рассказ о наших подвигах.

– Бал! Это ведь дико торжественная и роскошная хренотень с танцами и вкусной жрачкой, верно? Дамы церемонно вертят жопами в кружевах, мужики в жабо и лосинах. Да? У всех костюмы.

– Вроде так – поморщился я – Вот извращенцы…

– Костюмы… И мы их оденем? – в глазах Йорки зажглись яркие огоньки – А они красивые? Роскошные? Платье с блестками? М? Вот честно – я бы очень хотела платье с блестками. Мне такое снилось… вспыхивающие на серебристом платье черные искорки… красиво…

– Я понятия не имею – ответил я машинально, еще раз глянув на свертки и сверточки за нашими спинами.

– Оди… я очень сильно хочу платье с блестками…

– Сдохнешь ты с этой мечтой, гоблин.

– Сам сдохни! – окрысилась девушка – Вот надо же было насрать! Я ему тут мечту свою…

– Забыла улицы залитые дерьмом, мочой и кровью? – парировал я – По Дренажтауну в серебристом платьице гулять собралась?

– Гейши гуляют! И неплохо так! В кедиках на платформе…

– Ну да – кивнул я – Тогда еще Баску пригласительный зеленый огонек в задницу вставим – и рядом с тобой пустим. Да?

– Нет! – отрезал зомби, глянув на меня мутным «ожившим» глазом.

Слишком мутным.

– Что с глазом?

– Опять замутилось все – ответил Баск и тут же успокоительно поднял ладони – Но не дергайся, командир. Тут циклонами. Знаешь… будто в глазу какие настройки делают. Фокус подкручивают, смещают, снова подкручивают, на время дают четкую цветную картинку, а потом резко все мутнеет ненадолго. Если честно, если мысль, что мне в глаз что-то живое и умное подсадили.

– Бр-р-р-р… – передернулась Йорка – Баск! Пальцы разноцветные, в глазу что-то живое и умное…

– Моя уникальность растет – не скрывая радости улыбнулся зомби.

И радость не касалась уникальности. Радость касалась исключительно возвращающегося зрения.

– Продолжайте рассказ – отправил я их обратно – И рассказывать только о том, что видели.

– В смысле – не врать.

– В смысле – только о том, что видели в Клоаке и Зловонке. На любые вкрадчивые вопросы о внутренней кухне нашей группы, о наших отношениях между собой и планах на будущее надо тут же вежливо отвечать: «А тебе что с того, крыса ты долбанная, троллем трахнутая?». Этим не ограничиться и раздавить любопытную гниду морально. Вздумает пыркаться – раздавить и физически. Резко дайте понять – в наши внутренние дела и планы не лезьте, паучье! Ясно?

– Ясно.

– Вперед.

– Я вообще-то все слышал – тихо заметил паук из ПауПам, успевший сесть напротив и продолжающий держать руки на крышке контейнера с фотографиями.

– Я в курсе – кивнул я.

– И никакой неловкости?

– Мне плевать на твои чувства, паук – откровенно ответил я – Я не лезу в ваши дела – не лезьте и вы в мои.

– И не собирались. Мои пауки знают меры.

– Твои пауки – может быть. Но все ли они твои? – прищурился я – Думаешь никто не работает на Мимира или Вэттэ? Никто не пишет доклады о происходящем в твоей бригаде историков?

– Всем плевать на прошлое.

– Но не плевать на информацию. Ну что? Мои бойцы уже хрипло поют, рассказывая историю. Твоя очередь.

– Конечно. Здесь все фотографии. Сразу предупреждаю – некоторые фото очень… пикантны…

– Пикантны? – повторил я с кривой усмешкой – Какое интересное слово… показывай.

– Конечно – с щелчком сняв крышку, паук вытащил первую стопку фотографий и с привычной сноровкой разложил их на досуха вытертом участке стола передо мной.

Пикантность…

Порнушка.

На первых десяти фото – одни и те же персонажи. Трахаются, лыбясь при этом в объектив. На некоторых фотографиях они обнажены. А на некоторых – в полном боевом облачении. Какие интересные ролевые игры…

Осторожно подцепив одно из фото, поднес его ближе к глазам.

– О… – кашлянул смущенно паук – Не знал, что вы любитель…

– Еще какой – подтвердил я, глядя на висящего под потолком паука, умудрившегося утащить туда же и партнершу по соитию. На их дела мне плевать. Но вот пушка свисающая с плеча паука весьма интересна.

Это винтовка.

С прицелом. С очень странным я бы сказал прицелом – по сути это просто длинное невысокое вздутие, идущее сверху по корпусу оружия. Никакого намека на линзу прицела. Длинное дуло солидного калибра. Чуть раздутый приклад. Снизу торчит широченный картридж. Рассмотрев винтовку, я вернул фотографию на место и жестом показал, что можно убирать эту партию.

– А… – понял мой интерес паук – Вы любовались не ляжками, но винтовкой. Игдальстрел. Одна из трех. Потерянная.

– Одна из трех? – приподнял я бровь, тщательно скрывая разочарование – Утерянная?

– Тут нет секрета – кивнул мужик – Всего три винтовки. Одна у вождя Мимира. Другая у нашего лучшего стрелка Лосты Злой. Третья принадлежала Трахарю Семилапому. Это он на фотографии.

– Секунду – я придержал фото, взглянул на искаженное в сладкой гримасе лицо паука – Трахарь Семилапый?

– Он самый.

– Почему такое имя и прозвище?

– На его сбруе было только три лапы. С самого начала. И когда он поднялся и начал зарабатывать – не стал добавлять новую. Уже привык жить с семью лапами. Вроде бы так. Трахарь… тут тоже все ясно – без траха жить не мог. Каждый день ему требовалась самка. И желательно другая.

– Ненасытный семилапый паук – задумчиво произнес я – Понятно. И что с ним? И с его винтовкой?

– Однажды они просто пропали – развел лапами паук – Это все что известно.

– Они?

– Трахарь со своим звеном. Десять боевых злобных пауков вооруженных до клыков. Они просто исчезли.

– Угу… и никто не знает куда они делись?

– Нет – покачал головой паук – Есть только слухи. Но никаких доказательств.

– И что за слухи?

– В тот день…

– Когда в тот день?

– Где-то год назад.

– Продолжай.

– Это допрос? – удивленно спросил паук – Я вдруг почувствовал… даже страх…

– Нет – улыбнулся я – Просто мне очень интересно. Не хотел зацепить.

– Ага. Интересный ты гоблин…

– Обычный. Что там с «тем днем»?

– Тем днем пауки опять нехило сцепились с болотниками. Началось все из-за молоденькой сладкой сукки в борделе Копулы. Сукка Елена. Поссорились два командира – Трахарь и один из болотников-лидеров. Она была готова обслужить каждого – но каждый хотел быть первым. В результате сукку зарезали, пауки и болотники опять передрались, нимфа Копула выгнала всех на улицу. Там продолжилось. Полилась еще кровь. Начались обещания.

– Кровавые терки вождей из-за красивой Елены? Звучит почему-то знакомо. Ясно. Трахарь был там и не сумел унять жажду траха.

– Да. Там многие были.

– До стрельбы дело дошло?

– Нет. Мать бдит.

– Мать бдит – повторил я – Тогда в чем дело?

– Трахарь пообещал, что этого так не оставит. Еще пообещал, что к завтрашнему вечеру подвесит к небу гирлянду из пятнадцати отрезанных голов. Пообещал при всех – убить пятнадцать болотников, отрезать им головы и сделать из них гирлянду.

– Гирлянда появилась?

– Нет. Трахарь и его звено пропали. Но все знали, что Семилапый всегда выполняет свои обещания. После той стычки болотники затаились в Зловонке. И раз гирлянда не появилась, а Трахарь пропал… – паук развел руками.

– То они отправились в Зловонку и…

– И не вернулись оттуда – кивнул собеседник – Да.

– Других вариантов нет?

– Клоака.

– А туда им зачем?

– Клоака связана со Зловонкой.

– Понятно – дернув щекой, я неспеша принялся вливать в себя компот.

Как у них все просто.

Пропало боевое звено, вооруженное до зубов, и не знаем где именно?

Тогда – в Зловонке! Ну или в Клоаке!

Почему?

Так там же все в тумане. Ничего не видно. Вроде опасно и зловеще. Там они и сгинули. Не доказать, конечно, но к чему доказательства, если и так все ясно? Озлобленный Трахарь встал на тропу мести, и она привела его к гибели. И покоятся сейчас их обглоданные косточки на дне Зловонки или присоединились к грудам костей в Клоаке. Теперь уж не отыскать бренные останки и почестей не воздать.

Вот только туфта это все.

Мы вычистили Клоаку втроем. Вру. Я вычистил ее один – всю гребаную Стылую Клоаку, что оказалась просто раздутым миражом.

Вся Клоака – жирный тролль в опухолях и безногий калека на сраной тележке. Вот и вся боевая сила.

Зайди в Клоаку боевое паучье звено – они бы потратили на зачистку минут пять. И из этих пяти минут четыре бы ушли на блуждание в тумане и неспешное любование тамошними достопримечательностями. Ни при каком раскладе паучье звено не могло пропасть в Клоаке. Даже если нарвалось на плуксов – я помнил про лебедки со спасительной паутиной. Зайди пауки в Клоаку – зашли бы сверху. И не стали бы отстегивать спасительные паутины от потолка. Замолотил ножками – и поднялся в безопасность. Пусть даже сто плуксов напали разом – хотя бы один паук сумел бы выжить и убежать, чтобы потом рассказать все сородичам.

Да и не пошли бы в Клоаку пауки – какие шансы отыскать там или же дождаться аж пятнадцати болотников? Бред. Сидели бы в едком тумане до посинения.

Так что остается только Зловонка…

И тоже нет.

Тоже бред.

Десять умелых злобных пауков при полном вооружении. В броне. С лебедками. Многолапые, способные передвигаться и по потолку, и по стенам. И чтобы их всех порешили вооруженные дубинами и свиноколами болотники?

Да чушь.

Ни за что не поверю.

Но даже если пауки действительно решили забраться в Зловонку и вдруг разом перестрелять друг друга или же сдохнуть в синхронном заплыве в болоте дерьма – об этом стало бы известно. Уже на следующий день головы пауков были бы развешаны у входа в Зловонку. Как похвальба и предупреждение – вот мол мы какие крутые. Вздумай Понт сохранить в секрете – не вышло бы. Пара визитов в бордель – и сукки быстро бы прознали от пьяных болтливых болотников все детали недавней битвы.

Важна ли мне судьба Трахаря Семилапого?

Нет. И да. Если информация насчет всего трех винтовок правдива – мне важна его судьба.

Каковы шансы отобрать винтовку у вождя Мимира или лучшего стрелка паучихи Лосты Злой?

Шансы нулевые. Я бы рискнул будь шансы получше. Но они действительно нулевые.

Но может я зашел не с той стороны?

– Винтовок всего три? – спросил я напрямую – Или у других боевой ранг не позволяет?

– Винтовок всего три – ответил паук – Раньше было пять. Все у пауков.

– Так… и что с ними стало?

– Две были уничтожены в один день и час. В давнишнем взрыве.

– Давно?

– Очень давно.

– В таком же взрыве как сегодняшний?

– Сегодняшний – мелочь – махнул лапой паук – Наших погибло немало. Нижних зацепило. Но поверь, Оди – это мелочь.

– А что конкретно случилось?

– Про наши внутренние дела я тоже молчать умею.

Пожав плечами, я постучал пальцами по столу и передо мной разложили новую партию фотографий. Эти тоже не выглядят слишком старыми. Зато на них с разных ракурсов изображено весьма яркое, красочное, блестящее и крайне непрофессионально запечатленное зрелище.

– Что за тупорый фотографировал? – осведомился я, пытаясь хоть что-то разглядеть в красочном бесформенном месиве.

Это площадь перед главным входом в паучью крепость Лихткастил. На ней уйма народов, торчат во все стороны стальные и мясные лапы, кричащих цветов одежда. Видны плывущие над головами тарелки с жрачкой, на переднем фоне танцует пара обнаженных бабенок смутных, но явно не стройных очертаний. Но все снято слишком издалека. Не различить лиц. Вообще никаких деталей не различить. Мусор.

Поведя ладонью, я собрал их в кучу и отодвинул к пауку. Поднял глаза. Паук из ПауПам сидел и сверлил глазами столешницу.

– Ты делал фотографии? – понял я.

– Я – с сокрушенным вздохом признался тот – Но…

– Но наделал дерьма – подытожил я – Еще фото есть?

– Нет. Таково правило – делать не больше девяти фотографий за шесть месяцев. Иначе быстро все истратим.

Быстро пересчитав, я хмыкнул – ровно девять.

Девять драгоценных и безнадежно запоротых кадров. Ну ты и кадр, паучина…

– Было бы смешно, придумай ты это правило – добавил я.

Паучья башка опустилась еще ниже, слюнявые жвала едва не коснулись стола.

– Я… – донеслось едва слышно.

– Давай следующие фото – велел я, снова стуча пальцами по столу.

Тасуя фотографии, смущенный паук не удержался от вопроса:

– Стебаться надо мной не хочешь?

– Я же сказал – мне плевать – сказал я чистую правду – Мне плевать на твои успехи, на твои провалы, на твои запоры и понос. Если ты прямо сейчас сдохнешь – я позову еще одного паучару раскладывать пасьянс из хреновых фотографий.

– Так и запишем в хронике – обиженно пробурчал тот – Гоблин ты хренов! Не против такого заголовка? Или еще что получше – чтоб-ты-сдох-долбанный-герой-сучий-Оди…

– Если так напишешь – мое мнение о тебе изменится к лучшему – ответил я и снова не солгал – А тут что?

– Виктория. Верховная паучиха. Славно и мудро правила долгие годы. Королева из королев.

На фотографиях – тетка жирных лет. Усатая. Набрякшее мрачное лицо, бугристый невысокий рот, поджатые брюзгливо губы, шея втиснута в высокий узкий воротник, за спиной сбруя с вертикально поднятыми восемью сверкающими стальными лапами.

– Двенадцатилапая? – уточнил я.

– Все верно – гордо ответил паук – Великая Виктория Двенадцатилапая.

– И всеми она могла управлять?

– К-хм… это скорее символ власти…

– Заспинная корона?

– Ну… послушай, гоблин. Королеву Викторию любили. И до сих почитают. Держи шуточки на привязи.

– Давно почила в бозе?

– А?

– Давно сдохла жируха?

– Эй! Сказал же…

– Но ты ведь ее не сильно почитаешь – наклонился я вперед – Чего так трясешься?

– Зато другие почитают! – огрызнулся паук, тоже наклонившись поближе – И сильно почитают. А мне лишних проблем не надо – тут девяносто пять пауков из ста считают, что Паутина Памяти никому не нужна и нас надо разогнать на черные работы! Плуксов отстреливать на окраинах.

– Прямо как мы сегодня.

– Вот именно! И без обид.

– Ну да. Я грязный гоблин. А ты паук небесный.

– Все так.

– И здесь рожден?

– Конечно!

– Так что про сдохшую жирную клушу с кучей лап? Давно сдохла?

– Давно! – сквозь зубы прошипел паук – Прояви уважение, гоблин! Она почтенная и славная паучиха!

– Она долгие годы была вождем. Стало быть, она по маковку в дерьме и крови. По-другому не бывает и не будет. Никогда.

– Прошу тебя!

– Проси – кивнул я – И пока просишь – следующие фото давай.

А что тут рассматривать?

Жирная верховная паучиха во всех ракурсах и возрастах. От юной сомнительной привлекательности до жирной усатой перезрелости.

– Ты первый кто потратил всего пару секунд на лицезрение королевы.

– Смотреть на что? – спросил я – Она стоит, сидит, снова стоит, сидит, улыбается, держа в руках винтовку. Бред. Добавить бы ей за спину Трахаря Семилапого с приспущенными штанами и вот тогда…

– Ти-и-ихо-о-о! – раздавшееся шипение можно было смело отнести к истинно паучьему – настолько долгим и злобным оно оказалось. Конечно, если пауки вообще умеют шипеть.

– Нормальные фото показывай – велел я – Времени в обрез. И я лучше посплю, чем буду пялиться на давно померших теток с заспинными коронами.

– Да они все такие!

– Тогда наша сделка не состоялась – покачал я головой и начал подниматься – Я отзываю бойцов. Рассказы закончились.

– Тебе жалко?

– Мне? Жалко – подтвердил я – Ты по-любому поимеешь какую-то выгоду с наших рассказов. Я же пока не поимел ничего – разве что на хрен пропавшего паука полюбовался.

– Ну… погоди! Вот самые старые фото! С охот паучьих!

– Ну-ка… – я с неохотой опустился на скамью – Показывай.

Охота… я ожидал увидеть лыбящиеся хари охотников держащих за лапу дохлых плуксов. Или поставивших на них ноги. И не ошибся.

Охотники стоят на трубах, висят под потолком и на стенах, с их поясов свисают гирлянды из плуксовых тушек. Похоже у пауков фетиш на гирлянды. Гирлянды из плуксов, гирлянды из голов, гирлянды из… о как… На одном из фото опять Трахарь. С любимой винтовкой за плечом и ожерельем в руках – из отрезанных ушей, носов и членов. Аккуратно так нанизал. При этом и свой хозяйство показать не забыл, вывалив его наружу и радостно улыбаясь во все жвала.

– Вы его доктору не показывали? – спросил я, отбрасывая фото.

– Член Трахаря?

– Ага. Вместе с его большим двуногим придатком.

– Да больной он на всю голову был – поморщился паук как от зубной боли – Говорю же – жить без траха не мог. Поэтому в его звене одни только мужики были. А все бабенки – даже самые страшные – бежали как от чумы. Само собой бежали – в долгих походах попробуй от такого отбиться.

– Ну да – покивал я, никак не показав, что только что узнал нечто крайне важное – Попробуй тут целый день нападки голодного самца отбивать.

– Именно! Я сколько таких историй слышал! И ладно только день! А если два дня? Три? Все знали – Трахарь без траха зверел. Мог и силой принудить. И к себе в звено подобрал таких, кто ему не возражал. Хотя может оно и нормально? Самец. Воин. Все время на рубеже. Перестрелки, кровь, усталость, стресс – надо же как-то разряжаться.

– Конечно – согласился я – Как без разрядки? Взять и трахнуть напарницу силой – она ведь не так сильно устала, как лидер, да?

– К-хм…

– А тут что? – круто сменил я тему, поднося к глазам следующее фото.

Про крайне заинтересовавшее меня «дальние походы» я не сказал ни единого слова. Вообще не подал виду, что услышал паучью оговорку.

Какие еще нахрен дальние походы продолжающиеся два-три дня? Да еще чтобы с перестрелками, с кровью, стрессом и усталостью. Куда здесь ходить?

Самый дальний из известных мне маршрутов – отсюда вниз, потом через Гиблый Мост и по двадцать девятому магистральному до упора – до дальних гоблинских клякс. Но что паукам делать на Окраине? И где они там найдут перестрелки? К тому же на Окраине ничего не стоит отыскать на все согласную за небольшую плату гоблиншу или черведевку. И не придется ссориться с бойцами из родного звена.

А больше ведь ходить некуда – Дренажтаун невелик.

Разве что еще ниже – к гномам.

Или выше…

Других вариантов я не вижу. То есть – другие варианты, несомненно, есть. Но я о них не знаю. А вот пауки знают… и ходят по этим маршрутам в дальние выматывающие походы.

– Рекордно большой мандарин – пояснял тем временем паук, тыча чистеньким пальцем в фотографию с дохлым оранжевым плуксом.

Размер действительно впечатляет. Но я больше таращусь на оружие. И на сбрую. Отмечаю всю полезность паучьей сбруи – она несет на себе все. Броня, манипуляторы, батарея, лебедка, рюкзак, поясные сумки, фляжки и бутылки, оружие. При этом нагрузка равномерно распределяется по всему телу. На некоторых манипуляторах крюки, другие снабжены магнитными держателями, от них тянутся провода.

Про дополнительные лапы не знаю, а вот от паучьей сбруи без манипуляторов – не отказался бы. Надо узнать могу ли я купить четыре пусть даже простеньких комплекта. Тут открывается действительно широкий спектр тактических и походных возможностей.

Походы…

Дальние паучьи походы.

Сука…

Намертво застряло у меня в голове.

Так и хочется задать прямой вопрос. А когда не получу ответа – схватить историка за затылок и впечатать улыбчивыми жвалами в стол. Снова задать вопрос. Снова впечатать… и так до тех пор пока вместе с зубами и кровяными сгустками он не даст мне ответы.

Но нельзя. Ведь так поступает только гоблинское быдло, а нас пригласили на паучий бал – и мы получается не быдло…

Или нас пригласили в качестве паучьего корма?

Я запутался. И я хочу закинуть в рот полтаблетки мемваса. Или хотя бы четвертинку серой таблетки.

– Оди…

– Да? – встряхнул я головой.

– Вот гора плуксов. Мы вскрыли гнездо под потолком?

– Вскрывали взрывом? Как в этот раз?

– Что ты! Никогда! А в этот раз мы вообще не при делах – там… Эй! – в паучьем голосе зазвучало возмущение – Я же чуть не проговорился. Слушай, не выпытывай. Иначе меня и остальных точно отправят на окраины у дыр сидеть и плуксов ждать. Веди себя честно.

– Честно? – переспросил я и, дождавшись кивка, предложил – Давай мы сейчас подойдем к тому столу, где мои бойцы рассказы ведут. И спросим сколько раз им задавали вопросы касательно наших будущих планов и внутренних дел. И вот сколько раз они спрашивали – столько раз я пну тебя по харе. Что скажешь? Это ведь честно? Ведь твои благородные пауки не стали бы спрашивать лишнего… Согласен, паук?

– Проехали. Мои фото тебя не заинтересовали, вижу. А там ведь было несколько удачных! Со старыми пауками греющимися у…

– В задницу.

– Ясно – вздохнул тот, сгребая фото и доставая следующие – Вот совсем старые.

Бегло просмотрев толстую пачку, отложил две штуки. Остальные без сожаления закинул в контейнер. Рассмотрев фото, покрутив перед глазами, глянул с обратной стороны, пожал плечами и забросил их к другим, отряхнул руки от пыли.

– Что на последних интересного увидел? Я их недавно отыскал – завалялись в сумке с расходниками. В боковом кармане под тряпками.

– А больше там ничего не завалялось?

– Не. Тряпки, две фото, кусок сухого мяса и чей-то оторванный ноготь с большого пальца ноги. Больно наверное было…

– Наверно.

– Так что интересного увидел?

– Мужика темнокожего – ответил я – С кожей бугристой. Еще нескольких пауков. Радостно танцуют.

– Высокий детина в татухах бугристых? Я тоже в свое время долго рассматривал. А тесак его видал?

– Кто это?

– Кто-то из давно живших пауков. Столько времени утекло. Кто знает теперь? Да как ты и любишь говорить – всем плевать.

– Ну да – ответил я, поднимаясь – Далеко до ближайших торгматов?

– На лифте на два уровня вверх. Потом до упора влево – до стены. Там торговая галерея.

– Ага.

Ткнув Рэка, разбудил орка и сказал передать остальным, чтобы не дергались – скоро буду. Орк что-то проворчал, отвернулся к стене, сжал ладонями израненное пузо и затих. Кивком попрощался с пауком-историком и зашагал к лифту. Глянув назад, убедился, что историк уже позабыл про меня и, прижав к пузу контейнер с бесполезным мусором, заторопился к моим бойцам.

В контейнере труха. И раз там только дерьмо – значит так задумано. Где-то в паучьем царстве есть еще одна подборка фотографий. Куда более ценных. И эта подборка находится в цепких лапках личностей куда поважнее чем клоунская ПауПам.

На последних двух фото танцевал смуглый мужик, чье полное описание я слышал совсем недавно. И слышал не из паучьих уст, а из окровавленной пасти перепуганного болотника.

И болотник описывал не паука. Нет. Он описывал внешность другого болотника. Важного болотника.

Как он описывал?

«Высокий, могучий, смуглый, со стоящим дыбом пучком черных как смоль волос на голове и сплошь татуированным изрубцованным лицом. Он ласково называл свинок «пока-пока» или что-то в этом духе. Он заставлял болотников танцевать ка-матэ – общий танец с гримасами, воплями и словами на непонятном языке. А еще он клялся, что помнит многое из бывшей жизни».

В точности такой вот мужик и был изображен на фото. Смуглый. Высокий. Могучий. С изрубцованным лицом. С оскаленными в широкой улыбке подточенными зубами. С пучком торчащих вверх черных волос. Танцующий сам – и заставляющий других. На фото несколько пауков довольно слаженно танцевали некий общий танец, стоя при этом посреди удивительно узкого и темного коридора со странно закругленными стенами и потолком.

Спроси кто меня – я был сказал, что они стоят не в коридоре. Они устроили танцевальную вечеринку внутри трубы. И танцуют по колено в зеленоватой воде. А чуть в стороне, на изогнутом склоне стены, виден некий полупрозрачный отросток. Любой, кто увидит подумает, что это ошметок слизи. Я бы тоже так сказал. Но после того, как мы в Зловонке наткнулись на студенистый плотоядный банан с горловыми щупальцами – я так больше не скажу. И не подумаю.

И спроси меня кто из своих – Оди, скажи начистоту, что ты видишь на этих фото? – я бы ответил: танцующего первого вождя Зловонки. Того, кто ласково называл свинок пока-пока и создал знаменитую свиноферму Паму-Пока, что так долго поставляла вкусное и жирное мясо всем желающим.

Вот дерьмо.

Хотя я могу и ошибаться. Мало ли существовало и существует любящих групповые победные танцы высоких и смуглых черноволосых мужиков с изрубцованными лицами? Может их десятки.

А я тут придумываю всякую херню.

Мало ли почему на остальных фотографиях ничего кроме паучьего незамысловатого порно.

Мало ли почему эти две фото обнаружились случайно, до этого годы пролежав под тряпками и ногтями в боковом кармане сумки.

Можно придумать кучу конспирологических теорий. Можно выкинуть всю эту херню из головы. А можно просто подождать и в подходящий момент задать нескучный вопрос нескучным слушателям. И поглядеть на их непринужденно-истеричную или все же равнодушно-непонимающую реакцию.

А пока пойду погляжу на ассортимент предлагаемых в паучьем царстве товаров. Только ножичек и мини-игстрел с собой прихвачу. На всякий случай…

* * *

Еще одно доказательство избранности паучьего племени – товары в торгматах. Начать с того, что здесь торгматы в два раза шире городских. В огромных витринах медленно крутятся образцы предлагаемого товара. Всего в галерее я вижу не менее десяти торговых автоматов. Видеть, вижу, а потрогать не могу – расположенную вдоль стены подвесную галерею отделяет от меня висящая над бездной площадка с большой металлической аркой. Над аркой мотается туда-сюда полусфера наблюдения. Еще одна жужжит где-то снизу. У арки стоят лениво облокотившиеся о невысокие перила четыре паука.

Аналог городского центра. Посторонним входам нет. Все жизненные блага – только для своих, только для многолапых трудяг латающих прохудившиеся небесные трубы. А вот банкомат – на этой стороне. Тоже приткнулся к стене, ждет гоблинов желающих оплатить недавний ужин.

– Оди? – один из охранников с той же ленцой выпрямился, сплюнул в бездну чем-то красным.

На мгновение почудилось, что он харкнул кровью. Но судя по улыбающейся румяной харе паук на здоровье не жаловался и выплюнул остатки недопитого. Следом и бутылку пустую швырнул.

Все не могу заново привыкнуть к открытости лиц. Хотя некоторые пауки носят маски и очки – но тут это скорее дань какой-то моде. Или въевшаяся намертво привычка – живут в чистоте, но работают порой и под душем из дерьма льющем из дырявой трубы.

– Так ты Оди?

– Оди – не стал я скрывать.

– Идем – паук поманил меня пухлой лапой, воровато глянул на потолок – откуда как раз отчалила полусфера, с деловитым жужжанием направившись куда-то вдоль стены.

Перестраховываться я не стал. Молча кивнул, прошел по решетчатой платформе, круто свернул, перебрался через перила, повисел минут на верхней перекладине веревочной лестницы, по сигналу спустился чуть ниже, дотянулся до соседней лестницы и уже по ней поднялся обратно на платформу – с другой стороны контрольной арки. Подмигнувший мне паук сообщил:

– У тебя двенадцать минут сумрака, гоблин. И да – уважаю. Реально уважаю, чувак. Знатно вы свинопасов порубили. Мы тут целой толпой на верхней галерее стояли и плывущие по желобу трупы считали. Уважаю.

Еще раз кивнув, я потопал к торгматам, искренне надеясь, что они не станут возмущаться, когда к их чистеньким небесным сенсорам прижмется грязный гоблинский палец…

Если вообще прижмется – вдруг нам такого товара не надо? Мы гоблины народец придирчивый. И пусть у меня на счету четыре с лишним тысячи солов, это не значит, что я стану их спускать на всякую ер…

У них есть десятизарядные картриджи…