Текст книги "Роковая встреча на Манхэттене"

Рив вручил ему несколько долларов и крепче сжал локоть Нины, когда они прошли в темный вестибюль.

– Какого черта ты здесь живешь? – Он пришел в ярость.

– Потому что это бесплатно. – Она попыталась открыть ключом дверь, но та оказалась взломана после того, как Нина ушла сегодня утром.

– Нина, мне казалось, ты умнее.

– Все не так уж плохо, – солгала она, втайне радуясь тому, что он проводил ее до двери. Она отперла дверь в студию, и они вошли в тусклую, убогую комнату с облупившейся краской на стенах и старой мебелью. – Видишь?

– Почему окно заколочено?

– Моего друга ограбили несколько недель назад, но сейчас здесь безопасно. Никто не влезет.

– Как выбираться через окно в случае пожара? – мрачно спросил он. – Собирай свои вещи. Ты здесь не останешься.

– Всего на пару ночей.

– Тут куча мусора. – Он указал на подобие мешка. – Ты забыла, что объедки привлекают крыс?

– На самом деле в мешке мой чемодан. Я засунула его туда, чтобы по нему не ползали тараканы.

Рив бросил на нее самый снисходительный взгляд, на который был способен.

– Значит, вещи ты уже собрала, – произнес он с тихой яростью. – Хорошо.

– Я не буду жить с тобой, – упрямилась она.

– И тут ты не останешься. Скажи, в какой отель ты хочешь поехать.

– Было очень приятно снова повидаться с тобой, Рив. Я не понимаю, почему послала тебя к черту и ушла от тебя.

– Что еще скажешь?

– У меня нет денег на отель! И не смей говорить, что заплатишь за него. Я уже должна тебе тысячи, и меня тошнит от этого каждый день. Так что нет, Рив. Нет.

– О чем ты говоришь? – резко спросил он. – Я никак не ожидал… – Его телефон запищал. – Наверное, водитель сообщает, что с машины снимают колеса. – Он взглянул на экран телефона, и в его взгляде мелькнуло обвинение.

Нина попятилась.

– Что случилось?

– Сообщение от моего PR-агента, – процедил он сквозь зубы. – Он спрашивает, не хочу ли я сделать заявление о моих отношениях с Ориэль Кювье, поскольку ее видели входящей в мой дом. По-моему, мы вляпались. Поэтому, Нина, ты пойдешь со мной. Ты расскажешь, что происходит, и мы найдем способ спасти мое имя от скандала.

Глава 3

Рив не стал развязывать мешок для мусора. Он разорвал его и вытащил оттуда дешевый красный чемодан Нины. Он дышал через рот, чтобы затхлый запах этого места не провоцировал у него худшие воспоминания.

Нина сжала кулаки и упрямо поджала губы.

– Я не шучу, Нина. Однажды меня использовали ради рекламы. Один раз. Больше этого не будет. Поэтому ты идешь со мной, и мы положим этому конец.

Она вошла в ванную и вышла оттуда с желтой косметичкой в одной руке, влажным бюстгальтером и трусиками в другой. Она запихнула все это в свою сумку и взяла с журнального столика любовный роман, а также вытащила из розетки зарядное устройство. Потом надела розовую джинсовую куртку поверх платья.

Через несколько минут они уже были в машине. Рив написал своему PR-агенту, что вскоре определится с заявлением.

Затем он отправил сообщение знакомой, сказав ей, что не придет на вечеринку. Нина оказалась права: дочь политика просто помогала ему. Он не планировал ничего, кроме выпивки, но написал, что его люди позвонят ее людям. Так он намекнул ей, что не заинтересован в более интимной связи.

– Зачем вовлекать меня? – Он выключил телефон. – Если ты хочешь получить пользу от своего двойника, это твое право. Не надо было втягивать меня в это дело.

Нина ссутулилась, обхватив себя руками, воинственно подняв подбородок.

– Я рассказала тебе, что произошло. Если ты не хочешь мне верить, не верь.

– Ты вернулась в мою жизнь в тот день, когда репортеры начали преследовать тебя. Это простое совпадение? Ты хочешь, чтобы я поверил?

Нина раздраженно вздохнула, сжимая пальцами рукав джинсовой куртки.

– Ладно, я специально шла мимо твоего дома. Я не собиралась заходить. Я даже не знала, дома ли ты.

– Тогда зачем вообще приходить?

– Мне требовалось укрытие, Рив. Я должна была получить работу, которую хотела. Я собиралась мысленно попрощаться с тобой и улететь в Лондон.

– И у тебя получилось? – шутливо спросил он, почувствовав тяжесть в животе от мысли, что ее план реализуется. Это не должно было беспокоить его, но беспокоило. – Я не подозревал, что ты затаила такую обиду. Это была месть за то, что мы расстались?

– Что? Нет. – Она выпрямилась и уставилась на него. – Мне жаль, что твоя бывшая подружка без твоего разрешения сняла секс-видео с тобой и выложила его в Сеть. Я этого не делала. – Она откинулась на сиденье. – Поэтому перестань обвинять меня в этом.

– Я тебя не обвиняю, – прорычал он, уязвленный тем, что она вообще подняла этот вопрос. Он до сих пор помнил тот инцидент, хотя его адвокат позаботился о том, чтобы видео удалили из Интернета.

Рив сжал в кулак пальцы, лежащие на колене, ненавидя это видео за само существование и еще больше себя за то, что был таким доверчивым и считал себя влюбленным.

– Ты мне не доверяешь, Рив. Ты никогда мне не доверял.

– Я никому не доверяю, – ответил он. – Ты ничем не отличаешься от остальных людей.

– О, я отлично это понимаю, – сказала она со смехом, похожим на прерывистый хрип. – Она сломала тебя. Ты боишься рассказать о себе хоть что-нибудь, что можно использовать против тебя. Но дело в том, что страдают все, а ты ничем не отличаешься от остальных людей.

Он резко вдохнул. Он терпеть этого не мог в Нине. Она умела так перевернуть ситуацию, что он начинал анализировать свое поведение. Он не сломан. И он не психопат. Он законопослушный гражданин, который оказался достаточно тактичен и приютил старую любовь в своем доме. Он способен на элементарное человеческое сострадание.

– Я иду на просчитанный риск. – Все его состояние было построено на осторожных авантюрах. Он делал ровно столько ставок, сколько, по его расчетам, должно было окупиться. – Расскажи мне, в чем твоя игра, и я решу, хочу ли я играть.

– Я даже играть не умею, – сердито сказала Нина. – Ты считаешь меня слишком умной, если думаешь, что я разработала против тебя сложный план. Я не могу выиграть в карты у своей племянницы. Я одна такая тупица в семье. И все из-за того, что я медленно замечаю очевидное. – Она отвернулась лицом к окну и подняла руку к щеке. Он решил, что она вытирает глаза.

Его сердце сжалось.

В машине потемнело, когда они въехали на подземную стоянку под его домом. Водитель открыл дверцу Нине, потом пошел к багажнику, чтобы взять ее чемодан. Нина сидела неподвижно, когда Рив подошел и посмотрел на нее.

– Ты и дальше будешь упрямиться?

– Нет. Но я поднимусь к тебе только потому, что слишком устала, чтобы придумывать что-то еще. Я не спала с тех пор, как приехала сюда в воскресенье.

– Почему нет?

– Ты видел квартиру. Я не могла спать от страха.

Выругавшись, Рив протянул руку и помог ей выбраться из машины.

Нина слегка покачнулась, и он точно понял, как она взвинчена. Ему хотелось обнять ее. Он тут же одернул себя. С каких пор он стал мистером Любовью? Прикосновения во время секса прекрасны, но в обычное время никаких объятий и ласк.

Убедившись, что Нина твердо стоит на ногах, он повернулся и ввел код на панели лифта. Водитель поставил ее чемодан в лифт и спросил, должен ли сделать еще чего-нибудь.

– Мы поужинаем у Антонио, – решил Рив.

– Я приготовлю ужин, – глухо сказала Нина.

– Ты же сказала, что устала.

– Пожалуйста, дай мне возможность расплатиться с тобой, хотя бы готовкой, – резко произнесла она.

– Хорошо, – пробормотал он и отпустил водителя.

Они поднимались на лифте в тягостном молчании.

Рив не осознавал, как часто Нина готовила, пока она не ушла от него, а ему пришлось снова покупать еду навынос. Нина отлично готовила, и, похоже, ей нравилось это делать, но он всегда думал, что так она пытается увлечь его домашним хозяйством. Теперь он задавался вопросом, старалась ли она тогда внести свой вклад в их совместное проживание.

– Ты же знаешь, я не жду от тебя оплаты…

– Не начинай, Рив. – Двери открылись в фойе его пентхауса, и она вытолкнула свой чемодан из лифта. – Иначе я сожгу твой ужин, а может быть, и все здание дотла.

* * *

Нина порылась в кухонных шкафах, проверяя, хватит ли ей риса, гороха и ингредиентов для блинчиков с начинкой. Она устала, но готовка ее успокаивала.

Рив появился, когда она замешивала тесто. Он переоделся в шорты-бермуды и рубашку поло и выглядел небрежно, но был напряжен. Он принес бутылку красного вина, откупорил ее, наполнил два бокала и поставил один рядом с ней.

– Спасибо. – Она убрала тесто в холодильник и вымыла руки, а потом отпила вина. И тут же почувствовала приятный букет из смородины, черной вишни и перца. Она соскучилась по дорогому вину.

Рив сел на табурет за столом, как он часто делал прежде, когда она готовила. Позанимавшись любовью, они, расслабленные и довольные, потягивали вино, подшучивая друг над другом и споря из-за повседневной чепухи.

Сегодня вечером от Рива исходила враждебность. У Нины сложилось ощущение, что все сказанное ею будет взвешено, измерено и проверено на обман.

Она занялась рисом.

– Я говорила, что родилась в Люксембурге?

– Это далеко от Альбукерке. – Он опустил ресницы, скрывая взгляд. – Но близко к Германии. Там есть авиабаза?

Смешно, но Рив соображал намного быстрее Нины.

Она кивнула.

– Папа там служил, а м-мама…

– Нина? – Он поставил бокал, говоря самым тихим и осторожным тоном, который она когда-либо слышала от него. – Если не хочешь, не рассказывай.

– Нет, все в порядке. – Ей не хотелось предполагать, что он о ней подумает. – На самом деле ты единственный человек, которому я могу рассказать. Наверное, ты лучший собеседник, потому что не поддаешься эмоциям. Ты такой циничный и прямолинейный, что сразу порекомендуешь мне сходить к психоаналитику.

Он моргнул.

– Продолжай.

– Мне всегда рассказывали одну и ту же историю. – Она начала резать перец. – Наша мать чувствовала себя запертой в крошечной квартирке, которая была у них недалеко от базы. Она решила свозить моего брата и сестру на фабрику часов с кукушкой, но они заблудились. Она случайно заехала в Люксембург и остановилась в кафе, чтобы спросить дорогу. У нее случился приступ из-за аневризмы.

Рив тихо выругался.

– Да. – Она поджала губы. – Люди в кафе не знали, что произошло, но она была на большом сроке беременности. До родов оставалась пара недель. Неподалеку была частная клиника, где европейская элита лечилась и делала пластические операции. Ее срочно отправили туда. У моей сестры осталось яркое воспоминание: она сидит в кафе, держа брата за руку, они оба в ужасе и смятении. Официант принес им сыр, крекеры и горячий шоколад и спросил, откуда они. Я думаю, он пытался узнать, как связаться с отцом, потому что тот появился немного позже. Он отвез их в клинику, где они узнали о том, что мамы больше нет. Все плакали, пока медсестра не вынесла меня и не положила в руки папе. Потом все успокоились и стали улыбаться. – Нина отпила вина, переполняясь эмоциями, ее глаза щипало от слез. – Я всегда чувствовала, что в тот момент меня любили.

На щеке Рива дрогнул мускул, и он уставился на свой бокал. Он никогда не рассказывал Нине о своем детстве. Он скрытничал и ни разу не отзывался с любовью о брате или сестре, об отце или матери. Он никогда не говорил о любви.

– Твой отец не взял образцы крови? – Рив был практичным человеком. Он ни за что не поверил бы, что ребенок, которого положили ему в руки, его собственный.

– Папа был растерян. Мы отправились домой, и Абуэла переехала к нам. Папа часто отсутствовал, пока не вышел в отставку, но, когда я пошла в школу, он постоянно был дома. Я окончила школу, накопила денег на колледж, получила диплом, а потом приехала работать сюда. – Она пожала плечами. – Все было вполне нормально.

– Пока ты не узнала, что есть модель, которая выглядит точно так же, как ты.

– Да, но потом я встретилась с тобой и больше ни о чем не думала. – Она равнодушно улыбнулась и отвернулась к плите.

– Ты считаешь, тебя отдали не в ту семью? – тихо спросил он.

– Нет, – сказала она без колебаний. – Меня воспитывали самые любящие люди в мире. Мне очень повезло, что они у меня есть. – Ее глаза наполнились слезами, она потерла их тыльной стороной запястья.

– Ты, наверное, не понимаешь, о чем я говорю.

– Я понимаю. – Она принесла тесто из холодильника и посыпала стол мукой. – Люди спрашивали, не удочерили ли меня. Меня это расстраивало, но Абуэла сказала, что я похожа на ее сестру. Она объяснила мне, что именно поэтому мне было трудно учиться. Дислексия была у моих предков.

– Я не знал этого о тебе.

– Это не имеет значения.

Но это было важно, потому что влияло на ее самооценку. Однако Нина придумала собственную стратегию, чтобы получить образование. Она гордилась дипломом в области изящных искусств по специальности дизайнера моды.

Однако она всю жизнь задавалась вопросом, почему ее брату и сестре чтение и математика даются намного легче, чем ей. А теперь она чувствовала себя полной идиоткой, не замечая, что отличалась от них гораздо больше.

– У меня не было причин сомневаться в кровном родстве с моим братом и сестрой, пока я не предложила сестре родить ей ребенка.

Он взял бутылку, чтобы наполнить свой бокал.

– Как это понимать?

– Ну, выносить ребенка как суррогатная мать. – Она взяла стакан с широким горлышком, чтобы вырезать круги из теста.

– Зачем ты это сделала? – В его глазах читалось удивление и недоверие.

– Она моя сестра. Они с мужем годами лечились от бесплодия. Это одна из причин, почему я поехала домой. Папа сказал мне за ужином, что у Анжелы снова случился выкидыш, и она убита горем.

– Ты не рассказывала мне этого о ней.

– Потому что это не твое дело. Я говорю тебе только сейчас, потому что это важно. – Она слепила несколько конвертиков из теста и положила их на сковороду. – Время от времени они заговаривали об услугах суррогатной матери, но не могли на это решиться не только из-за стоимости. Я уже предлагала им свои услуги, когда училась в колледже. Анжела сказала, что это помешает моему образованию. На этот раз она была так убита горем, что я отчаянно пыталась ей помочь. И я хотела сделать что-то, чтобы почувствовать, что моя жизнь имеет смысл и цель.

– Нина, – с предостережением произнес он. Такой человек, как он, знал, что существует огромная разница между преследованием цели и ее достижением.

Она скомкала обрезки теста и снова раскатала его, сильно наклоняя голову.

– Суррогатное материнство – непростое занятие. Большинство агентств не нанимают женщин, которые не рожали. Кто-то делает это в частном порядке, хотя мой врач не очень-то поощрял нас к этому, но решил, по крайней мере, проверить меня.

– Анализы крови? – с пониманием спросил Рив.

– Да. Он образумил меня результатами и сказал, что у братьев и сестер нередко бывают разные группы крови, в зависимости от того, как объединяются родительские хромосомы. Но у меня был особый случай, и он предложил мне поговорить с моим отцом.

– А ты?

– Я не разговаривала с ним. Я сказала Анжеле, что у меня анемия, и это было правдой. Я по-прежнему принимаю добавки с железом. – Она сделала глоток вина и перевернула блинчики с мясом на сковороде. – Потом я прошла тест на родословную. Я хотела доказать, что доктор ошибся.

– Но?

Она судорожно вздохнула.

– Мой брат сделал такой тест несколько лет назад, когда его жена не знала, что еще подарить ему на Рождество. Мои и его результаты должны были оказаться примерно одинаковыми, верно? Если мы оба произошли от матери-пуэрториканки и белого американца. В отчете Марко говорится, что у него в роду были испанцы и африканцы, которые являются коренными жителями Карибского побережья. Плюс английские и немецкие корни по отцовской линии.

– А у тебя?

Ей стало не по себе.

– Немного от англичан. Но в основном выходцы из Южной Азии и Скандинавии.

– Скандинавия? – Рив фыркнул и всмотрелся в ее лицо, словно ища следы нордической крови.

Нина пожала плечами и допила вино, а потом подтолкнула бокал к бутылке.

Он налил ей вина.

– Ты звонила в клинику, в которой родилась?

– Здание неоднократно переходило из рук в руки. Теперь там спа-курорт.

Она проверила рис и выключила его, затем взяла две тарелки. Оставив свежую порцию эмпанадильи жариться на сковороде, она села на стул рядом с Ривом.

– Связь с Ориэль не входила в мои планы, когда я получила свои результаты. Я имею в виду, в журналах в салоне моей сестры были ее фотографии с Дюком Родсом.

Рив посмотрел на тарелку, которую она поставила перед ним.

– Вкусно пахнет, – тихо сказал он, выглядя почти застенчивым. Он отправил в рот горсть риса и вздохнул, потому что рис был горячим. – Отлично. Спасибо. Рассказывай дальше.

Рив ел так, будто его не кормили неделю.

Она тщательно подбирала слова.

– Я не думала, приходится ли она мне сестрой. Потом выяснилось, что она – дочь Лакшми. Затем я прочла, что она родилась в Люксембурге за день до меня. Я родилась в четырнадцать минут первого ночи.

Он резко взглянул на нее, прожевал и сглотнул.

– Ты выходила с ней на связь?

– Тебе следовало сказать, что я свихнулась, Рив! – Она заставила себя поесть. – Ты должен был сказать: прибереги свое воображение для швейной мастерской. Я не знаю, есть ли очевидное объяснение тому, что происходит.

– Она твоя сестра-близнец.

Глава 4

Опустошив тарелку в рекордно короткие сроки, Рив встал, чтобы взять добавки, хотя уже был сыт. Он перевернул эмпанадильи на сковороде, а потом облокотился на стол и стал поедать рис, ожидая, пока они подрумянятся.

Он никогда не понимал людей, тоскующих по определенным продуктам. Быть сытым лучше, чем голодать, поэтому он съедал то, что ему подавали. Но, услышав знакомые ароматы и шипение на сковороде, он почувствовал, как его покинуло непонятное напряжение. У него потекли слюнки.

Рассказ Нины не был ее обычным оживленным обсуждением пуговиц, плетения и тенденций в длине одежды. Она выглядела несчастной, гоняя еду на тарелке.

– Вот почему ты была так расстроена, когда пришла сюда, – догадался он. – Это не из-за преследования репортеров. Ты не могла убежать от правды.

Она подняла ресницы и одарила его угрюмым взглядом, уголки ее мягких губ опустились.

– Предположим, вы близнецы, – продолжал он. – Вас разлучили из-за некомпетентности врачей или намеренно?

– Я приехала в Нью-Йорк, чтобы выяснить это. Я думала, Ориэль здесь. И я хотела найти работу – любую работу. – Она скривила губы. – Я подумала, что, если получу работу в Лондоне, я буду работать оттуда. Сяду на поезд в свободное время и постараюсь разыскать тех, кто работал в клинике. Я имею в виду, я отправила бы отсюда электронные письма. Я не знаю. Может, мне удастся найти доктора, который принимал роды у моей матери. Но если были допущены ошибки, никто в этом не признается. Если я обращусь к Ориэль, она может сделать то же самое. Представь, сколько людей сейчас приходят к ней с ложными заявлениями, пытаясь получить наследство Лакшми.

– Эти люди не похожи на нее. У тебя есть преимущество, Нина. Только посмотрев на тебя, она захочет сделать анализ, чтобы доказать именно то, о чем ты подозреваешь.

– И что потом? – спросила она с волнением. – Мне придется сказать своей семье, что ребенок, которого они считали выжившим, не выжил. Их ребенок где-то там? А я живу с незнакомцами? Я не знаю, родила ли меня Лакшми, но, если я обнародую информацию, мне придется нанять телохранителя, потому что меня будут преследовать до конца моей жизни.

Она ткнула вилкой в свою еду, наклонив голову над тарелкой. Он снял со сковороды готовые эмпанадильи и выключил плиту.

– Что тогда ты собираешься делать?

– Я не знаю. Посоветуй, что мне делать, потому что все придуманные мной варианты ужасны.

– Расскажи обо всем своему отцу, – напрямик произнес он. – Подготовь его к тому, что я сообщу людям. Это ты пришла ко мне сегодня, а не Ориэль. Как только он увидит фотографии, у него возникнут те же мысли, что и у тебя. Тебе надо опередить события.

– Мне?

– А почему бы и нет?

От боли и уязвимости на ее лице у него на руках приподнялись волоски. Он неосознанно напрягся, по непонятной причине ожидая боли.

– А вдруг он откажется от меня, когда поймет, что я не его дочь? – Ее голос стал таким тонким и уязвимым, что Риву стало не по себе.

– Ты в самом деле так думаешь? – Это был глупый вопрос. Его собственному отцу было все равно, выжил он или умер.

– Как бы ты отреагировал, если бы через двадцать пять лет узнал, что воспитывал чужого ребенка? – Страдание в ее взгляде сводило его с ума.

Он никогда не планировал воспитывать детей. Если судить по его собственному отцу, у них в роду нет потенциально хороших родителей. Хотя тогда в фойе, когда он подумал, что Нина может быть беременна, его мнение изменилось. На секунду он представил для себя совершенно другое будущее, которое сразу умерло, когда она произнесла: «Только этого мне не хватало».

Очевидно, Нине не хотелось вынашивать его ребенка, и это осознание оставило странную пустоту в его груди.

Он отмахнулся от размышлений. Нина умоляла его сказать ей, что, если она позвонит своему отцу, все будет хорошо. Но Рив был слишком циничным, чтобы поверить в это. Судя по тому, что он знал о людях, был вполне реальный шанс, что семья отвергнет ее.

И он интуитивно понимал, что это сломает ее. Какие бы ни были у Нины скрытые мотивы в отношении его, одно остается бесспорным. Она любит свою семью. И верит, что они любят ее. Однако теперь эта уверенность пошатнулась.

Она резко отодвинула тарелку и встала, решительно стиснув зубы, потом повернулась к гостиной.

– Нина. – Он поставил свою тарелку и пошел в гостиную.

Она сидела на диване с телефоном в дрожащей руке и говорила:

– Отправить сообщение отцу: «Ты можешь мне позвонить?»

В ее голосе слышался страх. Ее телефон загудел, и она взволнованно посмотрела на Рива.

Он руководствовался логикой. Если у него был вопрос, он его задавал. Если у него была цель, он находил кратчайший путь для ее достижения. Умом он понимал, что действует правильно, но душа говорила другое.

Ее телефон зазвонил, и она сделала пару быстрых голосовых команд. Раньше Рив не замечал, как часто она использует голосовые команды.

Голос робота повторил:

– Папа, я на свидании. Позвоню, когда буду дома.

Она положила свой телефон на кофейный столик и оперлась боком о подушки, от ее хмурого взгляда мог бы вспыхнуть огонь в камине.

– Ты можешь отложить свое заявление на несколько часов? – спросила она. – Я сейчас приберусь на кухне. Мне просто надо подумать.

– Конечно. – Он вернулся на кухню, положил остатки еды в холодильник и принес вино.

Рив поставил бокал Нины на кофейный столик и увидел, что она спит. Напряжение наконец-то ушло с ее лица, но темные круги под глазами остались. Ему стало любопытно, как долго она живет со всеми этими тайнами и сомнениями. Поняв, что таращится на нее, он нахмурился, взял одеяло и накрыл ее.

Потом он сел и взял планшет, чтобы посмотреть информацию о ее близнеце в Интернете. Он быстро нашел фотографии Ориэль в бикини и сексуальном нижнем белье.

Она напоминала ему Нину в спальне. От этой мысли он тут же возбудился. Но это не Нина. Эта женщина немного худее, и она выглядит слишком ухоженной и гламурной. А Нина обладает естественной и очень непринужденной красотой. Ориэль позировала так, чтобы подчеркнуть свою сексуальность, а Нина была гораздо менее откровенна.

Эти фотографии его раздражали. Нина была скромницей. Во время секса она становилась страстной, чувственной и раскованной, но только наедине с ним. Она не из тех, кто выставляет напоказ грудь, щеголяет ногами или флиртует и привлекает к себе внимание.

Больше всего ему в ней нравилось то, что она приняла четкие границы их сексуальной жизни. Вот почему он разрешал ей оставаться в его доме.

Она не вела шокирующих разговоров и не сплетничала о похождениях в спальне.

Тем не менее после того, как она ушла, он ждал, что Нина покажет свое истинное лицо и воспользуется их отношениями вопиюще откровенным образом.

Она этого не сделала.

Очевидно, у нее еще было время, но она не стремилась извлечь выгоду из богатства и дурной славы своей вероятной связи с Лакшми и Ориэль. И у Рива закралось подозрение, что он напрасно обвинил Нину, оценивая ее поступки слишком категорично.

Он рассеянно провел пальцами по щетине под подбородком, мысленно возвращаясь к той ночи, когда она ушла. Тогда он считал ее обычной манипуляторшей.

Он ни разу не позволил себе воспроизвести в памяти их спор. Вспоминая ту ночь, он всегда концентрировался на позитивной части. Они занимались сексом, когда он вернулся домой после двухдневного отсутствия. Он опьянел от Нины, целуя и лаская ее, пока она дрожала от вожделения.

Она была невероятна – с остекленевшими глазами, припухшими губами и безудержно извивающимся телом. Когда она возбуждалась, ее голос становился чертовски сексуальным. Она откровенно заявляла ему, чего хочет. И Рив забывал о сдержанности. Оргазм, накрывший его, был самым ярким и бурным в его жизни.

С тех пор он испытал, наверное, сотню оргазмов, но постоянно вспоминал именно ту близость с Ниной.

Однако он всегда останавливался именно на этом кульминационном моменте, когда она разбудила его от чувственного сна.

– Я думала, ты присоединишься ко мне. – На ней было только полотенце. Ее влажные волосы были заколоты, лицо – чистое и свежее. – Ты примешь душ перед тем, как мы пойдем?

– Куда? – Он с трудом соображал, его тело отяжелело.

– Ужинать. – Она принесла из гардеробной платье и положила его в изножье кровати. – С моим отцом.

– Нет, я не собираюсь.

Она рассмеялась, но потом поняла, что он говорит серьезно, и в замешательстве нахмурилась.

– Я предупредила тебя за две недели, что он будет здесь, чтобы запоздало отпраздновать день рождения. Вот почему мы ждали до сегодняшнего дня, чтобы ты мог пойти с нами. Ты забронировал столик.

– Да, но персонал ресторана знает номер моей банковской карты. Трать столько, сколько хочешь. – Он подсунул руку под подушку, радостно наблюдая, как она ходит перед ним только в полотенце. – Машина тоже твоя.

– Но… – Она ушла в гардеробную и вернулась в светло-зеленом кружевном бюстгальтере и таких же трусиках. – Я не понимаю. Что-то изменилось?

– Нет.

– Тогда почему ты не идешь? – Она прислонилась к двери ванной, чтобы повесить полотенце. – Разве ты не хочешь с ним встретиться? Отец желает познакомиться с тобой.

– Не сомневаюсь, – сухо сказал он. – Но я знаю, что означает встреча с семьей, а это не то, что подразумевают наши с тобой отношения.

Нина вернулась в спальню и уставилась на него широко раскрытыми удивленными глазами. Он с самого начала знал, что ее босс охотится за ним. Он не интересовался другой женщиной и очень интересовался Ниной. Поскольку он отчасти был повинен в том, что Нина потеряла работу, и они уже спали вместе, он сказал, чтобы она использовала его свободную спальню под студию. У него не было ни друзей, ни семьи, которые приезжали бы в гости, поэтому спальня пустовала.

– А что подразумевают наши отношения? – настаивала она. – Или не подразумевают.

Он ощутил необоснованное чувство вины. И тут же решил обороняться.

– Почему они должны что-то подразумевать? Нам обоим и так комфортно.

– Нам? – Она помрачнела и сжала кулаки.

– О, я думаю, тебе очень комфортно, Нина. – Он сел и надел трусы. – Почему ты так себя ведешь? Я сказал тебе в первый же день, что больше никому не позволю манипулировать мной.

– Как я тобой манипулирую? – У нее были глаза лани, которая мчится по проселочной дороге вперед и не понимает, что происходит.

– Ты не манипулируешь, потому что я не настолько глуп, чтобы позволить это тебе. Я дал тебе то, что ты хотела. – Он махнул рукой на студию дальше по коридору. – Это больше, чем я давал любой другой женщине. Твое возмущение по поводу того, что я не предлагаю тебе выйти за меня замуж, неуместно.

– Прежде всего, это ужин. – Ее голос задрожал от гнева. – Я не ожидала никаких предложений. Но я думала, ты уважаешь мою работу. Я думала… – Она торопливо надела джинсы и свитер. Ее волосы выбились из заколки, и она швырнула заколку-бабочку через всю комнату.

– Конечно, я уважаю твою работу. – Он слегка закатил глаза. Насколько он мог судить, у нее куча талантов, но мало самоуверенности.

Она одарила его самым обжигающе-горьким взглядом, которого он когда-либо удостаивался, и это задело его за живое. Он ощутил себя бесчувственным и непробиваемым.

– Перестань, Нина. Я купил тебе все, что нужно. Разве это не говорит о том, что я верю в твой потенциал?

– Это о многом говорит, – выдавила она, схватила телефон с комода и бросила его в сумку. Потом перекинула сумку через плечо и быстро пошла по коридору.

– Поговорим об этом позже? – шутливо сказал Рив.

Она развернулась к нему лицом, ее глаза блестели от сердитых слез.

– Еще никто не ставил меня в такое дурацкое положение, как ты сегодня. До свидания, Рив!

Она не вернулась. Он просмотрел все ее социальные сети и увидел, что она была с отцом, поэтому предположил: она остановилась в отеле. Потом он обнаружил, что она уехала в Альбукерке и заблокировала его во всех аккаунтах.

После ее ухода в пентхаусе стало пусто и тихо. Он возмущался тем, что привык, когда она ждет его дома. Он сложил ее вещи в коробки и попросил своего помощника найти адрес ее отца. Но в последнюю минуту Рив отказался отправлять ее вещи.

Он решил, что она вернется. Дизайн одежды в Нью-Йорке – ее мечта, и она очень усердно работала.

Он вспомнил, как она посоветовала ему продать, отдать или выбросить ее вещи, потому что они ей не принадлежат. Но на самом деле она не могла иметь это в виду. Хотя если наоборот, то она действительно не собиралась видеться с ним сегодня.

Он продолжал слышать, как она говорила о том, что на самом деле он – единственный человек, которому она может обо всем рассказать. Наверное, он лучший собеседник, потому что не поддается эмоциям.

По ее словам, произнесенным без насмешки, он вел себя как социопат. Хотя Рив умел чувствовать. Он просто не позволял своим чувствам управлять собой.

Ему было противно думать, что она считала, будто он унизил ее. Он многого о ней не знал. Почему он не догадывался о ее проблемах с чтением? Она почти всегда диктовала сообщения и использовала много смайликов. Она неизменно просила его сделать для нее заказ, когда они шли ужинать, или слушала специальные предложения, а не читала меню. Она очень мало времени проводила в социальных сетях или просматривала заголовки, но любила аудиокниги и подкасты.

Он думал, что она любит слушать, потому что ее руки всегда заняты. Он не осознавал, что ей пришлось работать в два раза больше, чем всем остальным, чтобы овладеть основами. Он вырос в бедности, но обладал острым умом, поэтому с легкостью усваивал все новое.