Текст книги "Подражатель"

Глава 13

Семь лет спустя…

Пятница, 15 ноября 1996

Она не была уверена, что именно ее разбудило: тусклый желтый свет, пробивающийся сквозь запятнанные занавески, ноябрьский сквозняк, дохнувший на ее оголенные плечи, или дверца машины, хлопнувшая на улице.

Вытащив руку из-под своего истощенного друга/дилера/случайного спутника, она села на разодранном матрасе, и простыня сползла миллиметр за миллиметром, словно оголяя произведение искусства. Замысловатые татуировки красовались на ее покрытой мурашками коже, расползаясь по обеим рукам и даже просачиваясь на тыльные стороны ладоней, полностью укрыв ее спину и грудь. Она осторожно встала, стараясь не наступить на использованную иглу, принесшую ей спокойный ночной сон, и начала одеваться, но услышала, как распахивается дверь внизу.

– Полиция!

– На пол! Я сказал: на пол!

Пока тяжелые шаги грохотали по лестнице, она оставила своего знакомого лежать в отключке, выглянула из-за угла, натягивая сетчатый джемпер через голову, когда полиция выбила еще одну дверь дальше по коридору.

– Полиция! Встать на колени!

Они были в комнате ее друга, Грега – сокровищнице наркотиков, контрабанды и добытых сомнительным путем запчастей дорогих велосипедов.

Заметив свой рюкзак и ботинки у двери, она выругалась и осторожно ступила наружу, чтобы забрать их, крадясь по коридору в то мгновение, когда еще больше полицейских загремели на лестнице.

Поспешив в соседнюю комнату, она захлопнула дверь и выждала, пока они пройдут.

– Что… Что происходит? – спросила незнакомая ей девушка, сидящая на хлипком диване. Ее глаза с размазанной тушью заслоняли волосы, а из каждой руки торчало по иголке.

– Тсссс! – шепотом отозвалась она. – Ничего. Спи дальше.

С радостью повинуясь, девушка легла обратно и укрылась одеялом с головой. Закатив глаза, она ни капли не чувствовала себя виноватой. Она бы никак не выбралась отсюда с одной из полудохлых девок ее старого школьного друга.

Пользуясь возможностью, она на цыпочках прокралась в коридор и направилась вниз по лестнице, потом замерла, когда еще четверо полицейских вошли в притон, заполнив коридор внизу и перегородив ей выход. Не имея других вариантов, она ринулась обратно вверх, решив вернуться в комнату, из которой только что вышла. Послышался шум: Грег, так же зависимый от плохих решений, как от наркотиков, решил оказать сопротивление.

Она мягко закрыла дверь и поспешила к заиндевевшему окну, по пути прижав голову ворочающейся девушки обратно к подушке. Открыв только верхнюю створку, она сперва протолкнула свой рюкзак в узкий проем, затем по одному уронила наружу свои ботинки. Вскарабкавшись на подоконник, она вывалилась на пожарную лестницу, схлопотав несколько ровных белых царапин на коже.

Лондон был как обычно серым. Она обулась, закинула рюкзак через плечо и начала спускаться к улице, черт на ее плече убедил ее пропустить последние десять ступенек и вместо этого приземлиться на капот полицейской машины, которая оказалась не такой пустой, как на первый взгляд.

Молодой офицер на водительском сиденье уставился на нее, замерев с радио в руке, поднятой перед открытым ртом.

– Вот дерьмо, – пробормотала она, спрыгивая с машины и бросаясь в переулок напротив.

Она выбралась на Парламент-стрит и пристала к процессии офисных работников, шагающих по улице. Понимая, что она все еще слишком заметна среди строго одетых людей, она завязала свои волосы, доходящие до подбородка, и умыкнула пластиковые солнцезащитные очки с лотка уличного торговца.

Увидев подъезжающую к перекрестку впереди полицейскую машину, она заставила себя не реагировать и продолжила идти прямо к ней, краем глаза поглядывая, как та сворачивает на главную улицу и едет мимо. Она прошла еще по меньшей мере пять шагов, прежде чем позади завыла сирена.

Бросаясь бежать, она отпихнула бизнесмена с дороги и рванула через дорогу, все еще слыша яростные гудки клаксонов по пути в паб «Ред Лайон» и на выходе через заднюю дверь, ведущую на Дерби Гейт. Спеша к черному входу ближайшего здания, она слышала нарастающий вой сирен… Патрульная машина, преследующая ее, вырвалась из-за угла.

– Давай. Давай. Давай, – прошептала она, продвигаясь на одно место в очереди.

Отдав охраннику свою идентификационную карту, она шагнула сквозь двери Скотленд-Ярда как раз вовремя, расплываясь в ухмылке при виде полицейской машины, бросающей погоню и уезжающей прочь.

Выполняя свой утренний ритуал, она вышла из лифта на два этажа выше, чем нужно – эта короткая пешая прогулка позволяла ей заглянуть сквозь стеклянные двери в отдел убийств. Недавний мораторий на найм нового персонала совпал с уникальной возможностью подняться в отделе по борьбе с наркотиками, тем самым временно сбив ее карьеру с запланированного пути, но если она чему-то и научилась за короткое время работы в полиции, так это что всегда было легче двигаться вбок, а не в вверх.

Выйдя с лестничной клетки, она пошла в туалет, чтобы немного привести себя в порядок, умылась и сняла пирсинги в носу и губе, готовясь к встрече со своим до боли старомодным наставником, Деннисом Траутом, который, несомненно, уже сидел за столом, готовый к бою.

– Господи. Господи, мисс Маршалл! – воскликнул он, когда она повалилась на стул напротив. Ему было давно за пятьдесят, и он от природы был добрым, мягким и скучным человеком. Деннис не курил. Не пил. Ему нравились модели самолетов. Как он пережил карьеру в отделе по борьбе с наркотиками, если он был похож на человека, разбавляющего водой сироп от кашля, оставалось за гранью ее понимания.

– Вы пришли почти на час раньше! – сообщил он ей, прежде чем неодобрительно оглядеть ее полупрозрачный джемпер и порванные джинсы. – Эммм, Маршалл.

– Я знаю. Я знаю, – перебила она его. – Кстати, сегодня утром был рейд, о котором я не знала? Мне показалась, я проходила мимо него по дороге сюда.

Хмурясь, Деннис пощелкал на компьютере, а затем огляделся вокруг.

– Это не мы, – пожал плечами он.

– Просто не хочу оставаться в стороне, – улыбнулась она. – Кофе?

– Было бы отлично. Но сначала… Я знаю, что я не вправе говорить…

– Давайте, – фыркнула она.

– Просто я не знал, что у вас так много…

– Татуировок?

– Да. – Она дожидалась предположительно существовавшей сути этого разговора. – Возможно, я могу дать вам дружеский совет как человек, у которого тоже есть «наколки».

– Я бы очень этого хотела, – саркастично ответила Маршалл.

– Больше не делайте.

– Отлично.

– Не поймите меня неправильно, вы выглядите отлично, и у вас весь этот образ злой байкерши. Но спустя время они выцветут и посинеют, и к моему возрасту вы будете похожи на…

– На… – поторопила она его, пока он подбирал правильное слово.

– …Смурфа.

Не сдержав улыбку, она встала и легонько пожала плечо Денниса.

– Я учту. Ну, как насчет кофе?

В 19:15 Чеймберс проковылял по подъездной дорожке к двери своего дома. Возведенные вокруг него строительные леса неизменно становились непрошеным напоминанием о тюремных камерах и рабочих стрессах, каждый раз, когда он возвращался домой. Страдая от насморка, со слезящимися глазами и докрасна растертым носом, он опоздал почти на сорок пять минут – достачное время, чтобы атмосфера внутри похолодела настолько, что ее уже было не спасти.

Сбросив ботинки, он оценил поле битвы – Ева батрачила на кухне, на столешнице возвышалась полупустая бутылка вина, пока его мать бесцельно комментировала из-за обеденного стола:

– Ты нас убьешь, если подогреешь это.

– Если бы мне повезло, – пробормотала Ева, прежде чем ответить: – Я не подогреваю. Я просто все еще готовлю. Это разные вещи.

– Может, там, откуда ты, – фыркнула миссис Чеймберс.

– Всем добрый вечер, – поприветствовал он, воспользовавшись моментом вступить в разговор. – Извините за опоздание, – сказал он, спеша на помощь Еве, отвлеченно поцеловавшей его в глаз.

– У тебя что-то происходит на работе? – спросила она.

– У меня всегда что-то происходит на работе, – сказали они в унисон, к огромному недовольству пожилой женщины.

Когда они наконец-то сели ужинать, Чеймберс облегченно вздохнул, потирая правое колено под обеспокоенным взглядом Евы.

– Ты слишком много работаешь, – сказала она, едва заметно коверкая слова, так как решила, что после безуспешных попыток за себя заступаться, а также добить ее своей добротой, и однократной попытки пригрозить старой ведьме, что лишит ее внуков чисто ей назло, она решила пить, чтобы пережить один из двух ежегодных визитов своей свекрови. – Тебе надо сказать им, что ты не можешь весь день быть на ногах.

– Я в порядке. И я не хочу, чтобы все знали о моих проблемах.

– Это твоя нога, а не твои надежды и мечты!

– Я не хочу, чтобы они знали! – поднажал он и погрустнел, взяв ее за руку, хотя его мать выглядела так, словно готова накинуться на них с ножом, лишь бы разъединить их. – Потому что это постоянное напоминание о единственном случае за все время, когда я не сдержал своего обещания перед тобой. И я терпеть этого не могу.

Ева крепко сжала его руку.

– Значит, «бунгало» это просто модное название квартиры с крышей, да? – ляпнула миссис Чеймберс, испоганив трогательный момент.

– Почему вам так сильно нравятся чертовы лестницы?! – огрызнулась Ева, по всей видимости уже исчерпавшая все запасы своего терпения.

Даже вытяжка отключилась, присоединяясь к последовавшей потрясенной тишине.

Решив сделать вид, что этого никогда не случалось, Чеймберс отпустил руку Евы, взял свои приборы и улыбнулся:

– Выглядит вкусно. Приступим?

Спустя тринадцать часов и однообразную смену Маршалл вернулась в свою крохотную студию, где единственной положительной чертой был узкий балкон, выходящий на реку. Кинув сумку на диван, она начала свой ночной ритуал: поставила ужин на одного в микроволновку, закурила и вышла на балкон, чтобы поглядеть на отражение городских огней на воде.

Запихиваясь безвкусной лазаньей, она открыла бутылку пива и села на пол возле архивных коробок, чье содержимое уже было рассыпано по ковру. Она подняла копию подписанного признания Джеймса «Джимми» Меткалфа, бездомного, который признался в убийстве Генри Джона Долана в парке, в результате чего отсидел уже более семи лет своего пожизненного приговора.

Притянув телефон так близко, как позволила длина кабеля, она набрала номер тюрьмы Белмарш, нацарапанный внизу страницы, и в ожидании ответа бездумно затеняла часть наброска, над которым она работала.

– Здравствуйте. Это детектив-стажер Мар… Да, снова я. Ну, вы у него спросили?.. Ага… Вы, нахрен, серьезно? Извините. Я хотела сказать – это отлично! Завтра подойдет?.. Тогда увидимся.

Возвращая трубку на место, она оглядела свой бумажный пол: нераскрытое дело Альфонса Котилларда и его матери; сложенная страница из фармакологической энциклопедии, описывающая действие панкурониум бромида; отчет о нападении на детектива-сержанта Бенджамина Чеймберса, а также три просроченные библиотечные книги по истории искусств, распахнутые на двухстраничных разворотах «Врат Ада». Она подняла бутылку, салютуя искусно созданной Роденом репрезентации пыток и страдания, куда жаждала заглянуть самая темная часть ее души.

Делая победный глоток, Маршалл улыбнулась.

Наконец-то она продвинулась.

Глава 11

Суббота

– Всем доброе утро. Белый мужчина, крупного телосложения, русые волосы… судя по всему, довольно привлекательный.

– Похоже на меня, – сострил Винтер, отвечая в свою рацию и оглядывая людей поблизости. Раздался щелчок, потом зазвучал ответ:

– Да, если под «русыми» вы имеете в виду «выпадающие», а под «крупный»… «просто жирный». Плюс этот парень не старый.

– Старый? Вы думаете, я старый? – растерянно спросил Винтер.

По радио наступила тишина. «Парни», – позвал он. Но в ответ раздался только истошный визг сигнализации, сработавшей, когда подходящий под описание мужчина стремглав выбежал из дверей, пытаясь удрать.

Вырвавшись на Фулхэм Хай-стрит, Винтер почувствовал, что ему необходимо на мгновение остановиться, чтобы привыкнуть к мигающим огням. Заметив мужчину в спортивном костюме, прорывающегося мимо треснутых окон «Аргоса», он пустился в погоню за подозреваемым в парк, виляя между машинами.

– Эй! – болезненно закашлялся Винтер, уже сильно задыхаясь и теряя преимущество. Он ринулся к скамейке, но затем передумал и направился прямиком к пожилому мужчине, катящему еще более пожилой велосипед.

– Сэр, мне нужно конфисковать ваше транспортное средство.

– Этот велосипед подарила мне жена.

– Уверен, вы сможете купить еще.

– Жену? – Старика, кажется, очень захватила эта идея.

– Велосипед.

– А… Тогда нет.

– Ладно. Я его верну. Обещаю.

Пенсионер нерешительно позволил Винтеру оседлать велосипед и после неудачного старта все же унестись за неутомимым преступником.

Набрав скорость, он оказался всего в нескольких метрах позади, когда мужчина распахнул ворота и устремился к игровым полям.

– Стой! – задыхаясь, крикнул Винтер, которого теперь еще и сильно тошнило. – Стой, подонок!

Но когда тот не послушался, Винтер встал на педалях, чтобы ускориться сильнее. Затем последний рывок – он нацелил руль в спину своей добыче. Поморщившись, закрыл глаза и, больно врезавшись в преступника, приземлился в запутанной куче колес и конечностей посреди дороги.

– Ладно. Ладно. Твоя взяла. – Пока очередь машин росла с каждой секундой, мужчина расстегнул куртку, чтобы сдать банку Irn-Bru и копию «Парка Юрского периода» на видеокассете.

– Мне все равно придется отвести тебя обратно, – сказал ему Винтер, пытаясь высвободить ногу, застрявшую между спицами.

– Справедливо.

– …Хотя, тебе, возможно, придется меня нести.

С помощью задержанного Винтер гордо дохромал до входа в супермаркет, где сигнализации огласили его триумфальное возвращение, как хор труб. Его босс Дэн, тощий прыщавый подросток, выглядел решительно не впечатленным, когда он передал ему украденные товары.

– Одна банка газированной гадости и «приключение, создававшееся шестьдесят пять миллионов лет», – огласил Винтер, читая цитату с обложки. – Не благодарите.

– Вас не было больше часа! – высказал в ответ босс, и Винтер даже немного опешил от такой реакции. – Сигнализация сработала по меньшей мере пять раз, пока вы играли в копа.

– Он разбил велик какого-то старикашки и все такое, – добавил косноязычный воришка, чувствуя, что удача склоняется в его сторону.

– Спасибо, – саркастично сказал ему Винтер.

Мужчина улыбнулся.

– Отпустите его, – сказал Дэн.

– Что?!

– Отпустите его. К тому времени, как приедет полиция, я уже успею накопить на залог для дома, а вы будете в шести футах под землей.

– Я не старый!

– Мы вернули товары. И в любом случае, я его знаю. Его бабка живет на моей улице. Маркус, верно?

– Агааа, – пробормотал костыль Винтера.

– Но…

– Это прямой приказ вашего начальника, – сказал Дэн.

Разжимая один палец за другим, Винтер отпустил юношу, который оправил свой спортивный костюм, словно это был дорогой сюртук. Выглядя ошеломленным, он медленно попятился прочь.

– Знаете, что требуется хорошему менеджеру? Я понимаю людей. Он больше этого не сделает, – знающе сказал Дэн, наблюдая, как добыча Винтера слоняется среди полок, как реабилитированное животное, выпущенное на свободу.

– Он идет прямо к отделу с видео, – заметил Винтер.

– Это ваше последнее предупреждение. Ясно?

– Да, сэр.

Сигнализация сработала снова, а Маркуса нигде не было видно.

Поворачиваясь к Дэну, Винтеру пришлось буквально прикусить язык ради самосохранения.

– Ну, – сказал тинейджер, словно в этом не было его вины. – Отправляйтесь за ним.

Винтер уже чувствовал привкус крови во рту.

– Воришка… Я поймаю его! – Хромая к выходу, он пробормотал: – Может, я правда слишком стар для этого.

Маршалл не могла сказать точно, как долго она пялилась вникуда, когда металлическая дверь громко лязгнула и тюремный охранник провел смутно знакомого мужчину в комнату для свиданий. Он выглядел хорошо, намного здоровее, чем на снимке, прикрепленном к отчету о его аресте. Он был среднего роста и строения, чисто выбритый, его длинные всклокоченные волосы теперь были обрезаны и доходили до ушей. Даже темно-синий комбинезон выглядел почти сшитым специально по его меркам.

– Джеймс Меткалф? – улыбнулась она, вставая и протягивая руку. – Стажер-констебль Джордан Маршалл, – представилась она, подумав, что слово «детектив» лучше будет опустить.

– Джимми, – ответил мужчина. – И… – Он извиняющимся жестом поднял руки, закованные в наручники.

– Можно их снять, пожалуйста? – спросила она у охранника, которому явно не понравилась просьба. – Все в порядке. Я уже получила разрешение от начальника тюрьмы и подписала отказ от претензий. Снимите их, пожалуйста.

Мужчина послушался.

– Спасибо, Фрэнк! – радостно сказал Джимми.

– Мне остаться с вами? – спросил охранник у Маршалл.

– Нет. Спасибо. Мы разберемся.

– Веди себя хорошо, Джимми, – улыбнулся мужчина. – И не думай, что я забыл об игре «Сперс».

– Да, да, – рассмеялся Джимми вслед закрывающейся двери и повернулся к Маршалл. – Фрэнк – нормальный парень, хоть и тюремщик.

Она пригласила его сесть напротив стопок документов, где на столе его уже ждала охлажденная бутылка воды.

– Для начала позвольте поблагодарить вас, что согласились поговорить со мной.

– Я не мог на самом деле отказаться, не так ли? Когда вы вежливо попросили раз двадцать…

– Двадцать два, – поправила его Маршалл. – Но кто считает? – добавила она непринужденно, хотя уже знала, почему он согласился встретиться с ней именно сейчас. Для того, кто прожил большую часть своей взрослой жизни на улицах, у него была на удивление хорошо поставлена речь. Но потом она почувствовала себя предосудительной сукой за одну мысль об этом. Она лучше других знала, как одно-единственное решение может поменять весь жизненный путь.

– Могу я вам что-нибудь предложить, прежде чем мы начнем?

– Нет, спасибо.

– Ладно. Уверена, вы уже поняли, что я – миньон, которому поручили вносить последние штрихи в старые дела, которых хватило бы на целый склад. Это просто формальность, но как я позавчера объясняла начальнику тюрьмы, в процессе мне пришлось наткнуться на несостыковку, которая может иметь большое влияние на доказательства, приведшие к вашему приговору. Поэтому я очевидно подумала, что важно прояснить некоторые детали в отношении убийства Генри Джона Долана, которое вы якобы совершили и признались в нем.

– Я это сделал, – выпалил Джимми.

– Что, простите?

– Я просто говорю, что я это сделал. В этом нет никакого «якобы». Я это сделал, и я признался. Конец истории.

– Конечно, – улыбнулась Маршалл. Она взглянула на одну из стопок файлов перед ней. – Из вашего дела я вижу, что вы постоянно попадали в тюрьму с восемнадцатилетнего возраста, а до этого – в исправительные учреждения для несовершеннолетних. Всегда за ненасильственные преступления: воровство, кража со взломом, незаконное проникновение.

– Верно.

– И вы пытались покончить с собой в восемьдесят шестом?

– Это был просто крик о помощи, – равнодушно ответил Джимми.

– Вы спрыгнули с моста.

– Но не очень высокого.

– Если верить записям, вы провели в больнице почти пять месяцев. – Он просто пожал плечами, поэтому Маршалл продолжила: – Самый длинный ваш период на свободе был с января восемьдесят седьмого до октября того же года. Что изменилось?

– Впервые за всю жизнь за мной кто-то приглядывал.

– И что произошло?

– Он не приглядывал за собой, – поведал Джимми, который выглядел раздавленным еще слишком болезненными воспоминаниями. – Но таковы улицы, – продолжил он, снова взяв себя в руки. – Так или иначе, теряешь всех. – Он взял бутылку и открыл ее, сглатывая ком в горле.

– Мне жаль, – искренне сказала Маршалл, прежде чем немного отвлечься. – Я надеюсь, вы не будете против, если я скажу, что вы совсем не такой, как я ожидала.

– А что вы ожидали?

– О, не знаю. Напуганного, истощенного, грязного наркомана, как в отчете об аресте. Но вы абсолютно не похожи на того человека, совсем наоборот. Складывается впечатление, что вам подходит тюремная жизнь, – польстила она ему, добавив лишь чуточку флирта, но достаточно, чтобы заключенный улыбнулся.

– Говорят, здесь должно быть как в чистилище, но они присматривают за нами.

– Я рада это слышать, – сказала Маршалл. – Почему вы сдались? – спросила она прямо, меняя темп разговора, чтобы застать его врасплох.

– Я эмммм. Чувство вины… я полагаю.

– То же чувство вины, которое не проявлялось все двенадцать часов, пока Долан медленно замерзал насмерть на том постаменте?

– Наверное, – ответил он, оборонительно скрещивая руки.

– А, чуть не забыла, – сказала Маршалл, откладывая документы и пододвигаясь чуть ближе к нему. Она понизила голос: – Вы не могли бы кое-что для меня сделать? Ну, знаете, втихую. – Он выглядел настороженным. – Мой старый друг загремел сюда довольно давно. По очевидным причинам мне нельзя быть замеченной с ним. Поэтому я подумала, что вы могли бы передать ему. Просто что его мама и Сэмми в порядке.

– Мама и Сэмми?

– Ага. Вы не против?

– Нет. Как его зовут? – спросил Джимми, опуская руки.

– Вы, наверно, знаете его как «Роди»… Огюст Роден?

Она очень внимательно наблюдала, как на его лице появилось непонимающее выражение при упоминании знаменитого французского художника.

– Не знаю, – сказал Джимми. – Но я поспрашиваю.

– Где вы достали паралитическое вещество? – мило улыбнулась Маршалл.

– Я же говорил полиции, когда меня арестовали, что знал парня, торговавшего в парке.

– А, точно. Напомните мне, это был Большой Тони или Микки Ди?

– Большой Тони.

– Также известный как Энтони Стюарт Бейкер, – добавила она, поднимая другую папку, – которого чисто по стечению обстоятельств арестовали всего через неделю после вас за продажу таблеток школьникам. – Она пролистала до отмеченной закладкой страницы. – Так вот, я смотрю на список всех изъятых веществ… Здесь имеется впечатляющий ассортимент наркотиков, но упоминание о панкурониум бромиде отсутствует. Странно, правда?

– …Наверное, – согласился Джимми и приложил руку к животу. – Знаете что… Я что-то неважно себя чувствую. Думаю, мне нужно прилечь.

– Последний вопрос.

– Извините. Мне правда надо идти, – твердо произнес он и собрался встать.

– Последний вопрос, – сказала Маршалл, – и я никогда больше вас не побеспокою. Клянусь.

– Ну хорошо, один вопрос, – кивнул Джимми, снова садясь и скрещивая руки.

– Годится. Так, Джимми, вы серьезно считаете, что я бы попросила охранника снять наручники и отослала бы его из комнаты, если бы хоть на секунду верила, что вы убили человека? – выдала Маршалл. Теперь Джимми действительно выглядел так, будто ему плохо. – Не волнуйтесь. Я не выдам ваш секрет. Я понимаю. Снаружи тяжело. И могу поспорить, если проводишь достаточно времени в аду, чистилище начинает выглядеть очень соблазнительным.

– Понятия не имею, о чем вы, – неубедительно сказал он, делая еще один глоток воды, чтобы прикрыть выдающее ложь лицо.

– Вы правша, – заметила Маршалл, и Джимми стал казаться растерянным. – Бутылка воды, – объяснила она.

– Да?.. И?

– Криминалистика сильно продвинулась за семь лет, что вы провели здесь. Наш убийца – левша, – просто сказала она, ставя все на кон. – И ведущая нога у него левая, если верить отпечаткам на пъедестале. Это связано с распределением веса и всякими умными штуками, которые меня мало интересуют.

Она наугад взяла файл и зачитала: «Учитывая угол инъекции и отчетливые синяки от пальцев вокруг шеи, практически невозможно, что убийство было совершено правшой». Затем решительно захлопнула папку и бросила ее обратно на стол.

– Помимо того факта, что я могу доказать вашу невиновность и разрушить эту уютную жизнь, которую вы себе здесь устроили, существует еще человек, реально сделавший это с Генри Доланом, а затем еще убивший Николетт Котиллард и ее сына, Альфонса, который был очень близким мне человеком. Этот убийца до сих пор на свободе. Одному богу известно, скольким людям он навредил за эти годы. Мы можем его остановить, но мне нужна ваша помощь.

– С чем?

– С правдой, конечно же, только между нами. Мне нужно знать все, случившееся той ночью: как вы заполучили иглу и шприц, испачканные кровью Долана, как вы знали о паралитике.

Закрыв лицо руками, Джимми тяжело вздохнул.

– Джимми, вы победили. Вы получили желаемое, избежали жизни на улицах, всего лишь убедительно солгав и ударив полицейского в лицо. Но вы больше не являетесь невиновным во всем этом… не теперь. Потому что вы знаете, что он сделал это с другими людьми.

Он неуверенно посмотрел на нее:

– Действительно между нами?

– Между нами… и это, – сказала она, указывая на документацию, – все исчезнет.

– Клянетесь?

– Клянусь.

Глубоко вдохнув, он кивнул:

– Ладно.

– Гот, второй отдел. Повторяю: гот, второй отдел. Хочет поговорить с охраной.

Только частично успев смыть грязь с лица в туалете, Винтер взял рацию:

– Иду.

Как был, в порванной и грязной униформе, он направился обратно в торговый зал, где в конце прохода его ждала черноволосая и одетая в кожу молодая женщина, будто вышедшая из фильма ужасов.

– Здравствуйте! – вежливо поприветствовал ее Винтер, замечая, как она осуждающе оглядела его неряшливый внешний вид. – Да, извините. Напряженный день. Мне пришлось гнаться за вором… дважды. – Ее, похоже, это не заинтересовало. – Люди были в восторге, – заверил он ее, продолжая болтать. – Сказали, что я очень смелый. Один человек даже похлопал!

– Этим человеком случайно были не вы?

– Что я могу сказать? Я собой гордился… Вы хотели со мной поговорить?

Менеджер Дэн высунул свою неприятную голову из-за банок с печеными бобами:

– Dos minutos, затем обратно к двери!

Винтер махнул ему в ответ.

– Наверное, произошла ошибка, – сказала ему Маршалл. – Я ищу констебля полиции Адама Винтера.

– Чтобы… заколдовать его? – спросил он, мгновенно пожалев о том, что подначил пугающую девушку, когда она взглянула на него своими темными глазами.

– Детектив-констебль Джордан Маршалл, – провозгласила она, показывая ему свое удостоверение, ловко закрыв пальцем слово «стажер».

– Ну, в таком случае я он… я… то есть я Адам Винтер.

Она с сомнением посмотрела на него:

– А… А! Нам нужно поговорить.

– Мы уже разговариваем.

– Тридцать секунд, – пробормотал Дэн, проходя мимо. Один из прыщей побольше буквально лопнул, когда он слишком сильно нахмурился.

– Я имею в виду нормально поговорить, – пояснила Маршалл.

– Вы же в курсе, что я сейчас работаю, да? Поэтому и… вот.

– Да. Это я поняла.

– Хорошо. У меня перерыв в два.

Она взглянула на часы и направилась к выходу:

– Тогда и увидимся.

– Эй, погодите! Это насчет чего?

Вздохнув, она повернулась к нему:

– Вы меня не помните, но мы уже встречались – развлекательный центр на Бридж-стрит, более семи лет назад. Вы «расследовали» убийство, но я сомневаюсь, что вы…

– Альфонс Котиллард, – задумчиво пробормотал Винтер, – и его мать, Николетт. А вы… девушка с сигаретами.

– Ага, – сказала Маршалл, пытаясь скрыть удивление. – Пока вы в ударе, имя «Джимми Меткалф» вам о чем-нибудь говорит?

– Да. Он признался в убийстве Генри Джона Долана, развалив нам все дело.

– Верно. Ну, я говорила с ним сегодня утром, – поведала она и, услышав резонное «Зачем?», сразу ответила: – Потому что мне нужно было услышать это от него. Мне нужно было услышать его признание.

– Эммммм. Он уже признался.

Маршалл покачала головой:

– Признание, что он этого не делал… что означает, вы с детективом Чеймберсом все это время были правы: они засадили за решетку не того человека, что убийства связаны, что убийца воссоздает известные произведения искусства… Вы во всем были правы.