Текст книги "Дух викингов. Введение в мифологию и религию Скандинавии"

Прежде, чем мы сможем приступить к предметному разговору по теме, в особенности по той, которая основывается на терминах, об определении которых идут жаркие бесконечные споры, мы должны для начала поговорить о самих терминах, чтобы и автор, и читатели находились на одной волне.

О том, что такое «миф» и «мифология» мы поговорим в главе 11, а сейчас давайте разберемся, что же такое «религия скандинавов». Это выражение состоит из двух слов, каждое из которых нужно вначале определить по отдельности, а потом уже соединять вместе.

Здесь, описывая скандинавов, мы имеем в виду говорящих на древнескандинавском языке людей, населяющих земли, где в настоящее время находятся Дания, Норвегия, Швеция, Исландия и Фарерские острова, а также колонии, которые они основали по всей Северной Европе и в других местах во время эпохи викингов (примерно с конца VIII до конца XI века нашей эры). Скандинавы относились к северной ветви германской группы народов, которая, в свою очередь, принадлежит к индоевропейской семье, мигрироваавшей в Европу из степей современной Украины и России в течение нескольких тысячелетий начиная примерно с 4000 года до н. э., при этом постоянно вбиравшей в себя местное население. Не совсем ясно, когда протогерманский язык (первый германский язык, на котором говорили все германцы) выделился из протоиндоевропейского языка, но, кажется, это произошло не позднее нескольких первых веков до нашей эры. К началу эпохи викингов древнескандинавский язык отошел от распространенного ранее германского. Эпоха викингов обычно рассматривается как последняя часть железного века в Скандинавии, а последующие столетия (начиная с XII) обычно считаются началом скандинавского Средневековья – эта хронология несколько отличается от той, которую обычно используют, говоря об истории более южных частей Европы².

Термин «викинги» обычно используют в двух близко связанных значениях: либо его относят исключительно к скандинавам, которые отправлялись в грабительские набеги в эпоху викингов, либо – более широко – ко всему скандинавскому населению в этот период. Тогда как ученые и непрофессионалы предпочитают один из вариантов другому, оба значения имеют право на существование и широко распространены. В этой книге используется второе, более широкое определение викингов. Таким образом, кроме тех случаев, когда из контекста очевидно, что речь идет именно о северных пиратах – а это происходит нечасто, – слова «викинги» и «скандинавы» в данной работе более-менее взаимозаменяемы.

«Религия» в современном английском языке, возможно, относится к тем словам, которые особенно трудно определить. В течение многих веков давалось множество толкований, очень отличавшихся как наполнением, так и смыслом. В этой книге мы будем использовать определение, которое, вероятно, является наиболее употребительным и подходящим к текущему моменту. Так случилось, что оно и одно из самых популярных. Его дал известный немецкий философ религии Рудольф Отто. В своей классической работе 1917 года «Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным» он описал религию как средство познания и связи с нуминозностью. Нуминозность – это неразложимая категория, которая формирует сердцевину любой религии: «…живет во всех религиях как подлинное их внутреннее ядро, без которого они вообще не были бы религиями»³. Как отмечают самые великие теологи и мистики любой религии, нуминозность невыразима. Если говорить о ней в общем, то идет ли речь о «нумене», «Боге», «нирване», «Одине», «Фрейе» или о чем-то еще, то это в любом случае характеристика, дающаяся постфактум и относящаяся к чему-то, что нельзя адекватно выразить средствами языка, но можно по-настоящему понять, только непосредственно испытав (очевидно здесь кроется одна из причин того, почему слово «религия» так трудно определить).

Как бы то ни было, Отто предлагает некоторые характеристики нуминозного, хотя и неизбежно не дотягивающего до реальной вещи, но исключительно точно на нее указывающего. Нуминозный объект – это нечто «совершенно иное»⁴ по сравнению с вещами, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни. Кажется, он происходит из другой плоскости существования. Соприкасаясь с ним, человек может почувствовать себя «в прахе и пепле»⁵, совершенно незначительным и ничтожным перед лицом чего-то неизмеримо более великого. Нуминозное является величественным, устрашающим, повергающим в трепет и даже ужасающим, тем, что Отто называет mysterium tremendum. Также оно обладает благодатной, умиротворяющей стороной, которую Отто именует mysterium fascinosun или просто fascinans⁶.

Тогда «религия скандинавов» является средством, которое викинги использовали, чтобы осознать нуминозное и связаться с ним. Она представляла собой набор символических идей, персонажей, историй и ритуальных действий, предназначенных для того, чтобы способствовать этому устремлению с учетом исторического контекста времени и места, где они обитали.

В отличие от большинства «мировых религий», знакомых людям на сегодняшний день, религия скандинавов так и не была систематизирована. Не существует никаких сборников догм или священных писаний, которые определяли бы, во что верить и во что не верить, что приемлемо делать, а что запрещено. Все это было отдано на откуп социальным традициям и личным предпочтениям. Разумеется, имелись элементарные образцы верований и поведения, которых достаточно, чтобы можно было говорить о «религии скандинавов» как о едином целом, но даже эти общепринятые элементы были расплывчатыми, а детали очень сильно отличаются в зависимости от времени и места. В разных общинах и среди отдельных людей существовали собственные варианты религии. Притом что такой подход невмешательства отвечает стремлению многих людей к свободе личности, он определенным образом раздражает ученых, поскольку, оценивая источники наших современных знаний о скандинавской мифологии и религии, мы наблюдаем ежеминутные изменения.

Также следует отметить, что применение термина «религия» к определенным аспектам опыта, веры и поведения викингов в какой-то мере является анахронизмом. В древнескандинавском языке не было слова «религия», а то, что у нас принято подразумевать под этим понятием, было естественным образом встроено в другие части жизни. Религиозная иерархия совпадала со светской. Конунги, ярлы и другие правители в какой-то мере воспринимались как имеющие божественное происхождение. Их правление считалось освященным богами. И именно они проводили как религиозные, так и «светские» мероприятия в общинах, которыми управляли⁷. Нуминозность обычно была частью попытки добиться какой-то практической выгоды – успеха в войне, богатства, здоровья, любви, победы в личных спорах. В свою очередь, вся эта деятельность отчасти направлялась религиозными представлениями людей. Таким образом, притом что сегодня мы стараемся выделить религию как изолированную часть жизни, викинги, скорее, видели ее неотделимо переплетенной со всеми остальными частями «порядка вещей». Именно поэтому у них не было отдельного слова для ее обозначения.

До того, как мы углубимся в скандинавскую мифологию и религию, давайте сделаем небольшую паузу, чтобы обговорить очень важный вопрос: откуда мы знаем то, что нам известно (или мы думаем, что известно) о них? Имеющиеся доказательства, относящиеся к религии и мифологии эпохи викингов, появились из источников нескольких типов, но главные среди них – письменные источники, так что давайте вначале обратимся к ним.

Единственные письменные источники, которые дошли до нас от дохристианских времен в северной Европе, – это рунические подписи. Они очень краткие и, даже собранные вместе, дают не так уж много информации⁸. Достаточно редко используемые руны были единственным методом письма, который скандинавы применяли до введения латинского алфавита, что произошло одновременно с появлением христианства в X и XI веках. Культура викингов была устной, и, хотя в ней, безусловно, существовали традиционные поэмы на мистические и религиозные темы, ни одна из них до нас не дошла, за некоторыми отдельными исключениями, как мы вскоре увидим.

«Круг Земной», страница рукописи скандинавских саг XIII в.

Тем не менее нам известна придворная поэзия, которую называют скальдической от слова «скальд», что в переводе с древнескандинавского означает «поэт». Она появилась в IX веке. Стихи слагали и передавали из уст в уста на протяжении многих поколений, пока, наконец, они не были записаны в XI–XIV веках, обычно в виде цитат в крупных прозаических произведениях. Целью скальдической поэзии было удовлетворить и прославить королей, которые и нанимали скальдов. Поэты редко полностью пересказывали мифы, но часто ссылались на них в ходе повествования, чтобы подтвердить правильность своих слов. Таким образом, скальдические стихи во многих случаях позволяют нам понять, что, по крайней мере, какая-то версия того или иного мифа, пересказанного средневековыми авторами, действительно существовала в эпоху викингов⁹.

Крупное собрание анонимных произведений скандинавской поэзии под названием «Старшая Эдда» было составлено и выпущено в Исландии в XIII веке. («Старшая Эдда» – более современное название, первоначально собрание было безымянным. Такое наименование ему дали ученые XVII века, пораженные сходством содержания с «Младшей Эддой» Снорри Стурлусона, которую мы скоро рассмотрим.) Стихи в «Старшей Эдде» отличаются от обычной скальдической поэзии по своей формальной структуре и по тому, что они действительно пересказывают мифы целиком. Поэтому их относят к эддической поэзии, разграничивая со скальдической. Ученые до бесконечности, бурно обсуждают возраст этих стихов. Версии отличаются от IX до XIII веков, и вполне возможно, что различные стихи были написаны в разное время и даже в разных местах. Подобным же образом нет общего мнения по поводу того, существовали они в виде устных или письменных поэм. Как бы то ни было, в одном мы можем быть уверены – та форма, в какой стихи дошли до нас, появилась в XIII веке спустя много времени после того, как религия скандинавов перестала быть живой традицией и превратилась в объект интереса любителей старины. Составители «Старшей Эдды» не просто собрали стихи, они не только решали, какие произведения включить и в каком порядке, но и внесли изменения и добавили значительное количество материала в окончательный текст собрания. Некоторые части «Старшей Эдды», возможно, появились в эпоху викингов и в переходный к христианству период, но другие определенно были написаны авторами XIII века. Эти части, в том числе и «авторские ремарки», включенные в некоторые стихи, дополняют их или заменяют, также прозаические вставки размещены перед некоторыми стихами или после них¹⁰.

Исландия XIII века также подарила нам «Эдду» Снорри Стурлусона, которую часто называют «Младшей Эддой», чтобы отличать от «Старшей». Сегодня никто не знает, что же значит слово «Эдда», а все размышления на эту тему пока что не имеют под собой никаких доказательств. Снорри (у исландцев принято обращаться к людям, используя имена, а не фамилии) имел огромные знания и большие амбиции – он был юристом, историком, политиком. «Эдду» он написал для того, чтобы создать руководство по сочинению традиционной древнескандинавской поэмы. Поскольку ее основополагающим элементом была система детально разработанных типичных аллюзий на образы, характеры и события скандинавской мифологии, Снорри постарался обеспечить более или менее систематический обзор древних мифов в качестве части своего руководства.

К. Крог. Снорри Стурлусон

На попытку Снорри оказали влияние два фактора: источники, которые у него были, и его собственная точка зрения. Поскольку к тому времени, когда он жил, устная традиция пересказа древних мифов ушла в прошлое, ему пришлось полагаться на письменные источники. Среди них были многие произведения, которые позднее вошли в «Старшую Эдду», скальдическая поэзия и, возможно, еще множество поэм, которые с тех пор были утрачены. Поскольку мы обладаем, по крайней мере, некоторыми из его источников, то можем сравнить их с пересказом Снорри и получить представление о его методах. Как и любой другой ученый, Снорри был всего лишь человеком. Иногда он неправильно понимает изложенное в источниках, преуменьшает важные отличия между ними, пытаясь составить последовательное и систематическое повествование. Когда же в источниках появляются пробелы в истории, которую автор хочет рассказать, Снорри заполняет их плодами своего собственного воображения¹¹. В соответствии с религиозными предпочтениями, своими собственными и своей аудитории, он представляет религию скандинавов как попытку своих предков на ощупь найти смысл в мире без помощи просветляющего откровения, которое несет христианство. При всей неосмысленности, вполне свойственной человеку, Снорри прилагает усилия, чтобы изобразить своих предков предвосхитившими появление христианства. Поэтому он всячески натягивает и подгоняет данные, чтобы сделать скандинавские мифы и верования более близкими к христианству, чем они были на самом деле, а также ведет рассказ о них в рамках христианской исторической картины мира¹². Хотя Снорри по стандартам того времени и был очень образованным ученым, важно помнить, что ему недоставало непосредственного опыта и знания той религии и мифологии, которые он описал. Не следует забывать и то, что автор сознательно формировал материал так, чтобы он соответствовал целям его проекта.

«Круг Земной», страница рукописи скандинавских саг XIII в.

Следующая крупная категория письменных источников, которую стоит принимать во внимание, – это исландские саги. (Слово «сага» в древнескандинавском языке обозначало просто рассказ.) Самые ранние саги датируются концом XII века, а последние – XIV веком¹³. Тем не менее их темой стали события, произошедшие несколько веков назад. Саги по большей части анонимны, самым значительным исключением из этого правила являются саги, вошедшие в Круг Земной (Heimskringla, «История королей Норвегии»), написанные Снорри. По современным стандартам, саги занимают интересное место между историей и вымыслом. Но наше современное понимание истории появилось уже через много веков после того, как были написаны эти произведения. Их авторы представляли традиционные легенды, творчески адаптируя их так, чтобы сделать особенно привлекательными для своей аудитории, и не старались создать беспристрастные фактические рассказы о событиях прошлого, основанные на обширных исследованиях. Другими словами, в то время, как мы думаем об авторитете исторической работы, как о труде, основанном на объеме и качестве исследований, средневековые исландцы считали многовековую традицию самым прочным основанием для законных требований относиться к их историческим трудам с уважением.

Примерно в то же время, когда в Исландии Снорри писал свою «Младшую Эдду», секретарь епископа, датчанин по имени Саксон Грамматик работал над другим чрезвычайно важным произведением «Деяния данов». В отличие от Снорри и авторов саг, которые писали на своем родном древнескандинавском языке, Саксон использовал латынь. Поскольку общепринятое знание тех времен прослеживало происхождение датчан и их правителей до мистических корней, Саксон включил в свой рассказ множество мифов. Тем не менее он десакрализировал их, показав события как происходившие в определенное время в конкретных местах, а не в некоем туманном, практически безвременном мире, где происходило то, о чем говорится в мифах. Также многие персонажи божественного происхождения превращаются в людей. Саксон утверждает, что источником его труда были исландские саги, а также рунические записи. Но они так и не были обнаружены, поэтому невозможно узнать, что же в действительности скрывалось за этим заявлением. Это важный вопрос, поскольку варианты историй у Саксона очень отличаются от того, что писал Снорри и другие авторы¹⁴.

Другими значительными литературными источниками служат пересказы иностранных авторов, таких, как северогерманский хронист Адам Бременский, который включил знаменитое описание храма в Упсале (Швеция) в свои «Деяния архиепископов Гамбургской церкви», и арабский писатель Ахмад ибн Фадлан, оставивший нам в наследство роскошное описание погребения викинга в Восточной Европе.

Рунический камень. Швеция, ок. IX в.

Самые важные источники информации, которые не относятся к литературным, – это археологические, такие, как могилы и картинные камни. Археология – очень заманчивый источник, потому что часто считается самым подлинным и ничем не ограниченным ключом к знаниям о прошлом. В конце концов, когда речь идет об археологических находках, мы можем сказать, что имеем дело с вещами, непосредственно побывавшими в руках у викингов. Но за этой видимой ясностью скрывается множество проблем. Из всех самых разнообразных источников информации археологические находки труднее всего осмыслить, и в то же время именно для них интерпретация особенно необходима. В общих чертах мы можем извлечь некий смысл из того, что нам дает археология, только опираясь на письменные источники. Хотя вследствие этого находки могут подтвердить некоторую информацию из более поздних письменных источников, всегда есть риск подогнать археологическое доказательство под некий фальшивый шаблон, если мы будем принципиально игнорировать то, что оно может означать при рассмотрении через призму более поздних письменных трудов, содержащих определенные толкования. Как это ни парадоксально, вместо того, чтобы быть ближе к эпохе викингов, археологические доказательства на самом деле оказываются от этого времени на шаг дальше, чем письменные источники¹⁵.

Еще один источник информации, дающий хорошие результаты и позволяющий проникнуть в скандинавскую мифологию и религию, – это межкультурные сравнения с другими народами, с которыми скандинавы состояли в каких-либо значительных отношениях. Сравнивая детали из письменных источников и археологические доказательства, на первый взгляд, вызывающие затруднения, с лучше известными обычаями и верованиями родственных народов, мы часто приходим к более полному пониманию скандинавской мифологии и религии. Самая близкая культура, с которой мы можем сравнить скандинавскую, – это культура других представителей германской группы. Прежде всего, это англосаксы из Англии и континентальные германские племена. А также представители других индоевропейских групп, такие, как индийцы, кельты, славяне, греки и римляне; саамы – кочевой народ из северной Скандинавии и, в некоторых особых случаях, – другие приполярные евразийские группы из более отдаленных районов, например коренное население Сибири.

Дополнительные источники, которые стоит отметить, включают в себя своды законов, названия мест, лингвистические доказательства и фольклор более поздних периодов. Когда свод законов что-то запрещает, мы вполне обоснованно можем судить, что это занятие практиковалось ранее. Письменные своды законов христианской эпохи в Северной Европе часто накладывают вето на занятия, напоминающие об обычаях и пережитках дохристианского времени, что иногда может дать нам дополнительные намеки на то, что они собой представляли. Названия мест в Скандинавских странах порой содержат имена богов и / или слово, которое указывает на наличие какого-либо священного места. Так мы получаем дополнительную информацию о том, каким богам и богиням на самом деле поклонялись (то есть какие из них не были просто литературными персонажами), как часто это происходило и где. Изучая слова, которые скандинавы использовали для обозначения определенных понятий, существ и так далее, мы можем узнать о значении понятий и характеристиках существ. В книге, которую вы держите в руках, найдется множество иллюстраций этой мысли. А фольклор Средневековья и Нового времени подчас сохраняет элементы верований и обычаев эпохи викингов и более ранних эпох, хотя такой источник нужно использовать особенно осторожно из-за того, что очень сложно распознать элементы древней религии и мифологии среди большого количества более поздних нововведений.

Какой отпечаток накладывает сущность всех этих источников на исследования скандинавской мифологии и религии? Как мы уже увидели, нет ни одного источника, который мы могли бы принять безоговорочно. В них всех есть потенциальные проблемы и ошибки, а самые значительные источники – это зачастую самые вредоносные. Более того, поскольку скандинавская мифология и религия никогда не упорядочивались и не систематизировались теми, кто действительно верил в них и практиковал, источник, описывающий верования или обычаи одного отдельно взятого места или человека, необязательно будет говорить обо всем населении дохристианской Скандинавии. Только критический анализ всех этих несопоставимых по качеству и количеству источников в связи друг с другом может позволить нам получить надежное и весомое представление о том, что же действительно представляли собой скандинавская мифология и религия. Эта картина никогда не будет полной, в ней всегда останутся трудные места, но именно она и впрямь является яркой и увлекательной.