Текст книги "Пламя клинка"

3

Узкий тоннель уходил все глубже под землю.

Идти здесь можно было только поодиночке, а запах гнили и мусора становился все сильнее.

Под ногами хрустели панцыри звездчатых тараканов, когда они вырастают, то лопаются, распадаясь на десятки крошечных паразитов.

– Круль Станислав правит во всем коллекторе, – хвастливо говорил слайм. – Он над всей кикиморью, тысяченожками и крысогоблинами хозяин, а мы…

Он с важностью повернулся вокруг своей оси, отчего гном Торвальд, шагавший следом и не успевший затормозить, врезался Тадеушу прямо в измазанный слизью и протухшим киселем плащ.

– Мы его славные шляхтичи, – продолжал слайм, прервавшись лишь для того, чтобы вынуть изо рта большую пиявку, – и трудимся во имя процветания нашей родины.

– Нет у вас родины, – сварливо пробурчал Торвальд, тщетно пытаясь стереть с лица протухший кисель. – Вы живете в огромной куче отбросов.

– А это можно сказать про любую родину, – живо возразил слайм, – ежели не любить ее всем сердцем.

Впереди открылась большая зала, и в первый момент я подумал было, что это тронная, но сразу же мы увидели трех стражников-крысогоблинов верхом на больших рогатых лягушках.

У каждого в руке была длинная, чуть проржавевшая пика, на головах – мятые и кое-как выправленные шлемы.

Лохматые тела затянуты в кольчуги грязно-серого цвета, где звеньями служили черепа мокриц и тарантулов.

– Это королевская стража, – пояснил слайм. – Денно и нощно несут дозор у царской светлицы, за что после дежурства исправно получают бадью отменных помоев.

При виде Тадеуша всадники взяли «на караул», а он приветствовал их, с важностью махая ладонью, отчего та в конце концов отвалилась и отлетела к дальней стене.

– Круль Станислав без отдыха занят государственными делами, – сокрушенно вздохнул Тадеуш, открывая створки дверей. – Не знаю даже, сможет ли он отвлечься и принять вас, любезный гроссмейстер Торвальд.

Инженер покрепче сжал свой молоточек.

– Если не сможет, я снесу ему голову. Авось потом передумает.

Хозяин Верхних коллекторов и впрямь был погружен в ответственную работу – он копался в мусоре.

Прямо перед ним стояла большая, запряженная енотом повозка, наполненная отбросами.

– Сапог, хороший сапог, – бормотал король. – Оставлю его себе. А этот вот каши просит, отдам министру финансов.

Услышав шаги, Станислав резко поднял голову, и его глаза заболтались в слизи лица, как желток в сыром белке.

– Простите, ваше величество, – поспешно затараторил Тадеуш, – пришел пан гроссмейстер Торвальд и просит аудиенции.

Круль был похож на Тадеуша, оттого что слаймы, хоть и могут принять человечью форму, лица себе слепить не умеют, не говоря уже о том, чтобы поддерживать его всегда одинаковым.

Если присмотреться, то можно было понять – для своей одежды Станислав брал самые дорогие и модные из обносков, но теперь они все пропитались слизью и мало чем отличались от наряда Тадеуша.

На макушке круля поблескивала корона, удивительно похожая на настоящую; под собственной тяжестью она глубоко провалилась в голову, так что торчали только инкрустированные зубцы.

Зала была большой, но слишком унылой.

Росписи на стенах поблекли, пол измазан грязными пятнами, свечи в высоких шандалах покосились и почти все погасли. Станислав их зажигал только потому, что так поступают люди, а сам, подобно всем слаймам, хорошо видел в темноте.

– Прошу аудиенции? Еще бы я не просил чего-то у вас, свалочные отбросы, – мрачно проговорил гном. – Ты мне объясни, круль, что стало с моими рунами?

Тот опасливо посмотрел за спину инженеру, где парили две огромные руки-големы. Затем глаза короля лихорадочно заблистали, как горят у тех, кто виновен.

– Торвальд, мой добрый друг, – засуетился круль, – взгляни на мои сокровища, как раз выбираю тебе подарок. Что скажешь про эту шапку? Чистый соболий мех, правда, она слегка прибита какашками, но их недолго стереть.

Энергично он принялся возить рукавом по шапке, измазав ее всю слизью.

– А посох? Что скажешь про этот посох? – вопрошал Станислав, подавая гному измятый вантуз. – А пояс?..

Гном махнул головой, один из големов ухватил короля за шкирку и поднял к самому потолку.

– Али не я привез тебя из столицы? – с тихой угрозой в голосе спросил Торвальд. – Али не я выпустил вас жить в это подземелье? Вы тогда все еще были слизью; помню, как в бочках булькали, словно болотной жижи туда налили.

– Ну, в столице я тоже был не последним слаймом, – отвечал круль, отводя глаза.

– Ты со своим охвостьем ютился в дальних коллекторах, где вас в любой момент могли сожрать гигантские пауки, – отозвался гном. – Да не будь меня, вы бы все давно перемерли, и теперь ты осмелился мне солгать?

Круль Станислав нахохлился, вися высоко над полом, потом вдруг воскликнул злобно:

– Тоже мне, нашелся благодетель! Да мы тут в рабстве живем и едим объедки. Да не будь тут моего королевства, твой городишко давно бы погряз в навозе!

Слизь бурным потоком хлынула из его рта.

– Ты нас и за людей не считаешь, мы для тебя мусор. Всех, всех позвали на пир в Янтарные Терема: и орков блохастых, и скарбников-недомерков, и даже червя Казантула, а мы что, рожами не вышли?

Круль Станислав погрозил пальцем:

– Скоро, скоро приидет новый Хозяин и порядки новые установит. Ты, гном, еще сильно пожалеешь, что не на тех поставил.

Король внезапно вытек из своей одежды, обратившись в бесформие темно-зеленой слизи, блеснул тремя рыбьими глазами и сгинул в узкой трещине между стеной и полом.

4

– Стой, стой, паршивец! Ну я тебя! – всполошился гном.

Кинулся к щели, замахал инженерным молотом, но поздно – король уже успел просочиться на ярус ниже, и догнать его было невозможно.

– Вот повидла дешевая, – в сердцах забормотал Торвальд, а надо сказать, что это ругательство и появилось из-за собратьев Станислава.

Когда прижимистый лавочник решит разбавить варенье, он нанимает слайма, тот съедает всю бочку и цедит обратно три, а то и четыре, вперемешку со слизью.

Если джем попахивает болотом и в нем попадаются куски крысиных хвостов, будьте уверены, без слаймов не обошлось.

– Я еще найду этого мерзавца, – тихо произнес гном, но стало понятно, что искать короля сейчас он не собирается.

Торвальда куда больше волновали защитные руны, их надо было расчертить вновь, чтобы зломыслы и другие твари с нижних ярусов не могли просочиться в город.

Наш провожатый, шляхтич Тадеуш, уже успел улизнуть, и, выглянув в караульную, я увидел, что мохнатые всадники тоже поразбежались, как только запахло жареным.

– А скажите, любезный Торвальд, – обратился я к гному, – не соблаговолите ли вы устроить нам кратенькую экскурсию, хотя бы по верхним ярусам? Кто, как не вы, знает о них все в малейших подробностях.

– Некогда мне туристов водить, – сварливо ответил гном.

Его разозлила не столько дерзость Станислава или крулев побег, сколько то, что мы это видели.

– Мне еще надо руны восстанавливать и потолки проверить везде. Работы на целый день, а вы сами справитесь. Круль сбежал, и все слаймы в щели позабиваются, значит, вам некого здесь бояться.

Торвальд зашагал прочь, но сразу же обернулся, добавив:

– Я Руфусу пошлю почтовую крысу, пусть отправит сюда пару отрядов. Стражники не семи пядей во лбу, но найти Станислава смогут. Он еще поглупее них.

С этими словами гном вышел из тронной залы, и руки-големы последовали за ним.

Избавившись от общества Торвальда – он никогда не оставил бы нас одних, если бы понял, что я сам этого хочу, – я начертил в воздухе размашистую руну безмолвия.

Теперь никто за пределами этой комнаты не мог бы услышать нас.

– Надо спешить, – сказал я, делая вид, что грязный сапог Тадеуша не виднеется из боковой двери.

Шляхтич пучился и так вытягивал шею, что голова его сплющилась, а все три глаза приподнялись на тоненьких стебельках.

Медленно, дюйм за дюймом, он передвигал ногу, до тех пор пока не заступил за порог. Руна безмолвия вспыхнула на пару секунд.

Убедившись, что Тадеуш уже находится в комнате и может расслышать все из нашего секретного разговора, я продолжал:

– Нам надо что-то решать.

– Люди в панике, – сказала Оксана.

– Еще бы, – согласился я. – Ты разгромила всю площадь да еще изрядно намусорила, а чего хотят народные массы, когда они ужасно напуганы?

– Конечно, публичной казни.

– Король Станислав подходит для этого идеально, люди всегда в восторге, когда их правителям отрубают головы, даже если и знают, что будут следующими.

– Нельзя так поступать с королем! – решительно возразила девушка. – Это же негуманно – лучше сжечь его заживо, без пролития крови.

Глаза Тадеуша выпучились так сильно и так далеко протянулись на тоненьких стебельках, что один отвалился на пол.

Задергался, как червяк, затем энергично пополз к своему хозяину, просочился в трещину на носке сапога и вскоре опять торчал изо лба.

– Король Станислав чудовище, – задумчиво произнес я, – но похож на человека, а это вызовет больше омерзения у толпы, чем если бы он был мантикорой или виверрой.

– Надо решить, кто возглавит Верхний коллектор после казни Станислава, – напомнила Оксана.

– Есть идеи?

Девушка посмотрела в сумрачный потолок.

– У крысогоблинов хороший потенциал. Они вооружены и неплохо организованы. А главное, не смогут уползать в щели, как только что сделал круль, это значит, что их будет легко запереть в тоннелях и перебить, если вдруг понадобится.

– Да, – согласился я. – Но если подумать… Здесь долго правили слаймы, передав власть крысогоблинам, мы нарушим баланс. Начнутся местные войны, драки за территорию, а это лишние хлопоты. Как считаешь?..

Я выдержал небольшую паузу.

– Найдется ли среди слаймов тот, кто сможет заменить короля?

– Не знаю, – медленно протянула девушка. – Задача не из простых; тут нужно быть и умным, и смелым…

Глаза Тадеуша булькнули.

Вспотыкушку, вприпрыжку, теряя лакированный туфель, он подметнулся к нам, угодливо отвесил поклон и замер, полусогнувшись, заглядывая в глаза.

– А я чем не король? – зашепелявил шляхтич. – Я и умен, и молод, и в блуде со сколопендрами ни разу замечен не был; а видели, в каком решпекте держу я этих крысястых? Да стоит мне только свистнуть – и весь коллектор по стойке «смирно» здесь выстроится!

– Так свистни, – предложила девушка.

Благородный слайм растерялся.

– Ну, это я в высшем смысле, – пояснил он. – Меня здесь все уважают – и крысы, и пауки, и даже ящеры-трупоеды, что с нижних ярусов, и то мне подарки шлют на День ангела; любит меня народ, а враги боятся.

– Королевский трон надо заслужить, – сказала Оксана.

– Служить! Конечно-конечно.

Тадеуш бухнулся на колени, и изо рта его стал вырастать расчетверенный язык.

– Лучше меня по части прислуживания никого в коллекторе нет, а если варан из шестой трубы начнет говорить иное, не верьте ему, он лжет.

Слайм потянулся к девушке.

Та отпрыгнула с визгом.

– Доверие страны дорогого стоит, – веско пояснил я. – Здесь мало подлизываться, ты должен доказать свою благонадежность.

– Как?

– Конечно, стукачеством.

Глаза Тадеуша завертелись.

– Ну, капитан крысястых тырит тушонку. Он у них выживальщик, все к Последней войне готовится. У мокриц появилась новая вера, – «хоррус ереси», молятся Криисному Шасую и Духовому Сифону, а летучий мышь из дальней пещеры восемь лет пробухал по-черному, а потом вдруг решил бороться с преступностью.

– Нет, – я покачал головой. – Нам нужно совсем другое. По чьему приказу король Станислав сколол защитные руны?

Шляхтич мигом притих.

Его голова растаяла и растеклась по плечам, и сам он стал ниже ростом.

– Ну. – Глаза Тадеуша нырнули поглубже в слизь, чтобы я не мог увидеть их выражения. – Мне об этом неведомо, круль наш, Станислав, был еще тем сквернавцем, но дела свои держал в тайне, никому о них не рассказывал.

– А знаешь, – Оксана поиграла острым кинжалом, – прежнего короля надо сперва поймать.

– Да, – согласился я. – Кто знает, когда его удастся схватить. А казнь нужна поскорее. Народ, как малый ребенок, громко орет и быстро засыпает.

– К тому же кто разберет, кого там сожгли на площади, все слаймы на одну рожу, а если и рот зашить парочкой заклинаний…

Тадеуш в ужасе отшатнулся. Явно хотел растаять и сбечь, как Станислав давеча, но девушка прищелкнула пальцами, и все тело шляхтича обратилось в лед, кроме головы.

– Думаю, ты права, – согласился я. – Зачем нам огород городить? Просто сожжем его и скажем, что он король. А разыщут Станислава, присыпем солью по-тихому, да и все дела.

– Что, мальчонка? – Оксана улыбнулась и низко наклонилась к Тадеушу: – Хотел стать королем? Считай – ты король! Казнь назначим на полдень.

– Нет! – заверещал слайм. – Не надо меня сжигать, не надо присыпать солью. Я все вам, все расскажу!

Девушка чуть изогнула чувственные губы.

– Так ты же солжешь, поди?

– Нет, – причитал Тадеуш, – клянусь всеми подземельями.

Гной хлынул из его тела, и в зале стало нечем дышать.

– Да и что мне со лжи? Отсюда мне не сбежать; наружу нам путь закрыт, а в Нижние ярусы никто еще не спускался, ну, кроме тех, кто не в своем уме. Нет, я говорю правду.

– Ты ничего еще не сказал, – напомнил я.

– Было это третьего дня.

Слайм высунул все три глаза на стебельках и воровато оглянулся вокруг.

Затем понизил голос:

– Мы как раз делили вещи старухи, что вмерла от серной чумы, жуткая болезнь, жуткая, но только для пожилых, а здесь их раз и обчелси. Мора в городе не было, а как жаль!

Он печально вздохнул.

– Чума – хорошее время, чтобы прибарахлиться.

– И что случилось? – напомнил я.

– Ну так вот, вижу – факел во тьме и сгорбленная фигура. На лице капюшон, такой, что не разглядишь ничего, в руке изогнутый посох.

Голова слайма взбурлила и обратилась в крючковатую палку.

– Вот примерно такой. Круль сразу засуетился, велел нам уходить прочь, а сам такой любезный-любезный к гостю подошел. Я не слышал, о чем они говорили, но уверен, именно этот тип и велел Станиславу содрать защитные руны.

– Фигура в плаще? – насмешливо спросила Оксана. – И это все? Ты серьезно?

– Не надо насмехаться над слаймом, – с достоинством отвечал Тадеуш. – Я, может, не рожден человеком, но стал им через труд и подвижничество, а стало быть, я вдвойне достоин всешнего уважения. Разве бы я стал рассказывать про этого незнакомца, если бы не знал его имени?

– А ты его знаешь?

– Конечно, – с гордостью ответил шляхтич. – Я тогда подождал, пока тот типус уйдет, по боковой трубе его быстро опередил и на полу растекся, как лужа; он меня не заметил, просто прошел по мне, а я снизу рожу евойную рассмотрел и узнал поганца.

– Так кто это?

– Маг Духарий, злобный старик и мерзкий, он часто сюда спускается, с мокрицами дружбу водит, а несколько раз я видел, как этот колдун украдкой ходит к Запретной лестнице, ведущей в Нижний коллектор.

Слайм от страха икнул.

– Я бы туда ни за какие отбросы не стал ходить, а Духарий, видимо, ходил за чем-то особым, за пазухой у него был мешок из кожи дракона, я краешек углядел, значит, какой-то артефакт мощный он найти собирался.

– Что ты знаешь об этом маге?

– Он здесь уже давно, еще с тех времен, когда ни крепости, ни города не было. Люди его боялись и уважали. Я тогда жил в столице и знаю лишь по рассказам. Как Аскольд пришел со своим отрядом, все ему были рады, кроме Духария. Тот в одночасье стал никому не нужен.

Тадеуш злорадно квакнул.

– В стражники пошел поначалу, думал хоть как-то свое влияние сохранить, там всегда не хватает магов, но вскоре ушел оттуда, вроде как со скандалом, вы спросите у Руфуса, тот его сам и выгнал.

– За что?

– Откуда мне знать? У верхних много секретов, мы в их дела не лезем, шкура целее будет. Открыл Духарий лавчонку магическую, зелья варит, гадает, а за большие деньги нашлет на ваших врагов проклятье, хоть в городе и запрещено чернокнижие.

– И наверняка точит зуб на Руфуса и Аскольда?

– Мне один крыс рассказывал, что Духарий много якшался с орками, только так он мог защитить деревни, пока тут не было города. Может, и по сию пору на степняков шпионит, кто знает!

– Ладно, – сказал я и отдал Тадеушу небольшой кристалл.

Девушка прищелкнула пальцами, освобождая слайма от чар.

– Если узнаешь что-то или найдешь Станислава, – сказал я, – сразу позови нас. Внакладе ты не останешься.

– А корона? – заволновался Слайм. – Когда меня коронуют?

– Как только арестуют Духария, ты же не хочешь, чтобы он пришел тебе отомстить?

– Нет, – испугался шляхтич.

– Тогда сиди тихо и не высовывайся; смотри и слушай, следи за всем, что творится вокруг, а сам на рожон не лезь.

– Это я умею, – ответил слайм.

На всякий случай он вновь низко поклонился и бочком выскользнул из залы.

5

– Ты ему веришь? – спросила девушка.

– Я верю страху, а слайм был сильно напуган. Этот Духарий явно очень опасен, иначе Руфус с Аскольдом казнили бы его сразу…

– Думаешь?

– Из городской стражи так просто не уходят, особенно если крепость стоит на границе с орками.

Я задумался.

– Ближний к тирану круг – это смертный приговор с небольшой отсрочкой. Там держат только тех, кому полностью доверяют. Малейшая ошибка приводит прямо на плаху. Руфус прогнал Духария из городской стражи, но не казнил и в острог не кинул, значит, боится. Кто же этот колдун, если его не решились тронуть власти огромной крепости…

– Перетрем с крысами, – сказала Оксана.

– Да, – согласился я. – Сплетни и чужие секреты они любят даже сильнее, чем прогнившие внутренности.

Алый алмаз вспыхнул и запульсировал в моем кармане.

– А вот это плохо, – нахмурившись, сказал я.

Швырнул об пол сферу телепортации, и через секунду мы уже стояли на рыночной площади.

Тело монстра исчезло, остались лишь пятна крови да несколько обломков хребта. Добрые горожане успели порезать чудовище на куски и растащить домой для засолки на зиму.

Мясо зломысла жесткое и пахнет отбросами; но если вымочить в меде и добавить корицы, то его вполне можно есть. Потом, правда, еще долго будут сниться кошмары.

Рыночные ряды лежали в развалинах, их тоже обнесли полностью, не забыв ни яблока, ни шипастой груши.

Людям нравятся беспорядки на улицах – это возможность красть и громить чужие дома. То, что довольно скоро черед дойдет до их собственных, бунтовщики, конечно, не понимают.

Самый тупой полусгнивший зомби умнее, чем все профессора магической академии, вместе взятые, если их растворило пьяное, лишенное сомнений безумие очумевшей толпы.

Но сейчас площадь была пуста, люди боязливо попрятались и накрепко позапирали дома. Огромные дыры в каменной мостовой еще дымились, оттуда в любой момент могло появиться новое чудище.

Стражников, естественно, не было.

Они горазды лишь избивать простых горожан, а как дойдет до настоящей опасности, прячутся еще лучше, чем слизни-хамелеоны.

– Сюда! – скомандовал я и прыгнул в одну из дыр.

Девушка приземлилась рядом.

Мы оказались в огромной, просторной зале.

Кое-где стены были уложены кровавыми кирпичами, так же, как повсюду на Верхнем ярусе. Другие остались голыми, сбитыми наспех, и уже начали осыпаться.

Видимо, раньше здесь простирались обычные коридоры, и лишь недавно вырыли эту залу.

Духарий не только стер защитные руны, но и заготовил плацдарм для огромной твари, откуда зломысл и вырвался на городскую площадь.

Маг не сумел бы сделать все это без помощи короля Станислава.

– Гляди, – прошептала девушка.

В полу зияла дыра – тоннель, ведущий в Нижние ярусы.

Подле него стоял морлихор.

Тварь была огромна, величиной с быка. Тело заковано в толстую, прочную чешую, и острые шипы поднимались в центре каждой пластины.

На голове росла длинная, спутанная грива цвета потускневшей бронзы, а вместо пасти извивались толстые щупальца.

В морщинистом лбу сиял единственный глаз с четырьмя зрачками, что медленно вращались против солнцеворота.

Тугой хвост монстра расходился на шесть концов, словно плеть, и каждую венчал распахнутый глаз.

Инженер Торвальд лежал у дальней стены.

Парадный кафтан порвался и был весь заляпан кровью. Белая меховая шапка откатилась в сторону.

В правой руке гнома темнел обломок ореховой рукояти, а навершие топора валялось в шагах двадцати.

– Прочь! – закричал нам Торвальд. – Бегите отсюда! Лучше позовите на помощь.

Но бесполезно кричать «Спасите!» городской страже, в подобных случаях они волшебным образом становятся глухими.

Морлихор тихо зарычал.

Один из големов валялся подле него. Гигантская рука была разорвана в клочья, стальной пропеллер измят и выдернут, как говорится, с мясом.

Другой лежал чуть поодаль.

Пальцы его судорожно дергались. Сжимаясь и разжимаясь, лопасти пытались вертеться, но не могли поднять механическое существо в воздух.

– Я отвлеку монстра, – негромко произнес я. – А ты займись гномом.

Яркое пламя засияло в моей руке.

Размахнувшись, я швырнул огненную сферу в чудовище.

Морлихор обернулся.

Четыре алых зрачка уставились на меня.

На краткий миг мне почудилось, что все мои страхи, все ночные кошмары вдруг ожили и пришли ко мне, теснясь в моем разуме и шепча о том, что давно забыто и стерто из глубин памяти.

В ту же секунду я сбросил жуткое наваждение.

Быстро разбежавшись, я легко запрыгнул на большую груду камней.

Острые обломки посыпались из-под ног, мне показалось, что я вот-вот упаду, но этот реальный страх перед болью, страх сломанных костей, был гораздо лучше беспредельного ужаса, пожиравшего меня секунду назад.

– Сюда! – крикнул я. – Сюда!

Чудовище повернулось.

Медленно, с глухим утробным рычанием, морлихор пошел на меня.

Он забыл о Торвальде и умирающих големах.

Остался лишь я и запах моей крови.

– Уведи их! – приказал я.

Девушка подбежала к гному.

Тот лежал на камнях, и сдавленное хрипение вырывалось из его горла.

– Големы, – шептал инженер. – Спасите моих големов.

Оксана процедила что-то сквозь зубы.

Она предпочла бы остаться здесь, сразиться с огромным монстром, но выбора не было.

Девушка раздавила в пальцах астральную сферу, и все четверо исчезли в ярком сиянии.

Я посмотрел на серого морлихора.

Мы остались одни.