Текст книги "Смешно и грустно. Сборник рассказов"

Шёпот ангела
Разискажение №5

С чего начался тот разговор я даже и не помню. Совершив получасовую пробежку по лесу, я шёл теперь шагом, стараясь выровнять дыхание. Помню тошноту, накатившую внезапно, сумбур мыслей, пронёсшихся в стремительной попытке понять причину этой неприязни, от которой чуть не выворачивало наизнанку и последний вопрос, выросший из этого сумбура:

– Что за бой я проиграл? Я проиграл?

Я почувствовал, увидел, прожил ехидный, ликующий крик…, собственный крик:

– Дааааа!!!

Я кричал внутри, но это был не я. Не впервые уже так отчётливо отделял я себя от своей худшей части, от своей Тени. Впереди меня шёл высокий широкоплечий парень в серой толстовке и хороших беговых кроссовках. Я, видимо, слишком углубился в свои мысли, поэтому его широкая спина возникла перед взором внезапно, будто ниоткуда. Что же вернуло меня в реальность так резко? Парень шёл и разговаривал о чём-то вслух. Вот что. Меня шокировал вопрос, тот же самый вопрос, который я только что задал себе. Он спросил:

– Где же тот бой, который я проиграл?

Сознание нарисовало мне тот же лес, ту же местность. Может быть, я уже раньше здесь же проиграл битву внутри себя…, но я не помню.

А парень продолжал спрашивать у себя и, видимо, так же, как и я не находил ответа:

– Где, где я сбился с пути, какой бой был проигран? Может быть, и слово «бой» не случайно?

***

Свежий номер газеты всколыхнул мою память и заставил судорожно вспоминать всё, что свершилось в голове на той пробежке, хотя прошло уже больше года. Сейчас я сижу дома и не нахожу себе места от охватившего волнения, хотя с точки зрения обычных людей обычного материального мира, тогда не произошло ровным счётом ничего. Просто был тёплый осенний вечер, прогулка после тренировки в спортзале и бега по пересечёнке. Два совершенно незнакомых человека оказались невольными попутчиками, ни один из них не пытался вступить в контакт с другим: мы не разговаривали напрямую и даже не приближались ближе расстояния в несколько шагов, определяемых шириной дороги. И всё же это пересечение было частью волшебства.

***

Парень впереди шёл, пошатываясь. Я почувствовал, что и мои ноги тоже отказываются идти так, как им положено. Осмотревшись вокруг, я понял, что мы уже ушли в сторону от основной дороги и всё больше углублялись в заросли. Теперь я был за его правым плечом и прекрасно слышал всё, что он говорил и, как оказалось впоследствии, не только это.

Более или менее разобравшись в своём диалоге, я начал помогать ему: задавать вопросы и подсказывать ответы; потому что пространство толкало меня именно на это. В ушах у меня периодически возникал сильный шум, будто кричало с полсотни людей в сильном азарте игры. Гонг ударил по слуху, слившись воедино со словом «бой». Я увидел ринг.

Парень впереди вдруг резко остановился и обернулся ко мне лицом. От неожиданности, я тоже встал, как вкопанный и нервозно сглотнул слюну. Я сделал было попытку шагнуть вперёд, чтобы обойти его и избежать ненужных объяснений, но в этот момент понял, что он меня не видит. Он не видит меня вупор. Взгляд его казался чуть затуманенным. Он, как и я, вдруг понял, что забрёл неизвестно куда, покрутился немного по сторонам и решительно зашагал дальше вперёд.

***

Вспомнил, вспомнил! Да, точно. Я только что вспомнил мысль, приведшую меня к разговору с демоном, зажатым внутри моего тела. Это мысль о сопротивлении. Каждый проводник имеет определённое сопротивление и проводимость. Человеческое тело точно такой же проводник энергии: электрической, солнечной, космической… В школах часто проводят маленький показательный эксперимент, когда говорят о сопротивлении: ученики по очереди прикасаются к источнику электрического тока совершенно малого заряда. Одни из них чувствуют укол пальцев (удар током), другие не чувствуют ничего, потому что сопротивление их тел ниже и ток проходит беспрепятственно. Точно так же происходит с любым другим видом энергии, в том числе и с энергией мысли. Чем больше сопротивление, тем больнее и тем меньше энергии способны мы пропустить через себя. Грубо говоря, КПД человека-проводника во многом определяется его сопротивлением.

– Зачем так сильно болит сердце? – спросил я себя и сам же ответил, – Чтобы больше света вмещать, чтобы больше любви передавать, чтобы ярче сиять.

Сопротивление – это неприятие. Сопротивляясь чему-то в этом мире, мы не хотим принимать его таким, каков он есть и поэтому испытываем боль. Мы настолько привыкли сопротивляться, что превратили свою жизнь в постоянное напряжение тела и духа. Не имея возможности расслабиться по-настоящему, ищем отдушину в иллюзиях и в кратковременном забытье: в пьянстве, в сексе, в наркотиках, в интернете и т. д.

Если отслеживать возникновение неприятия, то физически это проявляется в тошноте и боли в районе солнечного сплетения. Если просто заглушить эту несущественную боль, то впоследствии она выльется в более серьёзную болезнь. Расслабляясь в боли, можно понять частично замысел Творца. Получается, я болею, чтобы больше Бога в сердце принимать.

Нужно снимать и пробивать блоки, вызванные сопротивлением, нужно увеличивать свою проводимость. Что же мешает нашей проводимости, почему мы начинаем сопротивляться? Ответ простой – привычка, точнее, привычная реакция современного человека. Попытка избежать боли от расширения проводимости вызывает боль сжатия. И Тень внутри каждого из нас ликует, когда мы сами начинаем себя сжимать, сужая поток сознания, снижая уровень жизненных сил, или уходим в сторону от назначения. Сопротивление – это и есть наши тени, наши черти, наши демоны, ибо порождены они болезненными реакциями, создающими блоки, т.е. непроходимости, застои.

Вот тут я заметил, как начала нарастать боль и как начал зло беситься демон внутри меня.

Значит, моя задача расслабляться в боли. Когда, сейчас?

***

Как? Нет, это невероятно! Сейчас я вспоминаю, что уже догнал парня в толстовке к этому времени и он тогда уже бормотал что-то… Да-да, он говорил…, он говорил со своим демоном.

– Ты ли это, демон? – спросил он, и тень внутри меня дёрнулась в испуге. Но фраза эта настолько чётко вписалась в мои собственные мысли, что я даже не заметил, что говорит кто-то другой, не я.

– Да, это я. И я всё ещё управляю тобой. Ха-ха-ха-ха! – смеялся мой демон в ответ.

– Неужели это снова ты, мой злой демон, смеёшься в глубине? – продолжал парень.

– Я, я, я-я-я-а-а-а! Ха-ха-ха-ха! – слышал я ответ чужого демона…, а возможно, своего, – ты проиграл, боксёр! Ты проиграл.

Тень радовалась и росла. Она уже стала выше меня, но за всем этим звериным процессом я чувствовал и другое – я чувствовал, как ей больно. Жить внутри меня ей стало невыносимо.

– Где же тот бой, который я проиграл?

Сознание нарисовало мне тот же лес, ту же местность. Может быть, я уже раньше здесь же проиграл битву внутри себя…, но я не помню.

А парень продолжал спрашивать у себя и, видимо, так же, как и я не находил ответа:

– Где, где я сбился с пути, какой бой был проигран? Может быть, и слово «бой» не случайно?

– А может быть, ты лукавишь, Тень? – спросил я, – Лукавость – это же твоё нормальное состояние. Мой бой здесь и сейчас, поэтому сознание и воссоздаёт абсолютно точную панораму этого места. И бой этот есть не что иное, как расслабление в боли. Может быть, ты вовсе не демон, а просто мелкий чёртик, раздувающий свою значимость в попытке устрашить меня? Вот только я не боюсь тебя – ты слаб, ты слабее меня. Ты пытаешься убедить меня в бесконтрольности происходящего, но это ложь. Я управляю тобой, Чёртик, ты не властен надо мной. Посмотри, как мало тебя осталось.

Тень моя съёжилась, стала маленькой, беспомощной и даже какой-то смешной. Она размахивала руками, сучила кулаками, строила рожицы, не желая смириться с новым своим положением и состоянием.

Боль ушла, но её сменила другая, более глубокая, старая, но не менее острая.

***

Я увидел ринг. Крики болельщиков сливались в один шумовой фон. Гонг возвестил о начале поединка, и рефери махнул рукой.

Я почувствовал такую сильную боль внутри и такую слабость, что остановился, прислонившись к дереву, чтобы не упасть. Боксёр продолжал идти вперёд и по мере его удаления, мне становилось легче. Я обнял ствол сосны и попросил:

– Дай мне сил, пожалуйста. Его нельзя сейчас оставлять одного.

Сосна откликнулась, и я почувствовал, как наполняюсь свежестью и силой, лесной силой.

– Спасибо, – поблагодарил я дерево и погладил его нежно-нежно, словно любимую девушку. Затем быстро пошёл дальше, по пути задавая вопрос:

– Где тот бой, который ты проиграл? Отвечай сейчас.

На расстоянии десятка шагов я услышал мысленный ответ боксёра:

– Я был ещё совсем маленьким. Занимался боксом с третьего по пятый класс. Это были первые соревнования…, и я проиграл бой.

Я снова догнал его. Он шёл, качаясь и отодвигая руками ветви деревьев, мешающих на пути. Я снова увидел ринг. Двое юных пареньков (лет по десять каждому) молотили друг друга перчатками. Тот, что повыше постоянно отворачивался, не выдерживая напора противника, за что получил уже два замечания от судьи. Второй напирал и напирал, не давая тому возможности опомниться. Удары по лицу доставались обоим. В третьем раунде…

Какой-то блок не дал увидеть окончания боя.

– Я проиграл по очкам, – сказал боксёр, – и мне было очень обидно тогда.

– На кого же ты обиделся?

– Ну, не знаю…

– Знаешь, – я уже не боялся давить на него.

– На тренера обиделся. Обиделся за то, что он после соревнований даже на ошибки мои не указал, знай себе, лупи по мешку. А мне хотелось поддержки и участия.

– Нашёл крайнего. Сам проиграл, а тренер виноват оказался.

Боль внутри достигла предела. Я понял, что могу потерять сознание.

– Нужно расширять свою проводимость, – подумал я, – чтобы больше Бога в сердце принимать.

– Нужно, – подумал боксёр, – Я и на рефери обиделся тоже за несправедливое решение, хотя… ведь решал не он, судил не он, но он закрыл глаза на многие нарушения моего соперника и в этом неоспоримо есть его вина.

– Ты осуждаешь их?

– Нет. Я понимаю, что нужно простить обоих. Прощаю-прощаю-прощаю.

Боксёр начал тяжело дышать и повторять слово «прощаю», словно уговаривал сам себя, но легче почти не становилось.

– Врёшь, – сказал я ему, – не прощаешь.

– Но как простить?! Ведь до сих пор ещё обидно, хоть столько лет прошло. Детские обиды самые нелепые и самые устойчивые.

– Расслабляйся, расслабляйся…, ещё, – увещевал я себе.

– Я стараюсь, – отвечал боксёр.

– Ты близок к разгадке, – сказал я, – смотри, лес начинает расступаться.

Впереди действительно показалось что-то похожее на просвет. В глазах снова и снова возникал ринг. Уже я бился на месте боксёра, но пробел в третьем раунде так и не заполнился. Слишком больно было там. Я полностью перешёл на разговор с парнем от его собственного имени.

– Я очень сильно обиделся тогда, – сказал я, – обиделся и…

– И осудил, – закончил фразу он, – Да, я понимаю, что никто не вправе никого осуждать, но детская реакция сработала автоматом. Я осудил тренера и судью за их несправедливость.

– Я что, всё ещё верю в человеческую справедливость?

– Блин! Осуждая, даёшь право судить себя… людям.

– Высшая человеческая справедливость – бредовая иллюзия. Сам только что воевал со своим демоном, понимая человеческое несовершенство, а здесь…

– Да понимаю я всё! Это давно было! – боксёр даже не заметил, как начал кричать.

– Это сейчас есть.

– Глупо. Глупо и стыдно. Я ведь спустя несколько месяцев бросил бокс, а тренер приходил в школу, звал назад. Я отказывался.

– Я осудил его и судью… на что? – я понял, что клубок распутывается и решил дожать до конца.

– За что. Я уже сказал, за что.

– На что? Осуждают на что-то: на изгнание, на заключение, на наказание… Я осудил их на…

Демон внутри меня начал выть и рычать от боли. Его исказила гримаса отвращения. Я готов был завыть вместе с ним. Боксёр всё ещё не решался признаваться, хотя я уже знал, что он скажет.

Он мучился в ответах:

– Осудил. Нет. Да. Не знаю. Знаю. Не может быть… Нет. Я осудил их на смерть. Господи, прости ты меня! Откуда же во мне столько злости?! Я осудил их на смерть и за что? И с той поры я сам умер. Как спортсмен, я умер.

Я посмотрел на широченную спину, на крутые плечи парня и подумал, что он несёт чушь. Такой отличной форме многие могли бы позавидовать.

– Умер? – спросил я.

– Умер. Нет, потом были ещё и греко-римская борьба, и бодибилдинг, но на ринг я больше никогда не выходил.

Я увидел лица тренера и судьи, и чувство горького стыда переполнило меня, смешавшись с болью и жаждой искупления вины.

– Простите меня, – сказал я им, – пожалуйста, простите меня. По глупости пожелал я вам зла, но я не хочу этого. Я хочу, чтобы вы жили, жили долго и счастливо. Простите меня!

– Простите меня!!! – вскричал боксёр и схватился за голову руками.

– Мы прощаем тебя. Прости и ты нас, – ответили оба видения.

Моя душа плакала слезами очищения, но это была ещё не высшая точка. Когда волнение немного улеглось, я снова спросил…

***

Мысли летят быстро, в состоянии транса настолько быстро, что понадобились бы годы, чтобы только восстановить и записать их логическую взаимосвязь. Но и воспринимаются они в расслабленном состоянии столь же легко и быстро, как возникают. Это один из плюсов проводимости. Кроме того, мысли наслаиваются одна на другую, существуя в одной точке времени, будто многоголосие различных проявлений разума. В пространстве и в условиях реального времени это могло бы выглядеть, как проигрывание события с многократными повторениями и вариациями ответов. Моё сознание настолько слилось с сознанием боксёра, что я не только перестал отличать его слова и мысли от своих собственных, но и сам он на какое-то время перестал для меня существовать. В лесу я был один и разговаривал с собой наедине. Чаща казалась совсем непроходимой и, несмотря на то, что я знал эти места, как свои пять пальцев, я никак не мог понять, где нахожусь. Как в плохом детективе: заблудился в двух соснах только потому, что заблудился в ворохе мыслей. Стало быть, выберусь на дорогу, когда найду правильное решение своей проблемы. А я найду.

Моя душа плакала слезами очищения, но это была ещё не высшая точка. Когда волнение немного улеглось, я снова спросил….

Ужасная догадка холодной молнией пронзила мозг. Одна единственная ошибка порождает множество подобных случаев, которые будут множиться до тех пор, пока не прозреешь. Осуждение давно живёт во мне. Тот случай был лишь первым камнем. Теперь передо мной выстроился целый ряд людей…, полный перечень. Они стояли передо мной в молчаливом ожидании: женщины, мужчины, дети, старики. Боль ударила в сердце, и я спросил себя:

– Ты осудил их?

И сам же ответил:

– Да, осудил…, каждого. Простят ли они меня теперь? А сам бы простил? Простил бы… прощаю…, а вот они…

– А ты попроси, – услышал я слабый шёпот свой за правым плечом.

И я попросил.

***

Моя душа плакала слезами очищения, но это была ещё не высшая точка.

Боксёр несколько раз обернулся, словно почувствовав моё присутствие. Я же поймал себя на мысли, что ветви деревьев царапают лицо, но я этого совсем не чувствую, да и леса как такового не вижу. Я был сейчас слишком далеко от этого места.

– Я чувствую, что мне помогают сегодня, меня ведут, – сказал боксёр, – словно лёгкий ветер за спиной, еле слышимый голос… или это я так плохо слышу того, кто старается помочь…

– Я чувствую, что мне помогают сегодня, – сказал я, – меня ведут.

Спасибо тебе, ангел мой, за то, что ты рядом.

Итак, я обиделся на несправедливое поражение в бою. Почему же я решил, что оно было несправедливым? Могу ли я решать, что справедливо, а что нет?

Я вижу ринг. Соперник выше меня на полголовы, но мы попали в одну весовую категорию. Я бью, не жалея сил, не оставляя ничего про запас. Соперник постоянно отворачивается, не выдерживая моего натиска. Мы обмениваемся ударами по лицам и расходимся по углам. Дышу, как загнанная лошадь, пот заливает глаза, грудь горит огнём. Третий раунд. Осталось совсем немножко дожать его и…, и вдруг, о, досадная случайность: я оступаюсь и падаю мягкой точкой на ринг, тут же вскакиваю, но очки уже не в мою пользу. Я не пропустил удар, я просто подвернул ногу, и это было обидно до крайности. Рефери поднял вверх перчатку моего соперника, а я…

Тогда я был полон восторгов и впечатлений и только теперь понимаю, насколько сильно обиделся. Я обиделся на судьбу за эту нелепую случайность.

– Не верю в справедливость судьбы, потому что не умею правильно оценивать ситуацию. Судить можно по точке отсчёта, по тому пути, который прошёл человек, а не по той позиции, которую он занимает в данный момент времени. Это будет справедливо, ведь начало у всех разное и для достижения одного и того же результата прикладывается разное количество сил, – сказал я, убеждённый в собственной правоте, но тут же заорал во весь голос, опровергая, – Судить вообще нельзя!!! Неужели это снова ты, мой злой демон, смеёшься в глубине?!

– Я, я, я-я-я-а-а-а! Ха-ха-ха-ха! Ты проиграл, боксёр! Ты проиграл!!! Ну, задумайся, задумайся, задумайся, я же прав-прав-прав! – тараторил он в восторге от собственной находчивости, – Ещё вариант: судить нужно соразмерно способностям. По заслугам же воздастся каждому…

– Нет, по вере. Расставляя оценки, возвышаешь себя до уровня судьи. А я хочу жить в любви, но не в осуждении. Я не судья – я проводник.

– Ихто ты?! Это вот…, который в розетку втыкают?

– Поехидничай мне ещё. Никто не имеет права судить, никто, кроме Бога. Так кто судил мой бой? – Бог. Бог рассудил так для чего-то. Я не знал, что так будет лучше для меня, но теперь верю. Пытаешься заставить меня мыслить одномерно, а я хочу видеть мир в объёме и понимать истинные причины, а не логику людей, живущих в большинстве своём, неосознанно.

– Отдавая себя в руки Бога, в руки неизвестно кого, вообще в саму неизвестность, ты перестаёшь контролировать собственную жизнь. Ты слаб в этой бесконтрольности, неизвестность пугает.

– Наоборот. Неизвестность манит, и страха нет. Есть лишь любовь…

– Неизвестность уничтожит тебя! Глупец!

– Возможно, она уничтожит тебя, а я знаю, что со мной всё будет прекрасно.

– Я твоё сердце – я твоё сердце. Ты обещал слушаться. Слушайся меня – слушайся меня!

– Нет.

– Слушай: это Бог виноват в том, что ты проиграл тот бой, это он насудил так. Он хотел унизить тебя!

– Нет.

Демон уже почти рыдал и метался в панике:

– Он виноват – он виноват! Из-за него ты проиграл бой, из-за него ты проиграл…, ты проиграл.

– Нет, – ответил я спокойно и расслаблено, – Я выиграл его… здесь и сейчас, а ты проиграл. Эго проиграло.

– Но мы же друзья, мы заодно, я всегда помогал тебе. Я люблю тебя – я люблю тебя! И вообще, я – это ты…

– А может быть, ты лукавишь, Тень? – спросил я, – Лукавость – это же твоё нормальное состояние. Мой бой здесь и сейчас, поэтому сознание и воссоздаёт абсолютно точную панораму этого места. И бой этот есть не что иное, как расслабление в боли. Может быть, ты вовсе не демон, а просто мелкий чёртик, раздувающий свою значимость в попытке устрашить меня? Вот только я не боюсь тебя – ты слаб, ты слабее меня. Ты пытаешься убедить меня в бесконтрольности происходящего, но это ложь. Я управляю тобой, чёртик, ты не властен надо мной. Посмотри, как мало тебя осталось.

Я обиделся на судьбу за досадную случайность. На судьбу, значит, и на Бога. Вот только ничего случайного не бывает. Меня чему-то учили. Нужно довериться и поверить, что данная ситуация была лучшим исходом событий. Меня учили тогда… чему? – Меня готовили проходить через поражения в реальной жизни, в том числе, через нелепые. Да, да! Вставать и снова идти в бой, словно непобедимый ванька-встанька. Те, кто не испытал подобных поражений в юности, как правило, после серьёзного падения уже не встают. А я встаю, я всегда встаю, даже после того, как умираю, всё равно встаю и продолжаю свой путь. Сколько уже всего прожито в жизни…, другому и половины не вынести. Господи, какой же я дурак. Прости ты меня. Сейчас все те обиды кажутся такими смешными и такими мелкими, что не понятно, как вообще я мог обижаться. Прости меня за малодушие, за то, что не доверился тебе полностью тогда, прости.

Перед глазами пронеслись события, многочисленные события взлётов и падений за долгие годы, но никакого негатива от этих воспоминаний уже не было: вот неравная драка в подворотне и удары ногами в живот, вот безденежье и постоянно меняющаяся работа, вот предательство близкого человека, вот лезвие ножа, пролетевшего в сантиметре от виска, вот больничная палата, а вот нежные глаза моей подруги, детский смех и новое назначение в университете…. Образов было огромное множество и новое проживание их не вызывало во мне ничего, кроме улыбки, чувства благодарности и какой-то новой силы, мощным потоком влившейся в меня.

Спасибо тебе, Бог мой, за то поражение, спасибо за то, что научил вставать. Прости меня за глупость мою детскую. Ведь я был тогда ещё совсем несмышлёным и реагировал так, как привыкли реагировать люди в нашем мире, так, как научился у окружающих и, как передалось по крови предков. Теперь я уже не тот. Я доверяю тебе, Господи, и доверяюсь всецело. Я верю только в твою справедливость и плевал я на то, что думают обо мне люди. Я делаю то, что подсказывает сердце и иду за тобой. Веди.

Я возвращаюсь в спорт.

Тень моя съёжилась, стала маленькой, беспомощной и даже какой-то смешной. Она размахивала руками, сучила кулаками, строила рожицы, не желая смириться с новым своим положением и состоянием, но сделать с этим уже ничего не могла.

Бой проигран только тогда, когда поверишь, что проиграл. А я сегодня победитель. И победа эта разливается таким блаженством по всему моему существу, какого не даёт ни одна битва, выигранная кулаками или оружием.

Я посмотрел в небо с надеждой, а увидел только яркий-яркий белый свет, струящийся потоками. Я протянул руку и из этих потоков на ладонь мне спустился маленький игрушечный ванька-встанька. Я вложил его в своё сердце и оно засияло волшебными переливами.

– Спасибо, – только и смог сказать я и, с облегчением вздохнув, добавил, – Ну, всё, пора лететь дальше. Много дел ещё сегодня…. Что? Что я сказал? Лететь дальше?!

Ветер закружил опавшие листья за моей спиной, и я слегка поёжился от ощущения прохлады и свежести.

Я помню, что свернул куда-то вправо, а когда окончательно пришёл в себя, то обнаружил, что стою на основной дороге в полном одиночестве. Боксёра нигде видно не было, он исчез так же неожиданно, как и появился. Хотя сознание моё смутно рисовало его фигуру, оставшуюся далеко позади, я уже с трудом мог поверить в реальность этого персонажа. Может, он всего лишь центральный образ в этой странной игре моего разума, в игре, которая привела меня к раскаянию и новому пониманию сути вещей. А возможно, что этот широкоплечий спортивный мужчина и есть тот самый ангел, что помогал мне, давая возможность расширить проводимость. А я счёл наивно, что это я ему помогаю. Да, вероятнее всего, так оно и было. В любом случае, я благодарен и чувствую себя самым счастливым человеком на планете.