Текст книги "Сокрушая великих. Книга 2"

Но я тоже не из отряда травоядных. Почувствовав резкий прилив сил, я скинул с себя куртку и встал в боевую стойку. Подняв над головой меч.

– Эй, ушлепки! Клешни вверх! – решил поддержать меня Ян. Он тоже выхватил оружие – усыпанный драгоценными камнями скипетр, который держал двумя руками на манер дубинки. – Не хотите по-хорошему – подходи по одному!

Движения у Яна были резкими и дергаными: готовясь к драке, он активировал свои ускорители рефлексов. Для противостояния с местными вышибалами, а именно так я на глазок охарактеризовал преградивших нам путь монахов, наших имплантов было явно маловато. Но нас трое, а их двое – численный перевес должен сыграть свою роль. Однако у монахов кое-что оказалось припрятано под туниками.

– Мордой в землю! – произнес рыжий, доставая из-под туники короткокрылый пистолет.

У вышибал не осталось ни малейших сомнений, что мы причастны к взрывам, и действовать они решили жестко и без промедлений. Второй тоже достал оружие, и у меня на груди заплясала метка от его лазерного прицела.

Я прикинул расстояние до врага. Шагов двадцать. Даже если «берсерк» избавит от боли первого попадания, то хороший стрелок успеет нашпиговать меня свинцом, прежде чем я успею до него добежать. В том, что оба монаха умеют обращаться с оружием, я не сомневался.

– Ах, вы так, да? – Ян раскачивался, готовясь рвануть вперед. – Ну ладно, черти, сами напросились!

– Ян, стой! – крикнула Энн. – Брось дубину!

Девушка тоже понимала бессмысленность атаки в лоб. Осознавал это и я. Но, черт побери, я не мог себя заставить положить меч на землю! Я только его заполучил, только ощутил шершавую, натертую предками, поверхность его рукояти. Ян, остыв, бросил скипетр в пыль, я же стоял с мечом как истукан.

Оба монаха перевели оружие на меня.

– На «три» – мы стреляем. Раз, – начал отсчет чернобородый.

Я не хотел сдаваться не только из-за «Сияющего». Евгеники убили меня в прошлой жизни, если я попаду к ним в плен в этой, то меня без вариантов ждет новая казнь. В том, что монахи тщательно исследуют нас, не было никаких сомнений. Да и кража родового меча Елагиных как бы намекнет им, в какую сторону стоит копать.

– Два, – произнес чернобородый.

Глава 7

Скипетр, брошенный Яном, жалобно звякнул о какой-то камешек на земле. Чернобородый криво усмехнулся, явно представляя себе, как моя голова лопается, будто перезрелый арбуз. Пальцы на рукояти дрогнули: здесь я умру гарантированно, а в плену хоть какой-то шанс выжить есть. Но прежде чем мой меч позорно выпал из рук, случилось нечто разрушительно-неожиданное.

Дощатые ворота вдруг взорвались кучей летящих в нас и в монахов щепок. Однако никакого звука взрыва не было. В своих оценках я не ошибся – монахи начали разворачиваться на месте с нечеловеческой скоростью. Да и подготовка у них была что надо: оба синхронно приседали на колено, вытягивая руки с пистолетом. Если бы монастырь атаковали неизвестные, тяжко бы им с такой выученной охраной пришлось. Но из ворот на монахов перла не волна нападающих с оружием в руках, а корма магистрального автобуса. Рыжий с черным успели сделать по одному выстрелу, а потом автобус их снес, как шар для боулинга – кегли.

Он понесся дальше и сшиб бы и нас, но колеса заблокировались, и он пошел юзом, остановившись буквально перед самым моим носом.

– Чего ждем? Забегайте! – прокричал с водительского места Божко через открытое заднее окно.

Просить дважды не пришлось. Ян немного замешкался, подбирая брошенный скипетр, но в автобусе мы оказались через секунду. Божко, даже не закрыв за нами дверь, выжал из двигателя машины все, что тот мог дать. Из-под колес полетели пыль и щебень, Энн, не успев ухватится за поручень, рухнула на пол, увлекая за собой и меня.

– Гони-гони-гони! – проорал устоявший на ногах Ян, выглядывая в окно.

Как бы ни было приятно валяться на полу в обнимку с обаятельной девушкой, я ухватился за пассажирское кресло и выглянул наружу. Сквозь облака пыли через проломленные ворота из монастыря выбежали оба мордоворота, стреляя на ходу. А эти братья-монахи точно из касты элитных воинов! Примерно таких же я крошил на крыше замка Родригесов – дико мотивированных и напичканных имплантами. Зачем Церкви, проповедующей смирение, эти грозные боевики?

Ловкой подножкой я сбил Яна на пол:

– Не стой под пулями!

– Куда едем? В отель, как я понимаю, нам путь заказан? – Божко даже под обстрелом оставался невозмутимым и говорил тоном истинного джентльмена.

– Да! – После стычки с боевиками Церкви у монахов не осталось никаких сомнений в том, кто же устроил в их обители ограбление. И Артуро уже, наверное, дает показания, где он с нами познакомился. – Выезжай на трассу! Направляйся к отелю. Проедешь пару километров – и разворачивайся!

В мотель возвращаться нельзя. Благо мы отогнали «Скарабеев» со всем найденным в тайнике добром на добрых двадцать километров и спрятали в заброшенном карьере. Но монахов надо пустить по ложному следу, пусть и таким примитивным способом. Разведдрон мы оставили в отеле, поэтому были слепы и глухи, как новорожденные котята. И нам ничего не оставалось, кроме как нестись по трассе на угнанном у монахов автобусе.

Церкви Фата Евгеники даже погоню за нами организовывать необязательно. Монахам достаточно обратиться в муниципальные органы правопорядка, и нами займется полиция Сиднея. А если они на короткой ноге с Омом, то и его гвардейцы тоже кинутся нас преследовать.

Неловко перевернувшись на полу, я чуть не порезался о валяющийся рядом меч. Надо ему срочно ножны организовать, пока родовой клинок меня не покалечил.

«Красивая железяка, – похвалила оружие Альта. – До боли знакомая».

«Как – знакомая?» – Я не понял, о чем речь.

«Близко. Даже слишком. Он мне чуть шею не вспорол».

«И кто им размахивал?» – удивился я.

«Твой отец».

«И как ты могла об этом умолчать?! Зачем?»

«Затем! О каком доверии между нами шла бы речь, если бы ты узнал, что мы с твоим папашей друг друга убить пытались?»

«Э-э… а что поменялось?»

«Ну ты же мне теперь доверяешь? Мы же теперь как родные? А меч на самом деле неплохой. Наше производство, настоящий хельсплав. Сухопутные такого делать не умеют».

«В смысле ваше?»

«А ты не знал? А, ну да, ну да, родовой клинок должны окутывать легенды, уходящие корнями в седую древность. Вообще это наш клинок, только твой отец убрал плазменную рубашку и заменил ее на ультравибрацию. Как по мне, спорное решение».

«Что убрал?»

«Плазменную рубашку. Раньше при активации владельцем вокруг меча появлялся слой высокотемпературной плазмы, причем хельсплава клинка рубашка не касается. С ней меч кроит броню, как масло».

«Если эта такая классная штука, почему отец ее заменил?» – задал я вполне обоснованный вопрос.

«Потому что горящий синий меч – символ атлантов. Как ты понимаешь, твоему отцу не с руки было с таким бегать».

«Ты говорила что-то насчет того, что вы друг друга чуть не убили?»

«Я участвовала в штурме “Наварина”. Вместе с еще четырьмя десятками храбрецов. Твоя семья уж слишком рьяно взялась за наши города в своем лене. Поэтому мы решили захватить ваш флагман и на нем пробраться в Бирюзовый Дол, чтобы совершить диверсию. К самому кораблю подошли без проблем, подавили системы безопасности. Высадились, но нас ожидал сюрприз – твой отец вместе со своими гвардейцами…»

«Так вас обдурили? Мудрых всезнающих атлантов?»

«Подлость и военная хитрость не входила в число наших сильных сторон. Поэтому, наверное, мы и войну проиграли. Но не суть. На палубе вашего флагмана мы с твоим батюшкой и скрестили шпаги. Как итог я была тяжело ранена и оказалась в кристалле памяти. А у твоего родителя шрам остался через все лицо».

Отца я помнил плохо, несмотря на то что мнемонический имплант должен был сохранить в моей памяти его образ. Но какой-то блок в психике стирал его лицо. Я даже знал, откуда этот блок взялся: после убийства родителей я долгое время не мог смириться с их потерей. Отцу же я не мог простить, что он меня покинул. Оставил. Он был таким сильным, что просто обязан был защитить себя и мою мать. Детская психотравма, ничего с ней не сделаешь. Поэтому в памяти мелькала только черная борода с усами, голубые глаза и шрам, проходящий через бровь на щеку. Теперь я знал, кто ему этот шрам подарил.

«Ты можешь вернуть меч к первоначальному состоянию?» – Мне было необходимо, чтобы вновь обретенный меч внушал ужас врагам. Ну и стал еще более смертоносным.

«Если запустим исследовательскую зону базы – запросто. В мече остались нужные контуры, механики твоего отца просто отключили их».

Слова Альты напомнили мне о том, что нам нужны деньги, чтобы расплатиться с Леоном за реакторы. Однако обдумать этот щекотливый момент я не успел.

– Воздух! – закричал Божко, смотревший в монитор задних камер.

Нам всем очень повезло. Мы с Яном и Энн болтались в задней части автобуса. Божко – в кабине. А ракета угодила ровно в его середину. Но повезло нам относительно – ракета врезалась в крышу и разорвала автобус на две половины. И если цельный автобус лихо катил, пожирая километры трасс, то возможности его обломков в этом плане были сильно ограничены. Они попросту слетели с трассы. Причем катастрофа эта сопровождалась аттракционом, на котором мне еще не приходилось кататься: потолок вдруг решил поменяться местами с полом. Хорошо, что у него была мягкая обивка, потому как я со всего разгона врезался в нее головой.

– Может, он того… шею себе свернул? Или череп проломил?

– Не думаю, – прозвучал женский голос. Я не мог его узнать, но почему-то мне показалось, что он всегда сопровождает мои возвращения после отключки. – У него крепкая голова.

– Ты вмятину в потолке видела? – настаивал первый голос.

– Он очнется. Я уверена. Сбегай посмотри, что там с Теодором.

– «Сбегай», ага. У меня вывих ноги!

– Значит, спо́лзай!

– Да блин!

– Выполняй! – скомандовал женский голос и тут же смягчился: – Лэт, ты хоть пальцем шевельни, а?

Пальцем я, может, пошевелить и не смогу, а вот извилинами отбитого мозга – запросто.

«Альта, будь добра, активируй “берсерка”», – попросил я у эфемерной спутницы.

«Уже. Без него ты бы не пришел в себя».

«Как-то он плоховато работает».

«Плоховато?! Ты почти дыру в крыше пробил башкой своей чугунной! Если бы не “берсерк”, ты бы сейчас в луже собственной блевотины валялся с дикой головной болью».

Голова у меня не болит. Осталось только выяснить, в луже я лежу или нет. Неимоверным усилием воли я приподнял веки. Хм, а я неплохо устроился. Туловище мое валялось на песке, а голова покоилась на коленях у Энн. Девушка старательно что-то смахивала с моего лба и просила очнуться. Как только она увидела, что я открыл глаза, на ее лице тут же зажглась радостная улыбка. На лбу у Энн красовалась царапина. Неглубокая, но сильно кровоточащая.

– Ты как?

– Нормально, но надо торопиться. Дрон, который нас подбил, улетел. Но может и вернуться.

– И не один. Помоги мне встать, – попросил я, и девушка подставила плечо.

А она сильна для столь хрупкого телосложения! Голова у меня таки закружилась, я споткнулся, но Энн удержала меня от падения. Мы стояли возле задней части разорванного автобуса. Нос машины валялся метрах в пятидесяти. На боку. И что самое неприятное – начал дымиться.

– Божко не выбрался?

– Нет, я ему на помощь Яна отправила.

– Этот напомогает. Двинули.

Имплант мое состояние все-таки облегчил. Через несколько минут я смог идти уже без помощи корша. Да еще и шаг ускорить.

К обломку автобуса мы прибыли как нельзя вовремя. Выбиваясь из сил, через разбитое стекло Ян вытащил тушу Божко на песок. Но весовые категории у них были слишком разные: парень тянул Теодора за руки, но двигал его буквально по сантиметрам.

– Хватай за левую ногу! – скомандовал я Энн, ухватившись за другую. – Раз, два – потащили!

Дело пошло быстрее. Втроем мы успели оттащить хаймеда до того, как обломок автобуса ярко полыхнул. Даже до нас доходил сильный жар. А наклонился над Теодором и пощупал пульс – жив наш медик!

– Что будем делать? – задал животрепещущий вопрос Ян.

– Дрон, который нанес удар, был небольшим. Всего с одной ракетой. Он улетел, но точно вернется, – повторила свои опасения Энн.

– Несем Теодора ко второму обломку.

Главнейшей задачей для нас было как можно быстрее убраться с открытого пространства. Вокруг одна пустыня, хоть в песок закапывайся. Визуально оторванная часть автобуса могла нас скрыть. Но от чутких датчиков поискового дрона – вряд ли. Однако другого варианта, где можно укрыться, у нас не нашлось.

Затащив внутрь Теодора, мы уложили его на выломанное кресло. Было обидно, что из всех нас наиболее тяжело пострадал наш единственный медик, человек, который мог оказать необходимую помощь. Но кое-какой опыт и у меня имелся: когда участвуешь в войне, быстро учишься определять, выживет человек после ранения или пора для него ямку копать.

Осмотрев Божко, я не обнаружил ни глубоких ран, ни переломанных конечностей. Скорее всего, хаймед тоже крепко приложился обо что-то головой. Оставалось надеяться, что у него нет серьезных внутренних кровотечений.

Энн нашла и протянула мне «Сияющего». Хорошо, что во время аварии я не напоролся на его острое лезвие. Я нарезал ремни, на которых держались поручни, и обмотал ими меч. Ян попросил так же упаковать украденный им скипетр.

– А хорошо вышло! – оценила мои старания Энн.

– Ты уверена? А ничего, что мы сидим и ждем, пока вернется дрон святош и вывалит на нас еще одну бомбу? – прошипел Ян.

– И это тоже неплохо. Может быть, мы и выкрали меч из монастыря. Но монахам никто не давал права в ответ бомбить автобус, – отметил я. – Ни гвардейцам Ома, ни полиции Сиднея это не понравится. И что мы отсюда имеем?

– Что нас скоро укокошат?

– Нет, что с официальной жалобой Церковь не обращалась. По каким-то своим причинам монахи решили разобраться с нами лично, – учил я Яна мыслить в позитивном ключе. – А это значит, нас не арестуют сразу по прибытии в Сидней.

– Я думаю, что причина, по которой Церковь не дала хода делу, кроется в самом клинке. – А вот у Энн с логическим мышлением полный порядок, что не могло не радовать. – Разверни его.

Сделать я ничего не успел – снаружи раздался громкий гудок. Потом еще один.

– Что там? – Испуганный Ян переводил взгляд с меня на Энн.

– Сам и посмотри, – ответила ему Энн.

– Нашла дурака, ага. Я высунусь – а мне ракетой прямо в морду!

– Подержи. – Я передал «Сияющего» Энн.

Я подполз к одному из чудом уцелевших окон и выглянул наружу. Сначала вверх – в небе чисто. Ни одного облачка. И ни одного беспилотника тоже. Конечно, он мог парить выше, чем я способен разглядеть, но ударный дрон, наоборот, снизился бы перед атакой. У нас же ПВО никакого нет. Чего ему бояться? Потом я перевел взгляд на дорогу. Ого! Там выстроился целый конвой. Но, слава судьбе, не военный. Вдоль трассы вытянулась «гусеница» из огромных магистральных грузовиков, борта которых горели в заходящем солнце отблеском нержавеющей стали. Передний грузовик снова загудел. Я пригляделся. Только у него имелось прозрачное лобовое стекло, у остальных это место было закрыто стальными пластинами. Из кабины первого грузовика мне кто-то махал рукой. Я махнул в ответ.

– Вы как там, живы? – прокричал водитель, опустив боковое стекло. Говоривший был стариком с длинными седыми усами и в красной бандане на голове.

– Частично! – крикнул я в ответ.

– Я из-за корпоративных правил не могу покидать транспорт. Но спасателей вызвать могу.

– Да нас не спасать надо. А подвезти. Вы куда?

– В Сидней.

– И мы туда же. Подбросите?

Старик нахмурился, о чем-то размышляя.

– По правилам нельзя людей подвозить. Но это по корпоративным. А по правилам дороги всегда надо помогать тем, кто попал в беду. Грузитесь!

У него немного вытянулось лицо, когда мы вытащили из автобусного обломка бесчувственное тело Божко.

– Труп?!

– Устал, отдыхает. И головой сильно ударился, – сказал я, таща за ногу Теодора. – Скоро отойдет.

– Отойдет – это хорошо.

На боку грузовика откинулась дверь, и из проема выдвинулась лестница. Затаскивать по ней такую тушу, как Божко, оказалось делом нелегким. В итоге даже водителю пришлось нам помочь. За водительским креслом в тягаче скрывался довольно просторный отсек с кроватью, куда мы и водрузили нашего хаймеда. Тот застонал, что было хорошим знаком. Стонет – значит дышит. Дышит – значит живой.

– Как такое вообще случилось? – Водитель даже не повернулся, чтобы посмотреть на дорогу, от его запястья до панели шел шнурок нейроинтерфейса. Старик и так видел все происходящее вокруг машины на триста шестьдесят градусов благодаря камерам трака.

– Вы про аварию? – спросила Энн.

– Да-да, но этот кошмар сложно назвать просто аварией. Я их за свою жизнь повидал немало.

Дальше пришлось отвечать мне, так как напрямую лгать Энн не могла.

– В автобусе что-то взорвалось…

– О да, я это понял! У этой серии ненадежные энергоячейки. Я видел, как они дымятся и даже горят, но чтобы вот так ахнуть – никогда.

– Все случается впервые. Мы тоже были удивлены, когда эта штука под нами рванула! – Говоря это, я перебрался на переднее кресло рядом с водителем.

Сзади места стало побольше, и Ян с девушкой смогли разместиться удобнее.

– Да уж, вам не позавидуешь. А другие послушники? – Похоже, водитель видел этот злосчастный автобус не в первый раз. – Монахи?

– А нет, никого там больше не было. Только мы и… водитель. – Удачно вышло, что шнур нейроинтерфейса до сих пор болтался на запястье Теодора. – Мы отказники. Ну, знаете, вернулись с Дороги Прощания. Не выдержали финального испытания, и нас отправили обратно.

Я похвалили себя за придуманную влет историю – вышло довольно правдоподобно. И тут я заметил, что Ян на заднем сиденье принялся распаковывать «Сияющего».

Глава 8

Как водитель отнесся бы к тому, что позади него незнакомый человек вдруг начал размахивать заточенной железкой, я доподлинно не знал. Но чувствовал, что реакция, скорее всего, будет негативной. Или хуже того – он испугается.

Даже скорчить Яну угрожающую рожу я не мог. Водитель обязательно бы ее заметил и обернулся. А самое слабое звено в моей команде продолжало творить какую-то дичь: Ян вытащил клинок и… лизнул его! Потом, жутко собой довольный, подмигнул мне и замотал меч обратно в ремни.

– Стойте! – внезапно закричала Энн, все-таки привлекая внимание старика. Правда, к тому времени Ян успел убрать меч из поля зрения.

– Ты чего кричишь? – обернулся водитель.

– Там отель у дороги мелькнул, остановите возле него, пожалуйста, – попросила Энн.

А ведь она права. Чем ехать до Сиднея, а потом возвращаться за «Скарабеями», мы можем успеть до них добраться и сейчас. Энн на ручном управлении один трицикл как-нибудь до Сиднея доведет.

– Да, лучше притормозите у отеля. Искупаем нашего приятеля в бассейне, быстрее придет в себя.

Старик глянул на меня так, что сразу стало понятно: наших методов лечения он не одобряет. Но разубеждать нас он не стал.

– Эх, нахлобучат мне за две внеплановые остановки, – вздохнул он. – Ну да ладно, лишь бы ваш товарищ оклемался. Только мы вот так сразу остановиться не можем, за мной сорок бортов идет.

Тягач начал плавно сбрасывать скорость. Это было нам на руку – ведь «Скарабеев» мы спрятали как раз в этой стороне. Нам повезло дважды: к моменту полной остановки Божко оглушительно чихнул и сел на кровати. Обведя нас шальным взглядом, он произнес:

– Когда я уходил из Африканского корпуса, то не думал, что меня будут еще хоть раз в жизни бомбить. И что я окажусь под обстрелом. Я надеялся коротать спокойные дни на платформе…

– Взрывы? Выстрелы? – насторожился водитель тягача.

– Ему это все показалось, он головой лобовое стекло пробил. Странно, что ему после такого черти со сковородками не привиделись. – Я постучал пальцем по виску. – Ян, переведи нашему спасителю тысячу токенов.

Я знал, что это практически все деньги, которые у нас оставались.

– Не стоит. Я же не ради денег старался. Это же закон дороги – помочь попавшему в беду путнику.

– Хороший закон. Но есть не хуже – закон благодарности, мы его придерживаемся, – ответил я старику.

На удивление Ян не стал ныть на тему того, что в нашей компании только он деньги зарабатывает, а разбазаривают все кому не лень. А спокойно рассчитался с водителем, да еще и горячо потряс ему руку:

– Спасибо, дедуль!

* * *

До трициклов добрались почти без приключений. Пару раз пришлось остановиться, чтобы дать Божко перевести дух. Но его плохое самочувствие не сказалось на способности управлять «Скарабеями». Я его еле догонял на трассе. Определенный риск в езде по дороге в открытую был, но чем ближе мы подъезжали к Сиднею, тем меньше было шансов, что евгеники решатся на открытую атаку. Взрывов возле города владетель может не одобрить и снести весь монастырь до основания в ответ.

– Не своди глаз с неба! – Я усадил с собой Яна, чтобы более ответственная Энн могла следить за Божко. Если тому станет плохо прямо в движении, то дело может закончиться еще одной аварией.

– Да, босс! Вижу… солнце, босс! – дурашливо отрапортовал Ян.

– Слушай, дурость хороша в меру. И к месту. Ты что это в тягаче устроил? Зачем начал меч обнюхивать?

– Я не обнюхал, а облизнул, – признался Ян.

– Еще лучше! Зачем?

– Проявил свою специализацию, – гордо ответил парнишка, – и выяснил, что грязь на «Сияющем» – это не корка ссохшейся крови.

– Ты уверен?

– На сто процентов. Это не остатки органики, а краситель и пластификатор. Вранье, провокация и любовь к дешевым трюкам, короче. Святоши на самом деле не такие святые, как хотели бы показаться.

Новость не очень хорошая. Хоть с момента моей смерти и прошла прорва времени, но, проанализировав следы ДНК, я бы мог понять, кого именно порубил на крыше замка. Существовала возможность, что на меня напали не евгеники, а кто-то, кто хотел, чтобы их приняли за монахов. Имея на руках ДНК и подняв архивы, я мог бы это выяснить. Но что-то с моим родовым клинком все-таки не так. Какая-то тайна его окружает, иначе монахи бы не пытались уничтожить нас таким варварским и открытым способом.

Не доезжая до Сиднея, нам пришлось остановиться. Для проезда по городу требовалось разрешение, которое Энн запросила. Транзитный транспорт, ожидая его, съезжал в специальный отстойник, выезд из которого перекрывался шлагбаумами.

Мы облачились в «Муруганы» и вооружились. Стрелковое оружие против авиадронов – не лучшее средство. Но с имплантами виртуального прицеливания борьба с ними упрощалась. Имплант сперва устанавливал соединение с системой прицеливания оружия. А потом перед глазами у стрелка появлялась виртуальная метка. Двинул стволом – метка сместилась. Эффективно попадать в цель можно было хоть от бедра, хоть навскидку. Причем оружие передавало данные о скорострельности и отдаче, и имплант на лету корректировал положение прицельной метки после первых выстрелов. Вооружаться чем-то тяжелым вроде пулеметов и ракетниц я счел нецелесообразным. Незачем привлекать внимание охранников, сидевших на блокпосту на выезде из отстойника, размахивая большими пушками. Но штурмовые винтовки у нас на плечах висели, пока мы прогуливались вокруг трициклов, разминая ноги.

Наши прогулки никому не мешали: в ответвлении от трассы стояли, кроме нас, всего два тягача с прицепленными к ним пузатыми цистернами да раскрашенный в кислотные цвета микроавтобус, на котором путешествовали какие-то подозрительные патлатые личности.

– Всё, одобрили нам проезд. Поехали, – сказала Энн и направилась к трициклам.

Я с ужасом представлял, как мы грузимся в аэротакси и установка выстреливает нами по баллистической траектории. И вздрогнул, почти наяву ощутив все сопутствующие полету ощущения. Однако выбора у нас не было: аэротакси было самым быстрым способом перекинуться на северное побережье Австралии.

– Может, перед вылетом все-таки медицинские импланты себе вкорячим? – предложил Ян, как только мы тронулись.

– Я поддерживаю твою идею. Но есть одно но – у нас на это нет токенов.

– Это да. Но мы можем кое-что продать. Кто бы еще о вас позаботился, если бы не я. Скипетр, забыл? Штука древняя, чего-нибудь да стоит.

Ян скромничал. Скипетр однозначно стоил дорого, но только глупец будет его продавать в Сиднее в двух шагах от монастыря. Сбыть музейную реликвию мы сможем, но за копейки в какой-нибудь подворотне. Однако объяснить Яну, как надо сбывать ворованные вещи, я не успел. В отстойник зарулил еще один автомобиль. Не стандартное серийное яйцо, а трехосный монструозный пикап.

– Гони! – услышал я по прямой связи вопль Божко. – Это монахи!

Теодор был самым продвинутым из нас в плане имплантов. У него в глазах стояли оптические усилители, позволявшие видеть то, что остальным членам моей команды было недоступно. И если он кричал, что пора валить, то к его совету следовало прислушаться.

Нейролинк, по моему мнению, – это одна из самых прорывных технологий, стоявших на службе у человечества. С помощью прямой связи с различными устройствами один человек мог управлять километровыми конвейерами. Или в одиночку вести огромный плавучий контейнеровоз. Любая информация о состоянии системы мгновенно поступала в мозг. И управляющие сигналы возвращались обратно со скоростью света.

Колеса трицикла засвистели, буксуя по дорожному полотну. Расслабившийся было Ян чуть не слетел с рванувшего вперед «Скарабея».

– Лэт! Притормози! – проорал он, успев ухватиться за кирасу «Муругана».

То езжай, то тормози – не поймешь этих помощничков. Но орал Ян неспроста – шлагбаум на выезд на трассу оставался закрытым. На каком-нибудь грузовике его еще можно было протаранить. Но если бы мы врезались в него на трицикле, то просто повылетали бы из седел. С другой стороны, монахи поджимали с тыла. Их пикап, едва заехав на стоянку, сразу же пустился в погоню.

Чертов шлагбаум, как бы испытывая наши нервы, открылся перед самым бампером трицикла. На наше счастье, трасса была пуста, и мы выскочили на нее не мешкая. Набирая скорость, я оглянулся – шлагбаум начал медленно опускаться за «Скарабеем», на котором ехали Божко и Энн. Слишком медленно! Преследующие нас монахи однозначно успеют проскочить под ним.

Но процедура получения пропуска на въезд в город существовала не просто так. Раз есть процедура, значит, есть и контроль за ее выполнением. Пикап монахов проскочил шлагбаум, чтобы на всем ходу врезаться в выскочивший прямо из-под земли бетонный блок. Полетели брызги пластика и осколки бетона, а также два лысых монаха, пробивших лобовое стекло. Расстояние было уже порядочным, но мне показалось, что это те двое вышибал, что преградили нам выход из сада. Моя догадка подтверждалась тем, как быстро они вскочили на ноги. Черт, чтобы свалить эту парочку, надо по ней как минимум три раза туда-сюда катком проехаться!

Монахи продолжили погоню бегом, но «Скарабеи» уже набрали ход, и их фигуры вскоре исчезли из вида.

– Идем сразу на площадку аэро! – отдал я команду по прямой связи.

– А как же медицинские импланты? – почти проскулил Ян.

– Не успеем. Пока будем продавать скипетр, пока найдем и установим улучшения, нас уже догонят те, у кого эти улучшения имеются, – намекнул я на возможное свидание с неуязвимыми братьями из монастыря. – Мне кажется, мы расшевелили пчелиный улей. И бежать нам надо не только из Сиднея, но и из Австралии в целом.

Если за предварительный заказ аэрокапсулы нам дали скидку, то за ее оперативный запуск попросили доплату. Да и мы экономить не стали, заплатив еще и за противоперегрузочные инъекции. С ними полет прошел гораздо легче. Нас, конечно, раздавило на взлете и потрепало после того, как мы вышли на траекторию приземления. Но тряска и перегрузка под препаратами переносились гораздо легче.

В Дарвине задерживаться не стали. Освободив «Скарабеев» из плена транспортировочных лент, мы тут же отправились в порт. Однако существовало одно дело, которое я хотел завершить до отбытия. Удаленное общение – это хорошо, но личный визуальный контакт более информативен. Поджидавший нас возле причала Мирон заметно нервничал и дергался. Но на встречу пришел один, что говорило о том, что какое-никакое, но доверие между нами появилось. Решив встать на путь поддержки революции, Мирон также начал соблюдать и режим конспирации. Он напялил на голову строительную каску и вместо яркого шелка облачился в серый рабочий комбинезон.

– Нашел двадцать бойцов, которые не будут задавать лишних вопросов. Им требуется снаряжение и вооружение, – сообщил он мне, пока мои помощники загоняли трициклы в «Манту».

– Двадцать? Хорошо. Составь список, рассмотрим и пришлем все необходимое.

– Только они за идею пахать не намерены.

– Это понятно. Но и я переводить деньги просто за их верность не буду, – сказал я, и Мирон скорчил кислую мину. – Договоримся так. Вы получаете задание. Выполняете. Получаете заранее оговоренную сумму.

Наше финансовое положение пока не позволяло иметь армию наемников. Поэтому с «революционерами» приходилось работать по схеме «заработал – получи». Не самая надежная схемка, с точки зрения лояльности, но я надеялся ее как можно быстрее поменять. Ян уже отправил фотографию украденного из монастыря скипетра, и я ожидал, что наши изрядно похудевшие счета скоро пополнятся.

Отплытие из Дарвина прошло без эксцессов. Хотя я долго держал перископ наведенным на пристань, высматривая две беспокойных лысых головы. Но о чудо – монахи так и не появились! Однако нас вызвала Лидия и пригласила к себе во Фрипорт. Цель приглашения она в эфире озвучивать не стала из-за соображений безопасности, но мне и так было понятно, что именно она хочет обсудить. Потом объявился Леон. На экране в рубке подлодки появилось его озадаченное лицо.

– Вы кто вообще такие? – произнес он вместо приветствия.

И это меня слегка обескуражило. Что мне нравилось в Леоне, так это его уравновешенная психика. Но сейчас, кажется, она дала сбой.

– Леон, что не так? – спросил я.

– Скипетр! Вы где его взяли?

– Считай, что купили. С ним какие-то проблемы?

– Проблемы, и еще какие! Надо же проверять столь… э-э… ценные покупки! – Леон разволновался еще сильнее. – Вы его никому не показывали?

– Нет. Да что с ним не так? – Меня начала напрягать нервозность нашего поставщика.

– С ним все так. Даже более того. Это реликвия русских императоров. Так называемый скипетр Большого Наряда. Датируется примерно шестнадцатым веком. Исторических ценностей подобного плана сохранилось не больше десятка!

– Ну монахи! Ну дают! Надо было еще что-нибудь из музея вынести! – начал сокрушаться подслушавший беседу Ян.

– Не надо! – тут же возразил Леон. – Тут и так переполох выше крыши. А если бы вы еще что-нибудь вынесли…

– Так ты знаешь, что мы музей ограбили? – прервал я контрабандиста.