Текст книги "Крейсер туманного неба"

Глава 6

Тренировки пилотов начались через три дня. Причина была проста: сосредоточившись на том, чтобы поскорее выпустить «Давыдова» из доков, начальство как-то упустило из внимания вопрос с новыми ганботами. И если Витгефт дни и ночи был занят тем, что вместе с Роджером обсуждал и изучал вероятную тактику боя, то Игорю пришлось провести эти дни в относительном безделье.

Правда, не сказать, что в эти дни не происходило ничего. Так, Сакамото довольно радикально решил вопрос с проживанием, переведя весь секретный отряд на одну из учебных баз. И именно там и начало формироваться ядро будущей ударной группы. Витгефт предполагал, что оно будет состоять из довольно известных личностей, но даже представить себе не мог, насколько.

Достаточно было в казармах прозвучать имени Пауля Шварца, как почти весь персонал, включая техников и прачек, выбежал наружу, дабы воочию узреть живую легенду. Майор с трудом удержался, чтобы не присоединиться к ним. Перечитав личное дело этого человека, считавшегося одним из самых результативных торпедоносцев на всем флоте, он даже испытал легкое чувство зависти. Конечно, на нем не висело прозвище Убийцы Дредноутов, но зато количество сбитых транспортников достигало трехзначной цифры, причем большую часть атак он провел в одиночку.

В реальности герой оказался крайне молчаливым типом, явно страдающим от бессонницы. Как оказалось, его в буквальном смысле вырвали из боя, направив к новому месту службы. Нескольких фраз, оброненных им, хватило Дмитрию, чтобы понять уровень интенсивности боев за Треугольник. Похоже, что Сакамото был прав и конфедераты всерьез вознамерились захватить эту территорию. Учитывая, что они пока лишь только прощупывали оборону, было страшно представить момент, когда они возьмутся за него всерьез.

С Антоном Куроки, несмотря на его не меньшую известность, подобного не повторилось, но тут следовало принять во внимание, что в отличие от коллеги прибыл он ночью. Также он умудрился отличиться тем, что привез с пяток здоровенных ящиков с различными инструментами и приспособлениями, а в комплекте к ним личного механика.

Последний изрядно удивил Витгефта. Он привык к тому, что пилотов набирали обычно из низкорослых мужчин, но Руперт Ланге умудрился превзойти их всех, будучи майору по грудь. Еще больше он удивился, узнав, что попутно механик является также вторым пилотом и стрелком.

– Не думал, что у нас в армии набирают и гномов. Надеюсь, у вас нет с ним проблем? – тут же задал он сакраментальный вопрос.

– Мы очень удачно дополняем друг друга, – философски ответил пилот. – Я быстрый, а он умный. Почти половина моих побед – это его рук дело.

– А ящики зачем?

– Пилоту мало познать свою машину. Он должен сам, своими руками довести ее до совершенства. Правда, в этом конкретном случае руки будут принадлежать Руперту, но сути дела это не меняет. Впрочем, объяснять ничего не буду, машины доставят, сами все увидите.

Но машин пока не было, и Витгефту приходилось больше на словах объяснять примерную суть дела. Поскольку сама операция считалась пока секретной, то до объяснений он не снисходил, предпочтя раздать только свои собственноручно разработанные схемы слабых мест кораблей. Пилоты в целом позитивно оценили данный труд, согласившись, что при определенных условиях толк от него должен быть. Вот только условия эти были крайне специфичными.

Особых напряжений и трений в команде не возникало. Каждый отлично понимал, что от окружающих людей зависит будущее выживание в бою. Единственный конфликт произошел в день появления Ольги Страховой. Про эту летчицу, как и про всех прочих, ходило немало баек. Так, говорили, что, потеряв всю свою семью в Каменногорске, стертом с лица земли бомбами конфедератов, она превратилась в безумную фурию.

Так это было или нет, сказать сложно. Но взгляд Ольги показался Витгефту крайне тяжелым и мрачным. Возникало ощущение, что женщина заранее воспринимала всех как врагов и готовилась в любой момент нанести удар. И очень скоро майор лично увидел подтверждение своих слов. Так уж получилось, что, выходя из канцелярии, она наткнулась на Игоря, который тут же поспешил ее облапать. Реакция последовала незамедлительно, пощечина и серия ударов, направленных на то, чтобы вырубить обнаглевшего офицера.

Правда, с Игорем этот фокус не прошел. С легкостью уклонившись от всех атак, он всего лишь хмыкнул и, обойдя Ольгу по дуге, направился к своему непосредственному начальству. В спину ему тут же полетели откровенно прямые угрозы, которые капитан словно даже не заметил.

– Славная девочка, – весело произнес он. – Судя по нраву, совершенно свободна. Меня это устраивает.

– Ты это чего? – насторожился Дмитрий.

– Как чего? – изумился нерадивый подчиненный. – Хочу с ней плотно пообщаться и помочь сбросить неконтролируемую агрессию. А то слишком много ее накопилось. Ладно на врага ее выплескивать, но свои-то в чем провинились. Мало нам жертв от дружеского огня? А так, глядишь, станет помягче и пообщительней.

Витгефт лишь тяжело вздохнул. С одной стороны, ему не нравилось, что среди членов отряда могут возникнуть отношения. Но с другой, в небе каждого из них поджидала неминуемая смерть. Садясь в кабину ганбота, ни один пилот не был уверен в том, что ему удастся вернуться обратно. В таких условиях запрещать хоть малейшие радости жизни выглядело кощунством, поэтому, несмотря на все бурление в душе, вслух он выразился кратко:

– Не испорть ее и не слишком увлекайся. Вам еще войну выигрывать надо.

Практически сразу после этого инцидента наконец прибыли новые машины, и период откровенного безделья закончился. Про «Десмоды» ходило немало слухов среди летного состава, и Витгефт наконец смог своими руками ощупать эти машины и убедиться, что они не являются мифом.

Первое впечатление оказалось вполне положительным. Будучи развитием дальнейшей идеи «Акулы», они были лишены ее недостатков. К счастью, наконец-то исчез так мешавший всем торпедный отсек, замененный системой подвесок. Последнее позволяло разнообразить вооружение ганбота, а учитывая боевую нагрузку, доходящую до шестисот килограммов, превращало ее в относительно смертоносную машину. Две двадцатимиллиметровые скорострельные курсовые пушки давали уверенность в возможности противостояния даже тяжелым истребителям конфедератов.

Скорость и маневренность при такой нагрузке, конечно, оставляли желать лучшего, но все компенсировала броня. Последняя вызывала уважение, поскольку в теории машина с легкостью могла выдерживать обстрел даже из тяжелых пулеметов. Учитывая стоящую перед ними задачу, совсем не лишняя особенность. Один из техников по секрету прошептал Витгефту и его подчиненным, что во время испытаний один из конструкторов залез внутрь и приказал всей наличной зенитной артиллерии вести огонь по ганботу. Через несколько минут все пулеметы заклинило от перегрева, в то время как сама машина продолжала нарезать круги над полигоном и даже не дымилась.

Конечно, данная история являлась обычной байкой, призванной поддержать боевой дух пилотов, но изучая «Десмод» на практике, каждый из них осознавал, что выдуманная история крайне приближена к реальности. И оставалось надеяться, что суровая реальность не разобьет их иллюзий.

Впрочем, больше брони и вооружения Витгефта обрадовал тот факт, что на каждой машине стояла относительно мощная радиостанция. Возможность ведения переговоров с напарниками значительно расширяла тактические возможности всего отряда. Отныне можно было не переживать, что его сигналов кто-то не заметит. Конечно, радио штука не очень надежная, особенно в условиях близости мистерия, но в их положении оно могло превратить десяток машин в смертоносное подразделение.

А дальше начались суровые тренировки. Витгефт не щадил ни себя, ни своих подчиненных, выжимая из них все. Стратегия, тактика, боевые схемы, все это не стоило ничего до той поры, пока пилот досконально не изучит свою боевую машину и не узнает ее возможности. Особенно это касалось новых моделей. Слишком много детских болезней, не найденных испытателями, преследовали их на протяжении длительного времени.

Так, например, полностью нагруженный «Десмод» очень не любил резких поворотов. В данном случае имелся немалый риск потери управления. У половины машин при испытаниях на максимальной скорости начинались непонятные вибрации, но в этом случае техники знали, в чем проблема, и быстро приводили аппараты в чувство. А вот то, что сброс всех бомб приводил к тому, что облегченный ганбот совершал резкий прыжок вверх, стал для многих пилотов неприятным сюрпризом. Игорь чуть было не подтвердил свою репутацию, лишь чудом разминувшись во время подобного маневра с машиной Куроки. Впрочем, опыт пилотов очень быстро позволил включить эту особенность в число тактических приемов.

Параллельно начались маневры с использованием «Дениса Давыдова». Пилоты, сумев приспособиться к машинам, принялись отрабатывать посадку на корабль. Хотя в данном случае речь шла о том, что они учились быстро и без проблем пролетать внутрь ангара. Задания менялись постоянно. Требовалось совершить посадку в любое время суток, как во время стоянки, так и во время движения корабля. Дрейк даже гонял свой крейсер задним ходом, дабы пилоты могли полностью прочувствовать, что им предстоит.

Где-то на этом этапе и произошло разделение на команды. Хотя Сакамото считал, что в данном случае машины, учитывая квалификацию пилотов, должны были действовать самостоятельно, Витгефт предпочел все же создать боевые группы, разделив обязанности. Игорь взял на себя торпедоносцев, в то время как сам майор предпочел руководить бомберами, благо с последними у него было куда больше опыта работы.

Соответственно, в скором времени тренировки сместились в сторону выполнения уже назначенных заданий. Адмирал не поскупился, притащив несколько старых барж, на которых ударная группа отрабатывала как групповые, так и одиночные атаки. Периодически устраивались учебные воздушные бои, заставляя пилотов все больше и больше подстраиваться под новые машины.

Примерно через неделю после начала занятий сумел отличиться Руперт. Этот гном, воспользовавшись окном в расписании, оседлал машину своего командира, переделывая все на новый лад. Больше всего изумило Витгефта то, что он демонтировал хвостовой автомат, заменив на роторную шестиствольную пушку. Майор с недоверием относился к подобному классу оружия, считая его не очень надежным, недостаточно точным и крайне неэкономичным в плане расхода боеприпасов. Куроки пришлось не один час заверять его, что механик знает что делает.

Чуть позже Руперт показал свое мастерство, сумев отладить одну из машин, которую все посчитали бракованной. Учитывая, что на это у него ушло всего три часа, авторитет механика-коротышки возрос обратно пропорционально его росту. Пилотам пришлось выстроиться в очередь к Куроки, уговаривая его одолжить напарника хотя бы на пару часов. Итог был закономерен, машины разом избавлялись от ряда дефектов, облегчая выполнение боевой задачи.

Также очень быстро выяснилось, что несмотря на весь опыт и профессионализм, большинству пилотов было не чуждо лихачество. Освоив «Десмоды», они моментально начали соревноваться друг с другом, показывая невероятные маневры, а также демонстрируя поистине фантастические способы бомбежки или торпедной стрельбы.

Проблема крылась во времени, вернее, в его отсутствии. Будь у них в распоряжении хотя бы три месяца, майор бы смело закрывал глаза на подобные поступки, осознавая, что таким образом также приобретается немалый опыт. Но поскольку каждый день был на счету, ему пришлось своим приказом запретить отклоняться от принятых норм.

Тем не менее на фоне всех проблем Витгефт вынужден был признать, что Роджеру приходилось куда тяжелее. Если ударный отряд, включая стрелков, укомплектовали фактически за неделю, то набрать экипаж для крейсера оказалось практически непосильной задачей. Людей с «Быстрого» хватило, чтобы заполнить только половину списочного состава. И, как это всегда бывает, в самый нужный момент свободных матросов практически не осталось.

Доходило до смешного, когда за одного штурмана, мастерски умевшего прокладывать курс сквозь мистерий, чуть не подрались сразу пять адмиралов. Роджер со смехом рассказывал, как их посыльные носились из кабинета в кабинет, пытаясь собрать как можно больше имевших вес бумаг, в то время как бедолага штурман был вынужден несколько часов сидеть в коридоре, гадая, куда его забросит. В итоге Пирату пришлось применить свое мастерство и элементарно похитить нового подчиненного, оставив Сакамото разгребать всю бюрократическую волокиту. Адмирал потом ворчал пару дней, но явно проникся еще большим уважением к своему протеже.

Аналогичным образом ему пришлось забирать пару артиллеристов с одной из береговых батарей. Их командир так вцепился в своих канониров, что отказался их отдавать, несмотря на кучу грозных бумаг. Закончилось все авианалетом в классическом стиле, где Роджеру пришлось применить все свое искусство дипломатии, попутно кивая в сторону висевших за окном ганботов и крейсера.

Не обходилось и без иных конфликтов. Так, в один прекрасный день Куроки услышал крайне нахальное высказывание пары техников по поводу фамильного меча, который он брал с собой в каждый полет. Дело закончилось тем, что до сего момента спокойный и невозмутимый пилот пришел в крайнюю ярость и почти два часа гонял техников по базе, угрожая тем самым мечом. Еще три часа ушло на принятие извинений и покаяний, а самому Витгефту пришлось отпаивать начальника технической службы, осознавшего, что его подчиненные были на грани смерти.

Попутно майору пришлось пережить немало неприятных часов, наблюдая за тем, как Игорь ухлестывает за Ольгой. Учитывая резко агрессивное отношение девушки к ухажеру, он даже подумывал о том, чтобы развести их по разным отрядам. Время все расставило по своим местам, и уже через две недели он имел возможность своими глазами увидеть, как суровая летчица с пылающим взором внимает словам своего боевого товарища. Никто не знал как, но капитан сумел завлечь очередную жертву в свои сети, вызывая лишь уважительные взоры сослуживцев.

Время текло неумолимо. Отведенные Сакамото два месяца вдруг превратились в полтора, поскольку, по данным разведки, конфедерация приняла решение форсировать свои усилия. Концентрация войск в районе Треугольника неумолимо возрастала, и адмирал наконец был вынужден отдать приказ о завершении обучения. Больше медлить было нельзя. Риск того, что их операция пройдет впустую, возрастал неимоверно, и Роджер наконец получил отмашку.

Пират сумел выпросить пару дней, дабы провести последнюю проверку. Экипаж вполне уверенно справлялся со своими обязанностями, все механизмы работали исправно, а канониры поражали цели, перекрывая все положенные нормативы. Следующий день был отведен на загрузку припасов. Автономный полет, вне поддержки баз, требовал максимальной загрузки. Провизия, топливо, боезапас, инструменты, всего этого требовался двойной, а то и тройной комплект. Матросы шутили, что в крайнем случае можно будет взять на абордаж крейсер конфедератов и разграбить его, как в старые добрые времена, но Дмитрию с Роджером было не до шуток.

Последняя проверка подтвердила полную готовность, и Витгефт, стоя на мостике, почувствовал дрожь от набирающих полные обороты турбаниевых двигателей. «Давыдов» медленно, словно нехотя, отрывался от земли, и майор почувствовал легкую волну возбуждения, пробежавшую по телу. Рейд начался.

Глава 7

Маршрут был проложен исходя из условий полной секретности. Конечный пункт назначения знал только Роджер. Даже Витгефт имел лишь крайне смутное представление о том, в каком именно регионе им придется работать. Капитан умудрился запутать даже своих, двинувшись вначале на юго-восток. По кораблю тут же пронесся слух, что они направляются в Вертиго. Данный регион действительно являлся раем для рейдеров. Огромные массы мистерия и тысячи островов являлись удобными местами для засад. А учитывая, что в том месте проходила большая часть маршрутов караванов конфедерации и их союзников, то было логично, что для «Дениса Давыдова» этот регион являлся идеальной целью.

Подобную иллюзию Роджер сумел поддерживать пару дней, после чего резко опустил крейсер к самой поверхности воды. Здесь, в легких потоках мистерия, он был незаметен для большей части наблюдательных средств, и, пользуясь этим, капитан приказал развернуться на юго-запад.

Новый слух моментально всколыхнул корабль, а в кают-компании установилась атмосфера легкого недоумения. По всем расчетам выходило, что они направляются в сторону Треугольника. Никто не спорил, что в стратегическом плане этот кусок скалы имел очень важное значение. Но никто не мог понять, какая в таком случае будет роль у легкого рейдера в будущем эпицентре жестоких боев.

Полеты на малых высотах считались очень опасными. Не раз небольшие куски скалы резко вылетали из-под толщи воды, тараня пролетавшие корабли. Засечь их в условиях вечного мистерия не представлялось возможным, и поэтому большая часть капитанов старалась не опускаться ниже полукилометровой отметки. Но в данном случае риск оправдывал себя, поскольку позволял проскользнуть незамеченным.

Под Треугольником они прошли поздно ночью. Вахтенные шепотом травили байки и упорно пытались расслышать звуки канонады. Но, видимо, решающий момент битвы еще не настал, поскольку даже акустики не услышали ничего постороннего. Но нервы были напряжены до предела, и поэтому стая дьявольских кошек, внезапно вынырнувшая из потоков тумана и пролетевшая над кораблем, едва не спровоцировала боевую тревогу.

Без неприятных последствий не обошлось. Эти мелкие хищники основательно загадили палубу, вызвав немало загибов в свой адрес. А ближе к утру наблюдатели засекли шум нескольких кораблей, но определить их вид и принадлежность так и не удалось. «Давыдову» пришлось провести пару часов в бесшумном режиме, после чего он продолжил свой путь.

Лишь теперь всем стало ясно, что путь лежит далеко в глубь вражеской территории. Моментально родилось множество невероятных теорий, начиная от обстрела портов Биглэнда и заканчивая бомбардировкой столицы конфедератов. Более осторожные и склонные к рациональному мышлению заверяли всех, что это всего лишь разведка боем для проведения операции по возврату Сахарной Головки. Авторитет Роджера моментально вырос до недосягаемой высоты. Мысль о том, что они пересекают территорию, ранее принадлежавшую альянсу, с целью нанести ущерб врагу, приятно грела души членов команды.

История с кошками, как ни странно, на этом не закончилась. Во время дневной стоянки механики обнаружили в ангаре полдюжины этих существ, забившихся в ящик с мусором. Вместо того чтобы тут же избавиться от нежданных гостей, они загорелись идеей приручить их, благо что эти животные, несмотря на свирепый нрав, будучи хорошо накормленными, моментально теряли интерес ко всему окружающему.

Кошек отнесли в одну из мастерских, где из разбитого ящика, набитого тряпками, сделали лежанку. Из запасов была выужена дюжина консервных банок, которые тут же и скормили будущим корабельным талисманам. Мясо было съедено с невероятной жадностью, после чего все твари завалились спать. Довольные механики поспешили вернуться к работе, оставив существ без присмотра, не подозревая, что этим допустили страшную ошибку.

Ошибка была осознана спустя три часа, когда выяснилось, что кошек и след простыл. Поскольку в ангаре их никто не видел, можно было сделать вывод о том, что вся шестерка поспешила углубиться в недра крейсера, видимо, в надежде найти более основательное убежище. Пришлось формировать поисковую группу, в задачу которой ставилось избавление корабля от всякой неучтенной живности.

Первая была найдена очень скоро, причем факт ее обнаружения моментально стал известен по всему кораблю. Непонятно, с чего ее занесло в каюту к Ольге, но, как очень быстро выяснилось, девушка-пилот ненавидела не только конфедератов, но также и животных. Но ежели первых она могла подвергнуть бомбардировке или обстрелу, то против проникшей в помещение твари она предпочла применить акустическую атаку.

На визг сбежалось, наверное, полкорабля. Поскольку первая мысль у всех была лишь о том, что это сработала какая-то экспериментальная сирена, сигнализирующая о вторжении конфедератов, то народ поспешил вооружиться всем, что попалось под руку. Особое впечатление произвел Игорь, сумевший притащить авиационную пушку, но убедившись, что против данной угрозы это чересчур мощное оружие, он предпочел прочитать лекцию на тему истеричных баб и покинуть помещение.

Саму кошку поспешили как можно скорее выбросить за пределы корабля. Сложности это не составило, поскольку визг Ольги явно контузил несчастное животное и оно не осознавало, в каком мире находится в данный момент. Матросам оставалось лишь надеяться, что в воздухе оно сможет прийти в себя раньше, чем успеет удариться о воду.

Вторую выцепили в, казалось, уже проверенном ангаре, где она пыталась устроить лежку в ганботе капитана Куроки. Попытка вытащить кошку закончилась безуспешно, поскольку к этому моменту тварь успела проголодаться и отбивалась изо всех сил. Положение спас сам хозяин ганбота, сумевший с невероятной ловкостью вытащить животное из кабины, упаковать в предоставленный мешок из брезента и передать на руки механикам. Правда, осознание факта, что кошка сумела загадить кабину, его слегка потрясло. По крайней мере, все присутствующие благоговейно внимали тому, как Антон мрачным голосом и с абсолютно мрачным и безэмоциональным лицом ругался на языке предков. Даже то, что их после этого заставили все убирать, не смогло разрушить эйфории от увиденного зрелища.

Третья сумела забраться в крюйт-камеру, заставив перенервничать уже местную обслугу. По крайней мере, вид кошки, пытающейся поточить когти о шестидюймовый снаряд, не внушал особого оптимизма. Попытка поймать ее на месте преступления обернулась догонялками, которые могли иметь куда более разрушительные последствия, если бы в дело не вступил старшина Муравьев. В нарушение всех инструкций он, зарядив свой револьвер холостыми патронами, выстрелил пару раз, заставив животное сбиться с курса. Конечно, эффект был несравним с визгом Ольги, но все же кошка оказалась на несколько секунд дезориентирована, что позволило ее схватить и спеленать.

Судьба еще двух кошек оказалась крайне трагической. Непонятно какими судьбами, но их занесло на корабельный камбуз, где очень быстро выяснилось, что механики, артиллеристы и пилоты по сравнению с поварами отличаются явно завышенным уровнем гуманизма. Первая была сразу разрублена пополам тяжелым тесаком, а вторая, осознав масштаб угрозы, поспешила подороже продать свою жизнь.

Бой был коротким и яростным и закончился в некотором роде с ничейным счетом. Кошка погибла, свалившись в приоткрытый котел, где как раз заканчивал вариться обед для всей команды. На этом история не закончилась, поскольку старший кок Йозеф Блюменталь прочитал рассудительную речь о том, что продуктов до конца похода может не хватить, поэтому выливать испорченный суп – непозволительная роскошь. Вместо этого он выбросил в помои только труп свежесваренной крылатой кошки.

Слух моментально разнесся по всему крейсеру, и половина команды даже отказалась от обеда, в то время как другая, решив, что от подобной приправы блюдо должно получиться наваристей, поспешила съесть двойную порцию. Но в любом случае к Блюменталю надолго прилипла кличка Кошкин хвост.

Точку в охоте за проникшими на корабль хищниками поставил сам Роджер. Вечером, выйдя на мостик, он обнаружил сидевшую на ограждении кошку, философски изучавшую белесую муть вокруг. Капитан не стал долго думать, предпочтя вместо этого быстрым шагом подойти к незваной гостье и одним могучим пинком отправить ее в свободный полет. Следом команде было предъявлено заявление, что сам капитан не против живности на борту, но желательно заводить ее не во время похода, поскольку конфедераты явно не поймут юмора, если одну из пушек крейсера вдруг заклинит, поскольку внутри ствола обнаружится очередное гнездо крылатых тварей.

Следующие два дня они передвигались воистину с черепашьей скоростью, предпочитая днем отсиживаться в мистерии или в тени какого-либо островка. Ночью, напротив, они старались двигаться как можно быстрее, невзирая на риск столкнуться с препятствием. Прожекторами по понятным причинам они пользоваться не могли, а приборы ночного видения обладали чересчур малой мощностью, чтобы от них был какой-то толк. Оставалось надеяться на чутье и нюх рулевых, который, как ни странно, не раз выручал всю команду в подобных ситуациях.

На третью ночь Витгефт почувствовал, что корабль резко замедлил ход и явно начал подъем. Выйдя на палубу, он с интересом осмотрелся. На редкость безоблачная погода позволяла мягкому свету Левого Ока освещать окружающее пространство, выдирая из тьмы отдельные элементы. Видимость в данном случае была довольно хорошей, и оставалось только радоваться тому, что поблизости не обнаружилось непрошеных свидетелей.

Единственное темное пятно, выглядевшее сумрачной кляксой на звездном полотне неба, находилось прямо над головой. Майор нахмурился, осознавая, что именно к нему и лежит их курс. Несмотря на то что кораблем сейчас управляли, наверное, лучшие люди флота, он все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Наблюдение за чужими маневрами, особенно если от них зависела его жизнь, всегда немного напрягало его.

Пятно приблизилось почти вплотную, а через несколько секунд тьма обступила крейсер со всех сторон. Моментально включились несколько маломощных прожекторов, и Витгефт восхищенно присвистнул. Они влетели в своеобразную пещеру, почти неразличимую снизу. В данный момент лучи света упирались в каменные стены, освещая кораблю дальнейший путь.

Через несколько секунд «Денис Давыдов» начал сбавлять ход. Вертикальная пещера заканчивалась довольно солидных размеров карманом, куда можно было упрятать с пяток подобных кораблей. Относительно ровная поверхность пола позволяла совершить посадку, и майор ухмыльнулся. В данной ситуации крейсер был неразличим снизу, и, насколько он понял, сама пещера также не относилась к числу тех, которые можно было обнаружить случайным взглядом. Впрочем, он хорошо знал, у кого можно было потребовать подробных объяснений.

Роджера он застал на корме за странными манипуляциями. Капитан сидел с сумкой на коленях, откуда доставал бутылки с саке и коньяком. Появление Витгефта его ничуть не удивило, и, жизнерадостно поприветствовав его, он пожелал доброй ночи и тут же поспешил объяснить свои действия.

– Подношение большому крылану готовлю!

– Крылану? – искренне удивился Дмитрий.

– Местный дух. Если его задобрить, то будет скрывать нас от чужих глаз. А иначе обидится и поспешит нас выгнать. – Роджер глубоко вдохнул слегка застоявшийся воздух пещеры и с ностальгическим наслаждением добавил: – Как все-таки приятно иногда, хоть и ненадолго, вернуться туда, где был твой дом.

– Значит, слухи не лгали, – майор, озираясь по сторонам, присел рядом с командиром. – Ну, про контрабандистскую молодость.

– Скорее юность, я был здесь последний раз, когда мне было тринадцать лет. Да и не скрываю я таких подробностей. Другое дело, и распространяться также не люблю. Сам знаешь, как у нас относятся к уроженцам конфедерации.

– Знаю, потому и интересовался, – и, глядя на то, как прожектор обшаривает самый дальний угол пещеры, поинтересовался: – Место надежное? Много народу о нем знает?

– Изначально знали всего четверо, включая меня, – немного задумчивым и грустным голосом ответил Дрейк. – Сейчас больше никого не осталось в живых, поэтому в надежности места я уверен. Да и недолго мы тут сидели, через полгода пришлось уходить и искать новое убежище.

– Но ты же сам говоришь, что место надежное, – начал было Витгефт, но был тут же перебит своим собеседником.

– В данный момент очень надежное и даже удобное. Но в то время близость торговых путей и вместе с ними и многочисленных патрулей очень сильно выводила из себя. Поэтому и пришлось бежать, – немного помолчав, добавил он. – Хотя самый главный плюс для нас это то, что в сотне километров севернее находится Шлосс Адлер.

План Роджера моментально встал перед глазами майора во всей красе. Действительно, идеальнее место для укрытия представить было трудно. Что бы они тут ни натворили, в первую очередь их будут искать там, и только там. Потому что страх перед этим островом до сих пор не выветрился из разума конфедератов.

Те вряд ли могли представить, что такой унылый кусок скалы может доставить им столько проблем. На начало войны там располагалась небольшая авиабаза, оборудованная, впрочем, неплохой системой наблюдения. Мощному стальному валу войск конфедерации хватило пяти часов на то, чтобы взять ее под свой контроль и перейти к более насущным вещам. Сотни боевых и транспортных кораблей потянулись мимо острова для решающего штурма Сахарной Головки. И для всей этой армады стал полной неожиданностью удар с тыла четырех сотен тяжелых ганботов.

Как любили потом писать военные журналисты, «небо захлебнулось от криков, а океан покраснел от крови». И это не было преувеличением. Четыре десятка транспортов, две дюжины боевых кораблей – таков был итог этого налета. Попытка с наскока разобраться с этой проблемой также не привела ни к чему хорошему. Потеряв еще пять эсминцев, конфедерация была вынуждена взяться за дело всерьез.

В течение недели тяжелые корабли и ганботы утюжили остров и высаживали десант в попытках найти тайную базу. Всю эту неделю они подвергались усиленным налетам сотен машин, упорно наносящих болезненные удары. В конце концов тайна была раскрыта. Центральная гора была пронизана сетью пещер, внутри которых и была устроена тайная база. Изначально созданная для нанесения мощных и внезапных ударов в глубь вражеской территории, она сумела проявить себя даже в таких условиях.

Все закончилось очень быстро. Осознав, что убежище потеряло свою надежность, уцелевшие пилоты пошли на прорыв. Последний бой был по-особому жесток и яростен. Из кольца окружения вырвалось не более пятой части уцелевших машин, но и конфедерации не поздоровилось. Лишившись линкора, двух дредноутов и ряда более легких кораблей, она на время потеряла инициативу. Штурм Сахарной Головки был сорван, что дало возможность альянсу подтянуть силы и наладить нормальную оборону. И вместо запланированной недели противнику пришлось почти три года биться лбом, пытаясь прорваться сквозь все укрепления острова.