Текст книги "Туманный рассвет"

– Хорошо, я согласен.

– Просунь деньги под дверь.

Я потихоньку начинал терять терпение. Если эта фурия вздумает меня надуть, я вышибу замок из револьвера и задам свой вопрос по-другому, а если приедут копы, то суну им свой значок в морду. Я достал из кошелька две двадцатки и одну десятку, после чего просунул их под дверь. Это были почти все мои деньги. Жадная девка выпотрошила меня почти до основания. Я услышал шелест купюр за дверью, потом щелчок, и дверь медленно отворилась. Но отворилась совсем чуть-чуть, на столько, на сколько позволяла цепочка. Из щели на меня недоверчиво уставились два карих глаза.

– Что с Флином? – спросила девушка.

– Жить будет.

Флин как раз начал приходить в себя. Он стонал и пытался подняться на ноги, но пока ему это плохо удавалось, и он снова и снова падал на задницу. Его движения были настолько неестественными, что он был похож на марионетку, которую за ниточки дергал неумелый кукловод. Элли вопросительно посмотрела на меня.

– Не переживайте, просто легкое сотрясение, – поспешил я успокоить девушку, будто я врач и могу предположить, какое у него сотрясение. Но про скорее всего сломанные ребра я промолчал.

– Кого вы ищете? – наконец спросила Элли.

– Девушку, с которой вы были в баре «Полуночный бульвар» несколько дней назад. Рыжая, среднего роста, зеленые глаза, на вид лет двадцать, в цветастом сарафане.

– Зачем она вам?

Я решил сказать ей почти правду.

– Она погибла, и ее родственники попросили меня разыскать того, кто это сделал.

– О, Боже, Элизабет!

«Так, имя у меня уже есть», – подумал я.

– Я говорила ей, что это ничем хорошим не закончится, – произнесла Элли со слезами на глазах.

– Что «это»? – напрягся я.

– Элизабет моя… была моей подругой. Не очень близкой, но все же. Она хотела найти одного парня. Он помогает решать разного рода «проблемы» за умеренную плату. Полный псих. В тот день я привела ее в этот бар, чтобы указать на него. После этого я ушла и не знаю, договорились они о чем-то или нет.

– Для чего ей нужен был этот парень?

– Она сказала, что ей надо кое-кому отомстить, заставить его страдать. Я не знаю, о ком она говорила и что имела в виду.

– Кто этот парень? Вы его знаете?

– Не больше, чем остальные. Называет себя Джегернаутом. Настоящее имя Фил Леджер. Берется за любую грязную работу: запугать кого-нибудь, хорошенько отметелить или что-нибудь украсть. Несмотря на то, что он одиночка, его никто не трогает. Однажды парень по имени Дейв Метьюс, перебрав виски, начал докапываться до него в том же «Полуночном бульваре», мол, что это за прозвище такое «Джегернаут». Джегернаут спокойно встал, расплатился, сказал: «Узнаешь». И вышел за дверь. Через несколько дней Дейва нашли мертвым. Полиции не хватило улик обвинить Джегернаута, но все в районе знают, что это сделал он. Дейв был искромсан на куски, будто его разорвал дикий зверь. Говорят, тело было так изуродовано, что даже полицейским ветеранам становилось плохо от одного лишь взгляда на останки Дейва.

– Когда это произошло?

– Три года назад, – сразу ответила Элли.

– Где мне его найти?

– Ну, он ошивается в баре «Полуночный бульвар», а где еще, не знаю.

К концу нашего разговора ее парень окончательно пришел в себя. Он стоял поодаль, потирая голову и бока и потупив взгляд. По его лицу я понял, что ему страшно и боится он меня, хоть и пытается скрыть это. Я попрощался с Элли и направился к лестнице. Ее парню я не сказал ни слова. Несмотря на то, что я провел у Элли практически полчаса, полиция так и не приехала.

Выйдя из дома Элли, я немного прошелся вдоль улицы в поисках таксофона. Найдя грязную, разбитую будку, которая была изрисована граффити, я решил позвонить в участок и узнать побольше об этом убийстве, которое якобы совершил Джегернаут. Я набрал номер участка. Практически сразу мне ответил серьезный женский голос: «Полиция. Чем могу помочь?»

– Это детектив Сэм Дарквуд, личный номер 9642. Мне нужна информация по делу об убийстве, которое произошло три года назад в районе Смитс-Гроув. Убит некий Дейв Метьюс, подозреваемый Филипп Леджер.

Я старался говорить как можно тише, чтобы ни один человек, проходящий мимо, не услышал, что я из полиции.

– Нам понадобится время на обработку вашего запроса, дело будет ждать вас в архиве через пару часов, – произнес бесстрастный женский голос.

Времени у меня как раз не было. С каждой минутой след остывал все больше и больше.

– Хорошо, – ответил я и повесил трубку.

У меня в запасе было несколько часов, которые я не собирался тратить впустую. Я посмотрел на часы. Было всего восемь, а мрачный, пасмурный день уже превратился в глухую черную ночь. Я подумал, что за это время я неплохо продвинулся в расследовании. Первым делом я решил снова отправиться в «Полуночный бульвар» и на этот раз как следует тряхануть бармена. Этот урод взял у меня сорок баксов, даже не моргнув глазом, и при этом не удосужился сказать, что Элизабет была здесь с психом, называющим себя Джегернаутом. Я вошел в бар с бейсбольной битой наперевес. Ее я достал из багажника своей машины. Это было все равно что иметь при себе полицейскую дубинку, только рангом выше. Я ведь все-таки детектив, а не патрульный, значит, и оружие у меня должно быть посолидней. Я сказал бармену, что сейчас раскурочу ему всю морду и разгромлю его бар. Ни один из завсегдатаев, которых к этому времени набралась добрая половина зала, даже не повел бровью. Видимо, здесь такое происходит нередко. Бармен клялся и божился, что не видел в тот вечер Элизабет рядом с Джегернаутом, хотя в своем баре его встречал. Логово Джегернаута бармен не выдал даже после нескольких разбитых бутылок. Скорей всего, правда, не знал.

Я оставил машину в одном из переулков и двинулся пешком по промозглым, запутанным улочкам в поисках нужной информации. Я разговаривал с каждым забулдыгой, который попадался мне на пути, с каждой проституткой и с каждым бродягой. Пришлось выложить приличную сумму, так как никто из них не проронил ни слова бесплатно. Хорошо, что в кармане брюк я нашел завалявшуюся сотню, а то пришлось бы туго. К концу второго часа, когда я уже промок насквозь от постоянно моросящего дождя, один из бомжей дал мне адрес одного притона, находящегося в заброшенном отеле, и сказал, что Джегернаут частенько там бывает. Вернувшись за машиной, я решил проверить это место.

Долго этот притон искать не пришлось. Такое мерзкое, развалившееся, прогнившее здание в округе было всего одно, и я знал, где оно находится. Все знали. Раньше, еще до того, как этот район стал зоной отчуждения, один бизнесмен по имени Брюс Дэвидсон построил здесь отель под названием «Дельфин», и на тот момент это было самое красивое здание в городе. Десятиэтажный мастодонт из стекла и бетона. В нем не только останавливались, но и жили знаменитые актеры, певцы, политики. Но по мере того, как район приходил в упадок, «Дельфин» стал терять своих постояльцев. Брюс до последнего пытался держать его на плаву, пока не разорился и вскоре после этого не пропал без вести. Брюс никогда не был женат и не имел детей (по крайней мере, ни одного не признал своим), так что некому было позаботиться об отеле, когда его не стало. Отель закрылся и отошел городским властям, которые одно время даже обещали заново открыть его, после того как разберутся с преступностью в Смитс-Гроув, но ни того ни другого так и не произошло.

Снаружи казалось, что это здание сейчас пустует, но, подойдя к нему поближе, я понял, что это не так, потому что от него прямо разило смертью. Страх овладевал мной не часто, но это был один из тех случаев. Я почувствовал, что сейчас самое время расчехлить мой револьвер. Медленно приоткрыв трехметровую прогнившую дубовую дверь левой рукой и сжимая свой револьвер правой, я вошел внутрь.

За дверью была практически непроглядная тьма, только свечи, стоявшие то тут, то там, выдергивали из мрака кусочки некогда величественного зала, превратившегося в притон для наркоманов, сатанистов и прочей нечисти. Думаю, Брюс Дэвидсон, строивший этот отель для высшего света, не мог и в страшном сне представить, что после его исчезновения его детище превратится в лабиринт для игры в кошки-мышки между полицией и швалью, и еще неизвестно кто из нас кто. Я надеялся, что найду Джегернаута на одном из первых этажей и мне не придется обходить все двадцать. Я старался передвигаться как можно тише, предварительно взведя курок револьвера и двигаясь в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Все стены были исписаны нецензурными словами и неизвестными мне символами. Из всего разнообразия этой ничего не значащей писанины я узнал только одну фразу, от чего мне стало еще страшней. «Плоть падших ангелов» было выведено на стене чем-то красным размашистым, неаккуратным почерком. Это был его знак, его визитная карточка. Это означало, что он был здесь или, что самое ужасное, и сейчас находится здесь. Джон Мирроу, жестокий и неуловимый серийный убийца, по сравнению с которым Джек Потрошитель просто маленький мальчик, случайно оказавшийся на практическом занятии по анатомии. Но говорят, что сейчас он убивает только за деньги и только изредка для собственного удовольствия.

Я постарался не дать страху поглотить меня полностью и двинулся дальше вперед. Вонь стояла такая, что у меня заслезились глаза. Зверолюди обитавшие здесь, использовали углы этого здания как туалет, и, видимо, постоянно. Повсюду летали мухи, а до моих ушей то и дело доносились шорохи шныряющих под ногами крыс. Старые деревянные половицы чудовищно скрипели от каждого шага. Я подумал, что, наверное, любой, кто был наверху, слышал мое приближение. В такие моменты понимаешь, что госпожа удача – обычная шлюха, а у тебя кончились наличные. Холодный пот стекал по моему лицу, застилая глаза. Наконец, согнутый вдвое, я преодолел последнюю ступеньку и, к моему удивлению и облегчению, никого не увидел.

Моему взору предстал коридор с бесконечным количеством комнат по сторонам. Так же, как и на первом этаже, фрагменты интерьера второго этажа вырывал из тьмы только отблеск горящих свечей, так как осколки всех, некогда импозантных люстр, видимо, давно были рассыпаны по полу. Мне пришлось обойти все комнаты, чтобы убедиться, что здесь никого нет. То же самое я сделал на всех следующих этажах, вплоть до девятого. Это заняло у меня уйму времени, и постепенно я стал терять бдительность и расслаблялся все больше и больше. Пробираясь по девятому этажу, я увидел, что дверь одного из номеров приоткрыта. Через щель я мог видеть только одну из стен, на которой плясали извилистые тени, походившие на демонов из самой преисподней. Глубоко вздохнув, я толкнул правой ногой дверь, которая неожиданно резко распахнулась. На старом матрасе в окружении (конечно же) свечей лежали двое: потасканная тощая наркоманка и не менее отвратительного вида патлатый урод. Они еще не успели приступить к делу, так что, слава богу, мне не пришлось лицезреть их голые тела. Мое появление явно их удивило, но, несмотря на это, патлатый резво вспорхнул на пожарную лестницу через открытое окно. Я ринулся за ним. Наркоманка осталась испуганно верещать на матрасе. Лестница вела только наверх, и у патлатого выбора не было. Тем временем моросящий дождь превратился в настоящий ливень, а в небе засверкали молнии.

– Остановись, пока не схватил пулю! – кричал я ему вслед, но наркоман оставался глух к моим требованиям.

Миновав десятый этаж, я вслед за наркоманом выбрался на крышу. Он же, в свою очередь, первым делом кинулся к двери, ведущей вниз, которая оказалась заперта. Пару раз дернув ручку двери и поняв, что она не откроется, он начал метаться по крыше, как загнанный зверь и, судя по его напряженному лицу, пытался придумать какой-нибудь план своим прожженным наркотой мозгом.

– Ну что, добегался? – спросил я, когда, наконец-то, этот урод остановился. Я лихорадочно хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться. Не успел я задать следующий вопрос, как услышал дикий топот по лестнице десятков ног, словно сюда неслось стадо бизонов. Видимо, в этом здании мы все-таки были не одни. Через несколько секунд, обернувшись, я увидел толпу обдолбанных отморозков, вбежавших по той же лестнице, по какой поднялись мы некоторое время назад. Их было семь человек, и у каждого в руке было по предмету, которым они собирались меня покалечить. У кого-то был кирпич, у кого-то нож или обрезок трубы. Слава богу, что ни у кого из них не было пистолета, а то мне точно была бы крышка.

Я был в замешательстве. Их было семеро, а патронов у меня в пистолете всего шесть. К тому же у меня не было желания убивать такую кучу народа. После этого мне пришлось бы целую вечность провести в участке, заполняя разнообразные протоколы, и писать объяснительные. Меня немного потряхивало, но в этом был виноват ледяной ночной ветер, пронизывающий насквозь, а не страх перед толпой дегенератов на крыше. Хотя в их больных мозгах, наверное, проносились мысли, что они дико меня напугали, и, я уверен, большинство людей были бы в ужасе при встрече с такими мордами в каком-нибудь грязном закоулке, но я был не из их числа.

– Ты Джегернаут? – спросил я у парня, за которым бежал.

– Я-то Джегернаут, а тебе хана. Слышишь? Хана! – заревел он.

Не хотелось признавать, но, возможно, он был прав. Выбора не было, пришлось вступить с дикарями в диалог.

– Послушайте, вы мне не нужны. Идите, занимайтесь своими делами дальше. Трахайтесь, бухайте, долбите дурь или что вы там обычно делаете, а я останусь здесь и продолжу свой разговор с Джегернаутом.

– Да что вы его слушаете? Ввалите ему наконец!

– На вашем месте я бы не стал этого делать. Все-таки в моей руке «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра, полностью заряженный пулями «хай-спид», которые продырявят вас со скоростью 1115 футов в секунду и полетят дальше, – сказал я спокойным, но угрожающим тоном.

– Знаешь, что я думаю, белый воротничок? – сказал один из отморозков, выйдя немного вперед. – Я думаю, у тебя кишка тонка в кого– либо выстрелить, я вижу это в твоих глазах.

Он произнес это вполне уверенно и подошел еще ближе. Меня называли легавым, свиньей, дикарем, хамом, мерзким типом, но «белый воротничок»… Так жестко меня еще никто не оскорблял.

– Хреново ты читаешь по глазам, – сказал я и выстрелил ему в ногу. Наркоман упал и завопил от боли. В эту же секунду на меня кинулся еще один и тут же словил пулю. На этот раз в плечо, после чего как подкошенный рухнул на пол. Сзади на меня попытался напасть Джегернаут, но мгновенно получил локтем по роже и кубарем откатился назад. Пятеро его дружков ошарашено смотрели на меня, двое других лежали на земле, корчась в разных позах и истекая кровью.

– Вон! – рявкнул я, и все так называемые дружки Джегернаута бросились наутек, подобрав своих раненных товарищей.

– Ну вот мы и остались вдвоем, – сказал я, глядя на поднимающегося Джегернаута. Я решил сразу перейти к делу.

– Ты знаешь девушку по имени Элизабет?

– Кого?

– Девушка, рыжая, среднего роста, зеленые глаза, на вид лет двадцать, в цветастом сарафане. Ты виделся с ней несколько дней назад.

– А, эта шлюшка.

– Учитывая, что дуло моего пистолета смотрит тебе в морду, советую выбирать выражения.

– Ладно, ладно, я ее помню, только своего имени она не назвала, а мне и без надобности было. О моей репутации ты, наверное, слышал?

После этой фразы на его лице появилась легкая тень превосходства.

– Слышал, – с непроницаемым лицом произнес я.

– Так вот, подсаживается она ко мне в баре и говорит: «У меня для тебя есть работенка». Я тут же приказал идти и ждать меня в переулке за баром, а то внутри слишком много лишних ушей. Подождал еще минут пять и вышел следом за ней.

– Ближе к делу.

– Да, да, так вот. Она начала рассказывать про своего любовника, очень влиятельного мужика. Как же его… Маркус Хорн!

– Магнат Маркус Хорн? – ошеломленно переспросил я.

– Да, да, именно он. Так вот, он крутил с ней шашни какое-то время, даже обещал развестись с женой ради нее, но в результате просто ее отшил. Шантажировать его ей было нечем. Она рассказала, как первым делом пошла в газету, но там сказали, что таких, как она, девиц, которые хотят бездоказательно оболгать честных людей, к ним приходят по десять раз на дню. Девчонка хотела хоть как-то отомстить обидчику, а поскольку денег у нее было немного, обратилась ко мне.

– И что она попросила тебя сделать?

– Она хотела, чтобы я пробрался в его загородный дом и уничтожил одну из его статуй.

– Что за бред ты несешь? Ни один человек в здравом уме не будет тратить деньги и подставлять свою задницу ради банального вандализма.

– Мне тоже ее просьба показалась странной, но Элизабет сказала, что Хорн просто помешан на всяких древних скульптурах и в его поместье есть целый сад каменных изваяний. Но его самая любимая – это статуя титана Атланта, подпирающего своими плечами небесный свод, и эту статую он любит больше, чем что-либо или кого-либо.

– И ты решил пробраться в дом одного из самых влиятельных людей этого города ради статуи? Видимо, ты и правда псих, как говорят.

– Элизабет сказала, что Хорн там почти никогда не бывает, что он приезжает туда, только чтобы погулять по саду, а сам он живет в своей квартире в центре. А в доме не будет вообще никакой охраны.

– Что было дальше?

– Э…

– Что «э»? У тебя есть два варианта: или ты расскажешь мне все как есть и спустишься по лестнице, или продолжишь мяться, и мои свинцовые друзья скинут тебя с этой крыши. Проверим, помогут ли тебе твои крылья воспарить над землей, – сказал я, указав на его руки с татуировками в виде черных крыльев.

– Не надо, пожалуйста, я не могу.

Ублюдок не готов был сломаться, а расколоть его нужно было сейчас, потому что, пока я буду вести его в участок, его страх потихоньку угаснет и этот подонок начнет требовать адвоката и рассуждать о своих правах. Тогда на то, чтобы из него хоть что-нибудь выбить, уйдут дни, а то и недели. Хотя, может быть, этим я оправдывал свой следующий поступок. Прострелив замок двери, которая преграждала путь к главной лестнице, я потащил Джегернаута обратно к его подружке, которая так и сидела на матрасе в оцепенении. Приставив пистолет к ее голове, я сказал: «Или ты рассказываешь мне все до конца, или я забрызгаю тебя мозгами твоей девки». Наркоманка рыдала и дрожала от страха. Я взвел курок и стал медленно надавливать на гашетку. В какой-то момент мне и вправду показалось, что я могу убить эту девушку.

– Ладно, ладно, я все расскажу! – прокричал Джегернаут, захлебываясь слезами.

Я убрал пистолет от ее головы, но продолжил держать его наготове.

– Когда я пробрался в дом, – продолжил Джегернаут, – оказалось, что там не только Хорн, но и целая армия охраны. Меня, конечно же, поймали. Я думал, Хорн меня убьет, после того что я успел сделать с его статуей. Но слегка меня избив и немного успокоившись, он придумал нечто другое. Он захотел, чтобы я убил ее, при этом он хорошенько бы заплатил. Я сказал, что все сделаю. Мне страшно было отказаться, но у меня не поднялась бы рука убить такую юную девушку. Как только Хорн меня отпустил, я встретился с одним типом, который согласился убить ее за часть кругленькой суммы, которую заплатил мне Хорн. У нас с ним уже было похожее дельце, только тогда я не был наводчиком.

– Каким было предыдущее дело?

– Мне заплатили хорошие деньги, чтобы я пустил слух, что пришил одного парня. Улик все равно не было, а слухи – дело такое. Так почему было не отвести от Лесли подозрения. А когда пошли эти слухи, моя репутация стала только круче, а для такого парня, как я, тем более в таком районе, это немаловажно.

Шок, словно пуля, прошел насквозь через мое тело.

– Как ты сказал? Лесли?

Секунду Джегернаут мешкал, но по моим потемневшим глазам понял, что я готов сделать что-то еще более страшное, чем приставить пистолет к голове его девушки (хотя, казалось, куда уж страшнее), и продолжил выкладывать все, что знал. Чутье копа подсказывало мне, что он не врал.

– Его зовут Лесли Холдер. Он вроде коп, но я точно не знаю.

Зато я знал. Лесли Холдер был парень из моего отдела, с которым я работал последние несколько лет плечом к плечу. Несколько раз даже пили вместе. Я знал, что он промышляет грязными делишками, но чтобы такое!

– Я сейчас отведу тебя и твою девушку в участок, повторишь там все, что сказал мне, – рявкнул я.

– В полицию! Ты коп, да? Нет, нет, я не хочу, чтобы меня посадили!

– Не бойся, я позабочусь о тебе. Ты ведь никого не убивал, значит, все будет в порядке. Максимум, получишь условный срок.

Конечно, я лгал. Скорее всего, парнишка пойдет как организатор, по крайней мере, убийства Элизабет. Но если удастся доказать, что Лесли был хотя бы исполнителем, то продажный коп сядет надолго.

– Хорошо, я пойду с тобой, только отпусти мою девушку, она все равно ничего не знает.

– Договорились, – сказал я, убрал пистолет в кобуру и слегка подтолкнул его к выходу из комнаты. Он не сопротивлялся, а я, в свою очередь, оставил его девушку, которая разрывалась от рыданий и криков, там же, где и нашел, в грязной комнате позади нас.

Сев в мою тачку, мы тут же направились в участок, в котором нас встретили не очень радушно.

– Сэм, твою мать! Где тебя черти носят? А это чего за хрен?

– И я рад вас видеть, шеф. А этот хрен поможет нам раскрыть убийство той девчушки в переулке и еще один висяк трехлетней давности.

Глаза шефа округлились. Он несколько секунд помолчал, видимо, пытаясь переварить услышанное, и сказал одному из полицейских, проходивших мимо: «Так, веди его в комнату для допросов. А ты, Сэм, за мной».

– Сэр, это Лесли Холдер! Убийца – наш Лесли, – не стерпел я.

– Что? Кто тебе это сказал? Тот торчок? Надеюсь, у тебя еще есть и улики, а не просто слово уличной шпаны.

– Сэр, он знает аспекты обоих дел, которые просто не может знать посторонний. Я уверен, что, если хорошенько тряхануть Лесли и устроить у него обыск, улики найдутся. Сэр, хотя бы выслушайте его.

– Хорошо, иди к задержанному, но без меня допрос не начинать.

– Есть, сэр.

Отлично! Стоит боссу выслушать Джегернаута, как песенка Лесли будет спета. Но радовался я рано. Открыв дверь в комнату для допросов, я обнаружил единственного человека, который мог помочь в раскрытии дела, сидящим на стуле с перерезанным горлом. Кровь из глотки наркомана хлестала фонтаном и к тому моменту, как я зашел, уже залила все грязные черные ботинки бедного Джегернаута, который, конечно, был уличным мусором, но все равно мне было его жаль. Мне даже не пришлось трогать его пульс. Было очевидно, что он мертв. Выбежав в коридор, я начал хватать каждого попадающегося мне копа за грудки и спрашивать, кто заходил в комнату для допросов.

– Кто здесь был!? Кто сюда заходил!?

– Не знаю, сэр, я никого не видел, – твердили все как один.

И тут мне на глаза попался Лесли. Он как раз подходил к своему столу. Завидев меня, он с улыбкой махнул мне рукой. Твердым и быстрым шагом я направился в его сторону.

– Привет, Сэм. Как… – Лесли даже не успел закончить свою фразу, как получил от меня по морде. Я продолжил бить упавшего на пол Лесли ногами, но успел нанести всего пару ударов, до того как меня скрутил мой же напарник Майк и еще пара полицейских.

– Господи, Сэм, что на тебя нашло? Что это было? – наперебой спрашивали они.

– Он убил его! Этот ублюдок убил свидетеля прямо в полицейском участке! – орал я.

– Поднимите его, – сказал подбежавший на крики шеф. – Что здесь происходит? – спросил Генри, но на этот вопрос ему ответил подлетевший в этот момент сержант с глазами коровы, отправленной на скотобойню.

– Сэр… – сбивчиво начал он. – Там… в комнате для допросов… у него перерезано горло.

После этих слов весь наш участок двинулся туда колонной, во главе которой шел я.

– Куда все идут? – спрашивали попадавшиеся на нашем пути копы, которые еще не знали, что произошло. И чем ближе мы подходили к комнате для допросов, тем больше полицейских присоединялись к нашей колонне.

– О, Господи! – воскликнул Генри Кроу, увидев труп в луже крови, которая стала еще больше. Повисла гнетущая тишина. На лицах всех без исключения полицейских выражалось: недоумение, страх и отвращение к увиденному. Никто просто не мог поверить, что такое произошло в участке, напичканном копами.

– Так, взять образцы крови, проверить всю комнату на отпечатки пальцев. Если убийца хоть чего-нибудь здесь коснулся, я хочу об этом знать, – деловым тоном произнес шеф, и работа закипела.

Отпахав всем отделом несколько часов без перерыва, мы, наконец, смогли поставить точку. В комнате не было ни единой улики, будто его «пришил» призрак.

– С меня хватит, – наконец выдавил я и направился к выходу. Очевидно, что без показаний этого парня предъявить что-нибудь Лесли было невозможно.

– Куда ты? – спросил Генри.

– Домой, выспаться, а может, сначала напиться, а потом выспаться, – на ходу бросил я и вышел из участка.

Домой я добрался на автомате, даже не помню как. Все пытался собрать в голове эту шараду. Единственная мысль за всю поездку до дома, не относящаяся к расследованию, была об алкомаркете рядом с моим домом, который работал всю ночь. Я пытался вспомнить, есть ли у меня дома хоть что-то спиртное или мне придется заехать в магазин. Было очевидно, что без бутылки мне сегодня не заснуть. Я вспомнил, что у меня дома оставалась бутылка виски. Это избавило меня от ночного похода за бухлом. По-хорошему мне следовало бы быть поаккуратней с выпивкой, я и так последнее время не просыхаю, но с нашей работой никогда не знаешь, что придет раньше – следующее утро или следующая жизнь.

Приехав домой, я, не раздеваясь, начал глушить горькую прямо из горла, потому что меня мучила жажда, жажда, которую мог утолить только алкоголь. Пойла дома у меня оказалось даже больше, чем я думал: половина бутылки дешевого рома и целая бутылка не менее дешевого виски. Допив бутылку рома до конца, а виски до половины и хорошенько проблевавшись, я понял, что пора бы вздремнуть, и рухнул на кровать.

Наутро моя голова не помещалась в комнате, и я опаздывал на работу уже на целый час. Пока я, пошатываясь, пытался добраться до туалета, я размышлял, стоит ли мне вообще идти сегодня на работу. За ночь я растерял остававшиеся силы, выбора не было, кроме как сдаться. Но для меня это было неприемлемо, по крайней мере, пока. Единственной зацепкой было последить за Лесли пару дней – куда он, туда и я. Днем он точно был в участке, и, кое-как собравшись и умывшись, я решил поехать туда. Вместо пальто я предпочел накинуть черную длинную кожаную куртку. Другую одежду менять не стал. Только рубашка была уже не такая белая, к тому же мятая, да и брюки тоже. Хотя бы галстук выглядел прилично.

Переступив порог своего полицейского участка, я сразу ощутил атмосферу общей подавленности, которая буквально пропитывала все вокруг. Лесли уже был на своем рабочем месте. Он даже мне улыбнулся как ни в чем не бывало, несмотря на посиневший и опухший левый глаз.

«Вот непрошибаемый двуличный мерзавец! Буквально ржет мне в лицо, прекрасно понимая, что внутреннее расследование уже началось и его могут прищучить в любую минуту», – подумал я.

Сев за стол, я было принялся писать отчет об одном из предыдущих дел, но совершенно не мог сосредоточиться. Мозг усердно продолжал перебирать варианты раскрытия последних убийств. Через некоторое время у себя на столе, под бумажками я обнаружил дело Элизабет, в которое, наконец, были добавлены результаты судмедэкспертизы и фотографии с места преступления.

Видимо, дело мне положили сегодня утром. Экспертиза подтвердила, что орудием убийства был нож. Вот только не один, а два разных. Мелкие раны по всему телу кто-то нанес одним ножом, а живот ей вспороли другим, гораздо большим, таким, которым охотники разделывают свою добычу.

Ножи найдены не были. Никакие следы, которые могли бы привести к убийце, на теле жертвы и на ее вещах не обнаружены. Ее личность наши «умельцы» установить так и не смогли, но, по крайней мере, я знал, что ее зовут Элизабет. Еще в деле были показания жителей дома, рядом с которым все произошло, и людей, находившихся в то время в толпе. Правда, ни от тех ни от других не было никакого толку. Полиция также взяла адреса и телефоны всех опрошенных, которые тоже прилагались к делу.

Изучив дело Элизабет, я отправился в архив и взял дело об убийстве Дейва Метьюса. В том, что его так же, как и Элизабет, убил Лесли Холдер, я был практически уверен. Папка с делом дожидалось меня еще со вчерашнего вечера. Я взял ее и вернулся за стол. Я изучил все материалы от корки до корки. Действительно, зацепиться было практически не за что. Практически. Но на фотографиях обоих мест преступлений, которые находились совершенно в разных частях города и были совершены в разные годы, среди зевак был один и тот же человек. «Это не может быть совпадением. Один и тот же человек на местах убийств с разницей в три года. Он тоже был ко всему этому причастен. А может, у меня просто начинается паранойя? Может, я вижу то, что хочу видеть? – думал я. – Слишком много действующих лиц появлялось в этом кровавом спектакле».

Поскольку человек стоял на заднем плане, а техника у нас так себе, то детально разглядеть его лицо на черно-белой фотографии было проблематично. Это был высокий мужчина (его голова возвышалась над остальными зеваками) в строгом костюме, с волосами, зачесанными на правый бок, и с суровейшим выражением лица. Мне сразу показалось, что он бывший военный. «Кто же ты такой?» – думал я, вглядываясь в его лицо.

Но тут я увидел, как Лесли засобирался и направился к выходу из участка. Я пошел за ним, стараясь, чтобы он меня не заметил. Наблюдая из окна в коридоре, я дождался пока он сядет в свою машину, припаркованную у входа, и двинется с места. Потом я ринулся на улицу, запрыгнул в свою, припаркованную там же, и поехал за ним. Я чуть его не потерял. Повезло, что он остановился на светофоре.

Конечно, это было не по уставу – покидать полицейский участок не для официального расследования и без напарника. Но я знал, что Майк найдет что соврать, чтобы прикрыть мою задницу. Видимо, придется поставить ему пиво, и не одно. Мы доехали почти до конца улицы Вязов, как вдруг он резко свернул в переулок. Проехав дальше по улице, будто мне нет до него никакого дела, и кинув мимолетный взгляд, я увидел, что его машина остановилась.

Я припарковал свою машину чуть дальше по улице и быстрым шагом пошел к этому переулку, чтобы узнать, что там творится. Выглянув из-за угла, я увидел, что машина пуста. Даже не успев это осознать, я получил сильный удар по затылку и, шатаясь, сделал несколько шагов вглубь переулка. Это был Лесли. Каким-то образом он подобрался ко мне сзади и принялся избивать меня полицейской дубинкой.