Текст книги "Тридевятое царство. Удар Святогора"

Глава 15
Не буди лихо, пока оно тихо

Кощей наблюдал за тем, как марширует воинство варколаков. Конечно, нечисти было далеко до стройности русского войска – ни шага чеканить не умели, ни строй толком держать. Попытки обучить мертвяков строевой песне тоже кончились, не успев начаться. Но шли мерно и ровно, без отдыха уже несколько дней, не разбредаясь и точно по дороге. Первое время Кощей нервничал, когда вступил на земли Черниговского княжества, но встреченные конные патрули только приветливо махали руками, указывая дорогу. Похоже, что Ратибор не обманул, уверяя, что Чернигов перешел на их сторону. Лихо Одноглазое суетилось рядом, подбадривая шагающую по дороге нечисть грозными рыками. Сзади тащился печальный Змей Горыныч, ставший упырем. Его не стали накрывать шатром, и он просто вяло шагал по той же дороге, что и все; одна голова его волочилась на длинной шее по земле, ударяясь о каждый камень на пути, две других равнодушно смотрели перед собой. Кощею было жалко видеть, во что превратился старый боевой товарищ, которому он обязан был жизнью, но потребность в змее не отпадала. Даже в таком, полумертвом состоянии Горыныч оставался грозной силой, с которой придется считаться.

Стоило признать, что в командовании мертвым войском есть ощутимые плюсы. Не надо заботиться о том, чтобы воины были сыты, нет нужды думать о ночлеге, стирке, починке оружия и многом другом. Варколаки и упыри полностью послушны его воле: скажешь идти – идут, скажешь сражаться – сражаются. Если бы не вид и запах, вполне сошли бы за нормальных хлопцев. Ну и если бы еще морды не кривили такие угрюмые…

Кощей полной грудью вдохнул воздух Черниговского княжества. Он в последнее время нечасто выбирался из своего царства и Черного замка. И впервые он приходил не как враг, а как друг. В повозке, что тащили варколаки, звенел небесный металл и трепетала захваченная в Тридесятом царстве Жар-птица. Его подарок новому царю Мстиславу. Когда Ратибор сообщил, что потомок царя Василия уцелел, Кощей страшно обрадовался. У него снова появились смысл и цель существования. Пусть царь командует, а уж он не подведет, сметая врагов государя. Мертвая армия шагала мерно и спокойно и уже через три дня должна была подойти к Чернигову.

Кощей сам не заметил, как вдруг его войско уперлось в завал, и не успел он почувствовать неладное, как сверху раздался грозный крик. Тысячи конных воинов устремились с ближайшего холма на его растянувшееся войско. Тишину разорвал грозный клич русских воинов: «УРА!» Конница волнами врезалась в колонну его варколаков, сметая опешившую нечисть. Кощей был опытным воеводой, и он сразу оценил обстановку. Бой был уже проигран. Обычное войско, если в нем опытные воины и надежные командиры, спокойно выдерживает конный наскок. Нужно сомкнуть щиты, подрубать ноги лошадям, организуя заторы, мешающие конному разбегу. И стремиться вовлечь вражескую конницу в рукопашную сечу, не давать ей простора. Но у воинов есть щиты, а у варколаков – нет. Нежить не умеет держать строй или вовлекать в рукопашную схватку. Варколак может только попытаться разорвать врага, но против кавалерии в поле он слаб. Упыри были уже более сильными противниками: они могли неплохо прыгать на врагов, валя конников на землю, но упырей было не так много. Кощей с грустью взирал на трепетавшие стяги черниговцев: ошибки не было, его опять предали. Изнутри поднималась какая-то страшная, звериная злоба. Так просто они его не возьмут. Воевода подал команду змею – и тот ринулся на врага, но конница расступилась, обтекая грозную тушу. Сверху на змея приземлилось что-то тяжелое и мощное, раздался треск ломаемых костей. Кощей увидел, как огромные руки хватают змея поочередно за шеи и отрывают головы. У предводителя мертвого войска похолодело в груди: над поверженным змеем возвышался тот, чье имя давно стало легендой. Седобородый гигант просто не мог быть никем иным: змея поверг за несколько мгновений именно Святогор. Выхватив меч-кладенец, богатырь бросился на группу упырей, рассекая их, словно снопы с рожью. Ошметки упырей разлетались по сторонам, меч, переливаясь всеми цветами радуги, пламенел в руках великана.

– Тебе конец, Кощей! – проревел он, прорубаясь к воеводе.

– Предатели, – злобно бросил ему Кощей, – вы еще заплатите!

Богатырь гулко захохотал и еще быстрее устремился к тому месту, где находился Кощей. Воевода понял, что жить ему осталось всего несколько мгновений; тем не менее он пришпорил коня и помчался прочь. Следом за ним устремились несколько воинов Чернигова, их кони тяжело дышали прямо за спиной. Сзади раздался гулкий удар, посреди преследователей приземлилось Лихо Одноглазое: удар о землю был такой силы, что воины повалились наземь вместе с конями. Лихо яростно махало своими конечностями, разгоняя преследователей, но Святогор был уже рядом, приближаясь огромными шагами. Лихо с разбегу ударило богатыря прямо в грудь, и тот отлетел в сторону. Однако опытный воин сумел извернуться в воздухе и приземлился на ноги.

– Ничего себе, – произнес Святогор удивленно; по нему было явно заметно, что такому удару он сам изумлен сверх всякой меры.

– Беги! – проревело Лихо Кощею и кинулось на богатыря; меч Святогора взметнулся навстречу, и Лихо зарычало от боли.

Кощею повторять два раза было не нужно, он хлестнул коня и помчался прочь, не разбирая дороги; он несся подальше от этого страшного места, где гибло его войско.

Несколько конников попытались его преследовать, но Лихо снова совершило свой прыжок, и эти преследователи тоже грянулись оземь. Кощей заметил, что у Лиха уже не было руки, а из груди хлестала черная кровь. Раненое существо наносило мощные удары по врагам, ревя от боли. Сзади приближался Святогор, с кладенцом наготове.

– Не упустить Кощея! – крикнул он, но конники не спешили попасть под удар одноглазого чудовища.

Кощей свернул за деревья, и поле боя пропало из виду. Через какое-то время прозвучал вой настолько громкий, полный боли и страдания, что похолодело внутри. Кощей понял, что Лиха Одноглазого больше нет, однако верное страшилище выиграло ему достаточно времени, чтобы оторваться от погони. Как оказалось, обрадовался он рано: небо закрыла тень огромных крыльев; обернувшись, воевода увидел над собой Змея Горыныча. Не его только что павшего полумертвого сотоварища, а настоящего Змея Горыныча с тремя головами и длинным хвостом. На спине у змея сидел Святогор, он указал рукой на скачущего внизу Кощея, и змей пошел на снижение. Три пасти одновременно полыхнули огнем, и за спиной у Кощея все вспыхнуло. Змей начал заходить на новый виток, огромные крылья трепетали на ветру.

«Надо укрыться в лесу, – мелькнула запоздалая мысль, – на открытой местности он меня очень быстро достанет». Конь мчался по лесу, не разбирая дороги, Кощей испугался, что на очередном буреломе он может сломать ноги, но сзади уже все горело и полыхало, так что выбирать не приходилось. Теперь змей заходил спереди, Кощей в последний момент попытался увернуться, но одна из струй огня зацепила его, и он упал на землю. Кожа на левой руке вся обгорела, конь, напуганный пламенем, умчался прочь. Взгляд упал на какую-то нору, и воевода стремглав нырнул туда, через мгновение за его спиной расцвел огненный пожар. Он начал протискиваться вглубь норы, но его остановил угрожающий рык.

Из глубины пещерки на него смотрели несколько пар светящихся зеленым светом глаз. Медведица и трое медвежат глядели на вторгшегося к ним в дом чужака крайне неодобрительно. Мама встала на задние лапы и приняла угрожающую позу, малыши спрятались за ее широкой спиной. Вот же ситуация: сзади пожар, спереди медведи… А жар становился все ощутимее, с Кощея струями лился пот, медведи тоже ощущали опасность пожара. Они беспокойно водили мордами, пытаясь разглядеть, что там творится в лесу. На его счастье, пожара они боялись даже больше, чем его. Спина горела от жары, но он не рисковал сделать еще шаг. Медведи – не самые злобные существа на земле, и обычно с лесным гигантом можно разойтись без боя, но если медведица решит, что он угрожает ее деткам, порвет в клочья. Медведица тоже не хотела драки, она беспокойно переминалась с лапы на лапу и рычала.

– Пальцем не трону я твоих медвежат, – уверил ее Кощей, как будто зверь мог его понять.

Медведица нерешительно двинулась вперед, пришлось отступить на шаг назад, что тут же отозвалось усиленной болью в спине. На ней уже вздулись волдыри, а вперед тоже не пойдешь. Спереди смерть, сзади смерть. Если же выбирать между медведицей и Сятогором, то получить милость от медведицы куда вероятней. Кощей сам двинулся вперед, стараясь спокойно смотреть медведице в глаза, та обеспокоенно зарычала.

– Ты уж не серчай, матушка, – успокаивающим голосом вещал Кощей, он знал, что животное не понимает его слов, но спокойный тон мог подействовать. Из леса прозвучал крик Святогора:

– Выходи, нечисть!

– Он меня точно убьет, – Кощей шаг за шагом приближался к медведице, заговаривая ей зубы, – а ты, возможно, и нет. Ты же такая хорошая медведица, такой мех у тебя славный… А я ведь не вкусный, вон хоть Святогора спроси. Он тебе скажет – нечисть.

Медведица отступила на шаг и снова неуверенно рыкнула.

– А теперь я медленно развернусь, – пояснил свои действия Кощей, – и закидаю выход в твою берлогу. Это ненадолго, чтобы Святогор не нашел. Только ты не бросайся на меня, когда я спиной к тебе повернусь, хорошо?

Медведица сделал еще шаг назад и оказалась возле своих медвежат, те обеспокоенно скулили, жару было трудно вынести.

– Вот и хорошо, – кивнул воевода, он медленно начал поворачиваться, надеясь, что зверь не прыгнет. Медведица не прыгнула, и Кощей возблагодарил за это всех богов, которых знал. Он нагреб золу и головешки к входу берлоги, завалив его почти полностью, оставив лишь небольшую щель для наблюдения. По обгорелому лесу шагал Святогор, тщательно высматривая его следы.

– Выходи, паскуда, хуже будет! – гаркнул он недовольно.

«Святогор – человек слова, – мелькнула шаловливая мысль, – стоит выйти – и станет хуже».

Богатырь с досады пнул ногой обгорелый пень.

– Ну смотри, нечисть, я тебя предупреждал!

С неба спланировал Змей Горыныч, и богатырь запрыгнул ему на спину.

– Гори тогда огнем, – прогремел грозный голос с небес, и на землю полились струи пламени, выжигая все вокруг.

Кощей отлично знал, что змей не может дышать огнем бесконечно, но его запасы огня были совсем немаленькими. Надо было забиться как можно глубже в пещеру, иначе он просто сгорит, не от прямого огня, так от жара. Дышать было трудно, пещера была вся в дыму. Медвежата жалобно поскуливали и суетились вокруг обеспокоенной мамы. Кощей пролез в самый дальний угол пещеры, не обращая внимания на запоздалый обеспокоенный рык медведицы. Скоро жар и медведей пригнал в тот же угол. Первыми помчались медвежата, они улеглись возле ног Кощея и жалобно поскуливали. Медведица, видя, что чужак не собирается причинять вреда ее чадам, немного успокоилась и забилась в этот же угол. Рядом была лужа с водой, капавшей сверху. Кощей разорвал свой плащ и промокнул ткань в воде, через ткань дышалось чуть лучше, но все равно было жарко. Звери скулили вокруг него, вокруг громыхало и горело все.

Единственное, чему в этой ситуации можно было порадоваться, так это тому, что пламя Горыныча было волшебным. Оно было очень горячим, но совсем не давало дыма, иначе они в этой пещерке давно угорели бы. Кощей сделал такие же повязки и для медведей, смочив их водой. Косолапые оказались удивительно сообразительными животными и, несколько раз оттолкнув мокрую тряпку, поняли, что так дышать проще. Так и сидел Кощей, в обнимку с медведями, довольно долгое время. За пределами берлоги бушевало пожарище, выжигая весь лес, а воевода только крепче прижимал к телу жезл, который ему отдал Вий и с помощью которого он поднимал мертвых.

– Больше я никогда никому не поверю; в твоих интересах, Святогор, меня все-таки спалить здесь, потому что, если я выживу, я всем вам отомщу. Вы еще пожалеете о своем предательстве. Если только выживу. Если только выберусь отсюда.

Скулящий медвежонок полез к нему на руки, пытаясь прижаться. Кощей погладил зверя по голове успокаивающе.

– Не бойся, Топтыгин, мы еще их всех переживем.

Глава 16
Король белого королевства

– Просыпайтесь быстро! – Резкий окрик вырвал Василису из объятий сна. Она вскочила и увидела пред собой Генриха. Рыцарь был весь в пыли, на плаще – пятна крови, вид же он имел крайне обеспокоенный.

– Скорей же, Василиса, скорей собирайтесь, нам надо бежать, – торопил ее рыцарь, – скоро они будут здесь!

– Кто будет здесь? – не поняла княгиня. – Зачем бежать?

– Король скоро будет здесь, у нас очень мало времени.

Василиса поняла, что Генрих пришел спасти ее от Казимира. Видно, он уже выиграл битву и скачет расправиться с ней… Стоп, он не станет расправляться с ней, пока она не подарит ему наследника!

– Казимир что-то новое задумал? – переспросила она.

– Какой Казимир? – удивился Генрих. – Ах Казимир… нет, не он. Я говорю о короле. Короле Белого королевства.

– Разве не Казимир – новый король?

– Король Сигизмунд, я говорю о Сигизмунде. – Генрих устало утер пот со лба. – Сигизмунд жив и здоров, все это была ловушка, расставленная на наш орден. И мы в нее попались как простаки.

Рыцарь грустно улыбнулся.

– Еще мгновение – и будет поздно, скорее же, пойдемте со мной. Дорого каждое мгновение.

– Я сейчас, – засуетилась Василиса, – надо только платье взять. И вот румяна еще. И…

– Нет времени, – снова оборвал ее рыцарь, – придется все бросить, а то будет поздно.

– Да уже поздно, – прозвучал голос из-за полога шатра, и в проем вошел рослый мужчина в богатых доспехах с белым орлом на груди, символом Белого королевства.

– Что вообще тут происходит? – Василиса была полностью сбита с толку. Заснула она в ожидании неизбежной победы ордена и Казимира, но теперь ей надо куда-то бежать, а какой-то незнакомый воин из Белого королевства дерзит магистру ордена…

– Тут происходит справедливое возмездие, – улыбнулся ей здоровяк; зубов у него во рту не хватало, что выдавало опытного бойца, – и спасение прекрасной девы из лап чудовищ, конечно.

Про возмездие и справедливость Василиса пропустила мимо ушей, а вот за спасение прекрасной девы ее внимание зацепилось сразу, и она даже перестала собираться.

– Это Генрих пытается спасти меня от Казимира, – пояснила ему Василиса.

– От Казимира спасать несложно, – задорно усмехнулся гигант, – его мертвое тело где-то очень далеко. Моя задача сложнее – спасти вас и дитя от этого меченосца. – Воин перехватил свой огромный топор и добавил: – И я успел.

Генрих выхватил меч и кинулся на здоровяка, тот легко отбил удар рыцаря, но и меченосец был совсем не слабый боец – извернувшись, он рубанул мечом сбоку, и в этот раз топор не успел. Раздался звон – и меч отлетел от доспехов.

– Неплохо, – признал здоровяк, – но не поможет. – Он замахнулся и ударил наотмашь своим огромным оружием, лезвие просвистело в опасной близости от Генриха; блокировать удар такой силы бесполезно, можно только отскочить.

– И все же я тебя заберу с собой! – Магистр снова пошел в атаку, удары его были слабее, чем у его рослого противника, но он мог наносить их гораздо чаще. Не будь гигант в полном доспехе, все сложилось бы иначе, но меч рыцаря не смог найти уязвимого места в его броне и только бессильно высекал искры, ударяясь о сталь. А вот массивный топор подходил для пробивания доспехов гораздо лучше, еще от двух ударов Генрих увернулся, но третий достал его, раскроив доспех меченосца. Во все стороны брызнула кровь, и ее защитник рухнул вниз с разрубленной грудью. Василиса закричала. Первый раз она видела, как убивают человека, да еще так близко. В качестве княжны она, конечно, подписывала указы на казнь, но сама всегда сторонилась смерти и страданий, предоставляя эту часть заботы о государстве Ставру.

– Прощения просим, панночка, – беззаботно улыбнулся щербатым ртом убийца Генриха, – этот собачий сын пытался утащить вас, чтобы как заложницу использовать.

– Генрих так бы не поступил, – Василиса говорила сквозь слезы, ей было жаль рыцаря, он единственный из чужаков проявил к ней доброту, она даже увлеклась этим с виду холодным, но внутри таким нежным мужчиной.

– Да все они песьи дети, панночка, – здоровяк не выказывал по отношению к Василисе никакой агрессии или злобы, – мы не представлены, но я о вас наслышан, а вы, вполне возможно, слышали обо мне. Я воевода Бронислав.

– Тот самый непокорный воевода, что сегодня должен был потерпеть поражение? – удивилась Василиса. – Я смотрю, все пошло не так, как планировал орден. Скажите, а Казимир точно мертв?

– Насчет Казимира точно сказать не могу – когда я отрубил ему голову, он еще был жив, а потом его тело рухнуло на землю, и я не стал проверять.

Василиса облегченно вздохнула: ее мучитель получил по заслугам.

– Обманули мы их, панна Василиса, – улыбнулся ей воевода, – ловушка это была. И попались они в нее как миленькие.

– С утра рыцари обсуждали, что войск у вас мало и новых нету. – Василиса недоверчиво глянула на воеводу. Этот гигант начинал ей нравиться, хоть и убил он недавно на ее глазах человека, а все равно производил впечатление человека незлого и веселого – такой если и убивает, то лишь по необходимости. Или она слишком долгое время провела в обществе холодных рыцарей и просто соскучилась по простому человеческому общению. Жители Белого королевства были очень похожи на русичей, даже говор схож. Василиса прекрасно понимала воеводу, хоть он и говорил на своем языке.

– Так они сами нам подмогу и привели, – расплылся в довольной улыбке Бронислав.

Василиса не успела задать другой вопрос – в шатер вошел рослый воин в белых доспехах. Он внимательно осмотрелся, переглянулся с Брониславом и застыл возле входа. Следом за ним в шатер вошел еще один человек в белых доспехах, и он отличался от остальных весьма сильно. Очертания его фигура имела весьма округлые, но, поймав его взгляд, вряд ли кто-нибудь посмел бы назвать его толстым. Скорее, его можно было назвать дородным или важным. Лицо его обрамляла седая борода, она не была похожа на бороды, принятые на Руси, росла не столько вниз, сколько в стороны, и была аккуратно расчесана. Василиса сразу узнала этого человека, она много раз видела его на портретах, это был король Белого королевства, Сигизмунд, собственной персоной, живой и здоровый.

– Василиса тут, ваше величество, – бодро отрапортовал ему Бронислав.

– Ну спасибо, а то я сам бы не заметил, – устало ответил ему король, он поклонился Василисе, – здравствуйте, моя дорогая, вот и свиделись.

– Здравствуйте, – вежливо ответила ему растерявшаяся Василиса, – очень приятно.

– Хотел бы и я ответить тем же, – вздохнул Сигизмунд, – надеюсь, вы простите скорбящему отцу, потерявшему сегодня двух сыновей, отсутствие радости.

– Как – двух, – изумился Бронислав, – Любомир пал?

– Ты же, песья кровь, меня уверял, что не прошибить орденскому клину пять рядов щитоносцев! – грозно крикнул на воеводу король; он осмотрелся по сторонам, увидел на столе массивную шкатулку и, схватив ее, с силой запустил в своего воеводу. Шкатулка со звоном ударилась о доспех, Бронислав стоял с хмурым лицом и даже не попытался увернуться.

– Виноват, ваше величество, ошибся.

– Знаю, что виноват, – отрезал король, – только кому с того легче… Понимаешь, какая теперь у нас ситуация сложилась, вместо триумфа? Изольда где?

– Изольда, она… фьють, – махнул рукой Бронислав.

– Что «фьють», – опешил Сигизмунд, – ты толком говори.

– Улетела, – пояснил Бронислав, – на метле.

– У тебя три задачи было: уберечь Любомира и перехватить Изольду и Василису. И ты провалил две. Что мне думать, старый друг?

– Виноват, – снова горестно развел руками Бронислав, – казни, владыка, если хочешь; я заслужил…

– Мы с тобой с младых ногтей вместе, как я тебя казню? Верней тебя у меня никого и нет. Но подвел ты меня сегодня сильно.

Воевода молчал, перебирая пальцами по рукояти своего огромного топора.

– Простите, Василиса, – обратился к княгине Сигизмунд, – у нас серьезный разговор будет, подождите еще чуть-чуть. Тащите пока этого, – обратился он к стражнику.

В шатер втащили избитого человека в порванной одежде, Василиса с огромным трудом узнала в пленнике великого магистра. От былой вальяжности и спеси не осталось и следа, он злобно смотрел на Сигизмунда, пытаясь взглядом испепелить его.

– Смотри, как злобно зыркает, – король кивнул Василисе, – а ведь сам и виноват.

– Сына не пожалел. – Магистр буквально шипел от злобы, как змея.

– Пришлось, – грустно ответил своему пленнику Сигизмунд, – иначе такой волчище, как ты, не попался бы в силок.

– Добили бы мы вас, если б шляхтичи в спину нам не ударили. Даже в одиночку побили бы.

– Как есть побили бы, – согласился Сигизмунд, – а только не могли вы шляхту с собой не брать. Надо же было показать, что часть государства за вас. Иначе как захватчикам пришлось бы идти. А я-то знал: стоит моей шляхте увидеть, что я жив-здоров, да указать на вас как на врагов – они сразу переметнутся. Одно дело старшего брата против младшего поддержать в претензии на трон, совсем иное – против короля выступать, бунтуя. Шляхта моя хоть и гнилая насквозь, а не дураки уж совсем, я-то их как облупленных знаю.

– И все же сыночка твоего любимого мы достали, – злобно бросил ему великий магистр, – так что теперь у тебя наследников не осталось.

– Ты бы не злил меня, псина, – бросил ему Сигизмунд, – а впрочем, не важно, я тебя все равно в живых не оставлю. Такой, как ты, даже с вырванными зубами опасен. А насчет наследников ты не совсем прав. – Король кивнул на Василису. Магистр сразу все понял и с криком дернулся в ее направлении, пытаясь ударить в живот головой. Василиса не успела отойти, но Бронислав не зевал. Стальной рукавицей он ударил Теодора по голове, и тот кулем рухнул на землю.

– Вытащите его отсюда, поводим по улицам Белого города, как трофей, да и повесим. Чай, не каждый день в плен великие магистры попадают.

Король Сигизмунд наконец повернулся лицом к Василисе:

– Наслышан я, девочка, о твоих злоключениях, у меня тут половина войска – шпионы.

– Девочки в поле гусей гоняют, а я – княгиня Тривосьмого царства.

– Смотри какая… а, Бронислав? Гордая.

– И красивая, – поддакнул воевода, снова улыбнувшись щербатым ртом.

– И красивая, – не стал спорить король, – у Финиста – Ясного Сокола простых детей быть не могло.

– Вы знали моего отца?

– Знал. Конечно, знал. Это ведь я дал ему слово не нападать, пока он на степняков войско ведет. До чего смелый был мужчина, впрямь настоящий сокол. Я тогда не такой был, – Сигизмунд потер руками пузо, – я тогда тоже орел был, ловкий и стройный. – Бронислав закряхтел, давя смешок. Король кинул на него недовольный взгляд, и тот постарался сделать серьезное лицо. – Так что были мы почти что друзьями… Ладно, вопрос сейчас в другом. Ты сама видишь ситуацию, в которую мы угодили. Останься жив Любомир, праздновали бы победу да радовались. Вот только не всегда все идет, как нам бы хотелось. Совсем-то не брать Любомира в бой было нельзя. Шляхтичи должны видеть, что будущий король с ними вместе на битву идет. Спрятали его за пятью шеренгами латников, лучших воинов. Да только недооценили мощь, с которой бьет рыцарский кулак ордена, пробили они все пять шеренг. Еще немного – и победили бы меченосцы; хорошо, переметнулись быстро остальные: все же помнят, что лучше не злить короля Сигизмунда.

Василиса поняла, что король напоминает об истории с изменой одного знатного рода Белого королевства; молодой тогда еще Сигизмунд приказал вырезать род изменников подчистую, до последнего человека, сразу показав всем, кто новый хозяин в королевстве.

– Соболезную вашей потере. – Василиса слегка поклонилась королю, она перестала бояться этого человека, как и его грозного воеводы. Мысль о том, что ее мучитель Казимир мертв, а его злобная сестра спасается бегством, как загнанный зверь, грела душу красавицы.

– Да, и это гораздо хуже, чем может показаться на первый взгляд. Во всей этой истории правды гораздо больше, чем хотелось бы, иначе магистры ордена не поверили бы. Я уже стар и болен. Не так страшно болен, как мы рассказывали, но я медленно угасаю. И в отсутствие законного наследника страну ждет страшная смута. Шляхта моя – это еще те змеи. Так и ждут момента, чтобы сцепиться промеж собой. Только силой и страхом я все эти годы держу их вместе. И хвала Господу, что теперь есть вы, Василиса, носящая законного наследника. Ваше появление – как глоток воды умирающему от жажды человеку. Поверьте, я не хочу держать вас против воли, но я просто не могу отпустить единственного оставшегося в живых наследника. Для нашего королевства это вопрос жизни и смерти.

– И что вы намереваетесь сделать?

– Окружить вас отеческой заботой и королевским вниманием, – улыбнулся Сигизмунд, – мы все же родственники, и я всегда мечтал о такой дочери. Моя, увы, оказалась совсем не такой. Я вынужден попросить вас остаться в нашем королевстве до рождения наследника. В качестве полноправной принцессы, со всеми правами особы королевских кровей. А после рождения наследника вы будете вольны вернуться назад или остаться королевой-регентшей. Поверьте, если бы не смерть Любомира, я отпустил бы вас тотчас же, из уважения к своему старому другу, Финисту – Ясному Соколу, вашему досточтимому отцу.

Василиса задумалась, и, внимательно посмотрев на нее, Сигизмунд вдруг добавил:

– Однако есть и еще один вариант, открывшийся нам. Ваши уважаемые брат и дражайшая сестра уже мертвы, и вы остались единственным прямым потомком и наследником Финиста – Ясного Сокола. А орден теперь разбит, им еще долго зализывать свои раны, в ближайшее время они не оправятся, это уж точно. А за нами теперь стоит вся мощь Белого королевства.

Сигизмунд доверительно подсел поближе к Василисе и произнес тихо, так чтобы слышала только она:

– Мы ведь можем объединить наши государства, и не только Тривосьмое государство, но и всю Русь, вотчину Финиста. И правителем ее будет наш общий наследник, наша кровь, твоя и моя.

Василиса вспомнила наряды Изольды, шляхту с крылатыми перьями за спиной, представила балы в Белом городе. Потом она вспомнила свой терем, так не похожий на сверкающую столицу Белого королевства, и свое лапотное войско. Принести свет цивилизации и рукотворную красоту на родную землю – разве не в этом долг мудрого правителя?