Текст книги "Тотальный контроль"

Глава 15

– Боже мой, Квентин, ведь три часа утра.

– Я бы не звонил, если бы это не было важно.

– Не знаю, что ты хочешь мне сказать.

Рука Сидней, державшая сотовый телефон, немного дрожала. Во время разговора ее нога все время жала на педаль акселератора, пока машина не помчалась по узкой дороге с опасной скоростью.

– Я уже говорил, что слышал, как ты разговаривала с Гемблом, когда мы возвращались из Нью-Йорка. Пожалуй, было бы лучше поговорить со мной, а не с Гемблом. – Голос звучал мягко, но в нем чувствовалась небольшая напряженность.

– Извини, Квентин. Но он задавал вопросы. А ты молчал.

– Я хотел дать тебе возможность прийти в себя.

– Ценю это, я очень благодарна. Дело в том, что Гембл оказался рядом со мной. Он был добр, не могла же я не ответить ему.

– И поэтому сказала, что не знаешь, почему Джейсон находился на том самолете? Такой был твой ответ? Что ты понятия не имела, где он находится?

Она угадывала его невысказанные мысли. Как она могла сказать Роуто, что отличалось бы от сказанного Гемблу? И даже если рассказать про поездку Джейсона в Лос-Анджелес, то как объяснить, что он не явился на собеседование в другой компании? Она оказалась в немыслимой ситуации, и как раз сейчас казалось, что выхода из нее нет. Поэтому она решила сменить тему.

– Как ты догадался позвонить мне в машину, Квентин? – Ей было немного не по себе от мысли, что ему удалось выследить ее.

– Я позвонил домой, потом на работу. Оставалось звонить только в машину, – последовал простодушный ответ. – Честно говоря, я немного беспокоился за тебя. И... – Его голос резко оборвался, словно он слишком поздно спохватился, что сказал лишнее.

– И что?

Роу не решался говорить, но вдруг быстро закончил свою мысль.

– Сидней, не надо быть гением, чтобы понять, на какой вопрос мы ждем ответа. Почему Джейсон поехал в Лос-Анджелес?

Тон Роу был недвусмыслен. Он хотел получить ответ на этот вопрос.

– Почему «Трайтон» должно волновать, что Джейсон делает в свое свободное время?

Роу сделал глубокий выдох.

– Сид, все, что делает «Трайтон», запатентовано. Целые отрасли тратят массу времени, чтобы украсть нашу технологию или переманить наших людей. Ты это знаешь.

Сидней покраснела.

– Ты обвиняешь Джейсона, что он продавал технологию «Трайтона» тому, кто больше платит? Это абсурд, ты сам знаешь.

Ее муж не мог себя защитить, поэтому она не допустит подобных инсинуаций.

Голос Роу выдавал обиду.

– Я не говорил, что думаю так. Другие так думают.

– Джейсон никогда бы не сделал ничего подобного. Он отдавал все силы компании. Ты был его другом. Как же ты мог выдвинуть такое обвинение?

– Хорошо, объясни мне, что он делал на том самолете, летевшем в Лос-Анджелес? Почему не остался дома красить стены кухни? Я вот-вот сделаю единственное приобретение, которое позволит «Трайтону» ввести мир в XXI век, и не могу позволить, чтобы кто-то или что-то уничтожило эту возможность. Больше такого шанса не будет.

Тона его голоса было достаточно, чтобы зажечь все молекулы гнева в теле Сидней Арчер.

– Я не могу этого объяснить. И пытаться не буду. Не понимаю, черт возьми, что происходит. Я только что потеряла мужа, черт вас подери! Нет ни его тела, ни одежды. От него ничего не осталось, а вы там сидите и говорите мне, что он вас раздел? Будьте вы прокляты!

«Форд» чуть сбился с дороги, и ей пришлось приложить усилие, чтобы вернуться на нее. Она снова прибавила скорость, и машина попала в большую выбоину. Волна от удара прошла по ее телу. Все труднее было что-либо разглядеть в вихре снега.

– Сид, пожалуйста, успокойся. – В голосе Роу неожиданно зазвучала паника. – Послушай, я не хотел расстраивать тебя. Извини. – Он умолк, затем поспешно добавил: – Я не могу тебе чем-нибудь помочь?

– Да. Ты можешь пожелать любому сотруднику «Трайтона», чтобы он сдох. Начни с себя.

Она отключила телефон и отшвырнула его. Слезы потекли столь обильно, что ей, в конце концов, пришлось съехать с дороги. Ее трясло так, словно она нырнула в ледяную воду. Сидней отстегнула ремень безопасности и прилегла на переднее сиденье, на несколько минут прикрыв рукой лицо. Затем снова включила сцепление и выехала на дорогу. Несмотря на крайнюю усталость, ее мысли неслись с такой же скоростью, как шестицилиндровый «Эксплорер». Джейсон страшно боялся ее предстоящей встречи с «Трайтоном». У него эта история с собеседованием относительно новой работы, вероятно, была приготовлена на крайний случай. Ее встреча с Натаном Гемблом состоялась. Но почему? В чем он был замешан? Вся эта работа ночью? Его скрытность? Чем он занимался?

Она посмотрела на часы приборной доски: стрелка неумолимо приближалась к четырем утра. Хотя ее мозг напряженно работал, остальную часть тела сковало оцепенение. Глаза слипались, и Сидней не знала, где проведет остаток ночи. Она подъезжала к дороге номер 29. Свернув на магистраль, поехала на юг вместо севера. Через полчаса Сидней проезжала по пустым улицам Шарлоттсвилля. Она миновала «Холидей Инн» и другие гостиницы, где можно было бы остановиться. Наконец съехала с дороги номер 29 на Айви Роуд и вползла на стоянку гостиницы «Голова кабана», одного из лучших мест отдыха в этом краю.

Она зарегистрировалась и с трудом, еле шевеля окоченевшими ногами и руками, забралась под одеяло постели хорошо обставленной комнаты с прекрасным видом, который ей в данный момент был безразличен. Целый день одни кошмары, причем все совершенно реальные. Это была последняя осознанная мысль Сидней. За два часа до рассвета она все-таки заснула.

Глава 16

В три часа утра по времени Сиэтла в густых облаках появилась трещина, и на землю обрушились потоки дождя. Сторож свернулся в своей маленькой будке, приблизив ноги и руки к обогревателю на полу. В одном углу вниз по стене размеренно текла струя воды, образуя лужу на изорванном зеленом ковре. Сторож устало взглянул на часы. Еще четыре часа, прежде чем кончится его дежурство. Он вылил остатки кофе из термоса. Ему очень хотелось лечь в теплую постель. Здания арендовали разные компании. Некоторые из помещений пустовали, но все охранялись, независимо от того, что в них находилось, вооруженной охраной двадцать четыре часа в сутки. Высокий железный забор, поверх которого тянулась колючая проволока, хотя и не такая острая, какую используют в тюрьмах, незаметные со стороны видеомониторы контролировали всю территорию. Сюда было бы трудно проникнуть.

Трудно, но не так уж невозможно.

Человек был с ног до головы одет в черное. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы перелезть через забор позади склада, ловко избегая острой проволоки. Перебравшись через забор, он то входил в тень, то выскальзывал из нее, пока дождь продолжал лить, полностью заглушая легкие быстрые шаги. На его левом рукаве было миниатюрное устройство, создающее электронные помехи. На пути к цеди он миновал три видеокамеры – ни одна из них не зафиксировала его.

Добравшись до боковой двери здания 22, он вытащил из своего ранца тонкий, похожий на проволоку, предмет и засунул его в здоровенный навесной замок. Спустя десять секунд замок открылся.

Осмотрев помещение через очки ночного видения, он, перепрыгивая через две ступеньки, взбежал по железной лестнице. Открыл дверь комнаты, осветив помещение фонарем. Затем отпер шкаф с дисками и убрал камеру наблюдения. Он поместил видеоленту в один отсек своего ранца, перезарядил камеру и поставил ее на прежнее место. Через пять минут все здесь погрузилось в тишину.

На рассвете «Галфстрим V» взлетел из аэропорта в Сиэтле. Одетый ранее в черное, человек теперь носил джинсы и хлопчатобумажную рубашку и крепко спал в роскошном кресле салона, его темные волосы ниспадали на моложавое лицо. Фрэнк Харди, глава фирмы, специализирующейся на корпоративных ценных бумагах и промышленном контршпионаже, напротив, внимательно читал каждую страницу длинного доклада, в то время как самолет проносился сквозь просветлевшее утреннее небо. Последние следы вчерашнего шторма остались позади. В металлическом кейсе лежала видеолента, изъятая из шкафа файлов. Кейс находился в пределах его досягаемости. Появился бортпроводник и налил еще чашку кофе единственному бодрствующему в самолете пассажиру. Он нахмурил лоб и по давней привычке его пальцы принялись разглаживать появившиеся на лбу морщины. Затем Харди отложил доклад, откинулся на сиденье и глядел в иллюминатор салона, пока самолет летел к востоку. Ему было о чем задуматься. Сейчас он не чувствовал себя особенно счастливым. Как его челюсть, так и его желудок сжимались и разжимались, пока элегантный самолет продолжал свой стремительный полет.

«Галфстрим», полет которого завершится в Вашингтоне, достиг крейсерской высоты. Лучи восходящего солнца отражали знакомый знак компании на хвостовом оперении. Парящий орел символизировал организацию, не имеющую себе равных, пользующуюся в мире не меньшей славой, чем даже кока-кола. Ее опасались больше, чем самых больших конгломератов в мире, на которые смотрели, как на стареющих динозавров, обреченных на вымирание. В преддверии стремительно приближающегося двадцать первого века объединенные усилия партнеров, обладавших самыми передовыми технологиями, а также символ дерзкого орла привели к тому, что их продукция проникла во все концы мира.

«Трайтон Глоубал» не допускал иных вариантов.

Глава 17

Охранник в униформе вел Ли Соера через огромный холл здания «Маринер Экклз», где на Конститьюшн Авеню находилась резиденция совета Федерального резервного фонда. Соер подумал, что размеры здания соответствуют огромному влиянию занимающей его организации. Поднявшись на второй этаж, Соер и его сопровождающий остановились у толстой двери из дерева. Охранник постучал. Они услышали: «Входите». Соер прошел в большой, уютно обставленный кабинет. Книжные шкафы, занимавшие все пространство от пола до потолка, много цвета мебель и витиеватая лепка производили мрачное впечатление. Толстые портьеры были задернуты. Зеленая лампа горела на большом, покрытом кожей письменном столе. Повсюду чувствовался запах сигар. Соер почти видел, как серые облака дыма плывут в воздухе, словно призрачные видения. Помещение напоминало ему рабочие кабинеты некоторых старых профессоров его колледжа. Неяркий огонь, горевший в камине, излучал тепло и свет.

Когда огромных размеров человек, сидевший за столом, обернулся к ним, все внимание Соера немедленно сосредоточилось на нем. С полного красного лица смотрели светло-голубые глаза, прячущиеся за веками, которые отвислая кожа и нависшие густые брови, каких Соеру раньше не доводилось видеть, уменьшили до размера узких щелок. Волосы были седые и густые, нос – широкий, его кончик казался даже краснее, чем лицо. В какой-то миг удивленному Соеру показалось, что перед ним Дед Мороз.

Человек встал из-за стола, и его громкий вежливый голос, плывший через всю комнату и окутавший Соера, рассеял подобное сомнение.

– Агент Соер, я Уолтер Бернс, вице-президент совета Федерального резервного фонда.

Соер прошел вперед и взял вялую руку. Бернс соответствовал росту Соера в шесть футов три дюйма, но весил по меньшей мере на сто фунтов больше, чем мощного телосложения агент ФБР. Когда Бернс сел, Соер отметил, что его движения отличает изящество, не свойственное крупным людям.

– Сэр, я признателен, что вы нашли время принять меня.

Бернс бросил на агента ФБР пронзительный взгляд.

– Насколько я понимаю, участие вашего бюро в этом деле означает, что случившееся с самолетом произошло не по чисто техническим причинам?

– Мы проверяем все возможные версии. Сейчас ничего нельзя исключать, мистер Бернс. – Лицо Соера оставалось непроницаемым.

– Меня зовут Уолтер, агент Соер. Поскольку мы оба члены иногда неуклюжей системы, известной как федеральное правительство, думаю, это дает нам возможность обращаться друг к другу по имени.

Соер ухмыльнулся.

– Меня зовут Ли.

– Чем могу вам помочь, Ли?

Звук дождя, бьющегося о стекло, и холод, казалось, внезапно наполнили воздух. Бернс поднялся и подошел к камину, рукой приглашая Соера пододвинуть свой стул поближе. Пока Бернс клал в камин лучины из медного ведра, Соер открыл записную книжку и быстро пробежал глазами некоторые записи. Когда Бернс сел напротив него, Соер был готов.

– Кажется, многие не представляют, что такое Федеральный резервный фонд. Я имею в виду людей, не связанных с финансовыми рынками.

Бернс потер один глаз, и Соеру показалось, что с уст собеседника сорвался смешок.

– Будь я азартным человеком, то поставил бы на то, что половина населения этой страны не имеет ни малейшего понятия о Федеральной резервной системе, а девять человек из десяти не представляют цели нашей деятельности. Должен признаться, подобная анонимность доставляет огромное удовольствие.

Соер молчал, затем нагнулся к собеседнику.

– Кому на руку смерть Артура Либермана? Я не имею в виду чью-либо личную выгоду. Меня интересует его профессиональная деятельность как председателя совета.

Глаза Бернса расширились, и щеки приобрели форму полумесяца, достигнув предела своих возможностей.

– Вы хотите сказать, что кто-то взорвал самолет, чтобы убить Артура? Простите, но мне кажется, что это утверждение притянуто за уши.

– Я не утверждаю, что произошло именно так. Сейчас мы рассматриваем все возможности. – Соер говорил тихим голосом, словно боясь, что его подслушивают. – Дело в том, что я просмотрел список пассажиров и среди них ваш коллега оказался единственной важной персоной. Если это умышленная акция, то одна из версий, которые приходят в голову, – убить председателя совета.

– Или запланировали террористический акт, а Артур просто по несчастью сел на этот самолет.

Соер покачал головой.

– Если это диверсия, тогда не думаю, что Либерман оказался на том самолете случайно.

Бернс откинулся на стуле и протянул ноги к камину.

– О Боже! – произнес он наконец, смотря в огонь.

Хотя ему очень подошел бы костюм-тройка с цепочкой, его нынешняя одежда – спортивная куртка из верблюжьей кожи, темно-голубой свитер с выглядывающей из него белой рубашкой, плиссированные широкие серые брюки и удобные черные туфли – тоже была ему к лицу. Соер заметил, что для тела подобных размеров у него удивительно маленькие ноги. Оба молчали не меньше минуты.

Соер наконец зашевелился.

– Думаю, не надо напоминать, что все сказанное вами сегодня носит строго конфиденциальный характер.

Голова Бернса повернулась к агенту ФБР.

– Я умею хорошо хранить секреты, Ли.

– Тогда вернемся к моему вопросу: кому это выгодно?

Бернс обдумывал ответ некоторое время, затем глубоко вздохнул.

– Экономика Соединенных Штатов – крупнейшая в мире. Поэтому от нее в мире многое зависит. Если какая-нибудь враждебная страна желает нанести вред нашей экономике или обрушить мировые финансовые рынки, то совершение подобного жестокого акта вполне служит данной цели. Не сомневаюсь, рынкам будет нанесен сокрушительный удар, если окажется, что его смерть была заранее запланирована. – Вице-президент печально покачал головой. – Не думал, что доживу до такого.

– А как насчет того, что в этой стране кто-то мог желать его смерти? – снова спросил Соер.

– За все время существования фонда вокруг него всегда распространялись ярко расписанные теории заговора, так что я вполне уверен – в этой стране найдутся люди, воспринимающие их, несмотря на всю абсурдность, весьма серьезно.

Глаза Соера сузились.

– Теории заговора?

Бернс хмыкнул, затем громко откашлялся.

– Некоторые считают, что фонд в действительности является для богатых семейств всего мира инструментом, при помощи которого бедных удается поставить на место. Или что мы получаем приказы от маленькой группы международных банкиров. Я даже слышал теорию, утверждающую, что нас используют как пешек в интересах инопланетян, которые проникли на все важнейшие правительственные посты. В моем свидетельстве о рождении, между прочим, говорится, что я родился в Бостоне.

Соер покачал головой.

– Боже, довольно сумасбродная идея.

– Вот именно. Как будто экономика с оборотом в семь триллионов долларов, дающая работу более чем ста миллионам людей, может управляться горсткой магнатов во фраках.

– Значит, одна из групп заговорщиков могла убить председателя в отместку за воображаемую коррупцию или несправедливость?

– Найдется не так уж много правительственных институтов, которые встречают такое непонимание и страх, как Федеральный резервный фонд. Когда вы впервые упомянули возможность диверсии, я сказал, что это надуманно. После некоторых размышлений должен сказать, что моя первоначальная реакция, вероятно, была не совсем корректной. Но взорвать самолет... – Бернс устало покачал головой.

Соер что-то быстро записывал.

– Я бы хотел побольше узнать о Либермане.

– Артур Либерман пользовался огромной популярностью во влиятельных финансовых кругах. Многие годы он являлся основным добытчиком денег на Уолл-Стрит, затем перешел на государственную службу. Артур называл вещи своими именами и, как правило, не ошибался в своих суждениях. Проведя серию искусных маневров, он поднимал финансовые рынки с того самого момента, как стал председателем. Он показал всем, кто хозяин. – Бернс умолк и подложил дров в камин. – Фактически он руководил фондом так, как, мне казалось, им руководил бы и я, если мне представилась бы подобная возможность.

– Вы знаете, кто может занять место Либермана?

Бернс покачал головой.

– Нет.

– Примерно в то время, когда он отправился в Лос-Анджелес, в фонде не произошло ничего необычного?

Бернс пожал плечами.

– У нас было совещание ФКСР пятнадцатого ноября, но это было обычное плановое мероприятие.

Соер недоуменно смотрел на Бернса.

– ФКСР?

– Федеральный комитет по свободным рынкам. Это орган, вырабатывающий нашу политику.

– Что происходит на этих совещаниях?

– Выражаясь стенографически, семь членов совета директоров и президенты пяти из двенадцати банков Федерального резервного фонда рассматривают все важные финансовые данные по экономике и решают, следует ли принимать какие-либо акции в отношении денежной массы и процентных ставок.

Соер кивнул.

– Например, когда фонд поднимает или понижает ставки, это влияет на всю экономику. Она переживает либо спад, либо рост.

– По крайней мере, мы так думаем, – ехидно ответил Бернс. – Хотя наши действия не всегда приводили к ожидаемым результатам.

– На этом совещании ФКСР происходило что-нибудь необычное?

– Нет.

– Вы можете мне кратко рассказать, кто и что там говорил? Это может показаться несущественным, но понимание причины действительно помогло бы нам найти того, кто все это сделал.

Голос Бернса поднялся на октаву.

– Исключено. Обсуждения на совещаниях ФКСР совершенно конфиденциальны и не могут быть никому раскрыты.

– Уолтер, я сейчас не буду настаивать, но, при всем моем уважении, если какая-нибудь информация, которая обсуждалась на этих совещаниях, имеет отношение к расследованию ФБР, будьте уверены, мы найдем доступ к ней. – Соер смотрел на Уолтера, пока тот не опустил глаза.

– Короткий отчет на основе протокольных записей выходит в свет через шесть-восемь недель после совещания, – медленно сказал Бернс, – но только после того, как состоится следующее совещание. Фактические результаты совещаний, принималось ли какое-то решение или нет, сообщаются средствам информации в тот же день.

– В газете, в которой фонд печатает процентные ставки, я читал то же самое.

Бернс скривил губы и посмотрел на Соера.

– Верно, мы не корректировали процентные ставки.

– Как именно вы корректируете процентные ставки?

– Имеются всего две процентные ставки, которые прямо корректируются фондом. Ставка самого фонда является той величиной, которую банки, дающие ссуды, берут у банков, берущих ссуды, чтобы соблюсти резервные требования. Если эта ставка поднимается или снижается, процентные ставки на банковские кредитные карточки, срочные векселя, залоги и коммерческие бумаги вскоре тоже поднимутся или снизятся в цене. На этих совещаниях фонд устанавливает свою плановую ставку. Тогда Федеральный резервный банк Нью-Йорка через отдел внутренних операций покупает или продает государственные ценные бумаги, что, в свою очередь, ограничивает или увеличивает банковскую денежную массу, чтобы гарантировать сохранение этой процентной ставки. Мы это называем увеличением или сокращением ликвидности. Вот так Артур держал быка за рога, когда стал председателем: он корректировал ставку Федерального фонда так, как рынок этого не ожидал. Вторая ставка, которую может корректировать фонд, называется дисконтной. Она берется фондом с банков, которым он предоставляет ссуды. Однако дисконтная ставка привязана к ссудам, выдаваемым в случаях крайней необходимости, поэтому их называют «отдушинами». Банки, часто злоупотребляющие ими, попадут под наблюдение регулирующих органов, поскольку подобная практика в банковских кругах расценивается как слабость. По этой причине большинство банков охотнее возьмут деньги у других банков по несколько завышенной ставке, поскольку этот кредитный канал безопасен.

Соер решил переменить тему.

– Хорошо. За Либерманом не наблюдалось странных действий? Никто не беспокоил его? Не угрожал?

Бернс покачал головой.

– Его поездка в Лос-Анджелес обычное дело?

– Довольно обычное, Артур собирался встретиться с Чарльзом Тидманом, президентом банка Федерального фонда в Сан-Франциско, Артур не упускал возможности встретиться с президентами банков, они с Чарльзом были друзьями.

– Минуточку. Если Тидман возглавляет банк в Сан-Франциско, почему Либерман летел в Лос-Анджелес?

– Там находится отделение Федерального фонда. К тому же Чарльз с женой живут в Лос-Анджелесе, и Артур обычно останавливался у них.

– Но он же виделся с Тидманом на совещании пятнадцатого ноября.

– Верно. Однако поездка Артура в Лос-Анджелес была заранее запланирована. Она лишь по совпадению состоялась вскоре после совещания ФКСР. И я знаю, что он стремился к встрече с Чарльзом.

– Вы не знаете почему?

Бернс покачал головой.

– Лучше спросите Чарльза.

– Вы можете добавить какие-нибудь важные для расследования факты?

Немного подумав, Бернс снова покачал головой.

– Не могу припомнить ничего такого, что могло привести к разгадке этой ужасной трагедии.

Соер поднялся и пожал Бернсу руку.

– Спасибо за информацию, Уолтер.

Когда Соер повернулся к выходу, Бернс схватил его за плечо.

– Агент Соер, имеющаяся в фонде информация обладает такой огромной ценностью, что малейшая утечка могла бы принести невероятные прибыли тем, кто их не заслуживает. Наверно, за последние годы я стал молчалив, чтобы этого не произошло.

– Понимаю.

Пока Соер застегивал пальто, Бернс облокотился дряблой рукой о дверь.

– Вы кого-нибудь подозреваете?

Агент повернулся к Бернсу.

– Извините, Уолтер, у нас в ФБР тоже есть свои секреты.

* * *

Генри Уортон сидел за столом, нервно постукивая ногой по устланному ковром полу. Управляющий «Тайлер Стоун» был мал ростом, но имел большие юридические способности. Частично облысевший, с аккуратными седыми усами, он полностью вписывался в роль старшего партнера в крупной юридической фирме. После того, как он тридцать пять лет представлял интересы элиты американского бизнеса, его было трудно запугать, Но это мог сделать человек, сидевший напротив него.

– Значит, это все, что она вам сказала? Что, она совсем не знала, что ее муж находился на том самолете? – спросил Уортон.

Глаза Натана Гембла были полуприкрыты, когда он разглядывал свои руки. Он поднял взгляд на Уортона. От этого движения юрист слегка вздрогнул.

– Больше я ее ни о чем не спрашивал.

Уортон печально покачал головой.

– Понимаю. Когда я разговаривал с ней, она совсем потеряла голову. Бедняжка. Такой удар, как гром посреди ясного неба. И...

Уортон умолк, когда Гембл встал и подошел к окну позади стола юриста. Он изучал ландшафт Вашингтона в солнечном свете позднего утра.

– Мне пришло в голову, Генри, что остальные вопросы лучше задать вам. – Гембл положил большую руку на узкое плечо Уортона и мягко сжал его.

Уортон торопливо кивнул.

– Да, да, я вас понимаю.

Гембл перешел на другую сторону помещения, чтобы изучить многочисленные дипломы престижных университетов, аккуратно расположенные на одной из стен просторных апартаментов Уортона.

– Впечатляет. Я так и не окончил среднюю школу. Не знаю, известно ли вам это. – Он через плечо посмотрел на юриста.

– Я не знал, – спокойно ответил Уортон.

– Думаю, для недоучки я неплохо преуспел. – Гембл пожал своими широкими плечами.

– Вы преуменьшаете. Ваш успех не имеет аналогов, – торопливо подхватил Уортон.

– Черт, я начал с нуля, вероятно, тем и закончу.

– В это трудно поверить.

Гембл не спеша поправил один из дипломов. Повернулся к Уортону.

– Что касается подробностей, не сомневаюсь – Сидней Арчер знала, что ее муж летит этим самолетом.

Уортон вздрогнул.

– Вы утверждаете, что, по-вашему, она соврала? При всем моем уважении к вам, Натан, не могу этому поверить.

Гембл вернулся на свое место. Уортон уже собирался заговорить, но Гембл посмотрел на него так, что тот застыл. Гембл снова заговорил.

– Джейсон работал над очень важным для меня проектом. Он приводил в порядок все отчеты «Трайтона», готовясь к сделке с «Сайберкомом». Этот парень настоящий компьютерный гений. Он мог добраться до всего. До всего! – Гембл медленно указал пальцем на Уортона. Тот нервно потер руки, но смолчал. – Итак, Генри, вы знаете, что «Сайберком» – это сделка, которую надо совершить, по крайней мере, все меня уверяют в этом.

– Блестящая сделка, – рискнул произнести Уортон.

– В некотором роде. – Гембл вытащил сигару и долго раскуривал ее. Он выпустил дым в сторону Уортона. – Как бы то ни было, с одной стороны, Джейсон Арчер имел доступ к моим документам, а с другой – Сидней Арчер возглавляет мою команду по заключению сделки. Вы понимаете?

– Боюсь, что нет, я...

– Есть другие компании, которым не меньше меня нужен «Сайберком». Они бы многое отдали, чтобы узнать мои условия сделки. Затем они бы вступили в игру и надули меня. Я не люблю, когда меня дурачат, по крайней мере, таким способом. Понимаете?

– Да, конечно, Натан. Но как...

– И вы также знаете, что одна из компаний, которая хотела бы прибрать к рукам «Сайберком», – это РТГ.

– Натан, если вы хотите сказать...

– Ваша фирма тоже представляет интересы РТГ.

– Натан, вы знаете, мы все предусмотрели. Эта фирма никоим образом не представляет РТГ в ее попытке приобрести «Сайберком».

– Филип Голдман все еще партнер здесь, не так ли? А он главная фигура в РТГ, а?

– Разумеется. Не можем же мы попросить его уйти. Это был лишь конфликт клиентов и такой, за который получена полная компенсация. Филип Голдман не работает с РТГ в вопросе о купле «Сайберкома».

– Вы уверены?

– Определенно, – быстро ответил Уортон.

Гембл поправил рубашку.

– Вы что, распорядились следить за Голдманом двадцать четыре часа в сутки, подслушивать его телефоны, проверять его почту, его партнеров по бизнесу?

– Нет, разумеется, нет!

– Тогда как вы можете быть определенно уверены, что он не работает на РТГ и против меня?

– Он мне дал слово, – сказал Уортон отрывисто. – У нас есть свои рычаги управления.

Гембл играл с кольцом изящной формы на пальце руки.

– Равным образом вы не можете знать, что на самом деле замышляют ваши остальные партнеры, включая Сидней Арчер, не так ли?

– Она самый честный человек, которого я когда-либо встречал, не говоря уже о том, что у нее очень острый ум, – ощетинился Уортон.

– И тем не менее она совершенно не знает, что ее муж сел в самолет, летящий в Лос-Анджелес, где по чистой случайности находится штаб-квартира РТГ. Это просто совпадение, ведь так?

– Нельзя винить Сидней в поступках ее мужа.

Гембл вытащил сигару из рта и не спеша снял пушинку с пиджака.

– Каковы ежегодные доходы «Трайтона», Генри? Двадцать миллионов? Сорок миллионов? Я получу точную цифру, когда вернусь в свой кабинет. И все равно вы скажете, что она лишь приблизительна. – Гембл встал. – Теперь давайте вернемся на несколько лет назад. Вы знаете мой стиль. Если кто-то думает, что может взять верх надо мной, то ошибается. Потребуется некоторое время, но час расплаты наступит, и она окажется гораздо страшнее, чем причиненный мне ущерб. – Гембл положил сигару на стол Уортона, прижал руки ладонями вниз к кожаной поверхности кресла и наклонился вперед так, что лица обоих находились на расстоянии меньше фута. – Если я потеряю «Сайберком» из-за того, что меня продали свои люди, то, когда доберусь до них, произойдет нечто похожее на разлив большой старой Миссисипи. Масса потенциальных жертв, многие из них совершенно невиновны, но мне некогда будет разбираться, кто прав, а кто виноват. Понимаете меня? – Низкий голос Гембла звучал тихо, и все же он, словно гигантский кулак, бил Уортона прямо в лицо.

Уортон смотрел в напряженные карие глаза шефа «Трайтона» и с трудом проглотил слюну.

– Думаю, что понимаю.

Гембл надел пальто и взял свой окурок.

– До свидания. Генри. Когда будете говорить с Сидней, передайте ей привет от меня.

* * *

Был час дня, когда Сидней выехала на своем «Форде» со стоянки «Головы кабана» и быстро направилась к дороге номер 29. Она ехала мимо старой Мемориальной гимназии, где когда-то ворчала на уроках и играла в теннис в перерывах между занятиями строгой школы права. Вот и гараж-стоянка на углу, постоянное место встреч учеников колледжа, с многочисленными книжными магазинами, ресторанами и барами.

В одном из кафе она заказала чашку кофе и купила экземпляр «Вашингтон Пост». Села за маленький деревянный столик и просмотрела заголовки. И чуть не упала со стула.

Жирные крупные буквы, соответствующие важности сообщения, заняли всю ширину полосы. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА ФЕДЕРАЛЬНОГО РЕЗЕРВНОГО ФОНДА АРТУР ЛИБЕРМАН ПОГИБ В АВИАКАТАСТРОФЕ. Рядом с заголовком помещалась фотография Либермана. Ее поразили его пронзительные глаза.

Сидней быстро прочитала сообщение. Либерман летел рейсом 3223. Он ежемесячно летал в Лос-Анджелес на встречи с президентом банка Федерального резервного фонда в Сан-Франциско Чарльзом Тидманом и сел на злополучный рейс «Уэстерн Эйрлайнс». Шестидесятидвухлетний разведенный Либерман возглавлял фонд последние четыре года. В статье отводилось много места выдающейся финансовой карьере Либермана и уважению, с которым к нему относились во всем мире. Официальное сообщение о его смерти публиковалось только сейчас, потому что правительство предпринимало все возможное, чтобы предотвратить панику в финансовом мире. Несмотря на эти усилия, финансовые рынки мира уже отреагировали на его смерть. В статье сообщалось, что панихида состоится в следующее воскресенье в Вашингтоне. Дальше на передней полосе следовал дополнительный материал о катастрофе. В нем не было ничего нового. Говорилось лишь, что НСБТ все еще проводит расследование. Может пройти год, пока мир узнает, почему самолет упал на вспаханное фермером хлебное поле, вместо того чтобы приземлиться в аэропорту Лос-Анджелеса. В качестве причин рассматривались погода, отказ техники, саботаж и многое другое, но пока все это были лишь предположения.