Текст книги "Искусство алхимии. От философского камня и эликсира бессмертия до пятого элемента и магии книгоиздания"

В конце III века н. э. указом императора Диоклетиана (около 242/245 – 311/312 годы н. э.) занятия алхимией в греко-египетской столице оказались запрещены, а все хранившиеся в Александрийской библиотеке книги на эту тему было приказано сжечь. Что же заставило правителя пойти на столь радикальные меры? Желание нанести опережающий удар, не позволив египтянам изготовить достаточно золота для восстания? Или страх, что египетские алхимики разоблачат его денежную реформу, из-за которой в римских монетах стало меньше ценного металла?

Как бы то ни было, в культуре Александрии явно смешались греческая теория материи и тысячелетние традиции египетской религии, науки и медицины. Впоследствии этот алхимический «винегрет» обогатится еще одной, совсем иной религиозной культурой, соединившей философию неоплатонизма с иудеохристианским и гностическим монотеизмом.

Зосима. Первопроходец

Природа забавляется природой, природа превосходит природу, природа овладевает природой.

Псевдо-Демокрит, «Естественные и тайные вопросы»

Александрия стала центром развития прикладной алхимии и одновременно очагом умозрительных, теоретических размышлений о философских и духовных следствиях ее научных принципов. И все же это был не единственный город на африканском континенте, где велись подобные исследования. Первым алхимиком, имя и труды которого известны нам сегодня, стал Зосима (около 300 года н. э.). Происходил он из Панополиса в Верхнем – южном, граничащем с Суданом – Египте. Эту позднеантичную метрополию населяли греко-египтяне, нубийские гностики и христианские теологи – последователи Эфиопской церкви. Методы химических экспериментов Зосима описывал метафорическим языком, связывая ремесло с метафизикой. К примеру, он утверждал, что, разрушив вещество плавлением, кипячением или выпариванием, можно выделить из его физической природы (физис) испаренный дух (пневму) души (психе), что можно считать явной отсылкой к Аристотелю и гностическим представлениям о дихотомии души и тела. Примечательно также, что очистку вещества промыванием в ванночке с химикатами Зосима называет греческим словом βαπτίζειν – «крестить».

Именно с Зосимы и других химиков-философов, действовавших прежде всего в римском Египте III и IV веков н. э., и начинается серьезное развитие алхимии. Эти первопроходцы – как мужчины, так и женщины – стремились химически воспроизвести природу, изменить ее и довести до совершенства. Они полагали, что такого рода эксперименты могут повлиять не только на внешние свойства, но и на самую сущность физической материи. Например, Зосима считал, что наблюдаемые во время химических реакций изменения цвета отражают не только поверхностные процессы, но и преобразования материи на элементарном уровне. Для алхимии это была настоящая революция: ученый провел четкое различие между истинным творением и подделкой и попытался добиться подлинной трансмутации (превращения одного вещества в другое): создать золото, а не имитировать его «золотистость».

В трудах Зосимы Панополитанского описаны и проиллюстрированы важнейшие алхимические процессы, в том числе дистилляция и кальцинация, свойства серы, ртути, паров мышьяка и других веществ, а также описано необходимое для работы алхимика оборудование. Он рассказывает, в частности, о керотакисе – сосуде, в котором тончайшие пластинки различных металлов подвергались воздействию пара. В то время его также часто использовали в качестве палитры для энкаустических красок, состоящих из воска, смолы, красящего пигмента и небольшого количества масла. Если керотакис плотно закрыть крышкой, с его помощью можно улавливать пары от нагреваемых веществ, например ртути и серы, при изготовлении пигментов (в данном случае вермильона – краски из природной сернистой ртути) и выполнять другие алхимические задачи.

Изобретение этого устройства, а также всех остальных лабораторных приспособлений Зосима приписывает первой женщине-алхимику Марии Пророчице, которая, по сведениям историков, работала в Александрии в I веке н. э. К сожалению, ни один из ее трудов до наших дней не дошел, а вот керотакис в усовершенствованной форме часто встречается в современных химических лабораториях и даже просто на кухнях: это не что иное, как водяная баня, или «бенмари» (фр. bain-marie – «ванна Марии»). С точки зрения Зосимы, аппаратура Марии Пророчицы и его собственная практика помогали доказывать теоретические гипотезы: реальные опыты опирались на философскую доктрину всеобщего духовного единства материи.

Зосима Панополитанский, начало XV века

Автор неизвестен, «Книга за семью печатями», Германия, около 1700 года.

Национальная библиотека Франции

Гермес Трисмегист – Гермес Триждывеличайший

Единое есть все.

Уроборос – змей, пожирающий свой хвост, образуя таким образом круг, – символизирует вечный цикл созидания из разрушения, а также отражает греческую фразу ἓν τὸ πᾶν, «единое есть все». Этот символ характеризует культурную среду, в которой действовали алхимики греко-римского Египта. Дело в том, что к смеси египетской религии и греческой философии, которая стала особенно активно проявлять себя в регионе после завоеваний Александра Великого, в последующую эпоху прибавилась раннехристианская мысль, развивавшаяся вместе с целой палитрой бытовавших тогда мессианских движений и теософских учений (слово «теософия» происходит от двух греческих слов – θεός («бог») и σοφῐ́ᾱ («мудрость») – и значит «божественная мудрость»). Также в образе уробороса можно увидеть и монотеистический подтекст, своеобразный намек на эти новые веяния.

Многие философские основы алхимии того периода восходят к так называемому «Герметическому корпусу» – своду текстов, авторство которых приписывается легендарному мудрецу Гермесу Трисмегисту («Триждывеличайшему Гермесу»), родившемуся, предположительно, при библейском пророке Моисее.

«Философский камень»

Михаэль Майер, из книги «Убегающая Аталанта, или Новые Химические Эмблемы, открывающие Тайны Естества», после 1687 года.

GRI

Труды, носящие имя этого полумифического персонажа, вероятно, были созданы в Александрии в первые три столетия новой эры. Он являет собой синкретическое сочетание («амальгаму», как сказали бы алхимики) – греческого бога Гермеса и египетского бога Тота, которые не только передавали людям божественную мудрость и покровительствовали знаниям, но и являлись психопомпами, проводниками душ. В «Поймандре» – одном из самых ранних текстов «Герметического корпуса» – описано воскрешение души после распада тела:

Прежде всего, когда распадается материальное тело, ты предаешь его изменению, а образ, который ты имел, становится невидимым. Ты отдаешь демону [греч. δαίμων, обитатель мира душ, наделенный божественной силой] свой нрав, отныне бездействующий; телесные чувства возвращаются каждое соответственно к своему источнику, частью которого они становятся, и снова смешиваются с энергиями[8]8
  Перевод Н. В. Шабурова.


[Закрыть].

Эта книга, очевидно, была для Зосимы любимейшей из всего «Герметического корпуса». К примеру, в своих трудах он советует коллеге-женщине найти прибежище в «Поймандре», окунуться в сосуд ее философии: «Такое крещение очистит тинктуру твоей души», – пишет он. Также слияние религиозной и ремесленной терминологии характерно и для трудов, приписываемых Гермесу Трисмегисту.

Эллинизированные читатели понимали Ποίμανδρες – название первого из 14 трактатов, составляющих «Герметический корпус», – как «Пастырь мужей», что было созвучно раннехристианским представлениям об Иисусе как добром пастыре. Также в различных греческих папирусах, посвященных магии, Гермеса Трисмегиста наделяют эпитетами Пантократор («Всевластный») и Космократор («Правящий миром»), которыми в византийском искусстве и теологии называли Христа. Ранних алхимиков очень привлекала роль пастыря душ в загробном мире. Они видели в этом аналогии, похожие на выводы Зосимы из экспериментов с очисткой металлов: с помощью лабораторного оборудования можно направлять и химически рекомбинировать «дух» и «эссенцию» веществ, а значит, спасти душу из погибшего тела, воскресив ее в преображенной, более чистой форме.

«Посольство Чжан Цяня к греко-бактрийцам Средней Азии»

Настенная роспись в пещере Могао № 323, Дуньхуан, период династии Тан, 618–907 годы.

GRI

Отождествление лабораторной практики алхимика с духовным очищением, а духовного откровения – с разумным, интеллектуальным постижением созвучно идеям «Герметического корпуса». Считается, что Гермесу, этому трижды величайшему мудрецу, было объявлено свыше, будто присущее физической материи творение и разрушение – это не более чем иллюзия и за ее тонкой завесой скрыт бесконечный цикл всеобъемлющей общности; иными словами, что все сущее лишь бесчисленные вариации единого. Такое философское мировоззрение называют монизмом.

В одном из трактатов благодаря этому откровению Гермес Трисмегист получает пророческий дар и божественную миссию обучить человечество всем наукам и искусствам. Таким образом, этот вымышленный персонаж становится «помазанником», «святым покровителем» алхимии и проводником древней мудрости о природе материи и духа, о принципах работы Вселенной. В результате его образ прочно вошел в науку начала Нового времени, а перед его трудами стали буквально преклоняться.

Гермес Трисмегист рисует золотого мужчину и серебряную женщину при помощи циркуля и знания священной геометрии, выражая облагороженную идеализацию пола, катализатор прокреации.

Наука на Великом шелковом пути

Получать из полезных ископаемых сырье и химически превращать его в вещества, необходимые в искусстве и медицине, умели далеко не только в Средиземноморье и в области Сахары: своя практика экспериментирования существовала и в древней Азии. Когда Александр Великий покорил Персию, он получил контроль над Царской дорогой, проложенной еще при Дарии I (около 550–480 года до н. э.) и соединявшей Эгейское побережье Турции с Сузами, столицей Персидской империи Ахеменидов (территорией современного Ирана). Именно по этой открывшейся сети путей путешественники и торговцы и распространили алхимические знания и товары в глобальном масштабе.

«Посольство Чжан Цяня к греко-бактрийцам Средней Азии»

Настенная роспись в пещере Могао № 323, Дуньхуан, период династии Тан, 618–907 годы.

Дуньхуанская академия / Wikimedia Commons

В 138 году до н. э. Чжан Цянь (живший до 114 года до н. э.), посланник китайского императора У-ди из династии Хань, наладил контакты с бактрийскими греками – потомками воинов Александра, раненных в боях и осевших в районе среднеазиатской Ферганы, при ханьском дворе этот народ называли «дайюань» – «великие ионийцы». У-ди жаждал заполучить «потеющих кровью» боевых коней, которых они разводили, и ему это удалось. В результате благодаря договору о торговле лошадьми возник безопасный маршрут через Такла-Макан, самую суровую часть пустыни Гоби, а существовавшие на тот момент западные торговые пути официально соединились с Нефритовыми вратами, ведущими в Западный Китай. Так родился Великий шелковый путь.

Хотя дорог между Европой и Азией в те времена существовало много, сегодня их принято совокупно называть Великим шелковым путем – этот термин в 1877 году был выдвинут немецким археологом Фердинандом фон Рихтгофеном (жившим в 1833–1905 годах дядей знаменитого Красного Барона – летчика, который во времена Первой мировой войны сбил 80 самолетов, установив абсолютный рекорд). Сухопутная торговля предоставляла Европе не только востребованные товары, но и новые идеи, способы производства, сырье. Шелк, безусловно, был весьма популярен у купцов, однако чаще всего они везли на запад материалы для окрашивания тканей – например, квасцы и нашатырь, – а также различные вещества, имеющие спрос среди лекарей, художников и т. д. Теория и практика алхимии попала под влияние межкультурного обмена, как и стремление выражать ее принципы в искусстве.

Ким. Китайская алхимия

Прекрасная дама [ртуть], плывущая по реке, проворно, как по волшебству, улетает с появлением огня. ‹…›‹…› Удержать ее поможет желтый росток [сера].

Вэй Боян, «Единение триады» в «Книге Перемен»

В I веке до н. э. производство искусственного золота называли китайским словом «ким». К тому же многие европейские лабораторные и ремесленные приемы возникли именно в Древнем Китае. Тогда, возможно, корни слова «хемейя» тоже стоит искать на восточном конце Великого шелкового пути? Как и римские императоры, китайские правители также пытались держать алхимию под контролем. Указ о запрете изготовления поддельного золота, изданный при династии Хань в 144 году до н. э., является одним из самых ранних упоминаний алхимии в тех краях.

«Завершающая проба золотого эликсира из перегнанной киновари». Иллюстрация к стихотворению Лун Мэйцзы о внутренней алхимии

Фрагмент свитка периода Южной Сун (1127–1279 годы), чернила, краски, шелк, копия времен династии Цин, конец XVII века (?).

Перепечатано из Steven Little, Taoism and the Arts of China (2000)

Так как Западный Китай был богат природными ресурсами – в особенности киноварной рудой, сульфидом ртути, – на экстракции жидкого металла там выросла целая отрасль, а китайские ученые активно занимались постижением тайн этого вещества.

«Дитя очищенной киновари». Иллюстрация к стихотворению Лун Мэйцзы о внутренней алхимии

Фрагмент свитка периода Южной Сун (1127–1279 годы), чернила, краски, шелк, копия времен династии Цин, конец XVII века (?).

Перепечатано из Steven Little, Taoism and the Arts of China (2000)

Спустя полторы тысячи лет после того, как алхимик Вэй Боян (около 100 года н. э.) посоветовал ловить ускользающую «прекрасную даму на реке» с помощью «желтого ростка», вышла инженерная энциклопедия «Тянь гун кай у» («Использование сил природы»). В этой книге времен династии Мин ремесленникам, желающим разложить киноварную руду на составные части, удовлетворив таким образом нескончаемый спрос индустрии искусств, стремительно приобретавшей глобальный характер, давались менее витиеватые указания.

К примеру, там говорилось, что ртуть способна связать золото с другими металлами. Китайские мастера прекрасно освоили огневое золочение еще в V веке до н. э., а может, и гораздо раньше. На Запад же, где эта техника пользовалась огромной популярностью в течение нескольких веков, она попала намного позднее. Примечательно, что китайцы называли ее «гун ша цзинь инь», что дословно означает «ртуть убивает золото и серебро». Нет ли здесь намека на то, что металлургическая трансмутация зиждется на природном принципе сотворения из разрушения? Не меньшее значение имела в Древнем Китае и сера, ключевой компонент пороха. Это взрывчатое вещество также изобрели китайские алхимики, а Вэй Боян впервые описал его под названием «хуо яо», «огненное снадобье».

Говоря о творчестве, следует отметить, что надлежащим образом отделенные и очищенные ртуть и серу можно объединить в синтетическую киноварь – блестяще-красный вермильон. Китайцы любили окрашивать этим пигментом лаковые изделия и использовали его в качестве чернил: он подчеркивал священный характер написанного, символизируя жизнь и бессмертие. Образ дитя, восседающего на облаке внутри красной сферы с вермильоном, называли «совершенным киноварным ребенком». Он был и аллегорией рецепта синтетической киновари, применяемой в искусстве и медицине, и метафорой успешного завершения любого алхимического процесса.

Ко времени династии Тан (около 618–906 годов н. э.) снабжение сырьем для алхимических экспериментов стало почти бесперебойным. В Чанъане, столице империи, тогда проживало более двух миллионов человек. Среди них было предостаточно чужеземцев и заморских гостей: буддистов из Индии, персидских принцев, зороастрийских священников, тюрков-уйгуров (как манихейцев, так и мусульман), сановников из Хотана, согдийских, еврейских, арабских и иранских купцов и многих других. В тот период сухопутные торговые пути, проложенные еще при императоре У-ди (156–87 годы до н. э.), достигли своего расцвета и обеспечивали материальный, культурный, научный и духовный обмен.

Девушки с голубой талией, золотые семена и кровь желтого дракона

Многие алхимические элементы и продукты стали важнейшим товаром, опорой Великого шелкового пути. Везли их главным образом согдийские караваны, а предназначались они для фармацевтов и художников. Например, врачи со времен Античности использовали квасцы для остановки кровотечений, красильщики – для протравливания, танские кожевенники и бумажники – для смягчения своих изделий. Бура была необходима для металлообработки, так как растворяла окиси золотых и серебряных припоев. Селитра служила и «солью Эпсома» в аптекарском деле, и компонентом пороха в пиротехнике, и флюсом в металлургии. Популярна была также мазь неопределенного содержания, включающая связанные ртутью олово и серебро: ее прописывали как успокоительное при сильной тревоге. Ниже приводится подборка некоторых других распространенных алхимических материалов, находивших применение в производстве пигментов и лекарств:

Халькантит (греч. «медный цветок»). Природный медный купорос из среднеазиатской области Кашгар. Использовался художниками в качестве краски и врачами для наружного лечения глазных инфекций.

Wikimedia Commons

Церуссит. Свинцовое соединение белого цвета, служившее косметикой со времен Древнего Египта. Пудру из этого вещества предпочитала английская королева Елизавета I, жившая в XVI веке.

Wikimedia Commons

Киноварь. Природный сульфид ртути, из которого массово получали красный вермильон и лекарства, а также ртуть и серу.

Wikimedia Commons

Азурит и малахит. Гидроксокарбонаты меди, служившие для китайских живописцев традиционным источником синей и зеленой краски. Азурит алхимики также называли «девушкой с синей талией».

Wikimedia Commons

Глет. Оксид свинца, которым лечили бытовые и боевые раны, также его использовали для сушки масляных красок при производстве мебели. Впоследствии китайцы научились воспроизводить его с помощью алхимии – он оказался побочным продуктом выплавки свинца и серебра из галенита.

Jeff Weissman / Photographic Guide to Mineral Species

Аурипигмент. Название этого блестяще-желтого сульфида мышьяка происходит от латинского auripigmentum – «золотой краситель». Исламские ученые называли его «семенем золота», а в Китае он был известен как «кровь желтого дракона».

Dakota Matrix

Даосские лекарства и эликсиры бессмертия

Ханьский император У-ди был крайне амбициозен и желал обрести бессмертие. Для этой цели он по совету придворного врача Ли Шаоцзюня (около 133 года до н. э.) принимал препараты из синтетической киновари и ел из специальной посуды, сделанной алхимиками. В «Трактате о золотом снадобье» лекарь пишет: «Если есть и пить из тарелок и мисок, [сделанных] с золотым эликсиром [цзиньдань], проживешь долгую жизнь, не познаешь смерти и будешь вечен, подобно земле и небу».

Синтетические краски и косметика Древнего Египта, равно как и греко-римская «фармака» (сильнодействующие лекарства и яды, а в некоторых случаях также красители), находили широкое применение в медицине. В европейской иконографии сила философского камня была тесно связана с алхимическим продлением жизни, однако именно китайские алхимики своей первоочередной задачей считали достижение бессмертия. Эликсиры, которые они изготавливали, были призваны поднять человека на уровень «сянь», сделав его одним из многочисленных бессмертных Вселенной. Согласно легенде, именно это произошло с упомянутым выше Вэй Бояном, который последовал собственному совету из «Чжоу и цань тун ци» («Единения триады» в «Книге Перемен»), самого раннего дошедшего до нас китайского алхимического трактата:

Если даже растение «цзюшэн» продлевает жизнь,

Почему бы не отведать Эликсира?

Золото по самой своей природе не гниет и не разлагается. ‹…›

Когда художник [то есть алхимик] включает его в свой рацион,

Жизнь его становится бесконечной.

«Китайские алхимики в своей мастерской готовят порошок из киноварной руды, дистиллируя очищенную ртуть и серу»

Факсимиле ксилографии Сун Инсина к пятой главе энциклопедии «Тянь гун кай у», или «Использование даров природы», 1637 год, репринт 1929 года.

Wikimedia Commons

В основе этой рекомендации лежали китайские представления о геологии: считалось, что земля вынашивает металлы, которые растут в ней подобно растениям, а алхимическая наука как бы воспроизводит эту созидающую сторону природы. Приверженцы этого учения верили, что препарат, приготовленный в лаборатории так, как это происходит в естественной среде, должен побудить организм к свойственной природе бесконечной регенерации. Впоследствии алхимик и писатель Пэн Сяо (живший до 955 года) говорил: «Учитель Вэй полагает, что создание золотого эликсира и очищенной киновари схоже с построением и преобразованием мира».

Во времена династии Тан спрос на заграничные фармацевтические снадобья невероятно вырос, а с ним возросло и предложение. Вкус к экзотическим препаратам породил моду на аптекарей-иностранцев и обеспечил публикой индийских факиров, которые вызывали в придворных кругах настоящий ажиотаж. В 810 году один из министров императора Сюань-цзуна издал предупреждение об опасности алхимических эликсиров, особенно индийского происхождения. При этом он приводил в пример танского императора Тай-цзуна (правившего в 598–649 годах), который пригласил ко двору индийского жреца, прославленного мастера приготовления волшебных смесей, но, отведав его снадобье, сразу же слег и умер.

Лакированный поднос, окрашенный «очищенной киноварью» или вермильоном (сульфидом ртути), с изображением алхимика, изготавливающего это крайне ядовитое вещество

Династия Мин, XVI или XVII век.

Государственные музеи Берлина, Кабинет гравюр

Изображения дао и алхимическая аллегория. Образы Пути

При дворе императоров династии Тан даосские алхимики и фанши («мастера волшебных рецептов») зачастую занимали видное положение, изготавливая целебные эликсиры для самого властителя. Рассуждения о Пути (дао) к вечному бытию привели даосов к сочетанию научных и духовных подходов, соединению медицины и медитации. Внешняя алхимия, «вайдань», заключалась в приеме целебных отваров и лекарств, а внутренняя, «нэйдань», представляла собой разновидность медитации: считалось, что усилия воли и размышления о воздействии препаратов на организм должны вызвать тот же лечебный эффект. Таков был дао, путь к осознанию единства Вселенной, тела и алхимии, а также к управлению этим единством для активации мощи души, присущей всему материальному.

Алхимические эксперименты «вайдань» и их созерцание методами «нэйдань» веками вдохновляли аллегорические произведения искусства. Поскольку «внутреннюю» алхимию вполне можно понимать как некую имитацию эмпирического изготовления и приема эликсиров путем воображения и созерцания их действия, факт появления метафорических и фантазийных изображений на эту тему отнюдь не удивителен. Духовная смесь китайской медицины и метафизики со снадобьями и внутренней концентрацией породила сложный художественный язык, позволяющий визуализировать даосские методы.

На гравюрах и живописных произведениях того периода можно встретить анатомические схемы, представляющие организм человека, например, в виде пейзажа или интерьера, наполненного символами внутренних органов и биохимических реакций. Например, во «Дворце великой простоты» (селезенке) живет Нефритовая дева великого Инь, а ее муж, Повелитель дао, обитает в Пурпурных палатах (желчном пузыре). У супругов есть Совершенный киноварный ребенок («Чжэньжэнь цзыдань»), восседающий у входа в желудок.

Перепечатано из Shih-shan Susan Huang, Picturing the True Form (2015)

Также в те времена считалось, что небеса и природные ландшафты населены многочисленными бессмертными «сянь»; некоторые из них также находились внутри тела человека в ожидании «активации». Считалось, что путем созерцательной «внутренней» алхимии можно должным образом постичь их сущности и воспользоваться их божественной мощью. Иногда этих «телесных бессмертных» изображали поднимающимися из сосуда в облаках пара, наподобие джиннов из бутылки. Не значит ли это, что китайское слово «сянь» и арабское «джинн» имеют общие этимологические корни?

На этой анатомической карте человеческое тело представлено в виде пейзажа, на котором обозначено расположение «сянь» – «телесных бессмертных»

«Дао цзан», или «Сокровищница Дао», династия Мин, 1445 год.

Калифорнийский университет / общественное достояние

И с точки зрения вайдань, и с точки зрения нэйдань – медитативного аналога эликсиров – организм представлял собой лабораторию природы в миниатюре. Эмпирическим доказательством успешности эксперимента считалось здоровое долголетие и в конечном счете бессмертие. Вайдань для достижения этой цели рекомендовала принимать алхимические снадобья, а нэйдань опиралась на регулирование функций организма через созерцание, призванное тем самым продлевать человеку жизнь.

«Сюаньцзан возвращается из паломничества в Индию, неся за спиной буддийские труды на санскрите»

Этот бумажный свиток был обнаружен в 1900 году даосским монахом в запечатанной нише так называемой библиотечной пещеры № 17 комплекса Могао, который находится в китайском Дуньхуане.

Pictures From History, CPA Media Pte Ltd