Книга: Бытие - Дэвид Брин

Брин широкими штрихами набрасывает картину обозримого будущего, в котором человечество пережило ряд кризисов, сплотилось заключением Великого Договора, который узаконил сословия, погрузилось в слои виртуальной реальности и впервые приняло послание от инопланетных цивилизаций. Послание, способное открыть новые горизонты или уничтожить привычный мир. Автор скрупулезно конструирует обыденность будущего глазами космонавта, семей аристократов и мусорщиков, через умные очки журналистки и знаменитого писателя. Многослойная виртуальная реальность оказывается превосходной площадкой для вездесущих масс-медиа, которые играют важную роль и для мира, и для сюжета, и для самого Брина.

Вездесущая связь плотной сетью окутала планету, позволяя людям координировать свои действия — весьма любопытна модель «умной толпы», которая самоорганизуется, усложняется и способна решать более трудные задачи, чем одна-две личности; позволяя быть в курсе новостей и быстро обучаться. Но с другой стороны, открывается широкий простор для манипулирования общественным мнением и вредоносных воздействий на сеть, которые распространяются в мгновение ока. Отсюда вытекает следующая проблема — наступает эпоха дилетантов, поскольку базовые знания общедоступны, а чтобы превзойти энтузиастов-любителей, надо быть великолепным профи. И опять же есть обратная сторона — поверхностность знаний, рассеянность и рассредоточенность, доходящие до патологии.

Вот так красной нитью через роман проходит мысль, что человечество движется по минному полю Бытия, постоянно скользя между крайностями и едва избегая роковых ошибок. Человечество движется почти вслепую, зачастую не имея достаточных сведений, опираясь на сдерживающий чувственные порывы многовековой опыт и жажду знаний, толкающую к новым открытиям. Мимо экологических и климатических катаклизмов, избегая глобальных войн с атомным и бактериологическим оружием, без самоубийственного религиозного или политического радикализма, защищаясь от нанотехнологической катастрофы или бунта ИИ, не попадая под астероидную бомбардировку, наконец. C такой точки зрения наша цивилизация предстает крайне хрупкой и уязвимой, балансирующей на лезвии энтропии. Остановка, по мнению Брина, означает смерть, но и необдуманная спешка опасна, поэтому важно находить компромисс и прислушиваться к голосу разума.

Стремясь охватить, как можно больше социальных и философских идей, научных гипотез о развитии инопланетной жизни и будущем человечества, Брин поначалу воздвигает довольно гармоничное и сложное здание, которое сложено из фрагментов выдуманных книг, стилизованных интервью и монологов, историй многочисленных персонажей. Но затем желание поделиться мыслями играет злую шутку с автором, разваливая здание текста. Сюжетные линии рвутся на полуслове, событийные кульминации пропускаются — чтобы в следующей части дать краткое содержание случившегося за прошедшие годы. Из художественного произведения роман постепенно дрейфует к футурологическим эссе и утопическим гипотезам, что особенно ярко проявляется в последней части, где события происходят в некоем квантово-фрактальном пространстве. Любовь к манифестам свойственна умной научной фантастике и здесь скорее вредит, чем заставляет прислушаться к вопросам автора.

Итог: добротная футурологическая философско-социальная фантастика с элементами эссе.

Есть в современной научной фантастике такая разновидность книг, когда, казалось бы, ну вот всё при них — сложносоставной, пронизанный многочисленными взаимосвязями, но при этом продуманный и непротиворечивый мир; с любовью и вниманием описанные технологии будущего, и фантдопущения — не какое-то там одно жалкое фантдопущение, даже не два и не три, а целая уйма; и на блюдечке с голубой каёмочкой преподнесённые гуманистические идеалы с благородной идеей, верой в человечество и надеждой на будущее. Брин — профессор физики и консультант НАСА, он играет в свою игру на своём поле, всё зашибись — и совершенно неинтересно. Было бы несправедливо говорить о картонных персонажей, все они — в лучших традициях классической НФ — предназначены для демонстрации разных точек зрения на проблему и НЕНАВЯЗЧИВОГО донесения матчасти до читателя: девушка-репортёр, писатель-фантаст, профессиональный астронавт, немного элиты, немного низов, немного неорганической жизни... И все они — в худших традициях классической НФ — никакие. Главная беда в том, что этот методично выписанный развесистый бэкграунд существует ни для чего. Он тянется, и тянется, и тянется бесконечно, как жевательная резинка в мультике, и когда где-то после четырёхсот страниц начинается какая-никакая движуха, это вызывает только усталое удивление "ну надо же, оно живое". Ненадолго, впрочем. Потому что, подведя все линии к кульминации, Брин ставит точку и перескакивает на несколько лет вперёд, к новым идеям о том, как нам обустроить человечество в условиях внутреннего и внешнего кризиса, собственно кульминацию оставив за кадром. А замах-то был... Само название романа "Бытие" — прямая отсылка к первой книге Ветхого Завета, что как бы намекает на глобальность авторского замысла. И мало того, что вся глобальность изошла на пшик, но Брин, такой внимательный к научной стороне романа, умудрился очень смешно проколоться по лингвистической части. Надо быть совсем уж мелочной занудой (а я не такая, нет, совсем не такая), чтобы выкатывать претензию по этому поводу, но, но мне сложно поверить, что у многократно премированного писателя с обширной аудиторией не было возможности уточнить одну маленькую деталь. Я сейчас процитирую:

Kakashkiya!

Кажется, не совсем то слово, какое русский биолог мог бы использовать, когда во время Первого Контакта всё пошло не так.

Единственная вещь, которую я безусловно одобряю в "Бытии", не имеет никакого отношения ни к сюжету, ни к персонажам, ни даже к идейному наполнению, и очень редко встречается в серьёзных фантастических произведениях. Как правило, герои, живущие в фантастическом будущем, делают вид, что никакой НФ в мире нет и не было. Вот "Илиада" была, "Одиссея" была, "Повесть о двух городах" или ещё что-нибудь столь же серьёзное и основательное — да, но только не те книги, которые, собственно, и довели их до жизни такой. "Бытие" при всех своих недостатках лишено этого снобизма, благодаря чему описанное в нём будущее представляется практически прямым преемником нашего настоящего, и будто невзначай разбросанные там и сям мелочи вроде

- Конечно, подлинная цель теперь очевидна. - Правда? - спросила Гермиона Радагаст из Фонда Роулинг.

связывают "здесь и сейчас" с "может быть когда-нибудь" корабельными канатами, делая этот роман, согласно замыслу автора, фантастикой не то что ближнего, а наиближайшего прицела. У Брина ужасно много веры в человечество, и это хорошо, плохо — то, что упоминание Фонда Роулинг стало вторым местом в книге, на котором я от неожиданности проснулась .